Текст книги "Черное Солнце. За что убивают Учителей"

Глава 16. Игры без правил. Часть 2

Эпоха Красного Солнца. Год 277.

Сезон начала осени

Беспрерывно поют цикады

Ром-Белиат. Красная цитадель

*черной тушью*

– Что за цирк ты устроил, Лестер? – Едва войдя в комнату, Ишерхэ скривила губы и уставилась на Учителя с нескрываемым раздражением. Тот молча поклонился и, ничем не выдавая эмоций, поцеловал владычице руку.

Впрочем, неправильно было бы сказать, что Триумфатор «вошла», будто простая смертная. Нет, скорее, дочь темного бога вплыла в покои верховного жреца, как мощный флагманский корабль, разрезающий носом волну открытого океана.

Помещение пропиталось уютным теплом, даже более того – жаром. Жар исходил от сложенного полукругом каменного очага, в котором пышным красным цветком расцветал огонь, священная стихия Первосолнца. Как известно, пламя – это солнце небожителей, возвращенное землей небесам. Будучи единственной стихией разрушения, огонь уничтожал то, чего касался, пожирая прочие существующие в мире природные стихии: воздух и дерево, землю и воду, а также всякое вещество. Огонь рождался и жил за их счет.

Из этого ненасытного красного пламени Учитель мог черпать силу, и оно должно было всегда гореть в очаге. То был настоящий живой огонь, не магический – позади рабочего стола уютно потрескивали сухие поленья.

Элиар, которого мгновением раньше наставник успел буквально впихнуть в сервант и для надежности запереть на ключ, в три погибели скрючился в своем импровизированном убежище. Над тесным сервантом возвышался большой верхний шкаф со стеклянными дверцами и драгоценной коллекцией Учителя – на полках красовались, ожидая своего часа, лучшие сливовые вина Материка со вкусом деликатным и изысканным.

– Нравится ломать комедию на потеху благодарной публике?.. – Нимало не смущаясь, Ишерхэ не преминула не только начать, но и продолжить разговор с обвинений, граничащих с оскорблениями.

Столь откровенное игнорирование этикета, которое неожиданно продемонстрировала обладательница высшего титула, до глубины души шокировало Красного Волка. За время обучения в храме он давно уж успел привыкнуть к величавой и донельзя церемонной манере общения, принятой в светских кругах Ром-Белиата.

Что и говорить, за минувшие три года изолированная Красная цитадель, куда они возвратились вскоре после приема у Триумфатора, стала для сына Великих степей новым домом. Располагаясь на отдельном острове в бухте Красного Трепанга, Красная цитадель была неприступной твердыней, городом-в-городе. Маленькие насыпные островки с оборонительными укреплениями позволяли контролировать водное пространство всей бухты, а защитные бастионы Красной цитадели давали возможность в случае нападения держать неприятеля под перекрестным обстрелом. Двойная цепь крепостных стен, поднимавшихся выше, чем стены самого Ром-Белиата, опоясывала обширную территорию, принадлежащую храму Закатного Солнца; а сам храм таил в себе такой лабиринт коридоров и секретных переходов, в котором чужак мог бы, пожалуй, проплутать остаток жизни, так и не найдя выход.

На обратном пути из высочайшей резиденции Элиар несколько раз прокрутил в голове события сегодняшнего дня, тревожные, грозящие какими-то пока не очевидными, но, определенно, недобрыми переменами. В вечернем воздухе плотно, почти зримо повисло напряжение.

За раздумьями Красная цитадель незаметно приблизилась. В несколько могучих рывков конь донес всадника до широкого водяного рва, бывшего скорее данью прошлому, нежели действительной необходимостью: воинские традиции Лианора свято соблюдались в Ром-Белиате.

Массивный, подавляющий размерами подъемный мост был опущен – Красного Феникса ожидали. Копыта громко зацокали по обитому металлом мореному дубу. Ритмичное, до нелепости звонкое цоканье копыт неожиданно начало раздражать: чем-то оно напоминало падение капель в подземных застенках, где от сырости на потолке скапливается конденсат. Чувства обострились, напряглись до предела, а давящая тьма этого вечера уже не помещалась в сознании.

Учитель по своему обыкновению возвращался вместе с Первым учеником, скрываясь в носилках за тяжелыми, расшитыми алыми солнцами тканями. Яркий цветок паланкина, плывущий плавно, словно по неподвижному зеркалу озера, медленно двигался в середине процессии и наконец добрался до главного входа. Выйдя, Учитель благословил Яниэра и пожелал тому спокойной ночи, а Элиару велел следовать за ним, очевидно, желая дать наставления.

Кинув поводья поспешно подбежавшему служке, угодливо отвесившему низкий поклон, Элиар с досадой отметил, что пальцы его чуть подрагивают, и поспешил унять предательскую нервную дрожь. Наверное, Красный Феникс заметил тихую перебранку учеников за своей спиной и теперь желает высказать ему свое неудовольствие.

Но серьезному разговору не удалось состояться. В первые мгновения Элиар не мог понять, почему Учитель вдруг переменился в лице и заставил спрятаться в таком неподходящем месте, но, конечно, без слов подчинился. Едва в дверях собственной персоной показалась владычица Ишерхэ, Красный Волк смекнул: поздний неофициальный визит Триумфатора сразу после громкого скандала перед всем высшим обществом явно не сулит ничего хорошего. Увы, Учитель не всесилен и тоже вынужден подчиняться воле владычицы.

– О чем говорит моя госпожа? – учтиво осведомился тем временем Красный Феникс. С привычной спокойной уверенностью он приблизился к злополучному серванту, делая вид, что выбирает вино, и оказался совсем рядом с учеником.

Пол под ногами Учителя был застелен старинным ковром, узор на котором изображал танцующих в смертельной схватке могущественных существ – золотисто-алого феникса и черного дракона. Чешуйчатые и пламенные крылья, хвосты и гибкие шеи сплетались, словно волосы в косе, когти, острые зубы и клюв старались разорвать противника, но ни феникс, ни дракон не могли взять верх, от века плавно перетекая один в другого, сливаясь в замысловатом поединке, словно свет и тьма. Говорили, будто в те времена, когда был рожден его светлость мессир Элирий Лестер Лар, легендарные создания еще населяли землю, и наставнику, возможно, доводилось видеть их вживую.

Мастерство ткачей оказалось столь велико, что каждый раз, опуская глаза на великолепное полотно, Элиар от восхищения переставал дышать. А опускать глаза приходилось часто, ведь на Великого Иерофанта нельзя было смотреть прямо, тем более таким, как он… зато с лихвой хватало времени изучить рисунок на ковре.

Должно быть, некстати явившаяся Ишерхэ не умела взглядом пронзать преграды, но могла почуять энергетику ненужного свидетеля высочайшей беседы. А потому его светлость мессир Элирий Лестер Лар укрыл прячущегося у ног ученика красным лотосом своей крови – тот находился в полном расцвете и, кажется, мог затмить собою само солнце, не то что одного молодого человека.

Там, где обычные люди были слепы, он видел. Но, пожалуй, даже не обладай Элиар редким даром Видящего, смог бы различить этот пылающий цвет.

– Не увиливай от ответа, – не заметив подвоха, недовольно поморщилась Ишерхэ. – Тебе прекрасно известно, что в последние годы Бенну приобрел колоссальное влияние на Материке и больше подходит в качестве официальной резиденции Триумфатора, нежели Ром-Белиат, который по твоей прихоти продолжает проводить никак не оправдавшую себя политику блестящей изоляции.

Затаив дыхание, Элиар внимательно слушал речь владычицы Ишерхэ, холодной серебряной ртутью затекающую прямо в сердце.

Ишерхэ была наполовину богом. Пусть духовную силу ее крови не сравнить с могуществом истинного высшего небожителя, но, вероятно, она была способна на нечто, недоступное смертным, недоступное даже Первородным. По правде говоря, как и прочие обитатели Запретного города, Элиар мало что знал о Триумфаторе достоверно – величественную и грозную фигуру ее окутывал непроницаемый ореол тайны. Лишь несколько раз Красный Волк удостаивался чести лицезреть недосягаемую владычицу Пионового престола – на больших приемах вроде сегодняшнего. И уж конечно, никогда прежде Элиар не видел Триумфатора так близко и не слышал ее голоса так долго – слишком много чести.

– Политика блестящей изоляции позволяет сохранить чистоту крови народа Совершенных, – прохладным светским тоном подчеркнул Учитель, небрежно откупоривая одну из бутылей. Сладкий аромат немедленно пролился в воздух и, просочившись также в нижнюю часть серванта, заполнил временное укрытие духом цветущей дикой сливы. Элиар ухмыльнулся – этот изысканный и нежный запах, запах сливового вина, давно уже крепко связался в его мыслях с Учителем и, как следствие, с храмом Закатного Солнца.

Сам храм был огромен. Таких высоких, поражавших воображение потолков с лепниной, таких искусных барельефов и роскошных колоннад, таких величественных, необъятных залов не видел доселе ни один храм Материка. Даже легендарный храм Тысячи Солнц, ушедший под воду вместе с Лианором, мог бы показаться тесноватым тому, кто лицезрел совершенство храма Закатного Солнца.

Неподалеку от главного храмового комплекса располагались просторные конюшни и жилые помещения для многочисленных стражей, слуг и элитных храмовых воинов – Карателей. Одна из островерхих башен внутри дополнительных стен поднималась выше остальных – шпиль ее, словно стилет, пронзал само небо, и именно на нем развевалось знамя с красным солнцем. То был донжон Учителя, господская башня – самая защищенная башня Красной цитадели, соединенная с остальной частью храма тайным переходом.

Почти каждый день Элиар легко взбегал по изящной винтовой лестнице, по лихо закрученным спиралью каменным ступеням и, помедлив минуту, чтобы успокоить пульс, стучал в дверь рабочего кабинета Учителя. Красному Волку нравилась необычная округлая комната, где они находились сейчас. Комната, потолок которой представлял собой купол, искусно расписанный символическим солнечным орнаментом, напоминала драгоценную шкатулку из золота, цветного стекла и красного янтаря, – дивное произведение искусства.

– Чистота крови!.. – фыркнула меж тем Ишерхэ, наконец одарив Учителя пренебрежительным взглядом. – Не слишком ли ты печешься о ней? Следуя твоей фанатичной философии, небожители не должны были вступать в союзы со смертными и не должны были создавать в Полуденном море прекрасный Лианор, остров блаженства. Но если бы в свое время небожители не смешали священную кровь с кровью обычных людей, в мир не пришла бы раса Совершенных, не так ли? Не хочешь ли ты поспорить с волею вечных богов?

– Конечно, нет, – скучающим тоном протянул Красный Феникс, глядя в неприятные, по-кошачьи вертикальные щели зрачков собеседницы. Холеное узкое лицо его сделалось совершенно непроницаемо. – Жрецы не спорят со своими богами. Волею вечных богов появилась на свет раса Совершенных, а значит, сохранение ее благополучия – моя главная задача. Что касается переноса ставки Триумфатора на запад – как пожелает моя госпожа.

Все отпрыски родовой аристократии Ром-Белиата мужского пола в возрасте от шести до шестнадцати лет обязаны были воспитываться в храме Закатного Солнца. Если же у воспитанников обнаруживались выдающиеся способности, они получали почетное предложение вступить в Красный орден. В этом случае юноши продолжали обучение и впоследствии становились жрецами или другими служителями, сообразно их дарованиям.

Таким образом, в том возрасте, в котором Элиар впервые появился в храме, большинство учеников уже заканчивали свое пребывание здесь. Кроме огромной задержки с началом обучения, ему очень мешал низкий статус – кочевник считался рабом, личной вещью своего наставника. Учитель был добр, даровав недостойному полукровке собственное имя на высшем языке господ, но даже это не могло изменить прошлого и родословную выходца из диких земель, о которых все вокруг, конечно же, ни на миг не забывали.

Однако, несмотря на грязное происхождение и явное пренебрежение, которым поначалу одаривали Элиара соученики, протекция всесильного Верховного Иерофанта не позволяла вести себя с ним откровенно грубо и непочтительно. Спустя время к чужаку привыкли, и высокое положение его в иерархии ордене уже ничуть не казалось странным. Более того, из-за выдающихся способностей Элиар слыл любимцем Учителя, затмив в глазах общества даже утонченного и богатого талантами Первого ученика, на которого мессир Элирий Лестер Лар оставлял Красную Цитадель во время своих отъездов.

Каждый день Учитель проводил с Элиаром немало свободных от государственных дел часов, лично контролируя его головокружительный прогресс. За минувшие три года постоянного общения волей-неволей они сблизились, и Красный Волк почти позабыл тягостные обстоятельства их первой встречи.

Ишерхэ капризно закатила глаза. Подобно великим Триумфаторам Лианора, на челе она не носила короны: только простой серебряный венок из листьев вишневого лавра. В противовес этой благородной простоте, шипастая диадема Великого Иерофанта, надеваемая для особых случаев, была весьма впечатляющей и напоминала священный венец из огня.

– И в самом деле начинает казаться, будто климат Вечного города подходит мне больше, – опасным бархатным голосом сказала владычица. – Воздух там прохладнее и суше, а летние сезоны не так изнурительно долги. Однако, Лестер, хоть я и не могла не поддержать тебя сегодня, ты выставил Игнация сущим шутом перед всем высшим светом! Так не годится.

Учитель только развел руками.

– Я выставил? Или его собственные деяния?

Ишерхэ холодно рассмеялась и покачала головой.

– Определенно, Лестер, тебя зря прозвали фениксом, а не гадюкой.

В следующий миг веселое настроение Триумфатора резко переменилось, даже как-то чересчур резко: внимательно слушавший Элиар не сумел отследить момент катастрофы.

На идеально гладком лбу ровным вертикальным разрезом пролегла единственная гневная морщинка. Ишерхэ чуть шевельнула пальцами, увенчанными длинными острыми коготками, и на кончиках их зародилось призрачное, словно морской туман, бледно-голубое свечение. В тот же момент Учитель внезапно покачнулся и сошел с лица, балансируя на грани глубокого обморока.

Вплотную приникнув к узкой щелочке между створками, Элиар с острым интересом вглядывался в происходящее. Что еще за диковинная неотразимая магия? Похоже на то, как самого его сковали силой ритуальной печати Запертого Солнца.

Учитель не мог противиться Ишерхэ, словно бы она контролировала священный цвет его крови!

– Не забывай, какими клятвами ты связан, Красный Феникс Лианора, – тоном, не терпящим возражений, сухо бросила владычица. – Даже после ухода за грань душа твоя будет принадлежать мне. И не надейся на покой в посмертии.

Совершенно ослабев, мессир Элирий Лестер Лар сделал пару неверных шагов с ковра и упал на колени, не в силах вымолвить ни слова. Судорожный приступ кашля заставил его согнуться пополам и прижать лоб к полу. Алый водопад титульных одеяний Великого Иерофанта расплескался вокруг одинокой коленопреклоненной фигуры. Из приоткрытого рта на красное дерево резного паркета потекла священная лотосная кровь, призванная жестокой повелительницей Совершенных. Однако укрывающая Элиара защита Учителя не ослабела ни на мгновение.

Увидев наставника на коленях, бледного, как полотно, и неожиданно беспомощного, Красный Волк остолбенел. В первый миг сердце пропустило удар, другой, а потом что-то внутри мучительно, тревожно заныло. Это дикое зрелище нравилось ему – и одновременно до отвращения не нравилось. Элиар хорошо помнил засевшее глубоко в сердце старое желание расквитаться с ненавистным наставником, насильно забравшим его из Халдора, лишившим имени и прежней жизни, – и в то же время стоявшая перед глазами сцена вызывала лютое отторжение, полное нежелание видеть, соприкасаться с нею. Возможно, потому, что это насилие творил кто-то другой?

Элиар тяжело, хрипло задышал, рискуя глупейшим образом выдать себя, и решительно не понимая, что с ним такое.

– Своею кровью ты пробудил меня к жизни, и этой же кровью привязан ко мне навеки, – почти пропела равнодушно наблюдавшая эту картину Ишерхэ. Определенно, из уст истинного полубога Высшая речь ли-ан звучала особенно вязко и мелодично, как беспрерывный поток молитв, ввергающий в экстатический транс.

О чем она говорит? Элиар напряженно вслушивался, силой воли отбрасывая гипнотическую, иллюзорную магию звучания и пытаясь постигнуть смысл туманных слов. Владычица имеет в виду, что с помощью крови наставника сможет вернуть его душу, даже если тот вдруг погибнет? Но как? И почему лотосная кровь Учителя подчиняется ей?

– Ишерхэ… – Это был уже второй шок за сегодняшний вечер. Он не ослышался – Учитель назвал великого Триумфатора по имени, обратился к ней несообразно этикету и субординации? Проклятье, да что здесь вообще происходит? – Остановись. Тебе известно: я никогда не встану против твоей воли. Если ты поддержишь Бенну в претензиях на гегемонию, я приму это решение без возражений.

– Отрадно слышать. – Владычица удовлетворенно кивнула. – Оставь уже в покое Игнация и его людей. Храм Полудня нужен нам могущественным. С каждым годом смертных с даром красного цвета крови рождается все меньше, тут уже ничего не поделать. Ваше время проходит. Ты так ревностно опекал Совершенных, что они стали изнеженны и беспомощны, как дети. Рука титульного народа ослабела. Кто-то должен заменить Красный орден. Кто-то должен иметь достаточно силы, чтобы контролировать весь Материк с низшими народами.

С этими словами подойдя к Учителю, Ишерхэ ленивым движением приподняла его подбородок и властно поцеловала окровавленные губы.

– Я намотаю Материк на палец, как нитку жемчуга, – ровным и отстраненным голосом произнесла она, и это прозвучало убедительнее всяких выкриков.

Задохнувшись, Элиар яростно зажмурился и закрыл лицо ладонями, чтобы не видеть этой безобразной сцены. Внутри что-то перевернулось, оборвалось, сломалось, и на какое-то время мир перестал существовать. Кажется, прошло несколько тягостных минут, прежде чем рядом послышались легкие шаги наставника.

Отперев дверцу, Учитель вновь опустился на пол и неожиданно обнял его, словно испуганного ребенка, которого нужно утешить. В циановых глазах стоял болезненный лихорадочный блеск, словно Красный Феникс продолжал смотреть на пламя.

– Не бойся, волчонок, – непривычно тихо сказал он. – Она уже ушла.

Элиар удивился – в сердце теснились странные и противоречивые чувства, но страха перед этой ядовитой змеей Ишерхэ там точно не было. Дыхание возобновилось и участилось – сердце словно сорвалось в пляс. Замерев в крепких объятиях Учителя, он не смел потревожить наступивший хрупкий покой движением, и молча прижимался к изгибу чужого плеча, чувствуя приятную прохладу плотной ткани церемониального одеяния Великого Иерофанта. Красный Феникс позволил на мгновение соскользнуть маске, и Элиар впервые увидел за ней неуверенность. Загадочная отдаленность Учителя будто развеялась, и легендарный выходец из Лианора стал походить на живого человека из плоти и крови, имеющего слабости и уязвимого.

– Когда-то сила Триумфатора была запечатана душевной болезнью, – удрученно проговорил Учитель, будто сожалея о чем-то, чего уже не мог исправить. – Таково наказание – с тех пор как кровосмешение небожителя и человека запрещено. Право слово, она была сущий ребенок, невинное, не осознававшее себя дитя, не способное позаботиться о себе. И по сей день Ишерхэ периодически возвращается в то блаженное состояние. Тогда она пропадает из города и в одиночестве бродит где-то по побережью, тоскуя о Лианоре, пока не придет в себя.

– Триумфатор… безумна? – не до конца веря услышанному, коротко уточнил Элиар.

– Тише. Никто и никогда не должен догадаться об этом, Элирион. Триумфатор… да… порой она бывает не в себе. Ты должен молчать и хранить услышанное в тайне.

Красный Волк вновь был поражен – Учитель назвал его вторым именем. Это было собственное имя наставника, преобразованное уважительным суффиксом принадлежности: относящийся к дому Элирия. Не многовато ли неожиданностей за сегодняшний вечер?

Однако подобное глубоко личное обращение прозвучало впервые и оказалось неожиданно приятно.

– Я… не предполагал, что разум ее освободится, а характер станет таким своенравным, – задумчиво продолжил Красный Феникс. – Увы, я этого не предусмотрел.

Богатый интонациями певучий голос его будто лишился части своих оттенков. Элиар знал, что Учитель вплетает в голос немного цвета крови, чтобы тот становился неотразим, как голос небожителя, и входил в сердце, как клинок. Сейчас же наставник был обессилен, и речь его звучала приглушенно.

– Мессир хотел только распечатать сосуд с божественной энергией и черпать оттуда, как из бездонной бочки?

Учитель чуть помедлил с ответом.

– Думаю, уместнее сказать, что я взял бы на себя тяготы по ее опеке.

Определенно, никому не следовало знать таких подробностей, равно как и того, что Ишерхэ, судя по интимному общению между ними, была любовницей Красного Феникса.

– Конечно, Учитель, – просто сказал Элиар и, повинуясь кивку, наполнил уже приготовленную чашу светлым сливовым вином. – Вы провели ритуал на своей крови?

– Иного варианта не было. – Учитель пожал плечами. – Я связал ее кровь со своею. Бессмертная дочь Инайрэ была совсем беспомощна, но полна высшей энергии. Я сам сделал Ишерхэ Триумфатором, а теперь не могу справиться с ней. Я сам создал монстра.

Все ясно. И пробудившаяся сила истинного полубога, уж конечно, смогла взять под контроль кровь человека, пусть даже Первородного. О чем только думал известный своей проницательностью сиятельный мессир Элирий Лестер Лар? Творец стал полностью зависим от своего творения.

– Учитель поступил опрометчиво. – Элиар покачал головой, оставив при себе неутешительные выводы и неудобные вопросы, задавать которые было слишком поздно. Да он и не вправе был задавать их, и вряд ли это право появится когда-нибудь у лишенного всех прав раба.

Поднеся чашу тончайшего фарфора к бледному лицу наставника, Элиар осторожно наклонил ее и подождал, пока Совершенный соберется с силами сделать небольшой глоток. Едва Учитель приоткрыл рот, как вязкая струйка крови вновь выползла из уголка губ и, вливаясь в прозрачность вина, окрасила его киноварью.

– Мерзкие полукровки, – устав пить, сквозь зубы сплюнул Красный Феникс. – Откуда только взялся в порченой крови чистый цвет солнца… Видят небожители, ваше появление сулит много бед.

Элиар промолчал и в знак сожаления низко склонил голову, внимательно разглядывая алый отпечаток губ Учителя на белоснежном фарфоре. Чаша осталась у него в руках – вместе с этим притягивающим взгляд отпечатком, подобным нерасцветшему бутону красного лотоса.