Текст книги "Позолоченный ключик"

В этом месте Лола издала странный звук – не то покаянный всхлип, не то сконфуженный хрюк. Лёня тут же бросил на нее быстрый взгляд. То, что он увидел, ему не понравилось. Лола, опустив плечи, царапала пальцем столешницу и упорно смотрела в сторону.

– Лолка, – угрожающе начал Маркиз, – если ты хочешь мне что-то сказать, то сейчас – самое время.

– Ну-у-у… – начала Лола, все так же не поворачиваясь, – понимаешь…

– Не тяни кота за хвост! – рявкнул Лёня.

Аскольд на подоконнике повернул голову и зашипел – только попробуйте, мало вам не покажется…

– Тот телефон, который я забрала у Алисы в кафе… – Голос у Лолы стал тихим и шелестел, как сухие листья. – Там, понимаешь…

– Не понимаю, – холодно заметил Лёня, – но постараюсь понять, если ты объяснишь внятно.

– В общем, там, в записной книжке, ну, где контакты…

– Угу… – Лёнины глаза угрожающе блеснули, и Лола поняла, что дальше тянуть невозможно, не то он ее побьет, – в общем, там был телефон этого Веника.

– Где?! – заорал Лёня. – Ты можешь объяснить толком, а не мекать, как потерявшаяся коза?!

Лола хотела обидеться на козу, но поняла, что сейчас не время. Она сорвалась с места и мигом нашла тот самый злополучный Алискин мобильник.

– Вот! – Она указала на список контактов. – Номер-то Веничкин!

Лёня тупо пялился на телефон, так что Лола подумала, что если она – коза, то ее компаньон в данный момент очень смахивает на барана.

– Это значит, что Алиска вокруг него еще раньше крутилась, – нарушила Лола недоброе молчание. – Хотела, надо полагать, книжку найти. Ключ без книжки ничего не значит, как и книжка без ключа.

– И ты знала и молчала? – обманчиво спокойным голосом спросил Маркиз. – Вот как ты мне помогаешь!

– Лёнечка, – тут же заныла Лола, – ну забыла я…

– Врешь! Ты нарочно!

– Ну, я думала, что ты будешь ругаться… Так и оказалось… – Лола опустила голову, и на столешницу закапали слезы.

И хоть Маркиз прекрасно знал, что его боевая подруга отлично умеет плакать по заказу, все равно ему стало ее жалко.

– Это все? Ты больше ничего не утаиваешь?

Лола замотала головой.

– Смотри мне в глаза! – прогремел Лёня.

Лола вылупила предельно честные глаза и прижала руки к груди.

– Ладно, живи пока, – бросил он, уходя.

– Куда ты? – вскинулась Лола.

– По делу, – ответил Маркиз из-за двери. – Кто-то же должен работать.

И оставив за собой последнее слово, вышел на лестницу.

Оставшись на кухне вдвоем с котом, Лола удовлетворенно улыбнулась. Ленька разорался тут и так и не успел спросить, как же у нее дела с этим козлом Вениамином. А дела-то, судя по всему, плохи. Потому что он отменил встречу и не звонит, чтобы назначить новую. И когда Лола позвонила сама, он просто сбросил звонок.

– Точно, меня продинамили, – сказала Лола коту.

Тот муркнул что-то приветливое – не может быть, мол, чтобы такую женщину, как ты, бросил этот придурок. Лола подошла к окну и почесала кота за ухом, тот был так мил, что даже разрешил поцеловать себя в нос. За этим занятием их и застал проспавшийся Пу И и тут же ревниво разлаялся.

Лёня припарковал машину неподалеку от заведения с неброской вывеской «Черное и белое». Спустившись по лесенке, он оказался в длинном полутемном помещении со сводчатыми потолками. Здесь располагался популярный новый ресторан, в оформлении которого присутствовали только два цвета, упомянутые в его названии.

Черные столы, застеленные белоснежными скатертями, черно-белая барная стойка, по стенам развешаны старинные черно-белые фотографии негров в национальных костюмах и шкуры зебр (скорее всего, не настоящие). Но главной фишкой этого ресторана были, конечно, официантки. Половина из них – платиновые блондинки в маленьких черных платьях с белыми передничками, половина – черные как ночь негритянки в таких же маленьких белых платьях.

В меню преобладали африканские блюда, и некоторые из них были отменно приготовлены. Но Лёня Маркиз приходил сюда не ради экзотической кухни и необычного интерьера. Даже не ради очаровательных официанток.

Он посещал этот подвал задолго до того, как здесь обосновался модный ресторан. Несколько лет назад это помещение занимала популярная бильярдная «Касабланка», куда Лёня приходил поиграть в бильярд, а в большей степени – поговорить с одним из здешних завсегдатаев, старичком весьма благообразного вида. Звали его Иван Игнатьевич, и по внешнему виду его вполне можно было принять за престарелого профессора, дирижера или даже академика. На самом же деле он был знаменитым в прошлом вором-домушником.

В городе и даже за его пределами о нем рассказывали настоящие легенды. Например, именно он выдрессировал сиамского кота, приучив его находить в квартире валюту. Обучил он его очень просто – наносил на доллары одну-две капли валерьянки. Привыкнув находить помеченную валерьянкой валюту, кот-домушник стал находить также другую валюту и вообще любые деньги, и за пять минут обнаруживал спрятанную в квартире заначку.

Несмотря на высокую квалификацию и блестящий послужной список, к тому времени, когда возраст и состояние здоровья вынудили Ивана Игнатьевича удалиться от дел, он с сожалением понял, что не скопил достаточно средств для поддержания привычного, достаточно комфортного образа жизни. Должно быть, сказались его дорогостоящие привычки, а также экономические трудности, обрушившиеся на страну в начале девяностых годов. Пенсии же при его трудной и нервной работе не полагалось, поэтому Иван Игнатьевич подрабатывал частными консультациями.

Летом он целыми днями просиживал в знаменитом «Катькином садике», рядом с памятником императрице Екатерине, играя в шахматы с такими же благообразными старичками, а с наступлением холодов перебирался в «Касабланку». Здесь его всегда могли найти люди, которым по какой-либо причине могли понадобиться его обширные профессиональные познания.

Года три назад «Касабланка» закрылась, на ее месте открылся итальянский ресторан, потом индийское кафе, потом еще какое-то заведение и, наконец, ресторан «Черное и белое».

Менялись вывески, менялось меню, менялись хозяева, и только Иван Игнатьевич оставался на прежнем месте, за одним из дальних столиков. Владельцы заведений смотрели на него благосклонно: старый домушник был местной достопримечательностью, придававшей заведению дополнительный колорит и популярность. Кроме того, к Ивану Игнатьевичу постоянно приходили гости, люди, как правило, небедные, и они непременно что-нибудь заказывали.

Вот и сейчас Лёня нашел старика на привычном месте.

– Здравствуйте, Иван Игнатьевич! – проговорил он, подсаживаясь за столик. – Как поживаете? Как ваше драгоценное здоровье?

– Здравствуй, голубь, – ответил старик. – На здоровье не жалуюсь. Вот на скуку… Никаких событий в моей жизни, никаких впечатлений! Единственная радость – с хорошим человеком в шахматишки перекинуться. Кстати, ты мне прошлый раз проиграл – так не хочешь ли отыграться? Развлеки старика!

– Почему бы и нет? Давайте сыграем партию…

Иван Игнатьевич поставил на стол доску, расставил фигуры и махнул рукой. Тут же рядом с их столиком появилась черненькая девушка в коротком белом платье.

– Принеси-ка нам, голубка, две чашечки кофе… Ну, ты же знаешь, по моему рецепту – крепкого, горячего и непременно с коньячком. А ты, голубь, можешь еды какой-нибудь заказать – вам, молодым, всегда есть хочется!

– Ну, отчего же нет… – Лёня заглянул в меню. – Вот это, к примеру, что такое – «Восход над саванной»?

– Это замечательный десерт, изобретение нашего шеф-повара, – заворковала официантка. – Нежный сливочный сыр из буйволиного молока с джемом из фейхоа и маракуйи…

– Пусть будет «Восход над саванной»! – согласился Маркиз.

Официантка приняла заказ и безмолвно удалилась.

Иван Игнатьевич сделал первый ход и взглянул на Маркиза.

– Ну, выкладывай, голубь сизокрылый, зачем пожаловал. Ведь не за тем же, чтобы со стариком фигурами постучать…

Лёня сделал ответный ход и проговорил:

– Конечно, сыграть с вами приятно, но вы правы – мне, как всегда, нужна ваша консультация. Вы ведь практически всех интересных людей в городе знаете…

– Ну, всех не всех, но кое-кого знаю. Во всяком случае, тех, кого стоит знать.

– Так вот, что вам говорит такая фамилия – Нестеренко?

– Фамилия-то самая обыкновенная, – протянул Иван Игнатьевич и передвинул очередную пешку. – Распространенная фамилия. А имя-отчество у этого Нестеренко имеется?

– А как же! Рудольф Андреевич его зовут.

– Вот как! – Иван Игнатьевич бросил на Лёню быстрый настороженный взгляд. – Ты ведь, голубь, помнишь мой тариф?

– Конечно, помню. – Лёня достал бумажник и на мгновение замешкался. – Не знаю только, в чем вы сейчас берете – в долларах или в евро?

– Прямо даже и не знаю… – Иван Игнатьевич задумался. – Курс скачет, как кошка в марте… Давай-ка, голубь, в рублях по курсу!

Лёня отсчитал нужную сумму и передал ее старичку.

– Ну, так что вы скажете насчет Рудольфа Андреевича Нестеренко?

– Что я тебе могу сказать… Серьезный он человек, опасный. Был, по крайней мере. Кто ему дорогу переходил – долго на земле не заживался. Даже серьезные авторитеты его побаивались. Кличка у него была соответственная – Тесак. Правда… – Иван Игнатьевич переставил ладью. – Правда, у него, как и у меня, все в прошлом. Ушел на покой Рудольф Нестеренко. Денег заработал прилично и отошел от дел. А тебе, голубь, между прочим, шах…

– В общем-то, вы мне ничего нового не рассказали. – Лёня двинул вперед слона. – Это я все и так знал. Теперь, кстати, вам шах.

– А чего же ты хотел, голубь? Тебе снова шах…

– А вот чего бы я хотел: узнать, чем он сейчас живет, что его интересует, по какой дорожке к нему можно подкатиться.

– Ну, для начала тебе скажу, что подкатываться к нему без большой надобности не стоит. Я же сказал, что он – человек серьезный, и хоть и отошел от дел, привычки прежние остались. Но ты, я думаю, и сам это понимаешь, ученого учить – только портить. А вообще, подумай, голубь сизокрылый, чем может интересоваться старый человек вроде меня? Что ему от жизни нужно? Чашку хорошего кофе, да чтобы было с кем партию в шахматы сыграть. Он ведь, Рудольф, тоже заядлый шахматист. Бывало, играли мы с ним… Вот еще, кстати, что он любит – хорошие старинные шахматы. У него бо-ольшая коллекция! Каких только шахмат нет – и индийские, и немецкие средневековые, и испанские… Из слоновой кости, из камней самоцветных, из кораллов… И все новые собирает, повсюду ищет – к Сигизмунду в магазин каждый вторник наведывается, узнать, не появилось ли чего нового… Так что если и правда хочешь к нему ключик подобрать – найди хорошие шахматы…

Сигизмунд Лисовский был известный всему городу антиквар.

– Зачем же ему ездить? – переспросил Маркиз. – Он ведь может по телефону у Сигизмунда все узнать.

– Ну ничего ты, голубь, не понимаешь! – вздохнул Иван Игнатьевич. – Нам, старым людям, жить скучно, нужно хоть куда-то выбираться. Он к Сигизмунду приедет, поговорит, старые времена вспомнит, в старых вещичках пороется – все какое-то развлечение! Опять же, привык за много лет, а привычка, сам знаешь, голубь, – вторая натура! Так что найди хорошие шахматы – и выйдешь на Рудольфа.

– Спасибо вам, Иван Игнатьевич! Кстати, вам снова шах, а также на этот раз и мат.

– Неужели? Ох, и правда! Заговорил ты мне зубы, голубь… Ну да ладно, тебе проиграть не обидно, ты игрок приличный. Кстати, помню, играли мы с Рудольфом в шахматы. В общем, разыгрывали вариант испанской партии, и на двадцать восьмом ходу поставил мне Рудольф шах. Я запаниковал, поторопился и допустил ошибку – защитил короля конем…

Иван Игнатьевич быстро расставил шахматы на доске, чтобы показать Маркизу позицию:

– Вот видишь, поставил сюда коня, а Рудольф в ответ пожертвовал слоном, пошел ладьей и поставил мне мат. А потом, дома уже, подумал я немного над этой позицией и понял: надо мне было этим конем пожертвовать, так вот и так, – старик переставил фигуры. – И тогда я бы выиграл. Видишь?

– Да, интересно… – Лёня внимательно взглянул на доску. – В общем, спасибо вам, Иван Игнатьевич, вы мне очень помогли!

– Не за что, голубь, не за что! Заходи, если что. Кофейку выпьем, в шахматишки перекинемся…

Вернувшись домой, Лёня позвонил своему старинному знакомому Ивану Францевичу Миллеру.

Миллер был ювелиром, причем старой, настоящей школы. Он не устраивал выставки своих изделий, не проводил пиар-акции и рекламные кампании. Более того, у него не было даже собственного магазина. Но настоящие знатоки ювелирного искусства высоко ценили его изделия и платили за них очень большие деньги, так что Иван Францевич был далеко не бедный. Лёня познакомился с ним в давние времена, через своего друга и учителя Аскольда (того самого, в честь кого получил свое имя Лёнин кот).

– Иван Францевич, – начал Лёня без долгих предисловий, – не посоветуете, у кого можно на время позаимствовать хорошие старинные шахматы?

– Неожиданный вопрос, – признался ювелир. – А насколько хорошие, Леонид?

– Очень хорошие. Такие, из-за которых уважающий себя коллекционер утратил бы покой и лишился способности здраво рассуждать.

– Ну, это должно быть действительно что-то потрясающее! – Ювелир еще немного помолчал и наконец проговорил: – Пожалуй, вам нужно навестить Марка Клевера. Слышали когда-нибудь о таком?

– А как же! Кто же не слышал о «защите Клевера»? А что – он все еще играет в шахматы?

– Нет, перестал после того, как проиграл компьютеру. Теперь полностью перешел на преподавательскую работу. Вот у кого поразительная коллекция шахмат!

– А примет ли он меня?

– Если я ему позвоню – примет!

В дверях появилась Лола.

– Лёня, ты снова уходишь? А обедать?

Чувствуя вину и помня уроки своей замечательной тетки Калерии Ивановны, Лола расстаралась с обедом. Тетка утверждала, что все неприятности в семейной жизни, все склоки, свары и разрушенные браки происходят только от того, что мужчину недокармливают. Если на столе каждый день будет вкусный обед из трех блюд, то какой же мужчина от такого счастья побежит? А который все-таки побежит, то вернется через месяц с голодным блеском в глазах.

Поэтому Лола, сверившись с рецептом, приготовила крем-суп из цветной капусты и запекла мясо в духовке. А к чаю испекла песочный пирог с курагой, хорошо, что готовое тесто нашлось в морозилке.

– Мясо скоро будет готово… – робко сказала она.

– Некогда! – отрубил Маркиз. – Вернусь, тогда поедим! Дело не ждет!

И ушел. А Лола только утешалась мыслью, что Ленька не соврал, у него и вправду дела, иначе ни за что не отказался бы от обеда.

Уже через час Лёня звонил в дверь простой квартиры на Петроградской стороне.

Открыл ему нестарый еще человек в шелковой домашней куртке, с густой, торчащей дыбом иссиня-черной шевелюрой.

То есть открыл он не сразу – сначала долго разглядывал Лёню через глазок и расспрашивал, кто он такой. Наконец фейс-контроль был закончен, и Лёню допустили в квартиру.

Маркиз с трудом узнал хозяина квартиры. Когда-то Марк Клевер был знаменит, его лицо часто появлялось на страницах журналов и на телевизионном экране – молодой, подающий большие надежды шахматист, в двадцать пять лет он стал гроссмейстером, в тридцать участвовал в чемпионате мира. Но тогда, на этом чемпионате, с ним случился нервный припадок. Он носился по гостинице в полуголом виде, утверждал, что в его номере соперники установили подслушивающие устройства, чтобы выведать все его домашние заготовки.

В итоге вместо финального матча он попал в нервную клинику, где провел несколько месяцев. После завершения лечения, несмотря на предупреждение врачей, он снова начал играть в шахматы, принял участие в соревнованиях и опять поднялся на высокий уровень, но снова сорвался и на этот раз попал в клинику на целый год. Ему прописали серьезный курс лекарств, от которых характер шахматиста изменился, он стал вялым и слезливым.

Окончательно добил его рекламный матч с компьютерной программой. Проиграв программе, Клевер поставил крест на больших шахматах и с тех пор занимался только преподавательской работой и шахматной композицией.

Теперь перед Лёней был не блестящий молодой шахматист, а рано состарившийся, сломленный человек. Однако гостя он встретил приветливо.

– Вы ведь друг Ивана Францевича, а значит, и мой друг. Я очень многим обязан Миллеру и ради него готов помочь вам, чем смогу.

– Иван Францевич говорил, что у вас замечательная коллекция старинных шахмат. Не могли бы вы показать мне ее.

– С огромной радостью! – Видно было, что Лёнина просьба действительно доставила хозяину квартиры удовольствие. – Конечно, у меня не самая лучшая коллекция в мире, – добавил он, скромно потупившись. – Но кое-какие интересные комплекты имеются!

С этими словами он провел Лёню в соседнюю комнату, которая представляла собой настоящий шахматный храм.

На специальных резных шахматных столиках и на специальных полках были расставлены удивительно красивые комплекты шахматных фигур. Из слоновой кости и сандалового дерева, из палисандра, из нефрита и яшмы, из позолоченного металла и разноцветной эмали, из китайского расписного фарфора и черной японской керамики…

Лёня поразился удивительно тонкой работе: в некоторых комплектах даже пешки были пехотинцами в средневековых доспехах, и у каждого собственное, не похожее на других лицо. На спинах шахматных слонов возвышались домики с погонщиками и воинами, короли и королевы облачены в пышные придворные одежды.

– Замечательно! – искренне восхитился Лёня. – Никогда не видел ничего подобного!

– Ну, это не самые интересные экземпляры, – скромно ответил шахматист, явно гордившийся своей коллекцией. – Всего-то восемнадцатый век! Хотя вот эти шахматы довольно редкие. – Он показал Лёне набор, в котором фигуры были простой геометрической формы, без сходства с людьми или животными. – Это так называемые исламские шахматы семнадцатого века, ведь ислам не позволяет изображать живые существа. Но и это – не самая большая редкость. Вот сейчас я покажу вам действительно уникальный комплект…

С этими словами он отдернул бархатную штору, за которой оказался встроенный сейф. Повернувшись к Лёне спиной, набрал код, открыл дверцу и достал из шкафа резную шкатулку, на стенках которой были изображены два человека в средневековых одеждах, играющие в шахматы.

Клевер поставил шкатулку на стол, открыл ее и бережно, одну за другой достал оттуда резные шахматные фигуры из темного дерева. Они тоже изображали воинов и правителей, но резьба показалась Лёне более грубой, лица фигурок были едва намечены, одежда и доспехи грубоваты. Но владелец смотрел на шахматы с таким восхищением, что оно невольно передалось и Лёне.

– Это так называемый комплект Педро Руиса, первый шахматный комплект, изготовленный в Европе, конкретно в Испании, в пятнадцатом веке. Специалисты считают, что всего таких комплектов три. Один у меня, один – у известного американского коллекционера. Был еще один, но его пятнадцать лет назад на аукционе купил анонимный коллекционер, и с тех пор об этом комплекте никто не слышал.

– Поразительно! – искренне воскликнул Маркиз. – Никогда не видел ничего подобного!

Коллекционеру было явно приятно услышать эти слова. Порозовев от удовольствия, он убрал фигуры обратно в шкатулку и снова обратился к Маркизу:

– Да, так чем я могу вам помочь? Иван Францевич говорил, что у вас какие-то проблемы…

– Ну да… – Лёня смущенно потупился. – Вы мне действительно можете помочь, но мне, честно говоря, неловко об этом просить. Не знаю, как вы отнесетесь к этой просьбе.

– Перестаньте! Вы – друг Миллера, и я сделаю все, о чем вы попросите. Абсолютно все.

– Ну, если так… Не могли бы вы на время дать мне эти шахматы? – И Лёня показал на средневековую шкатулку. – Клянусь, что верну ее вам в целости и сохранности!

Шахматист удивленно заморгал. Видно было, что Лёнина просьба застала его врасплох, но он уже пообещал сделать для своего гостя все, что тот попросит, и теперь не мог отказаться от своих слов.

– Ну что ж… – проговорил он после недолгой паузы. – Вы – друг Ивана Францевича, и я не могу вам отказать. Но очень прошу вас, будьте осторожны!

– Я обещаю вам, – кивнул Маркиз. – И вот еще что. Вы ведь занимаетесь преподаванием… Расскажите мне о вариантах классической испанской партии. Какие там возможны ловушки, сюрпризы и неожиданности.

Тут Клевер оседлал своего конька и целый час рассказывал Маркизу о неожиданностях, возможных в ходе этой классической партии.

Наконец Лёня поблагодарил его, уложил шкатулку с шахматами в сумку и покинул Клевера, пообещав вернуть шахматы в целости и сохранности через несколько дней.

Дома он застал разобиженную Лолу, потому что крем-суп загустел до неприличия, мясо в духовке пересохло, а песочную корочку у пирога расклевал попугай. Какая хозяйка переживет такое спокойно? А Маркиз, вместо того чтобы утешить боевую подругу, рассердился и накричал: куда, мол, смотрела? Спала, небось, или подушку свою дурацкую вышивала…

С голодным мужчиной спорить бесполезно и даже чревато, это все знают. Ему надо пихать в рот все, что есть в доме, а уж потом выяснять отношения. Если он не заснет у телевизора.

Так что Лола спрятала обиду, тем более что на ее вопрос, как продвигаются дела, компаньон еще больше вызверился. Стало ясно, что не блестяще, поэтому Ленька и ярится.

Позвонил клиент, и Лола с необъяснимым злорадством подслушала, как ее компаньон извивался ужом в разговоре, потому что никаких положительных новостей у него не было.

На следующий день Маркиз отправился на улицу Пестеля. Здесь располагалось несколько известных в городе антикварных магазинов, и среди них – скромный, не бросающийся в глаза магазинчик «Раритет», принадлежащий Сигизмунду Лисовскому.

Хотя этот магазин был меньше своих пафосных соседей, настоящие знатоки и ценители антиквариата обязательно заходили к Сигизмунду, потому что в запасниках его скромного магазина можно было найти настоящие редкости.

Лёня толкнул дверь и вошел в магазин.

Дверной колокольчик звякнул. Лёня огляделся.

В магазине было пустовато. Тщедушный старичок в старомодном пальто разглядывал дореволюционные медали, долговязый мужчина в красном шарфе любовался мейсенским фарфором.

За прилавком скучал пожилой продавец. Самого Сигизмунда не было – он редко выходил из кабинета, только когда появлялся кто-нибудь из серьезных постоянных клиентов.

Лёня подошел к витрине с серебряными монетами и сделал вид, что увлечен их изучением. Продавец лениво спросил, не нужно ли помочь, Лёня отказался и согнулся над витриной.

Так он простоял не меньше получаса, сравнивая рубль Елизаветы Петровны с двугривенным Анны Иоанновны. Прежние посетители ушли, ничего не купив, новые не появлялись.

Лёня тайком взглянул на часы и подумал, что зря теряет время, но тут колокольчик снова звякнул, и продавец оживился. Видимо, появился серьезный клиент.

Маркиз украдкой взглянул в серебряное зеркало, стоящее на прилавке, и разглядел нового покупателя.

Это был пожилой мужчина в бежевом кашемировом пальто. Несмотря на преклонный возраст, в нем не чувствовалось старческой немощи. Наоборот, он буквально излучал силу и энергию. Седые волосы были коротко подстрижены, густые сросшиеся брови придавали лицу мрачное и суровое выражение.

– Здравствуйте, Рудольф Андреевич! – угодливо проблеял продавец. – Чем могу помочь?

– Сигизмунд на месте?

– Одну секунду, Сигизмунд Казимирович сейчас подойдет…

Должно быть, продавец подал хозяину какой-нибудь тайный сигнал или у Сигизмунда было хорошо развитое шестое чувство, но только он буквально тут же выкатился из служебной двери.

Сигизмунд Лисовский был низенький и круглый, как самый настоящий колобок, поэтому он не ходил, а перекатывался. У него были маленькие ручки и ножки и круглое, вечно улыбающееся лицо. Впрочем, внешность его была обманчива – говорили, что дела свои Лисовский ведет жестко и расчетливо.

– Кого я вижу! – воскликнул Сигизмунд, сияя. – Рудольф Андреевич, дорогой! Какими судьбами? Может, зайдете ко мне в кабинет, выпьете чашечку кофе?

– Некогда мне кофе распивать, – перебил клиент антиквара. – Скажи, есть для меня что-нибудь интересное?

– Ну, ничего особенного не попадалось, хотя есть один комплект… Взгляните…

С этими словами Сигизмунд вытащил из-под прилавка шахматную доску. Доска была красивая – из ценного дерева двух цветов, отделанная серебром и слоновой костью. Антиквар открыл ее, выставил рядом с доской комплект фигур. Белые фигуры из слоновой кости, черные – из эбенового дерева. Сделаны они были искусно, но не более того.

– И что, ты хочешь сказать, это – Испания, восемнадцатый век? – насмешливо проговорил Рудольф Андреевич. – Ты это можешь лоху какому-нибудь впаривать, но не мне! Ясно же, что это новодел! Стопроцентная тайваньская работа!

– Но Рудольф Андреевич, – заныл антиквар, – я же вам ничего такого и не говорил… У меня и в мыслях нет вам новодел за подлинник подсовывать! Я просто показал…

– Просто показал! – передразнил его покупатель. – Вот я следующий раз тебе просто покажу, где раки зимуют! Ладно, шучу, шучу! – Рудольф и в самом деле усмехнулся, заметив, как побледнел хозяин магазина. – Раз у тебя ничего интересного нет, я, пожалуй, пойду…

Он уже хотел развернуться и уйти из магазина, но тут его окликнул Маркиз:

– Извините, уважаемый, я понял, что вы интересуетесь старинными шахматами?

Рудольф остановился и смерил Лёню взглядом, словно выставляя ему оценку. Оценка вышла так себе – не выше троечки.

– Допустим, – проговорил он равнодушно. – А в чем, собственно, дело?

– Дело в том, что я тоже собираю старые доски. Есть у меня несколько интересных комплектов, и я не прочь один из них обменять.

– Старинных комплектов? – повторил Рудольф, улыбнувшись одними губами. – Каких, к примеру? Послевоенные китайские поделки?

– Ну, зачем же вы так! – погрустнел Маркиз. – Зачем обижать незнакомого человека? Это не по-джентльменски! А насчет старинных шахмат… Я, к примеру, мог бы показать вам комплект Педро Руиса в отличном состоянии!

– Комплект Педро Руиса? – Рудольф Андреевич пристально взглянул на Лёню, как будто только теперь заметил его. – Вы, должно быть, шутите, молодой человек.

– Какие шутки? Сегодня не первое апреля!

– Но таких комплектов известно всего два…

– Извините – три! – поправил его Маркиз.

– Да, действительно, но третий давно исчез…

– Не так уж давно. Всего пятнадцать лет назад он был продан на аукционе в Лондоне.

– Не хотите ли вы сказать…

– Я хочу сказать только, что мне ничего не стоит доказать свои слова. Я могу показать вам свой комплект, если у вас найдется свободное время.

– Для шахмат Педро Руиса время у меня найдется, – Рудольф Андреевич взглянул на часы. – Но у меня есть определенные правила. Я не посещаю незнакомых людей.

– Что ж, я могу сам к вам приехать, вместе с шахматами. Назовите удобное для вас время.

– Да хоть завтра. Приезжайте утром, часов в десять. – И Рудольф Андреевич назвал адрес, который Лёня и так прекрасно знал.

На следующее утро Маркиз приехал в коттеджный поселок «Ромашки» и остановился перед воротами Рудольфа Андреевича. Проезжая мимо соседнего дома, он заметил, что ворота открыты и водитель возится с машиной, стоящей перед крыльцом. Вот вышел из дома неказистого вида мужчина, одетый более чем скромно, ссутулился, оглядел печально участок и сел в машину.

Тут камера над воротами Нестеренко повернулась, замок щелкнул, ворота раздвинулись, и Маркиз въехал на участок.

Дом Рудольфа Андреевича был чуть больше соседнего. На просторном участке стройными рядами были высажены молодые лиственницы, между ними гравийная дорожка вела к крыльцу. Лёня проехал по этой дорожке, остановил машину и поднялся на крыльцо со шкатулкой в руках. Дверь открылась, и навстречу ему вышел подтянутый молодой человек в черном костюме, делавшем его неуловимо похожим на сотрудника похоронного бюро.

– Кто-то умер? – спросил Лёня.

– Что? – мрачным голосом переспросил охранник. – Руки в стороны!

Лёня поставил шкатулку на крыльцо, поднял руки. Охранник обхлопал его, потом потянулся к шкатулке.

– Эй, руками не трогать! – остановил его Маркиз. – Я ее сам открою!

Он осторожно открыл шкатулку и продемонстрировал охраннику ее содержимое. Только после этого его пропустили в дом.

Хозяин ждал его в просторном кабинете. Здесь, как и в квартире Клевера, все было посвящено шахматам: по углам стояло несколько резных шахматных столиков, стены украшали старинные гравюры и персидские миниатюры, изображающие игроков в шахматы, на всех свободных местах были расставлены старинные доски и фигуры.

Войдя в кабинет, Лёня поставил на стол испанскую шкатулку.

– Неужели это и правда шахматы Педро Руиса? – проговорил хозяин. В его голосе удивление смешивалось с недоверием.

– Как видите. – Лёня открыл шкатулку и показал ее содержимое.

– И сколько вы за них хотите? – осведомился Рудольф Андреевич.

– Я не собираюсь их продавать!

– Вот как? Для чего же тогда вы привезли их сюда?

– Честно говоря… Представьте, что должен чувствовать человек, который владеет таким сокровищем, но никому не может его показать? Мне хотелось, извините, похвастаться, показать шахматы тому, кто понимает в них толк.

– Но это жестоко – подразнить меня и тут же увезти эти шахматы! Подумайте над моим предложением – я готов заплатить вам очень большие деньги.

– Извините, но я не настолько нуждаюсь в деньгах, чтобы из-за них расстаться с этими шахматами…

За разговором Лёня обходил кабинет, разглядывая коллекцию Рудольфа Андреевича. Он бережно брал в руки то одну шахматную фигуру, то другую и наконец подошел к тому комплекту, который стоял на резном столике красного дерева.

– А ведь эти шахматы прежде принадлежали вашему соседу Николаю Львовичу! – проговорил Лёня задумчиво. – Хороший был человек, царствие ему небесное…

– Да, это правда, эти шахматы он завещал мне. – Рудольф Андреевич быстро и внимательно взглянул на Маркиза. – А вы были знакомы с покойником?

– Да, встречался с ним несколько раз. Даже в шахматы с ним довелось поиграть. Кстати, он был сильным игроком. И вот какая у меня появилась идея. Не сыграть ли нам с вами партию?

– Отчего бы и нет? – Рудольф Андреевич слегка прищурился. – Пожалуй, ничто так не позволяет узнать человека, как сыгранная с ним шахматная партия.

– Постойте, я еще не договорил. Вы хотите получить мои шахматы, но я не хочу их продавать. А вот сыграть на них – почему бы и нет?

Глаза Рудольфа Андреевича загорелись, он украдкой взглянул на испанские шахматы и проговорил, стараясь скрыть волнение:

– Замечательная мысль. Очень соблазнительно звучит. Только вот один вопрос – что я могу поставить против шахмат Педро Руиса? Разве что вот этот комплект, доставшийся мне от соседа, но он не такой ценный, как ваш…