Текст книги "Исцеление Перекрестка"

Фрида одним рывком сорвала с вешалки полотенце, обмотала вокруг руки и, прежде чем Бидж успела остановить ее, сунула между оскаленных клыков. Грим щелкнул челюстями и вцепился зубами в ткань. Фрида засунула кляп поглубже и другой рукой сжала пасть зверя.

Бидж обхватила грим за туловище, пытаясь удержать. Грим взвизгнул; Фрида, морщась, высвободила руку из полотенца, оставив его в пасти, и стиснула челюсти грим обеими руками.

Бидж пошарила по полу, нашла намордник и накинула его на нос грим. Фрида выдернула полотенце, помогла Бидж натянуть намордник как следует и быстро застегнула пряжку.

Грим бился и извивался, стараясь вырваться. Бидж ухватила его за загривок, удерживая, но одновременно стараясь не придушить. Рычание грим заполнило собой весь небольшой коттедж.

Девушки действовали слаженно: пока захват Бидж обеспечивал неподвижность грим, Фрида схватила шприц и ввела телазол в бедро животного. После этого грим, высвободившись, кинулся прочь от Бидж и, рыча, прижался спиной к стене.

Через минуту он пошатнулся, все еще рыча, и вскоре растянулся на полу. Животное лежало неподвижно и мерно дышало.

В отличие от него Бидж и Фрида запыхались. Бидж благодарно взглянула на шприц.

– Обожаю этот препарат.

– Я тоже, пожалуй, начну его любить. Поднимем пациента на стол?

Бидж ухватила грим за задние лапы.

– Раз… Два…

На «три» они рывком подняли грим на стол, стараясь обращаться с ним как можно осторожнее. Фрида взглянула на Бидж.

– Ты определенно была права: в нем не меньше ста двадцати фунтов. – Запомни это для своего доклада. – Бидж помолчала, собираясь с мыслями, потом вспомнила, что, по распоряжению Конфетки, это пациент Фриды.

– Что ты собираешься делать дальше?

– Ввести атропин, если у тебя есть.

– Вон там, – показала Бидж. Фрида взяла лекарство и ввела его грим подкожно. Животное даже не шевельнулось.

Фрида похлопала его по боку.

– Ну вот, детка. Нечего пускать слюни. – Ее недоверие к грим сменилось беспокойством за пациента.

– Как у тебя с умением вставлять трубку?

– Мне приходилось это делать, – откровенно ответила Фрида, – но вдвоем получается легче.

Бидж открыла зверю пасть и вытащила язык. Фрида сбрызнула трубку для наркоза водой и медленно и осторожно ввела в трахею, потом привязала бинтом к наморднику. Закончив, она с облегчением выпрямилась.

– И я была права: десны у него отечные и, кстати, все небо исцарапано. Что-нибудь, что он съел?

Последние следы неуверенности в себе исчезли. Фрида была спокойна и полностью сосредоточена на пациенте.

Фрида грушей накачала воздух в трубку, а Бидж тем временем смазала эмульсией, содержащей антибиотик, глаза грим. На жаргоне, распространенном в ветеринарном колледже, да и среди практикующих ветеринаров, это называлось «залепить глаза».

Фрида подсоединила трубку через переходник к шлангу анестезионного аппарата. Бидж неожиданно спросила:

– Испаритель изофлурана заполнен? Фрида быстро проверила.

– Да. А ты не хотела бы применить галотен? Он дешевле.

– Нет. – Бидж включила подачу газа и кислорода и быстро установила регулятор на нужное деление.

– Какой пульс?

Фрида взглянула на часы и прижала палец к бедренной артерии.

– Замедлился… Ох, теперь всего 120. Это хорошо?

– Кто знает?

Фрида встревоженно посмотрела на Бидж.

– Я всегда считала, что ты знаешь.

– Я очень многого не знаю. – Они обе стояли, положив руки на грим, чувствуя, как его мышцы напряглись под привязными ремнями.

Наконец мохнатое тело расслабилось и осталось неподвижным.

– Ну вот, – вздохнула Бидж. – Не так уж это было рискованно, верно?

Фрида смотрела на собственные руки. Они были покрыты красными отметинами, хотя кожа и не была повреждена.

– На что мне следует обратить особое внимание? – Она невесело добавила: – Прививка от бешенства у меня сделана.

– Этой опасности нет. – Бидж взглянула в лицо Фриде. – Перекресток, – объяснила она осторожно, – препятствует развитию очень многих заболеваний просто самим фактом своего существования.

– Будь у меня проблема со здоровьем, – задумчиво сказала Фрида, – я была бы очень благодарна ему за это.

Они ввели катетер в плечевую вену и подсоединили к капельнице с раствором Рингера: это должно было улучшить кровообращение, снять шок и облегчить работу почек.

– Эндотоксины, – неожиданно сказала Бидж.

– Ох, конечно, конечно. Прошу прощения. – Фрида пережала трубку, идущую от капельницы, и ввела через катетер банамин. – Инъекция полутора миллилитров банамина, – сказала она монотонно, как обычно говорят студенты, сообщая о своих назначениях преподавателю.

– Потом обязательно запиши, – посоветовала Бидж. – Что, терпения не хватает? Фрида смущенно посмотрела на нее.

– Эта часть дела всегда кажется такой долгой. Бидж прекрасно ее понимала, но ответила:

– Это как раз тот случай, когда приготовления не займут и половину того времени, которое понадобится на саму операцию. Давай-ка начнем с мочевого пузыря.

Фрида стиснула зубы. Ей приходилось делать это на занятиях, но не настолько часто, чтобы она чувствовала себя уверенно. Бидж подставила кювету; кювета имела форму почки, и Фрида подумала, что в этом есть определенная ирония. Девушка обеими руками медленно и сильно надавила на низ живота грим, словно выдавливая воздух из камеры. В металлическую кювету брызнула жидкость.

– Как насчет анализа кала? Бидж удивленно посмотрела на нее.

– Хорошая мысль. – Она натянула резиновую перчатку и ввела палец в задний проход животного. Через секунду она сообщила: – Кала немного, он жидкий и кровянистый.

– Это звучит совсем как цитата из учебника, – пробормотала Фрида. – Прошу прощения, я имела в виду это в положительном смысле. Что-нибудь постороннее обнаружено?

Бидж присмотрелась и разглядела несколько острых белых фрагментов. – Ух ты! – Бидж уловила в своем голосе интонацию Конфетки. – Осколки какой-то раковины. Мидии, пожалуй.

– Много?

– Нет. Ручаюсь, основная масса у него в желудке. Так что пора делать снимок. – Бидж беспомощно оглянулась на рентгеновский аппарат и спросила Фриду: – Ты не возражаешь, если снимок придется делать тебе?

Фрида растерянно ответила:

– Конечно. Я хочу сказать, что ничего не имею против. Это часть того, что я должна освоить?

– Нет. – Бидж все еще трудно было говорить на эту тему. – Я беременна. У Фриды загорелись глаза.

– Поэтому ты и не захотела использовать галотен… Ну конечно, я все сделаю. Ты выйди наружу.

Бидж не стала дожидаться, пока Фрида подаст ей сигнал, что можно вернуться. В конце концов коттедж был не только приемной ветеринара, но и ее домом. Она окликнула Фриду через окно:

– Ты кончила?

– Да, конечно. Я просто жду, пока снимок проявится. Ты хочешь, – застенчиво поинтересовалась Фрида, – мальчика или девочку?

Бидж ответила автоматически – так обычно отвечали все ее друзья и родственники:

– Я буду счастлива, кто бы ни родился – со всеми десятью пальчиками на руках и десятью пальчиками на… – Она закусила губу и умолкла.

Фрида открыла было рот, чтобы задать вопрос, но, в свою очередь, закусила губу и промолчала.

Через несколько секунд она вытащила снимок из проявителя и ахнула:

– Ты только посмотри!

Посередине темного контура, обозначающего брюшину, виднелось большое светлое пятно, напоминающее по форме огромную почку с неровными краями.

Присмотревшись, Бидж поняла, что видит на снимке: желудок животного был растянут так, что принял совершенно неузнаваемую форму. Светлые и темные контуры на снимке показывали, что желудок имеет размер наполовину надутого баскетбольного мяча. Неровное белое пятно было огромным скоплением кусочков раковин моллюсков; они были непрозрачны для рентгеновских лучей и выделялись на снимке более контрастно, чем даже кости грим. Фрида с изумлением обвела пальцем контур желудка на снимке.

– Они что, не имеют никаких сдерживающих центров?

Бидж сказала напряженно:

– Помнишь царапины на небе? Кто-то кормил животное насильно.

– Зачем?

– Для развлечения. – Бидж ощутила тошноту, когда поняла, что так оно и было. – Готовимся к операции.

Обе они включились в бесконечные, иногда кажущиеся раздражающими, но необходимые приготовления, сдерживая свое нетерпение. Сначала они тщательно привязали грим к операционному столу. Шанса, что он проснется, практически не было, но если бы это все же случилось, последствия были бы плачевные.

Передние лапы грим походили на некрасивые, наполовину облезшие руки: шерсть на них вытерлась, а кожа была поцарапана. Бидж внимательно осмотрела их.

– Кто-то недавно связывал животное.

Фрида взглянула на нее широко раскрытыми глазами и ничего не сказала. Они обе и так знали, что это сделал, вероятно, тот же, кто насильно кормил грим моллюсками.

Они выбрили живот грим от мечеобразного отростка до лобковой кости и трижды протерли его дезинфицирующими веществами: бетадином, спиртом, снова бетадином; потом надели операционную одежду, вымылись и натянули стерильные перчатки.

Пока Бидж готовилась, Фрида вскрыла упаковки с хирургическими материалами: стерильными простынями, полотенцами, бинтами, салфетками, приготовив все нужное быстро и умело. Бидж рукой в перчатке открыла сосуд с физиологическим раствором, чтобы Фрида могла смочить им салфетки. Потом, пока Фрида мылась и надевала халат, Бидж обложила простынями место операции.

Бидж сделала разрез около мечевидного отростка, как раз под грудиной: начала с кожи, потом рассекла подкожный слой, оттянула хирургическим пинцетом сухожилия между брюшными мускулами. Держа другой рукой скальпель, она надрезала брюшину.

Наблюдая за ней, Фрида вспоминала, как в первый раз сама разрезала живую плоть. Этому невозможно было найти аналогию: ей приходилось резать картон, материю, тесто для пиццы – все это было совершенно не похоже на то, что она ощутила тогда.

Бидж обернулась к ней.

– Прости. Просто я привыкла к тому, что это моя операционная. Оперируй дальше ты.

– О кей, – немедленно согласилась Фрида и взяла с подноса хирургические ножницы. Осторожно, но твердой рукой она ввела нижний конец в разрез и увеличила его до лобковой кости. Дыхание грим было быстрым и ровным; он по-прежнему ни на что не реагировал.

Бидж наложила брюшные крючки, и Фрида начала обследовать брюшную полость. У нее вырвался изумленный вздох. Желудок, обычно находящийся в глубине, тут почти выпирал из разреза. Его поверхность была грязно-лилового цвета. Кишки, хоть и не растянутые, приобрели багровую окраску: поступление крови к ним было почти полностью перекрыто вспученным желудком.

Фрида быстро наложила два закрепляющих шва, по одному с каждой стороны будущего разреза. Она передала нити Бидж, которая потянула их вверх, чтобы приподнять стенку желудка; это было похоже на то, как если бы она открыла кошелек за завязки. Фрида одним движением рассекла оба слоя стенки желудка.

– Даже вдвоем мы провозимся с этим долго, – сказала Бидж.

Постепенно они стали работать в размеренном ритме: одна приподнимала края разреза, другая извлекала из желудка обломки раковин. Под конец приходилось погружать руку внутрь по самое запястье.

Вспоминая собственную нервную неуклюжесть на выпускном курсе, Бидж позавидовала уверенным движениям Фриды. Та тщательно прощупывала все складочки, ее длинные тонкие пальцы двигались как у пианиста.

Всего они извлекли пять фунтов раковин.

Прошел почти час, пока Фрида наконец сказала:

– Больше я ничего не нахожу. Проверь, пожалуйста.

– Это твой пациент, – ответила Бидж. – Я уверена, что ты все сделала как надо. – Но все-таки она проверила и очень обрадовалась, когда не нашла больше осколков. Фрида, взглянув в окно, вскрикнула. Бидж поспешно обернулась.

Стекла в рамах запотели снаружи. Снизу был виден ряд черных мокрых носов, прижатых к стеклу; на них внимательно смотрели блестящие глаза.

– Ты видела их, когда выходила? Бидж покачала головой.

– Одного или двух в отдалении… Они так глупо выглядят, когда охотятся.

Фрида поежилась. Глаза, следившие за каждым их движением, теперь вовсе не казались глупыми.

Они зашили стенку желудка, сначала один слой, потом другой, используя викриловую нить. На наружный слой был наложен шов Кушинга-Коннелла, выворачивающий ткань так, что это исключало попадание наружу содержимого желудка.

Фрида взглянула на гору извлеченных раковин и с сомнением пробормотала:

– Поможет ли операция?

– Как только раздражающий агент удален, – ровным голосом ответила Бидж, – ткань может восстановить упругость, если ей не был нанесен непоправимый ущерб. Шанс достаточно велик, если восстановится кровообращение. Давай проверим кишки.

– Раздражающий агент… Мне всегда нравилось это название. Как тебе кажется, ткани не начинают выглядеть лучше? – Она показала на стенку кишки, к которой начал возвращаться нормальный цвет.

– Может быть – немного. – На самом деле Бидж с облегчением подумала так сама. Если бы кровообращение не восстановилось, ткань омертвела бы, а следом погибло бы и животное.

Фрида оглянулась на окно. Носы грим все еще были прижаты к стеклу. Она помахала им рукой в окровавленной перчатке.

– Все в порядке, ребята! – Уши насторожились, носы переместились. Фрида вернулась к своей работе.

Они проверили, что в кишках нигде нет больше осколков раковин, и перед тем, как зашить разрез, убедились, что нормальный цвет тканей восстановился. Это была главная опасность: нарушение кровообращения вызвало бы некроз.

Девушки зашили разрез слой за слоем – так же, как и рассекали ткани. По привычке, приобретенной на занятиях, Фрида описывала Бидж каждое свое действие; Бидж помогала ей и следила, чтобы все было сделано правильно. Через некоторое время Фрида перестала бросать на нее вопросительные взгляды, ожидая замечаний.

Когда дело дошло до наружных швов, Бидж нахмурилась.

– Пожалуй, ты права: лучше использовать нерассасывающиеся швы, хотя, может быть, у нас и никогда не появится шанс снять их. Если бы разрез был не так велик, я предложила бы использовать шов Холстеда. Он меньше беспокоит животное.

Фрида, не отрываясь от работы, сказала:

– Бедняга. Терпит раздражающий агент – раковины, а тут еще ветеринары беспокоят.

– Не следует забывать еще одного, – тихо заметила Бидж. – Кто-то издевался над ним.

– Кто-нибудь займется поисками того, кто это сделал?

Бидж не стала ничего говорить ей об обязанностях грифона.

– Да. Кое-кто этим займется. Он обычно действует один, но весьма успешно.

– Уверена, Роланд поможет в этом, если ты его попросишь.

Бидж, не зная, что на это ответить, ограничилась тем, что сказала только:

– Пожалуйста, не обсуждай с ним этот случай. Я не хотела бы, чтобы он оказался вовлечен в расследование.

Фрида смутилась, но кивнула, все еще занятая своей работой.

– Я почти закончила. – Она оглядела коттедж. – Здесь чувствуешь себя трудолюбивой пчелкой. Не угостишь ли ты меня чаем?

Бидж вздохнула, когда были наложены последние стежки. Операция потребовала от нее большого напряжения.

– Нам обеим это не помешает. Она поставила кипятиться чайник, потом достала бумагу и протянула несколько листов Фриде.

– А теперь лучше напиши отчет. Фрида старательно принялась за дело. Вскоре она поинтересовалась:

– Ты сказала, что температура у грим 103, 4. Это, конечно, очевидно, но ведь ты имела в виду – по Фаренгейту, да?

Бидж улыбнулась.

– На Перекрестке только шкала Фаренгейта и употребляется. – Она сама заложила эту традицию, в своих записях используя именно шкалу Фаренгейта.

Фрида продолжала писать.

– Кроме как для моей курсовой, для чего нужен этот отчет?

– На случай, если появится владелец животного. Фрида улыбнулась было, но стала серьезной, когда Бидж не ответила на ее улыбку.

– Я тоже делаю записи по всем животным, с которыми здесь работаю.

Когда Фрида ничего не ответила, Бидж подняла на нее глаза. Выражение лица девушки было красноречивее всяких слов. – Пожалуйста, разреши мне их как-нибудь прочесть.

– Обещаю. – Фрида благодарно посмотрела на нее, и Бидж стала делать записи в своей тетради. Закончив, она поставила подпись: «Бидж Воган, доктор ветеринарии», потом, вспомнив, что грифон стал почетным профессором, приписала: «преподавательница по совместительству».

– Вот. – Она протянула тетрадь Фриде. – Покажи записи доктору Доббсу и пришли мне обратно через него или Лори Клейнман.

Завистливое выражение лица Фриды невозможно было не понять. Бидж поправилась:

– Или привези сама. Только обязательно воспользуйся картой и лучше путешествуй не одна.

Фрида бросила взгляд на окно. Множество черных носов все еще было на месте. Бидж встала.

– Лучше нам с этим разделаться. – Фрида напряглась, когда Бидж открыла дверь. Перед ней сгрудились животные. Бидж отчетливо позвала:

– Гек!

– Гек! – немедленно откликнулся один из грим и вышел вперед.

– С твоим другом все в порядке. Хочешь сам удостовериться?

Бидж впустила его в дверь. К ее облегчению, он вошел один. Обнюхав стол, Гек сел и четыре раза тявкнул.

Остальные грим вошли, вытянувшись цепочкой; все они обследовали часть коттеджа, отведенную под операционную, заглянули на стол, после чего вышли. Гек сидел, наблюдая за порядком. Фрида опасливо смотрела на него.

Когда все грим вышли, Гек подошел к Бидж, ткнулся носом ей в руку и лизнул ладонь. Потом он последовал за остальными; раздался его властный голос: «Гек!» – и несколько разнообразных по. интонации взлаиваний.

Большая часть стаи разбежалась. Несколько грим остались и легли у двери, явно охраняя коттедж. Гек присоединился к ним.

Когда Бидж закрыла дверь, Фрида сказала:

– Или они гораздо умнее, чем кажутся, или им очень хочется стать домашними животными.

– Они должны быть умными, – начала Бидж и остановилась. Сейчас грим казались глуповатыми, беззащитными и очень грустными.

– Хотела бы я, – пробормотала Фрида, – чтобы они оказались умницами: тогда бы они поняли, что кто-то намеренно сделал такую мерзость с одним из них, и были бы более осторожны.

Фрида говорила сейчас гораздо увереннее, чем обычно, может быть, потому, что еще не улеглось возбуждение после операции. Бидж поискала подходящий ответ, но сама она ни в чем уверена не была.

– Все это нужно обдумать, пожалуй. Гудок автомобиля сообщил о прибытии остальных. Первым вошел Конфетка, за ним следовали взволнованные Коди и Валерия. Лицо Конфетки ничего не выражало.

– Там у вас прекрасная компания. Как прошла операция?

– Успешно. – Фрида протянула ему свои записи. – И я собираюсь наблюдать за пациентом. Позади дома есть конура.

Конфетка удивленно взглянул на Бидж.

– Это новое добавление в хозяйстве, – пояснила та.

– Как удачно, что конура оказалась уже готовой, – протянул Конфетка. – Предвидение развития событий или предчувствие?

– Ясно было, – пожала плечами Бидж, – что рано или поздно это понадобится. Кстати, – добавила она, словно желая сменить тему, – что вам подавали сегодня в «Кружках»?

Прибывшие переглянулись.

– Обычные вещи, – медленно проговорил Конфетка. – Тушеное мясо, жареная баранина, какой-то суп…

– Это была похлебка из рыбы и моллюсков, – сообщил Коди. – Речных моллюсков, не морских. Вкусная штука.

– Где, интересно, они взяли моллюсков? – спросила Бидж.

Коди ухмыльнулся.

– Из реки, я же говорю. Женщина, которая там живет, Фиона, насобирала их с тем парнем, который ей помогает. Потом они оставили раковины на день в проточной воде. Если их подержать над паром, раковины раскрываются…

– Я видела, как это делают, – сказала Бидж. – Только с морскими моллюсками.

– Действительно, похлебка была замечательная, – заметил Мэтт.

Фрида бросила взгляд на операционный стол.

– Я, пожалуй, все-таки воздержусь от этого блюда.

Бидж согласилась ненадолго присоединиться к ним за ужином в «Кружках». Когда все вышли из коттеджа, из темноты появился один из грим и ткнул Бидж носом, чуть не сбив ее с ног. Бидж бросила на него изумленный взгляд; зверь умоляюще посмотрел на нее своими карими глазами. Через секунду Бидж сдалась и положила руку ему на шею. Грим вздохнул и побежал рядом, махая хвостом и не отставая: так он проводил ее до самой двери гостиницы.

Ужин был вкусный, и, к облегчению Фриды и Бидж, похлебки с моллюсками им не подали. Кружка с гордостью объявил:

– Кебаб из оленины. Лук, морковка, картошка… И другие овощи, – добавил он тактично.

От двери раздался вежливый голос:

– Звучит соблазнительно. Можно, мы тоже присоединимся?

Кружка вздрогнул от неожиданности и быстро обернулся.

– Ах, это вы, мальчики! Добро пожаловать. Роланд и Оливер вошли в зал. Оливер бдительно огляделся по сторонам, а Роланд любезно обратился к Кружке:

– Спасибо за приглашение.

– Знаете ли, немногие подобные вам посещают нас, – ответил трактирщик.

– И к какой же категории ты нас относишь? – поинтересовался Оливер.

Фрида, проходя мимо них, ответила без колебания:

– К солдатам фортуны. Кружка немедленно закивал.

– Правильно. Бывает только этот Диведд, и простите меня, если я замечу, что вы с ним очень отличаетесь друг от друга.

Роланд и Оливер оказались замечательными собеседниками. Они с интересом задавали вопросы Кружке и студентам-ветеринарам; они, смущаясь, заказали для всех пиво в благодарность за осмотр ровесников-слетков; они охотно поддерживали разговор на любые отвлеченные и спорные темы. К концу ужина Оливер и Коди погрузились в жаркий спор, обсуждая, кто важнее для армии: повар или хирург. Конфетка извинился и отправился в кабинет Кружки читать. Бидж с сожалением распрощалась с компанией и вернулась домой; до того, как лечь спать, она внимательно проверяла состояние грим каждый час. Выходя из дому, она обязательно натыкалась на нескольких бдительных грим, несущих охрану конуры.

Вскоре после того, как Бидж вернулась к их с Фридой пациенту, в гостинице появился «этот Диведд». Фиона принесла из вестибюля магнитофон, студенты отодвинули столы к стенам, так что образовалось место для танцев. Фиона стала организовывать что-то вроде урока народных танцев, и Диведд попытался сдержать смех.

Фрида закусила губу, взглянув на Коди, но тот решительно вышел на середину; даже в помещении он не снимал свои темные очки. Коди пригласил Валерию, которая проворчала: «Зачем делать из меня идиотку?», но все же вышла на середину тоже. Фрида взглянула на Мэтта, но тот старательно отводил глаза.

Большинство записей на дискетах Фионы были танцевальные мелодии в современной аранжировке. Одним из первых оказался римейк в стиле рэп. В этом окружении такая музыка показалась Коди неуместной, к нему присоединились остальные студенты. В конце концов Коди выбрал хороводный танец из «Фантастического путешествия».

Потом Фиона поставила другую кассету – тоже с танцевальными мелодиями и балладами. Фрида чувствовала себя старухой – просто потому, что не знала всех этих ультрамодных хитов. Однако, как она заметила, записи не особенно отличались от тех, которые она слушала еще в школе: мужчины танцевали и разговаривали под печальные любовные песни, которые пели женщины. В одной из последних, в исполнении Десри, были такие слова: «Нужно быть скверной, нужно быть настырной, нужно быть сильной…»

Когда припев стал повторяться, Фрида начала подпевать: «Я знаю – все спасет любовь». Кружка цинично поднял бровь, но танцующие как будто принимали все как должное.

Последняя песня на кассете была старой. После первых нот Фрида, откинув голову, стала повторять вместе с Аретой Фрэнклинnote 15Note15
  Фрэнклин Арета – известная негритянская певица, прославилась исполнением церковной музыки «госпел», потом выступала в жанре «ритм энд блюз»


[Закрыть]: «Спаси меня…»

Голос рядом серьезно произнес:

– Ты же знаешь, госпожа, что я всегда приду тебе на помощь.

Фрида рассмеялась, протянула руку и взъерошила перья Роланда. Для нее почему-то спасение, успокоение всегда связывались с привязанностью.

Роланд повернулся и вышел из гостиницы. Оливер повернул голову вслед, но Фрида, взволнованная и встревоженная, опередила его. Последнее, что она видела, прежде чем выйти из зала, был задумчивый взгляд Диведда, которым он проводил их с Роландом.

Она нашла Роланда у окружающих гостиницу скал; он печально смотрел на луну. Фрида остановилась с ним рядом.

– Что тебя беспокоит?

– Ты человек, – почти холодно ответил он, – и потому слаба.

Фрида застыла на месте.

– Ты не имеешь естественных средств самозащиты, да и не стремишься научиться этому. Ты идешь по жизни безоружной, доверяя всему миру. – Роланд бросил на девушку яростный взгляд. – И ты поешь «Спаси меня» и «Все спасет любовь». А ведь я мог бы одним движением вырвать твое все еще бьющееся сердце. Скажи, – Фрида уловила дрожь в его голосе, – разве ты меня не боишься?

В отдалении Фрида слышала шелест травы – это взлетали в поисках укрытия молчуны. Ветер свистел в приземистых кедрах, росших на скалах вокруг гостиницы, и откуда-то доносился мелодичный щебет птиц, которых Бидж называла огнепоклонниками.

Фрида погладила хищный клюв. – Глядя на твои ужасные когти и клюв, я должна была бы испытывать страх, – сказала она HP колеблясь, – но бояться тебя я никогда не смогла бы.

Роланд отвернулся, взлетел и растворился в ночи. Фрида непонимающе смотрела ему вслед – Что случилось?

Неслышно подошедший Оливер тоже смотрел в темноту, в которой скрылся его друг – Это единственный раз, когда я видел его побежденным в битве, – в битве с собой.

Фрида, чувствовавшая во время танцев такую радость, отвернулась.

– Мне так жаль. Я хотела подружиться с ним, и все, что сумела, – это причинить ему боль. Мне кажется, – добавила она, хотя ненавидела себя за плаксивые нотки в голосе, – что я никогда не буду ни доброй, ни умной, – навсегда останусь недогадливой, неуклюжей, противной тварью…

Она закрыла лицо руками. Только через несколько секунд до нее дошло, что твердый предмет, касающийся ее руки, – вовсе не скала.

– Не для него, – прошептал Оливер ей в ухо. – Ох, госпожа, для него – никогда.

Его острый клюв соскользнул с ее руки. Фрида пораженно смотрела, как сильные крылья уносят Оливера прочь – прочь от того, что в его возрасте могло вызвать только ужас.

Этой ночью Бидж приснился удивительно подробный сон. Она направлялась в Виргинию; начертила на земле отходящую в сторону тропу и услышала, как Политу приветствует ее сын Конли и как оба они удаляются галопом. Потом сон стал еще более странным:

Стефан танцевал с ней и, как фокусник, вытаскивал из ее живота одну куклу за другой и бросал их через плечо; когда же появилась последняя, он заплакал.

Она проснулась и села в постели.

– Нужно запомнить. – Она оделась за несколько секунд и почти всю дорогу до «Кружек» бежала, вспугивая молчунов, к радости двух-трех грим, сопровождавших ее.

Распахнув дверь, она крикнула:

– Кружка, мне нужно поговорить с Диведдом. Есть какой-нибудь способ дать ему знать?.. – Она остановилась, увидев поднятую бровь трактирщика. – Ох, нет…

– Я постучу.

Диведд вышел из комнаты Фионы, затягивая пояс на брюках и поспешно приглаживая волосы.

– Кружка говорит, я тебе нужен.

– У меня есть еще работа для тебя, если ты согласен. – Она вытащила одну из Книг Странных Путей и показала на новый набросок.

Диведд бросил на него внимательный взгляд.

– Он выглядит таким же старым, как и остальные.

– Чертеж новый, а сама дорога более древняя, чем многие другие. – Во сне она тревожилась, пытаясь вспомнить дорогу, проложенную Филдсом для кентавров, покидавших Перекресток. Бидж совсем забыла о том повороте, который сама же создала для Политы.

Проснувшись, она сосредоточилась, как советовал ей Диведд во время их первого совместного путешествия; результатом этого и стал новый рисунок в книге.

– Не особенно дальняя дорога, – пожал плечами Диведд и ухмыльнулся. – Если ты собираешься избавиться от меня, то лучше выбрала бы что-нибудь другое.

– Ни с кем из нас ничего не случится. Я беру тебя с собой просто ради предосторожности.

– Для кого? – Он неожиданно протянул руку и коснулся ее живота. – Для маленького?

Бидж сказала громче, чем было необходимо:

– Мне не нравится, когда ты касаешься меня. Диведд отдернул руку.

– Тогда я не буду больше так делать. Когда Бидж выходила, Кружка посмотрел на нее, подняв брови.

– Для меня это было неожиданным, – резко сказала она. – Вот и все.

Бидж оставила записку для Фриды – когда она проснется, девушка должна была проверить, все ли в порядке с пациентом-грим. Потом она заглянула к Фионе – та уже проснулась, но была еще в постели.

– С тобой все в порядке?

– Да. Ожидаются важные события?

– Нет. Просто я отправляюсь на поиски Политы. – Бидж добавила, не удержавшись: – Ну и как, знает он магию? – Фиона ответила ей сонной улыбкой. Бидж вспыхнула: – Я совсем не то имела в виду!

От двери раздался свист: Диведд с мешком на плече был уже готов. Бидж поспешила наружу.

Диведд оглянулся, когда Бидж приостановилась.

– Что не так?

– Разве тебе… Ну, не нужно попрощаться? Его улыбка стала шире.

– Если бы я снова разбудил ее, дело прощанием не ограничилось бы.

По пути к реке Диведд поинтересовался:

– Ты приведешь сюда своих друзей?

– Кентавров. Некоторые из них мои друзья. Они свернули там, где показала Бидж. Гостиница за ними словно растворилась в воздухе.

– На кого они похожи?

– Кентавры очень горды. Они добрый народ, но руководствуются суровыми законами. Это, – добавила Бидж, – полулюди, полукони.

– В зависимости от того, какая половина главная, это может выглядеть довольно глупо. – Диведд оглядел разворачивающийся перед ними ландшафт и неожиданно спросил: – Сколько тебе лет?

– Сколько бы ты мне дал?

– Змея похожа на веревку, пока ты не попробуешь завязать ее узлом. Так сколько тебе лет?

– За двадцать. Ты удовлетворен? Диведд облегченно перевел дух.

– Это хорошо. Прости меня. Просто сегодня… Я что-то не так чувствую внутри. Вот и все.

Однако теперь он шел медленнее, внимательно осматривая окрестности тропы, и его рука никогда не покидала рукояти Танцора.

Бидж не колеблясь свернула на пыльную дорогу. На ней отпечатались крупные круглые следы. Диведд опустился на колено, чтобы рассмотреть их получше.

– Ты можешь отличить отпечатки копыт кентавров от лошадиных?

– Я надеялась, что это сумеешь сделать ты. – Но все же Бидж показала на обочину дороги. – Это, похоже, чьи-то вьючные лошади. Кентавры не пользуются повозками.

Диведд бросил на нее странный взгляд, но ничего не сказал.

Скоро они дошли до низкой каменной стены: она огораживала чье-то поле, чтобы туда не забрел скот. К ограде оказалась прислонена борона Диведд оглядел поле, борону и перестал насвистывать. Бидж показалось, что все его тело напряглось.

– Ты уверена, что именно здесь найдешь своих друзей?

– Не совсем. – Бидж тоже заинтригованно смотрела на борону. – Я видела, как они использовали лошадей для перевозки грузов, но никогда не замечала, чтобы они что-то огораживали от скота. – Она задумалась. – И я никогда не видела, чтобы они занимались земледелием. Это совсем не в их духе.

Диведд показал на облако пыли над дорогой, по которой они приближались.