Текст книги "В плену чужой судьбы. Практика системных расстановок"

– Я знаю себе цену. Я убедилась, что хороша и неотразима. Я научилась соблазнять мужчин и получать все, что мне нужно. Я могу сейчас выгодно вложить свою жизнь в светские рауты, казино, бриллианты и все блага этого мира. Мне очень хорошо во всем этом, но я счастлива здесь. Вчера мы весь день провели с Аликом, гуляя босиком вдоль берега, целуясь, смеясь и мечтая. Я хочу семью, детей, простого человеческого счастья. Вот бегу к нему на встречу. От нее зависит, останусь ли я здесь или улечу к своему богатому жениху.

Лена недавно вышла замуж за своего босса-итальянца, но пока она живет в Одессе. Родители купили нам квартиру одну на двоих. Там еще не все обустроено, и мы чаще находимся в родительском доме. Что меня больше всего радует и утверждает в вере в силу расстановок, так это отношения между родителями. Они словно заново увидели друг друга и влюбились. Мама с такой нежностью ухаживала за отцом, когда он заболел. Папа (!) носит маме кофе в постель, осыпает цветами. Они с утра до вечера мурлычут друг другу ласковые слова. И даже не скрывая этого, с нетерпением ждут, когда мы наконец оставим их вдвоем.

Я смотрела вслед уходящей Лидочке, счастливо улыбаясь, чувствуя себя немного феей или сказочной волшебницей. Словно это я, а не Хеллингер, открыла метод расстановок, словно это я собственными руками, а не многие энергетические составляющие этой семейной системы, вышли на новый путь своего развития.

В уличной суете на меня, остолбеневшую среди тротуара, нечаянно налетел прохожий. Толчок сбил с меня корону тщеславия, она звякнула об асфальт и покатилась. Я нагнулась и быстро подхватила ее, вытерла золотую пыль и спрятала в сумочку. Коронами же не разбрасываются – пригодится!

Чужое в наследство

Прослеживая жизнь этой семьи и судьбоносные повороты других клиентов, попавших под удары триангуляции, подытожить все увиденное и услышанное можно следующим образом.

Триангуляция – это неосознанное попадание одного из членов семьи (чаще детей, а иногда внуков) в матрицу незавершенных партнерских отношений одного или двоих родителей, бабушек или дедушек.

• Незавершенные в прошлом отношения подразумевают не только брак. Это могла быть и романтическая привязанность, и сексуальная связь, и платоническая любовь, и школьная дружба, и детская влюбленность.

• Идентифицируясь с партнером, связь с которым оборвалась резко, болезненно, на полуслове, один из потомков (или больше одного) своей жизнью, поступками, поведением незримо продолжает существование этого человека в жизни одного из родителей.

• Ребенок может быть захвачен интимными переживаниями и сексуальным влечением к родителю противоположного пола, как четырехлетней сын женщины из книги «Мамочка, пожалуйста», который вел себя рядом с матерью в постели, как мужчина, вытесняя отца, целуя ее в губы, лаская грудь.

• Человек, идентифицированный с бывшим партнерам отца, матери, дедушки, бабушки, может повторять его черты характера, его паттерны поведения – как Лида, которая копировала поведение невесты ее отца, Антонины, – проживать его чувства и повторять его судьбу.

• Идентификация с партнером противоположного пола (как это ни парадоксально звучит) может привести к предрасположенности гомосексуализму (опыт такой расстановки у меня есть, но нет разрешения на его огласку), лесбиянству (как в случае с Леной), к развитию по мужскому типу, бесплодности или нежеланию иметь детей, как у чайлдфри (смотрите случаи, описанные в книге «Ошибки аиста»).

• В результате триангуляции ребенок в такой семье может унаследовать:

→ болезни, психические состояния и приступы депрессии другого человека;

→ особенности внешности, походки, манеры и жесты (например, синие глаза и небольшой рост Лиды в семье кареглазых атлетов или родинка у дочери афганца);

→ судьбу бывшего партнера мамы или папы плюс судьбу своего несчастливого родителя. Лена и Лида – сестры. Так, Лена жила в любовном треугольнике, как некогда Евгений. Она вступила в связь с женатым мужчиной, как в молодости ее мать, и, как мать, резко оборвала связь. От Лиды жених сразу ушел к другой женщине без прощания и объяснений. И обе сестры устраняются от объяснений, ощущая обреченность ситуации;

→ сценарий чужой семьи, о существовании которой человек либо не знает, либо догадывается только по некоторым намекам. Так, Алена, ее брат и тетя из главы «Без вины виноватая» неожиданным образом попадают на Украину, в то время как вся их большая семья продолжает обитать в России. И все они брошены и несчастны, как военная жена деда Степана и их двое детей, с которыми он обошелся несправедливо.

Бывают и случаи повторения выбора профессии, вида деятельности, хобби, страны, социального статуса. Например, Лена сейчас работает за границей (в Италии) так же, как и Евгений, эмигрировавший в Америку. Хоть это более позитивные вещи, в любом случае проживать аспекты чужой судьбы означает терять себя. Ибо у таких людей всегда присутствует неудовлетворенность, словно они находятся не на своем месте, как говорится, не в своей тарелке. Часто их преследует ощущение, что в своей семье они чужие, не родные, а приемные дети, что их взяли на воспитание из детдома. Так или иначе захваченные динамикой триангуляции, отравленные чужими переживаниями, чувствами и желаниями, такие люди не свободны. Не свободны для своей жизни, собственного счастья и выполнения своего предназначения на Земле.

Низкий поклон Б. Хеллингеру, распознавшему это движение души и его последствия, открывшему мировому сообществу расстановщиков и их клиентам пути решения, подарив ключи к исцелению от одного из самых коварных и непредсказуемых видов системных переплетений – триангуляции. Я не знаю другого метода освобождения человека от пут идентификации с предыдущим партнером одного из родителей, кроме семейной системной расстановки.

Но, зная о последствиях незаконченных партнерских отношений, о возможности такой западни для своих будущих детей, мы обязаны принять меры. Каждый из нас ныне живущих (мужчин и женщин) в целях профилактики и во имя гармонизации отношений с партнерами и мира на планете Земля просто обязан любым из существующих способов: молитвы, визуализации, расстановки, реальное общение, откровенный разговор, искреннее раскаяние, – поставить все точки над «i» в прерванных отношениях. Мысленно, письменно или устно завершить этот гештальт, перехватить этот томагавк, в угаре обиды, возмущения или отчаяния брошенный в бездну времени и пространства и сейчас с необратимой силой несущийся на нашу семью, на самых невинных, младших, чистых, искренних и открытых – наших детей и внуков.

Погребенная заживо

Иногда люди, которых ты встречаешь впервые, кажутся тебе родными и знакомыми. Иногда, наоборот, ты чувствуешь в них нечто отталкивающее, чуждое тебе, неприемлемое. Ангелина относилась к последним. Ее можно было даже назвать привлекательной. Большие, красивые зеленоватые, цвета заросшего пруда, глаза, точеный носик, правильные черты лица. Но взгляд этих глаз обдавал тебя жесткой прохладой, а плотно сжатые тонкие губы, казалось, сдерживали какую-то зловещую тайну.

Из моей памяти постоянно ускользало ее имя, хотелось называть ее как-то иначе, только не Ангелиной… А это (по моему продолжительному опыту расстановочной работы и интуиции) значило, что человек проживает чужую судьбу. Такое заключение я сделала для себя, и оно оказалось рабочим. Не берусь утверждать, что это является правилом для всех.

Придя на клиентскую группу по расстановкам, на первом же тренинге Ангелина заявила, что она и так все видит насквозь, так как обладает необычным даром яснознания. При вхождении в роль (не важно какую: абортированного ребенка, страны или оставленной женщины) она начинала делать одинаковые взмахи руками – как шаман на чистилище. Вначале это вызывало у меня недоверие, и я часто ее перепроверяла. Но кроме этих экзальтированных телодвижений, ничего не вызывало сомнений. Энергию как заместитель она передавала в точности.

Когда я смотрела на Лину, мне вспомнился мой первый семинар в Москве у Михаила Бурняшева. Еще до начала работы, после небольшого вступления он сказал присутствующим, тесно набившимся в здании библиотеки: «Я знаю, что среди вас есть люди неординарно одаренные, обладающие сверхспособностями, инициированные в Рейки и владеющие другими практиками. Но здесь у нас проходят семейные расстановки, и просьба: на время их проведения от проявлений своих супервозможностей воздержаться».

Видимо, такие случаи в практике Михаила уже имели место. Тем не менее в разгар расстановки одна женщина из круга вскочила на ноги и начала размахивать свободными рукавами платья, словно хотела, чтобы от взмаха одной руки появилось озеро, а от взмаха другой – по озеру поплыли лебеди. Шучу, конечно. Но думаю, что Бурняшеву тогда было не до шуток, хотя работу он завершил достойно, игнорируя происходящее.

Походив какое-то время на расстановки, Ангелина записалась в очередь на проведение своей индивидуальной расстановки. Учитывая ее заявление о своих сверхспособностях, я была удивлена. Но понимала, что и сама себе не всегда могу помочь. Чужую беду руками разведу. А свою?

В назначенный срок Ангелина на расстановку не пришла и даже не перезвонила, чтобы о своем отсутствии предупредить. Я испытывала амбивалентное чувство злости и облегчения. Через полгода Ангелина вновь появилась в группе и как ни в чем не бывало снова заговорила о своей расстановке. Внутри меня что-то или кто-то закричал: «Нет!» Я напомнила Лине о ее прошлом «прогуле». Она сникла, затрепетала и приглушенным шепотом, глядя исподлобья, сказала: «Я сильно испугалась». В ее зеленом взгляде полыхнули страх… и злость. Я понимала, что мое предвзятое отношение к этой женщине не дает мне права делать ей расстановку. Я попробовала ее перенаправить к своему коллеге-расстановщику с таким же многолетним опытом работы, как и у меня. Лина обещала подумать… Но в день расстановки пришла, что-то возбужденно-весело мне рассказывала, предлагала помыть и без того чистые полы. В итоге призналась, что у нее нет денег на расстановку, и она хочет мне их отдать позднее, как только они у нее появятся.

Я прислушалась к себе. На душе было неприятно, словно я прикоснулась к чему-то скользкому. Для меня не проблема сделать человеку скидку или отсрочить платеж, или сделать благотворительную расстановку. Все мы люди, все попадаем в непредвиденные ситуации. Для меня важно поступать по-человечески всегда.

Но здесь был не тот случай. Меня не предупредили об отсутствии денег заранее, не попросили о скидке или отсрочке. Меня поставили перед фактом, мягко и изворотливо манипулируя. Я не постеснялась сказать о своих переживаниях Лине, завершив наш разговор словами: «Ты уже отсрочила расстановку на полгода. Если твоя проблема терпела столько времени, значит, она потерпит и до тех пор, пока у тебя появятся деньги. Делать тебе сейчас расстановку – значит делать ее ценой собственной энергии. А я этого не хочу и не буду так поступать». Ангелина еще немного поюлила и смирилась, записавшись на следующую свободную дату.

Главным запросом Ангелины был поиск причины краха финансового благополучия ее семьи, который обрушился на супругов несколько лет назад. Любые потуги выбраться из петли банковских кредитов только затягивают ее, сталкивая семью в пропасть нищеты.

После некоторых вопросов и уточнений история Лины выглядела следующим образом. Со своим мужем они повстречались в начале девяностых и поженились по сильной и страстной любви. Начали свой бизнес, который своими масштабами и успешностью вывел их в разряд самых богатых людей города. Многочисленные швейные цеха по всей области и рынок сбыта на Украине, в России и Польше были их общим делом. Держались они на предпринимательской волне благодаря целеустремленности мужа и гибкой изворотливости жены. Ангелина при всей включенности в общее дело, в вопросы вложения денег в дома, машины, квартиры родила двоих сыновей и дочку.

Может быть, из-за такой тотальной нагрузки она пропустила момент, когда муж пристрастился к казино и начал выпивать. В какой-то момент он совсем потерял голову и проиграл сумму денег, превышающую все их состояние. Безумно любя мужа и обвиняя всех вокруг, кроме него, Ангелина сделала все возможное, чтобы долги мужа отдать, продав или перезаложив всю недвижимость. Она спасала честь мужа под его честное слово прекратить играть и пить. Слово он держал, но недолго. За это короткое время семейный бизнес и достаток вновь возродились как птица феникс из пепла. Ангелина закончила Юридическую академию, работала в Хозяйственном суде. И тут как гром среди ясного неба снова обрушилась беда: муж сорвался, напился и опять проиграл все состояние семьи под ноль. Используя свои связи, Ангелина загасила скандал, набрала кредитов под поручительство мужа, а его отправила на лечение от зависимости. Мужа закодировали, жизнь снова вошла в свою колею. Взяли в кредит большую красивую квартиру, начали по-новому строить жизнь.

Сорвавшись в очередной раз, муж сбежал. Бандиты пришли к Ангелине, угрожая жизнью детей. Женщина, как загнанный зверь, металась повсюду в поисках немыслимой суммы денег.

Квартиру пришлось отдать банку и с детьми переехать к маме в однокомнатную квартиру. С тех пор она живет под непосильным прессом астрономических кредитов. Муж после бесчисленных кодирований от алкоголизма сорвал печень и поджелудочную и лежит беспомощным инвалидом на попечении дочери от первого брака. Ангелина, сказав, что видеть его не может здесь, неожиданно расплакалась мучительными горькими-прегорькими слезами:

– Почему, почему так со мной происходит? Я в отчаянии…

В то время пока я слушала Лину и настраивалась на ее волну, в голове моей всплывал год – 1998 и слова – «обман», «неправда». Я задала ей об этом вопрос:

– Ангелина, что случилось в 1998 году? Возможно, с кем-то твой муж поступил несправедливо?

Глаза женщины заметались под ресницами, как у провинившегося ребенка. Но она, подумав длительное время, ответила чуть слышно:

– Нет, ничего не произошло… Разве что с поставщиками за ткани не рассчитались… Но в каком году, я не вспомню.

– Как я понимаю, он был до тебя женат, ведь у него дочь? Когда он разошелся с женой?

Вопрос явно был для Лины неудобным. Она опустила голову и беспокойно ерзала на стуле. Но ответ прозвучал на удивление бесстрастно.

– Да, он был женат до меня. Они разошлись давно.

У меня возникло ощущение, что Ангелина что-то недоговаривает, будто прячет за пазухой ключ от двери, за которой разгадка всех несчастий ее семьи. Я сказала ей об этом:

– Ангелина, я не могу тебе помочь. Я чувствую, что ты говоришь не всю правду.

Женщина сдалась и бросила на меня беспомощный взгляд, но в болотной зелени ее глаз полыхали злость и досада.

– На что ты сейчас злишься? – пыталась я достучаться до внутренней сути клиентки.

– Я не злюсь. Я просто не могу ничего вспомнить. Но я прошу вас сделать расстановку. Я сама хочу все понять, найти причину наших бед.

Я поняла, что больше Ангелина ничего не скажет и что придется работать вслепую, но поле уже открылось, и я отдалась его энергии.

РАССТАНОВКА

Я попросила Ангелину выбрать заместителей себя, мужа и причины происходящего краха в их семье. Через минуту-другую заместители уже были во власти энергии этой семейной системы. Заместительница Ангелины смотрела в пол левее себя, ничего и никого не видя вокруг. Заместитель мужа смотрел на нее с болью и упреком в глазах. Заместительница причины ходила вокруг застывшей – каждый в своем горе – пары, не останавливаясь и поглядывая на место, куда смотрела женщина.

– О ком ты горюешь, кто может там лежать? – спросила я клиентку.

– Может быть, абортированные дети, – словно сквозь дрему ответила она.

– Ты можешь ввести их в расстановку.

Она отрицательно покачала головой:

– У нас не хватает заместителей.

Я оглянулась вокруг – нас было около тридцати человек – и внутренне ахнула.

– Тогда введи в роль самого значимого из абортированных детей. Ты знаешь кого.

– Да, это мой первый аборт после рождения первенца. Муж очень хотел, чтобы я рожала, а мне было страшно не справиться сразу с двумя маленькими. Я делала аборт на позднем сроке.

Она не плакала. Глаза ее горели, словно в лихорадке. Когда заместителя ребенка, свернувшегося в дрожащий комочек, положили на место, куда смотрела заместитель Лины, муж согнулся вдвое словно от удара в живот. Он не отводил взгляда от ребенка, хотел лечь рядом. Опускаясь перед ним на колени, он посмотрел в глаза жене и голосом затравленного зверя проронил:

– Ты меня сломала.

Заместительница Лины с легкой печалью взглянула на ребенка, удивленно – на мужа и… продолжала смотреть в пол рядом с малышом.

– На кого из мертвых ты смотришь? Кто еще умер? Явно твоя душа плачет не об этом мальчике, – я вопросительно смотрела на Ангелину.

Она беззвучно открывала и закрывала рот. Ангелину опередила заместительница причины.

– Бабушка, здесь лежит бабушка. Боже, какая страшная смерть! – женщина закрыла рот двумя руками, из ее глаз хлынули слезы.

Ангелина тоже, как дитя, втиснулась в угол кресла и, дрожа всем телом, заплакала.

– Ты знаешь, о какой бабушке идет речь?

* * *

Оглядываясь, словно боясь, что кто-то может ее слышать, Лина сквозь слезы начала говорить:

– Это мамина мама. Она заболела и долго лежала в деревенской больнице в коме. Потом врачи сказали: «Забирайте ее домой, она умерла». Мама говорила врачам, что этого не может быть, потому что тело ее матери оставалось мягким и не было холодным и закостеневшим, как у умерших. Но врач поднес зеркало к носу бабушки и показал маме: «Видишь, не запотело. Не дышит – значит умерла». Бабушку отпевали в церкви. Когда я наклонилась над ней, чтобы проститься, поцеловав в лоб, произошло что-то страшное. Земля из-под ног начала ускользать, голова кружилась. Я на мгновение потеряла сознание. Последнее воспоминание: луч света выходит из-под купола церкви, пронизывает, словно прошивает, наши с бабушкой тела и уходит через купол обратно. Больше ничего не помню. Мама до сих пор часто повторяет: «Мы похоронили бабушку живой».

В каком году умерла бабушка, Лина не вспомнила.

– Твоя бабушка обладала какими-то способностями? Она лечила людей?

– Да, и не только лечила.

– Ты хочешь сказать, что она делала что-то людям во вред?

– Да.

– И говоря ранее о своих способностях ясновидения, ты имела в виду то, что этот дар тебе передала бабушка?

– Да, но я не хочу, не хочу, не хочу этих способностей! – она умоляюще вскрикивала, срывалась на визг.

* * *

Я повернулась к присутствующим и спросила, хватит ли у кого-то смелости побыть в роли бабушки. «Если никто не согласится, я вправе на этом прервать расстановку», – думала я. Но одна из участниц подняла руку и, не колеблясь, вошла в круг. Как только она настроилась на роль, в помещении изменилась энергия. Воздух начал дрожать, словно рядом проходила высоковольтная линия. Внутри меня, казалось, завибрировали все органы. Похоже, это же происходило и с заместителями. Участники начали кто отходить, кто отползать к периферии пространства. Только заместительница Ангелины, словно в столбняке, не шевелилась и с ужасом смотрела на бабушку. Сама Ангелина сжалась в кресле, на котором сидела и, дрожа как в лихорадке, со страхом смотрела на бабушку широко открытыми глазами.

Я подошла к ней и положила руку на плечо. Она буквально вцепилась в меня обеими руками, словно это был спасательный круг. Судорожно хватая воздух, она прошептала:

– Мне страшно! Я ее боюсь!

Я почти до боли сжала ее плечо, чем переключила на миг внимание женщины с бабушки на себя.

– Ангелина, мы подошли к чему-то важному. Не исключено, что именно трагическая ситуация с твоей бабушкой и твоя с ней тесная связь навлекли на твою семью столько бед. Я не могу рисковать людьми и на этом предлагаю завершить расстановку.

Ангелина отрицательно замотала головой, в глазах ее сквозь слезы пробивались отчаяние и мольба.

– Не оставляйте так! Я этого вынести не могу!

– Чего «этого»?

– Ее давления на меня. Я делаю вещи, которые меня пугают и приносят несчастье всем вокруг.

Слезы крупными каплями лились из ее глаз, но в выражении лица по-прежнему мелькала злобная жестокость.

Мне было не по себе, под ложечкой пульсировал холодок страха. Это меня взорвало и придало сил. Никто не имеет права низвергать меня, как и Ангелину, и любого другого человека до уровня трясущегося животного. Я расправила плечи. Воинствующий дух борьбы с вопиющей несправедливостью дал мне силы и инициировал на дальнейшие шаги.

Я попросила всех оставить круг и сказала остаться только заместительнице бабушки. В расстановку я попросила войти Ангелину, освободив от ее роли дрожащую заместительницу. Ангелина, взглянув в глаза бабушки, стала в ужасе пятиться. Я была строга до жестокости.

– Ангелина, это твой груз. Никто другой не сможет сделать это за тебя. Выбирай: либо ты отступаешь, и все остается как есть, либо стоишь до конца.

Ангелина, до которой с трудом доходил смысл сказанного, так как на нее воздействовал зловеще-ехидный взгляд бабушки, побелевшими губами едва слышно произнесла:

– Я остаюсь.

Из губ бабушки сорвался смешок:

– Иди ко мне, моя детка. Я тебя обниму, – ласковым вкрадчивым тоном пропела она.

Выставив руки вперед, она шевелила растопыренными пальцами. Ангелина, словно под гипнозом, шагнула ей навстречу. Их тянуло друг к другу с неимоверной силой, но я понимала, что допускать соединения нельзя. Мне нужны были еще два заместителя, и я спросила, готов ли кто-нибудь из присутствующих мне помочь. Поднялись три руки. Я сказала Ангелине:

– Возможно, тогда, во время похорон в церкви, часть души бабушки, которая не умерла, а была в коме, переселилась в тебя, а ты от страха и содрогания оставила часть своей души с бабушкой. Я не знаю, как это происходит. Но здесь, в этом поле, я уверена, было именно так.

Одну из женщин, вызвавшихся помочь, я поставила рядом с бабушкой на роль потерянной части души Ангелины. А вторую – часть души бабушки, вселившуюся во внучку, поставила рядом с похитительницей. Движение внучки и бабушки навстречу друг другу приостановилось. Часть души внучки заместительница бабушки сразу взяла за руку и, расправив плечи, произнесла:

– Это меня поддерживает. Я словно стала выше ростом.

Но когда я подошла к ней, положила руку на плечо и показала на ее часть души, она отпустила руку, которую держала, и издала крик, похожий на стон и вой одновременно. Ее часть души обреченно рыдала.

– Готова ли ты отпустить бабушкину часть души? – спросила я Ангелину.

– Да, – поспешно ответила женщина.

Лицо ее было напряжено, глаза блестели, как у человека в горячке или с высоким давлением.

– Вместе с ней ты можешь потерять все возможности, способности, которыми ты и бабушка пользовались до сих пор.

– Обладание ими не принесло мне счастья. Наоборот, я потеряла семью, мужа, деньги, разрушила свою и чужую любовь. Слишком большая цена. Я не хочу, я отказываюсь от них.

– Вначале поблагодари эту чужую часть души за опыт, надежды и уроки. Ведь ты никогда не узнаешь, что было бы лучше для тебя.

Ангелина через силу посмотрела на заместительницу, стоящую рядом, но, встретившись с ней взглядом, расплакалась горькими слезами.

– Мне так жалко бабушку, у нее такая жуткая смерть, – Ангелина обняла ее, потом отошла и поклонилась. – Я отпускаю тебя с любовью и прошу тебя занять свое первоначальное место.

Женщина продолжала плакать и стояла как потерянная. Но после поклона заместительница души Ангелины отошла от бабушки и сделала шаг ей навстречу. Ангелина затрепетала от предвкушения чего-то хорошего, но сильный страх перед бабушкой парализовал ее тело.

– Никто не имеет права пользоваться твоей душой. Ты вправе сохранить свою целостность, – подошла я к Ангелине и мягко приобняла ее за плечи.

Ангелина, казалось, меня не слышала. Она дрожала и, как загипнотизированная, смотрела в глаза бабушки. Взгляд бабушки стал мягче, после того как к ней подошла и стала рядом ее часть души. Она еще не приняла ее, смотрела боковым зрением, но уже и не отвергала. Я спросила у бабушки, готова ли она благословить внучку на воссоединение со своей частью души.

Это был ее выбор, и ей самой нужно сейчас решиться. Я отпустила ее душу.

Ангелина не двигалась. Расстановка зависла, и я, едва выдерживая ее жесткие энергии, устала, еле стояла на ногах. В голове не было ни одной мысли. И вдруг из этого немыслия, из пустоты появилось слово «Творец». Я отошла к стене, закрыла глаза, вошла в состояние тета-хилинга, обратилась к Творцу, завершая свой внутренний зов словами: «Пусть эта ситуация разрешится прямо сейчас наилучшим и наивысшим образом! Научи, что мне делать!»

После этого я уже действовала не головой и логикой, а доверяла внутренним импульсам. Никому ничего не говоря, я ввела в расстановку Творца и внутренним зовом о помощи выдохнула: «Помоги! Только Ты знаешь, как».

Заместитель Творца – красивая женщина в возрасте – войдя в назначенную роль, стала словно выше ростом, помолодела. Под властью ее спокойного, строгого, доброжелательного взгляда в поле начало что-то незримо меняться. Сглаживались острые углы тягостных энергий. Я почувствовала внутреннее умиротворение до слез в горле. Я видела все и всех, словно сквозь туман. Было ощущение, что мы перенеслись в другую реальность.

Бабушка развернулась в сторону своей части души, которая сиротливо стояла рядом, опустив голову, и они взялись за руки. Творец требовательно протянул к ним руки, и обе женщины, оказавшись во власти этого зовущего движения, обнявшись, пошли в его объятия.

Ангелина, словно лежащая в гробу Спящая красавица, которую поцеловал принц, очнулась и широко открыла глаза. Она удивленно посмотрела на заместительницу части своей души, засмеялась детским смехом и пошла ей навстречу. В шаге от нее она снова встала как вкопанная и вопросительно посмотрела в сторону бабушки. Все три заместительницы: бабушки, части ее души и Творца синхронно молча кивнули. И Ангелина, обняв свою потерянную часть души, застыла в тихом восторге.

Домой я возвращалась в двенадцатом часу ночи. Улицы были пусты, не было ни души. И вдруг услышала за собой шаги.

Я оглянулась. Никого. Снова пошла, и снова раздались шаги. Я оглянулась еще раз. Сзади меня никого не было. Но я кожей ощутила чье-то присутствие. В моей памяти яркой вспышкой мелькнула история, которую расскажу позже. Внутри все похолодело. Я ускорила шаг и начала страстно молиться о заблудших и потревоженных душах, умоляя Бога найти им приют и покой. Еще квартал я ощущала «погоню». На подходе к моему дому порывом ветра из-под ног подкинуло в воздух целлофановый кулек, что заставило меня вздрогнуть всем телом от мистического ужаса. После этого все стихло. Ветра не стало, словно и не было. Больше не слышны шаги. Я поняла, что осталась одна среди опустевшего города.

Не переставая читать молитву, я приняла дома ванну с солью, глотнула святой воды и, прося защиты у всех святых, пошла спать. Больше меня уже ничто не беспокоило, было ощущение, что теперь все потревоженные души обрели покой.

Ангелине я посоветовала поговорить со священником и, если это ничему не противоречит, заказать молебен за упокой души своей бабушки. Для себя заказать молебен за здравие.

Осиновый кол

А история, которая всплыла в моей памяти на опустевших улицах города, вот какая. Я вспомнила давний рассказ моей клиентки. У нее было дивное для уральской глубинки имя – Сабина. В Одессу она приезжала к дочери, которая занималась скупкой золота. Аня очень любила мать и по приезду водила ее, как малое дитя, к врачам, косметологам, психологам, в число которых попала и я. Сабина давно была на пенсии и жила с мужичком в Екатеринбурге, ласково называла его «мой сожитель». Была отличной хозяйкой, до умопомрачения любила внука – пятнадцатилетнего Гришу, и обладала здоровым чувством юмора, щедро сдабривая смехом любое свое повествование.

В один из приездов ей было не до смеха. Она находилась в смятении. Сабине очень хотелось поделиться со мной чем-то, но даже сама мысль рассказать кому-либо об «этом» приводила ее в трепет. Наконец, пугливо оглядываясь, словно нас могли услышать, она начала свой рассказ:

– Я могу рассказать это только вам, Надя. Все остальные сочтут меня сумасшедшей. Мне и самой кажется, что такого не может быть… Просто не может быть и все! Мы прожили с мужем много лет. Женились по юношеской любви. Родили дочь. Были по-своему счастливы. В нашем доме всегда пахло пирогами, было много гостей, звучала музыка и песни. Алеша играл на гитаре, я любила петь и танцевать. Но, как это часто бывает во многих уголках России, муж начал пить. Я, занятая работой, ребенком, активной общественной деятельностью, и не заметила, как он превратился в горького пьяницу. За стакан водки был готов продать и совесть, и жену, и ребенка.

Это какое-то проклятие нашей страны. Всего вдосталь – живи, твори, радуйся, а мужики спиваются и мрут, словно во время чумы. Я поздно спохватилась спасать, лечить, уговаривать мужа – тоже виновата. От бессилия развернулась и ушла с дочкой от него. Уехала к сестре в город, устроила свою жизнь, о бывшем не вспоминала, словно его и не было в моей жизни. Год назад соседи дозвонились дочке в Одессу. Сказали, что отец умер и некому его хоронить. Аня вылетела на родину. Узнала, что отец отравился водкой-паленкой. Так и просидел больше недели за столом, мертвой хваткой зажав стакан в окостеневшей руке. Соседи догадались о его смерти по запаху из нашего деревянного домика. Дочь его похоронила. Меня на похоронах не было – болела.

Через год я поехала на родину, чтобы оформить документы на наследство. Зашла в универмаг за подарками родне. Приподняла голову, чтобы подняться на второй этаж, а там стоит… Алексей. Я от страха зажмурилась, постояла немного, но, открыв глаза, снова увидела его. Он стоял, осклабившись, и буравил меня колючим взглядом. Выглядел он моложе своих лет, худой, в костюме размера на два больше. Алексей начал идти мне навстречу. Я вскрикнула и потеряла сознание.

Меня окружил народ. Кто-то тянул вату с нашатырем. Я открыла глаза и поверх наклоненных голов снова увидела его лицо и холодный взгляд. Где взялись силы? Я вскочила на ноги и вырвалась из круга. Без оглядки добежала до отходящего автобуса и вернулась к себе домой, побоявшись ехать в поселок. Когда я поднималась по лестнице, за мной раздались шаги. Я оглянулась – никого не было. Я пошла дальше, и снова сзади послышались тяжелые мужские шаги. Не помня себя, я рванула вверх по лестнице, добежала до нашей квартиры на третьем этаже. Мой сожитель уехал в санаторий. Мы должны были ехать вместе, но в последний момент я решила уладить дела. О, как же я пожалела об этом! Я включила свет в коридоре. Лампочки одна за другой с треском начали лопаться, словно по ним стреляли из рогатки. Я на подкашивающихся ногах подошла и включила телевизор. Схватила телефон, набрала номер подруги и услышала мужской утробный голос: «Положи трубку». Я выпустила ее из рук. Телевизор не работал, словно сбили антенну. В свете этой ряби я нашла в ящике шкафа свечи и пошла на кухню искать спички. В это время за моей спиной что-то грохнуло. Это упал на пол ящик, потом задвигался провод телевизора. Я металась, обезумев, по квартире, хотела вырваться на лестницу в парадную и звать на помощь соседей, но споткнулась и упала, словно мне подставили ножку. Когда очнулась, ощутила у себя зажатые в руке спички. Чиркнув спичкой, зажгла свечу, которая валялась рядом. По комнате заплясали зловещие тени. Я обхватила голову руками и, не сходя с места, до рассвета читала вслух молитвы «Отче наш» и «Символ Веры». Утром помчалась через весь город к известной провидице. Она сказала: «Нужно поехать на кладбище и вбить в могилу осиновый кол или сделать такой же крест». Мы поехали с Аней и сделали так, как советовали. Теперь душа его успокоилась и нас больше не тревожит.