Текст книги "Моё сводное наваждение"

Глава 5. Любовь

– Ты так рано встаёшь, Любочка? – вместо приветствия удивляется Галина, когда я вхожу в столовую на завтрак. – Не предполагала. Думала, ты, как и Мирон, предпочитаешь спать до обеда.

Я внутренне вздрагиваю от звука его имени, но в тоже время чувствую, как меня буквально затапливает облегчение от информации, что его не будет. Я еле заставила себя покинуть безопасное пространство своей кровати, чтобы прийти сюда. Еле уснула вчера, после нашего странного разговора. То есть, после его непонятных обвинений и предостережений.

Так же я делаю пометку для себя о том, что строго посещать все приёмы пищи не обязательно. Как же все-таки иногда приятно отличается жизнь в этом доме от жизни в моём. Исключая некоторые моменты.

– Всем доброе утро, – тихо, но вежливо произношу я, занимая своё место. – Да, я привыкла просыпаться рано.

– И что же послужило причиной этой привычки? – без интереса спрашивает Галина.

– Мама настаивает на том, что завтрак самый главный приём пищи за весь день.

– И она права, – опережает фырканье Галины отец. – Во сколько у тебя начинается урок балета, Люба?

– В три часа дня.

– Пожалуй, я успею отвезти тебя сам, а забрать тебя может Игорь. Галь, у тебя ведь нет на него планов?

– Нет-нет, – мило улыбается она. – А во сколько ты заканчиваешь, Любочка? Может, ты планируешь после занятия остаться в городе?

– Не планирую. Урок заканчивается в четыре-тридцать.

– Телефон с собой? – спрашивает меня папа. – Запиши номер Игоря.

Обедать нам с ним приходится раньше, чтобы успеть в город к нужному времени, чему я в тайне радуюсь. Тут даже ругать себя не нужно – никто не болен.

Папа рассказывает мне, как познакомился со своим другом, с которым он и едет на встречу. В какую курьёзную ситуацию они тогда попали.

Я искренне смеюсь над тем, что папа по ошибке принял своего друга за преподавателя информатики, на пары которого не ходил полгода и в знак извинений, и конечно же, хорошей оценки, пытался всучить ему бутылку хорошего коньяка. Олег её забрал, пообещав отцу поставить "зачёт", а затем папу прогнал из аудитории настоящий преподаватель.

С тех пор они крепко дружат.

Я одно время считала, что у нас с Мартой тоже дружба на долгие годы, но случилось то, что случилось. И я, вдруг, чувствую сожаление от того, что теперь, когда мамы рядом нет, я бы могла возобновить наше общение, но моя подруга детства так же далеко, как та, что положила конец нашим дружеским отношениям.

Папа замечает мою нечаянную грусть и интересуется:

– Всё в порядке?

Я беру себя в руке и улыбаюсь:

– Да. Кстати, не обязательно довозить меня до парковки, я могу выйти у дороги.

– Мне не сложно, Люба.

Мы прощаемся с отцом, он желает мне лёгкого урока, и я иду в зал.

Всё проходит как обычно. Преподаватель, строгий, статный, пожилой мужчина, когда-то работавший в популярной в прошлом трупе, как всегда, в не самом хорошем расположении духа. Меня он откровенно терпит, других иногда подбадривает или ругает, самым старательным достаются сухие комплементы. Меня бы он тоже ругал, но однажды понял, что это бессмысленно. Я не люблю балет. Считаю, Руслан Борисович бы с удовольствием уже давно указал мне на выход, но с ним поговорила моя мама. Да и те деньги, что он берёт за уроки, играют свою роль и лишними никогда не бывают.

Сегодня его любимицей неожиданно становится относительно новенькая девушка в нашей группе.

Вот в ком заметен огонь. Любовь к танцу. Любому, даже к балету.

Я с первого урока обратила на неё внимание. Она ничем не выделялась поначалу. Была робкой и скромной не меньше меня, но, когда зазвучала музыка… Я, словно увидела перед собой другого человека. Наверное, так и происходит, когда любишь что-то всем сердцем – ты раскрывается, как бутон розы в саду по утру. У неё плохо поставлена стопа, руки не всегда держат необходимое напряжение, ей нужно учится, даже больше, чем мне, но страсть к танцу затмевает все её технические погрешности.

Вот бы и мне так же любить балет, чтобы не расстраивать своими "успехами" маму и бабушку.

После раздевалки я выхожу на улицу и только тогда набираю номер водителя – подышу воздухом на лавочке рядом, пока его жду.

– Алло?

– Здравствуйте! Это Любовь, дочка Андрея Викторовича. Папа сказал, что вас предупредили о том, что меня нужно будет забрать из города. Я как раз освободилась.

– Эм… Галина Фёдоровна, решила съездить в ЦУМ и сообщила мне, что вы вернётесь домой на такси. Это не так?

– Решила… О… Да, всё верно. Такси. Вылетело из головы. Простите.

Я скидываю звонок и с назревающей паникой оглядываюсь по сторонам. Закусываю нижнюю губу от волнения. У меня нет денег на такси. Карта отца так и лежит под одеждой в комоде. В общественном транспорте я не ездила ни разу! Впрочем, и чтобы прокатиться на автобусе впервые тоже денег нет. Что… Что мне делать? Идти пешком?

– Прости, – раздаётся голос за моей спиной, и, обернувшись, я вижу новенькую. – Ты выглядишь взволнованной. Возможно, я лезу не в своё дело, но… У тебя что-то случилось?

– Эм… Ничего такого, – пытаюсь я улыбнуться и успокоиться заодно. – Спасибо, что спросила.

– Тебя зовут Люба, верно? – протягивает она мне руку. – Я Ксения*.

– Знаю, – всё ещё немного взволнованно выдыхаю я, пожимая её ладонь. – Все три комплемента от преподавателя начинались с твоего имени.

– Да… Сегодня он был очень щедр на комплементы, – смеётся она.

Я тоже смеюсь, и волнение постепенно отступает. Мы продолжаем обсуждать сегодняшний урок, словно знаем друг друга много лет. Ксения очень легка в общении. Вот бы и мне такой быть. Из разговора я узнаю, что она поступила в Высшую Школу Искусств*, на специальность хореографа, а на уроки балета пошла по собственной инициативе, потому как захотела обзавестись в своём репертуаре классической базой. Чтобы потом легче было учиться.

– Могу я задать тебе ещё один вопрос из серии "не моего ума дело"?

– Конечно, – улыбаюсь я.

– Я заметила, что ты не очень любишь балет. Зачем он тебе?

Наверное, все те, с кем я вместе занимаюсь недоумевают по этому поводу… И я решаю быть с Ксенией откровенной. Ведь, никто, кроме неё не интересовался тем, что мной движет. А точнее, кто.

– Дело в моей маме. Она убеждена, что я должна заниматься балетом.

– О, как я тебя понимаю, – кивает Ксения. – Мой папа тоже был уверен в том, чем я должна заниматься. А ты… Ты пробовала разговаривать со своей мамой? Объяснить ей, что это не твоё, если это так?

– Тут всё сложно, – со смешком выдыхаю я. – Моя мама… Она знает, как для меня лучше.

– Многие родители думают так же. Я и сама долгое время так думала. А затем познакомилась кое с кем…

Тут мы обе отвлекаемся на звук свистящих по асфальту шин: на парковку на бешенной скорости заворачивает тёмно-синее авто и легко замирает недалеко от нас с Ксенией. За рулём я вижу… Мирона!

Пульс моментально повышается, в груди нарастает скорость сердцебиения, а в ушах начинает звенеть. Я опять, словно в миг заболела. Но… Но что он тут делает?!

– Это за тобой? – доносится до меня весёлый голос Ксении.

– Не уверена… Возможно… – лепечу я.

– Забавно. Слушай, может, встретимся на неделе? Познакомимся поближе?

Одно удивление сменяется другим, и я перевожу недоумённый взгляд на девушку. Она правда хочет со мной подружится? По её искрящимся искренним интересом глазам, понимаю: правда.

– С удовольствием, – выдыхаю я, а затем вздрагиваю от голоса Мирона:

– Мне тебя ещё долго ждать, сестрёнка?

Ужас, сколько пренебрежения и издёвки в его голосе… Но получается, что он действительно приехал за мной…

– Диктуй свой номер, я тебе позвоню, – достаёт свой телефон Ксения.

Я быстро называю цифры, а затем, махнув ей на прощание рукой, иду к машине. Но садится не спешу, жду пока Мирон опустит стекло с пассажирской стороны машины, чтобы задать наверняка глупый вопрос:

– Ты приехал, чтобы отвезти меня домой?

– А на что это ещё похоже? – недовольно интересуется он. – На то, что у меня есть знакомые среди будущих балеринш?

– Но… как ты узнал?

– Садись уже, – бросает он вместо ответа.

Идти домой пешком казалась не таким опасным, как сесть в его машину. Но я пересиливаю себя и открываю дверцу, следом опускаясь в удобное кресло. И не успеваю я взяться за застёжку ремня безопасности, как машина, взревев, срывается с места. Кажется, я охаю от испуга, а со стороны водителя слышится усмешка.

Я всё же умудряюсь пристегнуться, и дрожащими пальцами сжимаю ручку свой спортивной сумки. Опять же – розового цвета. На мне так же сарафан с бледно-розовыми цветами. И, вдруг, я с тревогой задумываюсь о том, что Мирон неправильно решит, что это мой любимый цвет! Вчера пижама, сегодня – вот… Впрочем, едва ли он обратил на это внимание, верно?

Но через долгих пятнадцать минут, когда мы выезжаем на главную дорогу, я понимаю: обратил. Мирон поворачивается в мою сторону и осматривает меня высокомерным взглядом:

– Хотел сказать ещё вчера: тебе не идёт розовый.

Он вновь смотрит на дорогу впереди, а я чувствую нестерпимый жар у щёк. Разве, вежливо так говорить? Его совсем не воспитывали? Ладно, его мама, но он же много лет живёт с моим отцом! Неужели, не мог взять пример с него?

– А тебе – быть хамом, – обиженно произношу я.

– Что? – усмехается он, не глядя.

– Ничего, – отворачиваюсь я к окну.

Волнение вновь нарастает. Я уже жалею о своих словах – я никогда не умела отстаивать своё мнение. Я боюсь, что Мирон ещё сильнее меня обидит тогда, когда я не способна постоять за себя. А плакать при нём не лучший выход из ситуации.

– Подожди. Ты назвала меня хамом? – насмешливо спрашивает Мирон. – Хочешь дальше идти пешком? Что за недальновидность, фенек?

– Я… я не просила тебя меня подвозить.

– Даже так? – недобро сужает он глаза. А в следующее мгновение резко перестраивается к обочине и останавливает машину. – Раз ты у нас такая гордая – иди пешком.

Никакая я не гордая…

Мне вновь становится страшно. Я перевожу взгляд с Мирона на серпантин трассы, лесá и поля по обеим её сторонам и, прерывисто вздохнув, отстёгиваю ремень безопасности.

– Сиди на месте, чокнутая, – фыркает Мирон под звук заведённого вновь мотора. – Реально собралась идти пешком? Совсем мозгов нет.

Ему-таки удалось сделать мне ещё больней…

_________

*Ксения — героиня романа «Моё тайное увлечение».

**Образовательное уч-ние, где собраны многочисленные виды искусств (авторское допущение)

Глава 6. Любовь

Весь остальной путь до дома мы проезжаем молча. Не знаю о чём думает Мирон, а лично я борюсь с плохим настроением. С обидой, что полностью завладела моим сердцем. Ехать за мной, чтобы унизить? Разве, это нормально? Разве, нормально ненавидеть человека лишь за то, что она дочь твоего отчима и поживёт какое-то время в его доме?!

Словно я рвалась в чужую семью сама!

Ещё на подъезде к дому я вижу, как из него выбегает Никита. Останавливается на тротуарной дорожке, но взволнованно переминается с ноги на ногу, пока Мирон паркует машину. Я мгновенно покидаю салон, в надежде скорее добраться до комнаты и запереться в ней до самого ужина. Или дольше. Не хочу больше встречаться с Мироном. Этот высокомерный парень лишает меня всех душевных сил.

– Люба! – бежит ко мне Никита и обнимает за талию. – Я помнил, что тебя нужно забрать, но мама захотела в магазин. Хорошо, что Мирон был дома, да?

– Очень хорошо, – поражённо выдыхаю я, провожая взглядом спину парня.

Вот кто его надоумил. И как удачно. Наверняка ни один из них даже не подумал, что у меня нет с собой денег на такси. Просто младший брат попросил своего старшего брата забрать его сестру после урока балета, потому что узнал, что водитель в это время будет занят. И ведь Мирон мог отказаться! Почему он не отказался? Не смог проигнорировать просьбу младшего брата, или всё же посчитал, что это удобный случай, чтобы поиздеваться надо мной?

Просто ужас, как не понятно, что у него в голове!

– Чем ты сейчас хочешь заняться? – спрашивает Никита. – Может, поиграем во дворе?

– Конечно, – киваю я, не в силах ему отказать – так его глаза блестят азартом. – Только занесу в комнату сумку и переоденусь, ладно?

– Да, я подожду, – радуется брат.

Оказавшись в комнате, я бросаю сумку на пол и открываю шкаф. Даже не знаю, что я задумала. Просто скидываю всю свою одежду на пол и ищу хоть что-нибудь с отсутствием розового цвета. Зачем? Надеюсь столкнуться с Мироном не в образе нежной девочки? Что бы что? Показать то, что у меня есть своё мнение? Или лишний раз доказать, что его нет, потому что от розового я избавилась после его слов?

Какой ужас!

Но мне и самой не нравится этот цвет! И вообще, зачем я думаю, как он меня воспримет, когда знаю, что его отношение ко мне уже ничего не изменит? Он решил меня ненавидеть ещё до того, как узнал. Так что любые мои действия будут им восприниматься, как что-то плохое.

Нахожу комбинезон-шорты из лёгкой ткани насыщено-синего цвета и надеваю его. Вот так. Этот цвет очень подходит к моим глазам, а ещё он мне очень нравится. Думаю, пора прекращать слушать маму, которая далеко. На расстоянии вряд ли я её разочарую, верно?

Никита ждёт меня у раздвижных дверей, которые выходят во двор. Тут недалеко от сада разбита огромная площадка с качелями, горками, батутом. А ещё здесь установлен небольшой комплекс с трамплинами для катаний на скейтборде.

Ещё из экскурсии с отцом мне стало известно, что трамплины ставили специально для Мирона – он любит кататься на скейтборде.

Вот и сейчас он здесь…

– Сначала качели! – громко предлагает Никита, подпрыгнув возле меня. И привлекает внимание своего брата.

Мирон как раз наступает носком красных кед на один из краёв скейтборда и ловко подхватывает другой край пальцами рук, вздернув голову на нас. Смотрит на меня секунду цепким взглядом, а затем, отвернувшись, усмехается.

Ну вот он и решил, что переоделась я из-за его слов.

– Как скажешь, Никит, – стараюсь я улыбнуться брату.

Пока брат по большей части развлекает сам себя, я стараюсь не смотреть на Мирона. Но, конечно же, смотрю. О, он прекрасный скейтбордист. Папа сообщил мне тогда, что он катается с десяти лет – восемь лет непрерывного опыта! Именно поэтому мой взор тянет в сторону трамплинов. Из-за мастерства Мирона. Из-за его смелости заниматься тем, что он любит. И не по какой причине больше. Да-да.

Он, кстати, напротив, интереса к нам не проявляет, сосредоточившись на своём занятии.

Вот и хорошо, верно?

А затем Никита уговаривает меня попрыгать на батуте…

Мы держимся за руки и пытаемся найти общий ритм в прыжках. Выходит плохо, и Никита так заразительно смеётся, что и я не сдерживаюсь – тоже громко смеюсь. Сейчас меня не занимают никакие мысли, кроме одной – продолжать веселить брата. Потому что его звонкий смех… Это по-настоящему круто!

В итоге, мы оба так устаём, что на очередном прыжке расцепляем руки и валимся на спину, по инерции ещё подпрыгивая на месте и смеясь.

– Я за водой, Люб. Тебе принести? – тут же поднимается Никита и спускается вниз.

– Да, спасибо, – продолжаю я лежать на спине, тяжело дыша.

Совсем загнал меня братик. Я улыбаюсь, любуясь голубым, чистым небом. Настроение прекрасное – позитив Никиты затмил все сегодняшние невзгоды, случившиеся со мной. Мой личный маленький антидепрессант.

Наконец, я решаюсь встать: перекатываюсь на пузо, опираюсь ладошками в упругую мягкость полотна, поднимаю голову и… Натыкаюсь на внимательный взгляд Мирона. Оказывается, он сидит на лавочке не далеко от батута. Интересно, как долго?

Шею и лицо начинает печь от смущения, я, наконец, отвожу глаза и поднимаюсь на ноги. Иду к выходу, стараясь не думать, как, должно быть, неуклюже выгляжу. Словно утка – туда-сюда, туда-сюда. Ох, скорей бы добраться!

А когда я обуваю сандалии, понимаю, что не знаю куда себя деть. Ведь Мирон продолжает сидеть на лавочке и смотреть на меня. Как странно, да?

Ситуацию, впрочем, как всегда, спасает Никита. Он появляется в дверях и взволнованно сообщает:

– Люба, Мирон, пора на ужин! Мы его чуть не пропустили, представляете?

Я неумышленно улыбаюсь его тревоге, а затем перевожу взгляд на парня – он тоже улыбается брату одними губами и поднимается. Мне ничего не остаётся, кроме как идти за ним следом.

В дверях Мирон неожиданно останавливается и резко поворачивается ко мне лицом. Нас вновь разделяет не более десяти сантиметров, и моё сердце очень бурно реагирует на его близость, помчавшись вскачь. Смотрю в его невероятные глаза, которые между прочем, умеют смотреть на меня холодно, и почти не дышу.

– Обидишь моего брата – будешь иметь дело уже со мной. Поняла?

– Я… я и не планировала его обижать. С чего бы мне? – спрашиваю я ошарашенно.

Взгляд Мирона, вдруг, меняется: из угрожающего становится любопытным:

– Ты меня всё больше озадачиваешь, фенек. Но, в конце концов, я узнаю твои замыслы. Даю слово.

Какие такие замыслы? – удивляюсь я ещё больше. И оказывается, что вслух.

– Тебе лучше знать, – усмехается он и заходит в дом, бросив напоследок: – Хорошо, что сменила розовый. И не думай, что я не догадался с какой целью.

Вот же!.. Чёрт!

И пусть я позволила себе ругаться мысленно, я всё равно опасливо прикрываю рот ладонью. Невыносимый! Вынуждает меня злиться, а потому и не следить за своими мыслями!

Уму не постижимо как я сейчас зла… И мне ужасно не нравится это состояние. Оно меня пугает!

Стараюсь дышать ровно, расслабляю пальцы, которые сжимала в кулаки, прикрываю глаза. Я надела этот комбинезон ради себя. Не ради него. И не важно какую он там себе придумал якобы мою цель, о которой, видите ли, догадался. Умник нашёлся. Вот. Да.

Я выдыхаю, встряхиваю головой и иду в столовую.

Всё уже на своих местах. Ждут меня. И мне мгновенно становится стыдно за свою неконтролируемую вспышку злости. Я вежливо желаю всем доброго вечера и прошу прощения за задержку, на что Галина хмыкает, но молчит.

Папа интересуется у меня как прошёл день, спрашивает нормально ли я добралась до дома и вот тут в разговор вмешивается Галина:

– О, дорогой. Мне срочно нужно было по делам, потому Любе пришлось взять такси. Но я уверена в том, что ты доехала с комфортом, верно, Любочка?

– Верно, – усмехается Мирон.

Галина бросает на него озадаченный взгляд, а Никита объясняет:

– Я попросил Мирона её забрать, а затем мы все гуляли во дворе, и даже попрыгали с Любой на батуте! Нам было очень весело!

– Рад за вас, Ник, – улыбается ему папа, кивает, кажется, с благодарностью Мирону, а затем спрашивает у Галины: – Очередная распродажа в ЦУМе, которую нельзя было пропустить? И узнала ты, конечно, о ней в то время, когда нужно было забирать Любу.

– На что ты намекаешь, Андрей? – возмущённо сопит та. – Машина Мирона ещё лучше, чем такси, в котором, я уверена, с твоей дочерью ничего бы не случилось.

Мне не нравится идея, что они разругаются из-за меня, потому, видя, как опасно блестят глаза отца, я накрываю ладонью его сжатые на вилке пальцы и в первые вслух называю его так, как и положено дочке звать своего отца:

– Пап… Галина права – машина Мирона даже лучше, чем такси…

Я краснею под взглядом отца, и последние слова говорю едва слышно. Папа выглядит… приятно удивлённым, словно он мечтал, что это когда-нибудь произойдёт, но не ожидал, что так скоро. Отвожу глаза и натыкаюсь на прищуренный взгляд Мирона. Вот что он на этот раз себе придумал? Ну и в последнюю очередь я коротко смотрю на Галину. Довольной она точно не выглядит. И она же меняет тему разговора:

– Мирон, до меня дошли слухи, что сегодня вечеринка у твоей подруги Марины. Ты наверняка приглашён, и я хочу предложить тебе взять с собой нашу Любочку. Познакомить её со своими друзьями, помочь ей завести собственных. Тебе же не составит труда помочь своей сестре?

– Возможно, стоит для начала поинтересоваться у Любы: хочет ли она пойти, – замечает папа. – Что думаешь, Люба?

– Да, сестрёнка, что думаешь? – подобравшись, насмешливо спрашивает Мирон. – Так как, моим мнением неправильно поинтересовались в первую очередь, я уже могу ответить, что я, если что, не против взять тебя с собой.

Дело – дрянь.

В ушах начинает шуметь, пульс зашкаливает. Я знаю, что ничего хорошего меня не ждёт на этой вечеринке. Но папа смотрит так, словно это мероприятие, по меньшей мере, спасёт меня от скуки, по большей – от вселенского зла. Вероятно, он хочет, чтобы я не сидела одна в воскресный вечер тогда, когда мои сверстники вовсю развлекаются.

Странно, что я всё равно хочу пойти, не чтобы угодить отцу, а чтобы провести побольше времени с тем, кто буквально сводит меня с ума, верно? Кого я вообще до конца сегодняшнего дня видеть не хотела?

– С удовольствием пойду с тобой на вечеринку, Мирон, – тихо, но вежливо отвечаю я.

Значит, я странная. Даже для самой себя.