Текст книги "Герои СВО. Символы российского мужества"

Люда:

– Просто гарнизон. И ты понимаешь, насколько немыслимые расстояния от Запада, где большую часть жизни прожил, и я приехала и понимала, что мне не страшно здесь находиться, потому что рядом со мной Вова. В гарнизоне где-то в 1980‑е еще что-то отстраивалось, и потом реставрация как бы закончилась. Это сейчас стали что-то облагораживать. А я сюда приехала, думаю: «Господи, Вовочка, куда мы приехали? Это что такое?» Вова говорит: «Это наш дом». И это место стало самым натуральным нашим домом. Но нам повезло, потому что Хурба находится недалеко от Комсомольска-на-Амуре. Комсомольск-на-Амуре – что-то вроде Тамбова в конце 1990‑х или начале 2000‑х. То есть без этой реставрации, без всего… У меня такое было представление. Город сравнительно молодой, а выглядел, как очень старый. Хотя здесь все необходимое для жизни как бы есть. Тут и больница, и школа, и все на свете. Нас выручало то, что сразу была машина, можно было затариваться всем. Ну, нам было на самом деле абсолютно неважно, потому что мы жили в таком счастье, в такой гармонии друг с другом, и здесь невероятнейшая природа. Я – человек, который, считай, вырос в воронежских лесах, то есть для меня не было такого понятия, как сопки, бесконечное число рек, озер. Тут невероятнейшие закаты, что придает особый шарм этому месту. И первый раз, когда я сюда приехала, это была осень. Это был бархатный сезон. Тут природа такая потрясающая была, что без восторга никак нельзя было реагировать.

Я сюда приехала, мой муж думал, что я приеду и буду плакать, а я приехала и говорила: «Мне нравится, я остаюсь… Мне так нравится». Я просто не знала, какой тут суровый климат на самом деле, потому что до этого мне только везло. Здесь он не резко континентальный, а здесь он действительно такой, что нет, считай, осени, нет здесь весны, а здесь лето, где за 45 градусов может жарить, с порывистыми ветрами, комарами, мошками и всем прочим вот этим. Или мороз минус 48 градусов, когда ты понимаешь, что глаза мерзнут, хотя в теории говорят, что глаза не замерзают. Здесь замерзает абсолютно все. Здесь ты не знаешь, как отогревать машину. Ты не можешь выйти из дома, дверь подъезда может не открыться, потому что был ледяной дождь и все покрыто слоем льда. Выпала трехмесячная норма осадков снега. Но гарнизон встает. Пока военнослужащие все не расчистят, из дома не сможешь выйти. Или ползешь по сугробам. Нельзя даже от ступеньки отходить в сторону, потому что ты оступился, провалился и ждешь, когда следующий кто-то пойдет и тебя вытащит из этих сугробов. Потому что снега действительно очень много. Не зря он причисляется к районам Крайнего Севера.

8. Наша маленькая авиационная семья. «Авиадартс» (продолжение рассказа жены)

Люда:

– Жизнь у нас здесь была потрясающая! Тем более Вова сюда попал со своими лучшими, близкими друзьями, с которыми учился. То есть, считай, своим звеном они сюда приехали. Дружили с первого курса. Такие классные ребята! Когда я их узнала, я поняла, что это самая настоящая мужская дружба.

– У летчиков она особая…

Людмила:

– А дружить Вова мог классно. У Вовы было несметное количество друзей. Он был душой компании. Он был абсолютным лидером. Заводилой. Он был именно тем человеком, который бесконечно над всеми шутил, где-то какие-то провокационные моменты устраивал, шуточки, что потом коллективно все смеялись…

– Приколист…

Людмила:

– Он был таким, что вот с этим своим гомерическим хохотом просто выпадал, потому что слишком долго не мог терпеть, когда кто-то пошутил. Или он шутил. Или какие-нибудь вот эти моменты подстраивал. То есть, считай, как мы сюда приехали – ребята после летного училища, так они сохранили свою дружбу до настоящего момента. То есть мы дружим, мы очень искренне и тепло друг к другу относимся, и действительно имеет место такое правильное определение, как наша маленькая авиационная семья… Хотя теперь она уже не маленькая, а очень большая…

– Он в «Авиадартсе» участвовал…

– Мы уже вместе жили. И получилось так, что, когда Вова пришел сюда после летного училища, он – самый первый из всех ребят, которые сюда прибыли для прохождения службы, кто вылетел на самолете Су-34. Он был первым везде и во всем. Он серьезно был максималистом. Везде важно было стать лучше всех…

Стремление быть лучше всех вовсе не говорило о чрезмерном тщеславии Володи, он просто прекрасно летал и этого не скрывал.

Люда:

– У него, что символично, и борт был под номером один. То есть он и вылетел самым первым, показывал высокий уровень подготовки. Я разговаривала с его командирами, и они просто удивлялись и говорили: «А у него есть летчики в семье?» На что я им отвечала: «У него из летчиков в семье только тесть». И говорила: «Он единственный в семье, кто имел такую страсть к небу». Тут даже не было никаких вариантов, много было подготовленных ребят, но он был любимым и у командиров, и у всех летчиков, потому что он был обаятельным человеком. По-настоящему с большой душой. И летными умениями…

– И как ему на конкурсах летчиков?

Люда:

– Вова имел хороший уровень подготовки, и его сразу же отобрали на российский «Авиадартс». Он сначала говорил: «Вот, что за ерунда?» А я говорю: «Вова, любишь на кон ставить все». Даже если его взять помимо авиации, то он занимался многими видами спорта. То есть он везде и всюду преуспевал. Он был физически развитым, и по наукам, и по всему. Он жадно хватал знания и вот это все, и для него было очень важным, что он может принять участие в чем-то новом для себя. Ну, я говорю: «Вовочка, это отличный шанс. Может, все-таки ты поедешь?» Ну, и он к этому относился абсолютно как-то спокойно, а потом получилось так, что он как бы занял призовое место на «Авиадартсе». На «Авиадартсе» обычно собирают самых высоко подготовленных летчиков

– А где «Авиадартс» проходил?

– В Рязани… То есть он сначала проходил отбор, потом прошел всероссийский этап. Он занял призовое место. Его отправили на международный «Авиадартс». Но если бы не было политики, то есть китайцев, белорусов, то Вова бы и тут… По России он – один из самых лучших. Но там, знаете, не предвзятое отношение, но все-таки чувствовалось…

– Хотели уважить участников…

– Да. Когда китайцы были гостями, они должны быть в тройке награжденных. Когда белорусы. А вот с российскими, со всей страны отбирали лучших, и надо было поднять уровень Липецкого учебного центра, – короче, баллы, которые заработал мой муж, как бы переподправили… А так как у меня муж – максималист и очень эмоционально на все реагировал, он среагировал на несправедливость. Если он плохо поступил, то накажите его, если он кого-то обижает, он должен быть наказан. По справедливости… И он такой расстроенный вернулся с международного «Авиадартса». Он говорит: «Ну, представляешь как…» Я ему: «Ну а что ты хотел, Российской Федерации надо со всеми дружить. Ты итак показал отличный результат на всероссийском конкурсе, поэтому ты своей победы добился. Поэтому ну что ты? Может, на следующий год на «Авиадартс» поедешь». Он: «Я больше в этом мероприятии принимать участие не хочу». Хотя, как только у них все это закончилось, ему сказали: «Собираем повторные заявки на “Авиадартс”». И он якобы сказал: «Нет-нет. Увольте, не хочу. Я для себя выводы сделал».

Обостренное чувство справедливости.

И в суде себя не защитишь, потому что решения судей «Авиадартса» не обжалуются.

Люда:

– Хотя это было очень интересное и увлекательное мероприятие. Он получил опыт, неотъемлемый для его развития как летчика. А он был очень легко обучаемый.

9. Больная мама. Напряг на спецоперации (продолжение рассказа жены)

– И вот началась спецоперация. Кто-то не одобрял ее, кто-то соглашался. У него, наверно, таких проблем не было…

Людмила:

– Я вам расскажу такую предысторию. Вова, помимо того что был прекрасным человеком, крутым летчиком, он был еще прекрасным сыном. Еще до спецоперации у него серьезно заболела мама. И у нее случился рецидив по онкологии. И Вова уезжал. Он безумно любил свою маму, уехал из Хурбы и носил маму на руках, помогал ей выйти из этого состояния, но все было очень плачевно. И буквально за две недели перед тем, как улететь, он не обнаружил себя в списках. Потому что все видели, в каком состоянии он находился. А он самый высоко подготовленный был из всех ребят. А его хотели как бы пожалеть. А он сказал: «Я не хочу своих пацанов отпускать одних. Ни в коем случае». Поэтому он пошел к вышестоящему командованию, просил, чтобы им не пренебрегали. Он быстро-быстро восстановился в допусках… Он говорил о том, что должен быть там вместе со своими пацанами. И вот он поехал в числе первых. Других-то направляли доучиваться, а его направили, потому что он был абсолютно готов. И с самого первого дня спецоперации он там…

– Как мне сказали, уже через две недели он был награжден орденом Мужества…

– Да…

– За что?

– Да, за этот подвиг, о котором говорят, это случилось все в марте.

Я вспомнил статью на сайте ТВЦ под названием «На территории учебного центра, где он проходил подготовку, установили мемориал» и теперь прочитал из нее:

– «Незадолго до гибели летчик совершил подвиг. Скрытно войдя в район противника на предельно малой высоте, выполнил обманный маневр и с первого раза поразил цель. Уничтожил 50 боевиков, а также артиллерийскую и автомобильную технику врага».

Люда:

– Это в начале марта… Они только полетели. И звонит, им же запретили связываться, техникой пользоваться и всем-всем. Если у него был с собой телефон, он мне просто отправлял сообщения, где смайлик отправит, где просто напишет: «Я живой… Я прилетел». Или каждый вечер он говорил, какая жуткая обстановка там была. И он присылал: «Убежал… Убежал». Убежал в смысле, что в него летело все, что только можно было, но не попали. И каждый день он мне присылал сообщения со смыслом: убежал…

Вэсэушники охотились за нашими летчиками.

Люда:

– Он мне позвонил в начале марта, говорит: «Тут такой кошмар происходит, а меня вызвали и сказали, что меня награждают орденом Мужества. Приказ состоялся». Я ему говорю: «Вова, я хочу слушать твою реакцию на это на все». Он говорит: «Я сказал, что моей жене железки не нужны». И он говорит: «Я отправил их на берег безмолвия. Развернулся и ушел. Просто сказал, что я не хочу, чтобы моей жене вернули только железки…»

Конечно, может, это было сказано в горячке, если бои, какие награды? Тут голова болит, как выполнить задачу, и ни о чем другом не думаешь. Мог бросить такие слова, хотя их могли истолковать по-своему. Но умные командиры поймут летчика, который из пекла в пекло, из пекла в пекло. Может, так домыслила слова мужа сама Людмила. Но разве это говорит о том, что Владимир Фетисов хоть на минуту поколебался в том, что воевать ему или не воевать с врагом?

Думаю, что нет.

Людмила:

– Все, я не знаю, как в воду глядел, наверно…

Мы молчали.

– Вот про орден Мужества в марте, понятно…

– А в мае ему пришла медаль Нестерова, – говорила жена. – У ребят, которые были с ним, приказ на орден Мужества состоялся позже, чем у Вовы. У Вовы – в числе самых первых. Потом он мне еще говорил: «Мне тут еще медаль… Приказ состоялся…»

– Медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» с мечами…

– Просто в тот момент, когда привезли медаль Нестерова, они не привезли орден Мужества. То есть они должны были отдать ему в начале мая. А тут почему-то написали: «Посмертно». Посмертно ничего не было…

– Вот объявили Героем России Александра Крынина. Он герой этой книги. Так вот, там послали на Героя, представление куда-то делось. И добились, послали снова. И 3 сентября Звезду Героя вручили вдове. Не надо опускать руки…

– Да, – слышались всхлипывания Людмилы. – А-то орден Мужества еще при жизни, а они говорят: «Посмертно…»

Справедливость должна восторжествовать.

– Ребята бились… – говорил я.

– Да, меня от подробностей ограждали всеми правдами и неправдами. Но я просто знаю, что они находились безвылазно в кабине. Они не успевали поесть. Они не успевали поспать. У них максимально интервал между вылетами был два часа. За это время ты должен выспаться, восстановиться. То есть никакого ни предполетного режима, никакого питания – этого ничего не было.

– Как в Сирии, – вспомнил, о чем писал в своей книге «Герои Сирии. Символы российского мужества».

Люда:

– Нет-нет. Кстати, ребята, которые проходили Сирию, или те люди, которые имели какое-то отношение к Афганистану, когда началась спецоперация, они сказали, что там все гораздо хуже… Потому что в Сирии все равно было все как-то нормировано, а это просто… Они не то что потеряли покой, сон, они вообще не ели, не спали. Безвылазно в кабине. В начале марта они были похожи на выжатый лимон. Я сама лично, у меня мои сослуживцы, которые были вместе с ними (связисты – коллеги, понял я), переводила им деньги просто, чтобы они обеспечивали летный состав питанием, и мои сотрудники таскали летчикам еду… Чтобы их накормить…

– Перекусить-то некогда…

Все понимали сложность задач, которые выполняли ребята.

Люда:

– Чтобы можно было прийти, быстро поесть и лечь отдохнуть…

«Какие же молодцы жены офицеров!» – рвалось из меня.

Слышал, как Люда плакала.

10. 18 мая 2022 года (продолжение рассказа жены)

Зная, что не смогу больше вернуться к этому разговору, спросил:

– Что произошло 18 мая?

И процитировал слова генерала на открытии мемориальной доски на камне в училище:

– …при выполнении боевого вылета… смертью храбрых… попав под огневое поражение… зенитно-ракетной…

Говорил и представлял, как летчик-ас Фетисов пытается «убежать» от ракет.

Люда:

– Единственное, что я могу сказать, потому что меня берегли все это время, единственное, что у них был боевой вылет…

Вспомнил сообщение СМИ: 64‑й вылет…

Фетисов 64 раза смотрел смерти в лицо.

Люда:

– Их летело несколько самолетов… Я так поняла, что он был замыкающим… И так поняла, что внезапно в его самолет попала ракета… Они приняли решение продолжать полет. Это Вова и его штурман. Но штурман остался жив… С тяжелыми травмами и со всем прочим, хотя у них травмы абсолютно одинаковые были… Понимаете, какая несправедливость…

Что один с травмами жив, а другой – нет…

Люда:

– Я так поняла, что им изначально что-то прилетело, и произошел полный отказ системы… То есть Вова выполнил поставленную им задачу и возвращался назад, на базу. И прилетело… И произошел полный отказ, – она повторяла, словно отодвигая назад трагичный момент, – всех систем. Потому что в эфир летело: «Отказ того-то… Отказ того-то… Отказ…» Вова хладнокровно с территории врага пытался увести самолет… И даже эфир есть, он бесконечно говорил: «Паша, Паша, успокойся… Паша, Паша, ты все нормально…»

– Это штурман?

– Да, штурман. Он говорил: «Паша, Паша, успокойся…» Паши только слышно было тяжелое дыхание. И все. Обычно штурманы тоже говорят в эфир, докладывают обстановку что и как, считают. Но Паши там не было слышно вообще, ни единого слова. И Вова сначала: «Раз, два», – типа: на три прыгаю. «Раз, два», – пытается считать, контролировать ситуацию, и я так поняла, что, когда они начали выпрыгивать…

– Катапультироваться…

– Они начали катапультироваться. То есть первым при катапультировании покидает корабль капитан, он же считается командиром экипажа, командир, в общем. Покидает самолет. И в тот момент, когда он покидал самолет, как я поняла, произошло еще что-то. Либо прилетело что-то еще следом, либо произошел… Об этом история умалчивает, потому что я пыталась достучаться до людей, которые именно эвакуировали их с места катастрофы. И в общем он после того, как случились эти крайние секунды перед тем, как они покинули, в общем, самолет, раздался Вовин крик, истошный просто, и после этого он крикнул штурману своему: «Дергай!» «Дергай» в смысле дергай ручки и тоже покидай самолет. И все. И они успели катапультироваться. То есть ребята, которые летели вместе с ними, они говорили: «Ну, вот, ребята катапультировались. С ними все будет нормально. С ними все будет в порядке». Но, судя по всему, им прилетело что-то еще… Потому что даже ребята говорят, что, видимо, там была не одна ракета, а их было несколько. Потому что с учетом полученных травм… Они успели катапультироваться. Видимо, Вова в последнюю секунду просто спас жизнь своему штурману…

– Он – первым?

– Да, Вова первым покидал самолет, штурман – следом. Это порядок именно катапультирования. Сначала покидает командир, потом – штурман. У них так и получилось, что Вова начал покидать самолет и сказал в эфир: «Паша, дергай». Все, это были последние слова. И эфир закончился…

– Попали под обстрел… – произнес я, думая: «Володя собой закрыл штурмана».

Людмила:

– Я смотрела справку о смерти. И так поняла, что у них были травмы, как перелом основания черепа, при катапультировании из самолета. Что у одного, что у другого. То есть у них были идентичные травмы. Может, у них были травмы, полученные, когда они спускались… Штурман жив. Но, как ребята говорят, это единственный человек, с которым я не разговаривала. То есть я этого человека видела, я его знаю, и он, видимо, пока боится со мной разговаривать. И его спрашивали о подробностях… Вы себе не представляете, насколько мне тяжело вот сейчас с вами об этом всем разговаривать. Я два часа, пока ждала, что мы с вами созвонимся, реку слез вылила… Чтобы подсобраться… Сложно все… Этот человек был домом моим… – вспомнила Владимира.

Я невольно поклонился своей собеседнице за тысячи километров от меня: она все делала для сохранения памяти о своем дорогом Володе.

11. Не стало мамы. Письмо любимой (продолжение рассказа жены)

Люда:

– А у Володи такая трагическая ситуация. У него в конце марта ушла из жизни мама. И он помимо спецоперации переживал тяжелую трагедию, что любимая мамочка ушла из жизни. А он – через пятьдесят шесть дней, представляете?..

Снова Люда плакала.

– Где упокоился?

Людмила Фетисова:

– В городе Железногорске… Мы были на похоронах… Но я не в состоянии… Я и по сей день просыпаюсь и стараюсь научиться заново дышать…

Все равно потом спросил:

– В Борисоглебске – мемориальная доска на камне… А в его воинской части?

– Сказали, на первом этаже в полку стоит его портрет. И в Железногорске в кадетском корпусе, где он учился, целая мемориальная доска, посвященная Вове…

Вспомнил:

– Вы сказали про стихи и письма…

Люда подумала и собралась с духом:

– Я могу прочитать письмо, которое я нашла день в день, когда погиб Вова. И у меня было такое ощущение, что он только-только его написал. И в нем отражается вся теплота отношения ко мне. Какой он прекрасный человек, какой он прекрасный муж, какой он прекрасный отец:

– Прочитайте, – попросил я.

Она читала:

«Любимая и дорогая моя маленькая девочка!

Я решил написать тебе это письмо. Просто так захотелось. Просто в очередной раз захотелось, чтобы в эти пасмурные дни ты, моя любимая, взяла и улыбнулась. В самом начале знакомства я тебе пообещал, что иногда буду дарить тебе улыбку. Просто так, от чистого сердца, абсолютно честно, дарить улыбку. Помнишь? Я тебе писал всякие смешные истории, дурацкие забавные ситуации из своей жизни, из своего детства… Ты смеялась и улыбалась. Вот и сейчас, ты читаешь и улыбаешься. Я держу свое слово. Кстати, я пишу абсолютно спонтанно, просто делюсь своими мыслями. Детство. Мне всегда, как и тебе, было интересно, почему я так часто вспоминаю его… Наверно, потому, что в детстве все было беззаботно, все по-доброму, все по-настоящему. В современном обществе, ты сама прекрасно знаешь, много грязи, желчи, много всего серого, нехорошего, можно легко утонуть в этом, пропасть. Слабые люди и пропадают в этом огромном котле. И среди всей этой нечисти и серой массы я все-таки нашел тебя. Добрую, чистую, светлую, красивую, светящуюся, а самое главное, настоящую женщину. Как много в этом слове смысла и как мало букв… Ты – моя любовь, ты – моя любимая, ты – моя единственная и неповторимая. Мои мысли – только о тебе. Даже сейчас, находясь совершенно один на один со своими мыслями на кухне ночью, я чувствую тепло твоих нежных, вкусно пахнущих рук, твой запах. Как же я люблю его… И не могу устоять перед ним. Твои добрые и большие глаза. Твоя чистая и добрая душа. Я люблю тебя, Людочка! Я не могу дышать без тебя, да и не хочу. Мне стыдно даже “по мелочи” обманывать тебя. Даже сейчас ты спишь, а я не удержался и пишу тебе это письмо на обычном тетрадном листочке. Я пишу это своей любимой девочке, своей Людочке, cвоей жене! Да-да, своей любимой жене. Я твой муж. Я буду гордо и с достоинством нести это звание. Улыбнись, жизнь прекрасна! Посмотри сквозь фильтр, который удаляет всю грязь, всю нечисть. Ты прекрасна!!!

Старший лейтенант Фетисов перед боевым вылетом

Боже… Как же я люблю твою улыбку. Как же я люблю тебя. Всего лишь каких-то три слова, а как же много смысла. У каждого – свой смысл, у каждого – свои ценности. За все наше знакомство, я надеюсь, что ты поняла для себя, я очень ценю жизнь. Она слишком коротка, и никогда не знаешь, что может быть дальше. Я ценю честность, верность я ценю, когда все по-настоящему, по-доброму, без лжи, с любовью. Я люблю мелочи, всякие безделушки, я люблю простоту. Не нужно ничего усложнять, изобретать велосипед. Цени, что у тебя есть. Взгляни на этот суровый и, самое главное, несправедливый мир, под другим углом. Все гораздо проще. Живи и радуйся, просыпайся с улыбкой, хотя с нашим ритмом это безумно трудно, но ты попробуй… Даже поспав всего лишь один час в сутки, проснувшись, я думаю о тебе и улыбаюсь. Веришь ты мне или нет, но это так. Я люблю тебя, Людочка!!! Я повторяю каждый день, даже когда тебя физически нет рядом со мной. Но я знаю, ты все равно это чувствуешь. Я буду всегда рядом с тобой. Ты – мое счастье, за которое я буду биться до самого конца. Ты моя! Я всегда уберегу, защищу тебя и Мирошика, это моя прямая обязанность. Самое главное, чтобы вы были здоровы и сыты и чтобы улыбались. От всей души желаю, чтобы вы улыбались и ни в чем не нуждались. Мирону я хочу подарить все то, чего не было у меня. А у меня не было многого, ты это знаешь. Не переживай, сделаем все, чтобы он стал в первую очередь человеком, настоящим человеком, а я сделаю так, чтобы он стал мужчиной.

Жизнь слишком коротка, мы все сделали правильно. Ничего не бойся. Жизнь – несправедливая штука, опять же ничего не бойся. У нас все получится, обязательно! Верь мне и никогда не отворачивайся и не поворачивайся спиной, и я буду навсегда с тобой…

Твой муж Владимир.

Люблю тебя…»

12. Мирошик (заключение рассказа жены)

«Он ценит жизнь… И теперь эта цена за нас… Он всегда рядом с нами…» – звучало у меня в голове.

Осторожно спросил:

– А кто такой Мирошик…

– Вова был невероятным отцом нашему ребенку. То есть Мирон не кровный сын ему, но Вова стал настолько непоколебимым авторитетом и абсолютным примером для Мирона, потому что он воспитывал его вообще с раннего возраста, когда он вообще малышом был. И он относился к нему с такой теплотой, с такой заботой, Вова был сильный и при всем при этом у него была мужская тихая строгость. То есть он никогда не ругал, не кричал в порыве эмоций, когда дети вытворяют что-то. Этого не было. То есть он был именно тем непоколебимым авторитетом, когда ребенок смотрел на него с абсолютным восторгом. То есть ребенок просто перенял всю мимику. Что, даже если на него посмотреть, Вова – отец Мирона, Мирон – сын Вовы. Они даже внешне как-то похожи. Единственное, у сына мои глаза. Он занимался ребенком. Он научил его держать молоток. Он его возил на машине. Они ходили на рыбалку. Они вместе часами сидели с удочкой. Он укладывал его спать. Готовил прекрасные ужины, ему помогал Мирон. То есть они вместе читали. Он учил его читать. Писать. Он был абсолютно всем для него. Мирон обращался к нему исключительно: «Папочка». У них была самая настоящая любовь в плане того, что…

Я понимаю, что мы с Мироном потеряли очень многое. Вовочка для Мирона был абсолютным папой в том плане… Вот, бывает, родные отцы, они как-то равнодушно и холодно относятся к своим детям. А здесь была глубокая мужская любовь, когда ты понимаешь маленького человека и ты видишь его любовь не в качестве благодарности, еще чего-то, а это был осознанный выбор, осознанный выбор Вовы и осознанный выбор Мирона. То есть Мирон кроме Вовы не знает другого отца, потому что Вова для него был вообще абсолютно всем. Поэтому я была вынуждена ребенку рассказать всю правду, но, так как он растет маленьким мужчиной, а папа является авторитетом, то есть ребенок, глядя на папу, мерил его защитный шлем, в летных перчатках по дому ходил…

Меня пронизывало благородство летчика.

Людмила:

– Всегда перенимал всякие мелочи. У нас были всякие безделушки, которые были раскиданы по карманам. У нас всегда было очень много записочек, талисманчиков, и ребенок бесконечно рисовал самолеты и говорил: «Я хочу быть как папа». То есть когда я ребенку рассказала про это все, у меня ребенок просто горько расплакался… И через минуту говорит: «Мама, расскажи мне, как было. Все по правде, по-настоящему». Я рассказала. Он: «Мама, а у нас есть папина пилотка?» – «Да, есть». А у меня на полочке лежала его свернутая пилотка. А я ее даже не забирала постирать, и она пахнет Вовочкой. И, казалось, маленький, он берет эту пилотку, в нее ныряет носом, нюхает: «Единственное мое воспоминание о папе»…

Уже и у меня навернулись на глаза слезы.

А Людмила:

– Он: «Можно я хранить ее буду у себя?» Мы приехали когда на похороны… Мы мучительно ждали целую неделю, чтобы его похоронить. И получилось так, что его хоронили в открытом гробу. И Мирошик говорит: «Я ничего не хочу. Я хочу к папе». Пока мы ехали, он все: «Я хочу обнять папу». Я: «Сынок, это невозможно». Он: «Мама, я хочу просто обнять папу». И он: «Кроме папы, мне никто не нужен», – говорит. И он всю дорогу, пока мы ехали в катафалке, он двумя ладошками держался за гроб и говорил: «Это что, получается, мы никогда не сможем обнять нашего папу? Мама, а как мы будем с тобой жить без нашего папы?» Я: «Сынок, но папа хотел, чтобы мы были живы. Папа погиб не зря. Наш папа погиб Героем. Он теперь наш ангел-хранитель. Он теперь нас будет оберегать от всего». А мы – верующая семья. Мы с мужем повенчаны. Для нас это наполнено глубоким смыслом… И Мирошик сказал такую фразу: «Мама, вот сейчас на небе его сердце будет биться?» Я говорю: «Конечно, папино сердце будет на небе биться вечно». – «Если туда полетят ракеты, они больше его не достанут?» – «Конечно, сын, нет». Он тогда говорит: «Мама, я хочу, чтобы до него не долетела ни одна ракета». И говорит: «Я теперь вырасту и обязательно стану летчиком. Таким, как папа». Я ему говорю: «Сыночек, папа хотел, чтобы мы жили и были счастливы». И когда мы вернулись, Мирошик ложился спать с пилоткой, теперь его любимая книжка «Авиация»… И он каждый день спрашивает меня: «Мама, а какой был наш папа?» Смотрим фотографии… Это, конечно, тяжело… Но каким был Вова для Мирона, это что-то невероятное…

Прощаясь, я сказал:

– Светлая память воину Владимиру…

Теперь при каждом приезде в Борисоглебск я шел в сквер около памятника дважды Герою Советского Союза и садился под кроны на вторую скамеечку, и передо мной пролетала судьба мальчишки из Иркутска, который здесь со своей любимой проводил вечера и верил в свою звезду. И звезда его настигла – он с любимой жил, творил, счастлив был…

И служил России…

Но не дослужил…

И теперь в летчики собирается Мирошик…

6 сентября 2022 года