Текст книги "Пепел умерших звёзд"

– Привет, Зтиррмайн! Мне как обычно.

Бармен Зтиррмайн (Эльринн так и не понял, имя это или фамилия), низкий даже по меркам гоблинов, улыбнулся так широко, как только мог. С учетом характерной гоблинской улыбки, выражение его лица почти не поменялось.

– Привет, Эльринн! Хочешь, анекдот расскажу? – Бармен, не дождавшись согласия, затараторил: – «Блин!» – сказал дракон, наступив на гремлина.

Зтиррмайн заржал. Говорил он, как и все гоблины, только на кобллинай. Эта традиция доводила до колик всех, кто вынужден иметь дело с ушастыми коротышками. По мнению гоблинов, если ты произносишь хоть слово чужого языка, ты предаешь свой. Местные могли понимать сколько угодно наречий, но говорили исключительно на родном. Чужакам, прилетающим в Эйкулларию за уникальными товарами, приходилось или учить головоломный кобллинай, или тратиться на переводчика.

– Не смешно, – откликнулся баггейн.

Гоблин наморщил нос:

– А вчера ты ржал так, что упал со стула.

– Да? – Эльринн виновато посмотрел… к себе в кружку. – А после какой кружки пива это было?

– Ты ничего не пил, – ответил бармен.

– А что я ел? – любопытствовал баггейн, уже начавший подозревать, что вчера съел целую тарелку эльфийских поганок, сваренных в молоке.

– Ничего, – спокойно отвечал Зтиррмайн.

– А нюхал-то я что?! – уже повысив голос, допытывался Эльринн, вспоминая, что может дать подобный эффект.

– Только собачьи отходы, когда полз домой, не в силах от смеха встать.

Говоря про отходы, гоблин поморщился, непостижимым образом сохраняя безмятежную улыбку. Тут баггейн погрузился в самый настоящий ступор. Зтиррмайн склонил голову набок, потратил пару секунд на задумчивое рассматривание клиента, после чего сжалился и сообщил:

– Заходил один дракон, сказал, чтобы я ему кого-нибудь опытного посоветовал, толкового. И чтобы драк не боялся. В общем, я ему тебя посоветовал. Вот тебе карточка, он просил с ним связаться.

Эльринн без слов взял карточку и прочел единственное слово: «Уррглаах». Ниже помещался код обруча.

– До свидания, – бросил он бармену и сбежал, не глотнув пива ни разу. На память гоблину остался только стук лошадиных копыт, еще некоторое время доносившийся с улицы.

– И даже не заплатил ничего… – укоризненно покачал головой гоблин, телепортируя пиво из кружки обратно в бочку.

Глава 3

Звездолет «Танатос»

Девятое ноября 2278 года по земному летосчислению

На любом месте, где кто-то проживает достаточно долго, со временем неизменно появляется отпечаток личности его обитателя. Каюты «Танатоса» не стали исключением – за минувшие годы каждый член экипажа успел придать своему жилищу неповторимый, узнаваемый облик. Звездолет, и без того отмеченный неизбывной гоблинской тягой к оригинальности, после комплектации столь необычной командой стал местом поистине причудливым. В отдельные его уголки никому не рекомендовалось заходить без веского повода.

Возьмем, например, каюту Александра Синохари. На любого неподготовленного зрителя она могла произвести весьма сильное впечатление. У стоявшей в углу кровати горным хребтом высились несколько стопок потрепанных книг, целиком занимавшие небольшой столик. Колдовское знание, слишком опасное в цифровом виде и тем паче в формате телепатических мыслеобразов, до сих пор записывали по старинке на бумаге. Еще один стол, побольше, доминировал в центре каюты. Заставлен он был ничуть не менее прикроватного, однако выглядел значительно разнообразнее. Стопки бумаг, покрытых неразборчивыми теоретическими выкладками, писчие принадлежности и алхимический скарб формировали уникальный в своем роде натюрморт. Большая часть посуды и ингредиентов оставалась в угловом шкафу, но даже в таком варианте эклектическая смесь химической лаборатории и кабинета делопроизводителя смотрелась более чем внушительно.

Будто этого мало, наблюдатель по-настоящему чуткий, очутившись в этом месте, вскоре ощутил бы, что привычные чувства играют с ним странные шутки. В шелесте бумаг и книг мог померещиться странный, вкрадчивый шепот – хотя полноте, откуда шелест, если нет ни единого сквозняка? Откуда это электрическое покалывание, пробегающее по позвоночнику и заставляющее волосы подниматься дыбом? Почему двоится в глазах, словно каждый предмет, а особенно старые фолианты, окружает тусклое, зыбкое мерцание? И неужели тени и впрямь как-то странно шевелятся?

Все это потому, что каждая вещь балансирует на тонкой грани между реальным и несбывшимся, действительностью и мириадами потенциальных состояний. В присутствии же магии эта грань начинает стираться, а выверенный баланс становится шатким, готовым исчезнуть от малейшего толчка. Там, где в изобилии творятся чары, все становится зыбким и двусмысленным, вещь в себе обращается в символ. Любой волшебный талисман – не только то, чем кажется, но и что-то еще. Стабильность мира и незыблемость его законов – не более чем иллюзия, которая исчезает, когда магия вступает в дело. Тогда достаточно легчайшего касания, чтобы предмет или событие обратились чем-то новым…

Чародей – тот, кто знает, как нужно коснуться, чтобы изменение было таким, каким нужно.

Александр Синохари это знал.

И потому томившаяся на медленном огне жидкость, которая в глазах химика или фармацевта была бессмысленным набором случайных компонентов, превращалась на его лабораторном столе в чудодейственное зелье, вобравшее в себя тайные смыслы и скрытые эмоции. В эликсир, неразрывно связанный с новыми чарами, которые составлял в уме колдун. Сложный процесс, путь проб и ошибок – чародей уже трижды выливал испорченный настой и начинал сначала. Когда в уме наконец сложится единственно верный набор концепций, а сокровенный состав будет сварен – Синохари вымочит в нем свой жезл, придав тому новые свойства.

Магический жезл – тоже далеко не то, чем кажется. Деревянная палка длиною в локоть с заостренными наконечниками из тусклого минерала – вот и все, что увидит непосвященный. Но Александр, в свое время не поскупившийся при выборе нового жезла, прекрасно знал, что древесина его – благородный орешник, а наконечники – бесценный миракулумит, минерал, закаленный в потоках магии. А под этой оболочкой, в самой сердцевине, тлеет неугасимый огонь Воли, отблеск внутреннего пламени самого чудотворца.

Гражданские редко пользуются жезлами. Этот инструмент особенно ценят именно армейские чародеи – в бою не всегда есть время сплетать изощренные идеи, меж тем как иногда без них не обойтись. Для таких целей и существуют жезлы и посохи, в которые требуемый эффект можно заложить заранее – а потом воплотить в мгновение ока. И покуда зачарованная палка в деснице ведет сокрушительный огонь, высвобождая заключенное в ней разрушительное волшебство, владелец может выкроить немножко времени и сотворить чары поизощреннее.

Наделить жезл новыми свойствами можно множеством путей, но Александр всегда предпочитал алхимический. Не нужно менять наконечники или вырезать на жезле нужные руны – лишь оставить его на ночь в колдовском вареве, и состав сам пропитает древесину, неся с собою тайные смыслы.

«Кажется, все идет как нужно». – Чародей, заглянувший в каюту проверить, надлежащим ли образом текут все процессы, удовлетворенно кивнул. Льдисто-голубое зелье и не думало кипеть, однако алхимик все же убавил огонь – кто знает, сколько потребует поиск информации. Возможно, придется задержаться. На поверхности зелья проступили долгожданные светлые разводы; щепоть изумрудно-зеленого порошка – и эликсир, зашипев, изверг столб снежно-белого, обжигающе холодного пара. Идеально.

Синохари вышел из каюты, тщательно запер и заговорил дверь – в алхимии меры предосторожности лишними не бывают, – а затем двинулся по коридорам «Танатоса». Шаги отдавались гулким эхом.

Вскоре он прошел мимо каюты Семена. Дверь была приоткрыта, и Александр, не удержавшись, заглянул внутрь. Вампир, в прошлом адвокат, а в еще более далеком прошлом – лейтенант полка черных вивернов, медленно и со знанием дела потрошил на столе кролика, кажется, еще живого. Столешница была запачкана кровью и внутренностями. На лице кровососа было написано поистине экстатическое удовольствие. Взглянув на эту гримасу восторга, Синохари помимо воли содрогнулся и поспешил прочь, пока вампир его не заметил.

К тому что Семен физически не может без принятых в ордене жертвоприношений, Александр давно привык. Но вот мимика… к его мимике привыкнуть было невозможно. Ночные жрецы разработали комплекс техник, благодаря которым выражение лица и жестикуляция оказывали сокрушительное воздействие на психику собеседника, заставляя действовать наиболее выгодным для вампира образом. Когда Александр об этом узнал, он поинтересовался у Семена, что же в таком случае помешало адвокату выиграть процесс. Тот поморщился и ответил, что использование тайной практики в суде запрещено законом империи. Нарушишь – огребешь по первое число.

Размышляя о вампирах и о вещах, к которым невозможно привыкнуть, Синохари завернул за угол и нос к носу столкнулся с Эльринном, который шел откуда-то со стороны штурманской рубки. Баггейн открыл рот, собираясь что-то сказать… и тут звездолет ощутимо тряхнуло. Пол и потолок на какое-то время поменялись местами – не иначе как гравитационные чары дали сбой. По коридору прокатилась волна полупрозрачного цветного тумана, полного искр.

– Что… это было? – выдавил Александр, восстановив равновесие.

– Зиктейр стартанул, ясное дело! – хмыкнул баггейн, поднимаясь с пола. – Что, так и не привык к его манере полета?

– Это вторая вещь, к которой я никогда не привыкну, клянусь Одином, – хмыкнул чародей.

Гремлин, как обычно, сразу запустил все системы на полную, не заботясь о том, что об этом думают пассажиры. Аномальный туман, вечный спутник эффекта перенастройки, свидетельствовал об этом более чем красноречиво.

«А что с зельем-то стало?! – запоздало спохватился Александр. – Оно ж по правилам открытое должно стоять, небось вылилось все от такой встряски… Ну, Зиктейр у меня получит!»

Сдвинув брови, чародей продолжил путь в компьютерный кабинет. «Компьютерным» он был назван, правда, весьма условно. Занимающая две трети помещения ни на что не похожая установка была великой редкостью – по сути, эта безумная идея гремлинов все еще находилась на стадии разработки. Обычно ее называли попросту тизиастром – по аналогии. Многофункциональный алтарный артефакт, или попросту тизиастр, и впрямь служил далеким прототипом этого гремлинского чудища. Портативные треножники или стационарные конструкции из витой бронзы не шли ни в какое сравнение с монстром, к которому направлялся Синохари. Гремлинская версия тизиастра – настоящий компьютер, вычислительное устройство, основанное целиком на магических принципах, без технических вкраплений.

Как это нередко случается с прототипами, волшебный компьютер был огромен подобно первым ЭВМ. Вдоль стен тянулись замысловатые конструкции из драгметаллов и обработанных камней, тут и там виднелись многочисленные руны – выгравированные на пластинах или пылающие в воздухе. Все это добро кольцом охватывало кабинет, оставляя лишь небольшой проход к стоящему в центре креслу оператора. Пользу от великана, однако, трудно было переоценить. Достаточно уже того, что оно позволяло безопасно читать через Сеть магические тексты, не давая оккультному знанию уничтожить разум самонадеянного чтеца! Этим возможности чуда волшебной техники не ограничивались, и Александр не сомневался, что однажды тизиастры вытеснят все без исключения цифровые устройства.

Пока что их были единицы, и стоили они бешеных денег. Но для Макса Аневича-Эндриксона финансы не были проблемой.

Чародей сел в кресло, закрыл глаза и расслабился. Пара мгновений – и вот его разум уже в Сети, не нужно даже посредничество обруча. Чистый бестелесный разум устремился к полной энциклопедии разумных видов Галактики и полетел вдоль бесконечного древовидного каталога, попутно запуская поисковые программы. Вскоре в мозгу стала отображаться информация о Пожирателях Светил.

Сперва возникло изображение, подписанное: «Современная реконструкция облика». Реконструкция была нелестной – странное серое создание со змеиным хвостом вместо ног, четырехпалыми когтистыми руками и клыкастым ртом. Волос, как и ярко выраженных ушных раковин, не наблюдалось. Синохари с сомнением подумал, что реконструкция какая-то слишком уж антропоморфная, не внушающая доверия. Следом всплыли изображения с пары древних барельефов, но они отличались высокой степенью условности.

Затем стала отражаться и более существенная информация.

«ПОЖИРАТЕЛИ СВЕТИЛ, далее – ПС (самоназвание – нЭй-Б’р-тха, сокращенно – нейбы).

Внимание! Большая часть этой статьи основана на ненадежных источниках!

Вымершая цивилизация, существовавшая приблизительно восемь тысяч лет назад. Была высокоразвита, владела технологией межзвездного перелета и имела сильную магическую школу. Уничтожена коалицией нескольких десятков космических цивилизаций, недовольных действиями ПС.

Судя по дошедшим письменным свидетельствам того времени, ПС были не до конца материальны и могли проникать сквозь физические преграды. Подтвердить или опровергнуть эти данные в настоящий момент не представляется возможным.

ПС предпочитали не строить на планете больше одного города. Согласно некоторым данным, при нападении города ПС мгновенно исчезали, чтобы в более спокойное время появиться вновь. Как гласит теория Ниоскэ, в данном случае использовался некий вид пространственного искажения, недоступный иным цивилизациям на современном уровне развития, и город помещался в своего рода «складку». Согласно маргинальной теории Ежовского, города строились на «узловых точках с соседним пространственно-временным континуумом» и благодаря этому могли свободно перемещаться между двумя мирами.

Среди утраченных технологий ПС особое место занимает технология гашения звезд. Важно отметить, что это название некорректно, поскольку звезда не «гаснет», а конвертируется в особое вещество – темпорин. Среди свойств этой субстанции следует назвать то, что она замедляет старение любых организмов во много раз, а также придает им иммунитет к большинству токсичных в обычных условиях веществ. Внешне темпорин – светящаяся зеленым светом жидкость. Известно также, что независимо от класса звезды в результате конверсии возникает сравнительно малое количество этого ресурса – не более двух килограммов. Остальное – не представляющий никакой ценности газ.

Чрезвычайно активная добыча темпорина послужила причиной для объявления ПС войны со стороны наиболее развитых цивилизаций того времени».

А вот дальше Синохари наткнулся на информацию, которая его чрезвычайно заинтересовала…

В то время как Александр бродил по коридорам «Танатоса», Зиктейр готовил корабль к полету. Одним из очевидных преимуществ гоблинской продукции было то, что численность экипажа сводилась к минимуму. Роли канонира, бортмеханика и пилота играл гремлин, хотя и с оговорками – последнюю функцию по большей части выполнял автопилот. Навигацией также занималась автоматика. Должность капитана судна официально занимал Максимилиан, однако основатель редко присутствовал на звездолете, и потому «Тени» были достаточно анархичны. Роль отсутствующего капитана отыгрывали Уррглаах и Александр – посменно. Эльринн заведовал медицинским отсеком, когда в этом возникала нужда. Ну а в качестве боевых единиц проходил весь экипаж.

Для гоблинов такая беспорядочная, шитая белыми нитками, но работающая структура была чрезвычайно характерна. Неудивительно, что на судне их производства дело обстояло приблизительно так же.

Ктуррмаан начал некие замысловатые манипуляции с приборной панелью. Хотя на самом деле требовалось не так уж и много – отыскать в базе данных пункт назначения, задать курс, вывести звездолет со стоянки… и врубить агрегат Хайна.

Гремлин захихикал, глядя, как рубку заполняет полихромный туман, и прислушиваясь к совершенно непередаваемым ощущениям организма. На обзорных экранах же творилась полнейшая фантасмагория – пространство искажалось, уплотнялось и шло сюрреалистическими разводами. Истинная природа процесса была совершенно иной, но в голову всякий раз приходили именно такие ассоциации.

Гномы никогда не любили магию – хотя бы потому, что от природы не умели ею пользоваться. Из этого же вытекало их желание непременно утереть всем этим чародеям нос. Один из самых амбициозных экспериментов был затеян лет двести назад, когда команда специалистов под руководством Кжандра из клана Хайн попытались найти некую гипотетическую «информационную базу Вселенной», чтобы научиться подкручивать ее настройки. Мол, коли выйдет – магия окончательно станет вчерашним днем, наша техника и не на такое будет способна!

Самое интересное, что исследования Хайна увенчались успехом… но уперлись в досадное ограничение в виде нехватки энергии. На поддержание измененных параметров мироздания на весьма небольшой площади уходили бешеные затраты. Казалось бы, подобное просто неспособно окупиться… Однако светлые гномьи умы твердо решили найти практическое применение своему открытию – и через несколько лет осчастливили землян техникой межзвездного перелета.

Эффект перенастройки, открытый группой Хайна, позволил создавать вокруг транспортного средства зону с измененными законами физики. Искажение констант причудливо сказывалось на восприятии, но позволяло без особых усилий двигаться на скоростях, многократно превышающих световую. Когда преимущества открытия были в полной мере осознаны, а технология – отточена и оптимизирована, началась эпоха межзвездной экспансии.

А ныне эффект перенастройки стал и вовсе обыденностью. Ни для чего более масштабного применить его пока что не удалось – алгоритмы межзвездных перемещений давно свели к наименее энергозатратным, однако оптимизировать в той же мере любые другие по сию пору никто не сумел. Гномы все так же не могут полностью превзойти магию и недовольно хмурят брови, а простые обыватели спокойно странствуют по Галактике, не особо задумываясь, за счет чего это делают.

Зиктейр какое-то время полюбовался фантасмагорией на обзорниках, затем решительно их выключил и направился прочь из рубки. С остальным справится и автопилот.

Местоположение неизвестно

Одиннадцатое ноября 2278 года по земному летосчислению

Нифонт задумчиво посмотрел на светящуюся красновато-оранжевую жидкость в пробирке. Мало кто смог бы предположить, что подобная субстанция может течь в человеческих жилах. Тем не менее именно оттуда она и была добыта. Из вен самого Нифонта.

Сколько экспериментов пришлось ему провести, чтобы добиться необходимого результата! Сколько неудачных попыток, сколько случайных открытий… Но в конце концов изыскания увенчались успехом, и Нифонт сумел найти нужную комбинацию веществ. Правда, тут же появились новые сложности – добыть необходимые ингредиенты было очень трудно. К примеру, кровь дракона…

Чародей покосился в один из углов темной лаборатории. Скольких трудов стоило добыть кровь крылатой рептилии! Несколько месяцев на разработку плана и примерно столько же – на претворение комбинации в жизнь. Но результат того заслуживал. Теперь в распоряжении Нифонта был источник этого бесценного вещества. Правда, уж очень оно едкое и горячее… с этой мыслью маг покосился на тонкие кисти рук, украшенные алыми пятнами свежих ожогов, ни в какую не желающих заживать.

Нифонт погрузился в воспоминания…

Ильниррмаалльна, планета в составе королевства Эйкуллария. Город-рынок Кирртуамариин

Седьмое апреля 2273 года по земному летосчислению

Равеор, в переводе на общеупотребительный – клуб, назывался «Нирртуллкелмарриэн», что означало «Пьяный дракон, выпускающий пламя одной ноздрей». Здешние гоблины славились какой-то нездоровой тягой к длинным вычурным названиям. Благо что кобллинай, замысловатое гоблинское наречие, самой природой был предназначен для подобных выходок. Но для чужеземцев триумф местной лингвистики являлся сущей головной болью, поэтому из всех восьми планет Эйкулларии эта была наименее посещаема и считалась глубоким захолустьем.

Словом, это было едва ли не самое гоблинское из всех гоблинских местечек в Галактике, и потому Ирруалх решил сюда завернуть. Его путешествие началось пару десятилетий назад и заканчиваться в ближайшее время не планировалось. Для драконов это не срок. Поэтому, посетив наиболее прославленные места обитаемой Вселенной, а также самые престижные курорты, он перешел к следующей части плана – менее известным, а потому куда более интересным для изучения местам. Он намеревался побродить по задворкам Эйкулларии, вслед за тем – республики, обеих империй и обоих царств – гномов и разумных ящеров, а затем начать блуждание по территориям малоизученных видов, занимающих одну-две планеты.

Будучи драконом, он мог себе это позволить – магические таланты этого племени позволяли совершать межзвездные перелеты без дурацкой техники. А будучи представителем Сапфирового клана, не мог упустить возможности набраться новых знаний и впечатлений.

А еще ящер мог ни перед кем не отчитываться в своих перемещениях. Его маршрут не был известен никому, включая родню, и о том, что сейчас дракон находится на Ильниррмаалльне, тоже никто не подозревал.

Во всяком случае, так Ирруалх полагал до вчерашнего дня. Вчера на него вышел некий йаэрна и предложил встретиться на следующий день в «Нирртуллкелмарриэн». Незнакомец ему не понравился, однако отказаться от встречи помешало присущее выходцам из Сапфирового клана любопытство. Дракону было чрезвычайно интересно, каким же образом на него вышли и для чего же понадобилась эта встреча. Посему он дал согласие.

Что ж, теперь он сидел за столиком и смотрел в окно, за которым опадали желтые листья – в этом полушарии стояла середина осени. Ирруалх усмехнулся – в уме он всегда держал земной календарь на одних правах с локальным, и несоответствия его порой забавляли. На старой Земле все цветет, здесь же пора увядания, и улицы быстро пустеют – с приближением зимы у многих гоблинов повышается сонливость, и они стремятся максимально сократить рабочий день.

В «Нирртуллкелмарриэн» сегодня тоже было пустынно. Не было никого, кроме шумной компании гремлинов. Не то у них был выходной, не то работяги взяли отгул – как бы то ни было, компания веселилась, смеялась, сыпала техническими терминами и глушила пиво, источавшее резкий химический запах. В их компанию невесть как затесался высокий и худой человек с лицом, полностью лишенным каких бы то ни было примет, облаченный в черный плащ и перчатки с отрезанными пальцами. Вместо ядовитого для людей местного пойла он глушил костуарский самогон, но явно поддерживал мудреную беседу.

Мысленно Ирруалх сделал пометку разузнать, кто это такой. Любопытная личность, должно быть. После этого он перевел взгляд на входную дверь, в которой как раз показался его вчерашний знакомец.

Для дракона, видевшего прямо сквозь морок, йаэрна выделялся и был заметен в любой толпе – уж очень причудливой анатомией наградила их природа родного мира. Небольшое, почти сферическое тело покоилось на четырех длинных тонких ногах, многочисленные суставы которых были расположены в весьма причудливом порядке. В передней части туловища помещались две пары рук – нижняя, более массивная, оканчивалась клешнями, верхние же руки были длиннее, тоньше и снабжены извивающимися щупальцами, играющими роль пальцев. Из боков ближе к спине выходили, под прямым углом загибаясь наверх, две странные рудиментарные трубки. Меж ними вырастала шея, украшенная неким подобием жабр и увенчанная головой. Голова напоминала гладкий, сужающийся кверху овоид – ни глаз, ни носа, ни рта. В основании ее покрывали подвижные мимические щупальца, с помощью которых йаэрна выражали эмоции. Макушку венчал пучок похожих на перья выростов, которые, как знал Ирруалх, окружают рот… вернее, ротовое отверстие – иначе не назовешь.

Туника, плащ и многочисленные украшения смотрелись на сюрреалистическом создании на удивление естественно и гармонично.

Эльф неторопливо осмотрелся, после чего направился к занятому драконом столику. Ирруалх мысленно усмехнулся, зная, что вот йаэрна-то увидеть подлинный драконий облик не суждено. Ящеры не пользуются иллюзиями, а целиком перестраивают свои тела – иначе им было бы просто не уместиться в жилищах большинства иных народов. Посему неизвестный эльф вынужден довольствоваться созерцанием яркой драконьей ауры, окружавшей невысокого бледнолицего мужчину, обладателя черных с проседью волос и высокого лба с парой тонких, едва заметных морщин. Темные глаза цепко уставились на приблизившегося йаэрна.

– Аймриарак нирЭльдиниэль, – наклонил голову эльф.

– Ирруалх, Сапфировый клан, – представился в ответ дракон.

– Товарищ дракон, пошлите эту эльфийскую шваль лесом! – высунулся из компании гремлинов тот самый человек в плаще. – Редкая сволочь, точно говорю!

И вернулся к попойке.

Аймриарак скрутил щупальца в гримасу презрения пополам с отвращением. Судя по тому что гримаса вышла что надо, у йаэрна в этом деле был большой опыт.

– И этот здесь… – тихо пробормотал он.

– Кто «этот»? – не преминул спросить любознательный Ирруалх.

– Пьянчуга местный… – пренебрежительно отмахнулся эльф. – Ночами шатается по округе и песни горланит, спать не дает… Зовут Анзар или как-то вроде того.

– Что ж, – усмехнулся ящер, делая пометку в памяти, – благодарю, что удовлетворили мое любопытство. Теперь не соблаговолите ли перейти непосредственно к цели встречи?

– На самом деле я – лишь посредник, – сообщил в ответ Аймриарак. – Встретиться с вами желает некий чародей из числа человеков – меня он лишь попросил поспособствовать.

– Вот как? – Ирруалх заинтересовался еще сильнее. Человек, чью просьбу выполняет высокомерный йаэрна, – это любопытно. – Так кто же сей муж? И, помимо прочего – где он ныне?

– Его зовут Нифонт, он исследователь. Должен подойти с минуты на минуту… да вот и он, кстати.

Пока дракон и эльф беседовали, в клуб действительно вошел человек и теперь стремительно двигался к ним. Чем-то он неуловимо напоминал пирующего с гоблинами Анзара – тоже худой и высокий, хотя и куда более узкоплечий. Простая черная мантия – фасон, ценимый многими чародеями Костуара, – только усиливала впечатление. Разрушало иллюзию сходства лицо – черты тонкие, нос длинноват, серые глаза, короткие черные волосы, небольшие усики и бородка.

Подойдя к столику, человек присел на третий стул. Эльф отрекомендовал чародея как того самого Нифонта, на чем и откланялся. Человек и дракон остались одни – не считая, конечно, веселящихся гремлинов.

– Так ради чего вы искали встречи со мною? – поинтересовался Ирруалх.

– Мне нужна помощь в одном из исследований, – улыбнулся одними губами Нифонт. – Здесь, к сожалению, я не могу объяснить подробнее – слишком шумно, и к тому же нет необходимых материалов и пособий. Быть может, лучше пройти в мой кабинет?

– Хорошо, – некоторое время поколебавшись, согласился дракон. – И где же он?

На месте его по-прежнему удерживало лишь любопытство. Всегда свойственное Сапфировому клану, эрудитам и хранителям знаний, сейчас оно грозило перерасти в патологическую форму. Уж очень интересной фигурой оказался этот Нифонт. Здесь вообще редко увидишь чужаков, а уж какие исследования требовали присутствия дракона – этого Ирруалх пока что и вовсе не мог вычислить. Наверняка что-то стоящее внимания.

– Здесь, в здании, – неопределенно махнул рукой чародей. – Пройдемте, я покажу.

Проделав недолгий путь по коридорам равеора, они оказались перед массивной раздвижной дверью. Дракон припомнил, что лет триста назад видел похожие у грузовых лифтов – разве что у тех было гораздо меньше кнопок.

– Не люблю, когда меня беспокоят, – пояснил Нифонт, бегло набирая на клавиатуре длинный код. Дверь неторопливо открылась. – Прошу! – Он первым шагнул за дверь и сделал пригласительный жест. Ирруалх последовал за ним.

И ощутил, что задыхается. Нет, не совсем так – воздух не слишком необходим для выживания крылатых рептилий. Однако больше всего это напоминало именно чужие описания удушья. Острая нехватка чего-то важного, стремительно наваливающаяся слабость… Мир перед глазами поблек и обесцветился, стал плоским, ирреальным. Смертный чародей толкнул дракона, и тот, словно неожиданно утратил вес, пролетел до стены и врезался прямо в нее, а затем медленно сполз на пол. Голова кружилась.

– Замечательно, – улыбнулся Нифонт и запер за собой дверь. Меж тем Ирруалх с некоторым трудом смог разглядеть помещение, куда столь неосторожно зашел. Огромная комната размером примерно со школьный спортзал, полностью покрытая слоем металла. Где-то в вышине горели несколько ламп. В воздухе медленно гасли голографические изображения мебели, которые из коридора смотрелись вполне натурально.

Для беседы обстановка не располагала. Скверное самочувствие не проходило, мысли путались, не удавалось совершить даже простейших чар.

– Здесь идет почти полная блокировка магии, – любезно пояснил чародей, сразу поняв, какой вопрос терзает «гостя». – Я долго добивался такого эффекта. Магии проникает ровно столько, чтобы хватило для существования одного дракона в человеческом обличье.

Все стало ясно. Драконам нужна непрерывная подпитка магической энергией – в лишенном ее пространстве они быстро чахнут и умирают. В человеческом теле ее требовалось несравнимо меньше, чем в родном – так что принять настоящий облик и уничтожить этого поганого смертного едва ли выйдет. Тем не менее Ирруалх попытался. Глаза засветились красным, зрачок вытянулся, вокруг тела завертелась синеватая дымка… но более ничего не произошло.

– Не выйдет, чешуйчатый друг мой, не выйдет… – покачал головой Нифонт, роясь в карманах мантии. – Где там он… ага, нашел.

Вытащив из кармана нечто вроде полупрозрачной пленки, он залепил себе рот. Защитная фильтрующая маска немедленно стала расползаться, закрывая нос и глаза. Убедившись, что лицо надежно изолировано, чародей извлек из другого кармана плотно закрытый металлический контейнер, отвинтил крышку и стал ждать.

Через несколько секунд из контейнера начала сочиться призрачная белесая дымка, стелющаяся по полу. Когда она достигла дракона, тот надсадно закашлялся. Парой минут спустя кашель смолк, а еще примерно минутой позже дымка рассеялась – синтезированный газ разложился на отдельные компоненты. Чародей стянул защитную пленку и уставился на лежащего ящера.

– Кома! – удовлетворенно сообщил он бесчувственному телу. – И никакой магии не надо…

Стукнув по одному из участков стены, Нифонт вывел тщательно замаскированную клавиатуру. Набил замысловатую комбинацию – и в стене открылась дополнительная дверь. Потайная.