Текст книги "Герои СВО. Символы российского мужества"

– Сумерки.

– Хорошо, я вам фото пришлю…

Я уезжал, все более погружаясь в темноту. Редкие фонари на трассе вырывали машину из темени, все больше погружая в ночь, в которой, казалось, не предвиделось просвета, но все равно ей на смену, невзирая ни на что, должно было прийти утро.

3. Рассказы друзей. Курсантская жизнь

Я напомнил о себе Вере Анатольевне 7 августа. Просил фотографии, спрашивал про телефоны друзей, и она: «Я пришлю, обязательно пришлю». И сказала, что я могу поговорить с друзьями Алексея.

Вот с двумя из них 10 августа у меня состоялись разговоры во время моего очередного приезда в Борисоглебск.

Сначала я говорил с капитаном Виктором Стрелковым.

Он рассказал:

– Я учился вместе с Алексеем Ненаховым на одном курсе. В Борисоглебске был филиал Воронежского инженерно-авиационного института. Мы – авиационные инженеры. Учились вместе до третьего курса, а на третьем курсе нас раскидали по специальностям. Как раз в 1999 году расформировали и отправили доучиваться на основную базу, в Воронеж. Тогда начальником в институте был генерал Хохлунов. Хороший дядька. И там нас по специальностям…

– Алексей на какую специальность попал?

– Он по автомобильной части.

– А вы?

– Я пошел на штабную…

– А как складывалась курсантская жизнь?

– Здесь поступили в 1996 году. Это смутные времена. И тогда многие родители старались своих сыновей уберечь, чтобы они по скользкой дорожке не пошли, и отправляли в военные училища. Обут, одет и под присмотром. С Лехой попали даже в одну группу. И спали напротив друг друга в одном кубрике. Леха – обычный парень. Он не унывал. Даже когда настроения нет, все как-то не очень, он всегда в хорошем настроении, во всем находил плюсы, и я никогда не видел, чтобы он огорчался… Может, чего и не помню, но в общих чертах. Достаточно веселый…

– А вы в армию почему пошли?

– Нельзя сказать, что я мечтал быть военным, в голове ведь всякое творится – еще молодые. Но лучше в курсанты, чем на другое. Потому что, помню, отец с моей старшей сестрой ездил в Воронеж, в Ростов, все не могли решить, куда ей поступать. А тут все ясно… Тем более у меня отец тогда служил. Поэтому все нормально. Так-то, конечно, не особо нравилось: казарма, плац…

– Но по итогам нормально сложилось…

– Все от человека зависит. В любой среде всякое случается.

– А как втягивались в курсантскую жизнь?

– Трудно. Я окончил в школе 11 классов. И в шестнадцать лет одели во все военное. Сапоги обули, и началось: курс молодого бойца. Август месяц, жарища! Вот как сейчас. Боевой выход в Чигорак (село рядом с Борисоглебском), там окапывались. Потом засыпали за собой эти ямки. И такое ощущение: ты знаешь, что за забором твой дом, а ты не можешь туда сходить… Когда в Воронеж перевелись, там дальше от дома. Может, мы повзрослее стали. Все пошло веселее – и учиться, и служить…

– Обтерлись…

Вот так и воспитывались офицеры.

Стрелков:

– Вторая половина учебы мне понравилась больше…

– А про Алексея? – спрашивал я.

– Добрый парень. Насчет помочь. Все мы – в одной массе, чем тут поможешь… Но он безотказный. Есть такие люди, подойдешь – он: «Зачем мне это надо?» Он – нет. Тем более с ним в нормальных отношениях…

– Плюсовой…

– Он не гундосил…

Мол, не ныл.

Капитан Стрелков:

– От него плохого не жди…

– Тоже важно… Ведь всякие встречаются.

– Он тоже послужил и уволился. Причем из-за чего? Сынишка больной…

– А распределение?

– Нас дорожки развели. Я попал в Тверь, отслужил пять лет. Контракт закончился, уволился. Приехал в Воронеж, здесь помыкался. Понял, что на гражданке швах. И что у меня уже десять лет выслуги есть. Мне еще десять лет – и в любом случае будет пенсия и жилье. А что, извините, будем откровенны, воровать я не могу… – засмеялся.

– Не научили, – смеялся я.

Стрелков:

– И вернулся в армию. С Лехой после выпуска мы не общались.

– А вы знали, что он погиб?

– Позвонил наш бывший сокурсник Леша Швырев. Он в четвертой роте был, а мы – в третьей. Он давно уволился. Он позвонил и говорит: «Леха погиб…» Я простился с ним. Был на отпевании. Цветочки передал: «На могилу положишь…»

– А что случилось с Алексеем?

– Я понял, что под обстрел попали. Его взрывной волной отбросило, грудную клетку сдавило, остановка сердца…

Мы говорили. Передо мной сидел капитан, а вот старшего лейтенанта Алексея Ненахова, который мог быть с нами, не было. И я мысленно просил, чтобы судьба к капитану Стрелкову оказалась благосклоннее.

Поговорил в этот день и с Алексеем Швыревым. Мы сидели у него в машине, рядом проносились мотоциклисты, легковые, а мы говорили.

– Лешу вроде к ордену Мужества представили, – сказал Швырев. – Когда он «сушку» сбил украинскую. Он с «иглы» добил «сушку». Добил 4 июля, а 6 июля погиб.

– Тогда, может быть, награда и за второй эпизод, когда пал…

– Кто знает, посмотрим.

– А как он погиб?

– Обстрел был. Удар взрывной волной, сердце остановилось… Рядом грохнуло…

– Мама Алексея мне говорила: сдавление грудной клетки…

– Мина рядом прилетела…

– Он зенитчик…

– Да, командир зенитно-ракетного взвода зенитно-ракетной батареи в Кантемировской дивизии… А часть – в Наро-Фоминске…

– А как сбил?

Швырев:

– Это мы выясняли все, когда приезжал командир. Он привозил Алексея как представитель части. Он и сказал, что добил «сушку» 4-го числа…

– А вы сами из каких краев?

– Я борисоглебский. У меня отец военнослужащий. Дед, отец – военные. Династия. Дед – заслуженный военный связист СССР, подполковник. Он в войну был ребенком. Немцы его два раза чуть не расстреляли за то, что он им связь перерезал. Провода. Один раз к стенке ставили…

– Мальчишку…

– Да, мальчишку. А потом так сложилось, что стал заслуженным военным связистом. Отец – боевой летчик. Окончил Чкаловское военное летное училище (тогда в Борисоглебске). И я – по стопам, только в военный авиационный инженерный институт.

– Вместе с Ненаховым…

– Да, только они после школы шли, а я – после техникума.

– А скажите, что такое курсантская жизнь?

– Курсантская жизнь…. Приходя с гражданки, попадаешь в другую жизнь. Гражданская молодежь, которая привыкла быть у папы и мамы на обеспечении, попадает туда, где, как говорил у нас старшина: «Папа и мама у вас одна – это я». Поначалу все бесило, бесили старшина, который жестко нас ломал, командир роты, но спустя несколько лет после выпуска мы поняли, что они нас приучили к жизни той, которая реальная, а не сказочная. И каждый из нас прошел через определенные пути. Я рад, что окончил военное училище, какое-то время прослужил – в запас ушел в 2003 году. Я, честно говоря, этими годами горжусь, что я был курсантом. Я дал присягу Родине. Я и до сих пор верен ей, ну, меня так воспитывали в династии военных. Я воспитывал так своего сына, сын курсант, он сам выбрал для себя эту стезю.

– И вот вы на этой стезе…

– В училище пять лет… Я бы сказал, первый год – это такие птенцы, которые смотрят по сторонам, которые считают себя после окончания одиннадцатого класса большими взрослыми ребятами, а поступив туда, вроде как хорохоришься, героизма много, эмоций много, но это другой мир, это другие знания, это другая жизнь. И уже идет становление не мальчика, а мужа, причем с нуля. Потому что армия делает из мальчика мужчину. Армия перестраивает сознание. Командиров роты, которые у нас тогда были, мы недолюбливали. Вот у нас 20‑летие выпуска было, мы встречались, и все – со словами благодарности. Потому что кто-то имеет за плечами двадцать пять календарей, кто-то на пенсии, кто-то в другой системе работает, но все прекрасно осознают то, что они были правы, когда приучали нас к дисциплине и порядку. Требовали от нас исполнения приказов, потому что у каждого впоследствии своя система восприятия, постановка задач и их решение…

– Меньше бардака гражданской жизни…

– Бардак везде имеет место. Другое дело, где его больше, где меньше. Отцы-командиры свою лепту в воспитание наше внесли…

Наконец я перешел к цели разговора:

– И вот на курсе появился паренек. У него мама врач…

– Мама педиатр, и довольно хороший, известный педиатр… Ее сын Алексей Ненахов был в нашей четвертой роте. По первому курсу я что-то и не очень его помню, потому что мы там все на одно лицо: бритоголовые, у кого-то испуг, у кого-то отвержение, а дальше… Хотя оба мы с Алексеем местные, но до училища не был с ним знаком, тем более я в техникуме учился. Но потом «привет» – «привет», общение. А пятый курс – предвыпускной синдром. В какой-то степени расслабон пошел, потому что ты понимал, что ты без пяти минут лейтенант. Тебя особо руководство курса, факультета, института не трогало. Начальник института в то время был генерал-майор Хохлунов. Он к курсантам уважительно относился. Пятый курс не трогал вообще. Если проштрафился – понятное дело, а так…

– Хорошо, когда начальник – отец родной… Вы учитесь с Алексеем Ненаховым…

– Учимся… В компаниях пересекались. Он веселый, любящий жизнь мальчишка.

Меня не удивляло, когда летчики называли друг друга пацанами, офицеры – мальчишками. Видимо, в этом таилось особое дружеское отношение.

Швырев:

– У него всегда горели глаза – это то, что помню. От любви к жизни…

– Идя в авиационное училище, он матери сказал: «Хватит нам в семье двух врачей».

– Это выбор каждого. И не знаю, чем он руководствовался, поступая в училище. Но отец-то у него – майор медицинской службы. Когда мы учились, я видел его в форме. Поэтому выбор, видимо, был осознанный. Тем более училище – рядом с домом. Нас, местных, было много.

– Вот заканчиваете пятый курс…

– Все прекрасно понимали, что разбросает по всей стране. И Дальний Восток, и Мурманск, и Калининград, и центр России, и Сибирь… Разбросало неплохо. Куда он распределился, не помню. Но потом пересекались на гражданке.

Я слушал. Алексей Швырев продолжал:

– Последний раз видел его в 2014 году, а потом как-то из поля зрения выпал… И я узнал, что восстановился, когда позвонил Вере Анатольевне (маме Алексея Ненахова), а она: «Леша, не хотим верить…» Потому что там что-то по жетону.

– Это в июле…

Швырев:

– Да, когда погиб. Она говорит: «Верить не хочу. Потому что нашли его жетон. Официальной версии никакой нет». Мы однокурсников подключили, ребята стали узнавать, и в течение двух дней мы выяснили что и как. Комок к горлу подступил, и я поехал говорить ей. Тяжело было, но я поехал… Дальше. Подключили всех, кого можно, стали узнавать, где тело находится. В Ростове ребят. Звонил и говорил Вере Анатольевне, что к ордену Мужества представили. Такая информация от командира дивизии пришла. Ну а когда тело привезли, надо же знать, когда похороны.

– Надо проститься…

– Мы общаемся, встречаемся. Когда в какой город приезжаем, то созваниваемся, отношения очень теплые, братские. Сразу скинулись, помогли. Это фактор человеческих отношений. Никто никого не бросает.

Вот она, курсантская школа.

– Отпевание…

– В храме, в Чигораке. В Чигораке и простились. Караул был из его части, где он служил, оркестр оттуда. На автобусе приехали… Говорили с командиром роты Алексея. Зовут его Иван. Молодой парень. Он гораздо моложе нас. Лешка у него был командиром взвода.

– И ведь служил. Младшему по возрасту подчинялся.

– Он же восстановился. И знаете, он себе стезю выбрал и не лукавил. В наших глазах он настоящий воин. Настоящий защитник. Он приказ получил и поехал на Украину. Не стал отказываться. Он с достоинством выполнил свой воинский долг. Присягу, которую он выполнял…

– Ведь кто-то и…

– Мы знаем случаи, когда начинают отмазываться… Я так скажу: это мальчик, который стал мужем, который стал мужчиной, который с достоинством принял на себя обязательство выполнить воинский долг. И с достоинством покинул этот мир.

Мы говорили.

– А по личным качествам Алексея?

– Он пацан. В меру мальчишка. Такой живой, настоящий.

– И ради сына сколько сделал…

– Мне кажется, он и восстановился ради него. На гражданке не очень получалось… Я скажу так: я в своем окружении не знаю того, кто бы забывал своего ребенка.

– А по службе?..

– Он не рвал, не метал. Карьера для него не главное. Он знал свои обязанности и спокойно служил. Возьмите курсантские годы, потом службу офицером. Он спокойно и шел.

Из таких «спокойных» офицеров и складывается костяк армии.

Швырев:

– Он никогда никого не подставлял. Это дорогого стоит. Где спотыкался, понимал: если это – его, получал сам. Плохого за ним не замечалось. Нормальный, добрый пацан. Нормальный мужик. Вот именно нормальный в восприятии этого слова.

– Вот я и хочу написать о таких…

– А назовите «Наши мальчишки». Пускай звучит, как про детей. Но суть-то – из мальчишек выросли мужчины. И нужно рассказать историю мальчишек. Они в итоге выросли и что они сделали. И читать будут наши мальчишки. А почему наши? Потому что они на сегодняшний день там-там-там…

В России. Донбассе. Под Харьковом. На Херсонщине…

– Они вот все. И спустя время они вырастают в таких, как Лешка…

14 августа 2022 года

Младший сержант Евсенко

1. Русский мир пошел спасать

«Новости Воронежа» 16 августа 2022 года сообщили[51]51
  https://vestivrn.ru/news/2022/08/16/v-boyu-na-ukraine-pogib-28-letnii-paren-iz-voronezhskoi-oblasti/


[Закрыть]:

«В бою на Украине погиб 28‑летний парень из Воронежской области.

Не стало Георгия Евсенко.

Георгий Евсенко, 28‑летний житель Борисоглебска, погиб в бою на Украине. Об этом во вторник, 16 августа, рассказали в администрации Борисоглебского городского округа.

– Георгий отдал свою жизнь ради обеспечения безопасности своей страны и своего народа. Мы всегда будем помнить его героический подвиг, – написали в городской администрации.

Соболезнования в связи со смертью парня выразили также в Борисоглебской городской Думе и местной Общественной палате».

Узнав о печальном событии, я связался с военкоматом, и мне дали телефон отца погибшего, Александра Юрьевича Евсенко.

Я позвонил ему, и мы разговаривали.

– Александр Юрьевич, сейчас готовим Книгу Памяти ребят, которые сложили голову на Украине… И вот знаем о вашем сыне… Его звали Жора, Георгий…

– Жора – в детстве. А так – Георгий Александрович.

– А можно немного о нем?

– Да.

– А где он родился?

– В Борисоглебске… Учился в 13-й школе. Потом сельскохозяйственный техникум заканчивал. После техникума пошел срочную служить. Служил здесь, под Борисоглебском. В Ейск перевелся. Там часть какая-то. Автобат, что ли. Связанная с машинами, потому что у него были профессиональные права. Из Ейска уволился, пришел домой. Устроился в горэлектросеть, там работал, у них начальство сменилось, стало тяжко работать. Он ушел. Потом то там работал, то там… На шабашках…

Рядовой Евсенко

Все знали эпоху развала всего и вся в когда-то могущественной стране.

Отец Георгия:

– Ну а после он, нельзя сказать спонтанно, решил ехать на Донбасс. Я потом уже узнал, как он спрашивал, кто как к спецоперации относится. Многие ему не советовали туда идти. Он со мной говорил. Я вижу, он собирается. «Жор, ну туда уже, – я его как бы сам знаю, – я бы тебе не советовал». А он: «Ну кто, если не мы?»

– Вот именно, если не мы…

– А ему 28 лет. Он парень взрослый. У него это осознанно. И даже не в деньгах было дело. И он решил. Русский мир пошел спасать. Донбасс защищать. Я до последнего не думал, что он туда пойдет. Бывало, многое начатое не доводил. А здесь вот осознанно прошел комиссию. Лишь сказал: «Если буду уходить, никому ничего не скажу». И никому не сказал. Сам ушел в военкомат. В известность нас поставил только тогда, когда уже был в Воронеже.

«Чтобы не отговаривали… Не помешали…» – подумал я.

Отец:

– Позвонил: «Дали обмундирование. Мы едем в Белгородскую область». А потом звонил, что в первый день постреляли, гранаты покидали. На следующий день: из гранатомета постреляли…

Я вернулся чуть назад и спросил:

– Сначала решал для себя: ехать – не ехать. А оформляться когда стал?

– Сейчас там все быстро. Отбыл 24 июля. А 31-го он уже погиб.

– То есть с февраля шла спецоперация, он видел все происходящее и решал: идти – не идти.

– Да, долго он решал… Смотрел телевизор. Осмысливал, переваривал, думал об этом…

– Одно дело – когда идешь в начале операции, когда все впереди, а другое – видишь, с какими трудностями столкнулись в боях, и тут идешь уже как бы выручать…

Отец соглашался.

Мы говорили.

– Скажите, а откуда у него армейская жилка? Ведь в конце концов пошел по армейской линии…

Отец:

– Это не армейская. Это я всю жизнь, считай, прослужил и уже на пенсии с 2013 года, но все там. В Борисоглебске, в училище, в батальоне связи. Я ему изначально советовал в армию пойти, но он не пошел. В Морфлот устраивал его – не сложилось. Он тогда говорил: «Не мое…» Но я ему по жизни старался примеры положительные показывать…

– А вот когда за живое задело, военное стало его…

Отец:

– Выходит, так… Может, сказалось, что его прадед в Белоруссии в Великую Отечественную погиб. Другой дедушка воевал…

– Корни…

– Так вот сначала его – в Белгородскую область. Мы созванивались. В предпоследнем разговоре его слова были: «Я не трус. Можешь мной гордиться». И последнее, что он написал: «Нас направляют на Харьковское направление, и теперь звонить буду я сам. А так не дозвонитесь». Его посадили на КамАЗ. Он – за рулем, с ним сопровождающий. Чуть ли не первый в колонне, и попали под обстрел. Минометный обстрел был, и он единственный из всей колонны погиб. Там много раненых, получается, а он погиб. С ними сопровождающий был, он тяжелораненый… А у сына – основное ранение в колено и осколочные по всему телу… Но, скорее всего, от потери крови. Он-то повоевать не успел.

Голос отца дрожал.

Он тяжело говорил:

– Но то, что поступок его был геройский, слов нет.

– Что вы вкладываете в эти слова?

– Человек делает выбор. Я всегда выбор сына принимал. Есть выбор правильный, есть неправильный. Я считаю, наверно, все-таки это правильный выбор. Мужской выбор. Хотя он и не был таким военным.

– Скажем, заматерелым, сложившимся…

– Но он решил пойти туда и пошел. Он не спился здесь, на гражданке, не занялся ерундой какой-нибудь. Тут много плюсов, что он правильно сделал…

Я спрашивал:

– А где это случилось?

– Есть свидетельство о смерти. Там написано: село Богородичное[52]52
  Богородичное – село в Славянском районе ДНР. Входит в состав Долинского сельского совета. Расположено на правом берегу реки Северский Донец.


[Закрыть]. Донецкая область. Украина…

– А когда узнали?

– Как последний раз с ним поговорил, тишина… А 11 августа я был дома, и приехали из военкомата. Сказали… Дали извещение. А он был в Ростове. Из Ростова привезли 13 августа. 15‑го похоронили. Военкомат помог: был караул. Пришли люди. Друзья. Все как положено. Похоронили по-человечески.

– Отпевали?

– Да, сам владыка… Сын крещеный… Крест с вещами я лично – под крышку гроба… Военный билет, карточки… Под крышку деревянного гроба… Он же в цинковом лежит…

Я спросил про память.

Отец Евсенко:

– А на прощание его привез лейтенант. Он не из его части, а из другой. Но сказал, что Георгия к ордену Мужества представили.

2. В школу в Борисоглебске

Александр Юрьевич Евсенко посоветовал мне поговорить с классным руководителем Георгия, Олегом Николаевичем Горовым. Я хотел, чтобы разговор состоялся не по телефону, и вот 8 сентября приехал в Борисоглебск и шел по этому городу, сохранившему прелесть провинциальных городов начала ХХ века. Заглядывался на домишки, которые относили меня в прошлое моих дедов: такие дома мог увидеть от Вологды до Краснодара, тогда Екатеринодара, от Калуги до Омска.

Вот перешел железную дорогу, остановился около Знаменского собора, где полжизни прослужил протоиерей, заслуженный художник России Стефан Михайлович Домусчи, и шел вдоль железной дороги по широкой улице, которую в крупных городах, где каждый метр поделен, теперь и не встретишь.

Немного поплутав и чуть ли не приняв детский сад за школу, спросил у местного жителя:

– Это школа 13?

На что он сказал:

– Нет.

И вызвался меня проводить, довел до переулка, показал на футбольное поле:

– Вон за полем 13‑я школа…

– Так как идти?

– Можно и по этой тропинке пройти, и по той…

Этот житель оказался родственником Георгия Евсенко. Провинция удивляла тем, что вот так можно было встретить родственников, и причем тебя приветливо встретят, что в большом городе случалось крайне редко.

Когда рассказал про Георгия Евсенко, он ответил:

– Я его родственник… Вот у Георгия отец Александр. А у него – родной брат Сергей. А моя родная сестра замужем за Сергеем…

– И вы к военным отношение имеете?

– Нет, но мой сын – курсант пятого курса в училище…

Заговорили о Георгии.

– Георгий – мальчишка как мальчишка. Ну, что там 28 лет…

– Но решился на Донбасс ехать… – заметил я.

– А что, у них такой возраст… Вон у меня и старший сын. У нас в ГАИ работает и говорит: «Поеду». Брат мой и сейчас там. Сегодня утром с ним разговаривал. В Ростове все бросил, весь бизнес, и там… Возит туда гуманитарку…

– Получается, в вашей родне есть вот такие, которых сейчас, извините, называют пацанами…

– Родина в опасности, – произнес безо всякого пафоса мой собеседник, – многое о чем говорит…

– А Георгий что за мальчишка?..

– Да как и все… Там гонял в футбол, – показывал на поле и за него, – там учился… Иногда шалун. Мальчишки ведь все мальчишки… Часто собирались у моей сестры… Вся родня.

– Наверно, сказалось, что отец у него аэродромщик, – вспомнил причину отъезда Георгия на Украину.

– А у него и родной брат на аэродроме…

– Военная жилка…

Я побежал через поле и вот, проскочив в маленький переулочек, вышел к другому более облагороженному полю, за которым на взгорке возвышалась школа. Невольно остановился, представляя, сколько детей вышли из нее в жизнь. И она продолжала свой труд: учила, воспитывала, боролась за, как говорят, подрастающее поколение.

Зазвенел звонок, и школа загудела.

У входа в школу подошел к памятнику и снова обрадовался, увидев бюст Неделина[53]53
  Митрофан Иванович Неделин (27 октября [9 ноября] 1902, Борисоглебск – 24 октября 1960, Байконур) – советский военачальник. Первый Главнокомандующий ракетными войсками СССР (1959–1960). Внес большой вклад в создание РВСН, разработку, испытание и принятие на вооружение ракетно-ядерного оружия; Главный маршал артиллерии.


[Закрыть]. Того, который на Байконуре запускал ракеты в космос. Там, где я тоже жил в конце 1960‑х годов вместе с отцом. Тогда мы лидировали в космосе и каждый полет космонавта превращался в праздник для любого советского гражданина.

3. Первоклассник Олег Горовой: «Мама, я буду только учителем»

При входе в школу меня встретил приветливый, седоволосый мужчина. Записал в книгу посетителей, и мы пошли по школе. Уже шел урок, и тишиной удивляли недавно кипевшие от шума этажи и лестницы.

Идя, я словно ощущал каждую ступеньку знакомых лестниц, по которым сам бегал в далекие 1960‑е и 1970‑е.

Присели за столик в учительской, и потек наш разговор.

– Олег Николаевич, а вы давно в этой школе?

– С 1992 года, вот будет тридцать лет…

Меня радовали учителя, которые, как и многие военные, несмотря на невзгоды, не изменили профессии.

– Вы местный?

– Я из Брянской области. Переехали сюда в 1986 году. Родители в Махровке…

– Там учительствовал Гавриил Троепольский в конце 1920‑х – начале 1930‑х…

Олег Горовой:

– В Махровке я окончил вторую половину 11-го класса, поступил в Борисоглебский педагогический институт. Филологический факультет. На пятом курсе в сентябре мы были на практике, декан вызвал меня и спросил, какие у меня намерения. Буду я в школе работать или нет. Я сказал: «Только в школе». И он сказал: «Я советую тебе сейчас устроиться в школу». Тогда трудно было устроиться. Он позвонил начальнику отдела образования. Та мне сказала: «Есть места в 6‑й школе и 13‑й». В 6‑й школе – уже не помню, какой предмет. В 13‑й – физкультура. И она говорит: «Иди, пока есть место». И на пятом курсе декан мне разрешил свободное посещение лекций, и я пошел работать, еще будучи студентом. С конца ноября до начала следующего учебного года вел физкультуру, летом получил диплом. Мне говорят: «У нас есть ставка учителя русского языка и литературы». И меня сразу нагрузили: полторы ставки в две смены…

– Одним словом, в бой – и никаких вопросов…

Горовой:

– С тех пор веду русский и литературу…

– И не пожалели, что пошли в учителя?

– Нисколечко.

– А откуда у вас тяга к учительству?

– Не знаю. Но, как говорила моя мама, когда я пошел в первый класс, 1 сентября я сказал: «Мама, я буду только учителем». Сразу определился. И сколько бы мне вариантов ни предлагали, нет, только в учителя…

– На факультете мальчишек, наверно, раз-два и обчелся…

– Когда поступал, нас было трое. Потом первый курс окончил, армия, через год нас вернули, как раз события в Верховном Совете или что-то, они студентов вернули. Получается, четырнадцать месяцев отслужил, вернули на второй курс, и нас уже было семеро.

– Факультет-то – девчонки…

– Поступал – пятьдесят студентов, две группы, а вернулся – семьдесят пять, три группы… В основном девчонки…

– Большой поток!

4. В нем был стержень

– Что у вас за школа? Учатся ли с Донбасса?

– С Украины у нас пришел один мальчик. Многонациональные классы. Есть дети-таджики. Армяне… Русские. Всякие…

– И как ладит этот разношерстный народ?..

– Как все. Дети, они и есть дети, они не различают национальностей…

– И один ребенок – Георгий Евсенко… Помните такого?

– Конечно, помню. Потому что я был у него классным руководителем. Он пришел в нашу школу в 6-м классе и ушел после 9-го класса. Учился он в классе вместе с моей дочерью.

– Тогда вы все знаете…

– Мальчик очень серьезный. Скромный. Справедливый. Старался всегда прийти на помощь.

– Это что значит?

– Вообще класс был очень дружный. Они ни в коем случае никогда никого не обижали. Очень дружили. Так как моя дочь училась, – улыбнулся, – то… Кто-то что-то не сделал – объясняли. Друг за друга. Один нашкодничал, – рассмеялся. – А другие: «Да это он там случайно… Да это я ему так сказала, а он не подумал…»

– Братство маленькое…

– Мы до сих пор каждый год встречаемся, находим время, либо на природе, либо в кафе…

– Теперь без Георгия…

Горовой:

– Он спокойный, очень уважал старших. Заботливый. У него были проблемы с мамой. Он не бросал ее. Часто ко мне приходил в гости. Мог спросить совета, просто рассказать. Года два я его не видел. Не знал, что он женился. Что у него есть дочка. Я понимаю, что, раз женат человек, не так нуждается в советах. Того, что он оказался на Украине, я не ожидал. Хотя у него отец военный, но как-то Жорик по школе не хотел быть военным. После школы устроился на работу чисто гражданскую. В горэлектросети работал. Специалист, окончил техникум.

– Да, отец говорил, вроде гражданка, а тут его закусило. И он сказал: «Я – за русский мир…» Как вы думаете, неспроста такое решение принял Георгий?

– В нем был стержень. Он не велся ни на какие провокации. У него всегда было свое мнение. Если, скажем, он отрицательно относился к курению, то даже одноклассники не предлагали: «Те что, слабо?» – «Нет, не слабо. Но мне это не надо». Какой-то у него внутренний стержень был.

– А как по жизни одноклассников разнесло…

– Класс сильный. Три медалиста. Но это я говорю об 11-м классе…

– Когда Георгий ушел в техникум.

Горовой:

– Из шестнадцати человек 11-го класса все получили высшее образование…

Видимо, не зря хлопотал их классный руководитель.

5. Печальное известие. Школа рабочей окраины

– Вот вы узнали о гибели…

– Все были в шоке… Никто не думал, что он вдруг окажется там.

– Вроде гражданский, а решение военное…

– И самое обидное, никто не знал, что он женатый и у него есть ребенок. Все грустили. Как так? Папа, ребенок. Такой молодой. Пришел его отец, а я давно его не видел, и принес печальную весть. И я: «Он так и не женился?» А он: «А вы не знаете, женат. У меня есть внучка». Показал фотографию. Грустили все…

– А что насчет памяти?

– Я еще администрации школы не говорил. Все учителя, которые его учили, все знают. Пока ничего. Но я везде читаю, оформляют стенд. Доску повесят. Я думаю, что на ближайшем педсовете мы поднимем этот вопрос…

– Вы литературу преподавали… У него какие-то интересы были?

– Вы знаете, он интересовался фэнтези. Классику не замечал.

– Получается, мальчик вообще как бы гражданский, оторван от военного, а решился на самое военное… Не без влияния бати… Его отец такой суховатый, немногословный…

– Строгий. С сыном строг.

– Вы вот с детками все время… Ваше впечатление о ваших учениках… Вы же о них болеете, седой весь…

Младший сержант Евсенко

Горовой:

– Всяких детей хватает. Но, бывая в других школах, присутствуя там на уроках, мероприятиях каких-то, замечаю: в нашей школе дети добрее. Предыдущий наш директор называла нас школой рабочей окраины. У нас здесь нет детей из элитных семей. У нас обычные, простые люди. Очень просто с ними находить язык. Они не звездят. Могу сказать, что в нашей школе справедливые дети…

– Как сказано: дети справедливые. А можно спрошу о патриотизме?

– Патриотизм – это любовь к тому месту, где ты родился. Желание ему процветания. Делать каждый день хоть чуть-чуть, для того чтобы это место, где ты родился, становилось лучше, лучше и лучше.

– А как же у Георгия и Донбасс?

– Из маленького ручейка рождается полноводная река, – оживился учитель. – Если ты научишься любить свою малую родину, ты полюбишь большую Родину. Ты полюбишь русский мир. Действительно, русские – они и есть русские, где бы они ни были. И, естественно, пойдешь защищать. Просто надо научиться любить себя, малую родину, а за малой родиной следует большая. Вот, наверно, это и сыграло. Он любил Борисоглебск. Он любил русских. Он не конфликтовал даже с другими. И он всегда был справедлив. Если что-то натворил, он никогда не прикроется. Если получил двойку, он придет, скажет отцу. Не получается что-то – подойдет ко мне, скажет: «Олег Николаевич… помогите мне с Михаилом Юрьевичем решить вопрос… Я сделаю лабораторку…» Или: «…Контрольную напишу. Пусть он ее проверит…» Он всегда – за справедливость.

– Обостренное чувство… Даже батя его говорит, поехал на Донбасс, а они не знали ничего… А узнали, когда в Воронеже уже был… Насколько решил…

– Он такой вот. Он послушает разные мнения. У него есть свое мнение. И он определит, какое из мнений ему подходит. Вот он решил туда поехать, вот, чтобы не расстраивать родителей, он сообщил, уже когда его увезли.

– Вот и есть такие тихие ребята, которые не звездят, не бьют себя в грудь, а как до дела дойдет, он и…

– На уборке. Все с граблями ходят, да я сейчас подойду… Тянут. А он всегда: «Дайте мне территорию». Вот выделишь ему пять на пять – взял, убрал. И: «Я могу быть свободен?» – «Да, свободен». А не уходит. «Девчонки, давайте помогу». – «Ну, давай». Хотя и закончил свое, а не уходил…

– А то моя хата с краю…

– Поможет…

– Что-то внутри не позволяет ему уйти… А внеклассная жизнь…

– В музей ходили… В кино… Могли в школе после уроков собраться и «побалдеть», поговорить… Вечера тогда проходили. Общешкольные мероприятия. Хотя и не стремился участвовать, не чувствовал себя артистом, но, если надо, не отказывался. И на репетицию… Шутил… На 9 Мая стоим в почетном карауле у памятника Прохорову[54]54
  См. очерк в этой книге о старшем лейтенанте Фетисове, где рассказано о встречах его с будущей женой Людой именно в этом сквере.


[Закрыть]… Неделину…

Чувствовался учитель – душа класса. Мы говорили, и все четче вырисовывался образ простого мальчишки из школы рабочей окраины, с обостренным чувством справедливости, почему он и поехал на Донбасс.