Текст книги "Исцеление Перекрестка"

Приземление первой партии вспугнуло следующую – двадцать животных одновременно взвились в воздух: над горизонтом четко обрисовались их силуэты с вытянутыми назад ногами и напряженными телами.

– Никогда ничего подобного не видел. – Грифон рванулся вперед и метнулся в густую траву. Бидж молча с огорчением смотрела, какими медленными и неуклюжими были его движения.

Молчуны снова прыгнули, не дав ему даже приблизиться к ним, потом повернули и, уверенно используя ветер, скользнули к Бидж. На полпути они вспугнули первую партию животных, и те тоже быстро взлетели.

Рядом с Бидж зашелестела трава. Когтистая лапа мелькнула в воздухе и вцепилась в переднего молчуна Остальные поспешно рассыпались в стороны. Лапа снова скрылась в траве; раздался глухой вскрик, потом хруст. Грифон выбрался на дорогу, вытирая клюв. – Профессор Протера совершенно прав: обманный выпад приносит гораздо больше удовлетворения.

– Разве не по-спортивному было бы просто полететь за ними?

– Моя дорогая, – покровительственно ответил грифон. – Это же охота, а не состязание. Кстати, ты заметила, как много среди них молодняка?

Бидж этого не заметила. Она огляделась: трава на значительном пространстве была сгрызена под корень.

– Что-то я их больше не вижу. Интересно, это молчуны тут паслись?

– Если да, то я готов на добровольных началах заняться уменьшением поголовья – на вкус они замечательны.

Харриет нахмурилась. Бидж заметила, что, когда той приходила какая-то мысль, Харриет всегда хмурилась, словно любая идея обязательно была неприятна.

– Разве вы не догадываетесь, что этим только поспособствуете более быстрому размножению молчунов? Грифон склонил набок голову.

– Естественный отбор?

– Да. Условный рефлекс: они взлетают, чтобы спастись от любой опасности. Правило гласит: если тебя что-то испугало, взлетай; если взлетел другой молчун, взлетай; если там, куда ты приземлился, небезопасно, взлетай снова.

– Это очень похоже на поведение людей, – заметил грифон, – в результате которого в американских городах теперь становится все меньше жителей.

– Надеюсь, вы не думаете, будто люди умнее молчунов в этом отношении, – нетерпеливо отмахнулась Харриет. – Я хочу сказать вот что: вы ловите только тех, кто возвращается в исходную точку. Чем дальше от нее они улетят, тем в большей безопасности окажутся. Потребуется всего несколько поколений, чтобы их стало очень трудно поймать.

– Тогда я или другие представители моего вида придумают новую уловку.

– Если до того не умрете с голоду, – с мрачным удовлетворением сказала Харриет.

Бидж порадовалась, что идти им предстоит не особенно долго.

Дорога оказалась даже короче, чем она думала: когда они обошли утесы над рекой, откуда открывался великолепный вид на раздольные воды, Бидж непонимающе таращила глаза на побитый грузовик секунд десять, прежде чем поняла, что это ее собственный фургон.

К рулю оказалась прикреплена записка: «Бак полон, двигатель я прогревала каждую неделю. Ключи зажигания на месте. Фиона».

– Прошу прощения, – сказала Харриет, беззастенчиво читая записку через плечо Бидж. – Это Фиона Беннон? Она здесь?

– О да. – Бидж хмурилась, глядя на записку.

– Надо же! Значит, она все-таки нашла дорогу. Она просила меня дать ей совет, как это сделать, но я отказалась. Ее проект был слишком расплывчат, вряд ли ей удалось бы добиться результатов. – Ну, некоторых результатов она добилась, – пробормотала Бидж.

Грифон насмешливо взглянул на нее.

– Что тебя раздражает больше – то, что она ведет себя не так, как ты ожидала, или что наконец ты встретила кого-то, не уступающего тебе сообразительностью?

Бидж покачала головой.

– Она очень сообразительна. Дело просто в том… – Она искала оправдания своим чувствам, сознавая, что оба предположения грифона верны. – Мне хотелось бы точно знать, что она выкинет в следующий раз.

– Ну, это просто. – Грифон прикрыл клюв лапой, пряча улыбку. – Она обязательно заглянет, чтобы удостовериться: ей удалось удивить и разозлить тебя.

Это было правдой, подумала Бидж. Двигатель завелся с первой попытки; они поехали по склону, оставив позади маленькое облачко выхлопных газов. Поездка оставила у Бидж чувство ностальгии. За все время, проведенное ею на Перекрестке, только эта часть дороги оставалась неизменной: она извивалась между скал, пересекала долины, уходила в холмы и наконец выводила на равнину; там лежал перекресток нескольких дорог у подножия единственной возвышенности, на вершине которой скалы окружали два пруда и здание.

По склону холма вилась тропинка. Поднявшись по ней, они увидели знакомый земляной вал и русло, ведущее от верхнего пруда к нижнему; поток вращал мельничное колесо около гостиницы.

Никто не вышел, чтобы встретить их. Бидж осторожно открыла входную дверь и замерла на месте, услышав неожиданный щелчок.

Из темноты донеслось потрескивание, потом монотонный голос, которому важность момента вернула польский акцент, произнес: «Добро пожаловать в восстановленную гостиницу» Кружки «. Мы приложим все усилия, чтобы обслужить вас так, как это было принято у нас раньше, и просим вас соблюдать те же, что и раньше, правила: считается невежливым высмеивать чью-то расу, мир, вид или специфические части тела…»

Бидж слушала, как голос Кружки перечисляет знакомые правила: проклятия вне закона; допускаются лишь говорящие виды; азартные игры (без жульничества) разрешены; потасовки возможны только как часть развлечений… Когда Бидж впервые попала сюда, эти правила сообщал посетителям пользующийся дурной репутацией и корыстолюбивый попугай.

Его насест был на прежнем месте – к нему теперь оказался прикреплен магнитофон; сложная конструкция рычагов, соединенная веревочкой с входной дверью, приводила его в действие.

«А теперь самое трудное, – закончил голос Кружки. – На этой коробке есть кнопка, на которой нарисован квадрат, – чтобы остановить ленту. Другая кнопка, с двойной стрелкой, указывающей направо, предназначена для перемотки. Пожалуйста, нажмите сначала кнопку с квадратом, потом кнопку с двойной стрелкой, чтобы следующий посетитель мог услышать эти правила. Спасибо».

Бидж протянула руку и улыбнулась, услышав уже нормальный голос Кружки: «Ну как, получилось, Фиона? Клянусь, я скорее насажу эту штуку на вертел, чем снова стану все это произносить…»

Бидж остановила и перемотала ленту. Откуда-то из глубины донеслось:

– Спасибо, что выполнили просьбу. Пожалуйста, входите.

– Ты все еще не показываешься незнакомым гостям? – спокойно сказал грифон. – Боже мой, как невежливо!

– Хочешь, чтобы мои манеры улучшились, – помоги мне обзавестись более приличными посетителями. Или по крайней мере большим их количеством, – последовал ответ.

Если бы вновь прибывшие были захватчиками, амбразуры в стене вестибюля открылись бы и ощетинились оружием. Теперь же вместо этого открылась внутренняя дверь.

Бидж чуть ли не бегом кинулась внутрь и обняла трактирщика. Кружка, как всегда, казался безоружным. Он быстро прижал девушку к себе, потом отодвинул ее на расстояние вытянутой руки.

– Ну-ка дай мне на тебя посмотреть, – сказал он, глядя при этом на Харриет Винтерфар. Грифон поспешно представил:

– Доктор Винтерфар, это Кружка, здешний хозяин. Юная дама, недоверчиво взирающая на нас от камина, – Фиона Беннон…

– Мы встречались, – резко произнесла Фиона, но все же подошла к ним. – Рада, что вы нашли фургон. Бидж говорила вам, что здесь я научилась практической магии?

– Я понятия об этом не имела. Фиона хмыкнула.

– Мне удалось найти некоторый порядок в предполагаемо хаотической вселенной.

– Не стоит говорить об этом так легкомысленно, Фиона. Я посвятила хаосу большую часть жизни. Понятие хаоса – это доктрина. Как я подозреваю, магия по большей части хаотична.

– Держу пари, что на самом деле понятие магии – это доктрина, – сказала Бидж. – Это жизнь хаотична – моя жизнь по крайней мере.

– Магия не является упорядоченной областью знаний, – упрямо сказала Фиона, – пока. Но мне действительно удалось узнать некоторые формулы.

Харриет впервые внимательно на нее посмотрела.

– Я узнала некоторые формулы, еще когда была совсем молода, – тихо сказала она. – Их можно найти в любой волшебной сказке. Там, где существуют магические формулы, уравнения равновесны: нельзя ничему научиться, не заплатив за это определенную цену. Это вы уже поняли?

Фиона отвернулась. Левая сторона ее лица, быстро зажившая на Перекрестке, сохранила шрамы.

– Через некоторое время. – Она вернулась к камину и стала помешивать в котелках, подвешенных над огнем.

За едой Бидж вспоминала об обеде в прошлое воскресенье. Сегодня все проходило гораздо более по-деловому, хотя разговоров о делах и не велось. Все ели быстро, не особенно задерживаясь на каждом блюде. Может быть, это было вызвано тем, что темп задавали Кружка и Фиона, привыкшие к необходимости обслуживать посетителей гостиницы.

Кружка торжественно поставил перед Харриет Винтерфар бутылку охлажденного в роднике шардоннэ.

– Это ведь ваш первый визит на Перекресток. Грифон, быстро оценив взглядом размер бутылки, попросил воды: «Сегодня нам еще предстоит работать». Бидж пила холодное козье молоко, такое сладкое и жирное, что его одного хватило бы на обед.

Салат был простым: помидоры с салатом-латуком, заправленные смесью масла и вина; в него оказался добавлен зеленый лук. Харриет Винтерфар улыбнулась грифону и Бидж. Кружка взглянул на нее с любопытством, но промолчал. Только что вынутый из печи хлеб был таким же восхитительным, как помнила Бидж по прежним временам. Она откусила от ломтя и с изумлением взглянула на Кружку.

– Нравится тебе обсыпка семенами укропа? Это Фиона придумала. – Кружка вздохнул. – Каждый раз, стоит мне только пустить кого-нибудь к себе на кухню, они говорят мне, что смыслят в готовке больше меня.

Фиона, расставляя на столе деревянные миски, улыбнулась. Она хромала меньше, чем Бидж ожидала: целительные силы Перекрестка сделали свое дело.

На первое была подана густая похлебка из речных моллюсков, рыбы и овощей. Бидж уже приготовилась, что на зубах будет скрипеть песок, но бульон был чистый и необыкновенно вкусный.

– Нужно просто положить раковины в проточную воду часа на два – моллюски сами избавятся от грязи, – сказал Кружка, хмурясь. – Хотелось бы мне снова получать морскую рыбу. Мы нуждаемся в более оживленной торговле. – Он искоса взглянул на Бидж. – Нет дорог – нет торговли.

Жаркое тоже было подано в горшке: тушенная с овощами баранина в густом остром соусе. Кружка отрезал каждому по половинке маленького круглого хлебца и положил жаркое поверх него. Насколько Бидж помнила, она никогда особенно не любила тушеную баранину; теперь она с любопытством рассматривала крошечные оранжевые, похожие по форме на картофелины овощи.

Кружка поймал ее за этим занятием.

– Никогда такого не видела? Они растут здесь у нас, если знать, где искать. – Он ухмыльнулся. – При коттедже Фионы есть огород. Я попросил ее ухаживать за ним, пока она здесь живет. Мы нуждаемся в привозных продуктах, а пока торговля не возобновится, приходится обходиться огородом.

– Ничего такого уж особенного, – сказала Фиона, – одна только боль в спине. – Она пожала плечами, но было видно, как она горда плодами своего труда. – Тут хорошо растет лук, да и картошка тоже. Я никак не ожидала такого урожая. А эти похожие на картофелины штучки со вкусом моркови! От них избавиться невозможно. Я покажу потом вам огород, если хотите. Вы не поверите, что тут за сорняки: чертополох, одуванчики, низкоземельник – это такое растение с летучими семенами вроде молочая: разрастается на огороде просто с необычайной быстротой. – Фиона рассеянно потерла бок. – И почему только я не могу найти никакого магического средства против сорняков?

Харриет нахмурилась, но промолчала.

Под конец трапезы Кружка оглядел собравшихся.

– Так. Вы ведь собираетесь обсуждать то, что вас беспокоит? Ведь не ради же самой вкусной кормежки в здешних местах вы проделали такой путь?

– Нам нужно вернуть обратно все покинувшие Перекресток виды – по крайней мере живородящие – скорее, чем мы думали… – начала Бидж, но Харриет перебила ее:

– Перед нами стоит гораздо более серьезная проблема.

Грифон бросил на нее возмущенный взгляд, но Кружка остановил его легким движением руки.

– Позволь профессору сказать. – Фиона язвительно улыбнулась.

– Спасибо. – Харриет улыбнулась Кружке, потом нахмурилась и продолжала: – Здесь появилось новое животное, молчун…

– Эти твари… – Кружка с отвращением потряс головой. – Первую неделю они еще были смирными, теперь же от них прохода нет. Милые зверюшки, но сущее наказание.

– Когда их немного, они милые, да. Когда много – становятся вредителями. Когда очень много – наступает кризис. – Харриет наклонилась вперед. – Предположим, что половина самок была беременна, когда вы переселили их сюда. – Она выразительно обвела взглядом присутствующих. – Ведь вы же знаете, уже здесь родились очень многие молчуны. Если этот вид имеет определенный сезон размножения, самки беременеют синхронно.

Бидж подумала о том, что уж очень лихо Харриет судит о виде, о котором вообще ничего еще не известно.

– Пожалуй, лучше предположить – пятьдесят процентов. – Вероятность определяется по методу «орел или решка»? – включилась в разговор Фиона. – Впрочем, почему бы и нет? – Она вытащила из кармана лист бумаги и начала быстро подсчитывать. – И почему я не захватила с собой калькулятор на солнечных батарейках? Он нам понадобится, чтобы разобраться со всем этим.

– Разве ты не можешь сосчитать в уме? – спросила Бидж.

– Ясное дело, не могу. Ладно. Значит, четверть животных, которых ты переселила – пятьдесят особей, – дали потомство. А какого размера у них выводки? А, Бидж?

Бидж вспомнила, как она с интересом рассматривала в траве новорожденных молчунов. Малыши, розовые и слепые, как у всех сумчатых, копошились у нее в ладони, каждый размером с чайную ложку.

– В выводке восемь малышей.

– И у каждой самки восемь сосков? Бидж покачала головой.

– Совсем не так. У многих сумчатых нет сосков: они просто выделяют молоко, а уж молодняк в сумке его слизывает как умеет.

– Как умеет, – мрачно повторила Харриет Винтерфар. – Скажите: в мире, где матери обеспечены пищей, нет хищников, отсутствуют врожденные и вирусные заболевания, какова будет смертность среди новорожденных?

Бидж была поражена. Она совсем об этом не думала. Наконец она пробормотала:

– Очень низкая.

Фиона приготовилась записывать:

– В цифрах, пожалуйста.

– Ну, это определить нельзя, – раздраженно ответила Бидж. – Если уж так нужно для расчетов, считай, что смертность составит двадцать пять процентов. – Более реалистически мыслящая часть ее мозга грустно признала, что это скорее всего завышенная оценка.

– О'кей. Значит, из восьми родившихся выживут шесть. Это дает… – Фиона черкала карандашом, умножая и складывая, – …триста новых молчунов, а в сумме пять сотен. За месяц поголовье увеличилось в два с половиной раза. – Она положила карандаш. – И нет никакой уверенности, что они приносят потомство всего раз в год.

Математика всегда была предметом, в котором Бидж плавала.

– Итак, если будет два помета в год…

– …И такой же процент беременных самок, такая же выживаемость… Проклятие, ненавижу карандаши! Получается восемьсот новорожденных, а общее количество – тысяча триста. – Фиона лизнула грифель и обвела цифру кружком. – Всего за один год. Это примерные цифры, но вы видите, что получается.

– Нужны хищники, – сказала Харриет, – и срочно.

Бидж резко повернулась к Кружке. Тот с несчастным видом кивнул.

– Юная леди, нам нужен вид, в максимальной степени опасный для молчунов, который сможет прижиться на Перекрестке: требуется пригласить его на новое место жительства.

– Тебе ведь не нравится мысль о целенаправленном переселении хищников, правда?

– Я не согласился бы на это только ради того, чтобы иметь возможность поохотиться.

– Странно, – пробормотал грифон. – Я согласился на свою работу, потому что кто-то же должен убивать.

– У них должны быть естественные враги в их собственном мире, – предположила Харриет.

– Ужасные. Охотящиеся стаей хищники, бегающие быстрее лис, одни острые зубы и цепкие когти. Только я открыла дорогу, как молчуны кинулись по ней, чтобы скрыться от них. – Бидж пришлось тогда выскочить на дорогу и закричать, чтобы отпугнуть преследователей и не дать им тоже проникнуть на Перекресток.

– Ты могла бы доставить сюда этих хищников?

– Не думаю, что они последуют за мной, – сказала Бидж с сомнением. – К тому же они кажутся ужасно свирепыми.

Грифон бесстрастно взглянул на свои когти.

– Хорошие хищники всегда такие.

– И все высоко специализированные виды обычно имеют своих хищников. У молчунов очень развиты приспособления, помогающие бегству. – Харриет начала загибать пальцы. – Умение прятаться в траве – раз. Умение взлетать – два. Инстинктивный выбор направления в сторону от возможной опасности – три. Может быть, еще и обостренные чувства, помогающие им обнаружить хищника.

– Вы думаете, у них есть электрорецепторы? – спросила Фиона.

– Что?

– У утконоса они есть, у ехидны тоже. Благодаря им некоторые сумчатые находят добычу. Вот здорово бы было, если бы и у этих тоже… – Фиона мечтательно улыбнулась. – Если бы мне удалось придумать способ отпугивать их электрическими ударами…

– Ты бы применила его, не правда ли? – процедила Бидж. Повисла неловкая тишина.

– Давайте вернемся к нашей проблеме, – сказала Харриет. – Разве на Перекрестке никогда не было эффективно действующего хищника? – Она подчеркнула «эффективно действующего», взглянув поверх очков на грифона. Тот ощетинился, но промолчал.

– У нас были Великие – можно называть их «птицами рок», – задумчиво проговорил Кружка. – Уж они-то самые эффективно действующие хищники из всех мне известных, поверьте, но только для крупных животных. Так или иначе, их теперь нет.

– Здесь есть некоторое количество лис, я думаю, – сказала Бидж. – Но они не охотятся стаей, и, держу пари, у них возникнут трудности при охоте на молчунов. – У самой Бидж тоже возникли трудности: со взглядами Харриет Винтерфар на этот мир.

– Значит, нам на самом деле нужен хищник из другого мира. – Харриет вздохнула. – Это плохо. Планировать действия вида обычно бесполезно: природа полагается на хаотичное поведение. Даже люди, если их рассматривать как вид, действуют хаотично.

Бидж сказала с отчаянной надеждой, обороняя последний рубеж:

– Но все, что делают люди, направлено к установлению порядка. – Она неопределенно помахала рукой. – Возьмите алфавитный порядок.

– Алфавитный порядок, – твердо ответила ей Харриет, – был сначала случайным.

Данное обстоятельство не имело отношения к делу, но после этого Бидж сдалась и перестала возражать.

– Каков же идеальный хищник, доктор? – спросил Кружка.

– Хищники должны быть не особенно сообразительными и реагировать определенным образом. Охотиться они могут и поодиночке, но как вид должны быть предсказуемы. Если взять единственного представителя вида, то он просто не может быть оценен как хищник.

– Доктор, – сухо сказал грифон, – я оскорблен. Харриет взглянула ему в глаза, но не выдержала и отвела взгляд.

– Согласна, некоторые особи могут быть исключением.

– Кто нам требуется, – сказала Фиона решительно, – так это криптозоолог. Незнакомое название повисло в воздухе. Наконец грифон проговорил:

– Прости меня, но это звучит как ужасающий гибрид греческого и латыни.

– Криптозоолог изучает еще не определенные виды, часто основываясь только на рассказах, и пытается установить, существуют ли они в действительности.

– Это такая отрасль науки? – поинтересовался Кружка.

– Она не зависит от реального существования изучаемого вида, – хмурясь, ответила Фиона.

– Я все прекрасно понял. – Грифон внимательно разглядывал собственные когти. – Я – криптопацифист.

Фиона поднялась, слегка пошатнувшись. – Поймите, все вы – криптоэкологи. – Она пошла к двери своей комнаты. – Мне очень жаль, но я должна вас покинуть. Мне следует прилечь. Спокойной ночи. – Она неожиданно широко улыбнулась. – О'кей, спокойной криптоночи.

Когда дверь за ней закрылась, Бидж тихо сказала:

– Работа в огороде была очень удачной мыслью. Кружка пожал плечами.

– Ей нужно было солнце и спокойная работа для того, чтобы почувствовать себя лучше. Ну и к тому же мне пригодились овощи.

– Что, ради Бога, с ней приключилось? – с любопытством спросила Харриет.

– Много всего, – ответил Кружка. – Хотел бы я, чтобы вы согласились стать ее руководителем; она стала искать другого – и нашла. Послушайте, профессор: мне непонятно, что заставляет вас так уверенно считать молчунов самой большой угрозой Перекрестку?

Если Харриет и заметила, как перевел Кружка разговор с Фионы и ее несчастий на молчунов, она не подала вида.

– Существует математическая статья, – стала она объяснять, – написанная неким Йорком. Она называется «Три в периоде означает хаос»; выводы приложимы к любому случаю, когда популяция животных того или иного вида достигает определенного уровня.

– И что же это за выводы?

– Вид предсказуемо делается непредсказуемым. – Харриет оглядела собравшихся и резко сказала: – Я знаю, понятие хаоса означает для вас непредсказуемость, но тем, кто изучает его, видны определенные зависимости. Помните: хаос предсказуем, хотя и не является упорядоченным. Даже если математик не может предсказать, что случится после достижения определенного уровня, он способен определить тот уровень, после которого процесс становится непредсказуемым. А в реальной жизни, – добавила она откровенно, – все мы или ударяемся в религию, или начинаем бояться этих поворотных точек. Кружка соединил кончики пальцев. – Есть одна вещь, о которой мы не говорили в присутствии Фионы. Если ты откроешь дороги, чтобы привести на Перекресток хищников, не окажется ли это приглашением для завоевателей? – Он оглядел собеседников. – Нужно смотреть фактам в лицо: нас слишком мало, чтобы даже защитить этот стол, не говоря уже о целой стране.

Бидж покачала головой.

– Дороги стали еще более запутанными, чем раньше, им трудно следовать. Должен быть кто-то, кто провел бы армию на Перекресток.

Кружка закрыл глаза.

– Это хорошо. Такое никогда не случалось.

– Простите меня. – Харриет Винтерфар заговорила, обращаясь только к Кружке. – Боюсь, я не знаю, о чем вы говорите. Разве Перекресток когда-нибудь подвергался нападению?

Бидж, вздрогнув, открыла было рот, но Кружка опередил ее:

– На самом деле, доктор, Перекресток постоянно подвергается нападениям. Было два крупных нашествия. Первыми завоевателями были milites – римляне. Они правили страной, пока не покинули ее.

– Случайно?

Кружка поднял бровь.

– Они стали жертвами случайности, да. Много позже женщина по имени Моргана собрала армию и вторглась на Перекресток – это повторялось четыре раза. Мы не остановили ее, – добавил Кружка с горечью.

– Не могли остановить, – поправил его грифон мягко. – Все, что возможно, было сделано.

– Не могли остановить, не остановили – какая разница? В первый раз, когда у нее еще не было книги, она использовала волков. Харриет заморгала.

– Дрессированных волков?

– Хотел бы я, чтобы можно было сказать «да», – вздохнул Кружка. – Это было бы гораздо проще, чем объяснять, кто такие оборотни.

– Вир, – включилась в разговор Бидж. – Сначала она сделала из них наркоманов – приучила к морфию. Это было легко: они не знали, что она с ними делает. А потом она заставила их провести ее на Перекресток и сражаться на ее стороне.

К удивлению Бидж, Харриет сморщилась и покраснела.

– И, полагаю, она держала их на голодном пайке, чтобы легче контролировать. – Она поежилась. – Бедняги! Неудивительно, что они стали жестокими.

– Вир способны быть не такими уж скверными… – заметил Кружка.

– Они ими и не являются, – раздраженно ответила Бидж. – Я знаю вир лучше, чем кто-нибудь из вас. Я сражалась с ними, я их лечила, один из них был моим любимцем… другом.

– Это был ребенок, – тихо сказал грифон. – Мне грустно тебе об этом напоминать.

Бидж, крепко зажмурившись, вспоминала волчонка, так отважно защищавшего ее, вспоминала, как усыпила его, смертельно раненного.

– Спасибо. Мне грустно, что об этом приходится напоминать. – Она судорожно вздохнула. – И вир не хищники. Они, наверное, слишком похожи на людей – хоть это и неудачное выражение. Они слишком разумны, чтобы выполнять роль хищников, сдерживающих численность популяции. Но я могу посоветоваться с Гредией.

– Гредией? – Харриет сидела, приоткрыв рот, и пыталась усвоить слишком большой объем информации одновременно.

– Это одна из вир. Она сражалась на стороне Морганы, но потом стала мне другом. И она сейчас не на Перекрестке, – с ощущением внезапного озноба добавила Бидж. – И она беременна.

– Ах… Тут есть проблема?

– Для единорогов проблема была. Почему – мы не знаем. – Вскрытие новорожденного единороженка ничего не прояснило. Конфетка через «Федерал экспресс»note 6Note6
  «Федерал экспресс» – крупнейшая в США частная почтовая служба срочной доставки небольших посылок и бандеролей.


[Закрыть] послал замороженные образцы тканей доктору Люсилле Бодрэ – сотруднице Дьюкского университета, иногда работавшей в Западно-Виргинском и выполнявшей исследования, касающиеся Перекрестка. Она прислала чрезвычайно интересные, но совершенно бесполезные снимки, сделанные при помощи электронного микроскопа, и письмо, в котором выражала сожаление, что аналогичные снимки не могут быть сделаны в условиях Перекрестка. Она также предложила приехать в Западно-Виргинский.

– Но разве единороги не помесь лошади и козла? – Харриет сложила кончики пальцев вместе, как раньше делал Кружка. Бидж постаралась сдержать улыбку. – Как я подозреваю, трудности при родах могут возникнуть только у тех животных, которые являются химерами.

Грифон поморщился. Бидж постаралась не встречаться с ним глазами. Кружка, с видимым усилием, воздержался от комментариев. Харриет, решив, что ее неправильно поняли, разъяснила:

– Химера – это соединение животных разных видов в одном теле. – Она вежливо добавила, обращаясь к грифону: – Вроде вас. Другие виды, конечно, не будут затронуты осложнениями.

– Если вы вполне, вполне уверены в этом, я буду только счастлив подвергнуть любой вид соответствующему риску, – сказал грифон. – При условии, что вы потом все объясните представителям данного вида.

Бидж только сказала, обращаясь к грифону:

– Напомни мне. Мы с тобой должны поговорить. Харриет нахмурилась.

– Но сколько видов покинули Перекресток? Все, раскрыв рты, смотрели на нее.

– Столько, сколько нам удалось уговорить, – наконец ответил Кружка. – Вир, единороги, кентавры… Те, которые умирают, – наполовину олени, наполовину люди.

– Не могу себе этого представить, – покачала головой Харриет.

– Понятно, вы ведь никогда не преподавали в университете Сан-Франциско, – улыбнулась Бидж. – Несколько людей-оленей – его бывшие питомцы.

Грифон несколько раз щелкнул клювом, искренне встревоженный:

– Это дело не терпит отлагательств. Кружка взглянул на могучие когти, постукивающие по доскам пола, оставляя на них глубокие царапины.

– Пожалуйста, не делай этого. – Грифон немедленно послушался. – Ладно, вот что мы предпримем. Бидж, большая часть работы ляжет на тебя: как я уже говорил, я плохо знаю животных.

– К тому же я единственная, – кивнула Бидж, – кто может прокладывать Странные Пути.

Кружка внимательно посмотрел на Харриет, которая улыбнулась в ответ, ничуть не удивленная. Она обратилась к Бидж:

– Разве вы не можете просто отправиться в места их обитания и привести обратно покинувшие Перекресток виды?

– Это не так просто. – Бидж неожиданно ощутила, как нелегко будет объяснить способ создания Странных Путей и свое знание других миров. – Как вы и предположили, мне известны точки соприкосновения миров. У меня нет возможности узнать, кто живет в каждом мире, пока я там не побываю.

– Так в чем же проблема? – Кружка наклонился вперед. – Ты можешь просто открыть дороги в нужные миры: ты же знаешь, где они!

– Когда жившие здесь виды покидали Перекресток, я сопровождала некоторые, – закончила свою мысль Бидж, – но не все. Часть из них мне придется теперь разыскивать.

– А карт не существует, – мрачно пробормотал Кружка.

– Все прежние Странные Пути были закрыты, да и все равно мы уничтожили все старые Книги Странных Путей.

– Поверьте, – обратился Кружка к Харриет, – это было необходимо. Тогда такая идея казалась просто блестящей. – Он не упомянул, что идея принадлежала Бидж. – Так вот: сначала нужно сообразить, до каких животных необходимо добраться, потом постараться вспомнить, по каким дорогам они ушли. Потом ты начнешь заниматься теми видами и мирами, относительно которых не уверена, – сказал он Бидж.

– Кто-нибудь из вир, – неожиданно сказал грифон. – Правда, прошли уже месяцы, но они могут по запаху находить дороги между мирами, если по ним кто-то ходил.

Кружка задумчиво посмотрел на него.

– Возможно, запах уже и выветрился, но вдруг это сработает… Бидж, поможет ли нам твоя подруга Гредия, если ты вернешь ее сюда первой?

– Может быть.

– Тогда с этого тебе и следует начать.

– Если мне удастся, – Бидж сосредоточенно нахмурилась, – я начну с тех видов, у которых самый короткий период беременности. – Она обернулась к грифону. – А потом нужно будет организовать здесь практику студентов-ветеринаров. – Они почувствуют себя повитухами и педиатрами, – фыркнул тот.

– Я только надеюсь, что им не случится ощутить себя специалистами-тератологамиnote 7Note7
  Тератология – наука, изучающая пороки развития у растений, животных и человека.


[Закрыть]: заранее невозможно предсказать, со сколькими уродствами и врожденными дефектами они столкнутся.

Все помолчали.

Внезапно Кружка из главнокомандующего снова превратился в трактирщика.

– Пожалуй, хватит с нас трудных решений, а? Теперь, профессор, нужно приготовить для вас комнату. В пустой гостинице это нетрудно сделать.

Харриет Винтерфар огляделась.

– Замечательная гостиница. Мне редко удается бывать в подобных местах… Как приятно иметь для этого предлог!

– Что ж, мы постараемся, чтобы пребывание у нас доставило вам удовольствие. – Кружка поклонился и ловко подхватил ее рюкзак прежде, чем она дотянулась до него сама. – Пойдемте посмотрим на комнату – я думаю, вам подойдет та, окна которой выходят в разные стороны.

Бидж поднялась.

– Мне нужно побывать в своем коттедже. Оставляю грузовик вам, доктор, на случай, если он понадобится.

Харриет в панике воскликнула:

– Боже мой, да я уже много лет не водила большой автомобиль!

– В случае чего Фиона поможет. – Бидж выглянула в одно из небольших окошек и улыбнулась. – По крайней мере вам не придется столкнуться с оживленным движением на дорогах.

Грифон тактично вышел с ней вместе:

– Мне нужен моцион. – Бидж была рада его обществу; к тому же она понимала, что грифон намерен удостовериться в безопасности ее жилища. Он настоял, чтобы Бидж повесила свой рюкзак ему на шею. Они вместе двинулись по дороге: Бидж чувствовала себя так, словно возвращается из школы и грифон несет ее ранец с учебниками.