Текст книги "Герои СВО. Символы российского мужества"

– А отзывается…

– Поэтому, чтобы нормально служить, надо где-то промолчать. А Димон мог сказать. Он не любил молчать. Ему не нравилось, он высказывал.

– Рубил правду-матку.

– Рубил…

– Вот он уволился и уехал. Вы остались?

– Я до сих пор служу.

– Ради нашей страны служите и дальше, ради Бога… – сказал и спросил: – А продолжали общаться с Дмитрием?

– Конечно, мы созванивались. Мы виделись месяца за полтора до его гибели. Он приезжал ко мне в гости.

– Он тосковал об армии?

– У него периодически возникали такие мысли.

– Он же парень продвинутый: окончил медколледж, учился в пединституте, все новое впитывал… – произнес я и перешел к его последней службе: – Подумывал поехать на Украину…

– Да, приезжал в мае месяце. Говорил, хочет поехать.

– Использовать себя, он же воин-медик…

– Принести пользу…

– Это же не для красного словца делился с вами…

– Он говорил: вернусь домой, пойду в военкомат и узнаю, можно ли на полгода или на три месяца…

– А вот то, что женушка, двое деток. Это же тоже к чему-то обязывает.

Гуровский:

– Если он решил, то переубеждать бесполезно. Я же говорю: если он что-то решил, это железно…

– Лиза небось его отговаривала, говорила: иди этим поработай, этим… Этим…

– Да, Лиза отговаривала. А он…

– И как на Украину…

– Потом, как приезжал ко мне, в конце мая мы еще с ним созванивались. И он сказал: поедет. В начале июня мы созвонились, он сказал: едет. И больше не созванивались.

– И как там?

– Лиза моей супруге сказала, приезжал командир Димы, привез его крестик с цепочкой. И рассказал, как погиб. Они попали под обстрел, и он полез вытаскивать раненых. И на мине они подорвались. Он то ли был живой. То ли его своевременно эвакуировать не смогли…

– А как у него там служба?

– Он же такой. Ему что-то поначалу там не нравилось, и он даже собирался уехать. Они, когда пошли, ему командир: «Ты же собрался уехать?» А он: «Куда уже. Теперь едем. Поехали».

Вот как раскрылся Дмитрий Митрофанов.

Он поехал выполнять свой долг.

Заговорил о последнем:

– Какими качествами должен обладать спецназовец?

– Сдержанность. Должен быть эмоциональный контроль…

Понятно: в любой ситуации – без паники.

Гуровский:

– Мужественный…

Ведь мужики.

– Смелый…

Смелость города берет.

– Решительный…

Не ждать у моря погоды.

Дмитрий Митрофанов

Гуровский подводил итог:

– Ведь счет идет на секунды, на минуты, и ты должен предпринять…

– Выбрать тот верный ход…

– Да, принять правильное решение. Не медлить… И чтобы доверие к тебе было… Нам с гнильцой не нужны… Если ты командир, хоть младший, хоть старший, чтобы люди пошли за тобой, доверились тебе, ты должен быть примером. Опорой. Если ты с гнильцой, кто же пойдет за тобой рисковать жизнью…

– А у вас ранения были?

– Был подрыв… Сознания не терял. Я был командир отделения, мне еще приходилось и ими командовать…

– Митрофанов Дмитрий Андреевич соответствовал этим качествам?

– Полностью! Он был и другом, и боевым надежным товарищем…

5. Спас командира, погиб, вынося раненого с поля боя

Под вечер после разговора с Гуровским говорил по телефону с Лизой.

– Я хотел спросить, есть ли какие известия?

Лиза:

– Приезжал мальчик, который там с ним был. И рассказал, как все было.

– И что рассказал?

– Это все произошло во время, когда они эвакуировали человека. Видимо, был какой-то бой, и они раненого пытались вынести с поля боя и на мине подорвались. Их там было четыре человека, и они все четверо погибли, а раненый выжил. Может, за счет того, что лежал. А они – на какой-то «лягушке». Мина, которая подпрыгивает. И они вот с этого поля раненого эвакуировали-вытаскивали… И мину они не заметили. И на этой мине подорвались. И он еще по рации сообщил, что они подорвались. Он был еще живой. По рации успел командиру доложить, что они подорвались. Пару слов еще сказал. А когда туда пришли, уже все погибли…

Теперь возникали вопросы…

Что это за поле, где лежал раненый?

Что это за место, где несли раненого четверо?

И невольно звучало:

«Поле четверых… – звучали неясные фамилии троих и Дмитрия Митрофанова».

И в глазах рисовался обелиск с именами всех четверых.

К которому подошел выживший раненый и положил цветы…

А Лиза:

– А что еще командир рассказал? Что хороший парень. Они начали общаться с первых дней, когда он туда уехал. 8, 9 июня туда прибыл. Они познакомились и вместе там жили рядом. Играл на гитаре. Книжки читал. Проводил занятия медицинские. Там же должен медик обучать. Он эти уроки по медицинской подготовке проводил. В своем деле подкованный…

Лиза говорила:

– Командиру во время боя перевязку делал. Оказывал первую помощь. Успел.

Выходило, под огнем врага. Командира спас, а его самого…

Лиза:

– Ну и во время выполнения задания свои медицинские обязанности, и вот так…

– Получается, у него это не первый бой? Были еще…

– Как я поняла, да… Я про первый случай не расспросила, но он сказал, что даже командира перевязывал…

– А кто этот мальчик?

Видимо, моложе и Лизы, и тем более меня.

Лиза:

– Офицер. Они там с Димой вместе были. Он вещи передал. Цепочку привез. А Дима перед этим просил: «Если со мной что-то случится, цепочку отвези жене». Вот он вчера приехал, цепочку с крестиком. Она для нас ценная. Отец (Андрей Юрьевич), когда его привезли, спрашивал: «А цепочки не было?» Все-таки цепочка и крестик его. И когда они с этим офицером жили, он его просил: «Если со мной что-то случится, отвези жене».

Реликвия семейная…

– Офицер говорил что-то о памяти…

Лиза:

– Орден Мужества ему дали посмертно. А на руки мы его не получили, и я еще не знаю, когда получим… У него грамоты. Шеврон из Тамбова. Что у него четыре прыжка с парашютом…

– «Спецназ ГРУ», – я прочитал на шевроне.

Лиза продолжила:

– На первом курсе мы познакомились. Сидели за одной партой. Естественно, эффектный такой молодой человек. Он был немножко старше нас. Потому что поступал в сельхозтехникум. Он там год проучился и понял, что это не его. Документы забрал и поступил в мед. Захотел быть медиком.

Лиза, может, и повторялась, а я слушал, не желая прервать.

Лиза:

– И получается, наша группа – все одногодки, а он – на два года старше… И такой молодой человек, уже постарше, весь деловой. И на тот момент занимался спортом. Ходил в качалку. Атлетического телосложения. Ну и все. Потом там ансамбль «Калинка» был. А когда мы с ним познакомились, сидели за одной партой. Начали с ним встречаться… Я в ансамбле танцевала, и он периодически тоже приходил и танцевал. На концерты с нами ездил…

Я слушал и слушал бы еще не раз, пробегая жизнь этого мальчишки, которая оборвалась под Харьковом, в Изюмском районе.

Лиза:

– Потом его – в какие-нибудь конкурсы… КВНы… У него и чувство юмора… Такой склад ума… Он рисовал хорошо… На третьем курсе ушел служить. Год отслужил. Вернулся… Также встречались, учились. Я в 2012-м окончила колледж, он – в 2013-м… К весне, еще не закончил мед, а стал говорить: «Хочу в армии служить… Хочу в Чечню…» А Чечня не очень безопасное место… И все равно: «Пойду служить…» Единственно говорил: не знает, сможет меня забрать туда или нет…

Но забрал…

Лиза;

– Еще не знал, как там жить. Но уехал и через год забрал… А в меде никогда ничего не боялся. Какие-то там манипуляции, операции. Пожалуйста, вот он первый пойдет и все сделает. Потому что со второго курса у нас были практики в разных больницах, в разных отделениях. Медицина ему нравилась. Даже сейчас, казалось, он работал, а приезжал в отпуск и читал какие-нибудь медицинские книжки. Хотел больше знать. Больше знать, как оказывать помощь, не просто укол сделать, а оказать первую помощь на поле боя. Ему это было интересно. Постоянно изучал. Пробовал. Даже дома детей лечить, мне проще было ему позвонить, и он распишет, что нужно делать.

– Но семью любил…

– Очень. Если был в отпуске, то я уходила на второй план. Он с ними возится, и играет, и купает, я вообще не участвовала ни в каких мероприятиях… Даже сейчас хотел приехать раньше. Мы вот с парнишкой разговаривали вчера, и он говорил: 15 августа хотел уехать домой. Взять отпуск хотя бы ветеранский, ведь он же ветеран боевых действий. Он уже подумывал взять отпуск – у нас у сына старшего 9 сентября день рождения, и он говорил: «Я сыну пообещал, что приеду на день рождения…»

Не приехал.

Светлая память медбрату Дмитрию Митрофанову.

16 августа 2022 года

Рядовой Вояжис

1. Родом из Ташкента (рассказ матери)

На сайте администрации Борисоглебского городского округа Воронежской области 8 июля 2022 года сообщили о том, что на Украине погиб земляк, Константин Вояжис. Про него написали: он «отправился на Украину защищать мирных жителей Донецкой и Луганской Народных Республик. Мы будем помнить подвиг наших земляков и гордиться мужеством, проявленным ими при выполнении боевых задач. Их имена и героический подвиг навеки останутся в истории России».

Выяснив в Борисоглебском райвоенкомате, что Константин Вояжис рос, учился и жил в селе Петровском под Борисоглебском, я отправился туда. Машина моего друга быстро промчала двадцать километров до села на Хопре, впереди показались дома, окруженные огородами. В сельской администрации мне подсказали, как проехать к Вояжисам, и вот на деревянном крыльце небольшого домишки с палисадником я увидел худенькую женщину.

– Елена Филипос, мама Кости, – представилась она и, заметив мое удивление и предвещая разговор о сыне, сказала: – Одна «п», потому что в паспорте так стоит. Я корнями гречанка…

Когда зашли в комнату, сели напротив открытого окна.

– Тогда мне придется начать с моих родителей, – говорила Елена. – Мой папа, дед Кости, жил в Греции. Воевал в партизанском отряде против фашистов. И в 1949 году по какой-то причине их перевезли в Среднюю Азию. Тогда было много греков в Средней Азии. Мама моя родилась и выросла в Крыму. Их в 1944 году выслали из Крыма. И маму тоже, гречанку.

– С кем выслали?

– Я не знаю с кем, но их выслали. И в каком-то году им дали справку. Жена брата моей мамы сделала запрос в Фергану, в Долину. И пришел ответ, что они сняты со спецпоселения. То есть репрессированы были. И мама с 1944 года – в Средней Азии. Вот я и хочу сказать, с чего надо начать. Как мы, греки, и оказались в СССР. В 1956 году мама с папой поженились, родился мой старший брат, потом родилась я в 1960 году. И вот так мы жили-жили-жили в Ташкенте, и мои дети родились в Ташкенте. Старший сын Филип и Костик. А в 2000 году меня муж уговорил, и мы переехали сюда, в Россию. Костику было 2,5 года.

– Притесняли вас?

Многие после развала СССР вынуждены были переехать в Россию.

– Нет-нет, я не хотела уезжать. Но меня муж уговорил.

– А чем муж занимался?

– Он водитель… Муж работал. Умер в 2006 году…

Жена осталась с двумя мальчишками.

– Я здесь медсестрой, в доме отдыха. В летний период – в летнем оздоровительном лагере.

– В Петровском была усадьба дворян Звягинцевых.

Многие из рода Звягинцевых были губернаторами, владели золотыми приисками, имениями в Крыму, и вот – в Петровском на Хопре. Известно, как один из Звягинцевых увез красавицу Варвару Дмитриевну Римскую-Корсакову во Францию, и она своей красотой затмила французских фрейлин.

Мать Кости:

– Да-да… Имение… Потом подменяла декретницу… Потом на бирже стояла. Чем только ни занималась, чтобы растить детей.

По внешнему виду домика Вояжисов и внутреннему убранству видно было, как скромно жила семья.

– Небось здесь хозяйство вели?

– Да нет, как приехала, завела двух хрюшек. Одну сразу зарезали, другая через три дня заболела, тоже зарезали… Это не мое…

– Но собачки небось были…

– Вон фото сыновей, – посмотрела на сервант, где в рамках стояли фотографии.

– У вас целый иконостас…

– Два мальчика… Старший у меня умер в 2016 году, и вот младший Костя…

Наш разговор продолжался.

– А где дети учились?

– Их школа здесь… Старший учился в местной школе, и младший закончил нашу Петровскую школу…

– Костя как долго учился?

– Когда Костя учился, уже 10-го класса не было, и он учился с 1-го по 9-й класс. Учился, прямо скажу, не очень. Бывало, в школу приглашали. Но большей частью сама ходила, потому что знала своих детей. В принципе, как они приглашали? На собрания я ходила систематически… А так… Ну, был случай. У одной женщины брат умер, а его жена была лишена родительских прав. И у той дети, сами понимаете. Одна из них младше Костика. И вот эта женщина, тетя девочки, звонит, ругается: «Костик рюкзак ребенку порвал». Я ей: «Давай я приду, посмотрю рюкзак и зашью». Та: «Она не будет с зашитым ходить». Ну, я пришла, а ее дома не оказалось, только ее сын был. Я у него: «Что случилось?» И он рассказал – одним словом, девочка сама виновата. Я позвонила тете девочки: «Она сама…» Та – ни в какую. Я: «Давай завтра в школе встретимся и выясним: кто прав, кто виноват. Если мой сын виноват, я покупаю рюкзак. Если нет, извини». Пришли. У классной руководительницы круглые глаза: «В чем проблема?» Ну, я и рассказываю, так и так, а зачем младшая приставала к старшим ребятам…

– Посмеялись и разошлись…

– Ну, это дети… Учился средненько. Это у нас наследственное.

– Необязательно на пятерки. Главное, по жизни…

– Потом поступил в сельхозучилище. Там полтора года проучился. Уроки уроками. А занимался спортом. У него третье место по борьбе. Бокс. Грамота есть…

Мне рассказывали про мальчика, у которого мать пропадала на работе, а он был предоставлен сам себе. И может, чуточку и его вина, что не окунулся в учебу, а может, и вина учителей: не попался педагог, который бы увлек. Хотя как сказать.

Елена Филипос:

– Там меня стали вызывать на втором курсе. Первый курс ничего. И я ему говорю: «Если ты будешь учиться, учись. Или бросай, как старший».

У старшего тоже не очень ладилось с учебой. Видимо, у выбивавшейся из сил на работе матери руки не доходили до уроков сыновей, а мальчишек не зацепило дело, которое бы поглотило их.

Елена:

– Старший бросил после первого курса. Летом начал ездить на работу. Ему из техникума начали звонить, прислали письмо, что восстанавливают. Новая классная звонит. А сын рядом со мной сидит. Я спрашиваю: «Ты будешь учиться? Вот честно скажи: да, нет? Я признаю твои решения». Я всегда признавала их решения.

Не вымучивала и не нагибала.

Елена Филипос:

– Он: «Мам, я не буду». Все… И я Костику так сказала. День-два проходит, и он: «Мама, я не буду». Потом он летом – в 34‑е училище.

– В другое?

– Да. Я ему: «Хочешь – иди». Он сам и комиссию прошел, и документы сдал. Сначала все хорошо… А конец учебного года – куратор звонит: «Костик собрался в армию идти. Но у нас же отсрочка есть…» Я ей говорю: «Вы мне честно скажите, как он учится, как посещает…» Чувствую, замялась. Я тогда: «Знаете, пусть он идет со своим возрастом в армию. Вот он хочет…» Мол, сейчас начнем ругаться, нервничать…

– Насильно загонять…

Филипос:

– Да. «Пусть идет с Богом, служит».

Сказала:

– А, оказывается, он с девочкой поспорил на «слабо»…

– Смогу ли уйти в армию?

– Ну, да, – мать засмеялась.

Эх, мальчишки-девчонки! В который раз убеждался в детской непосредственности, когда, не умудренные опытом, еще не обжегшиеся жизнью подростки совершали поступки, которые взрослых могли только удивить. Хотя понимал, что не только «на спор» пошел этот мальчишка служить: видимо, его давно тянуло вырваться из-за учебной парты, заняться мужским делом и не использовать учебу как прикрытие от армии. Или, того более, косить. Честно поступал.

– Ну что ж, вас можно только похвалить… – сказал я.

Парень сам принял мужское решение. Не спрятался за юбку матери и не продолжил с горем пополам перелезать сессию за сессией, изнывая на занятиях от скуки.

Елена Филипос:

– И он пошел в военкомат…

Я смотрел карточку призывника:

– 30 мая 2016 года убыл из военкомата на сборный пункт. 31 мая 2016 года ему присвоено звание рядового, и он убыл со сборного пункта на место прохождения службы.

Расслабиться не дали.

Мать:

– Он служил в Наро-Фоминске. В Кантемировской танковой дивизии. Я приезжала к нему. Мы с ним по Москве походили, я ему гостинцы купила…

В большинстве семей родители шли рядом с детьми: провожали в армию; присутствовали на присяге, когда сын перед строем произносит слова клятвы; потом следили за тем, как проходит курс молодого бойца, и думали, чем помочь… Видели, как ребенок взрослел не по дням, а по часам, набирая тот опыт жизни и заряд на будущее, который вряд ли можно за ученической партой получить.

С армейской закалкой любая работа потом воспринимается легче, увереннее после армии входил молодой человек в жизнь.

– Кем он служил?

Мама прошла к серванту и достала оттуда военный билет, раскрыла:

– Вот… Со 2 июня 2016 года по 16 сентября 2016 года – понтонер…

– Неспроста рос на Хопре…

– В артиллерии, понтонная рота…

Рядовой Вояжис во время принятия присяги

Подала мне билет, я в нем нашел запись частей:

«Воинская часть 80808… Воинская часть 97711…»

В/ч 80808 была Кантемировской танковой дивизией и дислоцировалась в Наро-Фоминске, а в/ч 97711 – мотострелковая бригада в Богучаре. Представилось, как к реке спустились машины с понтонами, как понтоны плюхались в воду, раскрылись, сцепились, и по ним, разгоняя волну, пошли-поехали боевые машины пехоты, повезли пушки, полезли танки.

– Ему нравилось?

– Он мне фотокарточки присылал с учений… То вот отдыхает… Лежат под машиной… То вот танк в кювете лежит… Ну, видимо, давно там пребывает… То вот к реке подъехали… Говорил, поросенка поймали, зарезали, жарили…

– Жили не тужили…

Невольно вспомнил куплеты песни о понтонно-мостовом батальоне:

 
Чеканит шаг понтонно-мостовой,
Плечом к плечу идет за ротой рота,
И в стужу, и в распутицу, и в зной
Ждет батальон нелегкая работа.
 
 
Готовы прошагать немало верст,
На тяготы пенять нам непривычно,
Поднимется над водной гладью мост,
Мы выполним задачи на отлично…
 

Мы говорили.

В комнате не колыхалась ни одна штора…

– Вот служит в Кантемировской, а потом?

– После срочной остался там же по контракту.

Я прочитал запись в военном билете:

«8 февраля 2017 года поступил на службу по контракту…» Служил-служил, а вот 21 августа 2017 года уволился…

Спросил:

– Что-то не понравилось?

– Видимо… Расторг контракт и стал ездить в Москву. Работал в охране. На стройке. Потом познакомился с девочкой и умотал к ней в Ростовскую область…

– Все искал себя.

Беспокойная душа. Мятущаяся. Человек ищет место в жизни: кто находит и успокаивается, кто не находит, устает искать и опускает руки, а кто-то не сдается и ищет-ищет-ищет… Видимо, так же искал и мальчишка родом из Ташкента, выросший на Хопре.

2. Мать-медсестра в Афганистане (продолжение рассказа матери)

– А тут предложили… – говорила Елена Филипос. – Мне позвонили из сельсовета: вот, военкомат предлагает службу по контракту. Списки дали, и Костик в списках. Как он, хочет служить? Я говорю: «Я не могу за него решить». Хотя в феврале, когда все завертелось (началась спецоперация на Украине), мы с ним созванивались, и он сказал: «Мама, я пойду добровольцем».

Тогда обстрелы Донбасса вэсэушниками не прекращались, и многие добровольцами рвались их защитить.

Елена:

– Я говорю: «Не делай глупостей, как твоя мама в двадцать лет». Я в двадцать лет в Афганистан поперлась.

– А как это?

– Я в Средней Азии оканчиваю медучилище. Работаю медсестрой в военном госпитале. Начался Афганистан, и мне предлагают: «Будешь раненых возить из Афганистана?» Я говорю: «Буду». Старшая медсестра: «Я папе твоему позвоню». Папа был без гражданства, а мы-то – с гражданством. Я говорю: «Папа здесь ни при чем. У меня военный билет на руках. У меня советский паспорт». Все! И я летала, возила раненых из Афганистана.

– Как это?..

– Прилетает самолет в аэропорт в Афганистане. В Кабул. В Кандагар… Грузят раненых. Выходят ребятки, которые призвались. Мне загружают раненых. В багажном отделении, может, и 200‑е (погибшие). И раненых – в СССР и в госпиталь. Кто на носилках, кто пешком, кто на костылях… И вот я ему сказала: «Не делай глупостей, как твоя мать…»

– А разве глупости, что вы делали?

– Ну, это к слову… – смутилась Елена Филипос.

– Выпало вам…

– А как без этого?.. Мне было двадцать лет, и все в этом возрасте романтики. В принципе, – произнесла чуть ли не патетически и остановилась.

А потом:

– Расскажу две ситуации. Нас диспетчер выпустил, а локатор сломался, и самолет не полетел. И я на ночь осталась с ранеными в самолете. Надо же что-то делать. Они и тяжелые. «Дай, – думаю, – выйду позову наших». Вышла – я своих пальцев не увидела. Такая темнота! Я – в самолет. Один мальчик-солдат караулил, наверно, на аэродроме, подошел ко мне. «Что случилось?» – «Вызывай на помощь. У меня полный самолет раненых». А колоть у меня мало что было из обезболивающих. Он вызвал. У меня тут же половину забрали. И так до рассвета…

– Вот видите, молодость, а дело хорошее…

– В Кандагаре… Пошли с пилотами в здание аэропорта, и за нами дверь закрыли. Они так переглянулись: «Лена, спокойно». Не волнуйся. Сели, мужики покурили. И один из них говорит: «Я знаю выход другой». И они говорят: «Лена, ты идешь впереди. Идешь спокойно, виду не показываешь». Они тихонько. А что? У них пистолеты, а мы откуда знаем, что у тех за стойками барными?.. Мы же не знаем… И нам спокойно дали выйти. Никто ничего не дернулся, ничего. Я в середине…

– Пилоты военные?

– Нет, гражданские. У них пистолеты…

– А у тех – пулеметы, гранаты…

Лена:

– Что там пистолет? Ну, одного пристрелят, прикроют меня каким-то образом, а потом?.. Это, понимаете, сейчас после сорока лет до меня доходит. А тогда? Это до меня стало доходить, когда у меня дети выросли. Вот тогда это до меня стало доходить…

– А тогда что же вы насчет сына-добровольца?.. Молодость ведь!

– Вот и я насчет молодости…

– Ребят спасали…

– В ту ночь один лейтенантик, у него нога в гипсе.

Я понял: в Кандагаре, когда самолет не вылетел.

Елена:

– А ему ни стоять нельзя, ни сидеть нельзя. Со мной врач-лейтенантик, наверно, только после интернатуры. А хотя я тоже только полгода проработала. Тут первых раненых привезли, а катетера и нет. Я кричу: «Дайте катетер». Ни глицерина, ни физраствора, ничего нет. С горем пополам уже на взлете я же крикнула: «Привезите хоть физраствор», – потому что на сухую не шло, больно ведь. И уже взлетаем, я уперлась ногами в носилки, меня двое ребят поддерживали, которые более или менее. Вывела ему… И такое впечатление, что я сама освободилась… Вот такие вот ситуации…

– А вы еще корите Костю…

Она молчала.

«Вот какая отважная мать у Костика…»

Елена Филипос:

– А командировка кончилась, и я вернулась в госпиталь. А он – через дорогу от моего дома. И работала там три раза. После училища – два года. Второй раз – через два года. Потом еще два года поработала.

Я догадался: перерывы связаны с отпуском по родам, и потом сидела с сыновьями.

– Ведь молодые: и там поработать, и там, и там… И там чему-нибудь научиться… Молодость, все кипит. Все горит… И там интересно… Два раза я в одном и том же отделении работала – в урологии. А в третий раз я уже попала в реанимацию. Это уже было после развала Советского Союза, 1996–1997 годы.

– И собрались в Россию?

– Папа у меня умер в 1988-м, мама – в 1997-м. Я беременная Костиком ходила. Я уже сказала, что не горела желанием уехать. Просто муж: «Ну, давай…» Там то, там се…

– А сын – под отцовой фамилией?

– Нет, под моей… Это пока он жив был, под его – Ориентлихер. Фамилия то ли немецкая, то ли еврейская. А когда папа умер, я Костику: «Сынок, ну давай. Филип (старший сын) – Вояжис. Я – Вояжис. Ты будешь тоже Вояжис?» – «Да, буду». И мы поменяли ему фамилию.

3. Мать сыну: «Я принимаю твое решение» (мать продолжает рассказ)

Снова вернулись к поездке на Украину:

– Когда он вам сказал, что хочет поехать добровольцем?..

Елена Филипос:

– В феврале, еще когда был в Ростове. Я говорю: «Не делай глупостей, какие мама сделала». Ну, он знал про Афганистан. Я же ему рассказывала. Он: хи-хи, ха-ха…

Зрело несогласие с матерью.

– Ну, а потом я ему позвонила: «Знаешь, сынок, из сельсовета спрашивали. Военкомат подал списки…»

У меня промелькнуло: могла бы и не сказать, хотя как бы Костик потом расценил поступок матери, если бы узнал об обмане?

Елена:

– Предлагают, по контракту…

– Это когда? – спросил я.

– Это было в мае. Я даже могу число сказать, только в календарь гляну.

Нашла календарь:

– Где-то 26 мая. Я ему позвонила утром: «Сынок…» Вот так и так. Он: «Отказываюсь». – «Хорошо». Тут его девочка подошла, с которой жил в Ростове. Он: «Мама, повтори». Я повторяю: «Подумай хорошо. Отказываешься ты…» Я имела в виду: отказываешься – значит, ты отказался. Если ты решаешь ехать, то… Я любой выбор своих детей принимала. А сельсовет сказал: скажите результат. И я Косте: «Должна сказать, что ты отказываешься». Он отказывается. Это был четверг. Я пошла в сельсовет, говорю: «Он отказывается». Они берут список и пишут, что он отказывается. А в пятницу он звонит: «Мам, узнай поподробнее». Это 27 мая. Я: «Что узнать поподробнее?» – «Что там военкомат говорит». Я звоню в сельсовет. Они: «Мы толком не знаем. Пусть звонит в военкомат». Сама звоню в военкомат, а они: «А где он?» – «В другой области живет. Вроде подженился». – «Ну, дайте ему номер телефона, пусть позвонит». Я ему скинула телефон. Он потом мне: «Мама, я дозвонился до военкомата. Мне в понедельник надо явиться». В субботу он отрабатывает последний день в Ростове. Это уже 28 мая получается. Он мне все пишет: «Мама, я решил. Я решил».

Невольно представилось, сколько передумал Константин.

И как с детства любил технику.

Как бросил техникум ради службы в армии.

Как наплавался, наводя понтонные мосты.

Как бегал по полигону контрактником.

Как захотел добровольцем, но не поехал.

И вот: решил.

– Эсэмэски слал? – спросил я.

– Да, удалила эти сообщения, – ответила Елена Филипос, – потому что память телефона переполнилась. А оставила, как 3 июня уехал. Я ему говорю: «Если решил, то решил. Я принимаю все ваши решения». Он: «Чьи – ваши?» – «Твое и Филипа». – «Но его же уже нет». А они меня ревновали друг к другу. Вот этот к этому, этот к этому. И он: «Его же уже нет». Я говорю: «Я принимаю твое решение». Я нашла машину, чтобы в Поворино встретили. Все, приехал. В понедельник поехал в военкомат. За четыре дня прошел комиссию и в пятницу, 3 июня, утром рано он уехал…

Обычно оформление в армию тянулось месяцами, а здесь – за несколько дней. Сказывалась острота ситуации.

– Я спросила его: «Мне тебя провожать?» Он: «Мам, не надо…» Он уже садится в машину, я ему: «Ты что, маму не хочешь обнять, поцеловать?» Он засмеялся, улыбнулся, обнялись, и все…

На глазах у Елены Филипос навернулись слезы.

Потом:

– Они уехали в Богучар. Вот здесь с 3-го числа его эсэмэски… «На счет на Мегафон числа 10 скинь 700». Скинула деньжат, чтобы звонил. Он 4 июня: «8 числа отправят». А 5 июня от него: «Хай. Все норм». Видимо, получил деньги. Я ему: «Привет». Он: «Связь редко ловит», – мне отвечает. Видимо, я ему звонила. И: «Ты заикаешься». Служба – место не райское. Пишу: «А Теле 2, как связь? Так я поняла на Мегафон деньги не класть, не переводить?» – «Это и есть Теле 2», – отвечает.

Телефон вздрагивал в руках матери.

Она:

– Я ему: «Это вообще-то Мегафон». В общем, с телефонами. Он мне присылает: «Мать, я в 9 роте». «Доблестная 9 рота». А перед этим мы созванивались. Я у него: «Ты что, в 9 роте?» – «Нет, я уже в 7 роте». Ну, не знаю, правду он сказал или неправду. Я ему: «Удачи!!! Спокойной ночи!!! Удачи во всем!!!»

Двигалась по переписке:

– 6 июня ему: «Приветик!» – «Привет 5». Он мне как-то позвонил с чужого номера и говорит: «Мам, если я тебе с любого номера пришлю одну цифру 5, значит все хорошо. Значит, я жив и здоров». То есть на пятерку у него. Вот и прислал «5».

Я ему эсэмэску: «Удачи!!!» И: «Звонил сельсовет, узнавали, где ты находишься». – «Для чего? Военная тайна». – «Я так и сказала». – «Точно». Мол, сомневаются. Ему: «Точно». – «Про Дашу ни слова. У меня есть Таня». Это подружки его. Ему: «Хорошо. Я не поняла, тебе переводить на Мегафон или нет? Ты говорил связь плохая». – «Нет. Лучше на сиги сбрось». – «Постараюсь завтра. Я на работу еду. А сиги – это что?» – «Курить». То есть на карту перевести деньги, и они сигареты купят. Я ему: «У тебя позывной грек?» – «Нет еще». – «Понятно. Спокойной ночи!!! Удачи во всем!!!»

Мать перелистывала странички в телефоне:

– Утром 7 июня ему: «Приветик!!!» – «Привет. Есть на сигареты 500 р.». – «Поеду в город скину 450. Больше не будет. Тебе же обещали сразу после подписания заплатить?!! Сегодня скину, потом не смогу, извини». – «Ждем, когда скинут. Если бы скинули, то не просил бы. До обеда скинешь?» – «Да, утром поеду. По мегафоновскому номеру?» – «Да». – «Ок». – «Еду в горгаз договор подписывать. Сначала тебе скину, потом туда». – «Хорошо. Спасибо», – отвечает.

Видимо, в части курили-смолили.

Мать:

– Я ему: «Не за что, было бы больше, скинула бы больше». – «Понял». – «Проверь баланс». – «Пришли». – «Как дела?» – «Норм». – «Ну хорошо. Удачи во всем». Позже: «Сынуля! Когда победите, напиши мне, где ты есть, хоть это военная тайна, дай мне знать». – «Посмотрим…»

Мать дальше:

– 8 июня. «Доброе утречко!!! Не победите, а поедете (это вчера на работе без очков писала). Ну, а вообще-то я уверена, все будет хорошо!!!» – «Доброе. Мы на другой полигон на 3 дня переедем и потом на Украину». – «Удачи во всем!!!»

День ото дня проходили будни рядового Вояжиса на полигонах.

Мать:

– 9 июня. «Приветик!!!» – «Привет» – «Как дела?» – «Хорошо. Ты как?» – «Нормально. Я собираюсь на работу. Как у тебя делишки, вы где?» – «Едем, все норм, привет всем». – «Удачи всем». Он же не один. Мне: «Спасибо».

Воинская часть Константина перемещалась.

Мать:

– Он мне: «Привет, мы на полигоне вдоль границы, телефон пока негде заряжать, так что привет всем передай и Шатрову, всем привет. Скажи, что все хорошо. Давай, мать, все нормально будет».

Сын старался беречь мать, не позволяя опасаться и переживать.

И при этом не ударить лицом в грязь.

Мать:

– 10 июня. Как обычно: «Приветик!!!» – «Проверь баланс». Потом ему еще: «Береги себя!!! Не беги вперед паровоза!!! Удачи вам всем, матери вас ждут!!!» И вечером: «Спокойной ночи!!! Я на работе до часу ночи».

Представлял, с какой осторожностью писала сыну мать, какие чувства ее охватывали, которые не в силах передать сыну. Старалась обезопасить, сберечь и сказать: «Люблю…»

Мать:

– 11 июня… «Приветик!!! Сегодня встретила д. Гришу. Он спросил про тебя. Передает тебе привет и гордится тобой. Сказал, что мужик должен быть мужиком». Гриша – сосед наш. Потом днем ему послала: «Как делишки, сынуля?» И вечером: «Спокойной ночи!!!» 12 июля. «Доброе утро!» – «Привет». – «Как дела?» – «Норм, ты как?» – «Нормально, ты где?» Он что-то буквами ответил: «Всм? Гдн».