Текст книги "Исцеление Перекрестка"

Глава 15

Возвращение на Перекресток единорогов было долгожданным, но произошло очень просто: однажды Бидж проснулась и почувствовала, что воздух стал каким-то другим. День был таким, какие Диведд называл «мягкими»: легкий туман, низкие облака. Цепочка белых фигур – больших и маленьких – тянулась вдоль дороги, ведущей к коттеджу Бидж. Мелина с легким рюкзаком на плече шагала рядом с первым животным. Выше по холму несколько грим, припав к земле, осторожно принюхивались и присматривались, приготовившись спасаться бегством.

Бидж грустно смотрела на них: за последние месяцы грим научились осторожности. Она как-то нашла тело одного из них; грудь животного была целенаправленно – можно сказать, почти игриво – рассечена крест-накрест. Наверное, грим погиб от потери крови.

Теперь двое грим следили за приближающимися единорогами и Мелиной. Один из них – Бидж моргнула: судя по отметинам, Гек, – робко приблизился к девушке-фавну, покорно склонив голову и виляя хвостом.

Мелина замерла на месте. Самка единорога рядом с ней спокойно сделала шаг вперед, и оба грим повернулись и убежали.

Бидж подняла глаза, наполовину ожидая увидеть в воздухе Роланда и Оливера, но грим явно испугались именно Мелины и единорогов. Еще месяц назад Бидж не поверила бы, что они окажутся такими пугливыми.

Единороги по очереди коснулись Мелины рогами и так же цепочкой стали подниматься на холм. Малыши, у которых рога еще только начинали прорезаться, тыкались в Мелину носами, а она гладила их по головам.

Потом она подбежала к Бидж, резво прыгая на своих копытцах. Фавны, радостно подумала Бидж, принимают людей такими, какие они есть, и любят их.

Обняв Мелину, Бидж спросила:

– С тобой все в порядке?

Мелина дрожала, глядя вслед убежавшим грим. – Что это за звери?

– Они похожи на собак. Очень дружелюбные, людей не кусают. Ну, по большей части. Я привела их на Перекресток как хищников, но теперь что-то не уверена, что они способны прокормиться сами. Я гадаю иногда, – закончила Бидж, – не являются ли они чьими-то брошенными домашними любимцами.

– Если это так, – ответила Мелина твердо, – не хотела бы я встретить их хозяина, которого они так боятся. Он ведь не последовал за ними сюда. правда?

– Конечно, нет… – начала Бидж и умолкла. Это была такая простая и пугающая мысль. Интересно, как наказывают в том мире, откуда пришли грим, сбежавших от хозяина животных? И если уж на то пошло, каково наказание за кражу любимца?

Она покачала головой.

– Заходи и выпей чаю. Трудно было привести единорогов?

Мелина вошла следом за ней в дом и энергично закивала; ее черные кудри взметнулись над головой.

– Они не любят дорог. Все время старались идти по обочине. Мне было страшно, – добавила она откровенно, – но ведь я была с ними.

– Ты могла попросить о помощи.

– Ох, но ты же нужна здесь. А доктор Доббс, он же должен преподавать. Стефан и эта женщина Фрида должны читать свои книги. – В ее голосе появилась собственническая нотка. – Да и вообще мне не нужна помощь.

Когда Конфетка, Бидж и другие отогнали единорогов для безопасности в Виргинию, Мелина захотела остаться там и присматривать за животными. Фавны прирожденные пастухи; Мелина скоро почувствовала тесную связь с единорогами, которых собиралась пасти, но которые, весьма вероятно, в свою очередь, пасли ее. Как Бидж имела возможность узнать, единороги заботятся о несчастных и невинных.

– Кружка будет рад тебе.

– Я собираюсь вернуться. Виргиния так хороша…

Бидж рассеянно кивнула, глядя на долину, широкую реку и плавно круглящиеся холмы, которые теперь казались ей самым красивым местом в мире.

– И еще, мне хочется быть недалеко от церкви. – Мелина стала баптисткой и часто посещала маленькую белую церковь в холмах. Прихожане приняли ее, не задавая вопросов, а проповедник, серьезный молодой человек с коротко остриженными волосами и в очках в массивной оправе, уделял ей особое внимание.

– Ты уверена, что это не от проповедника ты хочешь быть недалеко?

– Нет! – Но, к своему удивлению, Бидж обнаружила, что Мелина покраснела. Нужны очень веские основания, чтобы заставить фавна покраснеть. – Ну, может быть, и это. Мне нравится Джонатан, но я для него слишком молода.

– Ему же еще нет тридцати. Через несколько лет разница не будет заметна.

Мелина посмотрела на нее с сомнением.

– Для тебя, может быть, и нет. – Она поспешила сменить тему. – И там по крайней мере я смогу часто видеться со Стефаном.

Бидж спросила с завистью:

– Вы часто встречаетесь?

– Я стараюсь навещать его каждую неделю. Я ведь люблю его – не так, конечно, как ты, – добавила она поспешно.

Бидж кивнула. С тех пор, как она обнаружила, что беременна, она меньше была уверена в характере своей любви к Стефану.

– Мы ведь еще козлятами росли вместе, – кончила Мелина серьезно.

– Я знаю. – Бидж всегда очень нравилось это название. – Держу пари, он был очаровательным козленочком.

Мелина с облегчением засмеялась и закивала.

– Такой непоседливый. Всегда танцующий, всегда счастливый.

Именно так Бидж обычно и представляла себе Стефана, хоть он уже и не был ребенком.

– Ну что ж, только постарайся побывать здесь еще раз до зимы. Когда выпадет снег, дорога станет ужасной.

– Снег! – с ностальгией воскликнула Мелина. – Первый снегопад такая прелесть! – Она вздохнула. – Я ведь видела их так мало.

– Он бывает всего один раз в году.

– Конечно. Один первый снегопад каждый год. Но самый первый в своей жизни я помню так отчетливо… А потом и остальные, только их было так немного…

– Так немного? – «Мы ведь еще козлятами росли вместе…» – Мелина! Сколько тебе лет? Мелина удивленно посмотрела на Бидж.

– Я взрослая.

– Я знаю, но все-таки, сколько тебе лет?

– Годы – это годы, – пожала плечами та. – Пять. – Не замечая выражения лица Бидж, Мелина добавила: – Я думала, ты знаешь об этом от Стефана.

– Ну, наверное, для него тоже годы – это годы. Филдс, сатир, когда-то сказал о Стефане: «Он легко плачет, как все ему подобные». Бидж тогда подумала, что он имел в виду фавнов; но, может быть, он говорил о детях?

«Я беременна, – подумала она, – и отцу ребенка пять лет от роду». Следующая мысль поразила ее: «И ребенок может вырасти так же быстро, как и он». Бидж вспомнила, что, когда была подростком, и представить себе не могла, чтобы обсуждать такие вопросы с матерью. Теперь же ей больше всего на свете хотелось бы поговорить с ней…

– Мелина, хочешь, я подвезу тебя в Виргинию? – спросила Бидж. – У меня там есть дела. – Только сначала нужно было дождаться Роланда и Оливера. Как ни была Бидж занята собственными проблемами, их отсутствие ее беспокоило: никогда раньше юные грифоны не опаздывали. Больше часа назад они пролетели над коттеджем, но приземлились далеко в стороне.

Они оставались на холме за ручьем, что-то горячо обсуждая. Было похоже, что они спорят, но на этот раз спор не кончился, как обычно, дружеской потасовкой. Вместо этого они перешли через ручей, осторожно ступая по камням, чтобы не замочить задние львиные лапы, и приблизились к Бидж.

Роланд смущенно переминался с лапы на лапу.

– Я должен буду отлучиться, моя Бидж.

– У меня у самой сегодня есть дела, – ответила она. – Да тебе и не нужно спрашивать у меня разрешения, чтобы отлучиться.

– Я знаю. Но я все равно хотел тебя предупредить. Бидж забеспокоилась. Роланд выглядел встревоженным, Оливер – сердитым.

– Я ничем не обидела тебя?

– О нет. – Он явно был шокирован таким предположением. – Ты такая замечательная наставница. И… – Он запнулся и застенчиво договорил: – И я всегда буду помнить те великие истины, которые ты мне открыла. – Он заторопился и выпалил: – Ты была права: часто возникает противоречие между двумя данными обещаниями.

Бидж перевела взгляд на Оливера, который, как обычно, внимательно смотрел на друга.

– Но ведь не между вами двумя?

– Никогда, – ответил Оливер решительно.

– Тогда между чем-то, что заложено в вашей природе – в вашем наследии, – и чем-то, чему вас учила я?

Роланд отвел глаза, стараясь уклониться от ответа и чего-то стыдясь – во второй раз за все время их знакомства.

– Ты очень восприимчива, я знаю. Пожалуйста, не спрашивай больше ни о чем.

– Мне очень жаль, – быстро сказала Бидж, – но я должна спросить. Это имеет какое-то отношение к тем замученным и изуродованным животным, которых мы стали находить последнее время?

Роланд молча поклонился и улетел. Оливер тоже поклонился, вежливо что-то пробормотал и последовал за ним, и Бидж поняла с внезапной пустотой в душе, что может никогда их больше не увидеть.

Или увидеть только в бою – как своих противников.

Когда Бидж высадила Мелину на сельской дороге в Виргинии, лицо девушки-фавна было озабоченным.

– Ты сердишься на Стефана? Я уверена, он думал, ты знаешь…

– Нет, я не сержусь. – Бидж чувствовала себя испуганной и растерянной, но не сердилась. – Мне просто нужно с ним поговорить. – Остаток дороги до общежития Стефана в Кендрике Бидж проехала с большей скоростью, чем намеревалась.

Однако, когда она приехала, на месте оказался Вилли, а Стефан отсутствовал. Вилли сказал, что Стефан с друзьями отправился в Роанок, чтобы посмотреть фильм «Парни и куклы». Вилли старательно избегал смотреть на живот Бндж. Она вздохнула и поехала в ветеринарный колледж, сожалея о том, что никому не пришло в голову так сконструировать руль грузовика, чтобы он не мешал животу беременной женщины.

Добравшись до клиники, Бидж стала смотреть на студентов – их спортивные рубашки и шорты, их рабочие комбинезоны – и неожиданно с болью подумала, какой странной должна казаться ее собственная одежда. Ее блуза для беременных была переделана из большой футболки, а необъятные джинсы ей подарила из своих запасов Лори, ядовито прокомментировав это. Бидж оставила список нужных ей препаратов в почтовом ящике Конфетки (слишком большое количество амоксициллина: последнее время ей очень часто приходилось лечить пострадавших животных) и поспешно покинула колледж, надеясь, что не встретит никого из знакомых.

Но на нее почти наткнулась Фрида, решительно шагавшая по холлу.

– Прошу прощения, – автоматически пробормотала она, протягивая руку, чтобы поддержать Бидж, и только тут узнала ее. – О, привет! – радостно воскликнула она, искренне обрадовавшись Бидж. Та неожиданно почувствовала, что встретить кого-то, может быть, и не так плохо. – Ты в городе, чтобы посетить врача? Как ты себя чувствуешь?

– Очень усталой, – призналась Бидж. – Я не планировала встречаться с доктором Бодрэ, но, может быть, все же загляну к ней. Как дела у тебя? – Бидж вспомнила, каково ей самой приходилось на последнем курсе. – Высыпаться удается?

Фрида пожала плечами.

– Это не удается никому. А дела у меня идут хорошо, пожалуй. По крайней мере никто не говорил мне обратного.

– Свободное время у тебя бывает? Кроме тех дней, – добавила Бидж, – которые ты проводишь, участвуя в чужих войнах?

Лицо Фриды засветилось.

– Как там Роланд?

– Все такой же – словно обитатель Камелота. – В голосе Бидж прозвучало некоторое неодобрение.

– Он такой, верно! – Фрида сказала с горячим чувством: – Хотела бы я снова оказаться там!

Бидж прекрасно понимала, что значит роман на расстоянии.

– У тебя есть время, чтобы пообедать со мной? Фрида уныло помотала головой.

– Мои родители сейчас здесь. Они приехали из Висконсина.

– Ну, это замечательно. Они пробудут долго? – Бидж не могла представить по собственному опыту, что такое подобный семейный визит: сама она всегда ездила домой, чтобы повидаться с матерью и с Питером, а в последние месяцы перед самоубийством матери почти не виделась с родными.

– О нет. Я им сказала, что очень занята, да они и приехали в основном, чтобы побывать на местах сражений Гражданской войны. – Это, казалось, не очень занимало Фриду. – Они начнут с Аппоматоксаnote 19Note19
  Аппоматокс – небольшой город в центральной Виргинии, в здании суда которого в 1865 г. командующий армией Конфедерации генерал Ли сдался генералу северян Гранту.


[Закрыть] и дальше поедут на север.

– Это же значит знакомиться с событиями в обратном порядке.

– Так они захотели, – твердо ответила Фрида. Но тут ее голос неожиданно изменился. – Ты не хотела бы пообедать с нами вместе? Родители были бы ужасно рады познакомиться с кем-то из моих друзей и коллег. Пока Бидж думала, как бы повежливее отказаться, она заметила умоляющее выражение в глазах Фриды.

– С удовольствием.

– Мы обедаем в «Марриотте», – радостно сообщила Фрида и побежала по своим делам, уже через плечо крикнув, в каком часу назначена встреча.

Бидж поняла, что решение ее было правильным; однако нужно было сделать еще кое-что: она вернулась к своему грузовику и на полной скорости помчалась к универмагу, чтобы купить себе приличное платье для беременных.

Бидж легко открыла стеклянную дверь отеля «Марриотт», но прошла в нее с известным трудом: теперь она часто ощущала, что дверные проемы стали какими-то узкими. Последние недели поразительно изменили ее; как лукаво сказал бы грифон, «в огромной степени». Она опустилась в одно из обитых тканью в мелкую клеточку кресел в вестибюле, слишком благодарная за возможность сесть, чтобы беспокоиться о том, насколько грациозно она это сделала. Только потом она ощупала подлокотники, чтобы убедиться: подняться из этого кресла она сможет.

Метрдотель у входа в ресторан бросил на Бидж мимолетный взгляд, потом более пристально посмотрел на ее живот и лишенную кольца левую руку и отвел глаза. Бидж почувствовала себя ужасно неловко; только теперь она виновато осознала, что оказалась тем, к чему всегда относилась свысока: незамужней беременной женщиной.

Она поспешно поправила платье, еще раз удостоверяясь, что сняла с него все ярлыки. Тут в вестибюль вошла Фрида с родителями, и Бидж поднялась с кресла.

– Мне так жаль, что мы опоздали, – с похоронным выражением сообщила мать Фриды. – Наша Фрида никогда не отличалась пунктуальностью. О, Боже, пожалуйста, не вставайте… э-э… впрочем, все равно нужно идти в ресторан.

Мать Фриды оказалась удивительно модно одетой женщиной: ее костюм дополнялся элегантной золотой цепью, и если блузка и была излишне яркого бирюзового цвета, все же она хорошо сочеталась с синим жакетом. Выкрашенные в золотистый цвет волосы носили следы недавнего посещения парикмахерской.

Отец Фриды был одет в серые брюки, белую рубашку, синий блейзер с фуляровым шарфом на шее: все очень добротное и совершенно незапоминающееся.

Сама Фрида была в длинной юбке и белой крестьянской блузе. Юбка была ей широка, блуза мешковата; казалось, Фрида старается спрятаться в своей одежде. Бидж с изумлением обнаружила, что, хотя волосы Фриды перевязаны лентой, они каким-то образом падают ей на лицо, скрывая его.

На плече Фрида несла сумку размером с волейбольный мяч. Бидж вытаращила на нее глаза.

Мать Фриды заметила ее взгляд.

– Это мы подарили Фриде. Никакая сумка не велика, когда приходится носить с собой так много учебников. Я помню это еще по собственной учебе в колледже. А как обходитесь вы?

Бидж взглянула на свой рюкзак в углу. Хорошо еще, что она заменила свой старый на этот…

– Теперь мне приходится носить еще больше – ни в какую сумку бы не влезло.

Женщина подозрительно посмотрела на рюкзак.

– Ну, Фриде сумка прекрасно подходит. Не правда ли, милочка?

Фрида пробормотала что-то неразборчивое и поплелась к двери в ресторан.

Представления были короткими и неформальными. Имя матери Фриды оказалось Олла, отца – Пауль. Бидж смотрела на белую скатерть, на изящно сложенные и вставленные в фужеры салфетки; ей подумалось, что она слишком много времени проводит на Перекрестке: теперь этот мир был ей чужим.

Однако от одного взгляда на меню у нее потекли слюнки. Бидж подняла глаза и заметила, что Фрида, несмотря на все свое напряжение, чувствует то же самое. Последние курсы колледжа тоже в определенном смысле были отличным от этого миром, и меню студентов было не таким уж богатым.

К их столику подошла девочка-подросток и наполнила стаканы водой; появившийся следом официант сказал:

– Могу я познакомить вас с сегодняшними особыми блюдами? Во-первых, чесапикское ассорти…

Названия блюд звучали как поэма. Бидж, выросшая на побережье, даже и не догадывалась, как соскучилась по всякой морской живности.

Когда официант кончил перечисление, Фрида нетерпеливо воскликнула:

– Мне жареную камбалу!

– Тебе лучше подойдет тушенный в горшочке цыпленок. Ты худая и бледная – только посмотри на себя! Ей цыпленка в горшочке, – твердо закончила Олла.

Официант беспомощно переводил взгляд с Фриды на ее мать и обратно. Фрида сидела, потупив глаза, и он, пожав плечами, что-то пометил в блокноте.

– Рыба – это не для меня, – решительно заявил отец Фриды. – Я любитель мяса и картошки. – Он и правда чем-то напоминал свою любимую еду: мясистое лицо, округлое тело. Кроме того, как заметила Бидж, это было единственное высказанное им с определенностью мнение.

– Мне камбалу, – сказала Бидж. Мать Фриды подняла брови.

– Вам тоже лучше было бы заказать цыпленка. Гораздо питательнее. В конце концов… – Она показала на живот Бидж, как будто говорить о нем не следовало, но принимать во внимание было необходимо.

– Я предпочитаю камбалу, – твердо повторила Бидж и добавила, обращаясь к Фриде: – Может, и ты захочешь попробовать часть моей порции?

Фрида подняла глаза.

– Спасибо, с удовольствием.

Разговор за обедом шел достаточно оживленный, но Бидж нашла, что это оказался самый длинный обед в ее жизни.

Когда подали салат, она подумала, что была бы благодарна судьбе, если бы имела таких всем интересующихся родителей.

За жарким она уже размышляла о том, что предпочла бы провести короткое время с любящим родственником, чем целый день с кем-то, кто так открыто выражает свое разочарование в ней.

Во время десерта Бидж искренне удивлялась, как можно единственную чашку кофе пить так бесконечно долго. И еще она тоскливо подумала, что могла бы пробиться к выходу при помощи ловилки в своем рюкзаке.

Олла следила за каждым глотком, который делала Фрида, и начинала волноваться, стоило той начать жевать медленнее. Замечания следовали одно за другим;

Фрида, подумала Бидж, получила очень подробные указания, как себя вести за столом.

Однако были и темы, которые заинтересовали Бидж. Она спросила о ферме родителей Фриды, где, как ей было известно, выращивались в основном кукуруза и соя.

– Самый жирный чернозем, какой вы только можете найти, – с гордостью сообщил Пауль. – Принесенный ледником. Слой почвы толщиной в пять футов. – Вы живете далеко от города? – поинтересовалась Бидж.

– В десяти милях. – Олла поправила свою салфетку, что делала непрерывно. – Бедняжке Фриде было там одиноко – она ведь единственный ребенок. Ну да ничего, она никогда не жаловалась.

Бидж, выросшая в пригороде, ужаснулась.

– Но ведь она же не все время была одна?

– Ну, только между тем моментом, когда ее привозил школьный автобус, и нашим возвращением домой. Я работала в городе, в фирме по торговле недвижимостью, а Пауль, чтобы свести концы с концами, должен был целые дни пропадать в поле. Фрида, даже и когда была маленькая, всегда умела позаботиться о себе. – В голосе Оллы прозвучала гордость. – О, одно время она пела в хоре, но ей было трудно попадать на репетиции, верно, милочка? Особенно если их назначали на время, когда я уже уезжала с работы. – Фрида криво улыбнулась. – Ну да у нее всегда были книги, был телевизор, так что она прекрасно проводила время. – На секунду на лице Оллы появилось виноватое выражение. – Конечно, это не особенно помогало ей находить друзей. Фрида, знаете ли, всегда была такая застенчивая.

– А другие дети ее возраста поблизости были? – Бидж поймала себя на том, что, по примеру Оллы, начала говорить о Фриде в третьем лице. – Фрида, у тебя были приятели-ровесники?

Фрида вздернула голову.

– Ширли Джонсон. Она жила милях в двух и была ненамного старше меня. – В присутствии родителей Фрида начала говорить с несколько гнусавым выговором Среднего Запада, чего раньше Бидж никогда за ней не замечала. – И Лерой Тилкс, он еще пытался назначать мне свидания, когда мы учились в старших классах. – На лице Фриды промелькнуло отвращение. – Думаю, просто потому, что я жила ближе всех.

– Ну, это просто ерунда, – возразила Олла с фальшивым воодушевлением. – Я уверена, что ты тогда была достаточно хорошенькой… – Она громко вздохнула.

Бидж сменила тему.

– Тогда-то ты и начала интересоваться животными? Пауль бойко затараторил прежде, чем Фрида успела ответить:

– Вы бы только ее видели! После того, как ей исполнилось шесть, она все время приставала к нам, чтобы завести кошку или собаку или еще какую живность. Ясное дело, нам было не до того – я возился с фермой, а мамаша работала в городе, да только Фриде все было нипочем. – Он наклонился вперед, явно собираясь поразить собеседницу. – Она наклеила картинки в два здоровых альбома, повырезывала их из всех журналов – все котятки да щеночки. Страниц по пятьдесят каждый – взяла старые альбомы, которые мы купили для фотографий, да так и не использовали: не снимали так много, как намеревались. Один – для собак, другой – для кошек. – Он ухмыльнулся. – Теперь это, кажется, называют виртуальными зверюшками.

– Она и лошадей любит, – сказала Бидж. Фрида удивленно повернулась к ней. Олла казалась не менее удивленной.

– О да. Она занималась и выездкой, и даже немного стипль-чезом. Специально ездила в окрестности Мадисона ради этого. Какое-то время получала призы, но выступления оказались ей не по вкусу. Пауль думает, что ей не нравились толпы народу, но я-то знаю лучше:

Фрида любит лошадей, но боится их. – Она снисходительно улыбнулась дочери. – Она такая робкая. Фрида что-то неразборчиво пробормотала. Бидж, пытаясь сопоставить ту девушку, которую видела перед собой, и смелую наездницу, перескочившую с одного кентавра на другого, чтобы наложить турникет на кровоточащую руку подростка, прочистила горло.

– Мне приходилось работать вместе с Фридой в… полевых условиях. Она замечательный ветеринар, вполне уверенный в себе.

Олла печально посмотрела на нее.

– Очень мило с вашей стороны так говорить. – Без всякого предупреждения она вдруг спросила: – Скажите, вы замужем? – Бидж сморщилась. – Нареченный у вас есть? Или приятель? – Последние слова она выдавила из себя, словно преодолевая отвращение и стыд.

Бидж наконец ответила с улыбкой:

– У меня есть парень. – Вдаваться в подробности она не стала, и Олла, подняв брови и пристально посмотрев на нее, тоже переменила тему. Однако было ясно, что спускать незнакомке, посмевшей защищать Фриду, она ничего не намерена.

Когда обед закончился, произошел бессмысленный и в высшей степени неловкий спор из-за того, кому платить. Пауль схватил чек, но когда Бидж стала возражать, громогласно вмешалась Олла:

– Нет, нет, это наш долг. В конце концов вы должны подумать о будущем. – Она молча, но выразительно показала на живот Бидж.

Бидж спокойно поблагодарила родителей Фриды, потом извинилась и ушла. Ей было трудно сидеть, не меняя позы, за обедом, и она сочла, что вытерпела достаточно.

Выйдя из туалета, она опустилась в одно из кресел в вестибюле. Официантка, едва ли намного старше Бидж, пробегая мимо, бросила на нее любопытный взгляд.

– Спорю на что угодно, у тебя будет девочка, голубушка. У тебя вон как опустился живот, а срок ведь еще не подошел.

Действительно, ребенок сместился низко, неправдоподобно низко. И к тому же Бидж чувствовала неприятную тяжесть в желудке; с опозданием она пожалела о том, что слишком много ела за обедом – чтобы избежать участия в разговоре.

Кристоффы вышли из своего номера, и Олла с явным облегчением сказала:

– Вот вы где, милочка! Устали? – Она механически похлопала Бидж по руке. – Да, это утомительное дело.

– Спасибо за обед. Было очень приятно с вами познакомиться. – Бидж приподнялась в кресле, удивляясь тому, какой усталой себя чувствует.

– Не вставайте, не вставайте! – Олла в панике замахала руками. – Вы… э-э… что ж, желаю всего хорошего.

Пауль, к удивлению Бидж, чмокнул ее в щеку.

– Рад был с вами познакомиться. Вы уж присматривайте за нашей девочкой.

Олла и Пауль вышли из отеля. Фрида уныло тащилась следом за родителями.

Бидж через широкое окно наблюдала, как Фрида усаживает их в автомобиль. Хотя она была такого же роста, как ее отец и мать, она встала на цыпочки, целуя их на прощание.

Когда родители Фриды выезжали со стоянки, под их машину кинулся убежавший от хозяина пес. Фрида метнулась вперед, ухватила собаку за ошейник и оттащила на тротуар, почти не обращая внимания на движение по мостовой. Она отчитала беглеца, поцеловала в нос и передала перепуганному хозяину, растерянному первокурснику, оидж смотрела, как она что-то сказала ему – наверное, о необходимости водить собаку на поводке, – а потом повернулась ко входу в отель. Перемена была разительной.

Энергично шагая, она вошла в вестибюль, села в кресло рядом с Бидж и сделала долгий выдох, словно задерживала дыхание во все время обеда.

– Ну вот ты и познакомилась с ними, – сказала она, поворачиваясь к Бидж.

Бидж искала подходящие слова.

– Я рада, что познакомилась.

– Мне очень жаль, что вопросы мамы смутили тебя.

– Да нет. – Бидж почувствовала, что в это никто не поверит. – Просто мне было трудно на них ответить. Фрида сказала с неожиданной злостью:

– Она здорово умеет такие вопросы задавать. – Бидж на это нечего было ответить.

То, что случилось в следующий момент, было для Бидж совершенно неожиданным: внезапная острая боль, длившаяся, казалось, вечность, пронзила ее живот.

Она со свистом втянула воздух и зажмурилась. Когда она открыла глаза, боль исчезла.

Фрида смотрела на часы.

– У тебя раньше бывали такие боли?

– Я никогда ничего подобного не испытывала, – ответила Бидж. Она задыхалась, все еще в напряжении от перенесенной боли.

– Похоже, тебя основательно прихватило. Встать сможешь? – Фрида помогла Бидж подняться с кресла. – Скажи мне сразу же, если это повторится. Она внимательно смотрела на Бидж. – Есть ведь такая вещь, как ложные схватки. Еще рано чему-то начинаться всерьез…

Фрида еле успела подхватить Бидж, когда та упала. Бидж пришла в себя, снова сидя в кресле. Фрида рылась в сумке в поисках мелочи, нетерпеливо выбрасывая вещи.

– Теперь понятно, почему я сразу возненавидела эту сумку… Бидж, тебе нужно в больницу.

– Нет. – Бидж представила себе, что произойдет, если она попадет в больницу и родит там. Она совершенно не собиралась производить ребенка на свет вне Перекрестка. – Я поеду обратно…

Но Фрида решительно помотала головой. Бидж только в этот момент ощутила, что кресло, в котором она сидит, совершенно мокрое. У нее отошли воды.

Она поспешно поднялась и оглянулась на темное блестящее пятно, смущенная почти так же, как когда в возрасте четырех лет оскандалилась в автомобиле, не дотерпев до туалета.

– Бидж! – резко окликнула ее Фрида. Бидж проследила за ее взглядом. Фрида показывала на ее ногу, по которой текла струйка водянистой крови. – Что-то пошло не так…

Бидж судорожно вздохнула и показала Фриде на телефонный справочник.

– Позвони доктору Люсилле Бодрэ. Скорее.