Текст книги "Другой Париж: изнанка города"

– Долой глобализацию! – зазвучали лозунги. – Даешь национальную культуру и самобытность! Нет эксплуатации одних стран другими!

Машины на огромной скорости прошелестели мимо. В них, не достигая цели, полетели цветы и яйца. Весь митинг занял от силы десять минут. После этого плотное полицейское кольцо разжалось, и митингующие, пожимая друг другу руки, стали не спеша расходиться.

– Поговорим? – спросил меня Артур.

– С радостью.

Мы двинулись в сторону ближайшего кафе.

– Может, перекусим где-нибудь на травке? – предложил я. – У меня есть пара яблок и вода.

– Нет, пошли выпьем настоящего кофе. Я угощаю! – настаивал Артур. Я не стал сопротивляться.

Мы уселись за стойкой бара в небольшом кафе. Я уже знал, что, если сесть таким образом, кофе получится дешевле. Артур закурил и предложил мне сигарету.

– Мы провели важное мероприятие! – подытожил он. – Давай-ка выпьем за это!

– Давай!

Артур еще заказал по бокалу вина. Мы выпили.

– Ты давно занимаешься… антиглобализмом? – спросил я.

– Давно, – с гордостью ответил Артур. – Уже почти восемь лет!

– А сколько лет вообще антиглобалистскому движению? – полюбопытствовал я.

– Тут кто как считает, – начал мой собеседник. – Среди предтеч антиглобализма называют экономиста Ларуша и философа Жижека. Но обычно говорят, что антиглобализм, как явление, зародился в 1994 году, а его основателем считается мексиканец, субкоманданте Инсурхенте Маркос, личность неоднозначная, конечно, одиозная, но харизматичная: без тормозов. Поэт, писатель, программист. Он возглавил сапатистскую армию освобождения и почти бескровно захватил штат Чиапос, что в Мексике. Его называют партизаном, современным Че Геварой, защитником индейцев, он стал настоящим кумиром леворадикальной молодежи.

– И что, все антиглобалисты – последователи и сторонники Маркоса? – удивился я. – Он же выступает исключительно за военный путь решения национальных вопросов…

– Нет, конечно! – перебил меня Артур. – Я вообще за то, чтобы не было никакого насилия в наших рядах. Ты же видел, наша сегодняшняя демонстрация была абсолютно мирной и бескровной. Да нам бы и не позволили ничего большего – столько полиции было!

– Значит, движение разнородно?

– Да, – вздохнул Артур, – и это проблема. Сегодня по всему миру существует несколько тысяч антиглобалистских организаций разного толка. Мы не можем выступать единым фронтом, увы. Слишком много внутри группировок и течений, противоречий. Ты видел, среди нас много активной молодежи, студентов. Но есть еще экологи, журналисты, веб-дизайнеры, деятели контркультуры, даже безработные. Немало представителей религиозных объединений – христиане, мусульмане, суфии, даже жрецы вуду есть… и язычники тоже. Хватает рокеров, деятелей андеграунда, растаманов, последователей Кроули, чернокнижников, адептов эзотерики и приверженцы философии нью-эйдж… Рабочие тоже участвуют, представители профсоюзов, левацких групп. Пестрая компания, короче! Договориться между собой – невозможно. На данном этапе уж точно.

– А убежденные террористы в движении есть?

– Да, если честно, и это тоже проблема. Среди антиглобалистов есть те, кто на полном серьезе призывает к «герилье», то есть войне. Это в основном приверженцы анархистского или маоистского крыла. Еще сторонники культа «новых тамплиеров». Есть даже неонацисты. Их немного, но они весьма опасны. На митингах они способны запустить в политиков или полицейских бутылки с зажигательной смесью, устроить взрывы или поджоги, даже спровоцировать перестрелку. Это сильно вредит репутации движения в целом. Еще я не согласен с теми, кто готовит хакерские атаки на сайты мультинациональных компаний вроде «Пепси-колы», силовых ведомств или ночами громит стекла в «Макдоналдсе». Я также против идеи мировой коммунистической революции. Увы, по нашим временам это полная утопия. Я считаю, бороться с глобальными проблемами в современном мире надо исключительно законными и цивилизованными методами. Или все мы невольно попадем в разряд банальных хулиганов и отмороженных преступников, какими нас и пытаются изобразить масс-медиа и политики.

– Да, в России тоже есть такое мнение, активно формируемое СМИ, – хмыкнул я. – Многие граждане, которые вообще слышали термин «антиглобализм», считают, что его сторонники – отморозки, которые устраивают драки и стычки с полицией, везде, где появляются, переворачивают машины, жгут мусорные баки. Девиантное поведение неуправляемой толпы – да и только! Люди обычно боятся и сторонятся анархии…

– Это совершенно несправедливое мнение, мы стараемся не иметь ничего общего с анархией! – обиделся Артур. – Хотя я знаю, что такие взгляды на наше движение еще во многих странах распространены. Мы выступаем против любого насилия, проводим много антивоенных акций. Во многих странах мира проходили наши акции против войны в Ираке. Мы стараемся выражать свою позицию исключительно мирным путем – с помощью пикетов, концертов, демонстраций. Я считаю, насилие – это не путь к решению проблем. Надо идти на контакт с властями, доносить свою позицию через митинги и СМИ, пытаться договариваться. Другими путями мы вряд ли чего вообще сможем добиться.

– Скажи, а антиглобалисты чем-то отличаются от новых левых? Или это движение совсем другого типа?

– Скорее, другого. Мы не самовлюбленные павлины и мы не боимся пиара собственных действий, нам важно, чтобы о нас говорили. Через масс-медиа мы хотим достучаться до правительств и государств. Пресса – один из наших главных ресурсов, мы не стыдимся им пользоваться!

– А какие у вас цели? Ради чего весь сыр-бор? Вы что, против глобализации?

– Нет, мы не против нее в целом. Например, мы за Интернет как средство общения между людьми. Мы против отдельных, несправедливых и разрушительных аспектов глобализации, против единой экономики, господства транснациональных корпораций и процветания транснациональной элиты. Мы уверены, что глобализация уничтожает самобытность национальных культур, подменяя их суррогатами. Несколько промышленно развитых стран контролируют международные организации, экономику, политику и жизнь всей планеты! На Земле убивают природу, крупные компании демпингуют зарплаты рабочих в развивающихся странах. Массовая псев докультура становится заменителем национальной культуры, а фастфуд подменяет здоровую пищу. Местные валюты становятся неконкурентоспособными по сравнению с ведущими мировыми валютами, в результате чего на местных рынках наступают кризисы. У реально работающих людей падают зарплаты. Под давлением глобализации исчезает самобытность малых народов, повсеместно нарушаются права человека. Мы выступаем против таких явлений.

– Речь, достойная митинга! – восхитился я. – И что, у вашего движения есть какие-то реальные результаты, кроме истерики вокруг антиглобализма в СМИ?

– Конечно, есть! – с жаром ответил Артур. – В последних президентских выборах во Франции принимал участие лидер французских антиглобалистов Жозе Бове. Это и есть нормальный, цивилизованный метод борьбы за наши интересы. Кстати, я считаю, что и отражение наших выступлений в СМИ – тоже неплохой результат. Люди больше узнают о нашем движении, у нас появляются новые сторонники. А из реальных успехов последнего времени, например, тот, что владельцы транснациональной компании «Ньюк» были вынуждены поднять зарплаты рабочим в Малайзии. Мы выпускаем газеты, журналы, всячески привлекаем внимание людей разных стран к нашей борьбе. В нашем активе, кроме Генуи, такие масштабные известные акции, как Сиэттл или анти-Давос…

– Как же вы собираете людей на такие митинги? – удивился я. – Наверняка же в городах повышенные меры безопасности предпринимаются. Вон сегодня полиции сколько было!

– У нас хорошая информационная сеть, – не без гордости сообщил Артур. – Мы связываемся через Интернет, оповещаем наших сторонников о предстоящих акциях через сайты наших организаций. Иногда люди съезжаются в города заранее, как туристы, добираются на перекладных. Недавно в Давосе было и вовсе прикольно. Участники предстоящих акций заранее поселились на близлежащих курортах, а когда пришло время собираться на митинг, добрались до него на лыжах. Это было полной неожиданностью для сил правопорядка!

– Какая находчивость! А на какие же средства существуют ваши организации? Что-то мне с трудом верится, что в наше время за свои кровные люди будут колесить из города в город, по разным странам, руководствуясь пусть даже самыми справедливыми идеологическими соображениями. К тому же акции, подобные сегодняшней, как я понимаю, довольно затратны.

– Так изначально сложилось, что наши организации финансируются частными структурами, фондами и лицами. Это дает возможность проводить не только отдельные акции, но и форумы. Они проходят в мировых столицах – Париже, Лондоне… К нам присоединяются и многие известные общественные и культурные деятели – Оливер Стоун, Хосе Самаранга, Габриэль Гарсиа Маркес.

– А правда, что антиглобалисты участвовали в последних волнениях в Париже, когда бунтовщики сожгли десятки машин и много людей пострадали?

– Не знаю… – Артур поежился. – Люди из нашей организации в этом участия точно не принимали. За всех говорить не хочу. Думаю все же, что это дело рук арабов, а антиглобалисты тут ни при чем. Их просто до кучи приплели, как левых и радикальных, – короче всех, кто под руку попался. Да и провокации тоже были. Жаль, что наше движение слишком часто пытаются использовать в политических интересах.

* * *

В поисках настоящих клошаров, да и, честно говоря, из простого любопытства в один из дней я решил прогуляться по злачным кварталам Парижа, в районе бульвара Клиши и площади Пигаль. По сути, среди туристов они популярны нисколько не меньше, чем знаменитая Эйфелева башня или Лувр. Раскрученная во всех путеводителях мира пляс Пигаль стоит на первых местах в большинстве списков достопримечательностей, которые хотят увидеть туристы, открывающие для себя Париж. Слишком много легенд, слухов и домыслов наверчено вокруг этого парижского квартала. И они вовсе не связаны с тем, что в разные времена тут проживали Виктор Гюго, Жорж Санд или Пьер Боннар.

Слава района имеет ярко выраженный пикантный сексуальный оттенок, несмотря на то что когда-то тут были обычные каменоломни и рабочие кварталы. В районе метро «Бланш» находится кабаре «Мулен Руж» – магнит туристического притяжения. В любое время года тут многолюдно, разноязычная толпа жадно смакует парижские соленые диковинки. «Мулен Руж» – одно из старейших кабаре Парижа, основано аж в 1889 году. С тех пор ночная жизнь тут практически не заканчивалась.

Однако искателей реальных сексуальных приключений на пляс Пигаль поджидает разочарование: в дневное время проституток («пигалиц») на улицах нет даже в этом районе, да и в ночное их явно не густо – как я уже выяснил, доступных женщин в Париже ищут и успешно находят совсем в других местах. В районе пляс Пигаль за приставание к прохожим можно схлопотать большие штрафы, да и собственно проституцией тут с некоторых пор заниматься запрещено. Оставшихся в этом районе жриц любви называют просто «шагающие женщины» – они одеты предельно целомудренно и строго: запахнутые пальто, очки а-ля библиотекарша. Они чинно прохаживаются по улицам в надежде на то, что опытный клиент сам раскроет их инкогнито и они для начала под ручку пройдутся в один из местных ХХХ-кинотеатров.

Зато повсюду много навязчивых зазывал, которые буквально заглядывают в глаза и хватают за руки, пытаясь завлечь туристов в секс-театр или порнокинотеатр. Прохожие вяло сопротивляются: большинство из них как раз за этим сюда и приехали.

На каждом шагу – дешевые фастфуды и арабские закусочные с шаурмой, а вовсе не изысканные рестораны с высокой кухней. Еще одна своеобразная достопримечательность этих мест – огромный выбор «паленых» изделий под брендами известных фирм. Чего только нет на лотках, за которыми стоят и скалятся во весь белозубый рот выходцы из Африки! Часы «Картье», платки и сумки «Шанель», авторучки «Монблан», солнечные очки «Ферре»… Разброс цен – от десяти до ста евро до начала торга. Качество вещей настолько убого, что их в руки взять порой страшно. Тем не менее вокруг лотков всегда многолюдно. Проходя мимо одного из них, я услышал такой диалог:

– Леша! Да ты что! Все же поддельное. Ты со своими деньгами можешь себе позволить купить нормальные брендовые вещи на Елисейских Полях!

– Блин, Сережа! На Елисейских Полях я куплю реальную «Шанель» для жены, она в этом дерьме хорошо разбирается. А Оле, Свете и Вальке вполне пойдут платки от ниггеров. Все равно они ни хрена в них не понимают, главное – чтобы стразов побольше было и сверкало издалека! Счастливы будут не то слово! А всех расходов по кругу – пятьдесят евро!

Еще туристы охотно фотографируются на память на фоне раскинутых крыльев красной мельницы, а вечером с радостью ломятся на представления, не задумываясь о том, что большинство танцовщиц (впрочем, как и блуждающих кругами проституток) – девушки из Восточной Европы.

Парижане и гости столицы давно перестали обращать на меня внимание: я стал похож на одного из нелегальных иммигрантов или типичных бродяг, коих в Париже сотни. Я вдруг поймал себя на мысли, что в последние дни окончательно перестал выделяться из толпы парижских нищих, и в этом был свой кайф. Как будто я полностью слился с духом этого странного города. Возможно, теперь стоит ждать от него наконец откровений?

– Эй, парень! – вдруг окликнула меня ярко накрашенная мамзель с прической типа «бабетта», в пышной юбке. У нее был сильный славянский акцент. – Подзаработать хочешь?

– Конечно! – я с готовностью откликнулся. – А что надо делать?

– Витрины протереть! У нас уборщик сегодня не явился, а клиенты идут и идут!

– Ладно, попробую!

Хозяйка местечка, облегченно вздохнув, качнула «бабеттой» и вынесла мне специальную швабру и ведро с водой. Я поднял глаза на витрину. Там красовалась еще не подсвеченная неоном надпись «Сексодром». Замечательно! Я оценил, ухмыльнулся и принялся за работу.

Пока я отмывал затемненные витрины, в «Сексодром», с трудом придерживая тяжелую дверь, заходили люди. Я заметил нескольких вошедших одиноких мужчин, две-три развеселые парочки и нескольких мужчин по двое. Кто-то выходил довольно быстро, некоторые задерживались на полчаса и дольше. Наблюдая за окружающим, я старательно скреб витрину по третьему разу. Интересно, что располагается внутри «Сексодрома»?

Вряд ли мне представится шанс узнать об этом, хотя заглянуть было бы здорово.

В этот момент из-за двери показалась хозяйка заведения. Она пристрастно осмотрела мою работу.

– Ну что, ты закончил?

– Да, почти.

– Хорошо помыл, молодец! – оценила она. – Бери деньги!

Она сунула мне в руку несколько бумажек мелкого достоинства и собралась было уходить.

– Слушай, работник! – вдруг передумала она, обернувшись, и пристально взглянула на меня. – А ты откуда будешь родом?

– Из России.

– Отлично! – сказала хозяйка и расцвела. – Я сама из Сербии, во время войны сюда с родственниками переехала, и вот повезло, раскрутилась. Ты сможешь побыть у меня консультантом сегодня вечером? Кошмарный день. Два продавца отпросились. В магазине нет никого, кто говорит по-русски, а это катастрофа для бизнеса. Наверно, полнолуние, у всех крыша едет.

– Консультантом по какому вопросу? – насторожился я.

– Да ничего сложного. Надо просто в секс-шопе у прилавков постоять. А то покупатели такие пошли, не знают, чего хотят. Предлагать им надо изделия, показывать.

– Но я… точно не «копенгаген» в этих вопросах! Вдруг что-нибудь не то предложу?

– Справишься, это все ерунда. Сейчас я тебе ассортимент быстро покажу, и ты во всем сориентируешься. Идем!

Я подхватил швабру, ведро и последовал за хозяйкой. Внутри был приятный полумрак.

– У меня в заведении полный комплект, – по ходу комментировала хозяйка не без гордости. – Налево – порнокинотеатр, наверху – пип-шоу. Направо – секс-шоп. Он небольшой, ничего особенного там нет, обычный джентльменский набор.

– А порнокинотеатр – это как?

– Ты что, ни разу не бывал? – изумилась она.

– Как-то не доводилось.

– Все очень просто. Сидишь в кабинке или в зале, смотришь кино, можешь делать что хочешь, – буднично разъяснила хозяйка. – А на пип-шоу смотришь из-за стекла. Там девчонки танцуют, ласкают себя и друг друга. Разницы в принципе никакой. Кому что нравится больше, дело вкуса.

Она провела меня вдоль витрин интересного магазинчика. Я ахнул про себя. Честно признаюсь, бывал в разных местах, в «горячих точках», в бомжатниках, а в секс-шопах – ни разу в жизни. Как-то не было насущной потребности, все и так само собой получалось.

Первое впечатление – не самое приятное. Немного смешно, в целом – неожиданно. Со всех сторон на меня смотрели разноцветные фаллосы невероятных размеров, искусственные груди, страшные предметы непонятного предназначения… Я немного вздохнул, лишь когда мы дошли до более-менее привычного и понятного: полки с презервативами.

– Сейчас тебе выдадут форму!

Хозяйка быстро подошла к парню на кассе и что-то ему сказала. Он исчез и через пару минут вернулся с белой майкой и штанами, на которых сзади был привязан заячий хвостик. Я чуть не задохнулся от смеха, но сделал серьезное лицо и кое-как сдержался. В этот момент я понял, что и у парня из кассы был такой же наряд.

– Переодевайся вон там! – бросила хозяйка, указывая в сторону служебных помещений и оценивающе оглядывая меня. – Причешись и парфюмом сбрызнуться не забудь, там стоит на полке. От тебя плохо пахнет. Хотя фигурка очень даже ничего… Спортивная, привлекательная!

Я переоделся и вернулся в зал, поймав восхищенный взгляд парня из кассы.

– А ты симпатичный! – кокетливо сказал он мне.

– Ты тоже.

– Другое дело! – потерла руки хозяйка и поправила покосившуюся набок «бабетту». – Я тебя, бедолагу, потом домашним ужином накормлю и еще заплачу. Только выручи меня сегодня. Ужасный день! Я просто разрываюсь.

– Что мне надо делать?

– Чем больше продашь – тем больше заработаешь. Смотри на покупателей. Некоторые приходят просто поглазеть, они нам неинтересны, гони их в шею. Их сразу видно по нездоровому блеску в глазах. Ходят, едва слюни не пускают. Еще фотографироваться на фоне страпонов пытаются. Фотографировать тут запрещено, запомни! Будут нормальные люди что-то спрашивать, ты им предлагай все, по очереди. Конечно, не надо рекомендовать откровенным геям журналы с голыми женщинами или искусственные вагины: могут обидеться, – а так все допустимо. Главное, чтобы клиенты отсюда с покупками уходили и были всем довольны.

– Понял.

Если честно, мне стало страшновато среди этого леса искусственных членов, накладных грудей и устройств для садомазохистских олимпиад. Однако долго задумываться об их предназначении мне не пришлось: на пороге возникли первые клиенты. Это была весьма колоритная парочка: изумительно красивая, длинноногая блондинка в мини-юбке и седовласый господин, весьма респектабельный. Я сдержанно улыбнулся, пытаясь представить, что они могут выбирать в магазине – ароматизированный гель, виагру или презервативы? С такой девушкой, наверно, каждая минута в постели – как подарок.

– Простите, кто-то здесь говорит по-русски? – с вызовом обратилась ко мне девушка.

– К вашим услугам, – осклабился я, входя в новую роль.

– Вы знаете, мой друг Леонард мечтает о большом пенисе для анального секса. Вы могли бы нам помочь что-то подобрать?

– В смысле, у него проблемы с потенцией? Может, лучше просто виагру принять? – попробовал пошутить я.

Девушка юмора явно не поняла:

– Нет, нам нужен большой черный член, который бы крепился на кожаных трусах. Чтобы я могла доставить Леонарду максимальное удовольствие сзади…

Я внутренне вздрогнул – девушка, очевидно, не шутила. Тогда я собрал все свое мужество и отвел парочку к прилавку с фаллоимитаторами. Они выбрали огромный, устрашающих размеров силиконовый член и кожаные трусы с шипами. Проводив их, довольно щебечущих и целующихся, на кассу, я понял, что явно перестал что-то понимать в жизни.

Следом пришли две симпатичные девчушки, болтавшие между собой на испанском. Они выбирали фаллоимитаторы.

– Зачем они вам? – наивно удивился я.

– Просто мы одиноки, у нас нет бойфрендов, а для здоровья надо жить полноценной сексуальной жизнью! – сообщила одна из них, прехорошенькая пухлая шатенка с зелеными глазами.

– Девчонки! Да вы что! Только на улицу выйдите, пальцем пошевелите… Слетятся десятки мужчин!

– Мы очень разборчивы, уже не раз обжигались на случайных связях, – деловито объяснила вторая, ухоженная брюнетка лет тридцати. – Пока у нас нет постоянных мужчин, лучший друг девушек – фаллоимитатор. Не заразишься ничем, всегда под рукой, надо только батарейки вовремя менять…

Они выбрали симпатичные розовые вибраторы со сменными насадками.

Потом явился суровый коренастый мужик с военной выправкой, который, несмотря на поздний час, прятался за темными очками. Его интересовали наручники. Как оказалось, он готовил сюрприз своей подруге и собирался на день рождения подарить ей занятия любовью в танке на одном из военных полигонов в Джибути. Я не стал интересоваться мнением неизвестной подруги по этому поводу, но наручники мы подобрали. На всякий случай – сразу четыре пары, для рук и для ног, разноцветные.

Меня повеселило много разных интересных наблюдений: симпатичные мужчины, покупающие домашнее видео с писсингом и вомитом, бальзаковские женщины, интересующиеся вагинальными шариками с функцией «работает весь день», сухонький старичок, энергично выбиравший кожаные плетки и орудия пыток… За весь вечер так никто и не купил презервативы.

Последним в моей смене был растерянный рыжий парень явно славянского типа. Глядя куда-то перед собой, он печально слонялся между прилавками.

– Вам чем-то помочь? – поинтересовался я по-русски.

– Да чем мне поможешь теперь, блин! – ответил он. – Ничем.

– Что стряслось-то?

– Да сделали меня, понимаешь, как лоха последнего сделали! – начал заводиться парень. – Дернул черт зайти в этот дурацкий ресторан. Смотрю, цены низкие, девки голые. Что еще надо, чтобы культурно расслабиться? Взял пивка, сижу, отдыхаю. Одна девка, такая смачная, толстая, передо мной крутит задницей и так и этак. Зашибись! А потом ко мне подсаживается. Я струхнул – думал, она сейчас денег попросит. Нет, она цивильно так попросила ей бутылку шампанского купить… А я и купил! Джентльмен все-таки. Она так передо мной выделывалась, грех был на выпивку поскупиться!

– Так-так… – начал догадываться я.

– В общем, я клево провел вечер. А потом счет принесли. Я как увидел, чуть не умер от страха. Там цена – почти штука евро. Я полез разбираться, ругаться, мол, что за дела! Оказалось, что это хреново шампанское восемьсот пятьдесят евро стоило. Ты прикинь! Я пытался через окно в туалете вылезти, но меня охранники поймали. Пришлось раскошеливаться… А на эти деньги меня жена пальто просила купить, и белье французское, и духи, и ее маме теплую кофту. Тусоваться тут еще шесть дней, а денег осталось – кот наплакал. А у меня такие планы были! Хотелось двух негритянок сразу отыметь! Накрылись мои мечты! Вот, зашел в секс-шоп, хоть посмотреть, как тут в Париже с сексом. Мне-то больше ничего тут не светит…

– Не переживай! – как мог, утешил я искателя приключений. – Девушки тут все равно не самые красивые.

Сходи лучше в порнокинотеатр, это гроши стоит, отвлечешься. Может, лучше, что ты жене ничего не привезешь, чем букет Венеры.

Глаза у бедолаги странно прояснились. Он радостно хлопнул себя по лбу:

– А ведь ты прав! Она же меня за это благодарить должна! Я же о-го-го какой семьянин оказался! На высоте!

Парень счастливый побежал в зал напротив. Я наконец перестал сдерживаться и от души расхохотался.

Ближе к девяти вечера подошла ночная смена, и я, счастливый, сбросил с себя ублюдочный наряд с заячьим хвостиком и влез в ставший привычным клошарский свитер.

– Все, мне пора!

Хозяйка, как обещала, накормила меня горячим ужином, подкинула денег и похвалила за торговые успехи.

– Если захочешь еще подработать – приходи. У тебя неплохо получается. Клиенты довольны. Да и вообще…

– Вот уж спасибо за доверие, но вряд ли! – подмигнул я ей.

* * *

Я брел не спеша по бульвару Клиши, сверкающему ночными яркими витринами, и смотрел на людей, которые подобно бабочкам с любопытством слетались на дешевые разноцветные огоньки витрин. Я вдруг подумал, что в мире наступает время глобального одиночества… Вспомнилось, что эти места издавна притягивали к себе людей с изломанной творческой судьбой. Кто тут только не жил: Тулуз-Лотрек, Сера, Ван Гог, Пикассо… Теперь на этом месте расположены ресторанчики быстрого питания и ХХХ-кинотеатры. Мне стало очень грустно.

Свернув на улицу Лепик, я нос к носу столкнулся с толпой шумных, экзальтированных девчонок – все, как одна, со стрижкой каре и в коротких юбочках.

– Ты не знаешь, где тут находится кафе «Две мельницы»? – обратились они ко мне. – Мы немного заплутали.

– Понятия не имею. А чем это место знаменито?

– Да ты что! – присели и выдохнули девчонки, посмотрев на меня, как на сумасшедшего. – Тут же работала сама Амели!

– Амели? Кто такая? Местная знаменитость?

Девчонки еще раз посмотрели на меня как на полного придурка, пошептались между собой. После чего самая старшая из них вздохнула и разъяснила:

– Фильм такой есть, «Амели» называется.

– Ах, фильм… – Я стал что-то смутно припоминать. – Там еще актрисочка такая симпатичная была. Как же ее…

– Одри Тоту, – подсказала девчонка, немного смягчившись.

– А адрес знаете?

– Улица Лепик, пятнадцать, – хором выкрикнули девочки.

Я взглянул на указатели на ближайших домах и махнул рукой девчонкам:

– Вперед!

Через пять минут мы стояли у дверей кафе на пересечении улицы Лепик с улицей Турлак. Девчонки верещали от счастья и не знали, как меня благодарить.

– Мы как только приехали, сразу на холм Ля Бютт пришли. Чтобы увидеть все места, связанные с фильмом! Мы уже посмотрели дом Амели на улице Де-Труа-Фрер! И «Мезон Колиньон», где она покупки делает!

Правда, на самом деле он «Шез Али» называется. Еще в кинотеатре были. Конечно, в «Две мельницы» надо обязательно попасть!

– А чем это местечко для Амели так значимо?

– Так она же работала там. Официанткой! Столько драматических событий в этом кафе развернулось!

– Ну, вот, мечта сбылась, я тоже узнал много нового, – улыбнулся я. – Я пошел дальше?

– Нет, мы тебя так не отпустим! Пойдем, угостим тебя кофе! – сказала старшая, широко улыбаясь. – Настоящий эспрессо от Амели!

– И обязательно надо крем-брюле попробовать! – проверещала другая.

– Ладно, согласен, заслужил! – согласился я. На самом деле мне уже стало любопытно, что же там такого необычного в этом кафе. Если честно, какие там события по фильму разворачивались, помнил довольно плохо.

Мы вошли внутрь. Девчонки, завизжав от восторга, начали показывать друг другу какие-то предметы.

– А помнишь?

– Смотри, такой же точно столик! Тот самый кожаный диванчик!

– А куда делась стеклянная перегородка? Помнишь, как Амели на Нино смотрела?

– Ой, какое же кафе маленькое! А в фильме таким большим казалось!

Не очень понимая, о чем идет речь, я присел и заказал эспрессо, оглядываясь по сторонам. На первый взгляд, кроме моих новых знакомых, никто из посетителей кафе, похоже, не сходил с ума от того, что это место – культовое. Люди, в большинстве своем французы, завсегдатаи, спокойно попивали кофе и разговаривали. Я приметил еще одну девчонку с рас фокусированным взглядом, которая ошалевшими от счастья глазами смотрела вокруг, то и дело нервно хватаясь за фотоаппарат.

Мне и моим спутницам принесли крем-брюле. Через мгновение рядом со мной оказалась одна из девчонок.

– Ты что! – накинулась она на меня. – Так же нельзя!

– Что еще стряслось? – Я чуть не подавился сладким.

– Ты же неправильно крем-брюле ешь!

– Точно! Неправильно! – подтвердила другая. – Но мы тебя сейчас научим!

Как по команде, девчонки вооружились ложками.

– Смотри! – показала старшая. – Надо вот так осторожно, с хрустом отламывать корочку, а не зачерпывать сразу из середины полной ложкой!

Я рассмеялся и последовал их совету, подумав про себя, тем не менее, что это какое-то извращение.

– Тогда я вас научу правильно есть бутерброды! – сообщил я им. – Когда берете бутерброд, кладите его колбасой на язык – так вкуснее.

– А что? – переглянулись девчонки. – И правда – вкуснее!

Через час я расстался с новыми знакомыми. Они пребывали в состоянии абсолютной эйфории. Шумной стайкой девчонки направились в сторону метро Клиши, а меня ноги сами понесли наверх, по длинной извилистой улочке, вымощенной булыжником. Вокруг висела легкая дымка, подсвеченная огоньками многочисленных кафе и старинными резными фонариками на стенах. Я думал о людях, которые живут в этих маленьких, увитых плющом, изящных домиках с балкончиками и закругленными мансардами. Каково это – жить и каждый день ощущать рядом негромкий пульс истории Монмартра?

Незаметно я поднялся к собору Сакре-Кер. Давно подмечено: как ни поднимайся по Монмартру, как ни кружи по переулкам – все равно выйдешь сюда, на самую высокую точку. Заблудиться не получится. Странный собор парит белым призраком над многолюдными и шумными Пигаль и Клиши. Белые ступеньки убегают вниз, теряясь в темноте.

Откуда-то издалека пронзительно всхлипнула гитара, потом скрипка, донеслось нестройное пение. Причем с разных сторон пели разные песни. В воздухе сталкивались и разлетались исковерканные мелодии Леннона, «Пинк Флойд», «Чайфа».

– Вообще-то, как раз на этом месте кавалеру де Ла Барб язык отрезали! Примерно за то же самое! – язвительно сказал по-английски стоящий рядом гражданин интеллигентного вида.

– Интересно, что за история?

– Да был тут один такой певец, любитель свободы и фривольных куплетов. Сначала ему язык отрезали, потом руку, а потом на костре сожгли! Зато теперь вот – памятник поставили.

– Причуды истории…

– Странное местечко эта «гора мученика». Когда-то тут добывали гипс и песчаник, потом стояли аббатство и деревня с мельницами и виноградниками. Трудно сейчас это пред ставить, правда? Хотя здесь до сих пор делают вино и праздник молодого вина отмечают осенью. Вино дрянное, но дело не во вкусе, а в традиции. Церковка Сен-Пьер-де-Монмартр – вот и все, что осталось ныне от славного некогда аббатства, построенного, между прочим, на месте древнего языческого храма. Там же, кстати, находится гробница ко ролевы Луизы Савойской, основательницы монастыря. А в 272 году на вершине холма обезглавили святого Дионисия, по-французски – Дени, первого епископа Парижа. Потом поставили собор Святого Сердца – Сакре-Кер. Только лентяи и инвалиды поднимаются сюда на фуникулере. Монмартр надо изучать ногами. Для того чтобы пройти мимо домика, где жила Далида, увидеть «человека, проходящего сквозь стену»… Милые детали, создающие мозаику Монмартра.