Текст книги "Солдаты армии Трэш"

Я отыскал в запаснике тушенку, зажег новый баллон и поставил греться банку. Я надеюсь, что мы никогда больше не увидим ту швабру. До сих пор слышу ее скрипучий голос: «Я вас всех достану». Бля, стоит признать, даже сейчас я не могу стряхнуть озноб того, что мы натворили. И, кроме того, я же собственными руками разрушил один из базовых принципов солдата армии ТРЭШ: «…кроме женщин, детей и стариков».

МАНИФЕСТ ПОКОЛЕНИЯ ТРЭШ

19.02.03, у себя в Гатчине, 6:30

Я ничего не помню о сегодняшнем дне. Очнулся трезвеющим, стоя посреди своей комнаты. На белых настенных китайских часах стрелка застряла на половине седьмого. Я стоял и сжимал в одной руке сумку с муляжами, масками и рациями; в другой – кусок оконного стекла. По нему стекали и падали на пол капельки бурой крови. Ради любопытства я сжал ладонь еще сильнее, и заместо капель на стекле образовались две полоски, похожие более на струйки от пролитого томатного сока, нежели на кровь. Чтобы придать ощущениям долю реальности, я облизал стекло. Тошнотворный вкус наполнил глотку, и меня вывернуло прямо на ковер. Меня вырвало от самого себя, от ужаса деградации, от убийственной тяжести бытия и от проделанного нами.

Слишком уж много во мне было дерьма! Я стоял, упершись ладонями в колени, и ждал, когда же, наконец, полностью от него смогу избавиться, чтобы, проблевавшись, стать чистым, как весенний ветер…

Нет, хуй тебе, такому не бывать никогда! Этого не случится. Это не случилось ранее и поэтому не произойдет позднее. Так же, как ты забрался в эту яму с дерьмом, точно так же ты обязан из нее и выползти. Только ты сам, а не добрый дяденька со стороны, можешь как погубить себя, так и спасти… Ты хочешь сказать, у тебя не было выбора? Запомни, это ХУЙНЯ! Потому как у любого человека в любой ситуации есть выбор: остаться ли ему самим собой, либо стать частью Системы. Весь фокус заключается в игре на человеческих слабостях: если сегодня уступил, то и завтра уступишь; а если нет, то за тебя кто-то даст слабину, и тебя ликвидируют как вышедшую из строя деталь Системы. Представь себе, будто она – интегральная микросхема, а ты – один из тысячи транзисторов в ней. Как, полегчало? Готовясь бороться с Системой в целом, будь способен проиграть, но не выйти из Игры. Будь готов ответить ударом на удар. Это не правило солдата армии ТРЭШ. Так, жизненное наблюдение.

Может быть, Вождь тогда прав? Смирись и живи? И я понял! Все понял. Так больше продолжаться не может! Из тупика нет выхода, даже если дать задний ход. Ветвь развития человечества исчерпала себя, и мы, те, кто идет с новыми мыслями, чертовски дерзкими идеями, не затуманенным жировой прослойкой мозгом и чистой, как колодезная вода, памятью, то есть все те, кого называют «солдатами армии ТРЭШ», должны и способны взять на себя решение проблемы. Никто, кроме нас! Настало наше время!

И в тот самый миг, как только про себя все это прокрутил, я подошел к письменному столу, сел и быстро, по свежим следам, записал чернилами и кровью, растекающимися по листам в клеточку, следующее:

Манифест поколения ТРЭШ

Хватит! Мы слишком долго жили во мраке, чтобы привыкать к серым будням! Нам нужен свет, но не тот, который отражен в миллионах голубых экранов этой планеты, нет, нам нужен истинный Свет, тот, который принес людям Прометей. Он нам нужен! И если так, то мы не будем разводить пустые и никому ненужные разговоры. Нет, наши методы другие – если нам что-то необходимо, мы встаем с колен и достаем это сами. Так возьмем же наш Свет сами и приготовимся к битве!

1. К вопросу о литературе ТРЭШ.

Любой текст, написанный о поколении ТРЭШ, составляет корпус нашего движения. Но только тот текст может быть признан идеальным, который внутренне не противоречит движению. Он и составит основу ТРЭШ. Так как в принципе таких текстов будет немного (в природе все идеальное объективно ограничено), то необходимо с достаточной строгостью отнестись к их отбору.

Мы специально называем наши произведения текстами, так как считаем их более приближенными к реальности, чем литература в привычном понимании этого слова. Поэтому наши тексты имеют практический характер, они не несут в себе социокультурных черт. Текст выполняет функцию призыва к действию и, одновременно, практического пособия. И ничего более.

Большее значение, по сравнению с вербальным изложением текста, в движении ТРЭШ придается невербальной передаче смысла. Особенный, почти знаковый смысл приобретает в этом случае использование ненормативной лексики. Мы считаем, что недоиспользование (неупотребление) или, наоборот, неоправданное употребление матерных выражений в текстах ведет к искажению существующей действительности. Как в повседневности невозможно обойтись без крепкого слова, так и современное произведение, лишенное его, кажется некой сомнамбулой. Таким образом, недоиспользуя или пользуясь неверно бранными словами, автор лишает свой текст права быть реалистичным. А основное правило идеального текста ТРЭШ говорит о том, что любой ТРЭШ-текст должен быть настолько привязан к существующей действительности, насколько это вообще может быть разумно доступно автору.

2. Об идеологии.

Так как в большей своей части ТРЭШ-движение основывается на литературной базе, т.е. на обобщенном в единый корпус произведений жизненном опыте авторов, то и брать идеологию следует из первоисточников. Изучение первоисточников – вот главная задача для стадии первоначального становление ТРЭШ-идеологии!

Базовой аксиомой над литературным пластом для каждого солдата армии ТРЭШ возвышается одна единственная оговорка: «…кроме женщин, детей и стариков». Так как по отношению к базису все оставшиеся правила будут являться надстройкой, то и действовать необходимо согласно такому логическому заключению.

Всего правил солдата армии ТРЭШ шесть:

Первое — надо хорошо знать отступные маневры, прежде чем начинать драку.

Второе — если бьешь первым, то бей на поражение.

Третье — никогда не рассчитывай на сострадание со стороны противника.

Четвертое — будь против Системы, но играй по ее правилам.

Пятое — создай свое правило солдата армии ТРЭШ.

Шестое — действуй!

3. О музыкальной культуре.

Этот раздел неслучайно введен в манифест. За годы эволюционирования музыка становилась все проще и все доступнее. Менялся сам тип музыки, а следствием этого явилась деструктуризация сознания человека относительно его предпочтений. Мы можем с уверенностью сказать, что сегодня музыка более направлена на конечного потребителя (а таковым является массовый пользователь). Потребности человека формируются самим рынком, а он, в свою очередь, лишь часть Системы. Поэтому настоящая музыка не может быть создана рынком, а значит – Системой тоже.

Не секрет, что философия главенствующим элементом в цепи «высших моральных практик» признает именно музыку (по Ницше эта цепь: народный фольклор – поэзия – музыка). Следует отметить, что в воспитании настоящего солдата армии ТРЭШ огромное значение имеет тип музыки. И дело здесь не в том, чтобы целыми днями слушать R.A.T.M. или Slipknot. Вовсе нет! Смысл музыки – в морально-этической стороне воспитания каждого человека. С помощью Настоящей музыки можно проникнуть гораздо глубже, чем за простую видимость вещей. С ее помощью становится возможным познать саму суть происходящего в мире, узнать скрытый от глаз заурядных людей смысл Вселенского Процесса Жизни.

4. О внутреннем порядке.

Когда мы говорим «внутренний порядок», мы в первую очередь подразумеваем порядок в нас самих. Пока оного мы не обрели, нам нечего соваться за пределы наших собственных тел. Пока ясность мысли не набрала предельную глубину, нам нечего противопоставить внешнему миру. До тех пор мы будем безоружны, пока не сможем подавлять собственные слабости. Потому как Система тоже обладает слабыми сторонами, мы сможем выиграть эту войну только с помощью внутренней силы. А она, в свою очередь, не берется просто так с Небес, где сидит добрый боженька. Она нисходит только на тех, кто полностью прошел путь самоочищения и не дрогнул. Только такой человек готов принять бой и выиграть Битву. Но за одной битвой последуют многие. И многие из нас так и не дойдут до конца, пусть они и достигнут внутренней святости. Мы должны быть к этому готовы. Но не так, чтобы затыкать собой дыру в шеренге, образовавшуюся из-за павшего товарища, дабы напроситься на очередь теперь уже себе в грудь. Нет, это не наш метод, не метод солдата армии ТРЭШ! Мы стараемся не попасть под очередь противника, но и не укрываемся за спинами впереди идущих. Так поступают только порождения Системы – жалкие отбросы общества, я с вами говорю! Мы хитрее, умнее и чище вас, запятнавших себя не столько кровью противника, сколько кровью своих же товарищей! Поэтому мы будем двигаться вперед, изворачиваясь, соблюдая правила Игры, правила Системы. Но запомните, блядское отродье, мы построим свои правила, и тогда моря поглотят ваши останки! Мы уже здесь! А ведь вы этого никак не ожидали, не так ли?! Мы не тупые кролики, которых можно перевести на мясо в любое для вас удобное время. Нет, пусть товарищ впереди упал, но мы извернемся и пройдем еще сотню-другую шагов, прежде чем вы найдете способ уничтожить следующего. Но эти шаги, они будут чисты, как майская роса ранним утром. Они будут завоеваны потом и кровью, и только поэтому будут чисты перед Господом!

5. О врагах явных и скрытых.

Глухие да не услышат, ибо лишены подобного дара.

Слепые да не узрят, ибо в глазницах их зияет пугающая пустота.

Мы не требуем хоть какой-нибудь сатисфакции со стороны тех, кто не выбрал, чью же сторону он примет. Мы не собираемся доказывать всем вам наше право на существование. Мы даже не хотим уничтожать наших врагов. Мы просто ставим мир перед фактом своего существования, и не считаться с нами с этого момента станет просто невозможно. Мы самодостаточны. У нас нет ярости к нашим врагам, потому как ярость ослепляет и делает нас слабыми. «Мы размышляем, и уже поэтому обрекаем себя на поражение»,[8]8
  Отсылка к фильму «Апокалипсис сегодня» Ф. Копполы по мотивам повести Дж. Конрада «Сердце тьмы».


[Закрыть] – так говорил полковник Куртц об американцах во Вьетнаме, и то же самое мы можем с уверенностью в голосе отнести к самим себе. Только когда мы начинаем задумываться о смысле поступков, мы обретаем человеческое обличье и, значит, все те болезни, кои сопутствуют человеческому существу. Но мы должны выиграть эту Войну, и поэтому мы остаемся глухими к внутренней ярости, которая любого сделает слабым. Когда ты испытываешь подобные чувства к врагу, со временем ты уже не можешь абсолютно толерантно относиться нему. Ты начинаешь испытывать определенные чувства, а они сеют в душе семена сомнений в правильности совершенных тобою поступков. В конце концов, мы всего лишь инструмент в руках Господа, так почему бы нам полностью не отдаться Его воле? Или мы думаем, что мы намного умнее Его?!

На вашем пути бойтесь врагов скрытых и презирайте открыто возражающих. Ненависть делает явных врагов движения ТРЭШ слабыми, точно так же, как это происходит с нами. Скрытых же врагов выявить очень сложно. И дело здесь не в их изворотливости. Все гораздо проще – просто они не хотят, чтобы существовали такие, как мы. Мы – как бельмо на глазу у топ-модели, или как не на шутку разыгравшаяся язва двенадцатиперстной кишки во время праздничного обеда. Но мы, солдаты армии ТРЭШ, знаем, что Система, выпускающая и наших врагов, и безразлично относящихся к нам людей, и, наконец, будущее пополнение поколения ТРЭШ, сама сгнила, начиная от деревянных свай в основании и заканчивая стропилами, крышей. Она выпускает гнилых людей, и только благодаря этому стало возможным само возникновение ТРЭШ-поколения. Того заблудшего сына, который разрушит к черту мать-прародительницу. Он проделает это во избежание дальнейших мучений своего родителя. Он избавит в одночасье ее от язвенных наростов, гниющих ран, до крови расчесанной сыпи, покрывшейся коростой сукровицы… Он сделает это из-за любви и предельной ясности своего сознания, ясности в том, что иначе и быть не может.

Мы сделаем это, мы разрушим Систему! И никто не сможет остановить нас, солдат армии ТРЭШ. Мы найдем в глубине разжиревшего и погрузневшего тела Системы тот огонь, который стал началом всего, огонь Прометея. Мы и только мы найдем его и заново положим начало Свету. Никто, кроме нас! Только мы! Пусть товарищи гибнут… Прометей пожертвовал собой ради Света, так почему бы и нам не повторить его путь самопожертвования?! Зато в конце нас встретит огонь, который подарит очищение.

И таковым будет начало…

19.02.03, по-прежнему у себя, 8:40

Закончил писать уже жутко утомленным. Тетрадка в клеточку превратилась в набухшую от крови и пота кипу листов. Я устало обвел комнату взглядом, за окном забрезжил рассвет. Я подумал, что не спал уже двое суток, и от этой мысли мне стало еще невыносимее, так как память возвратила в мельчайших подробностях все произошедшее за эти два дня. Я посмотрел на поднятую над поверхностью стола кисть – пальцы заметно тряслись. Окруженному одним лишь кругом от настольной лампы, мне стало совсем уж невыносимо сидеть в темноте, где и за окном, и в комнате, и в самом мне простирался мрак. Встав и сделав пару шагов, тело наконец-то почувствовало физическое истощение и повалилось на мягкий ворс ковра. Уткнувшись носом в него, я ощутил едва уловимый запах пыли и кислый – блевотины. И провалившись на самое глубокое дно самого темного из колодцев, я согрел свою пропавшую душу мыслью: «Где-то там, в конце, тебя действительно будет ждать Вечный огонь, согревающий заблудшие души и очищающий падшие».

Часть 3
ТРЭШ ОТСТУПАЕТ

ПАДЕНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ, ИЛИ К ВОПРОСУ О ФИЛОСОФСКОЙ МАТЕРИИ БЫТИЯ. ПУСТОТА И НИЧТО

1.03.03, Таврический парк, день

Я двигаюсь вперед только по инерции прожитых дней!

После той вылазки в Николаевскую, где мы порядком облажались и наломали дров, нам всем троим нужна была передышка недели на две.

Выглянуло первое радостное солнышко. Все было спокойно, СМИ не трубили о жуткой расправе и тому подобной херне. Все улеглось, и я был уверен, подуспокоился не только я, но и моя боевая двойка. Мы сидели на лаве. Большую часть грин я изначально предназначил детям деревни Николаевская. Я хотел сделать доброе дело. Чтобы ребятишки ходили в нормальной одежке в школу. Чтобы община заботилась об умственно отсталых и калеках. Чтобы женщины смогли накормить голодные семьи… Вот для чего я затеял ту вылазку. Я думал искупить грехи и сбросить камень страданий с шеи. Мне казалось, что так будет справедливо.

Мы сидим на скамейке в Таврическом саду за небольшим парком аттракционов, отделенным от сада оградой, и пьем пиво: я – «Невское Классическое», Тесак – «Адмиралтейское», Прыщ – «Балтику №3». В общем, круто сидим!

– Тесак, когда ты оглядываешься назад, что ты там видишь? – неожиданно даже для самого себя спросил я.

Я посмотрел на этого большого человека, откинувшегося на спинку скамьи и нежившегося на солнышке. Он зажмурил глаза и ответил:

– Гребаную пустоту, друг, гребаную пустоту…

Я слегка призадумался, но как ни старался отыскать хоть что-то хорошее, что совершил в жизни, ничего так и не находил. Может быть, когда-то в глубоком детстве… Да, какая-то херь всплывает. Но мне абсолютно насрать, я живу настоящим!

– Как ты думаешь, если мы уйдем из этого блядского мира, кто-нибудь пожалеет об этом?

Тесак опять задумался. Меня всегда поражало его умение подолгу держать паузу, выводя всех из себя, а затем парой фраз попасть в точку.

– Я так думаю, что ни хуя подобного.

– А как же вечный след во Вселенной и прочая ботва, а?

– Не-а, друг, такая муть не катит! Где ты видел, чтобы трое ублюдков оставили на небосводе довольно четкий след? Разве что в Аполло-13…

Мы весело заржали сами над собой.

– Ни хуя мы в этом мире после себя не оставим, – продолжил более серьезно Тесак, отхлебывая «Адмиралтейское». – Да и стоит ли?..

Повисла тишина. Я зажмурился на ласковое солнышко и тоже подумал: «А стоит ли?»

– Мы все ничто, потому как порождены ничем!

Я вспомнил слова Вождя: из ничего рождается ничто.

– Верно подмечено, чувак!

Я мельком отметил усратого в говно Прыща. Мы еще даже пить не начали, а он – в говно! За это я его и недолюбливаю. Прыщ пытается сосредоточиться на перспективе укутанного в снег парка, но взгляд затуманивается и расплывается. Я окликнул его, пьяная рожа еле-еле смогла найти, кто с ней разговаривает. Я вставил ему еще одну открытую бутылку пива в руку, он замотал башкой.

– Пей! Я блюду твою норму!

Прыщ поморщился, но поднес ко рту бутыль. Тесак улыбнулся. Вот и бери потом Прыща на серьезные дела, когда он в говно со второй «тройки»! В таком состоянии с Прыщом съябывать от кого-нибудь бесполезно. Лучше либо не вмешиваться сегодня ни во что, либо принимать бой на месте.

1.03.03, инструкция по применению проездного билета в качестве туалетной бумаги

Я пошел срать. Нашел закоулок между помойкой и стеклянным сводом оранжереи. Получалось так: со стороны парка меня засечь не могли, зато работники и посетители оранжереи с ужасом наблюдали, как человек срет прямо под их носом. Я пару раз подмигнул симпатичным девчонкам. Уверен, охота выбирать растения у них резко отпала. Когда я закончил свои дела, передо мною встала достаточно серьезная проблема: вытереть жопу снегом или порыться в карманах. Я предпочел второе, хотя и так порядком отморозил задницу. В карманах оказался лишь один бумажный трамвайный билетик.

На самый пожарный случай существует следующая инструкция по подтирке жопы с помощью столь незначительного клочка бумаги:

I. Билет сгибается пополам, затем еще раз пополам.

II. Из билета вырывается сердцевина.

Ни в коем случае не выбрасывайте оторванный уголок! Он нам еще пригодится.

III. Раскрываем получившуюся конструкцию. Продеваем указательный палец в образовавшуюся дырочку. Продеваем до второй фаланги. Поправляем «юбочку».

IV. Тщательнейшим (!) образом вытираем задницу этим пальцем.

V. Аккуратно снимаем налипшее на палец говно с помощью «юбочки».

VI. И вот тогда-то и наступает время заветного уголочка! С прилежной педантичностью мы извлекаем внешней стороной уголка дерьмо, забившееся к нам под ноготь.

Полезное примечание: прежде чем приступить к подтирке задницы, попробуйте напрячь и расслабить несколько раз мышцы таза. Говна вам придется вытирать намного меньше!

1.03.03, небольшая разборка, 14:34

Я представляю, что случилось с теми людьми, которые наблюдали за мной в тот самый момент, когда я подтирался согласно вышеизложенной инструкции.

Опорожнив кишечник, я выходил с позиции и заметил что-то кроваво-грязное на снегу. Поверх того, что я увидел, пролегал свежий отпечаток протектора ГАЗ-5304. Я остановился. Я попробовал различить в месиве хоть какие-нибудь идентификационные признаки раздавленного существа. Тщетно. И я подумал: чем же я отличаюсь от этого, перемолотого колесами машины, куска мяса? О, Господи, ничем!..

Проколотая точка. Кажется, это из математического анализа. Очень похоже на людей. Мне почему-то вспомнилась песня Оззи «Zero the hero». Ноль – герой. Бля, достаточно поэтично звучит! Может, мы все большие нули? Черная тоска наползает на меня всей своей мощью, как после героиновой ломки. На ум сразу приходят гребаные аналогии типа «people equal shit» (это из Slipknot’а). Дерьмо! Заткнись!

Тесак молчит, по лицу видно – думает.

– От нас ничего не останется, потому как мы сами ничто, верно? – Тесак пытается продолжить свою мысль. Я вспоминаю слова Вождя и присаживаюсь рядом.

– Из ничего произрастает ничто. Так сказал тот мужик с дрэдами, – мне неловко называть его Вождем при Тесаке.

– Чертовски верно сказано! – добавляет Тесак и одним глотком осушает своего «Степана».

Я же углубляюсь в дебаты с самим собой насчет людских страданий. Голод, засуха, dictatorshit… Бля, если заботиться обо всем мире в целом, так и шизофрению недолго заработать! Как Бог там один управляется?

Происходит внешний толчок. Я пока не могу определить, откуда он идет. Может, блевануть? Да нет, брось! Ты еще и не выпил как следует. Но толчки не прекращаются, они лишь становятся более частыми. И я понимаю, что кто-то орет.

Я оглядываюсь (14:37). За оградой находятся детские аттракционы. Паровозики, карусельки и прочая хуйня, доставшаяся в наследство от Великого и Могучего. И есть там вроде домика для персонала. Туда ведет лестница, в которой отсутствует множество ступенек, а заместо них плашмя лежат доски. Очевидно, раньше там была горка. С балкончика какой-то мудак что-то орет нам во всю глотку. Орет на нас. С ним наверху еще какие-то мужики и их прошмандовки, которые пришли нажраться и потрахаться.

– Не обращай внимания! – говорит мне Тесак.

Я и не обращаю, но внутри уже зарождается нехороший огонек. Я бессилен. Ярость и злость – это все, что осталось от моего поколения. Тупая ярость, тупая злость.

Даже Прыщ что-то в ответ им буркнул. Я встаю и… меня ведет в сторону. Мужики наверху ржут. Девки все накрашенные, у каждой по несколько пачек презеров распихано по карманам. От нашей скамейки до крыши метров пятнадцать. Какие острые шипы на полуметровой ограде!

Тот мудак продолжает крыть нас, бляди смеются все неистовее. Я делаю вид, что убрался вконец, и плавно подхожу к нашей урне. Мы к этому моменту прилично уже убрали стеклянных бутылок. Достаточно, на мой взгляд. Нехороший огонек пожирает мой мозг. Из двух выпущенных (14:40) за секунду бутылок «тройки» одна разлетается об перила, другая, разбиваясь об лоб прошмандовки, взрезает ей все лицо. Теперь, дорогуша, никакая косметика не поможет, и будут тебя ебать по жизни в жопу, чтобы не видеть твое уебышное лицо!

Оравший долбоеб пытается спешно спуститься (14:41) по наклонным доскам. Видно, что он, как и Прыщ, тоже перебрал. Но я готов к новой атаке, и через несколько секунд две бутылки вырубают уебка, попав ему прямо в торец. Он обмякает на перилах и едет вниз, шмякается об землю. Одна из прошмандовок наспех перевязывает (14:42) другой лицо, когда на сцене появляется еще несколько действующих лиц. Они выскакивают один за другим из гребаного чердака. Они пялятся на нас, некоторые посылают на хуй. Когда балкончик набился ими полностью, один здоровенный мудофель оттолкнул в сторону изрезанную бабу и ее подружку, а сам принялся швырять в нас пластиковыми бутылками из-под пива. Но они жутко тормозили о воздух и падали, не долетев до цели. Оцените преимущества пива в стекле!

Я оглянулся (14:43). Тесак стоял в боевой позе, готовый ринуться в бой в любой момент. В то же время мимо нас пролетели две водочные бутылки, но они были посланы слишком сильно и, пролетев над головами, закружились на льду канала. Ярость во мне прыснула в кровь адреналином. Пиздюки получат свое!

Мудофилы, поняв, что им нас не достать, принялись спускаться (14:45) по гребаной лестнице. Они, видать, не знали участь дружка, распростертого на земле! Я скомандовал: «Сейчас!» – и штуки три пивных бутылей «приземлились» (14:45:24) россыпью на двоих гнойников… Мне доставляет огромное эстетическое удовольствие сам звук полета пустой бутылки, а именно, как она делает горлышком свое «фьют-фьють». Как она летит в цель с максимальным ускорением и, достигая ее, разлетается на мелкие кусочки! Одурманенный яростью, мозг фиксирует мельчайшие подробности: как двое мудаков теряют равновесие; как они приземляются на настил; как десятки острых стеклышек врезаются им в тело; как, скользя по наклонным доскам, пиздюки оставляют за собой кровавый след и, наконец, как они корчатся от боли, придавив мосталыгами своего кореша.

Я понимаю (14:47), что пора завершать спектакль, и еще штуки четыре стеклотары летят в середину толпы на балкончике. Тесак хватает непочатого «Степана», я – Прыща под мышку. Пока мудаки наверху матерятся от боли ударов и порезов, мы медленно отступаем (14:48). Один из тех хуетесов, что оказались на земле, приковыляв к забору, пытается перемахнуть его, помогая себе матюгами. В этот момент об его голову с хрустом бьется полная бутылка Тесака. Мой друг рад, улыбается. Пиво вспенившимися струйками стекает с поникшей на изгороди головы уебка. Тесак оборачивается ко мне, и в его глазах читается: «Нас меньше, но мы здорово уделали их!» На моем лице взаимная радость.

– Делаем ноги! – кричу ему, и мы сматываемся. Ментура должна подъехать с минуты на минуту.

Огонек покидает мозг. Хронометр показывает 14:49.

1.03.03, тупая злость, 19:36

Мы тащимся по занюханной улице рядом со станцией метро «Чернышевская». Мы уже слегка протрезвели, и Прыщ плетется отдельно, стараясь самостоятельно удержать равновесие. Впереди готическая церквуха, такая же занюханная и жалкая, как и вся улица. Новоанглийский стиль, начало прошлого века. Она выглядит словно закопченная рыбешка с этим толстым налетом сажи на кирпиче. Да и сама улица, впрочем, второсортный отброс: рытвины одна глубже другой; развалившиеся поребрики; размазанные по тротуару собачьи фекалии; грязные стекла; немытые целую вечность фасады; мусор, перемешанный со снегом, высится горушками возле подворотен; зассаные подъезды, откуда веет затхлостью, разрухой и плесенью; откровенные помойки, а не машины расставлены вдоль. Некоторые из них навсегда лишились способности перемещаться в пространстве. И из ближайшей к нам (Opel Kadet) вылазит грязный, как сама улица, бомж. Я рукой даю знать, что вперед пойду один, а сам посматриваю по сторонам в поисках палки. От бомжа воняет, как от сотни вокзальных сортиров. Грязные космы волос выползают из-под шапки, порванный в нескольких местах тулуп выглядит эксклюзивно засаленным (в куче мусора нахожу обрезанную трубу), вместо ботинка на одной ноге полиэтиленовый пакет, руки в говне (готовлюсь к удару), а ноготь мизинца на левой руке достигает поистине гигантских размеров. Я думаю, что ему глубоко наплевать на себя.

Я бью со спины и бью ровно под колени. От неожиданности и силы удара бомж снопом валится на землю. Ебаный засранец! Получай, сука! Бомж пытается встать, пыхтит, отдувается, но в это время пара точных ударов проходят ему в голову. Бомж оседает на земле.

– Сука! Будешь знать, как топтать Божью землю своими дерьмовыми ногами! Вот, блядь! Ты же, сука, больше не человек, ты и работать разучился! Получай!

Я стараюсь как можно больнее врезать ему по коленной чашечке. Размахиваюсь и… меня кто-то хватает сзади за талию и отбрасывает в сторону.

– Блядь! Успокойся ты наконец! Он же ничего не сделал! – орет на меня Тесак.

– Блядь! Да ты же ни хуя не понимаешь! Из-за таких мудаков…

Я принимаюсь избивать стонущего бомжа ногами в живот. Тесак вновь отталкивает меня. Я замахиваюсь на него.

– Будь ты проклят! Ты попадешь в Ад! – доносится сиплый голос бомжа.

Я пару раз успеваю ударить того по башке, перед тем как Тесак утаскивает меня вверх по улице. Снег под головой бродяги начинает темнеть. Я кричу на всю улицу:

– Мы все будем гореть в Аду! Никто не спасется!

Я вижу, как к бомжу подскакивают его же кореша и начинают по частям раздевать того, стонущего о помощи. Непонятная злость захлестывает меня со всех сторон.

– Блядь, друг, ты иногда пугаешь меня! Что с тобой происходит?

– Отъябись, Тесак! – я говорю без злобы, лишь бы он заткнулся.

«Ночь будет морозной», – думаю я, глядя на яркие, будто протертые заботливой рукой Творца, звезды.