Текст книги "Девушка с Рублёвки. История о любви в забавных обстоятельствах"

Глава 9

– Бредут они по этим водным дорожкам, как зеки на прогулке, осталось только руки за спиной сложить. Что, думаю, такое с людьми делают? Оказывается, неврозы лечат. Я узнавал – пятьдесят евро процедура стоит. Неплохо так: за пару тысяч рублей двадцать минут побродить по подогретой воде!

Комментируя экзотические водные процедуры, Пенкин размахивал руками и теперь совсем не выглядел надутым подростком. А выглядел вполне компанейским парнем, – лично я таким своего шефа видела впервые. Разговоров по поводу талассотерапии нам хватило на весь ужин. За столиком мы собрались вшестером: Пенкин, Татьяна с Ириной, Алёнка и я.

Мы опять заказали вино, нам принесли всё то же розовое, приятное на вкус, и теперь Пенкин разливал его по бокалам на правах единственного за столиком мужчины. К слову сказать, они со Славой, будто сговорившись, прибились по одному к женским компаниям, на которые разбился наш журналистский десант: мы, взрослые бабы в том числе и Алёнка, райская на нашем фоне птица. И гламуряшки из приложений к АИФ и из «Зверя», на фоне которых у Алёнки было бы гораздо меньше шансов. Гламуряшки сидели в другом конце зала, и Слава рядом с ними, судя по жестикуляции, чувствовал себя преотлично.

– Предлагаю выпить за дам! – провозгласил мой шеф.

– Это в смысле «за женщин», или за «дам, не дам, дам, но не вам»? – уточнила Алёнка, быстро взглянув на меня шкодливым глазом.

– Во всех смыслах! – решительно сказал шеф и залпом осушил бокал. Не менее решительно поставил его на стол, не замечая, что капли вина повисли у него на усах.

– Виктор Алексеевич, у вас вино на усах, – сказала я.

– Слушайте, Витя, Лариска, может быть, вы уже перестанете играть в начальника и секретаршу? – Алёнка тоже допила своё вино и явно что-то замыслила. – Ларис, хватит уже твоих «Алексеевичей», а то я будто не на отдыхе, а в конторе какой-нибудь сижу.

– Правильно, Алёна, – кивнул шеф, промокая усы салфеткой. – Я Ларисе вчера предлагал выпить на брудершафт и перейти на «ты», но она не соглашается.

И не соглашусь. Мне с ним целоваться? Алёнка, ты что, озверела? Или сговорилась с Пенкиным?

– Ой, ребята, точно! – обрадовалась Ирина. – Наливаете, выпиваете, целуетесь – готово! Лариса, соглашайся! Витя, наливай!

И эта туда же. Они что, все сговорились? Ну уж нет:

– Так, девушки, притормозите с брудершафтами. Ира, ты с Виктором Алексеевичем на брудершафт уже пила? Нет? А ты, Алёна? Тань, и ты не пила? Никто не пил. А целовались? Тоже нет. А вы все с ним уже на «ты». Поэтому если хотите брудершафта, с вас и начнём: наливаете, выпиваете, целуетесь. А я – после вас.

Девчонки начали переглядываться. Пенкин застыл с бутылкой в руке. Что, не хотите с шефом моим целоваться? То-то же, а то выдумали развлечение за мой счёт.

– А давай, – решилась вдруг Алёнка и придвинула свой бокал. – Витя, наливай.

Пенкин плеснул вина, они сложили руки кренделем и выпили, сцепившись локтями. Потом Пенкин потянулся усами к Алёнкиной щёчке, но она схватила моего шефа за затылок и смачно поцеловала в губы. Потом с хохотом откинулась и сказала:

– Лариска, а теперь ты!

– Горько, горько, – заорали откуда-то справа, я вздрогнула и оглянулась. Там человек пятнадцать отдыхающих сдвинули столы и устроили нечто вроде банкета. Понятно, наши в городе. Наверное, группа русских товарищей организовано приехала на отдых и празднует чью-то свадьбу. Какая-то парочка под их «горько» уже целовалась. Компания досчитала до семнадцати.

– Ой, вот здорово, свадьба! – обрадовалась Ирина. На молодожёнов смотрели не только мы – все, кто был в столовой, глазели на «русские гулянья». – Говорят, это хорошая примета.

Не знаю, какая это примета, но в моём случае – точно хорошая. Ира с Татьяной тут же позабыли про дурацкий «брудершафт» и принялись вспоминать свои свадьбы. Алёнка помрачнела и молча тянула вино, наверное, вспоминала свой неудачный опыт супружества. А Пенкин сидел с ошалевшим лицом, видимо, всё не мог очухаться после Алёнкиного поцелуя взасос.

Свадьба тем временем «пела и плясала». Причём в почти буквальном смысле: уверенные женские голоса затянули песню про мороз, к ним подстроились робкие мужские. На какую-то минуту мне показалось, что я не в Африке, а в каком-нибудь санатории под Челябинском. Иностранцы на наш «мороз» реагировали по-разному. Кто-то смеялся. Кто-то морщился. Одна молодая пара – он высокий, худой, в очках, она очень полная, в шёлковом нарядном платье, старательно облепляющем каждую складочку мощной спины – даже подошли поближе к гуляющим, чтобы всё рассмотреть в подробностях. Вторая пара, пожилая, сидевшая по соседству с банкетом, собрала свои тарелки и отправилась искать место за столиками на уличной террасе. Видимо, шумные русские им помешали. Из-за стены, отгораживающей зал от стоек с едой, показался дядька, тащивший в обеих руках огромное блюдо с тортом. Я его, то есть, торт, узнала. Видела двадцать минут назад на стойке с десертами: бисквит, клубника, киви, желе, взбитый белок. Даже думала попозже взять кусочек. Теперь уже не возьму: дядька водрузил добычу на середину банкетного стола, типа, вот вам свадебный торт. Ладно, пойду за фруктами, пока свадьба до них не добралась.

– Лариса, ты куда? – остановил меня шеф.

– Пойду, фруктов возьму.

– Возвращайся скорее, у нас сегодня на вечер большие планы! – это уже Алёнка.

Я набрала в тарелку клубники, добавила несколько ломтиков дыни. Попросила шарик лимонного мороженного. И решила не возвращаться к столу. Похоже, шеф очухался после «брудершафта». Не знаю, о чём они договорились с Алёнкой, какие такие у них планы на вечер, но лучше мне в этом не участвовать. Я вышла на террасу, нашла свободный угловой столик и села спиной к стене.

Темнота на улице сгущалась стремительно. Если поначалу ещё можно было разглядеть пальмы, дорожки и кусты, то когда я доедала последнюю клубничину, всё, что выходило за границу освещённой террасы, спряталось в бархатной темноте, расшитой бусинами невысоких фонарей. Я смотрела в ночь и прикидывала, чем занять вечер. Программа ожидалась та же, что и вчера: шоу, танцы, дискотека. Это из запланированного. А из незапланированного, судя по вчерашним приключениям и сегодняшним намёкам, можно было ждать новых атак Пенкина и новых фокусов Алёнки.

С моря потянуло свежестью, я озябла. Ключ у меня был с собой, я решила подняться в номер, накинуть что-нибудь на плечи. Мышкой, стараясь не столкнуться ни с Пенкиным, ни с Алёнкой, проскользнула в номер, накинула светлый палантин, спустившись, оставила ключ на ресепшн и отправилась гулять по ночной территории. И выйдя за цепочку фонариков будто бы попала в иной мир.

Ночью всё было настолько по-другому! Во-первых, звуки. Если днём играла музыка и в паузах чирикали птички, то сейчас было тихо и трещали цикады. Интересно, как они выглядят? Такие же, как сверчки, или особой, африканской породы? Во-вторых, запахи. Они стали гораздо заметнее: в воздухе пахло морем и какими-то цветами. В-третьих, пространство. Оно изменилось. Прежде я здесь гуляла днём; вчера несколько раз до моря и обратно, сегодня с утра во все уголки заглянула. На детскую площадку забрела, устроенную у правого крыла отеля, сувенирную лавку обнаружила с фигурками, платками, барабанами и поясами для танца живота. И даже оставила там десять долларов за тот самый палантин, в который сейчас завернулась. Слева от отеля теннисный корт отыскала и зал с тренажерами, бассейном, двумя джакузи и витаминным баром, где подавали свежевыжатый сок. В общем, днём я замечательно сориентировалась на местности. Однако сейчас, в ночи, вся моя ориентировка ничего не стоила.

После нескольких поворотов по дорожкам я окончательно заблудилась, перепутав все стороны, и если бы не громада отеля, горевшая освещёнными окнами, наверное, запаниковала бы. А так сообразила: отель – сзади, море – впереди. Туда и пойду.

Невысокие, с меня ростом, фонари, освещавшие дорожку, кончились метров за сто до пляжа, и дальше я шла в абсолютной темноте, ориентируясь на звуки моря. Вскоре ноги начали вязнуть в песке, я разулась. Песок был приятно тёплым. Глаза привыкли к темноте, и я начала различать детали. Колышущаяся темнота впереди – вода. Более светлая, совсем на чуть-чуть, полоска – песок. Над тем и другим – чёрный купол неба в нереально больших кляксах южных звёзд. Я разглядела чуть слева от себя сгрудившиеся тени, догадалась, что это: собранные в кучу лежаки. Очень кстати! Я наощупь нашарила один, утащила в сторонку, села лицом к морю и стала смотреть на звёзды.

Такое нереальное небо я видела впервые в жизни. Нет, я и раньше, случалось, особенно в молодости, смотрела в ночное небо. И у нас в Челябинске звёзды порой были очень даже хорошо видны. Но если сравнивать челябинское небо с тем, которое высилось надо мною сейчас, то те звёзды были горохом, а эти, тунисские – вишнями, сливами, грецкими орехами. Их было так много и они были такими крупными, что в один слой не помещались и выстраивались в небе в объёмные конструкции незнакомых созвездий.

Не знаю, насколько долго я разглядывала звёзды. Я, наверное, впала в нечто вроде транса. По крайней мере, когда я услышала, как кто-то кашлянул в нескольких шагах от меня, я очнулась. И поняла, что не сижу, а лежу. Что не помню, сколько прошло времени и не знаю, как реагировать на человека в ночи. Я одна, пляж пустой, какой-то мужчина бродит тут в темноте. Ладно, если отдыхающий. А если какой-нибудь местный маньяк? Я решила затаиться и не шевелиться. Даже дышать перестала. Пусть себе идёт мимо.

И тут меня сбросило с лежака.

– Блин, да поосторожнее вы! – заорала я от испуга. Вся моя маскировка тут же рухнула.

– Извините, я вас не заметил, – откликнулся озадаченный баритон. Похоже, мужик в темноте наткнулся на мой лежак, резко отодвинул, вот меня и вышвырнуло. – Вы, наверное, спали.

– Я на звезды смотрела.

– Понимаю. Я тоже смотрел, поэтому через ваш лежак и навернулся. Ещё раз извините.

– Да ничего, бывает.

Я уже встала и отряхивалась. Надо же, на соотечественника налетела. Или он на меня? Да неважно. Мужик, судя по голосу, – глубокому, спокойному, красивому – был неопасный. Наверное, такой же, как и я отдыхающий.

– Вряд ли вы смогли бы разглядеть лежак в таких потёмках, даже если бы и не смотрели на небо. Это я виновата, вылезла на самый проход. Просто я не подумала, что кто-то кроме меня будет тут ходить в темноте. Вы, наверное, из той группы русских туристов, которые сегодня свадьбу отмечали?

– Свадьбу? Нет, я сам по себе. Я не из вашего отеля, просто так по пляжу гуляю, минут двадцать уже. И вот, споткнулся о соотечественницу. И, кажется, помешал медитировать на звёзды.

– Я не медитировала, я там полетала немножко и увлеклась. Вот, я отодвинула лежак, держитесь чуть ближе к морю, и свободно пройдёте.

– Спасибо. А вы не рассердитесь, если я задержусь и мы поболтаем? Месяц уже живу в Тунисе, никто рядом ни слова по-русски не говорит, от французского уже мозоль в мозгах. Помогите вспомнить родную речь!

– Ну, давайте поболтаем, – улыбнулась я. Жаль, что не вижу его в этой темноте. Так, просматривается смутный силуэт на фоне неба и моря. Силуэт ровный. Голос приятный. А вот как выглядит – загадка. Слушай, матушка, так ведь и он, наверное, гадает, как ты выглядишь! А вот сделаю вид, что я блондинка с модельной внешностью! Интересно, как говорят такие блондинки?

– Скажите, а как вас зовут? – его голос теперь звучал ближе к земле. Наверное, на песок уселся, догадалась я. И села на лежак.

– А давайте без имён, так интереснее, – попросила я. До меня стала доходить вся необычность ситуации. Два человека столкнулись в ночи и остановились поболтать. И если сейчас всё сведётся к банальному знакомству, переходящему в заигрывания, то вся тайна закончится и эти потрясающие звёзды увидят ещё одну историю пошлого флирта.

– Да, действительно, не будем всё сводить к обыденным схемам, – согласился невидимый собеседник. Он меня понял! – Давайте придумаем себе имена. Меня зовут, скажем, Сигизмунд.

– А меня Далила!

– Очень приятно. А теперь – как мы выглядим. Я – жгучий брюнет, восточный красавец, у меня во рту два золотых зуба и…

– Усы до пояса! – дополнила я портрет.

– Тогда это запорожский брюнет получается, —хохотнул он. – Ладно, пусть будут до пояса! А вы…

– Двухметровая блондинка скандинавского типа. У меня квадратный подбородок с ямочкой и обувь сорокового размера!

– Вот эта парочка, – хрюкнул мой невидимый собеседник. – Знойный запорожец-джигит и шведка-великанша. Тогда вас должны звать Брунгильдой!

– Это моё второе имя, – призналась я. – Я Далила-Брунгильда. Сигизмунд, расскажите о себе. У вас есть хобби?

– Я увлекаюсь лошадьми, люля-кебабами, коллекционирую пуговицы от кальсон и вышиваю крестиком. По ноликам! – вовсю веселился мой собеседник.

– А я танцую ирландские танцы, раскладываю пасьянсы, починяю примусы и лужу кастрюли! – Вот это да! Кастрюли с примусами из меня полезли.

– По-моему, у нас очень много общего, – сказал «Сигизмунд». По голосу было ясно, что он улыбается. – Может быть, пожмём друг другу руки?

Я почувствовала, что он действительно протянул ко мне руку – было какое-то движение в воздухе. Протянула свою, загадав, что если руки встретятся, то… Не знаю что. Когда наши руки действительно встретились в темноте, все мои «загадалки» улетучились. Его пальцы были чуть прохладными и тонкими, как у музыканта. Он осторожно пожал мою руку и сказал:

– Сигизмунд, очень приятно.

– Б-брунгильда.

Зря мы это сделали. Зря мы друг друга коснулись. Шутливая лёгкость, с которой мы придумывали свои портреты и имена, исчезла, и в воздухе повисло ощутимое напряжение. Мне отчаянно захотелось потрогать его ещё раз.

– Знаете, мне почему-то кажется, что вы не двухметровая блондинка. Вы, скорее, шатенка, среднего роста, не худая и не толстая, с тонкой талией и маленькими ногами, – сказал он, и голос его уже не звучал так легко и беззаботно, как минуту назад. Всё, игры закончились. Я резко поднялась с лежака и дёрнула зацепившийся за что-то палантин, укутывая им плечи.

– Вы не угадали. Я старуха в парике с бюстом девятого размера.

– Я вас напугал?

– Нет, что вы. Просто я не настроена… увлекаться. Но было весело, спасибо. Мне пора, меня в отеле уже потеряли, наверное. Прощайте, Сигизмунд.

– Меня Пётр зовут, – сказал мой собеседник, но я уже спешила к отелю, понимая, что если останусь рядом с этим мужчиной ещё на пару минут, то просто не смогу контролировать события. И самое ужасное – не смогу контролировать себя. Я его хотела.

Чуть ли не бегом домчавшись до холла, я схватила ключи на ресепшн, поднялась в номер, зашла в ванную и уставилась на себя в зеркало. Вот это да, глаза бесстыжие! Довоздерживалась. Досиделась без секса. Дорасслаблялась с массажем. Первому встречному мужику чуть ли посреди пляжа не отдалась! Я поплескала водой в разгоряченное лицо и решила принять душ. Так, цепочку с бабочкой надо снять. Пальцы царапнули по голой шее. Пусто.

Потеряла! Блин, жалко-то как! Это я за неё палантином зацепилась, наверняка! И, когда рванула, цепочку порвала! И где теперь мою бабочку искать? И когда, главное? Утром сразу после завтрака мы едем в Сахару. Можно до завтрака сбегать, может быть, найду место? Пороюсь в песке возле скопища лежаков, место ведь приметное. Вдруг найду!

После душа я немного успокоилась, залезла под одеяло и стала вспоминать Петра-«Сигизмунда». Интересно, как он сумел так точно описать мою внешность? Может быть, это кто-то из знакомых? Хотя знакомых мужчин у меня здесь только двое: Пенкин и Слава. Ни тот ни другой с голосом в ночи не складывается. А кто складывается? Как он на самом деле выглядит, этот Пётр? Я вспомнила мужика, который уволок за ужином блюдо с тортом, и засмеялась. Вот, именно так! Высокий, пузатый, лысоватый. И никакой романтики. Просто русский дядька бродил по пляжу, наткнулся в потёмках на русскую тётьку и решил снять её по-быстрому. И у него почти получилось. Так что хватит трепыхаться, милая моя, по поводу «любовь нечаянно нагрянет». Одни неприятности от таких нечаянностей. Вон, кулончик свой любимый потеряла. Всё, спать. Алёнка, как нагуляется, пусть стучит, открою.

Алёнка постучалась только под утро, в седьмом часу. Я её впустила и пошла досыпать.

– Слушай, а ты почему не спрашиваешь, где я ночь провела? – она пошла следом и села на свой край кровати.

– А должна? – зевнула я.

– Я провела ночь с Пенкиным! – сообщила она и понаблюдала за моей реакцией.

– Да ты что! Вы с ним поладили? – обрадовалась я.

– Да, тяжёлый случай, – вздохнула Алёнка. – Если ты под словом «поладили» имеешь в виду «персепали», то – нет. После того, как ты вчера сбежала, он совсем раскис и выбрал меня «жилеткой». Мы в его номере про тебя говорили.

– Что, всю ночь? – изумилась я. Что ещё за совет в Филях?

– Ну, не всю. Пока не уснули.

– Ага, значит, всё-таки уснули вместе.

– Дура ты, Лариска, я тебе про другое толкую. Витька ведь не просто так вокруг тебя хороводы нарезает. Нравишься ты ему очень, жениться он на тебе хочет, а как подойти – не знает. Спрашивал у меня, как подход найти.

– Не надо ничего ко мне искать, – вздохнула я. – Алёна, не нравится он мне, ну вот ни капельки! Я его вчера на лежаке в трусах увидела – обхохоталась. Апполон пузатый. Как можно с таким спать, а?

– Во, блин, Венера Милосская выискалась! – рассвирепела вдруг Алёнка. – Ты в зеркало на себя давно глядела?

– Вчера вечером, а что?

– А то! Скажи спасибо, что он на тебя такую клюнул.

– На какую «такую»?

– Простецкую и немолодую! Вон, какие цветочки вокруг загорают, а он тебя только видит. И не просто так трахнуть хочет – замуж собрался звать! С квартирой мужик, с деньгами, никаких прежних жён и детей. А она – фифу из себя строит.

– Ничего я не строю, просто он мне не нравится – я разозлилась.

Слушай, Алён, я что-то никак в толк не возьму. Ты сейчас как сваха хлопочешь, что ли? Или завидуешь, что он на меня запал? Так действуй, переключай его на себя. Ты у нас тоже девушка холостая, яркая, опять же. А тут такой мужик пропадает зря.

– Переключишь его, как же. – Алёнка сбавила тон, повалилась на кровать и закинула руки за голову. – Думаешь, не пыталась? А его на тебе как заклинило, всю ночь ныл «Алёна, научи, Алёна, скажи ей». Меня и не видел будто. А я не могу мужика силой на себя затаскивать. Заснула в его кровати, так он сам спал, как ты вчера, на диванчике. Представляешь?

– Обидно, наверное, – предположила я.

– Не то слово! – засмеялась Алёнка. – Опять я ничего не понимаю. Ты ведь рядом со мной совсем неяркая, а он только тебя и видит.

– Ну, может быть, он боится ярких женщин, – предположила я. – Ты ведь как фейерверк, а ему, может быть, свечка нужна.

– Ага, церковная, – хмыкнула моя соседка. – Или от геморроя. Ладно. Лариска, я посплю маленько, толкни, когда на завтрак будет пора, хорошо?

Она вскоре засопела ровно, а я решила пойти поискать свою бабочку. Натянула сарафан, добежала до пляжа… Лежаки уже стояли ровненькими рядами, кое-где подставляли бока утреннему солнцу первые загорающие, и узнать место, где вчера упорхнула моя бабочка, не было никакой возможности.

Завтракала я очень рано и отдельно от всех. Настроение было не то чтобы паршивым – отягощённым. Мне было жаль подвески, меня напугал собственный организм, вдруг взыгравший из-за незнакомого и невидимого мужчины, меня заботила ситуация с Пенкиным, собиравшаяся в тугую пружину. Пока мне ещё удавалось как-то лавировать, но, судя по всему, поездка вот-вот могла взорваться новыми событиями. Наверное, всё-таки напрасно я поехала… И Алёнка, которая поначалу держала если не мою сторону, то хотя бы нейтралитет, теперь переметнулась в союзницы к Пенкину. «В зеркало на себя посмотри!» Смотрела. Не фотомодель, конечно, но и не уродина. Нормальная тётка тридцати семи лет.

Уезжали мы сразу после завтрака. Тот же водитель, что встречал нас в аэропорту, погрузил наши сумки через заднюю дверь автобуса, сами мы загрузились через переднюю – места хватало, расселись по одному. Несколько аниматоров и официантов высыпали на крыльцо прощаться. Когда автобус тронулся, один из них, волоокий мальчик-гей, начал махать нам в след белой салфеткой. Остальные махали ладошками. Водитель, доехавший было до шлагбаума, повернул по кругу, и мы опять проехали мимо крыльца.

– Гуд бай, гуд бай, – закричали нам провожатые, и аниматор опять замахал салфеткой.

– Какие молодцы, а! – умилилась Ира. – Провожают нас, как дорогих гостей.

– Please, return again! – вдруг попросил Слава, когда автобус приблизился к выезду, и водитель, кивнув, развернулся на второй круг. Народ на крыльце, собравшийся было расходиться, с хохотом начал прощаться с нами по третьему разу. Было весело. Гуд бай, «Магический дворец». Здесь было хорошо. Едем дальше.