Текст книги "Заря востока"

«Мне очень нужно поговорить с Викторией Петровной! Понимаете, очень! Опасный преступник гуляет на свободе. Число его жертв увеличивается день ото дня. Виктория Петровна может нам помочь выйти на след убийцы. Поверьте, разговор с ней чрезвычайно важен!», – с горячностью начал объяснять Павел.

«Ну, хорошо! Только недолго!», – подумав, разрешил Андрей Владимирович.

«Но у меня будет к вам просьба!», – добавил он.

«Какая?», – поинтересовался Стариков.

«Как можно деликатнее сообщите ей о смерти внучки. И постарайтесь долго не утомлять её. У вас есть пять минут, не более!», – строго произнёс он.

«Конечно!», – кивнул в ответ Павел.

«Да, кстати вам самому нужно бы обратиться к врачу! По-моему, у вас травма головы. Я, конечно, не травматолог, и не нейрохирург, а терапевт. Но, если желаете, могу произвести первичный осмотр», – внимательно посмотрев на Старикова, произнёс заведующий отделением.

«Не беспокойтесь, я уже прошёл обследование в больнице. Со мной всё в порядке », – отмахнулся Павел.

132

«Ну, как знаете!», – пожал плечами Андрей Владимирович.

«Идёмте со мной!», – кивнул он Старикову. Пройдя по извилистым коридорам, они оказались в небольшой одноместной палате. Там, на высокой больничной кровати с закрытыми глазами лежала маленькая иссохшая старушка с жёлтым лицом. На ней была надета кислородная маска. Рядом стоял аппарат искусственного дыхания. Если бы не хриплое дыхание, с трудом вырывающееся из груди Виктории Петровны, можно было бы подумать, что она мертва.

«Не хотел бы я так закончить свои дни. Один, на больничной койке, мучительно страдая! А ведь ей ещё нет семидесяти. Многие в её возрасте ещё полны сил и бодры. Воспитывают внуков, а некоторые правнуков. А она умирает от страшной болезни, да ещё единственного, родного человека, внучку, убили. Да уж, не позавидуешь!», – поёжился Павел.

«Ну, уж нет! Лучше отправиться на тот свет лет в девяносто! В своей постели, в окружении любящих домочадцев, тихо отойдя во сне!», – подумал он.

«Виктория Петровна! К вам пришли! Вы можете разговаривать?», – наклонившись к умирающей женщине, чётко произнёс Андрей Владимирович.

Открыв большие карие глаза, в которых плескалась боль, Виктория Петровна тихо прошептала: «Да!».

Она посмотрела на мужчин, и, остановившись на Павле взглядом, еле слышно произнесла: «Вы кто? И где Вера? Что с ней?».

«Вера не смогла к вам придти! С ней всё хорошо.Она в командировке!», – солгал Павел, отводя глаза.

«У вас пять минут!», – произнёс Андрей Владимирович, выразительно посмотрев на свои наручные часы, и вышел из палаты.

«Я из полиции, зовут меня Павел. Виктория Петровна, что вы можете сказать мне об алмазе «Заря востока»?», – наклонившись к женщине, спросил Стариков.

«Откуда вы знаете про камень?», – прошептала Виктория Петровна.

«Некий человек пытался украсть камень у вашей внучки. Мы хотим выяснить, кто это, может быть», – произнёс Павел.

«Это я виновата! Не следовало отдавать Верочке алмаз! Этот камень ещё никому не принёс счастья!», – горестно прошептала пожилая женщина.

«Кто дал вам его? Как он у вас оказался?», – поинтересовался Стариков.

«Саша! Свекровь передала его Саше. А после смерти Димы и Саши камень остался у меня, а потом я отдала его Верочке», – с хрипом произнесла Виктория Петровна.

«А как у вашей свекрови оказался алмаз?», – продолжал расспросы Павел.

«От мужа. А ему от отца. Он передавался только достойным. Недостойные не имеют права им владеть. И не важно, старший ты брат или младший, главное быт достойным. У моего мужа был дядя, он…», – собрав

133

последние силы, произнесла Виктория Петровна, и захлебнулась в судорожном кашле.

«Андрей Владимирович!», – позвал врача Стариков.

Заведующий отделением тотчас вбежал в палату, и склонился над Викторией Петровной.

«Вам лучше уйти», – тоном, не терпящим возражений, произнёс он, выпроваживая Павла из палаты.

«Ну что? Виктория Петровна смогла поговорить с вами?», – поинтересовалась Ольга Ивановна, увидев Павла в холле.

«Немного. К сожалению, ей стало хуже! Андрей Владимирович с ней», – вздохнув, сообщил Павел. В это время у Ольги Ивановны запищал пейджер.

Всплеснув руками, она, покинув пост, побежала по коридору.

«Я ей ничего не сказал, про смерть Веры!», – крикнул вслед медсестре Стариков. Покидал Хоспис он с тяжёлым сердцем.

В кабинете Немчинова Павел подробно рассказал о своём визите в Хоспис, и разговоре с Викторией Петровной.

«Ну, и что ты думаешь по этому поводу?», – поинтересовался Василий Иванович у Павла.

«Виктория Петровна утверждала, что алмаз передавался из поколения в поколение. В семье тщательно хранили его тайну. Вера была девушкой

скрытной, осторожной. Вряд ли она могла проболтаться кому-нибудь чужому об алмазе», – начал рассуждать Стариков.

«А что если она рассказала своему брату, Грише Северу, и тот через братву нанял киллера, чтобы устранить сестру, и завладеть алмазом?», – предположил он.

«Я самолично разговаривал с Севером. И вот, что скажу! Либо он достоин Оскара как актёр, либо действительно искренне переживает по поводу смерти сестры, и ничего не знал об алмазе! Кроме того, убийство родной сестры, пусть даже из-за алмаза это «не по понятиям». А Север в авторитете», – покачал головой Василий Иванович.

«Согласен! Но тогда кто?», – развёл руками Стариков.

«А вот тут, я полагаю, есть два варианта», – побарабанив пальцами по столу, произнёс Василий Иванович.

«Какие?», – поинтересовался Павел.

«Вера могла рассказать Марине об алмазе. Ведь они, получается, скорее всего, родня. Да, кстати, Марина была у меня. И мы пришли к выводу, что на обеих фотографиях изображён её родной дядя по отцу, Александр Ильич Патрикеев. Да, кстати, я распорядился о генетической экспертизе. На личных вещах Веры, а точнее на щётке остались её волосы. А Марина, в свою очередь, любезно предоставила нам свою прядь», – задумчиво произнёс Немчинов.

«Уж не думаете ли вы, что Вера сразу, на радостях, что нашла двоюродную тётку, разболтала ей всё об алмазе? А Марина наняла киллера, который расправился с Верой, убил её соседа Власова, и устроил пожар

134

в квартире Веры. Потом убил несчастную Любочку Синицыну, чтобы выкрасть дела Степановой и её брата из Детского дома, затем стукнул меня по голове. А после Марина, как ни в чём не бывало, пришла ко мне в больницу!», – с негодованием воскликнул Павел.

«Погоди, погоди, Паша, не горячись! Ведь Марина могла рассказать об алмазе, ну, например, своему близкому знакомому. А тот уже, начал охоту за алмазом. Марина боится его, и потому молчит», – предположил Василий Иванович.

«Да не было у Марины никакого близкого знакомого! Не было! И о том, что Вера её двоюродная племянница, она не знала, а уж, что та владела алмазом, и подавно. Да, кстати, ведь это Марина подсказала нам насчёт «Зари востока», указав, что Вера интересовалась им, изучая древний фолиант! Зачем, в таком случае, ей наводить нас на камень?», – с горячностью начал доказывать Павел.

«Да, у тебя, Паша, похоже, с Мариной всё серьёзно», – улыбнулся Василий Иванович.

«Да, это так! Но чувства не мешают мне быть объективным! Можете отстранить меня от дела, но я не верю в её виновность, да и факты этого не подтверждают!», – вспыхнул Стариков.

«Ладно, не кипятись! Я тоже не верю в виновность Марины. Ну где, скажи

на милость молодая одинокая библиотекарша может найти киллера, экстра класса? Да и Вера вряд ли стала бы рассказывать своей вновь обретённой двоюродной тётке, которую много лет в глаза не видела, и не знала, об алмазе. К тому же, Марина показалась мне искренней и честной. Но все версии, даже безумные нужно проработать», – заявил Василий Иванович.

«А вообще, Паша, по хорошему, мне бы надо отстранить тебя от дела, но я этого делать не стану. Ты мне нужен, на тебя я могу положиться», – произнёс Немчинов, внимательно глядя Павлу в глаза.

«Простите за горячность, Василий Иванович!», – вздохнув, буркнул Стариков. «Ладно! Забыли!», – махнул рукой Немчинов.

«А что, если это всё-таки Березовский? Вера в запале, рассказала своему бывшему любовнику, что теперь богата, ей принадлежит алмаз, и он ещё пожалеет, что бросил её. А Березовский нанял киллера, а потом киллер стал

угрожать ему», – предположил Стариков.

«Теоретически, конечно, возможно. Но, тем не менее, я тоже не верю в его виновность. Да, за ним числятся грехи. Выяснилось, что он подворовывал

в фирме, куда его устроил тесть. Однако, не думаю, что Вера была настолько глупа, чтобы в запале сообщить своему бывшему любовнику об алмазе. Да, и Березовский, по своей натуре трус, и мелкий мошенник, но связываться с убийством не будет. Его кто-то напугал, причём очень сильно», – подумав, произнёс Немчинов.

«Но, тогда кто же убийца?», – нахмурившись, спросил Стариков.

«Есть у меня ещё одна мысль по этому поводу!», – сверкнув глазами, произнёс Василий Иванович.

135

«И какая же?», – полюбопытствовал Павел.

«Я думаю, что разгадка кроется в прошлом семьи Патрикеевых. Более того, в далёком прошлом. И определённо, убийца хорошо знаком с историей бриллианта. По-видимому, убийца либо иностранец, предположительно француз, но хорошо знающий русский язык, либо русский, который долго жил за границей», – сделал вывод Василий Иванович.

«Я тоже об этом подумал. Дворник Степаныч, говорил, что у старика, интересовавшегося сгоревшей квартирой Веры, был лёгкий акцент. Да и в историческом обществе мне сказали, что, возможно, у Веры был роман с иностранцем», – кивнул Стариков.

«Вот! А, кроме того, мы знаем, что у убийцы прекрасная военная подготовка!», – поднял палец вверх Немчинов.

«Иностранный легион*6, или другие зарубежные военные компании?», – предположил Стариков.

«Возможно, Паша, возможно!», – задумчиво произнёс Немчинов, постукивая пальцами по столу.

«Профессиональный убийца из-за бугра, как-то связанный с семьёй Патрикеевых! Голова идёт кругом!», – помассировав виски, произнёс

Стариков.

«Надо было долечиться, а не сбегать из больницы! Видок у тебя, Паша, тот ещё!», – укоризненно покачав головой, произнёс Василий Иванович.

«Ничего, я справлюсь», – произнёс Стариков, стараясь придать голосу бодрости. Однако Немчинов недоверчиво посмотрел на него.

«А не поговорить ли нам с Березовским! Я думаю, он вполне созрел, для того, чтобы расколоться!», – хлопнув ладонью по столу, произнёс Василий Иванович.

«Да, кстати, пока ты был в больнице, я распорядился провести обыск на даче тестя Березовского.

«Ну, и, нашли что-нибудь?», – с любопытством спросил Павел.

«Нашли, Паша, ещё как нашли! Винтовку французского образца, предположительно, именно из такой винтовки была застрелена Вера, а к ней пачка патронов. Да, да, пули от этих патронов идентичны пулям, извлечённым из трупа Веры.

«Ничего себе!», – присвистнул Стариков.

«Отпечатков, как ты понимаешь, ни на винтовке, ни на патронах нет», – задумчиво произнёс Немчинов.

«Не нравится мне всё это!», – нахмурившись, покачал головой Стариков.

«И мне, Паша, тоже ох как не нравится! Сдаётся мне, преступник намеренно подбрасывает нам улики. Вот, мол, граждане полицейские вам винтовочка с патронами. Доказательства, так сказать, на лицо!», – мрачно сказал Василий Иванович.

Через полчаса Алексей Березовский был в кабинете Немчинова.

Вид у него был жалкий и потерянный.

«Ну, Алексей Васильевич, расскажите, что вы знаете о смерти Веры, и

136

кто так вас напугал до умопомрачения?», – нахмурив брови, поинтересовался

Василий Иванович у Березовского.

Глаза у Алексея забегали, затем, облизнув губы, он произнёс: «Мне нужны гарантии!».

«Вы не в том положении, чтобы ставить нам условия!», – хлопнув ладонью по столу, воскликнул Немчинов.

«На даче вашего тестя была обнаружена винтовка французского образца с патронами! Предположительно из неё убили Веру Степанову! А, как нам стало известно, вы заядлый охотник, и отлично стреляете! Как вы это объясните?», – глядя в упор на Березовского, произнёс Василий Иванович.

Тот раскрыл рот, словно рыба, выброшенная на берег, а затем, в истерике завопил: «Я не убивал! Не убивал! Винтовку подбросили! Убийца подбросил! Да, я люблю охоту, и неплохо стреляю, но у меня есть только одно старенькое ружьё, ещё времён СССР! Причём официально зарегистрированное! А вам нужно только одно, посадить меня, потому что я удобный подозреваемый!».

«Послушайте, если вы действительно не убивали Веру, и поможете

поймать настоящего убийцу, будут вам гарантии! Вам выдадут новый паспорт, на другую фамилию. Более того, если вы вернёте деньги, которые украли у фирмы, где работали, я найду убедительные доводы для вашего начальства, чтобы дело было закрыто. У вас будет уникальный шанс, начать жизнь с чистого листа. Ну, а до тех пор, вам придётся посидеть в камере», – внимательно глядя на Березовского, произнёс Василий Иванович.

«Советую вам прислушаться, к тому, что говорят! Другого шанса у вас не будет!», – поддержал Немчинова Павел.

«Что ж, я принимаю ваши условия! Я верну все деньги, и уеду отсюда подальше. Тем более, что терять мне кроме собственной жизни нечего!

Меня тут ничего не держит. Жена подала на развод. Они с тестем ненавидят меня», – криво усмехнувшись, произнёс Березовский.

«Есть за что!», – подумал про себя Стариков.

«Вы не знаете, с каким человеком, если его можно так назвать, связались! Это настоящий дьявол!», – со страхом, произнёс Алексей, и замолчал.

«Рассказывайте, не бойтесь! Мы защитим вас от него», – успокаивающим тоном произнёс Немчинов.

«Ну, так вот! Да я женился на Янке в корыстных целях. Ну, надоело мне скитаться по съёмным «гадюшникам». Я хотел заработать денег, встать

на ноги, а потом развестись с ней, и жить, так как мне хочется! Да, я подлец, но не убийца! Я по-настоящему любил Веру!», – с дрожью в голосе заявил Березовский.

«Любили?», – недоверчиво уточнил Немчинов. Стариков лишь невесело

ухмыльнулся.

«Да, любил! Вам этого не понять!», – с вызовом воскликнул Березовский.

Немчинов и Стариков переглянулись.

137

«Что же это за любовь такая?», – читалось в их глазах.

«Я уговаривал Веру потерпеть. Переждать мою женитьбу! Предлагал ей

тайно встречаться. Но она ни в какую! Пошла на принцип. Устроила мне скандал, не захотела со мной разговаривать! В общем, послала меня далеко и надолго!», – развёл руками Березовский.

«И правильно сделала!», – подумал про себя Стариков.

«А я переживал! Понимаете? Не мог её забыть! Ревновал! Боялся, что она заведёт себе кого-нибудь. Да я следил за Верой! А потом я увидел их вместе.

Этот парень прогуливался с Верой в парке под ручку! От него веяло силой и уверенностью. Он как-то по-особенному, по-хозяйски держал её за руку. И ещё! Было в нём что-то такое, не наше, не русское, что ли. Хотя, говорили они по-русски. У этого парня был еле различимый акцент. Я услышал, как она назвала его, Андре. Вера сделала вид, что не узнала меня, я тоже. Проходя мимо, я мельком заглянул ему в глаза, И мне стало страшно,

очень страшно!», – тихо произнёс Алексей.

«Страшно? Почему?», – поинтересовался Василий Иванович, приподымая бровь.

«Это были глаза убийцы! Волчьи глаза!», – с таким ужасом произнёс Березовский, что всем стало не по себе. Повисла гнетущая тишина.

«Что было потом?», – прервал молчание Немчинов.

«Потом? А потом наступил кошмар, который будет преследовать меня до конца жизни!», – покачав головой, с грустью произнёс Алексей.

«Я начал следить за этим Андре. Я был осторожен, но всё же, мне кажется, он заметил слежку. Однажды, я случайно столкнулся с ним на Васильевском острове*7. Он прогуливался по Шкиперскому саду, и как раз свернул в одну из дальних аллей. Я тут же подговорил местных бомжей, которые кучковались неподалёку, избить его. Думал, это заставит Андре убраться подальше от Веры и уехать из России.

Глупо? Может быть. Я тогда ничего не соображал от ревности.

Я щедро заплатил бомжам, а сам, надёжно спрятавшись в укрытии, наблюдал. Бомжей было шесть. Так вот, я собственными глазами видел, как этот Андре, голыми руками с лёгкостью сломал им шеи, словно это были цыплята!», – понизив голос, сообщил Березовский. Немчинов помрачнел, а у Павла холодок пробежал по спине.

«Он с лёгкостью мог убить меня, но не сделал этого! Почему?», – задал себе вопрос Стариков. Видимо, хотел допросить меня, когда я очнусь. Узнать, что мне известно. Да вот только его вспугнул полицейский наряд, который вызвала Клавдия Петровна. Да, повезло мне!», – решил Павел.

«Ну, а что же произошло в день убийства Веры?», – постукивая пальцами по столу, поинтересовался Василий Иванович.

«Я хотел предупредить Веру, чтобы она не связывалась с этим очень опасным человеком.

138

Но, понимаете, страх завладел мной. Я боялся к ней подойти, а вдруг, этот Андре, где-то рядом? В тот день, я наблюдал за ней из сквера. Я знал, что она будет одна на пробежке рано утром, и хотел к ней подойти. А потом я увидел его. У меня был очень хороший армейский бинокль, и я разглядел, как этот человек целится из ружья Вере в спину. На нём была чёрная куртка с капюшоном, лица я не видел, А потом, Вера упала.

На какое-то мгновение, ветер сорвал капюшон с головы убийцы, и я увидел, что это был Андре! Это он убил Веру!», – понизив голос, произнёс Березовский.

Немчинов встал из-за стола, и, подойдя к окну, молчал какое-то время, очевидно, обдумывая услышанное.

«Так! То, что вы сообщили чрезвычайно важно! Вы сможете опознать этого загадочного Андре?», – поинтересовался он у Алексея.

«Да!», – сглотнув, кивнул тот. «Вот только, боюсь, не смогу находиться с ним в одной комнате. Понимаете, я его боюсь. До жути, до одури, до мурашек по телу!», – дрожащим голосом признался Березовский.

«Я понимаю!», – кивнул Василий Иванович.

«Для начала, вам придётся опознать его по фотороботу. Ну, а в том случае, если нам удастся поймать убийцу, обещаю, что опознание будет проводиться через специальное стекло. Личного контакта не будет. Вы его будете видеть, он вас нет», – пообещал Немчинов.

«Надеюсь, вы его поймаете, и как можно скорее!», – пробормотал Березовский.

«Непременно, так и будет!», – кивнул Василий Иванович, нахмурив брови.

Немчинов, сняв трубку телефона внутренней связи, набрал номер, и уже через десять минут в его кабинете появился Володя Дорохов, их специалист по составлению фотороботов.

«Вот, как вы просили!», – заявил он, протягивая Немчинову три фото робота.

Лица, изображённые на двух из них были похожи, как братья близнецы. А вот на третьем был старик. Но если присмотреться, то в лице старика явно угадывались черты первых двух лиц. Можно было представить, что именно такими станут, «братья-близнецы», на двух предыдущих фотороботах, когда состарятся.

«Что вы скажете насчёт этих фотороботов? Кто изображён на них?», – поинтересовался Немчинов.

«Это Андре!», – твёрдо произнёс Алексей, указывая дрожащим пальцем на два первых изображения.

«А вот старика я не знаю, хотя кого-то он мне напоминает!», – задумчиво

произнёс Березовский, посмотрев на третье изображение.

«Да ведь это тоже Андре! Только старый», – воскликнул он, как следует

приглядевшись.

«Спасибо, Березовский, вы нам очень помогли!», – удовлетворённо

139

потерев ладонями, друг о друга, произнёс Василий Иванович.

«Однако до того как мы поймаем настоящего преступника, вам придётся

посидеть в камере, для вашей же безопасности», – твёрдо добавил он.

Алексей обречённо кивнул, и что-то пробормотал себе под нос.

Немчинов позвал конвой, и Березовского увели. За ним ушёл и Володя Дорохов.

«Эти два фото робота составлены со слов Пети Гаврикова, и Алины

Патахоновой. А вот последний третий с изображением старика, со слов сторожа Степаныча. Именно этот старик интересовался сгоревшей квартирой убитой Веры Степановой! И что мы имеем?», – сверкнув глазами, задался вопросом Василий Иванович.

«На всех фото роботах один и тот же человек! Предположительно француз русского происхождения, имеющий отношения к семье Патрикеевых, знающий тайну «Зари востока», и служивший в «Иностранном легионе»!», – отрапортовал Стариков.

«Бинго!», – воскликнул Немчинов, хлопнув ладонью по столу.

«Да, серьёзный противник!», – покачал головой Стариков.

«Ну, вот что, Паша, дай своим ребятам задание проверить иностранцев, прибывших в Санкт-Петербург месяца три назад, именно тогда на горизонте у Веры появился загадочный иностранец. Пусть отдают предпочтение французам русского происхождения. Ищи людей подходящих, под описание Андре. Хотя, не забывай о том, что преступник прекрасно владеет гримом, и мог въехать в Россию под видом, например, старика, или человека среднего возраста, с бородой или усами, а может без таковых. Особенно обрати внимание на тех, кто остановился в гостиницах на Васильевском острове. Словом, не мне тебя учить», – деловито произнёс Немчинов.

«Так точно! Сделаем, Василий Иванович!», – кивнул Стариков.

«Да, вот насчёт Алины Патахоновой…», – помолчав, добавил он.

«Не беспокойся! О девочке я позаботился! Алина гостит у меня дома. С детскими домами, и органами опеки я дело уладил. Петька на седьмом небе от счастья, что у него появилась подружка! В общем, дома дым коромыслом! И Аллочка довольна! Есть о ком заботиться, и кого строить!», – улыбнулся Василий Иванович.

«А, кроме того, я распорядился установить за своей женой и детьми наблюдение. А то мало ли чего, сам понимаешь! Аллочка и дети проинструктированы», – нахмурившись, добавил он.

«Вот и хорошо! Дети и ваша супруга в надёжных руках», – обрадовался Стариков.

«А что насчёт убийства Власова и Синицыной? Есть что-то новое?», – поинтересовался он.

«На месте убийства Любы Синицыной, так же, как и на месте убийства, Власова отпечатков никаких нет. Вернее, в квартире Власова полно всяких следов. Да, удалось найти смазанные отпечатки армейских ботинок. Но это

ничего ещё не значит. Убитый вёл бурную жизнь, у него часто собирались

140

компании. А вот на ноже, кроме пару ворсинок хлопчатобумажных перчаток, никаких следов нет. Убийца очень осторожен. Трясли дружков Власова. Но они все как один твердят, мол, в день убийства у Власова не были, ничего не знаем.

Антонину Матвеевну Гаврикову, понятное дело, напугал убийца, который надел противогаз. Именно он устроил задымление в квартире Веры, где были в это время в засаде наши парни. Но свидетель из Гавриковой, я уже тебе рассказал, какой!

Что же касается убийства Синицыной, то найдены следы возле забора детского дома стандартных армейских ботинок сорок второго размера», – сообщил Немчинов.

«Да, я их видел!», – кивнул Стариков.

«Да, и вот что, Паша, и у Власова, и у Синицыной фирменный удар прямо в сердце! Причём у Любы удар нанесён очень характерным узким трёхгранным лезвием. Предположительно, Паша, это стилет!», – подняв

вверх палец, сообщил Немчинов.

«Ничего себе!», – присвистнул Стариков.

«В убийстве Веры, он использовал винтовку, и подставил Березовского. Кстати, нужно выяснить, каким образом он мог подложить улику на дачу его тестя. Во втором случае, кухонный нож. Он хотел, чтобы мы решили, что Власова убили его собутыльники. В случае же с, Любой Синицыной, я думаю, что он использовал стилет, потому как он был у него под рукой, а времени у убийцы было чрезвычайно мало! Ты шёл за ним по пятам», – заметил Немчинов.

«Василий Иванович, а ведь стилет, это след! Это оружие достаточно редкое. Не каждый же убийца расхаживает со стилетом в кармане!», – воскликнул Павел.

«Да, ты прав! Это зацепка!», – кивнул Немчинов.

«Кстати, стилет, как оружие, был распространён в Средневековой Европе, в том числе и во Франции», – заметил он.

«Опять Средневековье, Франция. Жестокий убийца, оставляющий на своём пути трупы, предположительно киллер из Франции, стилет, возможно, из эпохи французского Средневековья. Алмаз «Заря востока», и пергамент вообще отдельная история! Алмаз начал свою историю Бог знает, с каких «лохматых» веков, пергамент, тоже. Но несколько листов бумаги, обнаруженных вместе с пергаментом, опять же, совершенно точно имеют прямое отношение к Средневековой Франции! И всё это напрямую связано со скромным российским семейством Патрикеевых. Каша какая-то!», – помассировав виски, произнёс Стариков.

«Точно сказал, Паша, каша! И в этой каше, мы должны найти зерно истины!», – вздохнув, резюмировал Василий Иванович.

«Погодите, Виктория Петровна, сказала, что алмаз к ней попал от мужа. Тому он достался от отца и матери. Она что-то начала ещё говорить,

141

про дядю мужа. Я тогда решил, что она бредит, а теперь думаю, а что если это важно, и относится к нашему расследованию. Правда, договорить она не успела, ей стала плохо!», – взволнованно воскликнул Павел.

«Так, что же ты ждёшь, позвони в Хоспис. Узнай, можно ли с ней ещё

поговорить!», – хлопнув ладонями по столу, произнёс Немчинов.

Павел тотчас достал сотовый, и начал набирать номер Хосписа.

После короткого разговора, лицо его стало мрачнее тучи.

«Что случилось?», – с тревогой спросил Василий Иванович.

«Виктория Петровна только что скончалась!», – расстроено сказал Стариков.

«Да, ну, Царствие ей Небесное!», – перекрестившись, вздохнул Немчинов.

«Вот что, Паша, придётся тебе порыться в архивах, изучая историю семьи Патрикеевых!», – заявил он.

«И ещё! Пусть Марина возьмёт отпуск, и поможет тебе в этом деле. И, Паша, я прошу, не отпускай её от себя ни на шаг!», – глядя Старикову прямо

в глаза, произнёс Немчинов.

«Вы думаете, что теперь убийца будет охотиться и за ней?», – похолодев, спросил Стариков. Василий Иванович молча кивнул.

1159-61 года от Рождества Христова. Франция. Париж.

Жан был уже изрядно пьян, но это ему это не помогло, и он заказал у хозяина харчевни, завсегдатаем которой был, добродушного месье Ренье, ещё вина.

«По моему, тебе хватит, Жано! Шёл бы ты домой!», – покачав головой, произнёс месье Ренье.

«Я сам знаю свою меру, не тебе мне указывать! Принеси вина, и поскорее!», – хлопнув ладонью по столу, заплетающимся языком со злобой произнёс Жан, и тяжёлым мутным взглядом уставился на месье Ренье.

Тот, вздохнув, пожал плечами, и пошёл за очередным кувшином вина.

Вскоре вино было на столе у Жана, и он наполнил свой стакан. Выпил, не чувствуя вкуса. В голове у него зашумело ещё больше, но это не помогло отвлечься от тяжёлых и мрачных мыслей. Ему теперь уже ничего не поможет! Ничего! Он кожей ощущал холодное дыхание смерти.

Всё в его жизни пошло кувырком. Он всегда чувствовал, что отец недолюбливает его. Жан был толстым, неуклюжим, некрасивым, не слишком сообразительным, и ленивым, по мнению его отца. Его любила и баловала только матушка. К сожалению, она умерла, когда Жан был ещё совсем маленький.

Особенно охлаждение к себе отца Жан почувствовал, после того, как тот женился на этой шлюхе Элиабель. Жан в бессильной ярости сжал ладони в кулаки. Это она испортила ему жизнь, и свела отца в могилу! Она и этот паршивый приблудыш Патрик. Отец уделял слишком много внимания своей дражайшей жёнушке, и этому смазливому и сметливому мальчишке,

142

Патрику, не замечая, как Элиабель обхаживает приблудыша за спиной мужа. Родного сына же, он словно не замечал, и вечно был им недоволен.

У Жана была одна отдушина, игра в кости. Она заставляла его сердце замирать от риска, а кровь бурлить. И Жану это нравилось! Очень нравилось! Боже, каким он чувствовал себя счастливым, когда выигрывал! А как ластились к нему продажные девки, когда он был при деньгах, и уважали дружки, которые были, не прочь погулять за его счёт. А надо сказать, что это случалось не часто. И как Жан был зол на себя, когда проигрывал. Ему казалось, что ещё чуть– чуть удачи, и он выиграет кругленькую сумму. Получалось, как правило, наоборот. Сколько раз он давал себе обещание, что больше никогда не будет играть, и сколько раз он его нарушал! Игра тянула его к себе, словно магнит.

Воспоминания нахлынули на Жана. Тот день, который он так хотел забыть, но не мог, вдруг, снова, словно на яву, предстал перед ним. День, когда он убил этого приблудыша, Патрика.

А как было иначе? Он сам был виноват. Втёрся в доверие к отцу, крутил шашни с его женой, этой потаскухой Элиабель. Но самое главное, собирался рассказать отцу, что Жан взял большую сумму денег. Сам-то, наверное, тоже подворовывал во всю, но делал это хитро и умело, так, что отец не замечал.

А ему, Жану, нужны были эти деньги, очень нужны! Он проиграл серьёзным людям. Очень серьёзным! Они обещали его убить, и непременно выполнили бы своё обещание, если бы он не вернул долг.

Представив себе, как он лежит в канаве с перерезанным горлом, у Жана мороз пробрал по коже. Да, он всё сделал правильно! Никаких сожалений быть не может! Приблудыш это заслужил! Если бы он всё рассказал отцу, тогда бы было ещё хуже. Отец бы поверил ему, а Жана с его рассказами о проигрыше в кости даже слушать не стал. И уж тем более не стал бы слушать свидетельства сына, что его жёнушка спелась с Патриком. Он бы просто выгнал Жана из дома. А сейчас у него, хоть есть крыша над головой.

Он сам себя не помнил, когда ударил приблудыша тяжёлым бронзовым подсвечником. У него всё помутилось в голове. Когда же он немного пришёл в себя, и увидел лежащего на полу Патрика с пробитой головой, то понял, что от тела нужно во что бы ни стало избавиться. Ему не хотелось болтаться в петле на Гревской площади за убийство.

Сперва он спрятал тело в большой сундук у себя в комнате, прикрыв его сверху своей одеждой. Замыл следы крови на полу и на подсвечнике. Едва он с этим справился, как в его дверь постучали. Это была эта стерва Элиабель. Ему пришлось впустить её. У Жана от страха захолонула сердце.

«Опять напился!», – потянув носом, и, увидев, пустую бутылку из-под вина, недовольно произнесла она.

«Что плохого в том, если я выпил чуток доброго вина?», – угрюмо пробурчал Жан.

«Плохого ничего нет, если только ты ограничиваешься одним стаканом, и не напиваешься как свинья, в то время как твой отец совсем плох, и вот– вот

143

отдаст Богу душу!», – со злобой воскликнула Элиабель.

«Моему отцу стало хуже? Так я пойду к нему!», – стараясь привести свои мысли в порядок, воскликнул Жан, и, не совсем твёрдой походкой направился к двери.

« Да стой ты! Не хватало ещё тебя пьяного у его постели», – ухватив за шиворот, остановила его Элиабель.

«Да! Ему хуже! Он мучается от болей в груди, и жестокого кашля. Я дала ему настойку, которую принёс лекарь, и сейчас он спит. Я лягу в его комнате. От тебя сейчас толку мало. Лучше ляг, проспись! И не пей! Пусть умирающий отец увидит у своей постели доброго сына, а не пьяницу!», – нахмурив брови, произнесла она.

«Да, я у тебя хотела спросить, ты не знаешь, где Патрик? Я постучала в дверь его комнаты, а там никого!», – поинтересовалась мадам Элиабель, и глаза у неё забегали.