Текст книги "Русская философия. Анализ истории (русская национальная мысль)"

Если мы сравним точку пребывающую в покое и эту же точку движущуюся, то, с одной стороны, они одинаковы или самотождественны. А с другой стороны – нет, ибо это различные состояния Вселенной. Это можно сказать иначе: точка в покое имеет пустоту движения, а точка движущаяся – это величина или бытие движения. То есть покой и движение соотносятся, как пустота к бытию. Также точно соотносятся прямая с точкой (пустота протяжённости и протяженность) – образы постоянства в различных состояниях Вселенной. Или можно сказать иначе, что это один и тот бытийный элемент, но только в разных инобытийных природах собственного самовыражения. Что такое инобытие? Давать определение сложно, но исходя из некоторых примеров можно получить некоторое представление. Когда точка абсолютно покоится, тогда на неё распространяется один пакет законов. Когда оная движется, то законы, которым оная подчиняется совсем иные. То есть, если точка начала движение, то оная перешла в инобытие, родилась для инобытия с данной природной реальностью. Но каким бы данное инобытие не было, оное всегда будет пребывать в пределах свойств покоящейся точки, в границах её бытия и, иными словами, всякое инобытие – частное, специфическое выражение полноты через отражение свойств её какой-то множественной грани. Точно также следует сказать о ноле и числовом ряде или системе координат. Всё это есть свидетельства о постоянстве разноликой абсолютной пустоты, только, говоря более ясным понятийным языком А. Ф. Лосева, с разным первоначальным принципом, задающим план реализации в инобытии, оказавшимся в поле нашего обозрения. В одном случае, это число; в другом – прямая; в третьем – плоскость или пространство и даже абсолютная разноплановая бесконечность. А в самом первом случае – это движение, как ещё одна форма проявления первопринципа, выражающего в своем инобытии какую-то уникально сложенную картину мира или даже материальную реальность. Это замечание для нас важно по той простой причине, что в пределах возможности обозревать и познавать мир перед нами разыгрывается именно этот сюжет, форму и образ которого задает первопринцип начала, как образ грехопадения. Для упрощения выражения сказанного, мне думается целесообразным назвать пределы чувственно воспринимаемого пространства бытийной единицей. Это удобно для того, чтобы в её пределах делать зарисовки и ясно себе представлять то, как они перед нами должны представиться. Эта фраза базовая для дальнейшего движения в реалии квантовой физики, в глубины коей нам предстоит войти. Мы должны выполнить безопасное погружение в утробу ядерных процессов, чтобы хотя бы в общих чертах нарисовать закон внутреннего мира, форму взаимодействия двух реалий, одна из которых – абсолютное постоянство греховной пустоты. И уже сейчас нужно сказать важное о том, что этот закон будет когерентным к естественным процессам жизни со всеми теми свидетельствами о ней, кои мы здесь говорим. Просто ядерные процессы – это наше естественное подобие и в пределах нашего естественного подобия существует мир. То есть какие бы реалии не открывались бы во внутреннем мире материи – оное все равно остается инобытием, свидетельствующем об изначальном первоначале. Это видно ещё исходя из того, что точка, в каком бы оная не была образе самовыражения, остается тождественной самой себе. Видов инобытия множество, но точка в них остается той же реальностью в них, а потому попадает в поле взаимодействия. Именно по этой же причине, галактические монстры вселенной «видят» друг друга на расстоянии многих мириад световых лет. Ибо это зримое взаимодействие изначальных элементов природы простоты, усложнившихся в процессе эволюции до этого воспринимаемого органами зрения человека образа.

То, что подобно Богу во множественности граней и полноте проявления, является живым и уже только потому находится в возрастании и притом только до подобия к Божественному. Мир – это единство и борьба противоположностей, простоты и множественной усложнённости. Потому и подобие Богу возможно в двух реалиях во множественной усложнённости и в простоте. Но если развитие до пределов полного подобия Ему в усложнении исчерпывается возможностями природы, то вторая часть, подобная Ему в иных качествах (чистоте и простоте) и имеющая степень развития (а точнее пребывает в состоянии зачаточном), совместима с возможностью этой же природы выражать специфическое подобие Богу во множественности граней и полноте выражения Божественного в узких границах поражённой природе земной реалии – когда все усложнения пребывают ещё в простоте, вмещающейся в узкие границы способности познания человеком. Потому имеет перспективу для возрастания всегда. (Вывод простой, если хочешь жить долго, держи страсти в зародыше, в зачаточном состоянии побеждай их, не давай им обрести злокачественные реалии). То есть это какое-то приобщение к вечности. Тут лучше следовало бы прояснить ситуацию. Согласно математическому анализу, движение эволюционных токов всегда множество и во все направления, но обозначает себя в бытии только то, что наделено вечностью, ибо всякое временное нам не известно, так как оное прошло. Поэтому если есть эволюция развития в истории, то движение её стремится выразить как можно более полно то, что более вечно – простоту. Отсюда вытекает очень важное для нас следствие. Дело в том, чем глубже в природе происходит выражение Божественного, тем дольше по времени идёт адаптация Его свойств, тем дольше происходит возрастание до Божественной полноты – Бог абсолютно велик. Простота и сложность – не исключают, но всегда дополняют друг друга. По этой причине, чем лучше адаптирована простота, тем глубже и сложнее выражение оной в процессе эволюции на естестве жизни. Точнее будет сказано не «выражение простоты» в естестве жизни, а её способность пребывать в земных условиях. Качественно усложняется и совершенствуется только способность сохранять простоту в условиях окружающего мира. Так как человек самое совершенное и сложное существо на Земле (так говорят ученые), то отсюда следует, что процесс становления эволюции к Образу Его в данном направлении происходил дольше всего и потому именно он появился первым на Земле, если рассуждать с нашей позиции познания мира, пораженной грехом. Не травы и живые существа, а человек первым возник в земных реалиях, распознаваемых природой несущей поражение грехом.

Полнота Божественного возникла не где-нибудь и случайно. Полнота Божественного заключена в живом в пределах природы той тварности, которая была задана Богом ещё во Царствии Небесном. Полнота Божественного всегда была и остается условием бытия всего живого. Только в рамках возможности падшей природы эта полнота может проявиться только и только постепенно по законам (нежного) причинно-следственного механизма и в пределах возможности отражать эту полноту более качественно и многогранно. Но это совсем не означает, что мы можем применять свойства временного к природе вечности Царствия Небесного. Очевидно одно, что время, как свойство грехопадения, не властно над теми высшими сферами, а потому изначально мы должны быть готовы к тому, что у этого мироздания две его составляющие: Царствие Небесное и то, что стало Его отчуждением от поражения грехом.

Вообще о Лосевском «первопринципе самотождественного различия» следует сказать особо. Всякая инаковость абсолютному постоянству или, иначе говоря, абсолютной пустоте становится различием или уникально сложившейся спецификой различия, что и становится тем изначальным первопринципом, который задает нам природу пространства. Просто математика – это самый примитивный предел живого в самых упрощенных сферах маломерных пространств. Математик работает с материалом чисел, ибо первопринцип, посредством коего он изучает мир – число. А мы за первопринцип берём счастье, как основу жизни в богообщении. Нельзя сказать, что эти сферы Божественного явления равнозначны, хотя и в той и другой выражается только полнота Бога. Они не равнозначны в том, что счастье требует всеобъемлющего, неограниченного свойствами пространства, оное более качественно и более многомерное. Математика – это отпечатавшийся след босой ноги на чистом полу, а счастье – это уже целая радость бытия. И то и другое тождественны между собой, ибо и то и другое есть человек, если человеком называть супра-Акт, то есть более общее и тому и другому, то есть категория различия абсолютному постоянству пустоты разная. Но все равно, математика, так как несет в своих суждениях свидетельства о полноте Божественного, хотя в её функциональных пределах абсолютно ограниченной, то также подает признаки жизни, имеет живучесть, чем и привлекает к себе внимание людей. В противном случае, математика даже бы не возникла в бытии как реальность. Вот основная мысль великого русского ученого А. Ф. Лосева, которую он развивает в своей знаменитой работе «Хаос и структура». Беда наша в том, что иногда мы ошибочно берем за основу не тот «первопринцип тождественного различия», а потому пребывая в поисках Истины не можем увидеть то, что нас интересует. Если в исчислении за основание возьмем число «5», то будем видеть в числовом ряде только то, что делится на «5». То, что оказалось кратно 2,3,4 и так далее, в какой-то степени ускользает из виду. Но это не означает, что этих числе нет. Так и в поисках Божественных Истин, надо сразу задавать первопринцип тождественного различия наиболее подобный Богу в полноте охвата. Тогда мир предстает в той же полноте восприятия. Именно по этому пути пошел пораженный первородным грехом древний человек в процессе своего эволюционного становления. Так как первопринцип тождественного различия был абсолютно многогранен и велик в полноте, то и выразится великое Бога в пределах земных ограниченных возможностей могло идти в более долгом временном промежутке. То есть человек возник самым первым на Земле, как пораженный грехом, и самый последний обрел то естественное для нас обличие, привычно воспринимаемое нами ныне. И это ещё не все, ибо, если сказать, что Бог – абсолют в величии, то эволюционное становление человека должно будет идти вечно. Это нас радует.

Если мы стоим на позиции божественного постоянства и смотрим через призму свойств постоянства берега на течение вод изменяющейся реальности (относительности всего видимого), то обязательно ищем всё то родственное, чем наделено постоянство. Мы замечаем многообразные оттенки постоянства, выраженные в некоторой уникальной специфике в течении всего вокруг и пытаемся с ними работать, их использовать. Это есть все то, что имеет твёрдость, прямолинейность, постоянство в чем-то ином, это та самая неуничтожимая энергия, переходящая из одного состояния в другое по Закону сохранения. Мы отделяем её от текущей природы опосредовано себя, пропуская через самих себя и по этим крупицам восстанавливаем Божий мир Царствия Его. Божье наделено свойством неуничтожимости, что и стало Законом Сохранения. Таким образом, человек, имеющий в себе Частицу Бога, получает способность перестраивать под себя Вселенную. Животное этой способности лишено, а потому для того, чтобы жить в процессе эволюции постоянно перестраивается под условия жизни в жесточайшем естественном отборе в борьбе за выживание. Так востребованными стали рога, копыта, шерсть, мощная пасть и так далее. Бог нам дал частицу Себя, чтобы мы могли видеть её сущностное естество во Вселенной, как подобие познающееся своим подобием. Человек рожден в радости Царствия Небесного и потому быть счастливым – естественное состояние для него. Именно по этой причине, всякий научный анализ привязан к околонулевому участку пространства и призван искать естественное сопутствующее счастью. Научный анализ всегда мотивирован жизнью вечной. Именно по этой же причине, Сын Божий помятует о Духе Святом и оставляет Его на людях, как теперь уже новая Частица Божественного, позволяющая видеть Путь ко спасению в вечность.

Человек, до грехопадения созерцал внутренний мир Вселенной, он видел не внешнее, как мы ныне. Но замысел на человеке не изменился по грехопадению и ему, как прежде, чтобы жить надо продолжать видеть внутренний мир Вселенной. В этом образ и подобие Богу, который сердцеведец есть, ибо видит то, что творится в душе человека – Он сердцеведец есть. Как это явлено на природе человека?

В каждой микроне бытия Вселенной две составляющие её природы и одна из них постоянная, как мы знаем. Одна из них естеством ближе к Богу, а потому наделена определённым спектром свойств Божественного. Приобщая себя к этой реалии для созерцания на Вселенную, мы как бы смотрим через призму абсолютного постоянства и замечаем только лишь то, что наделено этим свойством в бесконечной Вселенной. Мир предстает перед нами в Божественных красках. То есть, если взять за основу понятие лосевского первопринципа постоянство ноля, то перед нами возникнет исповедь о ноле во множественных функциях многомерного пространства (иными словами, как корабль назовёшь, так он и поплывет). Это важно, ибо именно этот первопринцип заложен в нашей природе человека – ведь именно с дуновением Бога в лицо Адама вошёл в нас первопринцип Божественного со всем его спектром свойств.

Нерушимость – это ещё одно имя постоянства. Так как мы несем в себе образ и подобие Божье, то нам востребовано для жизни только созерцание внутреннего мира, а не его внешней формы. Ту составляющую, которую уничтожить невозможно, мы разрушить не сможем, а ту, которая может быть разрушенной, разрушаем, оставляя то, что непорушаемо, в поте лица добывая себе этот неразрушаемый хлеб насущный, утверждающий в нас хоть какое-то приобщение к вечности. Итак, подобно Богу, нам жизненно важно быть сердцеведами, созерцать внутренний мир Вселенной, то есть то, что мы делаем, разрушаем Вселенную извлекая из неё внутренний мир – это естественная потребность человека иметь образ Божий, без которого он жить не сможет. То, что было естественно для человечества во Царствии Небесном до отпадения из его пределов из-за греха первородного, теперь стало трудом в поте лица. (Но опять же, если есть молитвенное общение с Богом, ибо, в противном случае, разрушение Вселенной обретает противоположный знак, становится преступлением). То есть наш человеческий образ Божий в том и лежит, что мы подобно Богу с помощью организма человека можем входить в общение со внутренним миром материи и Вселенной.

Если же наоборот смотрим на берег со стороны всеобщей относительности и движения вод, то родственного движению там, в абсолютном постоянстве Божественного нет ничего – перед нами восстает абсолютная пустота греховного движения. Так как нет ничего соизмеримого с нашей чувственной греховной природой (или же эта соизмеримость ничтожно мала), то нам кажется, что Бога нет и становимся материалистами. В этом отличие теоцентризма от антропоцентризма, свойственного уже поражению от грехопадения. Теоцентризм – это когда собственное эгоистическое естество пребывает в естественном для Вселенной месте – в Центре мира (единственное оправдание эгоизму) и предполагает единство всего в Любви и творение Вселенной абсолютно постоянно и вечно. То есть человеческое эго должно пребывать в центре всего мироздания, тогда оное теряет разрушающую силу. Если до грехопадения сие было естественным проявлением жизни, то после него ради того же естества живого требуется та же самая кондиция, то есть теперь требуется удерживать в поте лица. В поте лица человек удерживать призван своё эго возле Божественного Предвечного Совета, то есть быть рядом с Богом. Хотя надо сказать, что человек высокого смирения с Волей Божьей, как раз удерживает свое эго с Творцом.

Антропоцентризм – это когда эго людей утратило своё Богом определённое место, а потому все бесконечно относительное вокруг и переменчивое. Всё вокруг движется и изменяется, несётся не понятно куда. Так как всё вокруг преходяще, то неизбежно провоцирует заунывную мысль из ада о бессмысленности всякой деятельности – всё устроенное не во Царствии Небесном, а в переменах всеобщего тока все равно будет разрушенным. Ведь в пределах временности всего не распознать масштабы Божественного Промысла, Его Божественной величавой красоты, а чтобы эго человека пребывало на законном для Вселенной месте нужно понуждать себя, то есть нужен, повторюсь, труд в поте лица и терпеть скорби. (То есть я не против законов диамата и даже материализма, а просто хочу поставить его в определённое Богом месте после грехопадения).

Итак, как уже сказано выше по содержанию, жизненная, жизнеутверждающая полнота может реализоваться двумя способами. То есть один стоит высоко на вершине и созерцает полноту Божьего мира с высоты как на ладони, а другой – в низине, в долине созерцает и описывает все, что открыто вблизи. Оба варианта восприятия Истины важны для адаптации полноты Божественного в земных условиях, только в разной приоритетности перед вечностью души. А так как в обоих случаях речь идёт о животворной Истине, то оба они неизбежно должны присутствовать в природе человека.

Так как в непосредственной близости всеобщий обзор полноты не доступен, то набирает жизненно важную полноту простым последовательным перечислением, постоянными «дорисовываниями» к опытно известному уже, основному содержанию новых знаний и опыта. Описанием всего того, что открыто в пределах плохих возможностей падшего с вершины человека. То есть достигает совершенства, причащается к полноте естества живого не сразу, как это было во Царствии Небесном, а постепенно, последовательно в соответствии с Божественной субординацией приоритетов ценностей (осьминог). Этот фрагмент мозаики также нами будет востребован по содержанию публикуемых исследований и потому мы уберём его пока в сторону, чтобы воспользоваться им и вставить в нужное место.

Бог сотворивший всё вокруг мог создать только Свое подобие, а потому все живое для своего бытия требует Его полноты, при этом божественной полноты Царствия Небесного – таково условие жизни. Бог опосредовано Солнца стимулирует и поддерживает в земных реалиях активность жизни. И живительная полнота обладания Божественным, как неотъемлемое условие бытия живого, пребывает в условиях среды, которая неизбежно покушается на эту живоносную полноту. Плохие условия внешней среды сужают пределы жизненной активности, стимулируемой Богом опосредовано Солнца и, наоборот, хорошие условия раздвигают эти грани. Но в обоих случаях полнота Божественного пребывания Царствия Небесного является ещё одним именем жизни, пребывающей в обеих состояниях. По этой причине, если говорить о преждевременности разрушения жизни (убийстве), то это нужно отнести к плохим условиям окружающей среды.

Это выражено ещё и по-другому. Так как полнота Царствия Небесного является условием живого, то мы имеем два варианта. Когда многогранность этого бытия пребывает в самых зачаточных состояниях всех эволюционных токов, тогда вмещать в себя в возможности природы такую живительную полноту относительно легче, а потому оная имеет бытие. Это первое. Второе, когда эволюционные токи, стимулируемые Творцом, имеют такой предел развития, за гранью которого вмешать в себя живительную полноту Божественного теми же возможностями природы становится затруднительным. Более того, так как развитие не останавливается, то наступает момент утраты полноты и дальнейшего визуально обозреваемого разрушения.

Хотя надо сказать, так как Бог вечен, то путь возрастания человека в полноте тоже вечен и не может закончится физической смертью, он просто не укладывается в органические возможности природы воспринимать Его Полноту. Поэтому визуально воспринимаемое разрушение ради дальнейшего движения к большему причастию к полноте Истины становится неизбежностью в любом случае. (Недостаточное причастие к Богу в данный ответственный момент приводит к преждевременной смерти). Но это только визуально воспринимаемая остановка жизни, ибо если есть возрастание, то живое не прекратит своё бытие даже после визуального разрушения, то есть физической смерти. Такими слабыми мы стали после грехопадения.

Просто для жизни оказываются важными все варианты выражения полноты свидетельства о Боге и они, в любом случае, будут специфически сложенным, уникальным проявлением жизни: и точка вершины (как носитель полноты), и процесс восприятия всей полноты мира вне её (как выразитель полноты). Именно это выражено на схеме процесса продолжения жизни: семя-организм-семя. Именно это явлено и в самом Священном Писании, где огромный опыт жизни избранного народа упраздняется Любовью Царствия Небесного, с Которого все началось. Скорее всего материя, а точнее элементы таблицы Д. И. Менделеева, также проходят этот путь возрастания до самых тяжёлых усложнений в строении атома и его распад до тех же элементарных составляющих. Этот путь свидетельства о Боге в пределах возможности свойств Вселенной естественен для данного состояния человека, ибо грехопадение, как событие особой трагичности, должно было отразиться на каждой йоте Вселенной, а не только на флоре и фауне. Таким же образом, Вселенная имела возможность свидетельствовать о явлении Христа народу – закономерная реальность жизни. К примеру, когда Спасителя распяли на кресте, разверзлась земля и мгла поглотила Иерусалим с шестого часа по третий. Если до Рождества Христова сие было пророчеством о Нём, то после него напоминанием, свидетельством-доказательством.

Все известные мыслители Греции дохристианских времён (вплоть до появления святых отцов Каппадокии, святого Максима Исповедника и их последователей) орудовали инструментами, наделёнными свойственным для них искажением грехом, а потому столь велики расхождения в обосновании устроительства Вселенной, ибо частному придавали значение общего и наоборот наделяли грехом Божественное. Каждая научная доктрина – часть Истины, но имеет ограниченную область определения, за пределами которой учение становится ересью и заблуждением. Вот это и есть самое сложное и трудное – определять границы учению, в пределах коих оная имеет значимость Истины. Именно это смешение по неведению является зерном содомского греха. Это самое сложное и важное. Нам, как ученым, надо отделить одно от другого не ради того, чтобы отбросить, как это востребовано молитвой, «… ибо если природа Единого порождает всё, она не может быть ничем тем, что она порождает» (Дионисий Ареопагит). То есть важно не спутать Божественное с Его творением. Нам, как ученым, надо отделить одно от другого не ради того, чтобы отбросить, как это востребовано молитвой, а для того, чтобы определить место в общем строении божественной субординации Вселенной.

Созерцая Бога Троицу можно в Нём Самом найти все ответы на поставленные вопросы, спрогнозировать то, каким должен быть мир после грехопадения и более того можно спуститься ещё более глубоко – туда, где ныне копошится современная квантовая физика и проделать тоже самое, а именно указать область её функциональной значимости.

После грехопадения выражение Божественного проявилось в иных совершенных явлениях многогранности и образах единства целостности, но какими бы причудами Его проявление не предстало перед нашим взором, за пределы свидетельства о Божественном Бытии ничто выйти не может, ибо вне Его нет ничего. Он Один и выражение Его в Им же сотворённой природе мира будет иметь образ тоже единого и всё в Его творении будет стремиться к единству по любому общему признаку единства. То есть естество общего Божественного остается в частном не разрушенным – во всем окружающем веществе, как неделимое и не поруганное. Это не новое утверждение, а ещё одно имя Закона Сохранения. То есть в природе, поражённой грехом, Божественное присутствие не утрачено. Да мир перевернулся, перешел в лосевское инобытие, но замысел о нём, суть его, и естество остались тем же, а потому опосредовано этой составляющей в нашей поражённой грехом человека Вселенной благодаря Его неизбежному влиянию сложилось единство, выраженное в естественном для этого поражённого грехом мироздания ракурсе причинно-следственного механизма и во множественных гранях своего оформления, которое после грехопадения обрело множественность в иной природе сложения. Иными словами, все мы схожи в том, что в нас происходит движение, обозримое чувственной природой грехопадения, толчком которого было общее единое в первородном грехе (о чем так много говорили многие мыслители всех времён, правда путали толчок от первородного греха с Божественным Промыслом). Даже если, положим, что мир был всегда и нет у нас одного общего толчка, как утверждают представители крайнего материализма, то, безусловно, и вне всяких сомнений, светит Солнце и стимулирует различные формы активности движения жизни, оказывает влияние на все формы развития. Потому различны формы этих движений и их множественные сочетания, выраженные в многообразии флоры и фауны. Но даже многообразие форм движений неизбежно остается единством, рожденным от своего подобия – от единства, свойственного источнику (Солнцу), только иначе выраженное и иначе воспринимаемое, воспринимаемое нами как флора и фауна. Солнце и земная жизнь «самотождественны в различиях». И данное специфическое оформление активности Солнца и его единство, выраженное в жизненных процессах Земли, обусловлено именно этим сторонним влиянием, которое становится общим для всякого движения не только как толчок движению, но и становится общим одним, как формирующее направления этого движения, попавшего под это стороннее влияние (из хаоса рождается порядок, который становится объектом обозрения для своего подобия – человека). В противном случае, что-то иное нам не родственно и потому инородное – оное не распознается в виду отсутствия родства. Чтобы человек распознавал Творца своего, Бог даровал ему Частицу Себя в тот момент, когда «вдунул жизнь в лицо Адама» при сотворении. Опосредовано этой частицы появилась возможность видеть подобие этой Божественной Частицы – Самого Творца. Человек не может воспринимать инородное себе. Здесь мне не хочется лезть в эти маловажные дебри, то есть отвлекаться на обсуждение этих тем, ибо само по себе вечное движение становится вечным лишь в одном случае, когда уходит из области обозрения самое Начало вещей, что обусловлено свойствами физиологии человека, ограниченностью его восприятия окружающей Вселенной из-за осквернения грехопадением. По этой же причине это движение кажется хаосом и тем, что предстает перед нами как отчуждение и распад. Ибо на самом же деле, все перечисленное – это элементы извечного стремления Вселенной к совершенству в Боге. Просто движение всегда есть сопутствующее, неотъемлемое свойство частного и всегда не соизмеримо с общим. Так как общее движением не обладает, а частное всегда является гранью общего, то это свойство общего, исповедует себя в частном – оказывается устраивающим всякий порядок.

Если исследовать общее, через призму частного, то мир становится непознаваемой бездной, состоящей из множества подобных этому частному частностей. Ведь на эти картины надо смотреть не стоя вплотную к ним, а с некоторого обзорного расстояния, причем обозревать происходящее из будущего мы не можем, а только с прошлого или с некоторого начала. То есть время не властно над Началом всего. Когда мы судим о происходящем, мы становимся на позиции давно ушедших времён, становимся современниками тех великих времён. Мы как бы выходим из текущих вод жизни на берег и созерцаем общее русло текущих вод жизни. Наш образ анализа происходящего принимает то, что востребовано для адекватного понимания Истины и Замысла Бога о Вселенной. Ведь для анализа нужно сравнение, то есть востребована необходимость сравнивать то, как было с тем как стало. А было в начале всех времён, точнее вообще ничего не было и ум берёт за основу не то, что уже есть, а то с чем есть необходимость сравнивать происходящее ныне, чтобы суметь сделать правильный выбор для живучести, анализировать ошибки – разум носит в себе Начало начал и встает на то место, где Начало всех начал и принимает в себя Божественное, адаптировано к специфике функциональной активности ума. Таким образом, человек имеет возможность увидеть своё место в Замысле Творца о Вселенной, благодаря чему он имеет возможность жить вечно. Идти и более не оступаться, не идти против Него.

Когда обозрение эго оказывается вне своего естественного Богом откровенного положения, то и вечность обретает иные перспективы – оная становится противоестественным для жизни качеством – бесконечным не обладанием, а только лишь поиском истины, вечно не понятным. А все то, что не понятно, все то предстает адом неизвестности, не радующим разум и сердце, бессвязным и, вне какого-либо обозрения единства, бессмысленным, вечно не предсказуемым и пугающим. Это понятно всем и принимается за аксиому. В то же время, без этой ясности понимания происходящего живое в земных условиях оказывается не полным, а потому в этих земных реалиях безжизненным, то есть присутствие этой грани также востребовано земными условиями бытия. Земная реальность подбирает в божественной полноте все то, что востребовано необходимостью для адаптации живительной полноты Царствия Небесного в земных условиях. Материя не инородна божественной полноте, а только составляет некоторые её слишком отдалённые грани, в пределах природных возможностей коих происходит свидетельство о полноте Бога. Иными словами, хоть Ветхий Завет для нас православных не имеет той значимости для обязательного знания, как Новый Завет, но для нас живущих на Земле всё равно остаётся востребованным, ибо к Царствию Небесному ходим мы дорогами земными – только лишь по этому. Ведь Бог нам запретил искушать Бога своего помимо Его воли.

Всё то, что проявится в истории – это лишь то, что обнаруживает единение всех живых существ в одно целое в согласии с законами. Всё это выжило и этим делает единение максимально устойчивым к воздействиям во множественных формах. Примечательно, что вся флора и фауна – это есть конденсатор солнечной энергии. Человеку остается быть её собирателем. Исходя из всех суждений о событиях и о свойствах Вселенной после грехопадения (мы выяснили, что человек во Царствии Небесном возник в последнюю очередь, то в инобытии поражённом грехом появился самым первым, дав толчок эволюционному развитию жизни согласно закону диалектики в пределах Божьего Промысла), тогда то самое относительно первое проникновение солнечного луча в земную атмосферу уже было человеком в образе взаимодействия электромагнитной волны с земной поверхностью и, к сегодняшнему дню, то самое относительно первое изначальное взаимодействие так и осталось в основе всего живого и человека в том же числе. Мы все родственны в этом моменте зарождения, а потому пребываем в поле досягаемости друг другу и в одной сфере функционала. То самое взаимодействие в процессе эволюции трансформировалось в деятельность человека, то есть в собирание в поте лица всех носителей энергии. Эта энергия, пришедшая от того же самого солнечного луча, теперь поступает не прямотоком от Солнца, а через проводники, содержащие энергию, обретшие вид флоры и фауны. То есть человек по сути остаётся самым первым явлением греховной независимости от Бога, то есть грехом своеволия во Вселенной с иной природой естества, осквернённой грехопадением и он же так и остается первым во грехе до ныне, возрастая эволюционно не в достоинствах самообороны и нападения, как это естественно для твари, а возрастая в проводимости Божественных Свойств во Вселенную. Человек стал дверью для Вселенной, через которую мир обрёл грехопадение. Он как бы цепляясь не за Бога, а за мироздание утянул мир за собой в бездну. «7 И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания», то есть начали прятать грех тем, что укрыть грех не может. Яблоко внешне выглядит красиво и вожделенно. Но Адаму, несущему в себе образ Бога-сердцеведца, естественно созерцать подобно Ему только внутренний мир энергий, а он обратил внимание на внешнее, на то, что эти энергии не несёт. Вместо того, чтобы быть носителем энергии во Вселенную, он обретает иное содержание – диаметральное.