Текст книги "Моё сводное наваждение"

Глава 29. Любовь

Меня будит стук в дверь и тёплое прикосновение чужих губ к кромке волос на лбу. Не чужих, нет. Конечно, нет…

– Лю, – шепчет Мир, – подъём. Похоже, Ник решил поздравить тебя раньше меня. Но у него ничего не выйдет.

Последнее звучит зловеще, и в следующий миг Мир опрокидывает меня на спину и нависает сверху. Я не успеваю открыть глаз, как мои губы захватывают в плен губы Мирона.

– С Днём Рождения, фенек, – шепчет он после, буквально купая меня в нежности своего блестящего взгляда. – Подарок чуть позже. А пока посмотри, что тебе приготовил наш братик.

Он ещё раз склоняется, чтобы коротко поцеловать меня в нос, и быстро поднимается с кровати, затем прячась в ванной комнате.

Я ещё секунду наслаждаюсь началом самого лучшего дня рождения в своей жизни и иду открывать дверь настойчиво стучащему в неё Никите.

– С Днём Рождения, Люба! – широко улыбается он, чуть подпрыгивая на месте от изобилия эмоций. В руках букет цветов из нашего сада и листок формата А4. – Мы самые первые тебя поздравляем!

Папа, стоящий позади Никиты, улыбается, затем склоняется ко мне и целует в волосы:

– С Днём Рождения, солнышко.

– Спасибо, – принимаю я букет из рук Ника и любуюсь своим портретом в окружении разноцветных, воздушных шаров, исполненным его детской рукой. – Ого, как я похожа! Очень здорово, Никит, спасибо!

– Умывайся и спускайся вниз, – предлагает папа. – Подарю тебе подарок.

– Хорошо, – улыбаюсь я.

Меня снедает любопытство, пока я кладу рисунок и цветы на комод и иду в ванную – Мирон вчера намекнул, что знает, что подарит мне папа, но, сколько бы я не выпытывала у него, что конкретно это, он мне так и не признался.

– Ушли? – встречает меня в ванной комнате Мир, о котором, я каким-то неведомым образом забыла на несколько секунд. Я вздрагиваю и поспешно киваю:

– Папа просил спуститься…

– Ага, – выразительно ухмыляется Мир. – Не буду мешать.

Он совершенно наглым образом мне подмигивает и не спеша уходит. Что же там за подарок?..

Когда я спускаюсь в холл, там меня уже ждёт вся семья, и Галина тоже. Которая цепким взглядом смотрит, как Мирон делает шаг ко мне, чтобы заключить меня в свои объятия. Он обнимает меня всего секунду, а затем отстраняется и наигранно торжественным голосом восклицает:

– С Днём Рождения, Люба!

– С Днём Рождения, Любочка, – подхватывает вслед за сыном Галина с приторно-сладкой улыбкой на губах, как только заставляет себя оторвать раздражённый взгляд от Мирона.

– Спасибо, – улыбаюсь я им обоим.

– Идём? – улыбается папа и, приобняв меня за плечи, тянет к выходу.

– Подарок на улице? – глупо спрашиваю я.

Папа лишь шире улыбается. Смотрю на Мирона справа от себя и вижу, как он выразительно ведёт бровью. Никита бежит впереди нас и открывает нам двери. Он тоже загадочно улыбается. Кажется, о том, что это за подарок знают все, кроме меня. И трепет волнительного предвкушения разрастается в моей груди с каждым шагом всё сильней…

А тут ещё папа закрывает мне глаза своими широкими ладонями…

Ещё три шага в приятной темноте неизвестности. Остановка. Пальцы папы, сжимающие мои плечи. Заливистый смех Никиты.

– Люба, открывай же глаза! Уже можно! – весело замечает он.

И я открываю.

Бабах!

Это взрываются две большие хлопушки в руках у водителя и горничной. А конфетти красивым, разноцветным и блестящим дождиком осыпает синюю машину с огромным красным бантом.

Прямо, как в кино!

И… очевидно, машина – это подарок мне! Ничего себе!

Поворачиваюсь к папе и из-за избытка чувств бросаюсь ему на шею… Ну и правильно! А как ещё я могу выразить всю свою благодарность?

Теперь у нас с Мироном одинаковые машины! Невероятно, да?

– Решил не изобретать колесо, раз уж ты училась водить на машине Мирона, – смеётся папа, словно читает мои мысли. – И цвет, опять же, твой любимый, если мои источники не ошиблись.

– Не ошиблись, – отстранившись, бросаю я благодарный взгляд на Мирона и вновь смотрю на папу: – Спасибо большое, папа!

– Всегда рад угодить, солнышко. Всегда, – улыбается он.

– Что ж, – чуть холодно замечает Галина, – теперь можно идти на завтрак. Никита заходи в дом. Мирон?..

Папа и Мир совершенно одинаково закатывают глаза к небу, вызывая у меня смех, и улыбаются сами. В хорошем настроении мы возвращаемся в дом и идём в столовую.

Что ж – если цитировать Галину – осталось запастись терпением, чтобы дождаться подарка Мирона? Очень хочется на него посмотреть!

Но какая я счастливая уже сейчас!

Завтрак проходит очень весело, если не считать холодной отстраненности Галины. Мирон и папа шутят, мы с Ником смеёмся. Мне безумно нравится, как стал себя вести Мирон с моим отцом, после вчерашнего. Между ними, словно сломалась последняя преграда. Больше нет той отчуждённости, того сарказма, которые он раньше себе позволял в общении с ним. Да и к Нику он потеплел в тысячу раз. Мир стал самим собой, и больше не боится проявлять своих настоящих чувств, потому что понял, что они взаимны.

Лучший подарок на мой день рождения!

Но у Мирона в планах всё же подарить мне что-то материальное, и после того, как мы договариваемся о праздничном ужине в кругу семьи, на котором Никита тоже что-то хочет мне подарить, Мир предлагает мне переодеться и спуститься вниз.

Я, наконец, решаю надеть своё воздушно-белое платье.

Мир не отрывает от меня глаз, пока я спускаюсь по лестнице. И его взгляд… Я никогда раньше не чувствовала себя красивее и желаннее, чем сейчас.

Папа с Никитой тоже тут, и я мгновенно смущаюсь оттого, как папа, счастливо улыбаясь, смотрит то на меня, то на Мирона. Последний мне вчера сообщил, что папа догадался о наших отношениях, а самое главное – он не против них.

– К ужину точно успеете? – спрашивает отец у Мирона.

– Да, мы постараемся.

– Отличного вам дня, – желает папа, когда Мир берёт меня за руку и ведёт на улицу.

– Спасибо! – обернувшись, взмахиваю я рукой им на прощание.

Мирон всю дорогу загадочно улыбается и не признаётся в том, куда мы едем. Поэтому мне все сорок минут, приходится сгорать от любопытства и терзаться от предположений. Что же это за подарок, за которым нужно куда-то ехать? Поход в кино? Парк аттракционов? Полёт на воздушном шаре?!

Ужас, я не знала о чём думать!

Но даже то немногое, о чём я подумала, не могло сравниться с тем, что приготовил мне мой парень!

Ближе к конечной остановке Мир завязывает мне глаза плотной лентой, и ещё через десять минут езды, помогает выйти из машины и, смеясь, аккуратно куда-то меня ведёт.

А когда снимает повязку…

Я вижу незнакомого парня и Савву, толстое стекло в окошке, которое разделяет комнату на две части, множество мониторов, пультов, клавиатур и… микрофонную установку за стеклом.

Мы… мы в студии звукозаписи!

– Ещё раз поздравляю, фенек, – шепчет мне на ухо Мир.

– Я… – оборачиваюсь я к нему. – Я… буду записывать песню?

– План именно такой, – говорит позади меня Савва. – С Днём Рождения, Люба!

– Спасибо, – улыбаюсь я ему, и вновь смотрю на Мирона: – Это потрясающе! Но… что… что я буду петь?

– Мне понравилась, – лезет он рукой в задний карман джинсов и вынимает из него подозрительно знакомый листок, сложенный в четверо, – вот эта.

– Ещё раньше мы записали музыку, – говорит Савва, пока я разворачиваю лист. – Хочешь послушать?

Я не отвечаю, потому что у меня пред глазами та самая песня, что я придумала, после удивительного дня на Пляже. После того, как Мирон не захотел откровенничать со мной, закрывшись в себе. В этой песне отраженно всё то, что я чувствовала, во что верила и на что надеялась.

– Извини, что взял листок без спроса, – чуть виновато улыбается Мир. – Иначе сюрприза бы не вышло…

– Мир… – выдыхаю я и бросаюсь ему на шею, чтобы крепко поцеловать.

Он прижимает меня к себе ещё теснее и не отрывается от моих губ, пока Савва тактично не покашливает. Мы смеёмся, и друг Мирона второй раз предлагает послушать музыку. Я с удовольствием соглашаюсь.

А потом…

Потом меня провожают в смежную комнату, надевают на уши наушники, и я пою. Пою, не отрывая благодарного взгляда от лица самого невероятного парня в своей жизни. Не верится, что это всё происходит со мной…

Но я ни капли не удивляюсь тому, что запись песни проходит легко и без особого волнения. Потому что я от всей души пою её тому, кому она повещена. И его добрый взгляд, его нежная улыбка – лучшее лекарство от волнений и стеснения. Даже больше – это самая высшая награда для меня.

Мирон не аплодирует мне, когда я заканчиваю, он проходит к двери, открывает её и идёт ко мне. Глаза горят. Взгляд ни на секунду не отпускает мой. Моё сердце начинает выбивать быструю дробь. В горле сохнет. Я затаиваю дыхание, когда он снимает с меня наушники. Всё ещё не дышу, когда он касается своими горячими ладонями моих скул. Когда склоняется к моему лицу…

Выдох…

Губы к губам – сердце к сердцу.

Сама жизнь.

Мы целуемся вечность или всего секунду – сложно судить о времени, когда ты полностью растворяешься в своих чувствах, в человеке, которого… любишь.

Да, я совершенно точно люблю Мирона.

– Ты невероятная, Лю, – шепчет он у моих губ. – Спасибо за веру в меня. Твоя песня… Ты права, фенек. И сейчас всё именно так, как ты спела.

– Потому что ты тоже невероятный, Мир, – выдыхаю я.

Он улыбается мне, а затем перехватывает меня за руку:

– Сюрпризы не закончились. Пошли.

Мы идём в другую комнату, где меня встречает накрытый стол и… Ксения с Ромой!

Казалось бы, невозможно быть счастливее, чем я была минуту назад, но… Это что-то потрясающее! Словно ты летишь на воздушном шаре, и с каждым витком вверх дух захватывает всё сильней. А небо-то бесконечное. И счастье соответственно может быть безграничным.

После поздравлений и крепких объятий мы все садимся за стол. Через минуту к нам присоединяется Савва, в руках которого бутылка шампанского. Открывает он её так, что из горлышка брызжет пена, и мы с криками "ура" и громким смехом пытаемся поймать в бокалы воздушную жидкость.

Наслаждаясь теплыми объятиями Мирона, я ловлю радостные взгляды Ксю, кривые улыбки Ромы, смеюсь над шутками Саввы. Пью шампанское, пробую разнообразные закуски. И вновь, и вновь думаю о том, как я благодарна своему отцу за то, что он однажды захотел, чтобы я переехала в его дом. Дом, где я, наконец, почувствовала себя нужной и любимой. Где других заботят мои желания, а не свои собственные.

Я обрела семью. Настоящую.

Я нашла друзей. Преданных.

Я испытала любовь. Взаимную.

Вероятно, я самый счастливый человек на земле!

В какой-то момент нашего общего веселья фоновая музыка смолкает, на что Савва замечает:

– О, готово. Прошу тишины дамы и господа.

Из невидимых глазу колонок, словно из воздуха, со всех сторон, начинает играть знакомая музыка, и уже совсем скоро комнату наполняет мой собственный голос…

Мирон сильнее прижимает меня к себе, качает нас в такт мелодии, иногда касаясь губами моих волос на макушке. Ксю чуть приоткрыла губы от восторга. Рома продолжает криво улыбаться. Савва мне подмигивает.

А ведь совсем недавно казалось, что нельзя быть счастливее, чем уже. Но небо… Оно бесконечное…

И когда в воздухе растворяется последний аккорд… Перед тем, как тишину разрывают немногочисленные аплодисменты… Я слышу, наверное, самые важные слова в жизни каждого человека. Шёпотом. Предназначенные мне одной. Потому что эта благодарность искренняя, не напоказ.

– Спасибо, что родилась, Лю.

Глава 30. Любовь

Сердце привычно замирает, когда дверь в комнату растворяется, и в свете луны из окна я вижу высокую фигуру Мирона. Его волосы тоже влажные после душа, на лице лукавая улыбка. И я нечаянно думаю, что сегодняшний необычный день не должен заканчиваться, как обычно.

Впрочем, я тут же отбрасываю эту мысль, потому что голову заполняют более тревожные мысли.

– Мир, мне кажется, ты зря пригласил меня на танец… – тихо произношу я, как только он садится рядом со мной на кровать.

Дело в том, что после праздничного ужина в кругу семьи, в том числе и моей бабушки, на котором, кстати, Никита подарил мне микрофон для моих будущих выступлений на сцене (он так мило произносил свою короткую речь, так верил в мой возможный успех, что я прям там и расплакалась), мы все отправились в гостиную пить чай с тортом. Вскоре папа предложил караоке. Моя бабушка на удивление не воспротивилась такому предложению, она, в принципе, весь вечер вела себя очень сдержанно и тихо. Первым пел-дурачился Мирон, затем Никита попросил меня спеть с ним, а после настала очередь моего соло.

Конечно же, что Галина, что моя бабушка не казались восторженными от такого времяпрепровождения, но, по существу, вечер продолжался в тёплой и весёлой атмосфере.

Папа тоже изъявил желание спеть, и, похоже, талант передался мне по наследству именно от него – у него очень приятный и глубокий тембр голоса. Песню он выбрал медленную, и Мирон решил, что будет не лишним пригласить меня на танец… В течении которого от меня не укрылось то, какими взглядами обменивались Галина и моя бабушка. Я считала, что взрыв случится сразу, как только закончится мелодия песни, но они обе промолчали. Правда, тревога с того момента больше не покидала моего сердца.

И сейчас я делюсь ею с Мироном.

– Тебе не понравилось? – шутливо возмущается он.

– Понравилось, конечно. Но твоя мама и моя бабушка…

– Были не в восторге, да, – широко улыбается Мир.

– Ты так спокойно говоришь об этом, а что если они…

– Что-то выкинут? – вновь договаривает он за меня. – Тебя это беспокоит, фенек?

– А тебя разве нет?

– Не теперь. Лю, – касается он ладонью моей щеки, – плевать. Плевать на всех, кроме нас самих. Пусть они зайдутся желчью, пусть от злости разорвутся на куски. Пусть молят небеса рухнуть на наши головы, пусть насылают на нас ураганы, несчастья, катаклизмы – плевать. Потому что вместе мы справимся со всеми бедами. Мы уже не раз это самим себе доказали. Мы преодолеем любые преграды, вы справимся с любым давлением, разобьём в дребезги любой натиск. Потому что вместе мы сила, верно?

– Верно, – выдыхаю я, чуть смутившись.

– Сегодня я кое-что понял, фенек, – ласково улыбается Мир. – Твоё присутствие в моей жизни делает меня лучше. И я не могу и далее скрывать от кого-либо то, что к тебе чувствую. Не хочу. А знаешь, чего я хочу?

– Чего?

– Чтобы каждый человек на планете видел, как мне с тобой повезло. Знал, как сильно я тебя… люблю.

– Любишь… меня?..

– Я однажды обещал быть честным с тобой, и всё ещё держу это обещание, Лю.

– Мир… – только и выдыхаю я.

Бесконечное небо… Безграничное счастье.

Я сама тянусь к его губам, обвиваю руками его шею. И поначалу наш поцелуй полон нежности и любви. А затем моя спина оказывается прижата к матрасу весом Мирона. Поцелуй становится глубже, воздух вокруг накаляется всё сильней с каждой секундой, дышать всё сложней… Ладонь Мирона проникает под верх моей пижамы, обжигает кожу, заставляет мою кровь закипать. Моё тело, словно какой-то сосуд, наполняет желание большего. Неизведанного. Манящего. Каждый нерв звенит от предвкушения, каждая клеточка кожи горит в пламени нашей страсти…

Мне становится мало этих ласк, этого поцелуя… Мирона!

Хочется почувствовать его всего, забраться под кожу, раствориться в нём…

И в тоже время я боюсь…

Впрочем, страх ничтожен перед желанием окунуться в нашу с Мироном любовь с головой.

Ведь когда два сердца бьются, как одно, бояться, по сути, нечего.

И я решаюсь. Тяну футболку Мирона вверх.

Он тут же её снимает, но, вновь склонившись ко мне, заглядывает в мои глаза ужасно тёмным и в тоже время блестящим взглядом:

– Ты же понимаешь, что я уже не смогу остановиться?

– И не нужно, – тихо произношу я.

***

– Лю… фене-е-ек, – чувствую я тёплую ладонь на своей щеке, – проснись на минутку, пожалуйста.

Я открываю глаза и вижу перед собой Мирона. Его ласковую улыбку. Воспоминания о минувшей ночи вихрем врываются в ещё сонное сознание и заставляют меня сильно смутиться. Я закусываю нижнюю губу, старясь отогнать от себя чувство стыда – ему не было и нет места в том, что произошло между мной и Мироном.

– Мне нужно уехать, фенек, – продолжает Мир, поглаживая мою скулу, и я, наконец, замечаю, что он выглядит не так, как вчера засыпал рядом со мной, из чего я делаю вывод, что он встал рано и успел побывать в своей комнате, или же я вновь сплю слишком долго. – Мой дед живёт в своём доме, и у него протекла крыша. Мама настаивает, чтобы я съездил в деревню и помог с починкой. Не могу отказаться, но обещаю управится как можно быстрей, чтобы забрать тебя с урока вокала. А ты, в свою очередь, пообещай, что будешь скучать без меня, – улыбается он в конце.

– Обязательно буду, – тихо говорю я.

– Лю… вчерашняя ночь… Спасибо за неё. Ты у меня потрясающая, – склоняется он ко мне и целует меня в нос, – невероятная, – поцелуй в подбородок, – очень страстная, – в губы, – любимая…

– Прекрати меня смущать, – не совсем уверенно возмущаюсь я, сдерживая счастливую улыбку.

– Ты чудо, фенек, – смеётся Мирон. – Ладно. Поеду. Люблю тебя.

– И я тебя, – успеваю я шепнуть, прежде чем его губы накрывают мои.

А затем он встаёт с кровати и идёт к выходу:

– Уже скучаю, фенек!

Я счастливо смеюсь и забираюсь с головой под одеяло. Быть любимой и любить в ответ та-а-ак здорово!

Я ещё некоторое время валяюсь в кровати, с дрожью в теле прокручивая воспоминания о ночи, о миллионе поцелуев, о бесчисленном количестве прикосновений, слов любви… всё было настолько волшебно, что не верится в реальность случившегося… а затем иду умываться.

Жизнь никто не отменял, пусть она теперь и ощущается абсолютно новой. В самом приятном смысле этого слова. И сколько ещё впереди этих новых и потрясающих дней!

Пока одеваюсь после посещения ванной комнаты, размышляю о том, чем бы занять первую половину дня… Папа наверняка уехал в офис, Галина, наверное, как всегда занята просмотрами модных журналов. Интересно, чем сегодня занят Никита? Может, провести время с ним?

И тут дверь в комнату открывается, являя моему озадаченному взору Галину. Похоже, модные журналы остались без внимания.

Она меряет меня высокомерным взглядом и проходит в глубь комнаты, зачем-то осматриваясь. Подходит к шкафу, открывает створки… Ищет там Мирона тогда, когда сама заставила его уехать из дома?

– Что… что вы делаете? – выдыхаю я, когда на пол падает раскрытый чемодан.

– Избавляюсь от мусора, – отвечает она холодно, начиная без разбора скидывать мои вещи в отделения чемодана. – Или ты думала, что я оставлю всё, как есть? Мелкая… пакостная… дрянь!

– Стойте! – кидаюсь я на пол, хватаясь за свои вещи. – Вы что же…

Меня в тот же миг грубо отталкивают от чемодана, следом закрывая его на замки.

– С меня хватит! – кричит Галина, словно в миг выходит из себя. – Хватит! Я говорила тебе, что не позволю встречаться со своим сыном! Окрутила его своей мнимой невинностью, но со мной это не пройдёт! Я не намерена и далее терпеть тебя в своём доме! Тебе здесь не место, ясно?! Где твой паспорт?

– Вы… вы выгоняете меня? – ошарашено лепечу я. – Но…

Галина бросается к тумбочке у кровати, вырывает ящики с корнями, те падают на пол, гремят. Я хочу её остановить, но она, вцепившись в красную книжечку пальцами, хватает другой рукой меня за плечо и тащит к чемодану:

– Ты больше не останешься здесь ни минуты!

– Вы… вы не имеете права…

– О-о-о! – смеётся она страшным голосом, подхватывая чемодан. – Ещё как имею! Ещё как! Иди, мелкая дрянь! – дергает она меня за плечо и тащит к выходу.

Я прибываю в полнейшем шоке, потому некоторое время, до самой лестницы вниз, иду, ведомая ею. Я просто не понимаю, что происходит… Не понимаю, эту женщину. Как и то, за что она меня невзлюбила с самого начала… Что я ей сделала?!

На первой лесенке я немного очухиваюсь и вынуждаю её остановится:

– Вы… отпустите меня…

– Пошли! – вновь дергает она меня. – Думаешь, я ничего не вижу? Думаешь, не знаю какими низостями вы занимаетесь, закрывшись в комнате? Я не позволю жить под оной крышей со своими сыновьями лживой шлюшке! Иди, я сказала! Вон! Вон отсюда!

Она грубо пихает меня вперёд, я чудом не падаю, чудом не лечу кубарем вниз. А затем она продолжает пихать меня снова и снова, её глаза горят бешенством, лицо красное от гнева, венки на висках вздулись, превращая её в настоящую фурию!

Но как она может? Разве папа будет согласен с её действиями? Разве он не разозлится в тот же миг, как обо всём узнает? На что она рассчитывает? На то, что я тихо исчезну из этого дома? Не попытаюсь вернуться назад? Что безропотно подчинюсь её воле?

Не бывать такому!

На последней лесенке она пихает меня особенно сильно, и я валюсь на пол, до боли ударяясь конями и ладошками. Боль, словно простреливает все кости. На глаза выступают злые слёзы, но не успеваю я повернуть голову, чтобы хоть что-то ей сказать, как Галина вновь грубо цепляется пальцами в моё плечо и, вонзая свои острые ногти в мою кожу, дергает меня вверх:

– Поднимайся, маленькая дрянь!

– Вы… вы ужасная!

Меня снова пихают в спину:

– Поговори мне!

Ей всё-таки удаётся выпихнуть меня за порог, пусть я пыталась сопротивляться – оказывается, в ней столько силы!

Ну и пусть! Значит, буду сидеть под дверью, пока не вернётся отец!

– Всё, свободна! – выкрикивает Галина. – Забирайте её!

Мой чемодан летит с крыльца, ударяется о ступени, падает на каменную дорожку… И я вижу… Всё во мне обмирает, горло перехватывает спазм, сознание вот-вот поглотит паника. Вот в чём заключался её план. В моей матери…

Она во всей своей стати стоит у задней дверцы машины на подъезде и смотрит на меня:

– Садись в машину, Любовь.

Её голос холоден, как лёд, приказ – безапелляционен.

Я начинаю пятиться назад, безмолвно качая головой из стороны в сторону. Не верю, что она здесь. Не верю, что хочет забрать меня у отца и отвезти… куда?

К бабушке, – понимаю я, когда она сама выходит из машины:

– Люба, ты поедешь с матерью, даже если нам придётся попросить водителя затолкать тебя в машину силой!

– Я зря позволила отцу тебя забрать, – сразу после бабушки замечает мама. – Со мной тебе будет лучше. Роберт поможет найти для тебя достойное учебное заведение рядом с нашим домом. Заграничное образование намного престижнее отечественного. Жаль я не подумала об этом раньше. Возьми свой чемодан, Любовь, и сядь в машину.

Нет… Нет… Нет!

– Я никуда с тобой не поеду… – выдыхаю я, чувствуя, как страх леденёными иглами сковывает всё моё тело. – Не хочу… Нет. Нет…

– Молодой человек, будьте добры… – кивает мама водителю, а сама забирается в машину. Вслед за ней в салоне скрывается и бабушка. А в мои плечи вновь вцепляются пальцы Галины:

– Вот так мы с тобой и распрощаемся навсегда, дрянь.

Рыдания прорываются наружу, когда я вижу, как на меня надвигается мужчина. Я пытаюсь вырваться из лап Галины, брыкаюсь, что-то кричу, но она сильнее меня. И вскоре она, как какую-то надоевшую вещь, передаёт меня в руки мужчины. Паника накрывает меня с головой, я начинаю рыдать сильнее, кричать громче – я не хочу уезжать отсюда! Здесь и только здесь моя жизнь! Рядом с папой, Никитой и… Мироном! Они нужны мне! А я им!

Меня силой заталкивают на сидение рядом с мамой, и перед тем, как дверца захлопывается, я слышу взволнованный голос Никиты:

– Мама, а куда забирают Любу? И почему?