Текст книги "Нежная ночь Ривьеры"

Два таланта

Борис был из тех редких людей, которых любят вещи: механические, электрические, все, что способно давать движение. Казалось – ему достаточно только дотронуться, чтобы замерший вроде бы навеки механизм ожил, зашевелил всеми своими внутренними лапами.

Мальчишкой он чинил в доме чайники, утюги, бабушкину швейную машинку. Потом стал чинить машинки посерьезнее: отцовский «Гетс», соседский «Мерседес». Потом ему понесли айпады, айфоны и компьютеры.

В этом мире Борис был бог.

А он хотел быть богом в другом. Актерском. И ведь одарила его судьба, был, был у него талант! В школьном театре миниатюр Борис блистал, передразнивая учителей так, что зрители падали со стульев от хохота. А голоса! Мог так изобразить любого – если не видеть, кто говорит, ни за что не отличишь. Как-то они с приятелями увлеклись розыгрышами: звонили домой одноклассникам и говорили голосом директора:

– Ваш сын исключен из школы за домогательство к учительнице истории!

Была у них такая старая грымза.

Или:

– Ваша дочь участвовала в программе по секс-просвещению. Приходите завтра на ее награждение почетной грамотой как самой активной участницы.

Ну и всякое такое. Пока директор не узнал, откуда двинулся на него беспокойный родительский поток. Вызвал. Отчитал. Пообещал выгнать, если еще раз повторится. Директор в школе был не злой. Скорее, равнодушный: он ждал перевода в министерство, и лишние скандалы ему были ни к чему.

– Ну-ка, покажи меня, как ты это делаешь? – спросил он, когда Борис уже подходил к двери.

– Да неудобно, – помялся тот.

– А меня дураком выставлять удобно было?

Борис и показал. Директор посмеялся. А потом сказал роковую фразу:

– Да у тебя талант. Тебе в актеры надо идти!

С тех пор Борис только об этом и мечтал. Поступать решил в ГИТИС. Боялся одного: не услышат ли экзаменаторы его легкий акцент. Мать у Бориса была русская, а отец – серб. После югославских войн они рванули за лучшей жизнью в Ниццу, где у отца жил двоюродный брат. Но лучшая жизнь не наступила. Мать пошла в официантки, отец таксовал. Денег не прибавлялось, родители ссорились. После очередного скандала мать собралась и улетела вместе с сыном в Москву.

Сначала повезло: в ГИТИС Бориса приняли. На показах басни экзаменаторы смеялись в голос: он умудрился изобразить в героях не только политиков и певцов. Но и известного актера – председателя комиссии.

А к третьему курсу уже и он, и педагоги поняли: талант у него есть. Но – талант имитации. Он мог блестяще показать любого из тех, кого видел. Передразнить любой иностранный язык, «снять» голос с телеэкрана, музыкальной записи.

Но создать новый глубокий образ не мог.

А тут еще несчастная любовь. Была на курсе такая вот сероглазка. Вроде посмотришь – ничего особенного. А как выйдет на сцену – будто электрический ток через нее идет. Звезда!

Все парни с курса вокруг нее вились. Ну и Борис. Даша сначала к нему снизошла. Вне занятий он со своим обезьяним даром был знаменитостью. А потом резко остыла. Она любила только первых. А Борис в профессии – ноль.

Как-то на репетиции учебного театра, когда он в пятый раз не смог сказать нужную фразу, не выдержала. Сверкнула насмешливо серыми глазищами:

– Чего ты нас всех мучаешь? Тебе не сюда, а в передачу Петросяна!

Мастер курса только хмыкнул, друзья отвели глаза.

Больше на занятия Борис не ходил. А чтобы избежать призыва в армию, уехал к отцу во Францию. Устроился ремонтником в автомастерскую.

Тут все и началось. Как-то двоюродный брат отца попросил его подшаманить машину, чтобы она могла стартовать мгновенно.

Результат родственника впечатлил. Машина только что не взлетала с места. А еще он увидел, как Борис на ней ездит: в вождении всего на свете он был ас.

– Деньги нужны? – спросил.

Борис кивнул. Кому не нужны?

– Не такие. Серьезные. Но и риск серьезный. Отец твой когда-то к нам не пошел. А ты, я вижу, парень отчаянный. Говорят, на актера учился? Тоже пригодится.

Так Борис стал членом банды «Розовая пантера».

Сначала технарем: готовил технику для отхода. Потом – укрывателем: сам на ней уходил с добычей. Потом – еще и разработчиком. Это он придумал после кражи ювелирки на самой оживленной улице Токио, где вечные пробки, уехать на велосипедах. Или в торговом центре, где они взяли украшения из дорогого бутика, пересесть на выставленное для розыгрыша авто. И ведь все удавалось!

Но сейчас…

Борис еще раз оглядел жалкие девчоночьи богатства на столе. А что, если? Бросить все к черту. Купить здесь домик. Жениться на такой – да нет, на этой, сероглазой. За долгие годы копирования он научился считывать характер людей с одного взгляда. Его мозг, как компьютер, выхватывал главное и мгновенно выдавал результат: добрая, умная, уравновешенная, не уверена в себе, скрывает это за насмешливостью. С ней можно болтать обо всем, много смеяться. И…

Борис затряс головой, прогоняя наваждение. Нет. Конечно, нет. Но хоть какое-то маленькое безумство он может себе позволить?

* * *

Через полчаса в магазин парфюмерии в Ницце зашла мусульманка в хиджабе: в узкой прорези был виден лишь блеск янтарных глаз. Купила красивую косметичку, пудреницу «Герлен», тушь, самый дорогой крем, золотые карандашики и новые духи с нежным запахом луговых цветов.

Выйдя из магазина, на секунду остановилась у цветочной лавки. И направилась к стоянке такси. Там томным нежным голоском на плохом французском попросила таксиста доставить этот пакет в отель «Бель Ривес» для номера 156. Не хочется таскать покупки с собой… Щедро заплатила.

И села в следующее такси.

Надо было готовиться к вечеру.

* * *

Звонила Катя.

– Девочки, я закончила, можем ехать. А вы как? Что осмотрели?

– Свое любимое. Местное отделение полиции. Решили на остальное не размениваться.

– То есть?!

– У Лены сумку украли.

– Как вы все успеваете! Даже я не влипаю в происшествия с такой скоростью! Что пропало?

– Ничего особо ценного.

– Как это?! – возопила я. Но Машка скривила гримаску. И продолжила:

– Главное было у меня.

– Паспорта? – переспросила Катя.

– Нет, документы у нас в номере. Подъезжай, покажу.

– Что ты собралась делать? – возмутилась я, когда Машка нажала отбой.

– О нашей поездке сюда знали Катя, Поль, Алиса. И, возможно, Длинный. Значит, грабителей на нас натравил кто-то из них. Посмотрим, как Катя на зеркальце отреагирует.

– Может, мы ей его подарим? – заискивающе заглянула я подруге в глаза.

– А если это не она? Хочешь подставить девчонку «Розовым пантерам»?

Я вздохнула. Больше всего на свете я хотела отдохнуть без всяких «Розовых пантер». Вот только интересно: почему тот, с янтарными глазами, так пристально на меня смотрел?

…Катя приехала через пять минут. Машка тут же рассказала ей историю чудесного обретения мною зеркальца. И достала находку.

Новая подруга осмотрела его без особого интереса:

– Черт знает, девчонки. На вид – просто старье, здесь такого на блошинках – завались. Но странно, что вас пытались обокрасть аж два раза. Надо с Ирусиком посоветоваться, она тут и с полицией, и с мафией вась-вась. Да вот, кстати! Сегодня у нее большая презентация на шикарной вилле. Она элитную недвижку продает, собирает весь бомонд. Куча жрачки, выпивки. И наши будут. Поехали? Там с ней и поболтаем.

– Ни за что!

– Поехали! – ответили мы с Машкой одновременно.

– Только в отель нас сначала забрось. Надо переодеться, кое-что с собой взять, – скомандовала Машка так, будто моих слов не услышала.

И Катина машинка бодро потрусила вниз по серпантину.

– Ой, а могилу Шагала так и не посмотрели! – проводила я глазами врезанный в скалы городок.

– На кладбище мы всегда успеем, – мрачно процедила Машка. Она не любила погосты.

Тот еще подарок

– Не пойду я ни на какую вечеринку! – ныла я, когда Катя высадила нас у отеля, пообещав заехать через час. – Хватит с меня этой компании!

– Ленка! Ты только представь: а вдруг мы разоблачим банду, которую не может поймать вся полиция мира? Ведь мы знаем одного из них в лицо! Вернее, ты знаешь. Ну не сидеть же вместо этого в баре со старушками. Даже интересно, придет ли туда этот золотоглазый и что украдет на этот раз…

Наш разговор прервал портье:

– Девушки! Вы ведь из номера 156? Вот. Водитель привез ваши покупки!

Он протянул нам большой белый пакет с логотипом магазина косметики.

– Но мы ничего не покупали, – сказала я.

– Как же? – удивился портье. – Вот, у меня записано: номер 156.

– Не трогай! – заорала я на Машку, которая потянулась к пакету. – Вдруг там бомба!

Портье разулыбался.

– Мы не берем неизвестные пакеты. Я посмотрел. Бомбы там точно нет.

Машка взяла пакет, развязала тесемки. Я рассеянно в него заглянула. И обмерла.

На дне лежала моя сумка. А сверху – новая косметичка. Я ее открыла. В ней были кремы, карандаши, пудреница, духи. И бутон красной розы.

– Что это? – изумленно вытаращила глаза Машка.

– Пойдем! – кивнула я ей, чтобы нас не подслушал любопытный портье.

И, почему-то покраснев, пояснила:

– Наверное, это «Розовая пантера» подарила мне на бедность. Совсем как в анекдоте: грабители залезли в квартиру, увидели, что там совсем ничего нет. И оставили хозяевам немного денег.

Машка смотрела на меня недоверчиво.

– Хочешь сказать, все это тебе купил тот вор?! А роза? – Она подозрительно прищурилась. – Роза что означает?

Я пожала плечами, но на лице расплылась дурацкая мечтательная улыбка:

«Он тоже меня заметил! Я ему понравилась!»

– Когда это ты успела закрутить роман с преступником? – Машка вела допрос, как следователь.

– Ничего я не крутила, – сказала я. – С его стороны это акт чистой благотворительности.

Но улыбка потихоньку с лица сползла.

– Маша! Но я ведь не должна отдать косметичку в полицию? Чтобы они сняли отпечатки пальцев?

Машка секунду подумала:

– На дурака этот парень не похож. Вряд ли оставил отпечатки. А если мы теперь расскажем полиции, что «Розовая пантера» не только крадет у нас сумочки, но и дарит косметику, то попадем уже не в тюрьму, а в местный дурдом. Пользуйся! И дай мне брызнуться этими духами!

Уже в номере я разложила свое богатство на туалетном столике. Но смотрела только на розу.

Я, конечно, просила Вселенную хотя бы к 30-летию послать мне какого-нибудь интересного мужчину. Но с интересностью они там явно переборщили.

Влюбиться в вора, которого ищет полиция всего мира, – тот еще подарок…

Странная просьба

(Ривьера, 1925–1928 годы)

Сара и Зельда сидели в крошечном кафе, пили коктейли и наблюдали, как медленно течет жизнь на Английской набережной. Наступал вечер, мимо вышагивали первые парочки: молоденькие служащие вели своих принарядившихся подруг в дешевые бистро. Дорогие рестораны открывались позже.

– Как ты думаешь, кого выберет этот надутый мыльный пузырь? – лениво кивнула Зельда на Хэма: он картинно облокотился о стойку бара, поджидая, пока Джеральду и Скотту нальют виски. – Кстати, почему обе его женщины не пришли?

– Хэдли сказала, что у нее болит голова…

– Есть от чего! – хмыкнула Зельда.

– А Полин пишет срочную статью в свой журнал.

– Хоть кто-то на этом побережье работает. Нет, я бы на месте Хэма не сомневалась. Полин – умница, красавица. А Хэдли…Что он вообще в ней нашел?

– Видишь ли, дорогая, не всегда можно ответить на этот вопрос. Очевидно, ему с ней спокойно, уютно. И потом, она очень его любит, – сказала Сара не слишком уверенно. Если честно, она тоже на месте Хемингуэя выбрала бы Полин. Ну, или… Впрочем, об этом она думать себе запрещала. Вчера Хэм опять звал ее поехать с ними в Испанию. И смотрел так, будто они будут в этой поездке вдвоем: никаких жен, любовниц, мужей. Есть у него эта особенность: будто отсекать взглядом ненужное – весь прочий мир и любовно выхватывать из него тебя одну, избранную, ценную находку, подчиняя своей ласковой силе. Интересно, он на всех так действует, или…

– Я никак не могу понять. – Зельда мяла в руках бронзовую сигарету. – Почему Хэдли все терпит? Ведь это унизительно!

– А что прикажешь ей делать? Уехать? Она не хочет отдавать мужа. Если устроит скандал, влюбленный Хэм, скорее всего, ее бросит. Как умная женщина она ждет, пока первые страсти улягутся. И тогда начнет бой.

– Биться за мужчину? Нет, это обидно. Я бы не стала! Тем более за такого позера! – воскликнула Зельда.

Сара про себя улыбнулась. Все знали, как ревнива Зельда и какие скандалы она устраивает Скотту по любому поводу. Но продолжать эту тему не стала.

В глубине бара оркестрик грянул модную песенку «У нас нет больше бананов». Веселая мелодия вплелась в гул легкой светской болтовни, воробьями взлетающих взрывов смеха и аромата из смеси терпкого вина, густого кофе и дыма сигарет.

– Официант! Принесите еще один мятный коктейль! И побольше льда! – окликнула пробегающего рослого красавца Зельда.

В этот момент Сара затылком почувствовала чей-то взгляд. Обернулась. За соседний столик грузно усаживалась энергичная, полноватая дама с большими глазами навыкате – да, это была Валери. Помощница профессора преувеличенно удивилась, заулыбалась и помахала ей рукой.

«Только не это!» – взмолилась про себя Сара. У нее не было ни малейшего желания разговаривать со странной женщиной, пригласившей их три недели назад на экскурсию по клинике Воронова. Они с Джеральдом обсудили все на следующее же утро, еще в кровати, когда от солнечных лучей, пробравшихся сквозь занавеску, темные чары профессора развеялись. Посмеялись, вспомнив чуть не набросившегося на Сару омолодившегося старичка. И сразу решили, что откажутся. Они не готовы втягивать своих друзей в авантюру с вечной молодостью. В конце концов, никто не знает, насколько безопасны операции Воронова и дают ли они то, что он обещает.

Но Валери не так легко было сбить. Поймав взгляд Сары, она приподнялась и с наигранным энтузиазмом воскликнула:

– О! Как хорошо, что я вас здесь встретила! А где Джеральд? Я как раз хотела с вами поговорить.

Сара в поисках поддержки глянула на мужа у стойки бара. Но он, как всегда, уже увлеченно болтал с приятелями.

– Дорогая, это не займет много времени, – слащаво улыбнулась Валери, заметив ее колебание. – Просто я так редко выбираюсь в город. Особенно пока не вернулся профессор.

«Значит, речь пойдет не о предложении Воронова», – решила Сара. И сдалась.

– Кто это? – шепнула Зельда ей на ухо.

– Одна надоедливая особа. Забудь!

– Разве ее забудешь? У нее лицо, как фальшивая монета, а зубы как у лошади, – неожиданно мрачно сказала Зельда.

Джеральд, Скотт и Хэм с бокалами розового вина как раз возвращались к их столику.

Сара еще раз отметила, как притягательны все трое: молодые, красивые, талантливые. И каждый из них в нее хоть немного, да влюблен…

– Что, цыпочки, хотите промочить горло? – грубовато сказал Хэм.

Зельда неожиданно вскинулась:

– Промочить горло? Так говорили у вас в казарме на войне? Или в раздевалках у тореадоров? Перестань. Таких мужчин, каким ты хочешь казаться, не бывает!

– Извините, нам придется ненадолго вас покинуть, – перебила ее Сара, чтобы притушить назревающую ссору. – Джеральд, мне не удалось отвертеться! Поговорим с Валери?

Он скорчил смешную гримасу, но пошел вместе с Сарой к соседнему столику.

– Что вы хотели нам сказать? – Джеральд сразу дал понять, что разговор не продлится долго.

Валери томно вздохнула, отчего по ее пышной груди прокатилась волна.

– Видите ли… У меня к вам одна необычная просьба!

– Я бы изумился, будь иначе! – улыбнулся Джеральд. – В вашей клинике ничего обычного не происходит в принципе!

– Это не совсем касается клиники… – Валери взяла толстенькими пальцами с хищными красными ногтями бокал с вином. – У нас есть одна пациентка. Маркиза. Из очень родовитой, но обедневшей французской семьи. У нее большие трудности с деньгами, а ей очень хочется начать лечение. Она здесь встретила одного молодого…Впрочем, не будем, это чужие тайны.

Сара нахмурилась.

– Словом, маркиза хочет продать свою фамильную коллекцию драгоценностей. Это очень дорогие вещи. Некоторые из них принадлежали французским королям! Но в связи с обстоятельствами она отдаст их дешевле. – Валери выразительно взглянула Джеральду в глаза. – Значительно дешевле. Вам это неинтересно?

– Нет! – сразу же ответила за него Сара. – Мы не хотим наживаться на горе бедной женщины, влюбившейся в жиголо.

Они повидали на побережье немало подобных историй: молодые повесы проигрывали в казино целые состояния своих покровительниц и пускали по ветру чужие капиталы с той же легкостью, с какой опустошали бутылки Клико.

– Не в этом дело, – сморщилась Валери. – Она все равно их продаст. Огромная вилла, сад, слуги. Все это нужно содержать. А ее бывший муж промотал все ее состояние. Остались только бриллианты. Но вокруг столько жуликов! Так и норовят ограбить. Маркиза о вас слышала, вы люди порядочные. И я пообещала ее с вами познакомить.

– Вы пообещали опрометчиво! – отчеканила Сара. – Мы не покупаем драгоценности разорившихся маркиз.

– И все-таки, вы очень меня обяжете, если хотя бы с ней поговорите. В конце концов, вы не обязаны ничего покупать, – не отставала Валери. – Просто посмотрите редкой красоты колье Марии-Антуанетты. А еще у маркизы есть фантастический бриллиант. Один из самых крупных в мире. И самых знаменитых. Считалось, что этот мистический камень приносит королям несчастья. За ним тянется такой кровавый след! Но вы же не короли…

В глазах у Джеральда загорелся огонек. Сара знала, что он неравнодушен к камням с историей, особенно если замешана мистика. Валери все-таки нашла их слабое место.

– Хорошо, – выпалил Джеральд, просительно глянув на Сару. – Раз вы так настаиваете. Мы готовы просто встретиться с маркизой и выслушать ее историю. Но это абсолютно не значит…

– Конечно, конечно! – поторопилась закрепить успех Валери. – Я об этом только и прошу. Мы можем встретиться с вами завтра здесь же в шесть вечера. Не буду вас больше задерживать!

Валери преувеличенно любезно улыбнулась.

– Веселая клиника! – наклонился к уху Сары муж, когда они подходили к своему столику. – Торгуют не только фальшивой вечной молодостью, но и фальшивыми бриллиантами!

– О чем вы там шепчетесь? – ревниво окликнул их развалившийся на стуле Скотт.

– О твоих вредных привычках! – кивнула Сара на уже новый бокал вина в его руке.

– Ты – моя самая вредная привычка! – почти пропел Фиц, обнимая Зельду.

Сара с мужем рассмеялись.

Но Джеральд ошибся. И молодость, и бриллианты были настоящими.

ЧП в клинике

Назавтра в шесть часов Сара с Джеральдом подъехали к кафе на своем желтом «Ситроене». С моря дул теплый, как дыхание бегущего жеребенка, ветер, и Сара взяла с собой легкую накидку.

Валери уже сидела за тем же столиком под полосатым зонтом и нервно курила сигарету. Судя по полной окурков пепельнице, она поджидала их давно. Никакой маркизы рядом не наблюдалось.

– Что-то случилось? – спросила Сара, усаживаясь. На обычно вальяжную Валери страшно было смотреть: лицо посерело, губы нервно сжаты, глаза воспалены.

– Случилось. Я уже хотела отменить нашу встречу. – Валери даже не пыталась изобразить улыбку. – Телефонировала, но не смогла вас застать.

«Не повезло нам!» – подумала Сара. А вслух спросила:

– Что-то серьезное?

– Вы же видели Машу?

Сара не сразу поняла, о ком речь.

– Обезьяну! Она исчезла.

– Как исчезла? – переспросил Джеральд.

– Не знаю! – взрыдала Валери. – Утром дрессировщик пришел ее кормить – клетка пуста. Обыскали весь парк – нигде нет. Вы хоть представляете, что значила эта обезьяна для нас всех? Может, ее похитили! Или убили…

– О господи! – воскликнула Сара.

– Но кому такое придет в голову? – удивился Джеральд.

– Ах, вы не понимаете, в каком мире мы живем! Шпионы от конкурентов. Агенты разведок разных стран. Сумасшедшие фанатики. Мы окружены врагами. Любой мог сделать эту подлость! Любой! А я предупреждала: нельзя говорить журналистам про эту обезьяну. Но профессор слишком увлекается. И вот теперь – начинать все заново. Ждать полгода, а то и год. Эти обезьяны так плохо беременеют! А мы ведь даже не знаем, что там выросло у нее в брюхе!

Сара вздрогнула от цинизма помощницы Воронова.

– Может, обезьяна просто сбежала? – спросил Джеральд.

– И сама открыла замок? Он валялся рядом с клеткой. Я вас умоляю!

– Да, плохая история. А что говорит профессор? – Он пытался изобразить сочувствие.

– Вот! – Валери нервно схватила новую сигарету. – В том-то и дело! Мы не можем его найти! Профессор уехал в Москву. Должен был вернуться пять дней назад. И пропал. В гостинице отказываются что-либо сообщать. Сегодня отправила три «молнии». Он ни на одну не ответил!

– Тогда вызывайте полицию. В конце концов, обезьяна – тоже собственность, и недешевая.

– Угу. А полицейские будут везде шнырять, все вынюхивать. Вы хоть соображаете, какие у нас клиенты? Они разбегутся! Нет, прямо не знаю, что и… О! Сюда! Мы здесь! – Валери вдруг подскочила, разулыбалась, замахала могучими руками и на минуту превратилась в себя прежнюю.

На террасу кафе зашла невысокая худая женщина в блекло-зеленом, вышитом черными геометрическими фигурами платье. Низко опущенные поля шляпки почти закрывали ее лицо. За дамой энергично вышагивал молодой красавец-брюнет с атлетической фигурой: вошедшие в моду бриджи подчеркивали скульптурную рельефность его икр.

Сара вздохнула. При виде этой пары ничего не нужно было объяснять.

– Сейчас я вас представлю маркизе, – наклонилась к ним Валери. – И, уж простите, оставлю. Один русский обещал мне помочь навести справки в Москве. Надо же понять, куда делся Серж!