Текст книги "Русская философия. Анализ истории (русская национальная мысль)"

Сердце сильное и работает, поставляя обогащённую кровь по специально отведённой артерии в мозг только самую качественную кровь и при этом только во время физических нагрузок. В противном случае, функциональность мозга теряется после получасовой работы из-за слабого притока кислорода и питательных веществ, а также становится затруднительным вывод отходов жизнедеятельности мозговых клеток (появляется чудовищное зашламление). Кроме физических нагрузок также есть много иных факторов напрямую или косвенно стимулирующих или тормозящих работу мозговых центров. Это питание, бытовые условия и время. И всё это в течение многих времён эволюции подстраивалось лишь под один знаменатель – мозг приспособлен к полноте счастья человеческого, утвержденного Богом во Царствии Небесном. Счастье утверждает жизнь, а потому обрело конкретную стимулирующую значимость работы ума и даже не умственных способностей, а религиозности человека. Ибо, в отличие от религиозности, мышление – это один из способов познания Вселенной, такой же как зрение, обоняние и так далее. Только видит он замысел Творца во множественных схемах разумного устроения Вселенной, то, что естественно видеть разуму по подобию своему. Иными словами, всякая деятельность человека на земле в первую очередь несёт в себе цель обеспечения оптимально спокойной функциональности головного мозга при любых нагрузках и окружающих условиях. А если говорить более конкретно, обеспечение хорошей продуктивности мозга, как фундамента для умного делания молитвы и это есть смысл всех устремлений любого человека, никогда в истории человечества не утратившего своей первостепенной значимости. Молитва же утверждает связь с Богом, что обуславливает автоматически приобщение ко всем остальным граням Божественного одновременно и, конкретно, одной из многих их – правильное мышление. Ибо разум занимает то место для мыслительного обозрения, с которого на Своё творение смотрит Бог и для утверждения себя в этом состоянии, оперирует инструментами научного прогресса, оказавшимися в области досягаемости, наделяя человека ещё одной гранью счастья – обозревать мир с высоты Творца, любоваться красотами и принимать верное решение и находить верные пути выхода из ситуации, которые всегда сопряжены только с желанием самопожертвования в утверждении этой красоты. А жертвовать собой может только счастливый человек, то есть добрый. Тогда сделаем вывод о том, что деятельность мозга, как и вся остальная физиология человека, способствует только одному и при этом самому желанному – счастью, возможному только в постоянном единении с Богом. Ведь счастье – это такое качество жизни, без которого бытие невозможно.

Теперь этот же вопрос освятим с иной стороны, как в подтверждение сказанному. Голова человека согласно последним открытиям науки – это и есть основной организм человека, а все остальное – второстепенные части тела и вспомогательные ей органы. Что это значит? Это значит, что если без руки или ноги жизнь ещё может продолжаться, то без головы, а точнее без мозга – никогда. То есть голова без тела ещё может жить (надо только создать для этого все необходимые условия), но тело без головы нет. Так как радость, счастье, экстаз – естественное состояние человека, данные человеку ещё во Царствии Небесном – это есть привилегия только головы, то оное возникает только в мозге, а не во вспомогательных его органах руке, ноге или иной части тела. Остается сказать важное, что организм человека служит только тому, чтобы поддерживать мозг в этом естественном состоянии – радости, экстаза. Постная пища, сам процесс тяжёлого физического труда, все формы воздержания и ограничения себя мотивируют выход души из чувственной природы, торжество духа над телесным, потворствуют хорошей работе мозга и ясности ума. Только это в этой кондиции состояния человека обеспечивается высшая экзальтация экстаза и оная естественна для человека, рожденного в райских обителях. Причем, это такой смысл человеческой жизни независимо от того, есть первородный грех или его нет – стяжание радости от бытия в Боге, возрастание в этом счастье. Отсюда следует только одно, что всякая деятельность человека направлена только на поддержание жизненного тонуса головы и её мозга. Причем не просто снабжение мозговых клеток всем необходимым, а уму нужна особенная кондиция, при которой работоспособность ума пребывает в высшей степени экзальтации, что и есть экстаз. Представьте себе, что вы пашете, сеете хлеб, строите дома и бани, сауны и так деле – все это для поддержания жизненного тонуса мозга в голове, ибо в процессе физических нагрузок происходит важное – быстрый приток свежей крови, очищенной и наполненной по максимуму всем необходимым. Иными словами, для счастья нет необходимости в достижении каких-то внешних целей, но нужен только сам этот процесс физической активности, стимулирующий нужную кондицию и высокую работоспособность разума. Вот почему первые люди во Вселенной были наделёнными телом уже во Царствии Небесном. Теперь, когда из-за греха появился дефицит притока энергии, то есть возникла необходимость её добычи, пришлось эту активность направить, организовать к добыванию хлеба насущного, столь нужного для физического пребывания на земле в ближайшем будущем. Но базисом всех последующих эволюционных движений самоорганизации общества так и остается экстаз от единства с Богом, стимулирующий всё более и более полную, качественную и разностороннюю связь с Ним. Повторюсь ещё раз, что люди работают ради самой кондиции молитвенного единения с Богом, возникающего только во время процесса физической активности, а достижение цели – второстепенное вспомоществующее этому самому важному на Земле. Об этом важно сказать, ибо, повторюсь ещё раз, как проявится потом в истории, люди осуществляли сам этот процесс ради самого процесса, ибо нужна именно эта кондиция духа, высшей экзальтации счастья, сплачивающего общество, что обуславливает достижение второстепенных любых целей. Голова же сама по себе не простой организм, а так как, изначально, рожденный в абсолютном счастье, то счастьем измеряющий все вокруг, активируя все токи научно-технического прогресса. В ней есть нечто такое, с помощью чего оное может распознавать реальность, а точнее видит только то, что приносит человеку счастье, ибо только счастье является настоящей реальностью для человека. Причем, смысл человеческой жизни независимо от падения в первородном грехе – стяжание счастья и возрастание в нём. Человек с каждым днём должен становиться выше и выше, шаг за шагом поднимаясь к вершине и от увиденного окружающего мира, от большего подобия Богу у него сильнее и сильнее чувство восторга и радости. Он должен становится все счастливее и счастливее. Само счастье всегда несет в себе некоторые составляющие.

Для освящения данного вопроса разберёмся в самой природе чувства на самом простом и грубом языке понятий. Всякий из нас стоял на берегу реки. Воды её текут вдоль береговой линии. Если бы земля под нами (и мы, стоя на ней) двигалась тоже с такой же скоростью, то нам не распознать перемен в воде, река для нас была бы лужей. То есть, первым условием, которое позволяет человеку видеть изменения в реке – постоянство берега, как недвижимая точка отсчёта. Всякий из нас помнит все перемены в организме, от раннего возраста до этих минут, когда вы читаете эти строки. Помнит все биологические изменения в себе в процессе взросления организма. То есть, каждый из нас несёт в себе двоичность природы, в которой есть некоторый берег, относительно коего, или стоя на коем, мы можем замечать (или иными словами чувствовать) перемены в себе от раннего детства до этих мгновений. То есть чувственное познание окружающего мира – это есть сравнение природы постоянства этого «берега» в организме человека с течениями во Вселенной, а ещё точнее со степенью альтернативы этому постоянству. Это есть некоторый эталон, как одна из многих сторон счастья и радости, относительно которого все имеет некоторое отличие, поддающееся распознанию, которое мы называем чувством. Если этого отличия нет в исследуемом предмете, то и нет восприятия, нет чувственного освидетельствования. То есть мы распознаем лишь то, что является контрастом к этому эталону постоянства берега, видим только то, что имеет хоть какие-то признаки перемен. Мы видим темную полосу на белом, а белую полосу на белом не видим. Это как заяц, который распознается охотником только во время перемещения зверька или в каком-то ином контрасте, а в состоянии покоя он не видимый. Понятно, что эти «зайцы» в реальности множественно разные и по-разному множественно явленна многогранность Вселенной в них. И при этом, чем сильнее приобщение к постоянству, чем сильнее эталон измерения имеет признаки свойства абсолютной недвижимости берега, тем большее удается распознать, тем заметнее самые малые изменения вокруг. Это уже удел опытных, сильных молитвенников-монахов, специалистов судеб человеческих. Таким образом, нам становится понятным то, что после грехопадения нам дано чувствовать только альтернативу нашему счастью – горе. Именно поэтому некоторые знания, полученные через чувственную природу, несут нам несчастье.

Всякое явление за долго до возникновения заявляет о себе многовариантно через множественные предтечи. Сначала, к примеру, это свет, потом звук, тепло и только в последний момент – это уже освидетельствование прикосновением, когда человек оказывается в центре самого события. По этой причине, в ходе передвижения можем видеть все то, что нас ждёт в некотором будущем по пути следования. Таким образом, будущим наделено всё живое, ибо живое по определению имеет свойство идти в будущее и при этом распознавать его черты заранее. Чем сильнее постоянство нашего эталона измерения окружающего мира, тем лучше распознаются все те свидетельства о явлениях, которые вскоре станут современностью. Это называется даром пророчества. Старцы в строжайшем аскетическом делании стимулируют это качество абсолютного постоянства в себе и Бог дарует им спокойствие духа. Духовная жизнь людей – это как тишина, в коей чем меньше отвлекающих голосов, тем сильнее слышимость даже мышиного шороха. Видеть события наперёд – это тоже удел стяжания уверенности в себе, как неотъемлемое условие счастья. Ведь страшно не опасное событие, а именно утрата видеть грядущее, правильно распознавать опасность, позволяющее обходить трагедии стороной. Дар видеть с помощью Духа Божьего позволяет жить в радости даже в кромешном аду. И наоборот, слепота приводит к отпадению даже от туда, где опасностей нет – из рая. Дух ведения – это один из даров Духа Божьего, которого «… вдунул в лице его дыхание жизни.» (книга Бытие гл.2, стих 7). Бог дал нам Духа Своего, чтобы мы могли видеть и узнавать Творца, и чтобы мы могли идти к Нему, чтобы знать Его.

Для возможности двигаться дальше в наших суждениях, необходимо понять то, как работает головной мозг. Но сперва, нам надо выяснить какова сама природа жизни, а потом нам станет ясной сама природа познания. Из некоторых суждений, приведённых чуть ранее по тексту, нам понятно, что природа живого двоичная (берег-река). Именно это соотношение, засвидетельствованное инструментом математики, становится первообразом всех явлений в организме человека и особенно в природе чувственного восприятия. Представьте себе, что вы пытаетесь вывести табурет в состояние равновесия на двух соседних ножках. Чем сильнее крен прямой, соединяющей центр массы табурета и точку опоры, от абсолютной вертикали, тем тяжелее удержать или восстанавливать в состоянии равновесия качающийся табурет. Но можно вывести в такое почти вертикальное состояние, при котором колебания хотя и будут в любом случае вокруг вертикальной оси, но настолько ничтожно малы, что восстановление равновесия будет практически без усилий. В организме человека также происходят подобные колебания, при которых и здоровье человека, и мир духовный, и мир душевный неизбежно и постоянно выводятся из равновесия всеми формами экспансии из внешней, изменяющейся Вселенной. Всё пытается столкнуть и вывести нас из равновесия, но борьба за жизнь – это восстановление. Здоровье опять нормализуется, душевный мир успокаивается, дух торжествует. Именно это происходит в головном мозге. Мы видим многое благодаря этой составляющей, названной постоянством берега, относительно которого все течет. Мы видим эту альтернативу норме абсолютной стабильности – крен. И чем сильнее стабильность, чем абсолютнее степень постоянства, выраженная в минимальности колебаний вокруг данной «вертикали» Вселенной, тем более тонкие перемены может различать ум человека. Таким образом, самое важное в жизни мозга, а значит и абсолютно всех составляющих человеческий организм – приобщение к этому абсолютному постоянству берега, с помощью которого оказываются в области возможности восприятия все движущееся (с одной стороны, являющееся опасностью, а с другой, наоборот, все это оказывается полезным). Таким образом, вся деятельность человека, все его побуждения осознанные и не осознанные, в конечном счёте, несут в себе одну цель – наиболее сильное приобщение к Божественному, наиболее близкое уподобление Творцу, дарующее возможность более и более глубже познавать окружающий мир всеми органами чувств, в том же числе и предсказывать будущее и мыслить, как свойства чувственной природы. Это счастье есть религиозность, позволяющая близко подпускать к себе смертельную опасность, благодаря чему человек смог взять в руки огонь и даже потом занести его в деревянную избу.

В данном рассмотренном случае, познание мира, как свидетельство о Боге, оказалось в сфере возможности обоснования с помощью ограниченного природой логического анализа, где речь шла об одном из множества Его свойств – постоянстве «берега». К сожалению, всякий анализ имеет адекватную функциональность только в этой сфере бытия Вселенной, то есть берегом-рекой все возможности всякого логического суждения о Божественном исчерпываются и нам уже с помощью его не откроются иные реалии, но только множественные формы, а потому что-то более глубокое оказывается вне его области компетенции, вне области материалистической концепции. Но, надо заметить, что даже такое примитивное и абсолютно грубое свидетельство о Творце, многим из вас дало возможность испытать радость. Потом чуть ниже по тексту мы разберём и другие концепции, как формы приобщения к иным Божественным свойствам, в иных реалиях формирования Вселенной и они тоже наполняют естество человека великим торжеством духа и счастья. Там речь пойдёт о культах, о ритуалах, об исторических процессах, философии. Каким бы масштабным или уникальным, специфическим любое явление исторических процессов не было, всё равно оное будет выражать только эту физическую и психическую потребность человека, потребность быть в счастье от единения с Богом. Всё, что было в мире людей или ещё только будет – является исповедью о связи с Божественным. И тут нет смысла строить какие-то иллюзии. Тогда дадим определение подвигу. Подвиг – это действия, направленные к единству с Творцом. Но жертва здесь не самоцель, а средство для достижения единства с Ним. Для человека, наделённого счастьем, сие есть норма, он даже не задумывается над выбором.

То есть на самом деле все в нашем теле подчинено к стяжанию Благодати Божьей, приобщившись к которой человек становится пленником Её навсегда вновь, ибо всякая свобода от полноты счастья становится бессмысленной, не желанной. И даже всякая несвобода во имя полноты счастья, которая невозможна вне Бога, становится желанной необходимостью. То есть человек ищет на самом деле не свободы во всех смыслах этого слова, а радости бытия, что со свободой редко совместима. И даже для сохранения счастья неизбежно возникает осмысленное стремление и физиологическая потребность в творчестве и жертвенности, а потому обратно уже к прежней жизни вернуться просто не может. Ведь сказано было Моисею пророку «Несть человек, иже увидит Лице Мое и жив будет», то есть человек остается в желанном плену этой радости навечно, ибо тот плен, не смотря на его очевидную суровость и тяжесть, на самом деле несёт радость человеку. И так все в этом мире: с одной стороны без Бога отсутствие свободы гнетёт и томит дух, а с другой стороны, та же самая несвобода в Боге становится условием спасения, счастья и райского блаженства. Мы хотим быть свободны от мучений души, а потому скованность ради близости к Творцу – это совсем не плен, а возвращение на Родину, из которой некогда человек ушёл. Это духовное единение с Ней должно наступить не когда-то там, а уже при жизни. Человек этот плен ни чуть не стесняет, ибо для него пленение сие не есть тяжесть, но есть достижение цели свободы от смерти, как одно из условий Рая. Иными словами, человека тяготит не ограничение свободы, а покушение на радость его бытия, от которого он может быть не свободен.

Если счастье является естеством жизни, то в течении множества веков этот момент неизбежно должен многообразно выразиться на природе человека во всех гранях проявления его естества. Причем, это неизбежно должно дать нам ответ на главенствующий вопрос о смерти – о том, какова её реальность. Если это так, то пусть сама физиология наша расскажет нам о том, кто мы есть.

Прежде чем вести об этом речь, следует подготовить читателя. А потому сделаем некоторое пояснение, для того, чтобы более чётко понимать природу чувств. Изначально, следовало бы сказать, что природа человека многогранная и несёт в себе множество оттенков. Человек жаждет быть вечно, жаждет любить и быть любимым, жаждет быть счастлив. Человек имеет возможность видеть и познавать окружающую его Вселенную. Человек стремится к совершенству, к чистоте, к стабильности. И так далее. По слову Григория Богослова, Бог вместе со Своим Дыханием вдунул «частицу Своего Божества – благодать, которая с самого начала в душе присутствовала, давая ей способность воспринимать и усваивать эту обожающую её энергию». Это было сделано Богом для того, чтобы созерцая мир через призму этой самой частицы Его Божества, человек мог видеть Творца и тем самым быть для Вселенной проводником во Царствие Небесное и Божьих энергий из Царствия Небесного – уверенно исполнить своё призвание по учению святого Максима Исповедника: человек, являясь с Богом опосредовано вдунутой частицы Его Божества в единстве и тождестве стяжанием благодати, смог бы «соединить любовью природу тварную с природой нетварной». То есть нам дано чувственно распознавать только то, что способствует нашему движению к совершенству, к чистоте, к стабильности. Мы чувствуем все то, что несет в себе Божественное и при этом движется к Нему. Это видно из нашего примера, в котором река воспринимается голубой лентой только потому, что в ней происходит постоянное движение вод к океану. Нет движения – река исчезнет. В этом же контексте распознается весь остальной мир.

Ведь сама по себе природа – это «реальность в становлении», то есть совершенна только лишь «в этой способности приобщаться к Богу, все более и более прилепляться к полноте Божества» причем опосредовано только человека, а точнее образа человеческого пути движения к Богу, ибо, в противном случае, для нас совершенство природы оказалось бы чуждой, а потому не воспринимаемой. Чтобы адекватно принять учение святых отцов, необходимо сначала увидеть в самом себе эту частицу Божественного с помощью того набора инструментов, который считается общепризнанным и научно обоснованным для познания мира. Исходя из этого перед нами встает вопрос о познании самого себя, чтобы познать Вселенную.

Почему Бог не познаваем? Потому что обладает свойством абсолютного постоянства. Опять же случай с зайцем, который сливается с окружающей средой и, пока он не движется, он не заметен. Следовательно, чувство – это всё то в нашем естестве, что распознает движение, перемену, изменение. А следовательно, природа наших чувств наделена постоянством, относительно которого мы видим только лишь все относительное во Вселенной. Бог абсолютно постоянен, а поэтому нами не видимый. Следовательно, мы чувствуем то, где живём, а именно солнечный свет, излучение тепла и многое иное, только лишь потому, что земная жизнь в том её состоянии, в каком оная оказалась после отпадения Адама и Евы из Рая – не есть естественная среда обитания человека, в которой мы созерцаем поражение грехом. В противном случае, мы бы не могли чувствовать все то, что есть от Бога. Итак, изначально, мы чувствуем только то, что несет в себе Божественное, имеет к Нему причастие. Но вот Земля проклята за первородный грех Адама. Рай, как счастье, как естественная среда обитания, оказывается вне чувственной во грехе природы – вместо счастья мы чувствуем и помним несчастье. Также нужно сказать о ещё одной грани Бога. Он абсолютно добр, а добро мы не ценим, а потому и не видим Его. Но видим только то, что уже наделённым Им было. На общей схеме жизни, которую представили в виде палки в положении равновесия, этот момент представлен следующим образом. Палка, выведенная из положения равновесия, начинает свое падение, тем самым свидетельствуя о том, что некогда оная была в положении, от которого оная начала своё падение – в равновесии. Мы видим только падение палки, ибо оное нами логически предсказуемое, как подчиняющееся закону физики. То есть естественное подобие падшей природе органов чувств человека, в то время как процесс становления никакой логике вещей не поддается и не подчиняется тем законам, по которым происходит падение палки. Таким образом, человек, делающий добро должен сразу быть готовым к тому, что никто это не заметит. Люди к хорошему быстро привыкают и принимают как должное и в то же время помнят зло. Именно по этой же причине космический вакуум до предела наполненный устойчивой Божественной Природой и красотами Её, визуально представлен нам пустотой. Хотя даёт нам свидетельство о Боге только лишь в некоторых точках, в которых, к сожалению, уже происходит то, что оказывается в пределах распознания природой с грехом, то есть ядерный (и скорее всего ещё более внутренний) распад устойчивости и равновесия. Таким образом, свидетельство о Боге распадающейся материей выражается также как падающая из положения вертикального равновесия палка свидетельствует о том, что у палки было состояние равновесия или даже свидетельствует о том, что эту палку в состояние равновесия что-то привело. Распад есть распад, какой бы сверхмощной силой он не обладал, он остается всё равно распадом. Просто природа у нас такая, поражённая грехом, опосредовано которой мы можем видеть только зло, помним только зло и ищем тоже только зло и ради себя убиваем живое – просто по-другому жить, обладая такой падшей природой во грехе, невозможно. С другой стороны, приобщаясь к Божественному, мы, принявшие Его радость бытия в экстазе, начинаем принимать Его образ и подобие. Он Творец и мы становимся творцами. Да мир разрушается, но мы вновь все восстанавливаем. Причем, боимся потерять эту радость созидания, а потому в нас появляется необходимость постоянного творчества. Если мы устаем в одном образе труда, то переключаемся на другой вид деятельности. Если устаем уже и здесь, то ищем замену и работаем там, где есть силы. Достигшие совершенства в этом урезают время для сна, ибо после сна приходится восстанавливаться в единстве с Богом. Все в человеке заточено на это, лишь бы не потерять эту живительную кондицию радости богоподобия. Вот так в человеке одно уживается с другим. Следовало бы сказать, также, что человек, пребывающий в единстве с Богом, мотивирован миротворчеством, а не поделками из глины, к примеру. Продукты культуры и научного прогресса возникли по физической возможности и по необходимости, если миротворчеством это востребовано. Таким образом, общим знаменателем сему остается только постоянное пребывание в душевной радости от причастия к Источнику радости.

Чувственная природа – это сравнительное сопоставление явления во Вселенной с эталоном постоянства, орган которого находится в разуме. Мы чувствуем отличие во грехе от святости Бога, то есть обладая счастьем чувствуем степень альтернативы ему – несчастье. Если, будучи во Царствии Небесном, человек различал образы служения Богу тварного мира, то теперь он видит еще и степень своего падения от Бога в окружающем мире. Хочу напомнить о том, что высказанное является функциональным выражением законов в той сфере Вселенной, которая оказалось в области досягаемости инструментов, опосредовано коих материалисты пытаются исследовать Вселенную. Понятно, что мир Ангелов и вообще Божий мир так и остается там на суши, за гранью береговой линии, за гранью возможности самой природы этих инструментов познавать мир, ибо изначально несут в себе несовместимое переменное с естеством постоянства. Этот потусторонний мир имеет своё влияние и раскрывается нашему разуму косвенно, опосредовано второстепенных аспектов разрушения, попавших в поле в сферу нашей физической чувствительности. Остается только в этой картине правильно выделить Божественное от всего остального. К примеру, если мы созерцаем картину Айвазовского, то нам очевидно, к примеру, где находится Солнце, а где всё остальное. Хотя, написаны и Солнце и все остальное одними и теми же красками и на одном и том же холсте, но в реальности данные понятия не сопоставимы. Они не равнозначны, но равнозначны в средстве для изображения – холст и простая краска. Так и для исследователя весь мир открывается некоторой черно-белой фотографией, на которой трудно разобрать что означают не понятные бело-черные полосы. Но слово фотография понятна нам живущим в нашем веке, а для тех людей далекого прошлого понятийное имя этому несколько иное – древо познания добра и зла. Но чем отличается доброе от злого? Доброе, в отличие от злого, невозможно разрушить, а потому в процессе эволюции, будет формироваться жизнь, как разрушающая все вокруг, ибо доброе в любом случае остается нетленным и непорушенным. Остается жить только то, что смогло усвоить доброе. И вот разобрать в этом обозримом хаосе все по полочкам, понять, где Солнце, как начало всего, где его только лишь уникально сложившаяся производная – самая основная задача. Более того, это задача, которая решается эволюционным становлением цивилизации, то есть природа эволюционно усложняется и совершенствуется всё более и боле углубляясь в распознавании в окружающем мире всей полноты Бога, явленного нам во множественных Его носителях и, в целом, называемом нами Вселенной или миром. При этом следует сказать, что «… более частные феофании, происходящие на низших ступенях, сокрывают Бога в том, что Он есть по Своей природе». К примеру, Божественное свойство неизменности в механических, математических сферах бытия Вселенной может явить Себя в строго определённой закономерности и строгой форме числовых последовательностей, ибо без Божественного свойства неизменности всякая последовательность или закономерность рассыпается. К сожалению в область математического анализа попадает только это свойство Бога, благодаря которому существует весь анализ во всех его формах. Постоянство присутствует в каждой микроне Вселенной, ведь без него нет даже частицы, составляющей хаос. В противном случае, согласно нашему определению о материи, частица для нашего восприятия не существовала ни в каком образе, как не подобное нам для познания (нет системы берег-река). Поэтому всякий хаос имеет способность выстраивать иные свидетельства о свойстве постоянстве в частице, на иных уровнях порядка, а не только быть частью малой частицы хаоса. Частице надо дать свободу для того, чтобы внутренняя природа оной могла самовыразиться в более сложных структурных формах макрокосмоса. Почему? Потому, что частица, попавшая в поле нашего зрения наделена тем самым Божественным постоянством, неизменностью, которая заявит о себе в каждом взаимодействии всеобщего хаоса, как устроитель структуры.

Всякая созерцаемая картина существует, но в ней всё сливается в одно общее понятие – множество. Но где в этом множестве то, что может более всего соответствовать Божественному, множественные дефиниции от которого формируются в выражении многообразия Вселенной, не только на картине Айвазовского, но также к примеру, в числовом изображении? Это Исходное для всех образов, свидетельствующих о Боге, наделено одними и теми же качествами и одно из них – различные формы исповеди об абсолютной простоте Творца. К примеру, в математике это ноль. Абсолютно прост и абсолютно не познаваем и все многообразие, составляющее числовое пространство, несет в себе эту связующую данное пространство грань – абсолютное постоянство. Ноль на самом деле – это не число, а самая элементарная функция, печать которой или свойство которой будут нести абсолютно все возможные функциональные зависимости всех порядков и самых бесконечных сложностей. Ноль заключает в себе абсолютно весь спектр зависимостей, который функционально раскрывается в числовых множествах координатного пространства. К примеру, числовые прямые, тоже как функции, имеют подобие нолю в некоторых гранях своего бытия. Для числовых прямых это – постоянное направление, изменение которого равно нолю. Для функции этим постоянством или свойством ноля становится неизменяемость закона по всей протяжённости функции, то есть, отталкиваясь от этого свойства, мы обретаем возможность видеть и другие формы постоянства, явленные нам как функциональные зависимости. Почему так происходит? Потому что закон природы это форма взаимодействия абсолютного постоянства её с изменяющейся составляющей пространства, возникшей после поражения Вселенной первородным грехом Адама. То есть так как постоянство является составляющей во всех микронах Вселенной, из-за чего пребывающих в поле зрения человеком, то и оная, то есть эта составляющая везде будет давать о себе знать, позволяя человеку видеть, распознавать и мерить окружающую его реальность.

Изменением была наделена Вселенная и до поражения её первородным грехом, но тогда движение имело конечность – абсолютное подобие твари Богу из бесконечной отдаленности от Него в подобии Ему. То есть эти прямые как бы сходились к Единому и время также имело эту же перспективу. Так как Слово Божье не преходящее, то ничего измениться не могло из-за греха. Тем более сам по себе грех силы не имеет. Почему мы созерцаем ноль как абсолютное постоянство? Потому что этой стабильности есть содействие движения возрастания в уподоблении Богу. Также как голубую ленту водной глади на реке мы видим только благодаря постоянному течению вод к океану. С каждым метром река становится полноводнее и шире. Устойчивая картинка мира, созерцаемая нами, также обязана тому самому всеобщему движению Вселенной к своему конечному пункту назначения – к Богу. Этим утверждается единство мира, не смотря на его очевидную разобщенность и распад. Так вот именно этим движением в самом себе обязана стабильность созерцаемого абсолютного ноля. Таким вот образом, одно в этой вселенной дополняет другое, как замечательно об этом сказал святой Максим Исповедник.