Электронная библиотека » Мишель Бюсси » » онлайн чтение - страница 9


  • Текст добавлен: 6 марта 2019, 11:40


Автор книги: Мишель Бюсси


Жанр: Современные детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Она улыбнулась: наконец-то Жан-Лу играет по правилам! Дорогой подарок красноречивее слов – он ее покупает. Все продается и все покупается. Красота. Женщины. Любовь.

Из всех моих любовников Жан-Лу самый щедрый.

Он часто дарит мне цветы. Только они меня и радуют.

Адиль никогда не приносит букетов.

Иногда я говорю себе, что могла бы довериться Жану-Лу.

– Открой ее, Фалина. Это не бог весть что. Так, сувенир, купил вчера в аэропорту.

Она открыла коробочку. Развернула папиросную бумагу и увидела украшение. Вот так сюрприз. Жан-Лу преподнес девушке стеклянную подвеску. Дешевку за пять франков!

По телу Фалины побежали мурашки. Этот идиот растрогал ее пустяковым подарочком, простым и детским. Сделал именно то, о чем она втайне мечтала, – чтобы однажды мужчина выиграл для нее плюшевого медведя в ярмарочном тире, угостил леденцом, украденным в булочной, преподнес нелепую Эйфелеву башню с пайетками, купленную из жалости у торговца-нелегала. В голову на мгновение пришла мысль, которую она тут же изгнала, забаррикадировав двери и ставни.

Отпустить его?

Ужин затягивался.

Полосатая барабулька, морской петух, миндальные ракушки и кокочас[73]73
   Кокочас (исп. cocochas) – часть нижней челюсти, «второй подбородок» трески. Так называют иногда щечки трески. Для приготовления кокочаса следует выбирать крупную рыбу.


[Закрыть]
.

Она понимала только каждое второе слово в перечисленной тарабарщине, хотя дикция у официанта была безупречная (несмотря на нахальный раздевающий взгляд).

Копченый тунец-бонито и теша синеперого тунца.

Ну это уж точно не на французском!

Сабайон с каламондином, настойкой из лимона и листьев каффир-лайма[74]74
   Сабайон – один из самых известных десертов итальянской кухни, яичный крем с добавлением вина (обычно марсалы или просекко). Каламондин – быстрорастущее и хорошо ветвящееся вечнозеленое фруктовое растение, гибрид мандаринового дерева с кумкватом. Каффир-лайм, или лима, несмотря на название, не относится к настоящим лаймам. Фрукт известен в Юго-Восточной Азии как макрут, а в других частях света – как каффир-лайм. Кожура у него темно-зеленая и бугристая, листья, цедра и сок широко используются в кулинарии.


[Закрыть]
.

Жан-Лу почти не пил. Фалина в основном молчала и слушала. Жан-Лу талдычил про свою ассоциацию, ну чисто проповедник, да и только. Не отследи она его биографию в сети, решила бы, что он блефует, рядится в одежды аббата Пьера, чтобы ее соблазнить. Но нет, он без устали сражается за права детей с синдромом Дауна и собирает деньги весь год, а не только в день телемарафона.

Святой.

Как заставить святого совершить грех? Да не абы какой, а плотский…

30

20:22

Жюло проклинал себя за глупость. Вспоминал, как любовался постером с изображением озера Ваккарес, грезил о розовых камаргских фламинго, хотел уехать из города, чтобы понаблюдать за перелетными птицами. Уже через полчаса он сидел на скамейке в природном парке, с потрясающим видом на пруд. В нем отражались розовые птицы, напоминающие гениальное творение импрессиониста. Но очарование быстро разрушили тысячи комаров, не меньше очарованные ночью и стоячей водой. Несмотря на жару, Жюло пришлось надеть толстовку и натянуть на голову капюшон.

Впрочем, кровососов интересовал не он сам, а светящийся в сумерках экран планшета. Все насекомые ринулись на приступ. Жюло отгонял их, но они неизменно возвращались на этот идеальный «аэродром подскока», который к тому же не обжигал крылышки.

Лейтенант клял на чем свет стоит сенсорное чудо и его изобретателя: работал, гад, в стерильных условиях лаборатории и думать не думал о том, что экрану плевать, кто его коснулся – один палец или сто камариных лапок! Жюло уже час сражался с полчищами невидимых врагов, пытался писать, а дети ночи развлекались, то добавляя, то удаляя буквы, кликали по виртуальным кнопкам, отдавая команды и открывая ненужные меню.

Он постарался сосредоточиться. Петар написал, что будет на встрече, назначенной Мохамедом Туфиком у мечети Аль-Ислах. Завтра профессор африканской истории расскажет им о знаменитых каури, раковинах с Мальдивских островов, чьи горельефы украшают стены банков черного континента. В качестве завуалированного извинения майор приписал, что не успеет – увы! – отрастить к утру бороду.

Когда пришел ответ от шефа, Жюло был на сайте «Вогельзуг». Странное название с немецким звучанием наконец обрело смысл. Из всех путешественников на планете только перелетным птицам неведомы границы.

У ассоциации есть филиалы повсюду в Средиземноморском бассейне. Она занимается расселением беженцев, поиском работы, оказывает юридическую помощь, представляет их интересы в разных инстанциях. На «Вогельзуг» работают сотни людей, и власти не могут не сотрудничать с ней. Через два дня в Марселе под ее эгидой состоится большой симпозиум агентства Европейского союза по безопасности внешних границ «Фронтекс». Жюло пытался читать между строк, но пока не понимал, как именно позиционирует себя «Вогельзуг». Гарант для государств, буфер, позволяющий им смягчить социальную цену мальтузианской миграционной политики, или по-настоящему неудобный независимый участник процесса, действующий помимо «Международной амнистии» и всяких там «Хьюман Райтс Вотч»?

Он остановился на разделе «Основатель» бессменного председателя, Журдена Блан-Мартена. Родился в Пор-де-Буке, в квартале Эг Дус. И все данные! Глава ассоциации явно не склонен к культу личности.

Комары немного поутихли. Наверное, половина вампирчиков пошла на корм лягушкам – те так расквакались, что перебудили дремлющих в камышах голенастых птиц.

Лейтенант Флор перебрался на фейсбук к Bambi13. Он читал под гудение майского жука, который очень заинтересовался сексапильной псевдостуденткой в бикини на экране компьютера.

Итак, вопрос: Bambi13 – это Бэмби Мааль? Перед уходом из комиссариата Жюло попытался поделиться догадкой с майором. У мальчишки, пробивающегося в проводники («Ну, вы взяли его сегодня утром!»), есть сестра по имени Бэмби, живет в Пор-де-Буке. В квартале Эг Дус.

– Многовато совпадений, а, патрон?

– Обсудим завтра, дружок… – Петар надел куртку – его ждала парикмахерша! – Все просто. Сличим фотографии и все выясним. Может, сестра нашего загорелого Аполлона и впрямь окажется твоей… малышкой. Ладно, ты же все равно просидишь тут всю ночь, упрямая башка.

– Все просто… – буркнул лейтенант, перебив лягушек. – Все просто.

Он не нашел в интернете фотографий Бэмби Мааль, но даже если завтра они что-нибудь нароют, не факт, что появится определенность, слишком нечеткое изображение дала камера наблюдения.

На странице Bambi13 на фейсбуке Жюло прыгал из Бодрума в Санто-Доминго, из Нгапали на Лансароте и сам не понимал зачем: прекрасная незнакомка нигде и никогда не показывала лица.

«Да ты влюбился!» – посмеялся бы над ним Петар.

«Еще чего! Мне не дает покоя одна деталь…» – убеждал себя лейтенант.

Профиль Bambi13 на фейсбуке не соответствовал социальной среде, к которой относилась Бэмби Мааль. Квартал Эг Дус – неблагополучная городская зона, Лейли Мааль – мать-одиночка, которая, по словам сына, перебивается временной работой. Как девчушка из предместья ухитрилась путешествовать по миру, жить в роскошных отелях, один дороже другого? «В конце концов, прозвище Бэмби ничего не доказывает, – рассуждал лейтенант. – Настоящая убийца могла взять этот псевдоним, чтобы навести подозрение на обитательницу Пор-де-Бука. Она не предполагала, что сыщики проведут параллель. Но зачем использовать настоящее имя? Бессмыслица какая-то…»

– Хороша, верно? – спросил вслух Жюло, обращаясь то ли к майскому жуку с комарами, то ли к вернувшимся из тропиков фламинго.

Мааль. Альфа́. Бэмби. Лейли.

Типичные пёльские имена и фамилия. Еще одно странное совпадение – сегодня утром профессор Вакнин упоминал эту народность в разговоре о крови.

Лейтенант достал из кармана таблицу невозможностей «сыновней» крови и развернул листок, вспоминая замечание гематолога: в отличие от других африканских этносов, пёль преобладают в группе А, представляющей 40 % человечества. Треть только для группы A+. Значит, у Бэмби, Лейли, Альфа́ группа крови предположительно A. Пока он не видит, куда это ведет, но связь точно есть.

31

20:55

Тидиан не спал. Хотя лег рано.

«Олимпик» в первом тайме пропустил два мяча и третий – перед перерывом. Румыны быстро отстрелялись, так что конец матча можно было не смотреть. Мальчик видел в окно бывшей комнаты матери, как за стеклом танцуют тени веток старого апельсина.

Он никак не мог заснуть, все думал об аресте Альфа́. О том, что почти мог дотронуться до солнца, когда залез на дерево. О легавых. Почему старший брат не услышал свиста? Ведь он свистел! Взрослые странно себя ведут. Мама, Бэмби, дед с бабушкой не говорят при нем об Альфа́, не отвечают на вопросы, шепчутся, как будто тот сделал ужасную глупость. Тидиан не любил, когда его отстраняли, он не малыш! Нечего врать ребенку «ради его же блага».

В квартире было жарко, несмотря на приоткрытое окно. Слишком жарко, чтобы заснуть. Тидиан смотрел на огоньки ароматических пирамидок, отгонявших комаров на балконе. Он лег головой в другую сторону, но тени никуда не делись.

Мальчик дремал, но тут нахлынули пугающие мысли о мужчине, который заявился вечером к ним домой. Он чмокнул маму в щеку, сказал «Привет…» – и его голос прозвучал как воплощенный ужас. Тидиану не нравился сосед. Ему пришлось уйти с дедом, оставив маму с ним одну. Она называла его Ги, а похож он был на Фредди Крюгера – один старшеклассник пересказывал на перемене содержание фильма ужасов про этого убийцу детей. Нет, Тиди решительно не одобрял общение мамы с другими, кроме них с Альфа́, мужчинами!

Он крепко зажмурился, отгораживаясь от холодного черного огня теней на простыне. Ему крепко-накрепко запомнился рассказ деда Муссы о том, как мама ослепла в хижине на берегу реки из-за того, что смотрела на солнце, а потом стала сильнее, красивей, умнее и превратилась в самую лучшую маму. В маму, которая все чувствует, обо всем догадывается и читает мысли. Значит, побыть слепым – все равно что пройти испытание.

Тидиан свернулся в клубок. Он тоже должен тренироваться. Дедуля рассказал, как мама научилась ориентироваться на слух, как восстанавливала в памяти окружающий мир, каким видела его при свете ясного дня.

Он поднялся, не открывая глаз, и попытался вспомнить, где находятся шкаф, дверь, окно. Продвинулся вперед на метр и стукнулся об стену, открыл глаза и тут же снова зажмурился.

Он посоветуется с дедом и бабушкой, начнет упражняться по ночам, и днем тоже, будет играть в футбол с повязкой на глазах, находить дорогу в школу, ориентируясь на звуки улицы, узнавать друзей по голосам.

Он станет стремительным – как Зидан и Баррада. Заставит работать все инстинкты и чувства.

Тидиан вытянул руки и двинулся по комнате. Легкое дуновение воздуха подсказало, что рядом окно. Ноги немножко дрожали, но он подталкивал себя в пустоту. Никакой опасности нет, окно высоко… ну, не очень, но выпасть не выпадешь. Во всяком случае, Тидиан на это рассчитывал. Нужно вспоминать окно с закрытыми глазами и шагать. Стать храбрым, как мама, чтобы спасти ее от опасности, когда потребуется.

Маму. Альфа́. И защитить Бэмби.

Ветерок холодил лицо, а тело заливал пот. До чего же он нежный, этот вечерний ветер, так и манит к себе, так и манит.

Подала голос сова, живущая на апельсиновом дереве.

Тидиан слушал крик птицы, предупреждающий об опасности. Вспоминал дедулины истории и сказки – больше всего ему запомнился миф об Афине. Мальчику нравилось представлять, что совой, как в «Гарри Поттере», обернулась его мама.

Он остановился.

Встал перед окном и заговорил тихим голосом.

Ночь, совы все видят, все слышат, все понимают.

– Скажи мне, раз ты такая всемогущая. Скажи, Альфа́ отпустят? Скажи, почему он не сбежал? Скажи, мама влюбится во Фредди? Скажи, у меня однажды будет девушка… такая же красивая, как Бэмби? Скажи, раз все видела. Скажи, куда деваются мячи, когда попадают в ад? Скажи, где спрятано мамино сокровище? Обещаю, я его не украду, не притронусь к нему, просто хочу знать, существует оно или нет, это проклятое сокровище! Я буду его стеречь. Можешь мне верить. С закрытыми глазами.

32

21:07

Лейли стояла под душем с закрытыми глазами. В ванной пахло плесенью, краска на стенах облупилась, швы расходились, трубы проржавели, но вода текла такая же горячая, как из золоченых кранов в мраморном особняке.

Две бутылки пива в руке.

На лестничной площадке терзал барабанные перепонки рэп Камилы. Первым побуждением Лейли было захлопнуть дверь у него перед носом или – в крайнем случае – вежливо отфутболить.

Не сейчас, Ги. Потом. Возвращайтесь позже.

Странно, но она не решилась. Впустила его.

И сразу пожалела. Тидиан не должен был видеть Ги. А тот его. Мусса почти сразу забрал внука, но несколько минут Лейли не находила себе места от душной тревоги. Ги не выглядит слишком сообразительным, но он мог разгадать ее секрет – во всяком случае, кое-что заподозрить, хотя ни о чем не спросил мальчика, только поздоровался. «Никогда, – с содроганием думала Лейли, – никогда раньше ты не позволяла чужаку подобраться так близко к правде…»

Почему? Что такого есть в Ги? Красивым его не назовешь, хороши разве что голубые глаза, большие и задумчивые. Как у плюшевого медведя. Он совсем не забавный. После ухода Тидиана посмотрел на маленький телевизор двадцати лет от роду, размером не больше терминала минителя[75]75
   Минитель – французская информационная система, предтеча интернета, разработка конца 1970-х гг. До появления интернета минитель был самым популярным в стране телекоммуникационным средством. За это время название «минитель» стало нарицательным и используется для обозначения вида связи, как «телефон» или «интернет».


[Закрыть]
, и сказал:

– Не беспокойтесь, я не попрошу вас включить ящик – игра «Олимпика» вгоняет меня в депрессию. Не представляете, сколько времени я провел перед экраном, глядя матчи Еврокубков в надежде, что хоть какая-нибудь французская команда выйдет в финал… – Ги издал мрачный смешок. – Я хотел подняться во время перерыва, но подумал, что не успею.

Он снова хохотнул. Дребезжащий, как голос механической игрушки, смех заменял в его речи знаки препинания.

– Я пошутил, Лейли. Это была шутка. Вы для меня слишком красивая.

На сей раз он остался серьезным, а она не возразила.

Ги исправил положение, отсалютовав Лейли пивными бутылками:

– Я принес две, но не обижусь, если откажетесь. Мне больше достанется…

Еще одно ржавое «ха-ха». «Ги стоило бы предложить свои услуги создателям ситкомов», – подумала Лейли и улыбнулась. Ей очень хотелось чаю, но она не решалась оставить гостя одного: сосед оглядывал ее жилище таким изумленным взглядом, как если бы искал парижский тотализатор, а попал на базар. Книги, разноцветные совы, закат солнца над рекой Нигер на стене…

– Интересный у вас декор, – высказался он, привычным движением открыв бутылку. – Честно говоря, мне вся эта экзотика…

Он посмотрел на Лейли и не закончил фразу, завороженный эбеновой кожей, бусинками в косичках, яркими тапками-бабушами.

На сей раз Ги не засмеялся – выругался:

– Ну я и придурок!

Лейли хихикнула. Этот мужчина умилял ее.

У него траченное годами лицо и рыхлое тело. Он расист. И как пить дать алкаш. Но нравится ей, несмотря на все эти недостатки. Больше того – ее к нему тянет. Нет, о любви с первого взгляда речь не идет. Тут другое. Непонятно что, но другое. Старинное, покрытое патиной времени, обтершееся, износившееся, но несомненное.

Лейли хотелось обольстить Ги и самой поддаться соблазну.

Ни больше ни меньше.

Она выключила чайник и неожиданно для себя предложила Ги располагаться:

– Можете курить на балконе, включите телевизор, если хотите, или почитайте, а я пойду в душ.

После работы в «Ибисе» от нее пахло пачулями и жавелевой водой, нужно было срочно отмыться, привести себя в порядок. Лейли оставила Ги в гостиной, заперлась в ванной, разделась и посмотрела на свое отражение в мутном от старости зеркале.

Она лучше этого зеркала! Лучше заплесневелой ванной, лучше старой квартиры и выморочного квартала. Лейли коснулась кончиками пальцев груди, такой же высокой и упругой, как раньше, в те времена, когда мужчины ласкали и целовали эти темные холмики. Талия осталась тонкой, живот – плоским. Во всяком случае, на первый взгляд.

Она все еще хороша. И желанна, если сама того захочет.

Лейли закрутила кран, намазалась аргановым маслом, подкрасилась, уложила волосы в искусно-небрежную корону и надела на голое тело длинное малийское платье из бумазеи в сине-лиловых тонах. Оно не обтягивало тело, но красиво облегало, как подарочная бумага, которая позволяет лишь угадать форму сюрприза и предоставляет воображению домыслить детали.

Бросила последний взгляд в зеркало, подмигнула и произнесла с вызовом в голосе:

– Сейчас проверим, как сильно ты не любишь «экзотические штучки»!

Лейли сидела на диванчике. От полбутылки пива у нее закружилась голова.

Ги пожирал ее взглядом, и она пожалела, что выбрала слишком откровенный наряд. Пришлось подогнуть под себя ноги и скрестить руки на груди, спрятавшись за кошачьей позой. В квартире Камилы стало тихо, словно хозяйка устала от рэпа или ушла. Лейли вставила в плеер диск Сезарии Эворы.

Тоже экзотика! Комментариев от Ги не последовало.

Он говорил – обо всем и ни о чем, она слушала рассеянно и думала о своем, лишь изредка вставляя слово-другое. Как странно чувствовать себя красивой и желанной…

Забытое состояние. Сегодня она ощутила его дважды: вечером – с Ги, днем – с Рубеном в «Ибисе». А если считается многозначительная улыбка Патрика – или Патриса? – неважно, – вчера в Бюро, то трижды.

Закон серии? Как принцип «беда не приходит одна»? Воздыхатели решили не ждать очереди и лезут без билета? Жизнь ни в чем не знает меры, выдает счастье и несчастье скопом, одной доставкой, а мы разгребаем.

Ги сидел на другом краю дивана и неловко пытался приблизиться, как будто играл в «Раз, два, три – замри!». Стоило Лейли отвернуться, передвигал задницу на несколько миллиметров. Подкрадывался, как крокодил, бегемот, слон.

Ги преодолевал сантиметр, Лейли отодвигалась на пять, ясно давая понять, что сегодня вечером ему больше ничего не обломится. Не так быстро. Да, вечер «идеальный»: Альфа́ в полиции, Тидиан у дедушки с бабушкой, Бэмби дома не ночует (а где ночует – неизвестно!).

Ги смешил ее. Этого было достаточно для сегодняшнего вечера. Даже более чем достаточно.

Ги любил и чувствовал каламбуры. «Я завзятый каламбурщик…» – так он сказал и прокомментировал жизнь квартала, обыгрывая название Пор-де-Бук на все лады.

Порт Козел отпущения[76]76
   Port-de-Bouc е́missaire – Порт Козла отпущения (фр.).


[Закрыть]
– кругом арабы, итальянцы, португальцы и прочие поляки, заявились сорок лет назад, чтобы стать безработными на берегах лагунного озера Бер.

*Вежливый смех.

Порт Рвотный порошок[77]77
   Port-de-Bouc m’е́cœure — Меня тошнит от этого Пор-де-Бука (фр., дословно).


[Закрыть]
– идешь в бар сделать ставку, а вокруг никто не говорит по-французски.

*Смущенный смех.

Ги продолжил театр одного актера, взяв с этажерки книгу сказок и мифов.

Порт Дешевый ужастик[78]78
   Port-de-Bouquin – Порт Дешевый ужастик (фр.). Le bouquin — книга, томик, дешевый ужастик (фр.).


[Закрыть]
.

*Его лучший номер!

Единственный зритель оценил мастерство. Лейли прекрасно себя чувствовала. Ей было спокойно. Алкоголь подействовал, и, когда Ги исчерпал свои шутки, ей захотелось довериться этому мужчине.

Ги был не мастер говорить.

Зато умел слушать – когда молчал. Что да, то да.

История Лейли

Надеюсь, вас не шокирует, Ги, что я была проституткой. Потому что я ею была. Мы с Адилем никогда не использовали слово «клиенты» – только «друзья» и «встречи». Даже когда все закончилось и Надия дописала под мою диктовку последнюю страницу дневника, у меня осталось три постоянных любовника, плативших за секс. Да, я спала с ними ради того, чтобы вернуть зрение, из любви к Адилю или страха перед ним, но это ничего не меняет.

Я была шлюхой.

Не хочу, чтобы мои дети узнали. Пусть никто, кроме меня, не прочтет эту тетрадь. Я не скажу вам, где она спрятана, Ги, даже не надейтесь. Вам и так слишком многое известно. Намного больше, чем кому бы то ни было.

Я узнала, что беременна, 25 июля 1994 года, в День Тунисской республики. На улице взрывались петарды, и я – вот ведь идиотка! – боялась, что ребенок испугается, ему же всего три недели.

Адилю я сказала не сразу. Все считала и пересчитывала в уме. Не недели до родов – деньги. Число встреч и полученных подарков – мне не всегда платили в динарах, франках или долларах, иногда это были часы, золотые украшения, драгоценности. Адиль хранил все.

Однажды вечером, примерно через месяц (мы все еще занимались любовью) я наконец решилась.

– Мне кажется, у нас достаточно денег. На операцию. Можно больше не встречаться с друзьями. Уехать отсюда. Найти хирурга.

Адиль отвечал мягким тоном, лаская мое тело, ноги и все еще плоский живот, говорил, что не хочет рисковать, что нужно найти лучшего врача, лучшую больницу, ведь время еще есть, зачем торопиться? И тогда я призналась. Все объяснила одной фразой.

– Я тороплюсь, Адиль. Хочу прооперироваться до апреля. В ближайшие семь месяцев. Я хочу… хочу увидеть рождение моего ребенка.

Адиль ничего не сказал. Но напрягся. Рука у него как будто одеревенела. Сердце стучало… Стучало… Стучало…

На следующий день он уснул, не задав ни одного вопроса. Проснулся – и ни о чем не спросил, даже о моих догадках насчет отца ребенка (разве я могла знать?), поцеловал как ни в чем не бывало и сообщил:

– Франсуа хочет встретиться вечером…

Я ответила:

– Не пойду!

И пощечина отправила меня в нокаут.

Потом он плакал, просил прощения, умолял:

– Думаешь, мне легко, Лейли? Легко знать, что ты каждый вечер спишь с другими мужчинами? Я терплю – ради тебя. Ради тебя!

Он не заговорил о ребенке. А я думала только о нем.

Адиль бил меня каждый раз, когда я отказывалась от встреч. По щекам. По рукам. Любовники замечали следы. Ни один ничего не сказал. Даже Жан-Лу. Самый милый из всех. Он тоже закрыл глаза. Как остальные.

Однажды Адиль ударил меня по спине ногой в тяжелом ботинке – я лежала в кухне на полу, защищала руками живот, – потом сел напротив. Он давно не плакал, отлупив меня, зато гладил по волосам.

– На что ты будешь жить, дорогая, если прекратишь продаваться? Думаешь, когда зрение вернется, тебе понравится смотреть в глаза клиентам?

– Я жду ребенка, Адиль! Ребенка.

– И что с того, Лейли? Что с того? Пока наши друзья не в курсе, это ничего не меняет, верно?

Прошло три месяца. Адиль больше меня не бил. Незачем было. Я снова стала покорной. Мой живот округлился, и я верила, что все устроится само собой. Когда беременность станет невозможно скрывать, когда никто не захочет свиданий с женщиной на шестом, седьмом, восьмом месяце… Я считала в уме недели и думала: «Ребенок спасет меня».

Надия, официантка из «Ганнибала», которой я диктовала дневник, пришла однажды вечером предупредить меня. Она закрыла дверь бара и убедилась, что мы одни. Ее годовалая дочка играла на полу с пластмассовым жирафом. Она была пухленькая, кудрявая, ужасно мне нравилась, и я просила небеса послать мне такую же чудесную девочку. Надия коснулась моего живота и поделилась секретом, перевернувшим мою жизнь.

– Адиль собирается бросить тебя, Лейли. Он виделся с Яном и Франсуа. Сказал, что взял на субботу билет на паром до Марселя и хочет нанять двух вооруженных телохранителей. Наверное, повезет деньги. И вряд ли оставит половину тебе.

Все рухнуло.

Я наконец осознала то, что мозг понимал много лет, но отказывался принимать. Адиль торговал мной, чтобы обогатиться. История с глазной операцией была приманкой, он знал, что желание прозреть окажется сильнее стыда. Ребенок нарушал его планы, и он решил вовремя смыться.

Полагаю, вы почти сразу все поняли и почувствовали досадливую жалость к той недотепе, которой я тогда была.

Любовь ослепляет. Я была слепа изначально.

– Спасибо, – сказала я Надие.

– Если тебе что-нибудь понадобится…

Вспоминая день, когда все рухнуло, я говорю себе: «Доказательств ты так и не получила, а потому не избавилась от навязчивой привычки ко всепрощению». Думаю: вдруг он не собирался бросать меня одну без денег и Надия все придумала? Или я сама все это спровоцировала?

В пятницу вечером мы лежали в постели, я обняла его и объявила:

– Все, Адиль. Хватит с меня любовников. Я хочу быть только с тобой.

Мои слова удивили его, как и моя нежность. Я подумала: если он намерен уйти завтра, обязательно займется со мной любовью, захочет потешить гордыню жалкого испорченного самца: «Пусть дурища насладиться в последний раз!» Это его и погубит! Я повторяла, сидя на нем верхом:

– Только с тобой. Я все решила. Заказала билет в Танжер. Нашла место в клинике Дю Солей в Марракеше. (Я не врала, такая клиника существовала!) Поговорила по телефону с врачом, он прислал факсом смету, конторщик мне ее прочел и…

– Как тебе удалось?

Я не собиралась признаваться, что мне помогла Надия. Он мог бы и сам сообразить, но ему было плевать.

– Завтра поговорим…

Адиль поднялся среди ночи. Я несколько часов ждала этого момента и не спала. Все, что я наговорила вечером, должно было спровоцировать его, заставить действовать в спешке, чтобы контролировать события.

Адиль беззвучно двигался в темноте, но я знала наизусть каждый шорох дома. Снаружи – в городе, на улице – я была бы уязвима, вмиг бы потерялась, а здесь мне зрение не требовалось.

Хватало слуха.

Я знала, что он прячет деньги и все подарки в доме, где-то на кухне, под одной из половиц. Я десятки раз слышала, как он ее поднимает, но найти на ощупь не сумела. Нужно было заставить Адиля достать клад из тайника и только потом действовать. Он начал собирать сумку, большой черный баул с надписью «Адидас» (мы покупали его вместе). Складывал туда наши воспоминания и все, что имело хоть какую-то ценность. Без спешки, аккуратно. Гордясь собой. Адиль начал осуществлять свой идеальный план в день нашей встречи. Я принесла ему целое состояние, десятки тысяч франков, – и понятия не имела, кто он такой. Не знала, как выглядит его лицо. Он мог бросить меня и ничего не бояться – я бы не сумела его опознать.

Я поднялась.

Сделала шаг. Еще один. Еще. Одеваться не стала. Это была часть моего плана. Пусть считает меня совсем слабой, не опасной, несмотря на нож в правой руке. Нож дала мне Надия, я прятала его под матрасом. Старый берберский кинжал, немного проржавевший, с роговой ручкой.

Я приближалась. Он молчал. Я ударила – трижды, в пустоту, как безумная, сражающаяся с призраками.

Он разразился циничным смехом и отпрянул, чтобы насладиться моей нелепой пантомимой – охотой на комаров с бесполезным дротиком. Он понятия не имел, что я по звуку шагов определяю его местонахождение. Что знаю каждый сантиметр комнаты, понимаю наши позиции, а мой внутренний радар работает, как у летучей мыши. Ему бы в голову не пришло, что я мысленно соразмеряю длину моей руки и расстояние до его шеи, что я часами атаковала невидимые цели, как оса – апельсины или яблоки на буфете.

Я сделала еще несколько судорожных выпадов, как сомнамбула, потом стремительно шагнула раз, другой и вонзила нож в горло Адиля. Не знаю, попала я в сонную артерию или нет, но он беззвучно рухнул на пол.

Дальше все происходило очень быстро. Я оделась, схватила адидасовскую сумку (ужасно тяжелую!) и кинулась к Надие. Она несколько часов прятала меня у себя, потом отвезла в порт, к танжерскому парому.

Я до сих пор не знаю, умер Адиль, моя первая любовь, или остался жив. Я не только не знаю, стала ли убийцей, я не ведаю, как он выглядел.

33

21:29

Жюло дремал перед экраном и видел во сне перелет розовых фламинго с райских пляжей, где наслаждалась жизнью Bambi13. Жара и лягушачий концерт убаюкивали его. Он шел по берегу лагуны к незнакомой красавице без лица, которая несла под мышкой свою голову, напечатанную на 3D-принтере. Пассаты раздували накидку, оживляя сов.

Прозвучал резкий сигнал. Лейтенант выругался, заметив «нарушителя»: на экран приземлилась павлиноглазка (а может, какая-то другая ночная бабочка, черт их разберет!).

Плавные изгибы тела Bambi13 исчезли, вытесненные рекламой сайта знакомств на грани порнофола, перечеркнутой жирным красным крестом. Жюло чертыхнулся и закрыл планшет. «Проклятые мошки не сдаются, значит, вернемся к традиционным методам, заодно носом клевать перестану», – решил он. Перевернул листок с выкладками профессора Вакнина и взял ручку. Луна лила слабый свет на поверхность пруда, обращая камыши в длинные черные перья. Ночные насекомые уносили лапки. «Ну просто гики – как только гаснет экран и открывается книга, их как ветром сдувает…»

Он открыл блокнот и попытался восстановить ход мыслей, крутя пазлы в голове и убеждаясь, что на клубок вопросов существует единственный ответ.

Сыщик начал торопливо записывать.


Зачем убили Франсуа Валиони?

Что Валиони делал в Эс-Сувейре за несколько часов до смерти?

Как связано его убийство и ассоциация «Вогельзуг»?

Почему Петар Велика не хочет это обсуждать? (Едва написав, он решительно зачеркнул строчку – не дай бог попадется на глаза патрону.)

Как связаны Маали (в особенности мать семейства Лейли) с председателем Журденом Блан-Мартеном, их соседом по Пор-де-Бук, уроженцем Эг Дус?


Он продолжил составлять вопросы непосредственно об убийстве.


Убийца взял кровь на анализ у Франсуа Валиони для установления отцовства?

Как и почему в кармане Валиони оказались ракушки? (Тот факт, что это не просто ракушки, а каури, только добавлял тумана.)

Что означает красный браслет (еще есть зеленые и голубые) на запястьях некоторых нелегалов?


У Жюло набралось восемь вопросов без ответов, но интуиция подсказывала: главное – разобраться с последними. О Бэмби Мааль и Bambi13.


Бэмби Maаль и Bambi13 – одно и то же лицо?

Почему ее брат Альфа́ так легко дал себя задержать, словно рвался в тюрьму?

Как Bambi13 удается перемещаться по миру?

Зачем Bambi13 фактически показала лицо в камеру наблюдения над входом в «Ред Корнер»?

Bambi13 убила Франсуа Валиони?

Bambi13 убьет снова?

Когда?

Где?

Последний вопрос – и сыщик закрыл глаза. В темноте надрывался лягушачий хор. Жюло завораживала красота Bambi13 и интриговала судьба Бэмби Мааль.

Одна и та же женщина?

Или две, запутавшиеся в хитросплетении интриг?

Две или больше?

34

22:01

– Замечательный получился вечер, Фалина.

Официант мишленовского ресторана подал кофе полчаса назад, мазнув восхищенным взглядом по телу девушки. Жан-Лу насладился густым напитком, поклевал сладости с таитянской ванилью, лакричником и цукатами, съел несколько фиников, еще немного поговорил о длинных скучных встречах, которые назначены на завтрашний день, и наконец иссяк.

Они помолчали – не дольше минуты. Он посмотрел на часы и решительно поднялся, отодвинув стул.

Замечательный получился вечер, Фалина.

«Он не сказал: “Ну, пошли”, – анализировала девушка. – Прошедшее время – получился – ясно дает понять, что для него вечер окончен…»

Фалина встала, одернула юбку и набросила кожаную курточку, стоя в трех шагах от спутника. Жан-Лу галантно пропустил ее вперед, и она прошла мимо, не сомневаясь, что любезный кавалер провожает взглядом задницу и ноги «дочери солнца».

Фалина вышла на улицу и закурила, наблюдая через витрину за Жаном-Лу, который расплачивался у стойки. Брюки коротковаты, рубашка мятая, в пятнах. С прической тоже беда.

Жан-Лу – самый неловкий из моих любовников.

Ласкает слишком напористо, целуется плохо, кончает почти сразу.

Он это знает и чувствует себя несчастным. Иногда даже плачет.

Фалина выдохнула дым в звездную ночь и попыталась подвести итог. Какую стратегию выбрать?

Она поняла, что Жан-Лу не проявит инициативу, то есть рискнуть придется ей. Но он только того и ждет, чтобы остаться чистеньким, а ей снова отвести роль «плохой девочки». Скажет с нежностью в голосе: «Ты очень красивая и сексапильная, но я люблю жену и сына, кстати, вы ровесники!» Ограничится поцелуем в щечку и отвалит в ореоле святости. Может, помастурбирует в номере отеля, думая о ней, а вернувшись домой, отдаст должное жене с удесятеренным желанием. Фантазмы без осложнений – куда как удобно! Взбодренное либидо по цене ужина в гастрономическом ресторане.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации