Текст книги "Окончательный монтаж"

Глава 5

1

Погода в Москве стояла жаркая, все нормальные люди выехали на природу – суббота, другие отходили ко сну. В час ночи, когда улицы опустели, у тыльной стороны здания галереи, выходящей к парку, остановилась «Мазда». Из нее вышли две женщины. Катя Дербенева была одета в джинсы, ветровку и кроссовки. Ляля Шатилова вырядилась в униформу охраны галереи. Состав охранников баскаковского музея состоял из мужчин и женщин. Мужчины сидели в комнате на первом этаже и наблюдали за залами через мониторы. По ночам они, как правило, спали или играли в домино. Женщины, в основном молодые девушки, совмещали свои обязанности с обязанностями уборщиц. На три этажа шесть женщин, по пол-этажа на каждую. Всех такой расклад устраивал. Работали через ночь и плохо друг друга знали. На общение, в отличие от мужчин, у них времени не хватало. Этот факт учитывался при составлении плана.

Ляля достала с заднего сиденья раскладную лестницу, собрала ее и приставила к стене. На высоте двух метров над тротуаром находилось квадратное отверстие вентиляции, прикрытое решеткой. Ляля поднялась к решетке, подруга подала ей рюкзачок с инструментами. Через минуту решетка была вывинчена и опущена на землю.

– Трос на месте, – сказала Ляля, включив фонарик. – Значит, эти козлы поняли, как надо действовать.

– Ты все помнишь, девочка? – спросила Катя.

– Да, конечно. Проползаю по трубе пятнадцать метров, после поворота перекресток. Главную артерию пересекает такой же коридор. В схеме Игумена он не обозначен. Я миную его, потом сдаю назад, чтобы залезть в боковой коридор вперед ногами, и освобождаю главный транспортный коридор, по которому Игумен будет вытаскивать мешки с помощью троса. Они проедут мимо меня.

– Все точно, дорогуша. Надевай присоски и вперед. Я буду держать трос, чтобы ты его не утащила вглубь. У тебя нет пространства для маневра. Включи передатчик. Батареек хватит на шесть часов, так что не экономь и не выключай его.

Ляля прикрепила рюкзак к ноге, на руки натянула перчатки с резиновыми присосками. Катя поражалась ловкости подруги. Хрупкая, изящная, как девочка, Ляля нырнула в трубу, словно кошка. Катя поднялась по лестнице, держа в одной руке решетку, а второй ухватилась за трос, чтобы Ляля не смогла подцепить его одеждой и утащить за собой. Через десять минут Катя услышала в наушниках голос подруги:

– Ставь решетку, я на месте. Все нормально, вот только воздух слишком горячий, не свариться бы.

– Это плохо. Тебе придется ждать не меньше двух часов. Игумен наметил операцию на три часа ночи.

– Ты в этом уверена?

– Да. Он студентов нанял. Ровно в три они должны пройти мимо окон галереи, разыгрывая свадебную гулянку с фейерверками и песнями. Ему нужен шум на улице, чтобы заглушить последний взрыв, иначе он не попадет в коридор подвала.

– Ничего, я потерплю.

– Только не усни.

Катя поставила решетку на место, прикрутила ее, положила в машину лестницу и уехала.

Возле парка вновь воцарилась тишина.

* * *

Ресторан «Трапеза» работал до семи часов утра. Тут никогда не было свободных мест, несмотря на то, что цены в меню очень смахивали на номера мобильных телефонов, а не на суммы в рублях. Столики заказывали заранее. Как правило, в залах собирались завсегдатаи, люди обеспеченные, любящие хорошую кухню, уют и тишину. Здесь не танцевали, не устраивали романтических свиданий, а вели деловые переговоры. Сюда приходили в смокингах и бабочках, здесь все здоровались и пожимали друг другу руки. Всеволод Николаевич Дербенев был одним из постоянных клиентов и часто бывал в престижном заведении, решая свои вопросы. По части торговли антиквариатом он не только преуспел, но считался самым лучшим специалистом.

Сегодня Сева пришел с красивой женщиной, но не женой. Его всегда окружали очаровательные дамы. В свои пятьдесят антиквар оставался подтянутым, невероятно обаятельным мужчиной с очень радушной, открытой улыбкой. Такие люди всегда вызывают симпатию, и не только у женщин.

Столик был заказан на четверых. Этим поздним вечером Сева встречался со своим постоянным покупателем, человеком с большими связями, занимающим высокий пост в министерстве финансов. Его звали Олег Николаевич, он тоже пришел с женщиной.

Не успели они сделать заказ, как Олег начал делиться новостями.

– Ты уже слышал про Гурьева?

Дербенев пожал плечами:

– Меня не было в Москве целую неделю, уезжал на рыбалку. С моей работой надо иногда отпускать поводья и уметь расслабляться.

– Оттого ты и выглядишь так шикарно, – сделала комплимент антиквару спутница приятеля.

– Не знаю, что и сказать, – продолжал Олег. – В наших кругах, я имею в виду финансистов и банкиров, уверены, что Гурьева убили. Он не собирался стреляться. У мужика акций на сто миллионов, которые поднимаются в цене, как тесто в печи. С какой стати ему пускать себе пулю в лоб?

– Я плохо знаю Гурьева, но слышал о нем. Кому же он наступил на мозоль?

– Фельдману и Шпаликову. У них ни гроша за душой, банк висит над пропастью. Гурьеву на банк наплевать, он его опустошил, взяв деньги на покупку акций. В виде бессрочного кредита. Это случилось еще до кризиса, тогда дела шли нормально. Никто не сомневался в том, что Гурьев вернет деньги. Не тут-то было.

– И за это убивать человека?

– Тут есть одна тонкость. Кредит взят под залог имущества. Но кредит бессрочный, никто не вправе требовать деньги сию минуту. Гурьев же не говорит, что не отдаст их. Вернет через год или два, а банк может лопнуть уже в этом году. Как выходить из положения? Грохнуть Гурьева и описать его имущество для погашения кредита. Акции и есть его имущество. Банк становится официальным наследником и имеет право продать их по своему усмотрению. Сегодня они стоят на несколько порядков выше номинальной стоимости.

– Слишком сложно для моего понимания, я ведь не финансист, а коммерсант. Я знаю цену товара, могу его перепродать с выгодой для себя и пустить эту выгоду на приобретение нового товара. Тут все просто, без всяких заморочек. Толкни свои умозаключения следствию, может, они прислушаются.

– Толкну, если спросят. Мне жалко бедолагу. Особенно его молодую жену. Сопливая девчонка. Эти волчары ее догола разденут.

Дербенев любил, когда сочувствуют его партнерам. Он добился своего. Со стороны картина выглядела так, как он ее нарисовал еще год назад, а теперь выслушивает критику своего труда и она ему нравится.

Появились официанты с подносами, стол начал заполняться тарелками.

* * *

В тихом московском дворике на Покровке стоял старый железный «уазик», имеющий в народе прозвище «буханка». Он и впрямь напоминал буханку черного хлеба. Неприметная машина. В подъезде напротив на втором этаже с окнами, выходящими во двор, стояли трое, двое мужчин и одна женщина. Если Иван Шпаликов и Валерий Воронов в эту ночь должны были работать, то присутствие здесь Алины Малаховой выглядело по меньшей мере странным. Все трое курили и томились в ожидании.

– Севочка наш попивает сейчас дорогой коньячок в теплой компашке, а мы дышим ароматом кошачьей мочи, – с грустью сказал Иван.

– Каждому свое, – ухмыльнулась Алина. – Лозунг Бухенвальда. Через пару дней ты будешь хлестать водку на перине из долларов, а Севу за ворот будет трясти полковник Кулешов. Цыплят по осени считают.

– Со мной все понятно, – заговорил Воронов. – Я эту гниду Игумена должен собственными руками задушить. Его охламоны невинную женщину, как собаку, пристрелили, а я обещал ей стопроцентную безопасность. Ну а тебя, красота несравненная, кто на подвиги подстегнул?

– Тебе не понять, Лерочка, – продолжала ухмыляться Алина, – ты еще не держал миллиона долларов в руках. – Не то что не держал – даже не видел, – согласился Валерий.

– А я держала и даже тратила. И не миллион, а больше. Но я никогда не верила, что человек в полном сознании и нормальном рассудке может выбросить миллион долларов на ветер. Причем в прямом смысле слова. Незабываемое зрелище и самое острое чувство. Этому никто никогда не поверит.

– Но деньги же не твои, а Фельдмана?

– Мои, Ванечка. Он мне их заплатил за определенную услугу, стало быть, они мои. В этом вся прелесть.

– Другие миллионы проигрывают в рулетку.

– Да. Но, делая ставку, они верят, что вернут свои деньги и даже получат прибыль. Иногда ради большого, настоящего дела и миллиона не жалко.

– Рисковая ты баба, Алина Борисовна, – восхитился Иван.

– Всю жизнь живу на игле, колю себе адреналин. Риск – моя профессия, Ваня, как и твоя. Только мы работаем в разных областях.

Все вдруг замерли. В арке подворотни появились яркие лучи, осветившие детскую площадку, и во двор въехал огромный внедорожник.

– Они, – тихо сказал Иван.

Шикарный «Шевроле» остановился рядом с невзрачным «уазиком». Из джипа вышло пятеро мужчин с рюкзаками и пересели в «буханку». «Уазик» затарахтел и вскоре уехал.

Воронов посмотрел на часы.

– Работают точно, из графика не выбиваются.

– И это все, на что они способны. Пошли.

Троица выбросила окурки и вышла из подъезда во двор. Алина направилась к машине, стоящей в тени, а Воронов и Шаталов к шикарному «Шевроле».

– Лебедка стоит на переднем бампере. К ней они подцепят трос, который будет вытаскивать мешки из вентиляционной трубы наружу. Значит, уходить в берлогу они будут на этой машине.

– Еще одна промежуточная машина у них спрятана рядом с галереей. Но это так, для отвода глаз. Где будем цеплять? – спросил Воронов.

– С обеих сторон, Лера. Под стойками между дверьми. Машину расколет пополам.

– Понял.

Они принялись за работу. Две мины, работающие от электросигналов, были примагничены к днищу. На заднем бампере установили маячок.

Отряхнув руки, мужчины вернулись к своей машине. Алина устроилась на заднем сиденье. Рядом с ней лежал чемодан.

Иван включил прибор на панели, похожий на навигатор, на экране появилась карта с синей точкой.

– Ну вот, теперь наш «Шевроле» от нас никуда не денется. Их маршрут нам известен, и мы сможем пересечься с ними в любой точке города.

Алина почему-то перекрестилась.

* * *

Катя огляделась по сторонам и зашла в арку. В этом дворе, неподалеку от галереи, стояла «скорая помощь». Точнее, реанимобиль «Мерседес» с выключенными маяками на крыше. Там уже сидели Уля и Алеша в белых халатах, в колпаках. Катя открыла дверцу салона.

Алексей подал ей руку, помог взобраться.

– Со связью все в порядке? – спросил он.

– Да. Бедняжка запарилась. В трубе градусов сорок, а ждать еще долго.

– Половина третьего, Игумен уже прибыл на место, – сказала Уля.

– Им еще пол взрывать и деньги грузить. Ладно, наше дело ждать. А машина шикарная.

– По вашей наводке добыта, Екатерина Андреевна. В Северном порту на растаможке. Их там два десятка стоит, ждут своего часа.

– А таможенники ждут взятку, – зло пробурчала Катя. – Мы своих машин четыре месяца ждали. Кому какое дело до больниц и больных. Пока на лапу не дашь, ничего не получишь. Ну, как провернули?

– Все намного проще, чем нам казалось, – пожал плечами Алеша. – На воротах дежурил один старикашка, больше ни души. Немного снотворного в термос с чаем, и он тихо уснул. Навестили мы его прошлой ночью. Я прошел на территорию с номерами и канистрой бензина – машины стоят на базе пустые. Их там сотни, от автопогрузчиков до грузовиков. Привинтил номера, залил бензин, надел белый халатик, и все дела. Ворота мне открыла Уля. Я думаю, они еще не скоро обнаружат пропажу. Завтра мы ее тем же способом вернем на место.

– Молодцы, ребятки. Главное, что ни из одной больницы ни одна машина не была угнана, а значит, у милиции не будет зацепки.

Замигал красный огонек на переговорном устройстве, которое лежало на коленях Кати. Она тут же надела наушники и услышала голос Ляли:

– Игумен со своей задачей справился отлично. Тут идеальная слышимость. Мешки в трубе, решетку в хранилище они поставили на место. Им остается выйти через канализацию на улицу, обойти здание и протащить мешки через воздуховод. Весь эшелон проедет мимо меня.

– Нет, Лялечка. Они еще помотаются по переулкам, сменят пару машин, а потом приедут к дому на джипе со стороны парка. У них в загашнике машина с лебедкой. Потерпи еще немного, детка, я на связи.

По трубам протекал горячий воздух, Ляля обливалась потом, но терпела. Силы воли девушке было не занимать. Она ждала, смахивая рукавом ручейки пота с лица. Время тянулось медленно. Ляля дернула трос на себя. Он легко поддался.

– Господи, зачем им лебедка, мешки ребенок может вытянуть.

Наконец со стороны улицы послышался шум – вернулся Игумен со своей бандой, они начали выкручивать болты решетки. Наступил ответственный момент.

Ляля передала по рации:

– Они здесь.

В ответ услышала голос Кати:

– Будь внимательна.

Трос натянулся, мешки медленно поползли по коробу, издавая змеиное шипение. Девушка приготовилась. Вот они. Проехал первый, второй, третий, четвертый. Ляля быстрым движением отстегнула карабин. Четыре мешка уехали к выходному отверстию, остальные восемь замерли на месте. Ляля выползла в коридор, сдала назад, пропихнула мешки в свой воздуховод, а затем влезла сама головой вперед. На руках были перчатки с присосками. Мешки шли легко, как по маслу, чем дальше она продвигалась, тем воздух становился холоднее. Еще толчок, и она увидела свет. Слева от нее находилась первая решетка, через которую просматривался зал галереи. Никого, девчонки уже закончили уборку.

– Я на месте, – тихо сказала Ляля в микрофон. – Мне все хорошо видно в окна. Охранники в своей комнате забивают козла, на мониторы не смотрят. Приступай.

Она сняла наушники и надела на лицо маску-респиратор. Рюкзачок с инструментами лежал впереди между ней и мешками с деньгами. Ляля локтем выбила решету и вынула из рюкзака дымовые шашки, скрученные проволокой по пять штук в каждом блоке. Чиркнув зажигалкой, подожгла фитиль, бросила дымящейся блок в зал и продолжила толкать мешки дальше. В зале находились четыре таких окошка, и каждое приходилось выбивать. Они держались на честном слове, вкрученные в хлипкую штукатурку. Вот и последнее окошко. Ляля выбила решетку, бросила шашки, а потом начала выкидывать мешки. Зал заволокло дымом, она уже ничего не видела, но отлично знала, в каком месте находится. После того как мешки оказались на полу, девушка выбралась из короба. Прыгать надо было головой вниз, вот тут ей пригодились многочасовые тренировки на специальном тренажере. Ляля сделала кульбит и приземлилась на ноги, будто кошка, выброшенная из окна.

Катя наблюдала за охранниками. Реанимобиль стоял за углом здания. Уля успела подбежать к урне возле люков, через которые уходил Игумен со своими подельниками. Черная сумка лежала в урне. Игумен выполнил задание и вынес содержимое малого сейфа наружу. Он вынес то, что его просили, а то, что не просили, взял себе: титановую коробку с бриллиантами и пистолет прихватил с собой. Дербенев все рассчитал правильно, Игумен был слишком предсказуем.

Катя достала мобильный телефон и позвонила в комнату охраны:

– Эй, ребята, у вас пожар! Из окон дым валит.

Охранники засуетились.

* * *

Машина стояла у обочины недалеко от перекрестка. Иван сидел за рулем, Валерий рядом, с пультом в руках, Алина на заднем сиденье. Шел четвертый час ночи, город затих, будто вымер. Они внимательно следили за монитором с изображением карты города, по которой двигалась мигающая синяя точка.

– Внимание! – воскликнул Иван. – Они выйдут на нас меньше чем через минуту.

– Летят как на пожар, – хмыкнул Воронов.

– Точнее, от пожара. Правда, они даже не догадываются, что происходит в галерее.

– И никогда не узнают.

Как только огромный многотонный «Шевроле» появился на дороге и выскочил к центру перекрестка, Воронов нажал красную кнопку на пульте. Раздался оглушительный взрыв. Тяжеленную машину подбросило вверх метров на пять, на землю полетели пылающие обломки. В соседних зданиях повылетали стекла.

– Ни одного мешка не выбросило, значит, сгорят, – спокойно сказала Алина.

– Ладно, порадуем народ, – усмехнулся Иван и тронул машину с места. – Здесь живут люди небогатые.

Все засмеялись.

Алина открыла окно, выставила открытый чемодан, положив его на дверцу и крепко придерживая за ручку. Встречный ветер выхватывал из чемодана сложенные долларовые купюры, они взмывали в воздух, а потом дождем падали на землю.

– Миллион на ветер! – смеялась женщина. Она получала истинное наслаждение от того, что делала.

На улицу из подъездов и подворотен начали выходить люди. Сначала с опаской. Потом они увидели деньги, много денег. Вся улица была усеяна долларами, как осенними листьями. Ветер гонял ассигнации по мостовой и тротуарам. Раздались восторженные вопли.

Начинало светать.

* * *

Реанимобиль прибыл первым на место происшествия. В распахнутые двери галереи вошли парень и девушка в белых халатах, с каталкой, накрытой простыней. Дым в зале начал рассеиваться, вытяжка работала хорошо. Надо было успеть погрузить мешки, пока на мониторах ничего не видно. Алеша и Уля надели респираторы и стали укладывать мешки между колес каталки, где была специальная сетка. Ее перетянули резиновыми жгутами, каталку прикрыли простыней, которая свисала почти до пола. Ляля, изображая пострадавшую, улеглась на каталку, ее, тоже прикрытую простыней, вывезли из зала и вкатили в реанимобиль. Высота салона позволяла это сделать не складывая каталку, а вогнать ее по узким трапам в полный рост.

Как только дверцы захлопнулись, сидевшая за рулем Катя включила сирену. Замелькали маячки, реанимобиль умчался.

Прибывшие за это время пожарные и медики продолжали свою работу.

* * *

В самый разгар ночи в квартире хозяина галереи раздался телефонный звонок. Юлия не спала, она слышала звонки, но трубку не брала, ответить должен был муж – эта деталь имела важное значение.

Наконец Илья Данилыч проснулся и, трижды чертыхнувшись, снял трубку.

– Слушаю вас.

– Илья Данилыч, это Потапов! Галерея горит! Пожар!

Баскаков вскрикнул и застыл на месте. Юля открыла глаза и увидела мужа сидящим на кровати с трубкой в руке и открытым ртом.

– Что с тобой, Илюша?

В ответ молчание. Женщина взяла из рук окаменевшего мужа трубку.

– Алло?

– Юлия Михална, пожар в галерее! Потапов говорит.

– Сейчас буду.

Она положила трубку, достала пузырек с лекарством из аптечки, накапала нужное количество в рюмку.

– Вот, выпей, Илюша. Спокойно, не нервничай, тебе нельзя. Этот козел паникует, я все выясню.

Она залила лекарство мужу в рот и уложила его на подушку. Одевалась Юля неторопливо, потом минут пятнадцать стояла перед зеркалом и когда была готова к выходу, вновь подошла к мужу и взяла его руку. Пульс не прощупывался, Илья Баскаков был мертв.

Юлия Михайловна опустила его руку, отправилась на кухню, вымыла рюмку, а флакончик с лекарством положила в карман. Возможно, ей придется давать показания следователям. Домой она вернется к утру, врачи должны констатировать смерть не раньше десяти, то есть через шесть часов после остановки сердца. Конечно, она будет возражать против вскрытия, ведь всем известно о больном сердце мужа, но лучше не рисковать.

Юлия Михайловна открыла окна и, погасив везде свет, направилась к двери.

* * *

Реанимобиль довез Катю и Лялю до загородного дома Дербеневых. Восемь мешков отнесли в гараж и запихнули в кузов небольшого фургончика, который Сева использовал для перевозки антиквариата.

– Теперь все мы богаты, – весело констатировал Алеша. – Вы гениальная женщина, Екатерина Андреевна, я вами восторгаюсь.

– А я восторгаюсь Лялей! – Катя обняла «жертву пожара». – Что бы мы делали без нее!

– Это точно, – согласилась Уля. – Теперь мы не скоро увидимся. А за реанимобиль не беспокойтесь, мы его поставим на место.

– Вы уверены, что не хотите брать свою долю? – спросила Катя.

– Мы свою долю получим от матери за черную сумку, которую вынес Игумен и бросил в урну. В ней завещание, это цена всей галереи. Так что мы внакладе не останемся, – с улыбкой объяснил Алеша.

– Удачи, ребята, – пожелала Ляля.

Когда они ушли, Ляля вздохнула.

– Мне нужен душ, иначе за мной приедет мусорная машина.

– А потом спать! – добавила Катя. – На сегодня все. Мои силы иссякли, до завтрашнего дня я в отключке.

* * *

В начале пятого Сева Дербенев и его друзья вышли из ресторана.

– Бог мой, уже светло, – удивился Олег.

– В этом прелесть лета, – согласился Дербенев. – Очень мило посидели, а главное, пришли, как модно сейчас говорить, к консенсусу.

– Я рад, Сева, что мы повидались.

Дербенев со своей девушкой сели в машину.

– Спасибо, дорогуша, ты меня выручила.

– Не за что. Я очень хорошо провела время.

– Я отвезу тебя домой, у меня есть еще дела. Потом высплюсь.

Дербенев собирался ехать на квартиру Левши, тот к утру должен был вернуться из Курска.