Текст книги "Окончательный монтаж"

Глава 3

1

Шикарный «Бентли» Рашида Мамедова припарковался у ресторана «Маяк». За рулем сидел Эдди Нечаев, правая рука руководителя отеля «Континенталь» и его главный советник по чрезвычайным вопросам.

Мамедов брезгливо бросил взгляд на вывеску ресторана.

– Ты втягиваешь меня в авантюру, Эдик. Не нравится мне вся эта кутерьма.

– Успокойся, Рашид. Местечко здесь неприметное. Я не хотел, чтобы этот тип приходил в отель. Будь с ним предельно откровенным. Он умеет держать язык за зубами и раскрывал дела, которые другим были не по зубам. К тому же он экстрасенс. Лучше всего, если ты ему выпишешь чек, не надо давать ему наличные.

– Ты уверен, что мы не делаем глупости?

– Я когда-нибудь тебя подводил? Всегда исправлял твои ошибки. Закончив свою работу, он исчезнет. Поверь, я знаю, как делаются такие дела.

Мамедов фыркнул и вышел из машины.

В дневное время ресторан пустовал. Особого гостя у дверей поджидал официант.

– У меня назначена встреча с господином из агентства, – осматривая полупустой зал, сказал Мамедов.

– Меня предупредили. Пройдите за мной.

Официант провел гостя через зал и усадил за небольшой столик у окна, на котором стояли фрукты и коньяк. Столик был накрыт на две персоны.

– Ну и где он? – раздраженно спросил Рашид.

– Он никогда не приходит первым, таково его правило. Вам не придется долго ждать. Пять-семь минут от силы.

Общение Мамедова с официантом длилось минуту-другую, но Герман успел сделать несколько фотографий из-за занавески на двери, ведущей в кухню. На его плече висела сумка, так что, когда к нему подошел официант, он уже успел убрать аппарат.

– Так, Сема, а теперь иди, встречай фокусника. Через минуту он появится.

Семен Желтков никогда не задумывался, для чего Герман проворачивает свои странные штучки. Зачем, например, заставил его жить за городом у какой-то бабы. Она была неплохой женщиной, но вдруг неожиданно умерла. Почему велел ему выпросить у нее подарок, обычный мобильный телефон. Ну да черт с ним, дело старое и незачем о нем вспоминать. Семен отправился встречать фокусника.

Он каждый день виделся с Геннадием Бартошевичем, известным больше как Валентин Валентино, – возил ему обеды на дом, выполнял разные поручения, тот оплачивал услуги, машину подарил – отличный «жук», правда, бабьего цвета и по доверенности, но какая разница, машина-то новая и дорогая.

Бартошевич появился, как всегда, элегантный, подтянутый, но без парика, усов и трости.

– Пришел? – коротко спросил он, будто не видел, как клиент заходил в ресторан.

– Ждет.

Фокусник прошел к столику и представился.

– Меня зовут Геннадий. О себе можете ничего не говорить. Я работаю конфиденциально, так что будем строить наши отношения на доверии.

– Мне об этом говорили.

– В таком случае достаньте диктофон из правого внутреннего кармана пиджака и выключите его.

Рашид немного растерялся, но выполнил указание. После этого Бартошевич сел за стол и тут же налил себе коньяку.

– Рассказывайте все, что считаете нужным. Потом я задам вопросы, если они возникнут, и вам придется на них ответить, иначе я не смогу взяться за работу.

Мамедов подробно рассказал все, что знал. Минут пять сыщик думал, попивая коньяк, затем спросил:

– Отключение сигнализации было вашей личной инициативой?

– Никто, кроме меня, ее отключить не может, кнопка находится в моем кабинете и закодирована. К тому же с шести часов вечера до начала торжеств я не отлучался из офиса. В девятнадцать сорок пять включил сигнализацию и отправился прямо на сцену произносить речь. В нескольких номерах жили эксперты высшего класса, приглашенные мною специально. Я хотел, чтобы весь мир знал о том, что в апартаментах отеля висят подлинники.

– Сейчас гости уже разъехались?

– Да. Торжества закончены. Осталась пара особо любопытных журналистов, которые сами ничего не предпринимают. Они отслеживают желтую прессу, где печатают сплетни о пропаже бриллиантов в тот же вечер. К ним попал снимок, который доказывает, что дама выходила из отеля с голой шеей, в то время как в фойе все видели на ней бриллианты. Но это отдельная тема, ею занимаются компетентные люди. Меня беспокоят картины. Я отдал за них залог в сто миллионов долларов, и мне не вернут деньги.

– А вы не вернете картины, если я их найду?

Мамедов пристально посмотрел на собеседника.

– Этот вопрос не входит в вашу компетенцию. Вы их найдете, а я решу, что с ними делать.

Рашид достал чековую книжку.

– Сколько?

– Десять тысяч за пробу пера. Мне нужен каталог картин. С закладками. Вечером к вам приедет мой паренек, его зовут Семен. Он нас обслуживает за этим столиком. Я должен детально изучить полотна и знать их историю.

– Без проблем.

Мамедов хотел встать.

– Секундочку, – остановил его сыщик. – У меня есть к вам предложение. Вы человек с большими связями и возможностями. Я могу провернуть один фокус. Вы отдали под залог настоящие деньги?

– Глупый вопрос. Я имею дело со своими партнерами и не намерен мухлевать. Мы собираемся открывать аукционный дом и продолжать сотрудничество.

– Достаньте мне фургончик, набитый фальшивыми долларами высокого качества. Сумма должна быть приближенной к залоговой. Тогда картины будут вашими.

Мамедов от растерянности сел на место.

– Вы в своем уме? – спросил он после паузы.

– Вполне. Вам не смогут вернуть залог.

– Потому что я подсунул своим партнерам фальшивки?

– Об этом никто не узнает. Что будет с настоящими деньгами, вас не касается. Вы их заплатили. А фальшивки сгорят при пожаре.

– Вы хоть представляете себе, где они хранят деньги? В центральное хранилище Центробанка залезть проще, чем к ним. Я лично отвозил туда деньги и видел эти катакомбы.

– Это мои проблемы. Вам надо выполнить пустяковую работу. Закажите доллары, и вам их напечатают. Они мне нужны не позднее пятницы. Оставите машину в условленном месте и забудьте о ней. Это все, что от вас требуется. Никто не предлагает вам даже прикасаться к фальшивкам. Я не тороплю вас с ответом. Подумайте. Вечером дадите ответ, когда мой курьер придет за каталогом. Сделайте пометку в книге, и я пойму, согласны вы или нет.

Мамедов ничего не ответил, оставил на столе чек и ушел.

О предложении Геннадия, как ему представился сыщик, Рашид тут же рассказал Нечаеву.

– Сумасшедшая идея, – пробормотал Эдди. – Но я знаю способности этого типа. Он может творить чудеса. Главное в другом, Рашид. Я знаю, как и где его можно найти. Если он вытащит из хранилища твой залог, забрать у него твои деньги не составит труда.

– Я не верю в чудеса.

– Можно верить или нет, но ты же ничем не рискуешь.

– Ста тысячами.

– Это как? – не понял Нечаев.

– За такой тираж фальшивых долларов с меня возьмут один процент плюс стоимость дорогой бумаги, работа, краска, доставка и страховка.

– Дело твое. Я ведь не одержим бесом. Это вы сходите с ума по дурацким картинам. Мне плевать. Тебе дали шанс, ты и думай.

– Угости сигареткой.

– Ты же бросил.

– Тут бросишь! Голова идет кругом. Я уже ничего не понимаю. Такое впечатление, будто меня затягивают в болото, а я, точно слепец, не вижу под ногами трясины.

– Не так страшен черт, как его малюют. Я не хочу навязывать тебе своего мнения, хозяин – барин.

* * *

Через сорок минут Бартошевич уже был на своей съемной квартире на Кутузовском проспекте, в том же доме, где жил банкир Гурьев, но в другом подъезде. Его поджидала Анна, жена Гурьева. Впрочем, он знал ее как Ирину и знал много лет, еще с Хабаровска, когда Ирочка встречалась с сыном фокусника, но у них так и не сложилось. Бартошевич уже тогда был знаменитостью, но громкой карьеры сделать не смог. Три года за мошенничество, проведенные в зоне, не позволяли ему выйти на большую арену. Эта проклятая судимость не давала возможности вырваться за рамки периферии. Когда Ирочка, теперь уже светская столичная дама с большими возможностями, вновь дала о себе знать, он приехал в Москву по первому ее зову. Аферы его не пугали, он любил играть и на сцене, и в быту. Человек-маска, чрезмерно азартный, в душе был очень добрым, любил тайны и мистику, часто пользовался своим даром и уверял друзей, будто сам Вольф Мессинг прочил ему большое будущее.

– Как прошел спектакль? – спросила Ирина, попивая коктейль перед телевизором.

– Я тут же его ошарашил. Нечаев меня предупредил о диктофоне в его кармане. Этот придурок решил подстраховаться. Пришлось охладить его пыл. Однако свой диктофон я не выключил, ты можешь прослушать всю беседу, чтобы не утомлять меня пересказом.

Бартошевич достал диктофончик и положил девушке на колени.

– Послушаю потом. Меня интересует ваше визуальное впечатление, Геннадий Василич. Вы человек проницательный. Слова – одно, а психологическая оценка – совсем другое.

– Я думаю, он клюнет. Видела бы ты, как я играл. Смоктуновский отдыхает. К тому же я работал над его сознанием. Крепкий мужик, стойкий, но подкорку я ему вскрыл.

– Самоуверенный вы тип, Геннадий Василич, сын в вас пошел.

– Я всегда проверяю свою работу. Вот доказательство.

Фокусник достал из кармана чек и подал его Ирине.

– Почитай.

– Чек на пятьдесят тысяч долларов, выписан на имя Бартошевича Геннадия Васильевича. Молодец! Облапошил такого жлоба.

– Ты ничего не поняла, Ириша. Я не говорил ему своей фамилии, а сумма оговаривалась в десять тысяч. Выписан чек под мою «диктовку», причем я молчал. Сейчас он уже забыл о чеке, помнит только о моем предложении, и ни о чем больше.

– Была бы я мужчиной, сняла бы перед вами шляпу. Проявите себя еще разок. Так, чтобы я это видела.

Бартошевич широко улыбнулся.

– Превратить тебя в лягушку?

– Дело намного проще. Все квартиры арендую я, мой отец только перечисляет деньги в Академию наук. Они проходят через их бухгалтерию. В Академии работает мой приятель, который живет несколькими этажами ниже. Эдакий сексуально озабоченный тип. Время от времени я давала ему ключи от этой квартиры, и он водил сюда девок, пока не наткнулся в лифте на собственную жену.

– И что ты хочешь?

– Он должен считать, что ключи ему давала не я, а мой отец, который пользуется похожей квартирой в моем подъезде. Два бабника нашли общий язык.

– Говоришь, он здесь живет? Отлично. Звони ему, пусть поднимается к нам. Пятиминутная беседа, и задача выполнена.

2

Квартира покойного генерала Слободского походила на антикварный магазин. Сева Дербенев прекрасно разбирался в живописи и антиквариате. У него самого имелись антикварные магазины, он знал толк в раритетах.

Перед тем как войти в квартиру, Дербенев и Иван надели перчатки, на ноги – бахилы. С замком справились легко. То, что они увидели, поражало.

– Дочь генерала – сумасшедшая, – озирался по сторонам Дербенев. – Сдавать квартиру, в которой добра на миллионы!

– Неделю будешь вывозить, – усмехнулся Иван. – Дочь в последние годы с отцом не общалась. Мы с Лерой нашли бывшего шофера генерала и поговорили с ним, представившись сотрудниками милиции. Выяснилось, что Слободской умер скоропостижно, и шофер считает – он умер не своей смертью. Слишком много знал. В последние месяцы жизни часто встречался с другими генералами из Генштаба. Зачем? Он же в отставке. Может быть, торговал военными тайнами? Чтобы накупить себе столько барахла, надо иметь немало денег.

Сева указал на стену:

– Гоген, Моне, Сислей. Это подлинники. Мы их заберем, но сначала надо добыть копии. Я знаю, кто их может сделать. Нам нужны размеры холстов, а срисовать их можно с репродукций. Качество тут не имеет особого значения. Никто же не знает, что у генерала на стенах висят оригиналы, иначе он укрепил бы свою берлогу как полагается.

Они расхаживали по огромной четырехкомнатной квартире и осматривались.

– Тут ты не прав, Сева. Берлога была укреплена надежно. По словам шофера, первое, что сделала дочка покойного, так это сняла уникальные замки с входной двери и врезала дешевое дерьмо, а настоящие повесила на своей даче. Это все, что заинтересовало мадам из наследства отца. Ее муж владеет бензоколонками в Москве, а она интересуется только тряпками. Из дома забрала три сберкнижки на предъявителя и деньги.

– Как она сюда попала?

– У шофера были ключи от квартиры. Он был когда-то личным адъютантом генерала, денщиком. После отставки стал его нянькой. Ходил по магазинам, готовил обеды, возил хозяина на машине. Однажды утром пришел и увидел генерала мертвым. К делу подключилась военная прокуратура. Но следов насилия не было и вскрытие делать не стали. Старика кремировали и захоронили урну в стене на Новодевичьем кладбище. Все! Вопрос закрыт.

Они вошли в кабинет. Высокие книжные шкафы из красного дерева с резьбой, тяжелый письменный стол, лампа с зеленым абажуром сталинских времен. Как аппендикс выглядел современный компьютер, не вписывающийся в интерьер. В углу – старый сейф.

– Такую библиотеку за год не соберешь, – покачал головой Дербенев.

– Было интересно пролистать странички. Наверняка нашли бы чего-то интересное. Сейф отвлекает внимание, о книгах никто уже не думает.

– Чтобы пролистать эту библиотеку, Ваня, понадобится месяц беспрерывной работы. Судя по пыли на книгах, никому такая идея в голову не приходила.

Дербенев указал на компьютер.

– Садись, пора заняться делом, пока не вернулся Левша.

– Лера предупредит.

– Нам надо дело сделать, все остальное потом.

Иван сел за письменный стол и включил технику.

– Странно, все работает. И Интернет подключен.

– Ничего удивительного. У ветеранов безлимитный доступ, а о том, что генерал умер, провайдеру не сообщили. Даже некролога в газетах не было. Чем-то он насолил военным, тут ты прав. Избавились от него тихо и быстро. Так, диктую письмо, Нечаев должен его получить через час. Мамедов ждет полковника Кулешова. И содержание письма должно дойти до сыщика. На этом вся игра строится.

– Я готов. Диктуй.

– «Хотите получить свои картины назад – готовьте пятьдесят миллионов долларов или заплатите бриллиантами, весом по пять карат. Свяжетесь с ментами – сделка не состоится. Если согласны, дайте в газете “Из рук в руки” объявление следующего содержания: “Продается уникальный столовый сервиз из серебра на пять персон”. И помните. Картины предложены не только вам. Я объявил конкурс. Кто первый подсуетится, тот их и получит. Всем известно, что я прошу полцены». Точка. Отправляй.

Иван усмехнулся.

– Бред сивой кобылы.

– Почему? – спросил Дербенев.

– Ну, во-первых, сервизы на пять персон не делают. На шесть или двенадцать. Во-вторых, он сразу же объявляет себя одиночкой: «Я объявил конкурс». В-третьих, конкурс означает утечку информации и связь с людьми. О торгах будет знать вся Москва. У нас найдется не больше десятка человек, которых легко вычислить. Я говорю о тех, кто может купить ворованную живопись. Грабитель – полный идиот. Идея с бриллиантами мне понравилась, остальное чушь.

– Молодец, Ваня. Надо чем-то занять полковника, пусть думает. Мы же не даем ему работать, он занимается чем угодно, но не делом. Психологический трюк. Вспомни Ильфа и Петрова. Какие телеграммы они писали подпольному миллионеру Корейко? «Грузите апельсины бочками!» А? Это игра, Иван. Но как бы глупо она ни выглядела, Мамедов задумается, где ему достать бриллианты на сумму в пятьдесят миллионов. Деньги для него не проблема. На строительстве сэкономлено больше трехсот миллионов. Согласно заявлению, отель обошелся хозяевам в миллиард, на деле – значительно меньше. На стройке работали гастарбайтеры и нелегалы.

– Где он купит бриллианты на такую сумму?

– Алина достанет. Она их возьмет по бросовой цене в Анголе. Тут очень сложная комбинация, Ваня. Акции теперь принадлежат дочери Гурьева. Она хозяйка. Ты думаешь, Алина участвовала в афере с ожерельем от нечего делать? Нет. Они делят акции пополам. Учитывая их сегодняшнюю стоимость, обе получают по двести пятьдесят миллионов вместо ста затраченных Гурьевым. Анна, или точнее, Ирина Гурьева, как владелица акций может их подарить, продать или разорвать. Она «продает» часть акций Алине и вводит ее в совет директоров синдиката. Алина такое количество бриллиантов может обменять на часть акций. Они ей обойдутся по внутренним ценам, а Мамедову она их продаст по полной стоимости. На эти деньги можно вернуть свои акции, да еще останется. Плюс ко всему она заработает авторитет в синдикате. Не успела вступить в совет директоров, а уже провернула такую крупную сделку. Бриллианты – не мандарины, чтобы их продавать оптом. Но нам с тобой, Ваня, до этого нет дела. Мы работаем за проценты. Хорошие проценты плюс премиальные, которые выписали себе сами.

Раздался звонок мобильного телефона. Иван достал трубку и ответил, потом убрал аппарат.

– Левша вошел в подъезд.

– Очень хорошо. Заждались.

Беглый зек Тарас Тишко по кличке Левша не находил себе места. Все его попытки разыскать Оксану ни к чему не привели. Девчонка как сквозь землю провалилась. Он не верил в то, что она его испугалась. Должна бы радоваться его появлению, такие профессионалы на улице не валяются. Он не сомневался в планах Оксаны. Она не зря устроилась горничной в дом банкира. Подвал банка – настоящий Клондайк: три тысячи ячеек, открытых людьми безымянно. Левша просидел два дня возле банка и видел клиентов. Наблюдал внимательно. В ячейках хранят свою добычу и общаки звезды криминального мира России, и ни один из них не пойдет в ментуру с заявлением о пропаже награбленного. Такое дело – мечта всей жизни Левши: крупный куш и – за кордон, где его уже никто не достанет. За такое будущее можно попотеть.

Тарас вошел в свою квартиру в раздумье и сразу направился на кухню, к холодильнику. Проголодался после тщетных поисков. Не успел он сесть за стол, как появились двое мужиков солидного возраста, у одного из них в руке был пистолет. Левша был хорошим физиономистом и тут же понял, что перед ним не сыскари, а деловые ребята, с которыми лучше не спорить. Сам он никогда не носил с собой оружие, в Москве это очень опасно. Людей почем зря останавливают на улице для проверки документов, а его рожа внушает мало доверия.

Один из мужиков остался стоять в дверях, другой, более солидный, с умным хитрым взглядом подсел к его столу.

– Оксана работает на меня, красавчик. Ты со своей шпаной появился не вовремя. Мешаешься под ногами. Мне ничего не стоит всех вас размазать по асфальту. Мы не в Киеве и не в Жмеринке. Здесь Москва, и разрешение на приезд сюда даю я. Оксана тебя пожалела. По старой дружбе. Могу взять в долю в качестве чернорабочего. Уберешь нескольких придурков – получишь ключ от ячейки. Опустошишь ее и еще парочку. Тебя будут страховать. В итоге получишь счет на Кипре и загранпаспорт с билетами. Это все. С компьютером обращаться умеешь?

– Соображаю, – пробурчал Левша, так и не проглотив кусок хлеба, застрявший во рту.

– Инструкции будешь получать по электронной почте. Твое мнение меня не интересует. Если не согласен, даю тебе два часа, чтобы ты успел добежать до вокзала. А твоих придурков, что окопались в Марьино, мы в грязной луже утопим. И помни, Левша, тебя я жалею только из-за Оксаны. Забудь ее настоящее имя. Вероники Кутько больше не существует, есть Оксана Мартынчук, порядочная девушка из Одессы. Она сумела это доказать двухлетней работой на банкира. Такие операции с ходу не проводят, мы работаем чисто и интеллигентно, без брака и следов.

– Я понял, – с трудом проглотив кусок, закивал Левша.

– Компьютер должен быть постоянно включенным, следи за почтой. И не слоняйся по городу, тебе светиться ни к чему. Соблюдай инструкции и получишь то, о чем мечтаешь.

3

У Мамедова пробежал мороз по коже, когда неизменная секретарша Люси Каплан доложила о появлении в приемной Юлии Баскаковой. Настырная баба. Она уже встречалась с Эдди Нечаевым, теперь добралась до него самого. Не принять ее он не мог, показать картины – тоже. Их украли. Сознаться в этом невозможно. Скандал неизбежен. Может быть, Юлия не станет поднимать шум, она деловая женщина и пойдет на компромисс, но ее муж, самый известный и уважаемый галерейщик Москвы, устроит настоящее землетрясение в столице. Полковник Кулешов топчется на месте, следствие не продвигается. Надо что-то делать. Весь мир уже знает о подлинниках, висящих в его отеле, он показывал купчую экспертам. Что теперь делать? Купчую оформили настоящую, по всем законам и правилам. И этот документ имеет юридическую силу. Но надо понимать, что Илья Данилович Баскаков не сумасшедший, чтобы подписывать купчие. Тут Рашид предложил компромисс, и он всех устроил. Составили не один документ, а два. Первым и главным стала купчая на приобретение отелем «Континенталь» тридцати картин у галереи Баскакова. Во втором документе говорилось, что купчая под номером таким-то считается недействительной ввиду несогласования сторонами общей цены товара. Второй документ был оформлен днем позже и ставил жирный крест на купчей. Подписали бумаги обе стороны одновременно, однако о втором документе знали только те, кто его подписал. Он давал Баскакову гарантии, что картины к нему вернутся, а купчую можно выбросить в унитаз. Если Баскаков раскроет эту авантюру перед общественностью, то отель из самого шикарного в мире сооружения превратится в притон аферистов. А уж конкуренты постараются раздуть эту историю с таким размахом… Мамедова передернуло от одной лишь мысли о последствиях.

Люси пригласила гостью в кабинет.

– Рад тебя видеть, Юлия. Прекрасно выглядишь.

Рашид пытался уловить настроение галерейщицы. У него вспотели ладони, бегали глазки. Он никак не мог взять себя в руки.

– Нечаев мне показал первый этаж правого крыла, где мы собираемся открывать аукционный дом. Я поражена, Рашид. Там до сих пор ничего не сделано.

Мамедов облегченно вздохнул, встал из-за стола, поцеловал даме ручку. Усадив ее в кресло, предложил выпивку.

– Сухой мартини и немного джина. Так что ты скажешь? Я получаю кучу предложений. У меня есть возможности достать Гогена, Моне, Сезанна – импрессионисты всегда в моде. Мы можем открыть торги хоть завтра, а на вырученные деньги покупать русскую живопись.

– Юлечка! Официальное открытие «Континенталя» намечено на Рождество. Точнее, на двадцатое декабря. У нас еще полгода в запасе. Все будет сделано в лучшем виде. Торги состоятся в дни открытия. Даю гарантию.

– Гости разъехались? – спросила она, принимая бокал.

– Не все. Погода хорошая, гуляют по Кремлю, катаются на речных трамвайчиках.

– Следующий вторник – последний день. Илья хочет получить свои картины назад.

– Но на их место надо повесить копии.

– Для кого? Ты не закончил отделочные работы на десяти этажах, не говоря уже о крыльях. К Рождеству копии будут готовы. К официальному открытию. Ты знаешь, как трудно найти хорошего копииста? Я уже забраковала три кандидатуры. Мы с мужем никогда не имели дел с теми, кто занимается подделками, мы их презирали, а теперь мне приходится искать этих прохвостов и входить в их круг. Они пугливы, недоверчивы и очень тщеславны. Мне нужно время. И тут еще одна загвоздка. От них придется как-то избавляться. Зачем нам слухи, я же говорю, они тщеславны, хвастливы.

– Доверь эту проблему мне. Сначала надо найти достойных мастеров, а потом я позабочусь о мастерской для них, где они получат все необходимое для работы. Вот только выхода из этой мастерской не найдут.

Юлия сделала два глотка.

– Хочешь построить новый замок Иф?

– Они будут жить как короли, но соблюдать определенные условия.

– Мне нравится твоя идея. Но сейчас удели особое внимание аукционному дому. К Рождеству я подготовлю десятка два шикарных лотов. Мир ахнет. Тебе это нужно не меньше, чем мне.

Рашид отпил из своего стакана глоток сока и заговорил вполголоса:

– Знаешь, Юлия, о чем я мечтаю?

– Догадываюсь.

– Да?

– Ты хочешь всю галерею моего мужа развесить в апартаментах отеля.

Он поднял брови:

– Почему бы не помечтать? Тогда нам и копиисты не понадобятся.

– Сумасшедший.

– Я предлагаю великолепную сделку. Ты останешься собственницей картин, они твои. И аукционный дом будет принадлежать тебе, но это мы не будем афишировать. Ничего, по сути, не произойдет, просто поменяется место экспозиции.

Юлия допила напиток и поставила бокал на стол.

– Ты забываешь, Рашид, что галерея принадлежит моему мужу. Лично я могла бы пойти на такую сделку, я предпочитаю западное искусство, а отелю нужно только русское – это соответствует его имиджу. Правда, я к твоему предложению добавила бы еще один пункт. Здание галереи принадлежит городу, земля под ним тоже. Убери из здания галерею, и мэрия заберет помещение под свои нужды. Если выкупить его вместе с землей и записать на меня, тогда другое дело, при таких условиях все остались бы в выигрыше.

– Я подумаю, что можно сделать в этом направлении. Наша идея может воплотиться в жизнь.

– Конечно. Если мой муж умрет.

Рашид ухмыльнулся:

– Мне нужно лишь твое согласие.

– А вот его ты не получишь, Рашид. Илья будет жить до тех пор, пока я не найду его последнее завещание. В нем сказано совершенно определенно: галерея переходит по наследству городу. Мы оба останемся с носом, если завещание сработает. Найти его непросто, Илья даже своему адвокату не доверяет. Так что придется повременить и пока выполнять прежние договоренности. Во вторник ты сдаешь картины в галерею и забираешь свой залог. Наберись терпения.

После ухода Юлии Мамедов задумался. Он догадывался, где Баскаков хранит свое завещание, знал о маленьком сейфе в хранилище, куда отвозил деньги. Именно в этот сейф Илья Данилыч положил документы и расписки. Но туда невозможно подобраться. Стоп! А как же сыщик Геннадий? Тот тип, с которым он встречался. Ведь он хотел заменить настоящие деньги фальшивыми, а потом устроить пожар, значит, он знает, как попасть в хранилище.

Мамедов вызвал Эдди Нечаева. Тот появился через пять минут с листком бумаги в руках и тут же воскликнул:

– Новое письмо от шантажиста!

Мамедов не сразу понял, о ком идет речь.

– От кого?

– От того самого, который требует бриллианты за картины. Мы же дали объявление в газету, как он просил.

– Читай.

Нечаев уткнулся в лист бумаги:

– «Если вы согласны, то ищите камешки. Обмен произведем на улице, при всем честном народе. Если вы захотите устроить мне ловушку, то картин вам не видать. Перед обменом я должен увидеть бриллианты. Как? Скажу потом. Получите камешки – дайте то же объявление в газету».

Мамедов старался сосредоточиться. У него голова шла кругом от череды событий, к которым он не был готов.

– Еще раз.

Нечаев прочитал письмо второй раз.

– Он не боится, что его письма можно отследить? – спросил хозяин.

– Я подключил лучших специалистов к розыску компьютера, с которого они идут. Мы его вычислим.

– Ты веришь, Эдди, что картины у него?

– Думаю, да. Чтобы убедиться, можем потребовать описания задней стороны холста. У нас есть особые приметы полотен, о которых никто не знает, кроме Баскакова. Юлия передала нам копию реестров, по ним братья Леблан определили подлинность полотен. Вор может их описать, если картины в его руках.

– Это верно. Продолжай поддерживать с ним связь, мы не должны упускать парня из виду.

– Если ты хочешь идти на обмен, то вор прав. Где ты возьмешь такое количество бриллиантов?

– Мне нужно повидаться с Алиной Малаховой. Лучшего специалиста в этой области мы не найдем.

– Даже она не сможет найти столько бриллиантов. Речь идет о пятидесяти миллионах.

– Ты не рассуждай, а делай. Или у тебя есть другие идеи?

– Нет.

– А теперь найди сыщика, с которым мы встречались в ресторане «Маяк», мне нужно с ним поговорить. Это срочно.