Текст книги "Стриптиз на гонках"

Несколько секунд мне казалось, что сам воздух парикмахерской насыщен гневом и насилием, но это ощущение прошло так же внезапно, как и возникло, словно облачко на миг набежало на солнце и проплыло дальше, и все вокруг снова стало светлым, розовым. Опасность стала казаться мне такой же далекой, как детство Руби. Но, как и детство, иллюзия безопасности прошла очень быстро. Нам с Флафи предстояло столкнуться с большими неприятностями, я это сознавала, и разве это давало мне право втягивать в переделку моих друзей и родственников?

Глава 20

Флафи объявила мне бойкот. Мы ехали обратно по тихим улицам Уевы, по машине гулял ветер, влетавший в открытые окна, все было так же, как час назад, но у нас обеих настроение было другим. Желтый бантик улетел в окно и превратился в воспоминание, но встреча с Айрис Стоукс была, по-видимому, еще свежа в памяти Флафи. Мы с моей лапочкой думали об одном и том же человеке, и это хорошо, но если для Флафи образ Айрис был связан с ее душевной травмой, то я размышляла о другой, более серьезной беде.

Руби Ли Даймонд жила и умерла у всех на виду, как в аквариуме. Насколько я понимала, Айрис Стоукс глубоко заблуждалась, полагая, что только членам семьи было известно, чью дочь взяла на воспитание Джейн Даймонд. Да и как можно утаить такое в крошечном городишке, где все со всеми знакомы? Возможно, Руби единственная не знала того, что было известно половине города. Но сейчас об этом узнала и я, и появилась еще одна ниточка, которая могла привести к разгадке, – сумасшедший папаша Руби Ли.

Разыскать Уоннамейкера Льюиса не составило проблемы, он и сам хотел быть на виду. Автор нашумевшей картины «Посигналь, если любишь Иисуса» выбрал себе место с проницательностью профессионального торговца – в самом центре города, на перекрестке главных улиц, рядом с единственной в городе бакалейной лавкой, заправочной станцией и магазином рыболовных принадлежностей.

Студия Уоннамейкера представляла собой жалкую лачугу, где когда-то торговали медом, – во всяком случае, об этом по-прежнему извещала вывеска, болтавшаяся на честном слове на ветке дуба. Грязно-коричневое строение под проржавевшей жестяной кровлей вполне могло бы остаться незамеченным, если бы Уоннамейкер не предпринял кое-какие шаги к тому, чтобы этого не случилось.

Вся площадка вокруг домика была забита волчками и вертушками. Чего тут только не было: и вырезанные из дерева фигурки Дядюшки Сэма, выкрашенные во все цвета радуги, и огромные медведи, покрытые текстами из Священного Писания, и фирменный знак Уоннамейкера – плакаты с надписью «Посигналь, если любишь Иисуса». Одна вертушка выделялась из общей массы и даже выступала на дорогу: это был Иисус с вращающимися руками – когда дул ветер, руки крутились. По крайней мере мне показалось, что так было задумано. Контуры ветряка действительно напоминали традиционные изображения Спасителя, но на этом сходство кончалось. У этого Иисуса был горящий взгляд, он был одет в широкую мантию, а на груди у него красовался американский флаг. Над головой Иисуса был нимб, над ним парили два ангела, один из которых держал мигающую неоновую вывеску: «Открыто. Посигналь, если любишь Иисуса».

Я подумала, что у сестры Мэри Кэтрин много чего нашлось бы сказать по этому поводу. Перекрестившись на всякий случай, я свернула на площадку для парковки Флафи, вероятно, почуяв еще одну не слишком приятную встречу, спрыгнула с переднего сиденья и забилась в самый дальний угол.

– Каждому свое, девочка, – сказала я. – Если ты не хочешь лишний раз подстраховаться, если тебя не пугает перспектива вечно гореть в геенне огненной, можешь оставаться в машине.

Ответом мне было рычание. Я поняла, что Флафи – язычница и гордится этим.

«Остерегайтесь! – призывал большой лозунг. – Сатана повсюду!»

– Чертовски верно подмечено, – пробормотала я. «Иоанн 3:16» – гласил другой плакат.

– Лаватини 24:7, – ответила я.

Я поднялась на террасу студии Уоннамейкера и огляделась в поисках признаков иной жизни, кроме вечной. Ветерок, влетавший в окна, лишенные стекол, медленно вращал лопасти подвешенного под потолком вентилятора.

– Есть кто-нибудь дома? – крикнула я, осторожно ступая по дощатому полу. – Мистер Льюис, йо-хо!

Я немного подождала, убедилась, что мне никто не отвечает, и поняла, что пора вернуться к машине.

– Тем хуже для вас! – обиженно проорала я. – Я люблю Иисуса.

Тишина. Все это казалось нелепым. Если творчество Льюиса оценивается так дорого, с какой стати его шедевры торчат без присмотра перед домом? Где же охранники, которых полным-полно в модных галереях – я сама видела по телевизору?

Я дошла до машины и взялась за ручку дверцы, когда Флафи издала звук, который можно считать собачьим эквивалентом вопля ужаса.

– Его здесь нет… – Низкий глубокий голос напугал меня так, что я подпрыгнула на добрых пару футов.

Резко развернувшись, я обнаружила перед собой одного из самых огромных, высоченных темнокожих мужчин, какие мне только попадались. Великан был одет в драный комбинезон.

– Святые угодники! Матерь Божья! Вы нарочно пытались меня напугать, или у вас это само получилось?

Гигант несколько мгновений таращился на меня, словно в его большой голове мыслям требовалось время, чтобы цепь замкнулась и образовался ответ.

– Сейчас время дневного сна, – наставительно сообщил он. – Не бери ничего, и не попадешь в ад. – Он стоял неподвижно и так близко ко мне, что я чувствовала себя крайне неуверенно и неуютно. В этом странном человеке что-то было не так. А потом он вдруг улыбнулся, и прекрасная белозубая улыбка совершенно преобразила его лицо. – Иисус любит маленьких детей, – сказал он. – Возвращайся после дневного сна.

– Обязательно, – пообещала я, открывая дверь и садясь за руль.

Флафи все еще визжала во всю мощь своих маленьких легких.

– Пока!

Я завела мотор и выехала на улицу. Флафи, ободренная отъездом, запрыгнула на заднее сиденье, поставила передние лапки на край открытого окна и грозно залаяла, ее лай сулил всяческие несчастья обидчикам.

– Давай, Флафи, – крикнула я, – продолжай в том же духе, и в следующий раз я возьму тебя с собой.

На заднем сиденье внезапно стало тихо.

Я заехала на автостоянку перед магазином рыболовных принадлежностей, поставила машину в той части, что находилась подальше от студии безумного художника, и зашла в телефонную будку, чтобы разыскать адрес Роя Делла. Если Рейдин и мамуля всерьез вознамерились взять в осаду его дом, то мне самое время поехать и проверить, как там дела. Зная Рейдин, я бы не удивилась, если она уже в доме, пьет чай. Зная маму, я могла предположить, что она готовит Лулу «нормальную еду» и читает ей лекцию о супружеской верности и наказании за смертный грех.

Как же я была далека от истины!

Рой Делл жил в стороне от Двадцатого шоссе, вдали от гоночного трека, в одном из нескольких кирпичных домиков, обшитых снаружи досками, – это убожество, по-видимому, явилось результатом чьей-то попытки в конце шестидесятых годов создать отдельный микрорайон. Найти дом Роя Делла оказалось несложно, он находился в конце тупика и был выкрашен в такой же ядовито-желтый цвет, как его гоночный автомобиль. Вокруг дома росли чахлые сосенки, кое-где зеленели островки травы.

Желтая «вега», будь она неладна, стояла на почетном месте в переднем дворе, под задние колеса были подложены куски шлака. Здесь же валялись куски обшивки и отдельные части автомобилей, в старых автомобильных покрышках, выкрашенных все в тот же ядовито-желтый цвет, как в вазонах для цветов, рос портулак. Одним словом, дом четы Паркс представлял собой образчик дурного вкуса и памятник неряшливому стилю жизни.

Дорога к микрорайону «Счастливые деньки» шла под уклон, и с его верхней точки была видна вся улица. Это обстоятельство меня несколько встревожило, мама и Рейдин не могли отыскать такого наблюдательного пункта, где они бы сами не оказались в поле зрения объектов наблюдения. Передо мной, чуть в стороне от въезда в микрорайон, стоял древний «плимут» Рейдин. Машина была пуста.

– Флафи, что-то здесь не так, – сказала я. – Я просто кожей чувствую, что дело нечисто. Мама и Рейдин не могли просто так бросить автомобиль и пойти пешком до дома Роя Делла. Нет, если бы все было в порядке, они подъехали бы к самому его дому, особенно мама с ее мозолями.

Флафи, все еще сомневаясь во мне, встала на заднее сиденье и принюхалась. По выражению ее мордочки и по тому, как она оскалила зубы, я заключила, что моя подружка оценила ситуацию так же, как я.

– Пришло время провести небольшую разведку, – заключила я, дала задний ход, отъехала от бывшей полицейской машины Рейдин и поставила «камаро» в тени небольшой сосновой рощицы. Наклонившись, я достала из-под переднего пассажирского сиденья пару тапочек для аэробики, сняла свои туфли на каблуках и переобулась. Затем сунула руку под водительское сиденье и стала шарить в поисках оружия – просто так, на всякий случай.

Думаю, если бы существовала такая болезнь, как страх ношения оружия, мне следовало бы поставить такой диагноз. Танцовщицы – подходящий объект для стрельбы по мишеням, поэтому большинство из нас носят оружие, но не я. По моему разумению, пистолет только поможет нападающему, из него же он меня и убьет. А если совсем честно, я опасаюсь огнестрельного оружия, но ножей почему-то не боюсь.

Мои пальцы нащупали нож «спайдерко», который лежал под сиденьем, и сомкнулись, погладив стальную спину лезвия. Если твое детство прошло в Филадельфии, поневоле научишься защищать себя собственными силами. Нож – это всего лишь продолжение моих ногтей. Мой брат Фрэнсис подарил мне «спайдерко». Он не очень распространялся по этому поводу, но я знала, что нож обошелся ему в немалую сумму, и понимала – таким образом брат давал мне понять, что, хотя и смирился с моим решением стать танцовщицей, все равно будет волноваться за младшую сестру.

Теперь пришла моя очередь беспокоиться за маму и Рейдин.

– Оставайся здесь, Флафи, – сказала я.

Конечно, она сделает так, как сама сочтет нужным, но эти слова внушали мне чувство, что главная здесь я.

Я вышла из машины и пошла по улице, стараясь держаться поближе к обочине и не бросаться в глаза. Я дошла всего лишь до «плимута» Рейдин, когда стало ясно, что основания для тревоги есть. Сиденья – и передние, и задние – были усыпаны обломками сосновых веток. На переднем сиденье рядом с пустой упаковкой от черного крема для обуви валялся пустой пакет из бакалейной лавки «Пиггли Виггли». Мамина сумка лежала раскрытая, ее содержимое перемешалось с сосновыми иголками. Но самое главное, дробовик Рейдин лежал на заднем сиденье, никак не замаскированный. Не может быть, чтобы мама и Рейдин ушли, бросив все на виду. Где же мамочка?

Словно в ответ на мой вопрос воздух прорезал душераздирающий визг. Этот визг я не спутаю ни с каким другим звуком, вслед за ним раздался другой звук, который тоже ни с чем не спутаешь: выстрел.

Я бросилась бежать со всех ног, держа путь к ярко-желтому дому, туда, откуда раздавались эти звуки. Вбегая во двор, я вдруг увидела пару солдат и какого-то голого мужчину. Да-да, мерзкого голого мужика.

Я отскочила в сторону, зашла за «вегу» Роя Делла и стала смотреть поверх капота. Голый промчался мимо меня, пробежал мимо фасада дома и свернул за угол, за ним по пятам неслись солдаты. Этими «солдатами» оказались мама и Рейдин, одетые в камуфляж – судя по форме усыпанных сосновыми иголками касок – времен Второй мировой войны. На лицах, вымазанных черной ваксой, неистово сверкали глаза. Дамы проскочили мимо, в своей целеустремленности даже не заметив меня. Мамуля держала в левой руке что-то черное, квадратное. Я вдруг с ужасом осознала, что знаю голого: это был Фрэнк. Мама и Рейдин преследовали Фрэнка, по-видимому, снова застигнутого на месте преступления! Я бы рассмеялась, если бы в следующее мгновение ситуация внезапно не осложнилась.

Парадная дверь распахнулась так резко, что стукнулась о стену, и появился новый персонаж – Лулу. В руках она держала дробовик и, судя по выражению лица, была настроена весьма воинственно.

Бабах! Выстрел – и половина цветов из одной автопокрышки разлетелась во все стороны. Бабах! Ба-бабах! Лулу выстрелила еще пару раз, а потом, определив местоположение мамули и Рейдин, подняла дробовик, прищурила один глаз и стала тщательно целиться. Разъяренная баба совсем не походила на любителя, мне стало ясно, что она вполне может кого-нибудь убить.

В такие моменты, как этот, время как будто течет медленнее. Лулу заняла позицию позади мамы, но я уже начала действовать. У меня было преимущество: сосредоточив все внимание на моих мамочке и соседке, Лулу не видела, как появилась я, и не слышала, как я взобралась на крышу «веги».

Я оттолкнулась, подпрыгнула и полетела в прыжке в сторону веранды и дробовика в руках миссис Паркс. «Слишком поздно», – мелькнула у меня мысль. Бабах! Она снова выстрелила. На миг я оглохла от грохота. Лулу, теперь лежавшая на земле, озадаченно посмотрела на меня, и в ее взгляде появилась решимость. Она развернулась, явно намереваясь вышибить из меня дух, что при ее силе и габаритах не составило бы для нее особого труда.

Я услышала какой-то глухой рев и рассудила, что, кажется, скоро умру – Лулу, насевшая сверху, попросту меня раздавит. Однако звук стал громче, и моя противница на секунду отвлеклась. Я столкнула ее с себя и откатилась в сторону, как раз чтобы успеть сунуть руку в карман и сжать в пальцах нож.

– Детка! – завопил мужской голос.

Мы обе оглянулись. Прямо перед нами материализовался Фрэнк в своем черном «файерберде» – по-видимому, машина стояла за домом, ее не было видно с дороги.

– Детка, брось какие-нибудь штаны, мне надо отсюда убираться!

Лулу повернула голову, не зная, что делать: помогать Фрэнку или убивать меня. В конце концов она приняла решение: дала мне в челюсть и попыталась встать.

– Не двигайся, – сказала она. – Сейчас вернусь и убью тебя.

Ну да, так я и буду лежать тут как дура, дожидаясь, пока она меня прибьет. От боли мне все виделось как сквозь туман, но тут я услышала мамин голос:

– Кьяра, задержи его, я не могу как следует прицелиться! «Господи Иисусе, неужели мама тоже вооружена?»

Я вскочила как раз вовремя, чтобы увидеть, как мама подносит к левому глазу окуляр портативной видеокамеры и пытается поймать в фокус Фрэнка.

– Ма, что ты делаешь? Это тебе не свадьба в светском клубе.

Рейдин, не отстававшая от мамули ни на шаг, усмехнулась:

– Кьяра, мы застали его, когда он заводил флагманский корабль в гавань.

Фрэнк вдруг сообразил, что армия снова его преследует. Он завел мотор и рванул с места напрямик через двор. Между ним и свободой оставалось только одно препятствие: прямо посреди подъездной дорожки стоял полицейский седан без опознавательных знаков, за открытой дверью переднего сиденья притаился детектив Уилинг с пистолетом на изготовку, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

Лулу снова выбежала на веранду, через ее мясистое плечо были перекинуты джинсы, она вскинула дробовик и прицелилась в то место, где пару секунд назад находилась я. Лулу даже не удосужилась посмотреть, там ли я по-прежнему.

– Тебе конец! – крикнула она и выстрелила.

Пол веранды в том месте, где я только что лежала, превратился в щепки. Я очень вовремя откатилась на другую сторону веранды, спрыгнула на землю и присела на корточки. Мама и Рейдин притаились за машиной Фрэнка – все-таки они были не настолько глупы, как могло показаться.

– Всем оставаться на своих местах! – рявкнул детектив Уилинг.

Фрэнк попытался урезонить свою подругу:

– Детка, не делай этого, брось ружье, он тебя пристрелит!

Лулу посмотрела в сторону подъездной дороги, увидела нацеленное на нее дуло девятимиллиметрового «глока», задумалась не больше чем на секунду и бросила дробовик. На ее лице убийственное выражение быстро сменилось заискивающей улыбкой.

– Ой, офицер, в чем дело?

Но Уилинг не собирался поддаваться на ее уловки. По-прежнему присев так, чтобы его голова не возвышалась над крышей автомобиля, он что-то рявкнул в полицейскую рацию, которую держал в другой руке, и бросил передатчик на сиденье. Буквально секунду спустя в отдалении взвыла сирена: единственная полицейская машина, имеющаяся в Уевахитчке, мчалась на подмогу.

– Руки вверх, быстро! – Лулу послушно подняла руки, как примерная школьница. – Эй ты! – рявкнул Уилинг, обращаясь к Фрэнку. – Заглуши мотор и выйди из машины!

Герой-любовник немедленно выполнил первую часть приказа, но покидать автомобиль не торопился.

– Выйти, я сказал! – взревел Уилинг, покраснев от напряжения.

– О черт! – Фрэнк вздохнул. – А это обязательно?

– Выйди из этой чертовой машины сию же секунду! Лежа на земле возле веранды, я видела, как дверь «файерберда» медленно открылась и на землю опустилась сначала одна босая мужская ступня, потом другая. Секунд на тридцать воцарилась полная тишина, а потом я услышала хохот Уилинга.

– Это еще что, – подала голос соседка, – вы бы видели, что мы засняли на пленку!

Уилинг покачал головой и чуть приподнялся из-за своей машины.

– Где Рой Делл? – крикнул он Лулу.

– Его здесь нет, – ответила та.

Хихиканье Рейдин напоминало кудахтанье курицы.

– Это точно, парень еще не знает, что потерял!

– Ничего, скоро узнает, – пообещала моя мамочка, поглаживая видеокамеру.

На всякий случай я перекрестилась. Я знала, что мама сейчас вспоминает случай с официанткой из клуба «Сыновья Италии». Бедный папа, он небось больше никогда в жизни не осмелится заговорить с другой женщиной, а уж улыбнуться ей – тем более.

В это время подоспела полиция Уевахитчки. Молоденький помощник шерифа выскочил из машины, выставив пистолет. В его глазах застыло выражение откровенного ужаса. Должно быть, парень впервые участвовал в вооруженной схватке с нарушителями закона. Он посмотрел на Уилинга, потом перевел взгляд на голого Фрэнка и выругался:

– Проклятие, это еще что за чертовщина?

Уилинг покровительственно посмотрел на молодого коллегу.

– Что, парень, никогда не видел голого мужика? Будь так добр, поднимись на веранду, подбери дробовик.

Молодой человек прошел мимо Уилинга, с опаской приблизился к Лулу, поднялся на крыльцо и осторожно поднял оружие.

Уилинг вышел из своего укрытия и сделал несколько шагов по подъездной дороге.

– А теперь, – сказал он, – пусть кто-нибудь мне объяснит, что происходит.

Рейдин выступила вперед с таким видом, будто собралась рассказать все, но вдруг резко остановилась.

– Эй, вы ведь тот самый парень, который подвозил нас до лавки?

– Он самый, – подтвердила я, выходя из-за угла дома.

– Так-так, – сказала Рейдин. – Можно было догадаться. Пришелец!

Я улыбнулась Уилингу и примирительно проговорила:

– На самом деле тут ничего особенного не произошло.

– Ну нет, она врет! – возразила было Лулу, но осеклась, вспомнив, что ее застукали на месте преступления.

– Кто-нибудь из присутствующих хочет выдвинуть обвинение против другого из присутствующих? – поинтересовался Уилинг, по очереди переводя взгляд на каждого из нас.

Никто не отозвался. Я поколебалась, но решила, что расскажу о Лулу и Фрэнке позже, когда рядом не будет мамы, чтобы она не могла влезть в это дело еще глубже.

– Что ж, тогда все в порядке, – заключил Уилинг. – Миссис Паркс, я только хотел встретиться с вашим мужем. Где его можно найти?

– Зачем он вам понадобился?

Детектив ответил не сразу. Посмотрев на Лулу, он заявил:

– У меня есть ордер на его арест. Она подошла к краю веранды.

– В чем его обвиняют?

– В убийстве Руби Даймонд, – ответил Уилинг, пристально глядя ей в глаза.

Мне показалось, что Лулу пошатнулась, но она тут же схватилась за перила веранды и подалась вперед.

– В жизни не слышала ничего более нелепого! Рой Делл эту потаскушку и пальцем не тронул!

– У меня есть доказательства того, что это не так, мэм. Поэтому я буду признателен, если он даст о себе знать и вы сообщите об этом мне. Вы ведь не захотите, чтобы вас считали соучастницей?

Лулу открыла рот, собираясь возразить, но, промолчав, снова закрыла.

– А теперь, – Уилинг повернулся к остальным, – предлагаю всем разойтись.

«Солдаты» направились к «плимуту», явно торопясь поскорее оказаться подальше от Фрэнка.

– Эй, погодите! – крикнул тот. – Отдайте мне эту пленку!

Лулу бросила любовнику джинсы, тот стал лихорадочно их натягивать, а мама и Рейдин ускорили шаг, а потом и вовсе перешли на бег.

Уилинг повернулся к Фрэнку:

– Этим вопросом вам придется заняться потом, а сейчас у меня есть к вам небольшое дело.

Фрэнк посмотрел поверх плеча Уилинга на то, как его доброе имя уплывает от него, навсегда опороченное записью на кассете в маминой видеокамере, и с тоской спросил:

– А нельзя ли попозже?

– Боюсь, что нет, – спокойно отозвался Уилинг. – Вы должны подписать показания, которые давали вчера.

Я пошла следом за мамой и Рейдин, но не особенно спешила: хотелось послушать, о чем детектив будет говорить с Фрэнком.

– Мисс Лаватини, – окликнул меня Уилинг, – с вами мне тоже нужно побеседовать.

Я развернулась и посмотрела на Уилинга. Тот, даже обращаясь ко мне, на сводил глаз с Фрэнка.

– Детектив, по-моему, у вас сейчас и без меня забот хватает. Давайте встретимся позднее.

Я рассудила так, что Уилинг не может меня задержать – разве что арестовать.

К детективу вернулись командирские интонации.

– Оставайтесь в своем трейлере, – распорядился он.

– Договоримся так: я останусь в стране.

Было ясно, что Уилинг в ярости, лица я его не видела, но шея побагровела. Мне, конечно, придется дорого за это заплатить, но сейчас я должна была посмотреть видеозапись.