Текст книги "Герои СВО. Символы российского мужества"

Майор Волынец

1. «Для летчиков главное – полеты!» (рассказывают преподаватели)

Когда я посещал музей авиационного факультета Краснодарского училища в Борисоглебске, мне напомнили про выпускника Сергея Волынца, погибшего на Украине. И свели с преподавателем факультета Александром Ивановичем Аржаных, который мог рассказать про курсанта Волынца.

Аржаных служил, изъездил весь Советский Союз, в звании майора уволился и вот теперь передавал свои знания и опыт летчикам.

– А Волынца знали? – спросил я о курсанте.

– Сергея? Да. Мы очень близки с его семьей. Его отец, царствие ему небесное, Михаил Семенович Волынец был здесь полковником. Сергей по его стопам пошел, ну и при определенных обстоятельствах трагически погиб.

Каких конкретно, пояснить не мог.

– А его наградили?

– Я не в курсе (на момент разговора он об ордене не знал). Он очень спокойный парень. Мы с ним постоянно общались. Отец – летчик. Сам из Белоруссии. Инструктором был. Летал, давал путевку в жизнь многим. И сыну. Сергей летал на Су-25. Показал хорошие знания. Тоже, как и другой погибший наш летчик Фетисов, участвовал в конкурсах. Волынец – победитель конкурса «Воздушный ас» в 2020 году.

– Настоящие асы!

– Очень скромный. А жизнь распорядилась так. Его старший брат Дима тоже поступал в Краснодарское авиационное училище, но не получилось.

– Не судьба.

– Ребята здесь жили. Борисоглебск – красивый город, на реке. Здесь и отдых, и учеба. Так вот Сергей поступил в Краснодарское училище. Он здесь у нас учился. Надо сказать, отец у него требовательный. И отцовская «ласка» присутствовала при воспитании. Сергей немногословен. Достойный курсант. Я даже у него на свадьбе был.

Родилась офицерская семья.

Аржаных:

– После окончания училища Сергей попал в Буденновск. Хорошим летчиком стал. И вот случилось… Мать в трауре, отца нет. На этой почве уехала в другой город… Там Сергея похоронили…

В этот день я встретился с другим преподавателем из летного училища, Тамарой Юрьевной Купач. Мы сидели на скамейке во дворе ее частного дома в центре Борисоглебска и говорили.

– Я в училище работала с 1982 по 1985 год при Михайлове[28]28
  Владимир Сергеевич Михайлов (род. 6 октября 1943, с. Кудиново, Ногинский район, Московская область) – советский и российский военачальник. Главнокомандующий Военно-воздушными силами Российской Федерации (2002–2007). Герой Российской Федерации. Генерал армии. Заслуженный военный летчик СССР. С 1980 по 1985 год – начальник Борисоглебского высшего военного авиационного училища летчиков.


[Закрыть], – рассказывала Купач. – Главком был. А он у нас был начальником училища. Он меня взял на музей. А потом меня в пединститут переманили, там я кандидатскую, докторскую защитила. Потом в Москве работала, их закрыли. И здесь вот филиал ВГУ, где главная специальность – машиностроение. И еще – дистанционное обучение. И главное – машиностроение.

Я удивлялся.

Купач:

– И всех моих подруг, кандидатов, докторов, кто в Москве защитился, убрали. И я с 2010 по 2022 год – снова к военным в училище. Как устроилась, как раз был курс летчиков.

– Курсанта Сергея Волынца помните?

Она:

– А с Волынцем у меня какая история… Наверно, он стал капитаном или уже майор… А мне все свалили. Культурология, социология, экономика авиапроизводства… И каждый – с экзаменом и с оценкой. А курс – сто человек, и я, сами понимаете, разрывалась. А они такие шустрые: всем пятерки нужны.

– А как же…

– А я у них: «Есть ли среди вас местные? Я земляку сейчас поставлю автомат». Один встает: «Я местный». – «А чего молчишь? Иди сюда». Он подходит. «Ты в какой школе учился?» – «Я – в пятой школе». – «У меня сын в пятой. Он потом в академии РВСН».

– Я знал в этой академии начальника факультета генерала Гончарова Евгения Андреевича. Академия была на Кремлевской набережной…

– Их перевели.

– Лучшие строения столицы забирали у военных.

Тамара Купач:

– И вот говорю: «Где живешь?.. Родители…» – «Отец – военный…» Я: «Ну, давай». А он смеется: «Да можно мне по минимуму». Я открывала ведомость, а у него – «н-н-н»… Я говорю: «А ты чего на занятия-то не ходишь? У тебя, глянь, одни “н-н”…» А он говорит: «Тамара Юрьевна, для летчиков главное – полеты! А это все…» – сказала преподаватель и засмеялась.

– Откровенно….

В этом я увидел долю правды. Из тех моих однокашников по колмогоровскому интернату МГУ, кто не очень «уважал» непрофильные предметы, многие вышли в люди, а один возглавил институт Академии наук России.

Тамара Юрьевна:

– А у него, оказывается, отец – начальник, главный над всеми полетами.

– А вы не знали…

Выходило, отец-начальник не влиял на оценки сына.

– И мне что показалось, у него глаза какие-то грустные.

– А сам-то с юморинкой…

– Я всех их знаю. У меня с ними непосредственное общение. Мы конференции проводили. Чкаловские чтения. Училище-то при Михайлове было имени Чкалова! Четыре года проводила. А вот ушла – пятые, не знаю, проведут ли…

– Что случилось с Волынцом?

– Говорят, его подбили, а он тянул. Надо было сразу… А когда катапультироваться, парашют не раскрылся. Малая высота. Выпал без парашюта… Отец-то умер. А мать уехала и живет сейчас в Железноводске. И туда увезла похоронить. Школу кончал 5‑ю. И в пионеры тут принимали. Старинная у нас гимназия. Ее Николай Рыбников заканчивал. Она очень старинная… – сетовала Купач.

Рядом бегал котенок, за забором гавкала собака, а мы говорили.

Тамара Юрьевна:

– А по службе вроде майор. Они быстро растут. Они же летающие… В апреле 2023 года 100 лет будет училищу. А училище-то не делают. Все факультет.

Я ничего возразить не мог и кивал.

– Да… – распалялась Купач. – А в академии ведь все – подмастерья. Метеорологи… А у нас – элита! Летчики. С ними, курсантами, уже полковники за руку здороваются.

– А полы в корпусах оставляют желать лучшего… – лишь сетовал на состояние корпусов училища.

– Вот-вот.

Но надеялся, что к 100‑летию все приведут в порядок.

2. Сын летчика – в летчики (рассказ матери)

Мне дали телефон матери Сергея Волынца, и я связался с ней.

– Елена Валентиновна, – обратился к ней, – сын Сергей где родился?

– На Дальнем Востоке, Приморский край, Уссурийский район, село Воздвиженка…

– Там военный гарнизон…

– Наш папа был летчиком военным. В последнее время служил в Борисоглебском центре.

«Наш» – отец в семье и на службе.

– А как его звать-величать?

– Волынец Михаил Семенович. Полковник. Замкомандира по летной подготовке был. Там ушел на пенсию. А так служил в Воздвиженке, в Черниговке.

– А Михаил Семенович из каких краев?

– Он белорус. Из Минской области, город Вилейка.

– Какое красивое название…

– Не без этого…

– А как получилось: из глубинки – и небо?

Елена Волынец:

– У него мечта была – стать летчиком. Поступил в Ейское училище[29]29
  Ейское высшее военное авиационное ордена Ленина училище летчиков имени дважды Героя Советского Союза летчика-космонавта СССР В.М. Комарова – ныне не существующее высшее военное учебное заведение (военный институт), расположенное в городе Ейске. Старейшее учебное заведение морской авиации было основано 28 июля 1915 года в Петрограде как офицерская школа морской авиации. В дальнейшем неоднократно реформировалось.


[Закрыть], где мы и познакомились. Я заканчивала Ейское медицинское училище. Медсестра по образованию. Окончил, и мы – в Воздвиженку.

– В каком году?

– Может, 1982‑й… Еще СССР. А развал тоже застали в Воздвиженке, он в академии учился. Когда путч был, он Академию имени Гагарина заканчивал в Монине. И потом перевелись в Борисоглебск. Он летал на Су-25.

– И вот родился Сережа…

– Есть и старший брат, у него не получилось в училище. А Сережа поступил. В школу пошел в Черниговке. В Борисоглебске – в 4‑ю школу, потом – в 5‑ю. Окончил школу – и в училище…

– У него были колебания, куда идти учиться?

– Нет. Он четко знал, чего хотел. Старший брат не поступил. Но пошел служить. Я помню, стояли на присяге у старшего сына (когда призвали в армию), и он: «Я тоже хочу». Мама стоит, плачет. Младший сынок говорит: «Я тоже хочу».

– Готовился?

– Еще как! В одиннадцатом классе с парашютом прыгал. У него значок за прыжки. То есть он все, что касается неба, воспринимал с открытым ртом. Ему очень нравилось летать. Планировал на следующий год поступать в академию. И дальше как бы вот так…

– Про него четко высказалась Купач, преподаватель в Борисоглебском филиале летного училища. Ей Сергей сказал: «Для летчиков главное – полеты!» Целеустремленный…

– У него настроение плохое было, когда не было полетов. Его отец тоже так реагировал. Когда нет полетов, то жизнь останавливалась. Так, в принципе, и Серега.

– Помните, было время, летчики не летали, топлива нет…

– Ну, вот плохо всем было, кто летал. Но мы легко пережили это на Дальнем Востоке. Ведь все равно заняты, и эта молодость. Нормально перенесли… Выживали, кто как может. Но упадка не было. Ходили в лес за грибами. Пацаны ходили, вишню собирали по всему городу…

«Молодость города берет!»

– Офицерские жены – особая каста…

Волынец:

– Может, где-то на небе предписано. Вот мы общаемся, даже сейчас, те, кто служил. Поддерживаем друг друга. Те, с кем служили, столько слов поддержки! И деньгами помогали. Кто-то может быть офицерской женой, кто-то выдерживает эти тяготы. А кто-то – и нет… Лично мне, ну как тяготы? Ну, нет света – его же дадут, когда-то и давали. Ну, нет воды – привозили воду. В гарнизоне все одинаковые были, с колясками, с детьми. Родственников рядом не было, ни мам, ни пап, поэтому на поддержку того же соседа рассчитывали… Дружили ведь с соседями… И вот эти отношения до сих пор… Поэтому это вот так… И, в принципе, ни минуты не жалею, что так прожила…

– И к тому же Приморье! Загляденье…

– Серега, он тоже… Ведь видел и организацию у нас, и вечера. И вот на последний Новый год (2022‑й) мы собрались у меня дома и вспоминали, как для своих жен организовали новогодний вечер.

Мать Сергея волновалась, а я боялся прервать разговор и слушал.

– Он видел то, что мы воплощали в своей жизни, то делали и они… Три молодых человека сами организовали это дело у себя в полку… В Буденновске, в Приморско-Ахтарске, где служили. О нем везде говорили хорошее. В Китае он и еще один летчик первое место заняли в «Авиадартсе».

– Надо уметь…

Волынец:

– Машину выиграли. Не помню, какой это год.

– А что он рассказывал об «Авиадартсе»?

– Соревновались наши, китайцы. Летали, бомбили на полигоне. Все эти упражнения. В Китае. Он там первый раз был. И у него впечатление, что все люди там странные. Как у нас: днем на улицах людей нет, там все работают. Как муравьи. Вот начинают носить песок, так гора на глазах растет. Трудолюбивые, отзывчивые. С нами, русскими, как с обезьянками фотографировались. Что мы у китайцев все ассоциируемся на одно лицо, так и у нас они. С напарником на соревнованиях. Тот – ведущий, а Серега – ведомый. Он из Буденновска поехал в Китай…

Капитан Волынец с призом

Продвинутый летчик…

– Увлечения?

– Спортом занимался… В войсковых частях даже за это приплачивали…

– Вернемся чуть назад. Вот училище. Все-таки сынок полковника, который отвечает за главное – летное дело, мог и…

– Папа такой у нас товарищ, что разные там поблажки не приветствовал. И Сережа никогда этим ни кичился. Не было у него заносов.

– Мне друг вашей семьи Аржаных сказал: «Отцовская “ласка” присутствовала при воспитании».

– Да. Но папа не применял ремень никогда… Уважали его летчики в боевом полку. Служил до последнего. Просто у него со здоровьем… Рак головного мозга. И его похоронили в 2018 году… Серега приехал, помогал…

– Сказались перегрузки в авиации…

– Да и после…

– Папа – на «выживание», а вы тут с семьей…

– Как у всех военных, тут чего говорить? Любой род войск возьми – и все одинаково: папа на службе, и мама главная. И все там… Переезды. Нам повезло, что мы не очень переезжали. В Черниговку, и вот в Борисоглебск, на последнее место службы.

– В каком году вы переехали в Борисоглебск?

– Уже в 1990‑е.

– Тогда Михайлов командовал училищем (будущий главком ВВС)?

– Нет, Михайлова уже не было, стоял вопрос о том, чтобы разогнать полк (при училище), уже готовились. Потом его сохранили. В 1990‑е приехали, когда ни знакомых, ни друзей, но, нормально, выжили. Дальний Восток дает свой полезный результат. Привык – и тебе не страшно ничего. Поэтому переезд перенесли легко. Здесь, в Борисоглебске, ходили, как говорила, за грибами, мужики собирали вишню…

– В Борисоглебске все улицы – во фруктовых деревьях.

Волынец:

– В лес за смородиной. Там вдоль дорог кустарники. Кто как…

– Кто по стране поездил, у него совсем другое понимание страны…

– Патриоты!

– Вы сколько раз ее пересекали…

– В основном на самолетах, а когда переезжали на Запад (с Дальнего Востока), решили проехаться по всей стране на поезде. Вот мы неделю ехали всем семейством и плюс с нами сибирский белый кот. Умный.

– Байкал… Урал…

– Да, все это перед глазами. Посмотрели на Россию нашу убогую, – произнесла с горчинкой.

– Пусть, до слез, но все наше…

Волынец:

– Наверно, так…

– Вот в Ейске, курортное место, и вдруг вы с мужем – на Дальний Восток? Ваши родители не возражали?

– А у меня мама с отцом познакомилась на Дальнем Востоке. Во Владивостоке. Я родом оттуда. Отец там в море ходил, мама зарабатывала деньги как-то, там познакомились…

Вот наши семьи, у которых родина – вся страна.

Волынец:

– Вот и получилось, мы познакомились с мужем в Ейске, а родители – с Дальнего Востока, и я не ждала, не гадала, а опять – на Дальний Восток…

– После всех переездов вы добрались до Борисоглебска. Новое место… Как вам здесь?

– Я не знаю, какие у вас отзывы о Борисоглебске, но для нас тяжелый город. Тяжеловато здесь. Ну, вот мы приехали на вокзал, особо нас в Борисоглебске как-то не ждали. Когда боевой полк, там отношения совсем иные. А здесь – другая стезя. Так оно и оказалось. Но про это распространяться не хочется.

– Мне понятно. Вы сказали, боевой полк. Гарнизон. Там все – в одном кулаке, будем так говорить. А здесь – хотел сказать, но только подумал: «Расслабуха».

Волынец:

– Здесь что? Он училище окончил и никуда не уезжал. А потом раз – и полковником стал.

Одно дело – стать полковником в боевом полку, пройдя весь напряг, вылеты, а другое – в учебном, где в сравнении с настоящей службой «курорт».

– Не прошел «школу»… – вылетело у меня.

Волынец:

– Ну вот. И отношение там: где-то боевой летчик, может, чего-то по местным меркам не умеет… Оно же на самом деле-то не так.

Конечно, в тиши служба, какой-нибудь крючкотвор…

– Там по-другому… Но отзывы тех же курсантов всегда только положительные.

Далеко за примерами ходить не надо было. В военной академии, которая у меня за забором, начальником был генерал, который ни разу не сидел за штурвалом. А командовал авиационной академией, преподавателей заваливал составлением планов, писанием бумаг. Под проверяющих: «Вот какая большая работа у нас ведется!» А по сути-то пшик. В пропитанной канцеляризмом атмосфере разве может что-то вырасти толковое?

– Он же практик… – сказал о полковнике Волынце.

Его жена:

– Постоянно говорили с ним, летали…

– А у Сергея были какие-то учителя?

– Он помнил классного руководителя в 5-й школе, она русский язык, литературу вела у них.

– Сын распределился…

– В Буденновск, без всякого блата. Там ничего не было. А потом – в Приморско-Ахтарск.

– Он говорил: «Мам, пап, помогите»?

– Ничего не просил. Папа другим помогал, а сыну: «Сам решай свои проблемы». Может, и поддерживал. Переговорил там, мужики, если сильно надо, то помогал. Я мужу говорила: «Нужно отслеживать полеты сына. Его где-то… Ты пойди скажи…»

– Отец ведь…

– А перевод из Буденновска?

– Перевелся в Приморско-Ахтарск. Ребята, с которыми он служил, помогли.

– А потом в академию нацелился?

– Да, хотел поступать на следующий год.

– В каком звании он уже был?..

– Майор. 5 марта 2022-го получил первый класс. Летчик первого класса. Он знал, что документы отправили на 1-й класс. Летчики бывают 3-го, потом 2-го и выше 1-й. И потом только – снайпер. И он не узнал даже, что получил 1-й класс. Ему 5 марта подписали, а 8 марта он погиб.

3. «И у меня до сир пор на Ватсапе его номер и эсэмэска неотвеченная…» Он вернулся в школу орденоносцем

– А как получилось, что Сергей Волынец поехал на Украину?

– Был приказ, и все полетели… Мы разговаривали по телефону, как полеты. У меня больное сердце, и он старался меня не расстраивать. Общались. «Ты полетал? Как дела?» – «Мам, все нормально». По телевизору же у нас показывают, что все хорошо.

– Ребятам достается…

– Он: «Мам, такое творится, кошмар».

– Выдержи все это…

– И он там к тому же заболел коронавирусом. Они все позаболели, попростывали ребята. Никого ведь не отпускали. А первые дни там вообще очень тяжело было. Они же летали, спали по два, по три часа.

– Мне рассказывали, что в Сирии летчики сначала тоже без передыха – прилетел, заправился и на вылет…

– Все эти бомбежки…

– От меня аэродром Балтимор километра за два-три. И дача, кстати, за Балтимором, в километре. И как с 6 утра 24 февраля загудело-загудело… Ребята полетели долбить…

– А его последние дни?

Волынец:

– Разговаривали только по телефону. Никакой информации. Все это как бы быстрей-быстрей. Никаких разговоров особенных не было.

Еще бы: не спать…

Волынец:

– Старались друг с другом всегда быть на связи. Вот он отлетал, шлет эсэмэску: «Я отлетал. Я спать». Он звонил каждый день. Никаких волнений не было…

Внешних.

Волынец:

– Такая связь.

Я помолчал:

– И вот он не позвонил…

– Да. И я стала обзванивать знакомых, сослуживцев. Спрашивала: «Где ваш сын?» Мне говорят: «Все спокойно». Ну и успокоилась. Он намедни мне говорил, что должны в Таганрог перелететь. «Ну, наверно, – думаю, – меняли место дислокации. Аэродром поменяли». Буквально прошло минут 20, 30, мне жена его звонит, говорит: «Мама, Сережи больше нету…»

Снова молчали, а потом Елена Волынец:

– И все… Вот мы с ним утром 8 марта созвонились, – мать волновалась и в чем-то повторялась. – Он: «Все, полетел». Я ему: «Пока-пока, позвони». И все… В 12:57 его сбили, оказывается. Сбили над селом Маринополь[30]30
  Маринополь – село в Розовском районе Запорожской области.


[Закрыть] в Запорожье. А в 13:05 я ему звонила на Ватсап. И тишина с этих пор… – всхлипывала. – Но до сих пор ждем его… Верим…

Потом:

– Погиб 8 марта… Десять дней нам… пока ДНК, пока то да се. Пока привезли… И у меня до сих пор на Ватсапе его номер и эсэмэска неотвеченная…

Я – очень осторожно:

– Почему и хотим в книге живыми оставить таких ребят…

Потом все-таки спросил:

– А по обстоятельствам: как погиб? Что вам известно?

– Он выполнил задание. Они слетали, отбомбились. И на обратном пути его сбили ракетой. Вот он был ведущим, и его сбили.

Как Олега Пешкова в Сирии: подло, в спину…

Майор Волынец

Волынец:

– Говорили, что в Киеве радовались… По телевизору показывали, что сбили. Знакомая у меня, у нее мать на Украине, она сама из Москвы, она сюда на прощание приезжала. Созванивались, и фамилия знакомая. Вот муж служил. И по телевизору показывали похороны из Приморско-Ахтарска. Когда туда привезли гроб. Не открывали. Естественно, там… Что собрали… Они там радовались. Сбили летчика российского: «Ура! Ура…»

На сайте Приморско-Ахтарска сообщили:

«Сегодня, 17 марта, в Приморско-Ахтарском районе состоялось прощание с летчиком, командиром авиационного звена, участником боевых действий в Грузии и Сирии, майором Сергеем Михайловичем Волынцом. Об этом рассказал глава муниципального образования Максим Бондаренко в своем Telegram-канале.

“За боевые заслуги награжден орденами и медалями, в том числе медалью ордена за заслуги перед Отечеством”, – написал Бондаренко.

Также он сообщил, что Сергея Волынца посмертно представили к государственной награде – ордену Мужества».

Видно было, при каком стечении людей прощался город со своим летчиком. На подушечках лежали его награды. Стоял почетный караул. Шеренгами – кадеты. И никто не хотел уходить…

– А похоронили?

– В Железноводске, на кладбище за городом… Я живу в Железноводске, и здесь на кладбище… На прощание приехали сослуживцы, но мало, потому как там боевые действия шли. Подключили здесь администрацию. Военкомат. Все приходили, все помогали. Очень много венков. Могила была завалена цветами…

– А какие-то отклики?

– В Борисоглебске писали в газете. На Пролетарской, где мы жили, собираются сделать памятную доску.

– А в полку в Приморско-Ахтарске, Буденновске?..

– Не знаю…

– В музее в Борисоглебске пока стенд только Фетисову, тоже погиб. Там витрина, и в ней его форма, фуражка, – я говорил, сам желая там скорее увидеть витрину майора Волынца.

– Да, да. – Елена Валентиновна соглашалась с моими тайными мыслями.

Просил фотографии…

И узнал, что семье майора Волынца досталось в Великую Отечественную от фашистов.

Волынец:

– Его дед по отцу с теткой в концлагере были… Это же Белоруссия…

И вот внук схлестнулся с фашизмом.

– А награды?

– Медали… Такая, с мечами… Орденом Мужества наградили сейчас… Он у жены. Ей вручали…

Мне прислали фото удостоверения о награждении Волынца орденом Мужества. Указ был подписал 22 марта 2022 года.

Увидел я и удостоверение о награждении его медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени с мечами два года назад. Указ о награждении был подписан 19 июня 2020 года. Он получил ее за Сирию.

Выпускник Краснодарского летного училища воевал-воевал и погиб.

Я связался со школой № 5 в Борисоглебске, которую окончил Сергей Волынец, и попросил помочь поговорить с кем-нибудь из его учителей. Мне дали телефон его классного руководителя, Натальи Юрьевны Хижняк. Вот я созвонился с бывшей классной дамой.

– Я у Сережи в 10-м и 11-м классе была классным руководителем, – рассказывала учительница. – Он школу окончил в 2006 году.

– А если не секрет, вы что преподавали?

– Учитель химии.

– А окончили?..

– Воронежский государственный университет, химический факультет…

Знал, что у многих школьников отношение к учителям химии было особенное.

– А что это за класс был, где Сергей учился?

– Вы знаете, сложно ответить. Ведь это было шестнадцать лет назад. Вообще дети запоминаются, которые, либо скажем так, хулиганы, либо выдающиеся какие-то способности… А Сережа не относился ни к тем, ни к другим.

– И все-таки класс какой?

– Знаете, класс был невыдающийся, скажем так. 10‑й класс собирался из нескольких классов. У нас классов шесть было параллельных, и из разных классов приходят дети. В основном класс из девочек. Мальчиков было мало. Четверо или пятеро. Вы знаете, я не могу сказать, что Сережа был замкнутым. Но каких-то его действий запоминающихся я не помню.

Из классов с невыдающимися учениками выходили скромные парни, которые проявляли себя Героями, – я вспомнил Романа Филиппова, скромнягу из школы № 85 в Воронеже.

Учительница:

– Он учился. Поводов вызывать его родителей не было.

– А профессию выбрал неожиданную?

– Ну, почему же неожиданную.

– Не все же идут в летчики.

– У него отец – летчик. И по стопам отца пошел. Здесь ничего нет неожиданного. Он поступил в военное училище без проблем.

– А как разошлись ученики по жизни?

– Большая часть – в институты. Например, Сережин одноклассник поступил в МГУ, на химический факультет. Сейчас там работает. А потом ведь жизнь всех развела…

– Сергей потом в школе появлялся?

– Нет…

Учительница сама окончила школу № 5 и в ней преподавала, и вот Сережа окончил школу и теперь в нее вернулся орденоносцем.

4. Рассказ ведомого

Я еще поговорил с матерью Сергея Волынца 23 августа, и она мне сказала:

– 8 марта (когда погиб) он вылетел на задание в паре. Он летел ведущим, за ним его однополчанин – ведомым… Хотите, я вам сброшу его телефон и поговорите…

– Конечно, – сказал я.

В этот же день я позвонил ведомому, и он мне рассказал:

– Это произошло 8 марта. Там рядом Марьинка…

Я не стал вдаваться в географические подробности, зная, что для самолета десятки километров – это пустяк.

– Сначала нам дали задачу, – говорил ведомый с красивым русским именем Константин. – Мы пошли, подготовились, сели в кабины. Ждали команду на вылет. Но задачу отменили. Мы вернулись обратно. Сидели. Прилетел наш товарищ с другого типа самолетов. Он сказал, что его обстреляли. Сам не видел откуда, но сказал: «Вот бы сейчас жене был подарок!»

– Еще бы, 8 марта… А ведь у вас служба без выходных и проходных.

Ведомый:

– Потом мы пошли на задачу. Два самолета.

– Вы и Волынец.

– Да. Туда шли молча. Только он мне сказал: «Переходи на третий». Ну, на канал. Шли молча морем. Бердянск прошли – и туда. Отработали, отманеврировали – и на обратный путь. Только закончили маневр, убрали крен – и прилет справа в него.

В самолет Волынца.

Ведомый:

– Огромный взрыв. И только успел увидеть, как самолет падает.

– Видели, как падает.

– У меня шок. Злость…

– Как, как? – не расслышав, повторил: – Шок. Злость…

– И потерянность…

– Еще бы. Взрыв!

– И, понятно, страх…

А что – нет? Рвануло.

Я уточнил:

– Крен, прилет справа, взрыв, шок, злость, страх. И что дальше?

– Уходил. Как можно ниже. Ну, уже дошел до береговой черты. До моря. А там уже поднялся (на высоту). Доложил…

– Как думаете, из чего выстрелили в самолет?

– Мое личное мнение – из С-300…

– Взрыв, и вы не видите, куда самолет, что…

– Почему, я же рядом… В 20 метрах… Просто падал…

– Он шел впереди?

– Да…

– А на сколько метров впереди?

– Я же говорю, на 20…

– И теряете его из виду…

Хотел спросить: катапультировался ли Волынец? И что потом? Рассказал про Романа Филиппова. Когда его самолет сбили, ведомый два раза заходил и долбил «бородатых», которые на джипах устремились к летчику. А только когда истекал запас топлива, ушел на базу в Хмеймим.

И спросил:

– А на какой высоте вы шли?

– 25–30 метров…

– Разве мог он катапультироваться…

Ведомый:

– У них другое…

Я простился с ведомым, пожелав ему удачи.

В ушах стояли слова летчика: «Вот бы сейчас жене был подарок!»

Майор Волынец погиб 8 марта.

Стоит на Мамаевом кургане Родина-мать.

Ее рот разрывает от крика.

И от боли…

И она подняла меч…

И ее не сокрушить…

5. Рассказ однополчанина

Мне удалось поговорить с еще одним однополчанином Сергея Волынца, Дмитрием Власовым.

Власов рассказал:

– Я служил в Буденновске в 2011 году командиром звена, и ко мне в звено пришел Серега. Звено было такое дружное. Четыре человека – я, Кирилл Богачев, он и Артем… 3 сентября три года, как Артем разбился в авиакатастрофе: выполнял полет и не вывел самолет из пикирования…

– Опасная служба… И что это за новичок пришел к вам?

– Серега – молодой. Хороший. С ушами смешными.

– Как у меня, – я вспомнил, как сестра меня таскала за уши.

– Мы дружили семьями. Друг к другу в гости ходили. Вечером, после того как какой-нибудь результат по летной профессии достигли, могли собраться дома и отметить.

– А служба?.. В 6 встать, в 12 вернуться…

– Бывало, и раньше вставали, в 3, в 4 часа приходили. Полеты до 6. А приходить надо за 2, 3 часа. Полеты в 6 часов, а ты в 3 ночи встаешь. Ночью приезжаешь. На рассвете… Потом – поговорить, тем более если парой, как полет собираемся выполнять. И это – каждый день. И плюс командировки, учения… Серега летал… Он был, как рыба в воде… Бывают у летчика трудности в освоении какого-то элемента, а у него все легко получалось…

– Неужели у него все шло гладко?

– Почему же? Года три назад он лечился. У него нашли опухоль в животе. И сделал операцию, чтобы летать. Не летал после операции года полтора. Очень хотел летать, восстановился быстро. Служил… А я в это время перевелся в Приморско-Ахтарск. Один перевелся, а там хорошее место. Потянул за собой и Серегу…

– А переводиться трудно? Ведь командиры держатся за хороших летчиков…

– Нет, не трудно. Командир знает, что Серега – хороший человек. Ответственный. И командир дивизии согласился на перевод, тем более в дивизии перевестись не трудно. Перевелся тоже на равнозначную должность. Он тоже командиром звена стал.

– А сменить профессию не хотели?

– Серега видел себя только летчиком. Одно время мы хотели уйти из армии на гражданских летчиков. Но в итоге не смогли все-таки планку перейти… стезю переломать с военного летчика на гражданского…

– И все-таки Серега, как вы его называете, какой?

– Он любил подшутить. И так серьезно подшутить, что некоторые обижались. Но с ним было весело…

– Незаурядные ребята…

– В компании так пошутит, что ржут… Очень весело было…

– Помните фильм «В бой идут одни “старики”»… Летчики – это что-то особенное… И шутники особенные…

– Всякое бывало… Полетели, помню, и на повороте у меня связь отказала. Он подлетел ко мне, смотрит на меня. А у меня скорость падает, падает, он: «Дима! Скорость-скорость…» Мед любил… Ел ведрами… В Борисоглебск ездил, в Железноводск к маме…

– Мне говорили, в ваших конкурсах участвовал…

– Да, один раз с Сергеем были в Рязани, на учениях «Центр-2021». А так Евкуров награждал его за «Авиадартс».

– Туда не просто попасть…

– Как правило, в полку отбирают самую лучшую пару. Но с перспективой, чтобы не только на российский тур, но и на международный. Серега в полку из двух пар занимал первое место. И по физическому развитию, и по летным навыкам. Потому что в «Авиадартсе», помимо летных навыков, техники пилотирования и боевого применения, нужно было показать и физические нормативы. Самое главное – это летные качества: техника пилотирования и боевое применение. Помимо того, что от самолета очень зависело, так и от ведущего зависело. Процентов 70–80 от ведущего зависело. Ведомого…

– Выложились ребята.

– Они выиграли тур сначала в полку, затем – в дивизии. И в дивизии их отобрали от дивизии. Они в армии выиграли тур – он проходил в Приморско-Ахтарске. Потом поехали на всероссийский тур… Но до этого они несколько раз ездили и на международный турнир в Китай… И в Китае выиграли…

Майор Волынец во время выполнения боевого задания

Я все больше ощущал, какую потерю понесла армия.

– А награды? На прощании на подушечке их пять…

– Награды у него за Сирию… В 2015 году он попал в Сирию. Я ушел в академию учиться, а Серега успел в Сирию смотаться раза четыре или пять… Он получал грамоту от Президента… В рамочке у него стояла… И теперь посмертно орден Мужества вручили.

– Мне рассказывали: в Сирии нагрузочка была большая: приземлился, заправился, бомбы подвесили – и на взлет…

Власов:

– Там всякое бывает: и четыре-пять вылетов и один… В среднем берем: нагрузка – три вылета на человека в сутки… Это большая нагрузка… Очень сильно устаешь от этого и морально, и физически… Не видишь, что там происходит, когда бомбы сбрасываешь, но тем не менее…

– Летишь и смотришь опасности в лицо…

– А как же иначе?..

– Мне его ведомый, Константин, рассказал, как в 20 метрах от него взорвалась ракета… Она попала в самолет ведущего… Мне вспоминается полковник Хабибуллин, он в Сирии воевал. Раз зашел на игиловцев, второй раз и третий… Долбил их…

– У нас в тактике написано: один заход делается. Второй – точно в тебя уже прицелятся…

– Да, и Хабибуллин все равно стал Героем… Я про отношение человека говорю…

– С одной стороны – просто зайти на цель, а с другой – когда ты знаешь, что там кто-то гибнет, надо спасать…

– Зависит от ситуации… В части как восприняли, что сбит?..

– Когда нет человека, близкого друга – слов нет. Все молчат… Глубокая тишина, и все молчат… Все эфир слушали. По крайней мере, я эфир слушал. Я как раз полетел, летел в другое место и когда перешел на канал ведомого, он говорил: «Ведущего сбили». Я даже определил по голосу, что это Костян (ведомый Волынца). И первая мысль: «Ну, сбили, может, катапультировался. Может, что. И его запрашиваем: «Ты видел парашют?» Он: «Я видел парашют». Если парашют видел, значит, мог спастись…