Текст книги "Ты мне судьбой обещан был"

Елизавета страдала, и в то же время она поняла простую вещь – родители сами, без ее давления и вмешательства должны разобраться в своих непростых взаимоотношениях. Не время путаться под ногами и давить на них. Она девушка взрослая и должна себя вести соответственно. Ничего страшного, пора задуматься о самостоятельной жизни, тем более что ей есть куда податься. У них есть комната в коммуналке, в самом центре. Сосед там один, да и тот десять месяцев в году мотается по командировкам. Комната когда-то принадлежала древней старушке, чуть ли не троюродной тетушке по материнской линии. Почти мифическая тетушка была женщиной одинокой и завещала свою площадь маме. Елизавета толком и не помнила благостную старушку, знала о ней исключительно по маминым воспоминаниям. Сдавать заветную площадь мама не решалась, да и особой нужды в этом не было. В основном комната служила маленькой гостиницей для многочисленной родни, которая совершала набеги на Москву. Этот вариант устраивал всех. Но нынче наступили другие времена. Елизавета твердо решила: она должна уехать из родительского дома и начать жить самостоятельно. Пора становиться взрослой девочкой не на словах, на деле. Когда она объявила о своем решении родителям, протестовать никто не стал. Проблема переселения была решена на удивление спокойно и благожелательно. Да по-другому быть не могло. Родители были заняты собственными проблемами.

Елизавета начала с азартом благоустраивать свой быт. Она накупила целую кучу обоев, несколько видов краски непонятного назначения и прочей строительной ерунды, о существовании которой раньше и не подозревала. Когда она переступила порог квартиры, в которой решила начать новую жизнь, ей стало не по себе. Энтузиазм растаял мгновенно, как только она увидела чудную картину со всеми нюансами замечательного коммунального оттенка. Девушка сразу поняла: справиться с бытовыми проблемами в одиночку будет тяжело. Квартира была похожа на убежище бомжей или временное городское пристанище Бабы-яги. Когда она пришла сюда впервые, соседа дома не было, света в прихожей тоже. На кухню зайти было страшно, места общего пользования производили жуткое впечатление. Прежде чем перебраться сюда жить, надо было каким-то образом превратить этот ужас в нормальную квартиру.

Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. Вместе с сентябрем наступили нелегкие времена. Зато было не скучно. Учеба отнимала много времени, диплом был не за горами, она хотела поступать в ординатуру, а тут проклятый быт заел. Елизавета крутилась как белка в колесе. Зато на страдания и переживания не оставалось времени. Жизнь, что называется, продолжала бить ключом. Самое удивительное: начал с поразительной регулярностью названивать Кирилл. Очнулся, проснулся – и выбрал жертву. Его звонки совершенно не радовали Елизавету. Кирилл ныл и страдал постоянно, причем так искренне и честно, что у Елизаветы через пару недель выработался полноценный комплекс вины перед приятелем. Дружбан психовал и истерил не на шутку, проклинал все на свете и каждые пять минут просил совета – что делать дальше? Внимание всем службам спасения одновременно и немедленно: женатый мужчина, которого никто не заставлял жениться, все-таки сделал это, а теперь ноет и стонет так, что штормовые волны всех морей отдыхают. Не успев насладиться медовым месяцем, он наелся счастья семейной жизни до полного отвала. Нормальная история, если не сказать, отличная. Друг сначала ее подставил, а потом не долго думая определил в ранг личного психиатра. Интересно, эта замечательная история будет продолжаться всю оставшуюся жизнь? Хорошенькая перспектива. При всем при том Кирилл настолько погряз в собственных проблемах, что даже не затруднялся задать Лизе вопросы элементарного порядка. Его совершенно не интересовало, что происходит с ней, он был так занят своими переживаниями, что ему в голову не приходило спросить, что творится с лучшей подругой, как она живет, здорова ли, благополучна ли. Конечно, по сравнению с женитьбой все остальные проблемы не имеют никакого значения.

Елизавета в силу воспитания и душевной организации не возмущалась, а в роли обученной и крайне интеллигентной черепашки добросовестно выслушивала жалобы новообращенного молодожена, будто она была главной виновницей всего, что произошло, надо заметить, не по ее вине. А ничего, что она, хрупкая и возвышенная, вынуждена уйти из дома, тупо клеить обои, к чему в принципе не готова, надраивать с небывалым энтузиазмом места общего пользования и ввинчивать лампочки в прихожей, с трудом балансируя на краешке табуретки и проклиная в этот замечательный момент все на свете? Сосед то ли умер, то ли уехал в кругосветное путешествие. Все бытовые проблемы приходилось решать самой.

После очередного звонка Кирилла Елизавета надолго выходила из берегов и озверевала не на шутку. Ее обуревали сильные чувства. Обида зашкаливала, досада свербела, корябала по нервным точкам, выбивала на неопределенное время из нормального жизненного ритма. Она очень любила Кирилла, искренне ему сочувствовала, но извините, господин хороший, вы сами сделали свой выбор. Почему этим легкомысленным и ветреным мужикам можно все? Отчего от их решения или тупого, элементарного каприза зависят женские судьбы? Бедненький, очень несчастный Кириллушка, кто ж тебе виноват, собака ты страшная и бешеная! Все, что ты хотел, получил по полной программе. Свадьбу сыграли крутую, все знакомые враги умерли от зависти еще в июне, что еще надо? Мама бережет и субсидирует вашу счастливую семью. Интересно, много найдется родителей, которые свадебку отгрохают, путешествие в жаркие страны организуют, жену оденут и квартирку снимут? Живи да радуйся. Жена в тебе души не чает. Что опять не так? Встречаться и общаться с бывшим лучшим другом не хотелось. Ей было достаточно телефонных страданий-излияний. Больше всего ее задевал тот факт, что Кирилл настолько погряз в собственных проблемах и переживаниях, что у него не хватает элементарного такта задать простой вопрос: «А как ты живешь, подруга?» Обидно, честное слово, она же не штатный психотерапевт, она друг, у нее тоже есть проблемы, и еще какие! Но Кирилла волнует только собственная персона, и это очень грустно. Лучше бы ремонт помог сделать, страдалец.

Очень скоро Елизавета поняла: собственными силами она будет делать ремонт до глубокой старости. Такая постановка вопроса ее не устраивала, она решила нанять профессионалов.

Мастер, которого посоветовали общие знакомые, хоть и был на вид неказист, очень плохо говорил по-русски и посеял веские зерна сомнения в душе девушки, со своим делом управился довольно быстро и, на взгляд Елизаветы, очень даже профессионально. Ремонт обошелся на удивление дешево. Серая и безликая комната преобразилась. С заменой обстановки Елизавета решила пока не торопиться, все необходимое на первый случай в комнате имелось. Мебель далекой родственницы ей очень нравилась, у старушки был хороший вкус. Не старинная, конечно, не элитная или музейная, просто довольно старая, с намеком на доброе и уютное ретро.

Целых два дня после ремонта пришлось потратить на уборку. Елизавета чистила, мыла, скребла, драила квартиру с невиданным для себя энтузиазмом и твердой надеждой на счастливое будущее.

Лиза была горда собой и в глубине души твердо верила, что совершила настоящий подвиг. Комната сияла, как карамелька. Места общего пользования приобрели пусть и не европейский, но довольно приличный вид. Поздно вечером усталая, но довольная до невозможности личными победами на ниве домашнего хозяйства, Елизавета села пить чай на кухне. Она имела полное право попить чайку в полное удовольствие и завалиться в койку с чувством глубокого удовлетворения. Квартира стала похожа на нормальное жилое помещение, и это была ее личная, пусть и небольшая, победа. Кому-то покажется, что это малость житейская и незначительная, но она-то знает, что все сделала сама. С тюрбаном из полотенца на голове, Елизавета с наслаждением потягивала из большой чашки свежезаваренный чай. Какое счастье чувствовать себя взрослой, независимой и самостоятельной! Она и подумать не могла, что пить чай после трудов праведных в полном одиночестве – полный кайф и истинное наслаждение. Вступление в самостоятельную жизнь оказалось не столь болезненным, как представлялось когда-то. Мышцы немного постанывали от усталости, но как же хорошо было на душе! Красота. Полная свобода – отличный подарок судьбы, помноженный на смелость и личную инициативу.

Умиротворение и чувство полной гармонии нарушил странный звук: то ли почудилось, то ли на самом деле открылась входная дверь. Шкала настроения от «замечательного» мгновенно рухнула до «настороженного». Никто не звонил и не стучал, но дверь точно открылась, там давно петли рассохлись. Она дома одна, с удовольствием пьет чай, и вдруг какой-то неизвестный спокойненько открывает дверь своим ключом и проникает в квартиру! Хорошая история! Только она решила реализовать свое заслуженное право на вечерний отдых, как начались странные сюрпризы. Елизавета вскочила со стула, метнулась к дверному проему и опасливо высунула замотанную полотенцем голову из кухни в коридор. Она еще не знала, что будет делать, сердечко колотилось в груди от страха, как заячий хвост. Как любят говорить необразованные недоросли современной эпохи, перед ней предстала картина Репина «Не ждали». В прихожей горел свет. На пороге неуклюже, но с уверенностью хозяина топтался мужичина солидной внешности, вел себя по-хозяйски, не стеснялся. Интересно, это кто? Неужели кто-то из плеяды дальних родственников оказался настолько предусмотрительным, что заказал себе дубликат ключа, чтобы не беспокоить московскую родню понапрасну? Есть еще вариант. Это вполне может быть ее сосед. Последний раз она видела его, когда была ребенком, и совсем не запомнила. Мужик снял с плеча огромную дорожную сумку и не долго думая бросил ее на пол с высоты своего двухметрового роста. Сумка с грохотом рухнула на пол и аккуратненько легла на бок. Мужик поднял глаза и нисколько не удивился, увидев Елизаветину голову с вытаращенными глазами.

– Привет, ты кто? – басисто прогудел небритый великан.

– Я Лиза Чернявская, – дрожащим голосом ответила девушка, не выходя из кухни. Так и стояла. Тело на кухне, голова в дверном проеме. Поза еще та, комичнее не бывает. Какой кульбит не исполнишь от страха! Лиза вытянула трясущуюся руку и пальчиком указала на дверь своей комнаты:

– Вот это моя комната. Я там живу.

– А-а-а, привет, соседка. Меня Андрей зовут, если не помнишь. А вот эта комната принадлежит мне, чтоб ты знала. – Мужик толстенным пальцем, больше напоминающим аппетитную сардельку, указал в противоположную сторону. – Чего дрожишь, замерзла или меня испугалась? – Сосед хохотнул так, что Елизавета содрогнулась. Фильм ужасов какой-то!

Она совсем упустила из вида, что проживает в квартире не одна, к большому сожалению. Но то, что сожаление окажется таких невиданных габаритов, она не подозревала. Закружилась, завертелась – и забыла про соседа. А он взял и заявился в самый неподходящий момент. Хмурый, неприветливый, грубый, заросший щетиной, толстый, человек-гора из страшной сказки. Елизавета, конечно, знала о существовании другого жильца, но, во-первых, помнила его довольно смутно, во-вторых, ей некогда было думать о соседе. Ремонт – дело хлопотное. Суматошное время переезда, заботы о благоустройстве дома заставили ее забыть о жильце, который, собственно, имел право проживать на этой жилплощади точно так же, как и она.

Можно было, наконец, отцепиться от косяка и принять более удобное положение. Андрей, нисколько не стесняясь, стянул с себя куртку и, не долго думая, бросил на сумку. Потом он грузно затопал по коридору по направлению к своей берлоге. Ботинки небывалого размера снять не потрудился, даже не заметил, гад такой, что пол намыт до блеска. Спрашивается, какого рожна она старалась, драила полы, наводила порядок с небывалым усердием и нешуточным энтузиазмом? Для того чтобы не самым прекрасным вечером в квартиру заявился неотесанный монстр огромных размеров и без всякого зазрения совести оставил на чисто вымытых половицах следы сорок седьмого размера? Лизино сердце сжалось от неприятного предчувствия. Он, кажется, и не заметил чудесных метаморфоз, которые произошли в квартире. Ему было глубоко фиолетово, чисто или грязно, уютно или не очень в жилище. И теперь ей придется мириться с этим грустным фактом...

Все иллюзии на коммунальный лад насчет верной соседской дружбы, мирного сосуществования, обоюдных дежурств, уборке по очереди и прочей ерунды растаяли мгновенно и навсегда. Ясно стало одно – убирать, мыть и чистить места общего пользования придется ей одной, тонкой, нежной, начитанной, юной и интеллигентной. Спасибо, перчаток закупила много, как чувствовала. Небритый великан будет шляться по командировкам в свое полное удовольствие, потом в самое неподходящее время без предупреждения станет вваливаться в намытую квартиру и гадить. Не по злобе или специально, просто он так устроен. Это самый плохой вариант, при таком раскладе объяснить человеку ничего невозможно, он просто не поймет, что от него требуется. За Андреем захлопнулась дверь его комнаты, Елизавета обреченно вздохнула и отправилась на кухню допивать свой чай.

Свежезаваренный чай давно остыл, даже покрылся противной пленкой – сплошная засада. Елизавета любила пить этот напиток горячим. Сдаваться повода не было, надо привыкать к коммунальному сосуществованию. Щелкнула кнопкой чайника, твердо решила, что исполнит задуманное. Что за помеха? Они совершенно равноправные партнеры в смысле владения квадратными метрами, их не связывают общие обязательства и отношения. Надо делать все так, чтобы не нервничать понапрасну. Вот хочет она напиться чаю, значит, так и будет. Ага, вот так и будет, размечталась. Опять грохот в коридоре, Годзилла прется на кухню, проголодался, наверное, с дороги. Интересно, что он ест на ужин и, самое главное, в каких количествах? Очень хочется надеяться, что не хрупких, свежевымытых девушек.

– Привет, знакомиться будем? – добродушно пророкотал сосед. В руках он держал бутылку, которую в следующую секунду с грохотом водрузил на стол. Коньяк армянский, пятизвездочный, напиток настоящих мужчин, вот только почему он поставил бутылку на ее, а не на свой стол?

– Я не против. – Лиза решила, поскольку знакомство неизбежно, сделать это не откладывая и без особых потерь. Надо поговорить с человеком, может быть, не так все плохо. Внешность бывает обманчива.

– Тогда стаканы доставай. Похозяйничай, ты же женщина. Закусочки какой-нибудь сооруди. Жрать охота. – Голос соседа рокотал по-хозяйски повелительно.

– Я не пью и после шести вечера не ем. Так что тебе не повезло. – Лиза притворно вздохнула. Она очень надеялась, что ей удалось состроить наивно-глуповатую мину. Пусть сразу привыкает к порядку, неотесанный монстр, а то не успел появиться – командовать начал.

– Больная, что ли? – разочарованно спросил Андрей.

– Нет, я из принципиальных соображений, худею, – последовал скромный ответ.

– Во, блин, попал. – Вид огорошенного соседа был настолько смешон, что Лиза с трудом сдерживалась, чтобы не прыснуть.

– Попал, попал. Чайку не желаешь?

– Издеваешься? – заревел Андрей, даже не пытаясь сдержать возмущение. Ну и голосище. Таким можно не только детей пугать, но и взрослых. Неуютно, конечно, зато достигнут замечательный результат. Коньяк снова оказался в руках у соседа. А сам он, поняв, что не дождется сочувствия и тем более компании, отступил к своему столу. Так что пусть ревет себе сколько вздумается.

– Нисколько, с чего это ты так завелся? – Лиза с удовольствием сделала глоток. Отличный чай.

Андрей тоже достал чашку, плеснул в нее благородного напитка и тут же выпил. После этого с грохотом пододвинул стул и присел. Видимо, решил с комфортом продолжить свое дело. Не хватало только, чтобы сосед оказался алкоголиком. Если он напьется и начнет буянить, справиться с такой махиной сможет только взвод омоновцев. Лизе стало не по себе.

– Ты с какого перепуга решила здесь жить? – после некоторого молчания поинтересовался Андрей. – Вроде у вас трешка в престижном районе. Родаки загнобили своей ненавязчивой любовью? – Удивительно, но после коньяка он стал разговаривать спокойнее и, что самое главное, голос его стал звучать немного тише.

– Нет, с родителями у меня прекрасные отношения. Просто решила начать самостоятельную жизнь.

– Лет-то тебе сколько, стрекоза самостоятельная? Ладно, это не важно. На самом деле ты молодец и поступила очень правильно. Чем раньше отпочкуешься от мамки с папкой, тем легче будет потом. Ничего не теряешь, только выигрываешь. Ты чем занимаешься?

– Заканчиваю учебу, поступаю в интернатуру, работаю в госпитале.

– Доктор, что ли? – Неподдельное удивление в голосе Андрея неприятно резануло. Ну почему незнакомые люди, узнав, что она выбрала профессию врача, проявляют удивительное единодушие? Все так удивляются, словно она решила стать шахтером или космонавтом.

– Представь себе, – отрезала Елизавета.

– Ни фига себе, еще и отличница, наверное? – хохотнул великан.

– Угадал. А тебя что-то не устраивает в данной ситуации?

– Все, мне хана. – Андрей почти машинально налил в чашку коньяк и тут же опрокинул его в рот.

– А тебе с какой стати прямо-таки хана от того, что я хорошо учусь?

– Знаешь, не обижайся, повидал я этих отличниц во всех проекциях и ракурсах. Днем учатся исправно, паиньки, старосты группы, а ночами жуткие и бессмысленные оргии устраивают. Обидно.

– Обидно, что тебя не приглашают или что устраивают?

– Да я это все прошел лет в четырнадцать. Обожрался сексуальной свободы до икотки. Мне обидно другое. Вот приеду я из очередной командировки, уставший, злой, холодный, голодный, с одним желанием пожрать, помыться и отоспаться, а тут меня ждет полный кавардак, – загрустил сосед.

Еще минуту назад Лиза была готова достать из холодильника сыр и, несмотря ни на что, подкормить соседа. Но его глупые рассуждения возмутили ее до глубины души. Желание быть добренькой пропало.

– Как сегодня, например, да? – с сарказмом спросила она.

– Да пошла ты со своими примерами, краснодипломница!

– Спокойной ночи. – Елизавета решительно встала, забрала чашку и отправилась к себе. Хватит выслушивать пьяные бредни.

– Ты, Лизка, зря на меня обижаешься, я хороший и очень удобный в обращении, – всполошился Андрей.

Лиза остановилась на секунду и повернулась к хаму лицом.

– Я заметила. Давай, дорогой сосед, договоримся сразу. Никаких совместных посиделок – это раз. Ты не лезешь в мою жизнь, а я, соответственно, в твою – это два. Будем соблюдать нейтралитет. Черт с тобой, полы я лишний раз помою, но предупреждаю: не потерплю никаких нравоучений с твоей стороны и уж тем более – беспардонного вмешательства в мое личное пространство, я понятно изъясняюсь? Мы совершенно чужие люди. Со-се-ди, кумекаешь, креативщик? Я все сказала. Теперь еще раз пока и спокойной ночи. – Елизавета развернулась и покинула кухню с гордо поднятой головой.

– Ишь какая грозная пигалица. Остынь, я все прощу. Смотри не споткнись! – крикнул вслед Андрей. Провокатор, ему явно доставляло удовольствие издеваться над девушкой.

– А ты, а ты! – Елизавета готова была покусать этого монстра, хоть силы были явно не равны. – А ты Годзилла! Вот ты кто! – прокричала она, открывая дверь.

В ответ раздался гомерический хохот.

Лиза демонстративно захлопнула за собой дверь. Еще минут двадцать назад ей казалось, что нет ничего заманчивее, чем лечь в постель и спать, спать, спать, благо завтра законный выходной и спешить никуда не надо. Теперь она лежала в постели, сна не было ни в одном глазу. Ее переполняло возмущение. Какой хам, однако, этот Андрей. Циничный, развязный, неуправляемый пошляк. Как таких на приличной работе держат? Он же с людьми работает. Фотокорреспондент, называется, служитель информационных муз. Какие служители, такие и издания. Небось работает в какой-нибудь желтой, малоизвестной газетенке, снимает голые задницы. Самое для него подходящее занятие. Мысль родилась сколь мстительная, столь и сладкая. Стало легче. Трудно жить бок о бок с хамом, но она не станет опускаться до его уровня. Смешно и вместе с тем грустно уподобляться напористым человекообразным обезьянам, особенно тем, которые хлобыщут коньяк из плохо промытых чайных чашек.