Текст книги "Черное Солнце. За что убивают Учителей"

Глава 12. В жилах феникса – пламя

Эпоха Черного Солнца. Год 359.

Сезон дождевой воды

Цвет травы виднеется вдалеке, а близко – нет. День девятый от пробуждения

Бенну. Цитадель Волчье Логово

*киноварью*

На следующий день Элирий почувствовал себя значительно лучше.

То ли наконец подействовала злосчастная «Горькая слеза», то ли благотворное влияние оказал алкоголь, а может, удалось немного расслабиться и сбросить напряжение в теплой шафранной воде. Не исключено, что все эти факторы в совокупности дали нужный эффект.

Как бы то ни было, Элирий проснулся без ненавистного ощущения разбитости и разливавшейся по всему телу усталости. Ощущения, к которому он никак не мог привыкнуть – и привыкать не собирался. Кажется, закончились и изнуряющие приступы дурноты.

Ароматные гирлянды свежих цветов покачивались в складках муаровых занавесей, прохладными водопадами низвергаясь с балдахина. Красные маки. По-прежнему они были повсюду, и насыщенный цвет киновари, кажется, звенел и вибрировал прямо у него в жилах.

Вся эта комната напоминала огромный пышный цветок.

– Ваша светлость? – немедленно встрепенулась бессменно дежурившая подле кровати Шеата. – Вы пробудились? Позвольте помочь с утренними ритуалами.

Элирий милостиво кивнул, и через некоторое время был умыт, тщательно причесан и переодет в привычное по прошлой жизни титульное одеяние верховного жреца. Все эти знакомые фрагменты прежнего быта здорово успокаивали нервы и придавали уверенности в сегодняшнем дне. Новая зыбкая реальность постепенно обрастала плотью.

Пока тонкие, но удивительно сильные пальцы Шеаты скручивали в жгут и поднимали на макушку часть смоляных волос, аккуратно скрепляя их яшмовой заколкой, в голову Красному Фениксу закралась игривая мысль.

Немного поколебавшись – все же духовные силы пока не восстановились даже на четвертую часть – он дождался последних, уже не обязательных движений перламутрового гребня, сделанных скорее для порядка, и молча поманил сиделку.

– Мессиру что-то угодно? – Шеата с готовностью вытянулась перед своим высокорожденным подопечным. Вопросительно заглянув ему в глаза, жрица инстинктивно отшатнулась, наткнувшись на странный, отнимающий волю взор, в котором вставал холодный океанический прибой.

Но было поздно.

– Да, – властно улыбнулся Элирий, решившись на свою шалость. В первые дни после реинкарнации, пока он еще так слаб, от него не ожидали подвоха и реализовать задуманное оказалось даже проще. В конце концов, эффект неожиданности никто не отменял.

Что-то судорожно дернулось внутри, когда он, спустя столько веков, вновь обратился к запечатанному в крови истинному цвету солнца, жидкому огню небожителей. Кажется, слишком рано: мгновенно навалилась отступившая было предательская слабость, голова отяжелела и закружилась от напряжения.

Красный Феникс с досадой задержал дыхание, остро опасаясь неудачи, но опыт помог заклинателю пройти по самой грани: цепкая мысль не сорвалась, вытягивая наружу сокрытую в венах высшую энергию. Его кровь и солнце были связаны – связью, дарованной правом рождения.

Один щелчок пальцев – и темно-красное светило сгустком крови задрожало на раскрытой ладони. Вытянутая в струнку узкая кисть завершила причудливое движение – отточенный столетиями жест малого контроля – и новорожденное солнце распустилось, развернулось пурпурным бутоном лотоса. Царственные лепестки чуть подрагивали и начинали шевелиться – медленно и очень плавно, почти гипнотически.

Пламенный цветок будто задышал, впитывая, вбирая в себя чужое дыхание. Первый иерарх зачарованно перевела на мерцающий лотос взгляд, с каждым выдохом все глубже проваливаясь в небытие.

Сил оглушить жрицу одним прямым ударом, как он любил делать прежде, не хватало, а потому приходилось осторожничать и искать более изобретательные способы. Например, сплести тончайшие кружева морока, чтобы заворожить и, пока Шеата не в себе, попытаться обойти ментальную защиту.

Тело жрицы застыло, словно замороженное, даже темные глаза, кажется, заиндевели. Элирий глубоко вдохнул, готовый окутать жертву просветленным сознанием менталиста, сделать ее мир своим и вскрыть, как шкатулку.

И вдруг замер, ощущая рядом движение чужой магической силы.

Тонкая струйка черной ртути скользнула откуда-то из-за спины и устремилась к живому цветку. По пути растянувшись в кляксу, она шустро облепила красный лотос со всех сторон и явно пыталась скомкать, смять его совершенные формы. Геометрия линий нарушилась безвозвратно: киноварь и чернь сплелись, как любовники, в напряженной и пылкой борьбе. Но силы, увы, были слишком неравны. Уже вскоре Красный Феникс отступил. Поспешно забирая из скоротечного противостояния свою энергию, он мог только ошарашенно наблюдать, как противная черная клякса втягивает в себя, пожирает великолепный тысячелепестковый бутон.

Едва родившись, солнце стало черным.

Погасив обличавший его гипнотический взгляд, мессир Элирий Лестер Лар нацепил на лицо маску великолепного безразличия. Обернувшись, он увидел волосы цвета кленовых листьев, рассыпавшиеся по титульным одеждам Великого Иерофанта, – кленовые листья, что расцветают глубокой осенью и становятся похожими на кровь.

Элирий поджал губы. В столь ранний час ученик не мог появиться здесь случайно, да еще и выпрыгнуть так не вовремя, как злобный дух из табакерки. Должно быть, установленный барьер чувствителен к магии, творимой внутри. Очень предусмотрительно. Волчонок скажет, конечно, что устроил все это для того, чтобы гарантировать наставнику безопасность…

Но вероятнее всего – чтобы контролировать любые попытки использовать силу.

– Черный цвет вбирает все остальные цвета, – как ни в чем не бывало охотно пояснил Элиар, пристально вглядываясь в его лицо, словно пытаясь обнаружить следы не до конца спрятанных эмоций. – Никакой другой цвет не может соперничать с ним.

Красный Феникс нахмурился – раздраженный донельзя действиями ученика, сдобренными вдобавок сопутствующими дерзкими пояснениями. И без того Элирий прекрасно знал, что каждый цвет имеет характерное излучение, позволяющее по-своему воздействовать на мир. Излучение же абсолютно черного цвета представляло собой поглощение… поглощение энергии любого другого цвета, иными словами – вампиризм. Это были фундаментальные знания, которые невозможно позабыть, даже утеряв большинство воспоминаний.

– Черный цвет есть отсутствие всякого цвета, – твердо возразил Красный Феникс. – Обращение к нему – ересь.

Запретные знания были открыты еще в Лианоре, в златые дни могущества морского народа. С тех пор утекло немало воды. Многое оказалось вычеркнуто и предано забвению: о Черном Лианоре не рекомендовалось говорить вслух. Будучи Великим Иерофантом, Элирий и сам постарался изгнать всякую память о темных страницах истории Священного острова, вымарав постыдные факты из всех сохранившихся первоисточников и чудом уцелевших после трагедии летописей. История Лианора была тщательно очищена и преподнесена остаткам Совершенных в значительно более приглядном и благочестивом виде. Ничто более не могло бросить тень на колыбель его народа.

Прискорбно, что его собственный ученик решил повторить роковые ошибки предков. Овладев тайными знаниями, волчонок пошел по запрещенному пути.

– Это не совсем правда, – словно в подтверждение безрадостных выводов негромко заметил тот, имея наглость открыто защищать свое отступничество. – Цвет – лишь иллюзия небожителей, которая проявляется под воздействием солнечных лучей. Без солнца все в мире – черное. Только солнце дает цвету власть над миром.

Черный жрец перевел взгляд на приближенную. Будто пристукнутая обухом по голове, Шеата беспомощно моргала, все еще приходя в себя. Вздохнув, Элиар дал ей знак удалиться. В прошлом Элирий был знаменит мастерскими ментальными ударами, но Шеата и предположить не могла, настолько мощное воздействие способен он оказать. И уж конечно, никто из них не ожидал, что сила крови небожителей начнет восстанавливаться так скоро.

Однако новая кровь активно вызревала в жилах, и на юном лице ярко проступало скульптурное совершенство черт Первородного. Прямо в сердце убитого юноши влили подлинную лотосную кровь мессира Элирия Лестера Лара, и за короткие дни она полностью преобразила невинную жертву ритуала.

Удачный исход явно радовал Элиара, внушая большие надежды на будущее. Несомненно, то был успех! И вправду, несказанное облегчение, что кровь усваивается так хорошо! Великая сила кроется в ней. Уже очень давно среди чистокровных Совершенных не рождалось тех, в чьих жилах текла энергия животворящего цвета: священный дар небожителей почти иссяк. И вот теперь, если на то будет воля небес, их может ждать возрождение.

Не зная, какова будет реакция Элиара на его маленький демарш, Красный Феникс выжидающе молчал. Доверие, если оно когда-то и было, теперь оказывалось разрушено. Разыгрывать невинность слишком поздно: ученик поймал его за руку, взял с поличным на месте преступления. Своими глазами Элиар видел попытку навести морок и воздействовать на Шеату, взяв под контроль Первого иерарха храма и доверенное лицо Великого Иерофанта.

Не только видел, но и посмел помешать наставнику сделать это!

Поведение волчонка раздражало, хоть – Элирий не мог не признать это – было совершенно оправданно и даже деликатно: ни слова упрека, ни единого вопроса, ни малейшего проявления сомнений, недовольства или разочарования. Кажется, Элиар решил не эскалировать конфликт и сделать вид, что ничего не случилось.

Эта уступчивость делала возможным аккуратно продолжить наступление.

– Возможно, для моего здоровья будут полезны небольшие прогулки на свежем воздухе, – напустив на себя невозмутимый вид, ровным голосом предположил Элирий. – Так восстановление пойдет быстрее.

– Не уверен, – резонно усомнился Элиар, обратив на него темное золото глаз. – Учитель все еще не окреп достаточно, чтобы задумываться о прогулках. Холодный воздух ранней весны вряд ли будет благотворен для вашей светлости. Не стоит преждевременно забивать голову проблемами, которые решатся сами, когда придет их черед.

Красный Феникс разочарованно развел руками.

– Я так давно не видел сочной зелени первой листвы, – мечтательно протянул он. – Закончился второй весенний сезон, и уже совсем скоро должен зацвести персик.

На миг воцарилась тишина. Элиар напряженно задумался, будто припоминая что-то.

– В прежние дни Учитель любил созерцать нежное цветение фруктовых деревьев в начале весны, – с легкой улыбкой подтвердил волчонок.

Кажется, сердце его ученика немного смягчилось, и Элирий не преминул воспользоваться этим:

– Надеюсь, любоваться цветами не возбраняется? – шутливо уточнил он.

– Хорошо, – бесстрастно отозвался Элиар, соглашаясь. – Во внутреннем дворе расположен храмовый сад, как раз примыкающий к Красным покоям. Территория сада изолирована: никто не потревожит вашу светлость во время непродолжительной прогулки.

Вот как. Жаль, что нельзя вдохнуть ароматы увядших цветов минувшего…

– Иными словами, – отбросив в сторону туманные намеки, прямо подвел итог Красный Феникс, – я лишен возможности покинуть это место. И когда же окончится мое заточение?

Они встретились взглядами. К вящему удивлению Совершенного, ученик не торопился опустить глаза, как полагалось в таких случаях. Радужки Элиара сияли пламенем полуденного солнца Бенну.

– Вашей светлости вредно много разговаривать. – Элиар все еще рассчитывал более-менее дипломатично уклониться от прямого ответа, хотя дипломатия никогда не была сильной стороной сына Великих степей. – Пожалуйста, потерпите пока некоторые временные ограничения и неудобства.

– Таким образом, я твой пленник?

Лицо его ученика потемнело, а в гортанном голосе прорезались властные нотки.

– Откуда такие мысли? Разве вы связаны или закованы в цепи? Разве ваши комнаты похожи на пыточные застенки? Разве Учителю отказали хоть в одном его желании?

– И тем не менее, это тюрьма, – скрестив руки на груди, безапелляционно заявил Элирий, – если я не могу покинуть ее.

– Так будет лучше для вас.

– Лучше для меня будет лишить меня свободы и удерживать здесь силой, против моей воли?

Кажется, они оба были слишком упрямы, чтобы отступить. Но все же волчонок наконец одумался и отвел взгляд.

– Поверьте, – с непривычно просительными интонациями произнес он, – ради вашей же безопасности мессиру следует оставаться в своих покоях. Вы все еще очень слабы. Беречь вас – мой долг, и здесь я смогу защитить вашу светлость от любой беды. Это единственный способ избежать сложностей.

Что ж, так-то лучше. Понемногу они приближаются к истинным причинам происходящего, которые от него тщательно пытались сокрыть.

– На улицах свирепствует черный мор, ведь так? – прямо в лицо ученику бросил свой страшный вопрос Красный Феникс. – Черная смерть пришла на Материк?

Элиар помрачнел.

– Учитель по-прежнему очень проницателен. – На сей раз гортанный голос его не звенел, звуча глухо и тяжело.

– Значит, ты подтверждаешь это? Как и то, что осмеливаешься контролировать и ограничивать своего наставника?

– Я не смею ограничивать Учителя, – помедлив, отозвался наконец Элиар. – Это не мое личное желание. Возможность оставить цитадель зависит от разных обстоятельств, в первую очередь от вашего самочувствия. Но к чему весь этот разговор? Куда мессир намерен направиться?

– В Ангу.

– Вот как? – Элиар недоверчиво приподнял брови и посмотрел на него сумрачным взглядом. – Учитель желает видеть Первого ученика?

По правде говоря, Элирий ляпнул наугад, но, кажется, удачно попал в какую-то болевую точку. И случайно выяснил, что Яниэр, его Первый ученик, также все еще жив.

Эти двое с самого дня их знакомства ненавидели друг друга, при встрече поливая молчаливым презрением и изредка – насмешками. Наследник древнего блистательного рода владетелей Ангу, Яниэр не признавал ровней босяка из Великих степей, а тот щедро платил взаимностью, в свою очередь считая старшего ученика предателем северного народа, жалким прихвостнем и угодником Совершенных.

Трудно было бы сыскать людей, более непохожих друг на друга как внешне, так и по своей натуре: они казались полнейшими противоположностями. Яниэр – белые облака на зимнем морозном небе, и Элиар – солнце жаркого, раскаленного докрасна летнего полудня.

– Почему нет? Я должен давать тебе отчет?

Второй ученик сдержанно покачал головой.

– Нет, ваша светлость, не должны. Так или иначе, это запрещено.

– Запрещено?

– Да. Мы не летаем в Ангу.

Элирий попытался восстановить в памяти обрывки скудных воспоминаний о северных территориях. Неприсоединившийся город Ангу – место, покрытое облаками. Как он помнил, испокон веков Ангу считался самым труднодоступным городом Материка – в свое время даже Совершенные не смогли взять его. Серебряная Звезда Севера защищена кольцом ледников и горных хребтов, на сверкающих вершинах которых снег не тает даже в середине лета. Фактически это неприступная крепость.

Именно поэтому, хоть в прежние дни почти надо всем Материком было установлено жесткое господство Ром-Белиата, имеющего верховное право сюзерена, Запретный город предпочел сохранить династию владетелей Ангу и оставить Серебряной Звезде Севера суверенитет. Очевидно, во избежание сложного и затяжного конфликта, а может даже проиграв в нем, Элиар решил поступить так же.

– Ангу не находится под сюзеренитетом Бенну. Севером управляет другой ваш ученик, нынешний владетель Ангу, – нехотя подтвердил его догадки Элиар. – Военное освоение отдаленных северных территорий было приостановлено много лет назад. Я не контролирую Неприсоединившийся город.

– Не вижу в этом трудностей.

– Вот как? – Элиар недовольно фыркнул. – Ангу окружен магическим ледяным барьером, непроницаемым с обеих сторон. Вы хотите, чтобы мы разбили его и тем самым начали войну? Вы желаете, чтобы мы овладели Севером для того, чтобы мессир смог повидаться с Первым учеником?

Слушая непрекращающиеся разговоры об Ангу, волчонок, кажется, уже с трудом сохранял терпение.

– Думаю, мы можем прибыть туда не как завоеватели, а как гости, – успокаивающе ответил Элирий, пожав плечами.

Но ученик не желал сдаваться.

– Возможен ли вариант, что ваша светлость сперва захочет посетить как гость какое-нибудь другое, менее неприступное место Материка? – сухо поинтересовался он.

– Другое? Хорошо. Тогда я хочу посетить Ром-Белиат.

Упоминание Первого города Оси возымело неожиданно сильный эффект, но не совсем тот, который хотелось бы: Элиар вздрогнул и переменился в лице.

– Нет, – сердито отрезал он. – И не стоит впредь говорить об этом.

Красный Феникс, в свою очередь, почувствовал, что больше не в состоянии терпеть приказной тон и повелительные замашки Второго ученика.

– Если продолжишь говорить в подобной манере, – строго пригрозил он, – придется лишить тебя общения, волчонок.

– О, Учитель вспомнил о своем излюбленном наказании? – немедленно взвился Элиар, которому, кажется, снова наступили на больную мозоль. – Но Красного ордена больше нет. Учитель не может никому приказать игнорировать меня, как это бывало раньше.

– Значит, я лишу тебя общения только с собой, – с деланым равнодушием сказал Элирий и отвернулся, прекрасно понимая, как на ученика подействует его молчание.

Что ж, возможно, ему приготовили первоклассную золотую клетку, но птицы, живой поющей птицы в этой клетке не будет.

Помимо воли Элиар обеспокоился. Судя по всему, он не собирался поддаваться на провокации и вступать в открытый спор… и наверняка не хотел допускать, чтобы Красный Феникс действительно лишил его возможности слышать свой мелодичный голос на месяц или два – или сколько взбредет упрямому Учителю в голову.

Элирий не помнил содеянного своим учеником. Но наверняка там, в укрытом до поры прошлом таилось что-то, чего Элиар стыдится или желает вычеркнуть из памяти. Теперь ему достался редкий шанс все исправить, шанс заново завоевать расположение наставника. Только вот, похоже, желая исправить старые ошибки, глупый волчонок умудряется лишь совершать новые.

– Не нужно принимать скоропалительных решений, которые навредят нам обоим, – примиряюще заметил Элиар, смягчая тон, чтобы сгладить неловкость. – Я готов рассмотреть предложение о северной экспедиции еще раз. Позднее. Согласны ли вы подождать?

Но разговор зашел слишком далеко: Красный Феникс не ответил и даже не повернул головы, будто не слыша, отгородившись от ученика стеклянной стеной, которую невозможно увидеть – и невозможно разбить. Элиар имел возможность любоваться разве что приметной красной яшмой, украшавшей высокую цилиндрическую заколку, – ранговое украшение горделиво сияло в угольно-черных волосах.

Все это ужасно раздражало и горячило кровь, особенно такому, как его ученик – вспыльчивому выходцу из Великих степей. Как бы ни хотел Элиар не выходить из себя от этого демонстративного, нарочитого безразличия, сохранить полное спокойствие души ему вряд ли удастся.

– Как должен я истолковать ваше молчание, Учитель?

– Не называй меня так, – проигнорировав вопрос, ледяным тоном запретил Элирий, не оборачиваясь.

– Мне перечислить все ваши многочисленные имена и громкие титулы, чтобы вы отозвались?

– В титулах нет нужды.

Дураку ясно, что они утратили всякий смысл, стали пылью под сапогами нового хозяина мира. Волчонок унаследовал не только прославленное имя Первородного, но и его верховный титул и власть. Похоже, в мире осталось мало того, что не принадлежало бы Элиару. Проклятье, как же так вышло? Почему никто не остановил его? В прежние времена в Ром-Белиате существовал Пионовый престол и Триумфатор – управитель общества Совершенных.

– Кто даровал тебе титул Великого Иерофанта? – холодно поинтересовался Элирий. – Сама Триумфатор?

– Я упразднил эту должность, – невесело усмехнулся Элиар. – Она была ликвидирована. Вечный город Бенну более не нуждается в светской власти.

На лице Красного Феникса отразилось крайнее изумление. Чуть наклонив голову, он скосил глаза в сторону и заметил, как Элиар с мрачным удовлетворением кладет руку на рукоять Когтя Дракона. Бессознательный жест имеющего силу и власть.

Вот как… Самопровозглашенный Великий Иерофант! Волчонок понемногу научился владеть клыками и не постеснялся назначить себя главой нового храма. Но как ему это удалось? Ведь на Пионовом престоле гордо восседала не кто-то, а сама владычица Ишерхэ, дочь вечного бога Инайрэ, падшего бога, что лживой мудростью своей искусил и развратил сердца достойнейших из чародеев Лианора. Бессмертная Ишерхэ обладала могуществом, которого никогда не достигнуть даже Первородным, не говоря уж о жалких полукровках вроде Элиара.

Что же случилось и почему священный сан превратился в фарс?

– Ты все такой же – не знаешь своего места, – сквозь зубы презрительно процедил мессир Элирий Лестер Лар. – Небожители наказали меня, послав такого ученика.

Элиар из последних сил пытался удержать себя в руках и промолчать, но тщетно – слова и тон Учителя слишком больно резанули по сердцу.

– А вы все так же жестоки в суждениях, – зло отчеканил он. – Хоть многого и не помните.

– Да, многого я не помню, но не вызывает сомнений, что ученичество твое осталось в прошлом. Если же ты по-прежнему считаешь меня наставником, ты должен слушаться меня, как и положено ученику.

Несмотря на присущее ему внешнее хладнокровие, Красный Феникс также не остался спокоен. В свою очередь, он был крайне раздражен тем, что такие простые и очевидные вещи приходится проговаривать вслух. Если волчонок силой удерживает его здесь, пусть оставит лицемерие и не делает вид, будто почитает его, как Учителя.

– Как будет угодно вашей светлости, – с большим трудом восстановив самообладание, почтительно отозвался Элиар. – Я послушен воле Красного Феникса Лианора и не посмею перечить его словам. Если вы запрещаете, я больше не буду называть вас Учителем. Если вам угодно считать себя моим пленником – что ж, пусть будет так. Лучше пережить вашу немилость, чем новую вашу смерть.

В твердом голосе ученика проскользнула знакомая уже печаль, и Элирию вдруг подумалось, что в каком-то смысле они оба в плену друг у друга. Но он промолчал, не давая ответа.

– Мне жаль, что мои визиты расстраивают мессира. Впредь не стану беспокоить вас без причины.

Элирий вновь не отреагировал, будто слова ученика были для него пустым звуком, никчемным сотрясением воздуха.

– Однако, поскольку вы отказываетесь считать меня учеником, – сухо заметил напоследок Черный жрец, – вам придется признать право моего верховенства. С сегодняшнего дня вы измените свое уникальное положение в иерархии общества Бенну и станете подданным Великого Иерофанта, – таким же, как и все остальные.

Элирий язвительно рассмеялся. Он не собирался принимать всерьез эти самоуверенные угрозы.

– Так значит, отныне мне следует бояться тебя? О, прошу прощения, – бояться вас, ваше высокопреосвященство?

– Рекомендую подумать об этом. – Элиар, в точности подражая манере Совершенного, проигнорировал откровенно издевательский вопрос. – У всякого решения есть последствия. Но, возможно, я еще дам вашей светлости шанс переменить свое опрометчивое решение… Возможно.

С этими словами он поклонился и быстрым шагом вышел вон из комнаты, унося в своем сердце непролившийся гнев.