Текст книги "Исцеление Перекрестка"

Глава 7

Oриду разбудил телефонный звонок.

Она подскочила и стала ошалело оглядываться. Для комнаты в общежитии ее комната была удивительно опрятна: Фрида занималась уборкой в каждый свободный момент. Такой она была и раньше, доводя свою соседку по комнате до бешенства. Компакт-диски были все рассортированы, на компьютере – предохраняющий от пыли чехол, окна вымыты, деревянные поверхности без пятнышка.

Фрида, спотыкаясь, стала искать телефон. Как он мог куда-то деться в таком убранном помещении?

На третьем звонке она подняла трубку: телефон оказался скрыт стопкой книг (Ктесий, Плиний, ксерокопия «Справочника Лао», факсимильное издание средневекового бестиария, несколько работ по греческой и британской мифологии).

– Алло.

– Собрание, – отрывисто сообщил голос Валерии. – На Нью Ривер, в Шинном лагере. Захвати с собой еду.

– Собрание? – Только теперь Фрида вспомнила, где находится, вспомнила о долгом сидении над книгами накануне вечером и, наконец, о событиях двухдневной давности – когда она несла мертворожденного единороженка. – Хорошо.

– Да ты совсем еще не проснулась. Я-то думала, что только я такая соня. – Валерия добавила своим обычным резким тоном: – Хочешь, заеду за тобой?

– Если ты не возражаешь.

– Не предложила бы, если бы возражала. Поспи еще и будь готова к одиннадцати. – Она повесила трубку. Фриде смутно припомнилось, как кто-то говорил ей, что Валерия терпеть не может говорить по телефону.

На часах было 8.30. Фрида завела будильник на десять, легла, снова встала, расставила книги на полке и только после этого опять заснула.

Валерия посигналила. Фрида, ожидавшая ее за дверью с сумкой-холодильником и рюкзаком, выбежала к подъезду. Машина тронулась с места прежде, чем она успела закрыть за собой дверцу.

– Спасибо, что не заставила ждать.

– Спасибо за то, что ты за мной заехала. – Выпив чашку чая, Фрида все еще чувствовала себя усталой, но в голове у нее прояснилось. – Кто предложил собраться? – Впрочем, ответ был ей известен.

– Мэтт. Он ознакомился с архивами колледжа. – Валерия искоса взглянула на Фриду. – Он говорит, что перед нами стоит проблема.

Это было все, что Валерия сообщила. Фрида поудобнее устроилась на сиденье, придерживая сумку-холодильник и наслаждаясь поездкой в окрестности Кендрика. Было уже жарко, хотя ветерок шевелил листья деревьев на Браши Маунтин; они быстро ехали по узкой дороге, вьющейся сквозь холмы.

Название Нью Ривер – Новая – ничему не соответствовало: эта река была открыта одной из первых в Америке. Ее русло петляло по выветрившимся Аппалачам, кое-где сужаясь и образуя пороги; старая, почти не используемая теперь узкоколейка в Западную Виргинию и шахтерские районы тянулась параллельно реке. Для Фриды окрестности были совершенно незнакомы – не то что поля и перелески Висконсина. Все вокруг казалось странным – почти таким же странным, как единороги.

Шинный лагерь был раньше летним лагерем Христианской лиги. Потом человек по имени Лерой Фарроу купил его, увидев возможность организовать прокат каноэ и шин для спуска через пороги – лагерь находился как раз посередине между Западно-Виргинским и Редфордским университетами. От лагеря к подножию водопада курсировал автобус; студенты и другие отдыхающие преодолевали пороги, а потом возвращались, чтобы спуститься еще и еще раз.

Из уважения к предыдущим владельцам хозяин лагеря повесил на ржавом заборе рукописное объявление:

«Пожалуйста, воздержитесь от употребления пива и спиртных напитков на территории лагеря». Вежливые студенты – Фрида считала, что висконсинские студенты добрее, но эти были чемпионами по части вежливости – держали свои бутылки и банки пива в сумках, пока не оказывались на природе.

От стеллажа с шинами на берегу реки девушкам махали Мэтт и Коди. Облаченный в облегающие плавки Мэтт, как без удивления отметила Фрида, обладал великолепной мускулатурой. Стоявший рядом Коди нацепил темные очки, мятую бейсболку и невероятные красно-зеленые гимнастические трусы, доходящие почти до колен. На его руках выделялись рельефные мускулы, но одно плечо было на дюйм ниже другого: Коди был в пляжных туфлях, и без ортопедического ботинка бросалось в глаза, насколько его правая нога короче левой.

– Мы не опоздали, – сказала Валерия. – Это вы приехали раньше.

– Я рад, что вы смогли к нам присоединиться, – ответил Мэтт.

– Фрида, надеюсь, твоя сумка-холодильник не пуста? – поинтересовался Коди.

Они взяли напрокат пять шин: четыре тракторных, для себя, и одну маленькую, с привязанной к ней веревкой, – для сумки-холодильника. Спустив свои суденышки с пристани – фанерного настила, укрепленного на двух шинах, – студенты поплыли вниз по течению.

Здесь Нью Ривер была широкая и привольная, хотя течение оказалось быстрым: ветки деревьев, плещущиеся в воде, были сильно изогнуты. Фрида откинулась в своей шине, глядя на холмы и маленький водопад выше по течению – почти в полумиле.

Шина медленно поворачивалась, и Фрида лениво смотрела на берега; когда студенты проплыли несколько сотен ярдов, стал слышен какой-то шум, тихий и невнятный; он доносился из-за поворота русла.

Валерия подгребла поближе к Фриде. Она великолепно выглядела в купальном костюме – сплошные плавные изгибы и мускулы. Фрида всегда считала, что поддерживает себя в хорошей форме, но сейчас она испытывала зависть: Валерия была похожа на амазонку.

– Ты раньше бывала в Шинном лагере? – спросила она.

– Нет. Я только слышала о нем. Здесь неподалеку водопад Мак-Кой, да? Какого он размера и далеко ли до него?

Шум впереди, похожий на белый шум статических разрядов, становился громче.

– О, довольно большой, – ответила Валерия. Течение вынесло их к повороту, и деревья по берегам больше не заглушали рев воды.

– Предлагаю держаться левого протока, – сказала Валерия, – того, где пороги.

Фрида недоверчиво посмотрела на нее. Пороги представляли собой мешанину камней, между которыми бесновалась белая от пены вода. Направо же было видно прямое русло, ничем, казалось бы, не угрожающее.

Она как раз собралась возразить, когда поняла, что прямая линия – это линия горизонта над водопадом. Фрида лихорадочно стала грести обеими руками налево.

К ней присоединился Коди, казавшийся удивительно спокойным в своих темных очках и невероятных трусах.

– Если ты не умеешь плавать, – серьезно сказал он, – то лучше отдай сумку-холодильник мне.

Фрида собралась ответить ему, но тут течение подхватило ее и понесло.

Промежутки между камнями, когда она оказалась между ними, были не меньше восьми футов шириной. Кипящая вода несла Фриду то задом наперед, то боком; лишь на короткую секунду ее развернуло лицом вперед. Шина почти выскочила из воды, попав на стоячие волны ниже порогов; потом задыхающаяся Фрида выплыла в спокойную заводь, и течение понесло ее по кругу. Сумка-холодильник мягко ткнулась ей в бок.

За Фридой через пороги последовал вопящий Коди, потом Валерия; она издала такой боевой клич, что эхо долго перекатывалось между окрестными холмами и скалами. Мэтт пролетел между камнями с полным самообладанием, вытянул руку в сторону, чтобы направить свою шину в заводь, и улыбнулся девушкам.

– С вами все в порядке?

– Да, спасибо, – откликнулась Фрида, а Валерия ощетинилась:

– А почему бы и нет?

Коди с трудом вернулся к заводи и откинулся на шине, позволяя течению отнести себя в спокойные воды.

– Здесь, Батшеба, сделаем мы дом свой. – Коди чуть не перевернул свою шину, ухватившись за выступ широкой скалы. – Прекрасный стол, а? Пора накрывать.

Фрида и Валерия присоединились к нему; они вскарабкались на скалу так же неуклюже, как, наверное, выползали первые земноводные, вышедшие из океана на сушу. Девушки принялись доставать еду из сумки, почти не заметив, как Мэтт подплыл к ним и без усилий вспрыгнул на камень. За последний год в ветеринарном колледже они удивительно хорошо научились молча понимать друг друга и работать командой: теперь так же они занимались приготовлением ленча.

– Необычное окружение, правда? – сказал Мэтт.

– Слишком много природы, – ответила Валерия неодобрительно, словно городская жизнь была вещью естественной, а сельская – чем-то извращенным.

– Это и делает все таким приятным. – Фрида посмотрела по сторонам. – Вы только посмотрите на водопад. – Мимо них пролетали на шинах другие студенты, устремляясь к скалам ниже по течению. – И держу пари, вокруг просто тонны животных, если знать, куда смотреть.

– Ну и змея вон там! – серьезно сказал Коди. Валерия сжалась в комок:

– Какая змея? Где?

– Ты не любишь змей? – Коди был ужасно доволен собой. – Как же ты тогда собираешься работать с экзотическими животными?

– Я же работаю с тобой! Какая, черт возьми, там змея и где? – Теперь она уже стояла, вытянувшись и поднявшись на цыпочки.

– Просто водяная змея, – проворчал Мэтт. – Вон там, рядом с правой ногой Коди. Как раз, – добавил он беззаботно, – позади того огромного паука.

Коди резко обернулся, издал удивительно пронзительный вопль и свалился в воду. В последний момент ему удалось поднять зажатый в руке бутерброд над головой. Коди быстро доплыл до соседней скалы футах в десяти и выбрался на нее.

– Змея уплыла, – объявила Фрида. – Ты ее спугнул.

– А вот паук не испугался, – сообщила Валерия. Теперь уже она наслаждалась происходящим. – Возвращайся: думаю, ему хочется твоего бутерброда.

– Угу. Нет уж. Больше я не попадусь. – Однако Коди, хоть и несколько успокоился, подозрительно осмотрел свою скалу, жуя бутерброд.

Мэтт нетерпеливо повернулся к девушкам.

– Не пора ли нам заняться делом? Той ночью нам выпало весьма необычное приключение. Валерия фыркнула. Мэтта это не смутило.

– Из того, что Конфетка Доббс говорил мне тогда у себя в кабинете, можно заключить, что это только начало странных явлений. Это совпадает с вашими впечатлениями?

Все кивнули. Фрида обхватила колени и подумала: может ли что-нибудь по необычности сравниться с появлением потомства у единорогов?

– И нам известно, что мы не первая группа, в которой он проводит практику с подобными животными. То же самое было с выпуском Бидж Воган. – Мэтт оглядел остальных. – Я решил узнать, как у них дела, чтобы можно было судить, стоящее ли дело эта практика.

Фрида вздрогнула; Валерия с недоверием вытаращила на него глаза. После короткой паузы Коди спросил:

– А известно, кто как успевал в той группе до практики?

– Все – лучшие студенты, – ответил Мэтт и добавил просто: – Как и мы.

– И чем они занялись после окончания колледжа? – поинтересовалась Валерия.

– Одна в Африке, борется с последствиями засухи и голода, так что о ней трудно что-нибудь сказать. Другой в аспирантуре в Корнелле. Еще одна занимается обычной ветеринарной практикой, но, как я слышал, ненавидит это дело. Последняя – Бидж. – Мэтт взмахнул персиком, чтобы подчеркнуть свои слова: – Только одна работает как ветеринар, да и то ей не нравится.

– Ты думаешь, причина в той практике? – мягко спросил Коди. – Мэтт, да почитай ты журналы. Почти половина ветеринаров только и мечтает о том, чтобы заняться чем-нибудь другим. Денег мало, вкалывать приходится много. Эта работа для энтузиастов. Мэтт не обратил на его слова никакого внимания.

– И есть кое-что еще. Я познакомился с выписками из их дипломов. Фрида ахнула:

– Мэтт, это же незаконно!

– И трудноосуществимо, – добавила Валерия тоже не очень радостным голосом.

– Один мой приятель подрабатывает в администрации. – Мэтт обвел взглядом остальных. – Я никогда его ни о чем не просил, а тут дело было важным.

– Ну, тогда это вполне законно, – сказал Коди без всякого выражения.

Мэтт упрямо продолжал:

– Я хотел узнать, как та практика описана в их дипломах. Все они, как оказалось, выполнили по независимому исследованию, и все, кроме того парня в Корнелле, получили «отлично»; у него оказалась четверка.

– Вот и пусть стыдится, – пожала плечами Валерия. – Мэтт, какая разница? Тот продолжал:

– После этого я поспрашивал в колледже насчет независимых исследований. Все вели себя так, словно я интересуюсь совершенно несбыточными вещами. Тогда я проверил это в деканате. Мне сказали, что все студенты должны выполнить совершенно одинаковые курсовые, поэтому нет никакого смысла еще и в независимых исследованиях.

Коди с набитым ртом пробурчал:

– Тогда ради чего же все это затевалось?

– Никому из нас эта практика не нужна, – решительно заявил Мэтт. – Это просто потеря времени, а – Бог мне свидетель – времени у нас мало. У Конфетки Доббса на то какие-то свои сумасшедшие резоны – может быть, исследовательская работа.

В течение нескольких минут царила тишина. Наконец Фрида сказала:

– Я думаю, он этим занимается, потому что это нужно животным. – Она тут же почувствовала себя дурой, но никто ничего саркастического ей не сказал.

Мэтт нахмурился.

– Единорогам это было нужно, наверное, будет нужно и следующему пациенту. Но нам такое ни к чему. Нам нужны знания о домашних и сельскохозяйственных животных – лошадях и коровах, овцах и козах…

– Ну, братишка, – с чувством сказала Валерия, – без дополнительных знаний о лошадях я как-нибудь обойдусь.

– А я готов пожертвовать свиньями, – весело добавил Коди.

Мэтт раздраженно начал поправлять свою и без того безукоризненную прическу.

– Как вы не понимаете? Приобретенный опыт пригодится при работе с другими животными, даже если знания не понадобятся. Все это отражается в вашем дипломе, а наниматели смотрят именно на него. Вы же не можете явиться к работодателю и заявить, когда он поинтересуется вашим опытом: «Ну а еще я работал с единорогами». – Он оглядел остальных. – Представьте себе такое.

В чем-то он прав, подумала Фрида. С этой точки зрения эта практика была самой бессмысленной работой за все время обучения в колледже.

Но она подумала и о том, чего лишится, отказавшись от практики.

– А он говорил, с какими конкретно пациентами предстоит иметь дело?

Валерия сказала, явно рассчитывая вызвать смех:

– Кентавры и акушерская помощь им. У Конфетки я видела страниц десять рукописных заметок с постскриптумом, написанным студенткой по имени Ли Энн Гаррисон.

– Волки-оборотни, – в шутливом ужасе прошептал Коди. Потом он перестал притворяться и сказал просто: – Конфетка, правда, сказал, что он может и отказаться от них, если подвернется работа с крупным рогатым скотом или чем-нибудь еще.

– А я должен, – тихо сказал Мэтт, – найти все, что смогу, про дронтов. Можете себе представить работу с животными, которые вымерли?

– Это почище чем иметь дело с чисто мифическими существами, – задумчиво сказала Валерия. – Но все-таки, Мэтт, почему ты так завелся?

– Эта затея просто смешна, – натянуто ответил тот. – Пользы нам никакой, да и вообще не дело для ветеринарного колледжа.

– И это все? – спросил Коди. – Некоторые курсы, которые я слушал, ничем не лучше. Например, доктор Линдсей делает коровам клизмы из кофе или дает оленям марихуану перед операцией.

Доктор Клорис Линдсей, коллега Конфетки, проявляла большой интерес к альтернативной и народной медицине. Фрида видела, как она вливала ложку виски в рот новорожденному жеребенку или поила пивом лошадь, у которой были колики. Однако некоторые ее увлечения, вроде акупунктуры, могли дать и практические результаты. Другие ее затеи были просто забавны, но они по крайней мере не сопровождались жестокостью по отношению к подопытным животным. Фрида решила для себя, что обязательно сохранит записи по курсу токсикологии, который читала Линдсей, и постепенно отсеет нелепые предположения и глупости.

Мэтт снова провел рукой по волосам, и Фрида впервые осознала, каким стрессом может оказаться стремление во всем быть безупречным.

– У меня нет на это времени. Терять время зря я не могу. Я намерен отказаться.

– Не уверена, что Конфетка позволит нам прекратить практику, – медленно проговорила Валерия. Можно было отказаться почти от любого из предметов в ветеринарном колледже, но только на последнем курсе: до того все они были обязательны. К тому же обычно такой отказ вел к задержке с окончанием колледжа. Определить, каков статус проводимой Конфеткой практики, было нелегко.

– Я знаю, – кивнул Мэтт. – Поэтому я хочу, чтобы колледж заставил его ее прекратить.

Сердце Фриды сжалось. Она не знала, что ждет ее впереди, но с того момента, когда единорог изменил для нее свой цвет и позволил обнять себя, она мечтала о продолжении практики.

– Ты не можешь это сделать. – Она спохватилась, когда все обернулись к ней. – Я хочу сказать: ты не можешь никому рассказать, что он заставлял тебя оперировать единорога. Ты ведь сам это признал.

Валерия с облегчением улыбнулась.

– Она тебя поймала, Мэтт. Даже если тебе не нравится, чем занимается Конфетка, что ты можешь поделать?

Мэтт медленно и отчетливо произнес:

– Я могу написать жалобу декану – на то, что доктор Доббс использует не по назначению учебное время и фонды.

На это нечего было возразить. У Конфетки еще не было контракта с колледжем; такого рода обвинение сведет для него на нет все шансы заключить контракт на длительный период.

– Я против этого, – медленно сказала Валерия.

– Я тоже, – с облегчением заявил Коди.

– А ты, Фрида?

– Я не уверена, что он делает что-то неправильное, – протянула девушка.

– А если бы была уверена, подписала бы жалобу?

– Только если ты сможешь доказать это, – вмешался Коди.

Валерия кивнула.

Теперь все ждали ответа Фриды. Она неохотно сказала:

– Я должна быть абсолютно уверена. И я хотела бы сначала поговорить с ним, узнать, что он может сказать в свое оправдание.

Мэтт покачал головой.

– Такие вещи делаются только по правилам. Если бы он обвинил тебя в плагиате, – Фрида поморщилась, – он бы обратился к коллегии ветеринаров, а не стал бы взывать к твоей совести. Лучше действовать по правилам.

Валерия нахмурилась.

– И все-таки ничего не получится. Как ты можешь доказать, что он использует медикаменты не по назначению. если ты не укажешь, на что они пошли? Хотя…

Мэтт кивнул.

– Именно. Написать правду он не мог, поэтому каждый раз ему приходилось что-то придумывать. Мне не нужно доказывать, что он сделал что-то не то, достаточно показать, что он не делал того, что декларировал.

Остальные молча смотрели на него. Мэтт закончил.

– Так что решено. Мы явимся на практику и будем записывать ход занятий и наши действия, а главное, точно фиксировать, какие производятся затраты.

Валерия вскинулась:

– Почему это «мы»! Мы разве согласились?

– Нет. – Мэтт выглядел усталым. – Но раз я собираюсь выдать его, вы сами захотите, чтобы ваше свидетельство было точным.

Он не стал развивать свою мысль, да в этом и не было необходимости: если у Мэтта окажется достаточно доказательств жульничества Конфетки и если он сообщит об этом, те студенты, которые использовали медикаменты не по назначению, тоже окажутся под ударом, а рассказать о действительном положении вещей они не смогут.

Вокруг другие группы студентов смеялись, кричали, спускались через пороги. Коди переплыл те несколько футов, что отделяли его скалу, и присоединился к остальным, но болтать друг с другом им как-то не хотелось. Фрида порадовалась, когда они вернулись на берег и молча автобусом доехали до лагеря и своих машин.

Глава 8

Бидж с трудом освободилась от кошмарного сна, в котором несла новорожденного грифона сквозь груды паразитов глубиной по колено. Этот сон снился ей вторую ночь подряд. На этот раз, однако, ей удалось передать птенца улыбающейся Бемби, которая с легкостью выпрыгнула из шевелящейся массы на своих оленьих ногах и поцеловала пушистого малыша в клюв. Бидж сказала: «Сын Астуриэля, познакомься с очень хорошим другом», истерически рассмеялась и наконец полностью проснулась.

На самом деле все произошло иначе. Серебряный опустил Бидж и новорожденного грифона перед ее коттеджем. Она заперла малыша внутри, бросилась в «Кружки» и оставила сообщение грифону. Тот прибыл и забрал сына, молча выслушав перечисление могущих проявиться врожденных дефектов и перечень (возможно, ненужный) мер по уходу за детенышем.

Однако прежде, чем они улетели, он повернулся к Бидж и тихо сказал:

– Я почти надеюсь, что мне никогда не придется оказать тебе ответную услугу – за это я мог бы отплатить, только отдав тебе свою жизнь. – Когда они скрылись из виду, Бидж проспала восемнадцать часов и проснулась под конец дня – совершенно закостенелой, с ужасными синяками на плечах. Пока она спала, Кружка принес ей обед и оставил его в погребе. Бидж уснула снова и проснулась теперь уже на рассвете, чтобы войти в свой нормальный ритм.

Бидж обдумала приснившийся сон, уложила рюкзак, заварила себе чаю и села к столу, размышляя.

Когда она училась в университете, у нее была соседка по комнате общежития, увлекавшаяся медитацией и пытавшаяся втянуть в это и Бидж. Та не очень заинтересовалась, но проявила терпение. Теперь же, сидя у стола и делая глубокие вдохи, она постаралась очистить ум от всяких отвлечении и посторонних мыслей.

Сейчас на это почти не понадобилось времени; то, ради чего в шумном общежитии приходилось бороться, здесь, в тишине Перекрестка, было легким и простым. Или, мелькнула мысль, это связано с происшедшими в ней переменами? Бидж поспешно отогнала это предположение – она терпеть не могла, когда кто-нибудь называл ее богиней, и предпочитала не задумываться о своих новых талантах.

И все же… Сейчас, освободив ум настолько, насколько только могла, она потянулась вовне, пытаясь обнаружить один из миров. Для простоты – а также по причине срочной необходимости – она выбрала один из тех, которые когда-то посетила с Филдсом. Она чувствовала себя так же, как когда летела с Серебряным – она быстро проносилась над землей и дорогами, ведущими в другие миры (когда-нибудь, смутно подумалось ей, нужно будет узнать, легко ли грифонам и химерам путешествовать между мирами; посторонняя мысль сделала ее неожиданно тяжелой, мешая лететь, и она поспешно прогнала ее). Под ней тянулись степи, потом леса и горы, потом начались неожиданные повороты и ощутимые перемены климата…

Глаза Бидж открылись, и она улыбнулась. Теперь она знала, какой маршрут ей предстоит сегодня, знала так же твердо, как если бы его карта уже существовала.

– Не так уж много на это нужно времени, – сказала она вслух, посмотрела в окно и тут же поспешно отвела глаза.

Солнце стояло в зените, а чай давно остыл. Бидж, морщась, выпила его и вышла, закинув за плечо рюкзак.

Сначала лес, через который она шла – как раз над «Кружками», – состоял в основном из берез и ясеней. Ближе к реке росли дубы, а выше в предгорьях кедры и горный лавр сменялись соснами. Бидж не заботилась о том, чтобы идти по тропе; подлесок почти отсутствовал, а какого направления держаться, она знала точно.

Ее слух привык к птичьему щебету и шороху листьев под ногами; потребовалось несколько секунд, чтобы Бидж обратила внимание на ритмичный стук, который становился все громче.

Задолго до того, как она вышла на вырубку, она поняла, что шум производит человек или по крайней мере существо мыслящее. Бидж остановилась, озадаченная: на миг ей показалось, что воин сражается с деревом.

Он размахивал двуручным мечом, каждый раз делая круг над головой, прежде чем обрушить клинок на ствол. Зарубка на дереве быстро углублялась.

Береза рухнула, и Бидж автоматически отступила; человек повернулся к ней, сжимая в руках меч.

Он был белокур, с выступающими скулами и карими глазами. Первой мыслью Бидж было: «Он выглядит наполовину чероки, наполовину шведом».

Он заметил выражение ее лица. Губы его дрогнули, и он что-то сказал на незнакомом Бидж языке.

– Прошу прощения, – начала Бидж. – Я не…

– Я сказал, – перебил ее человек, – что оно напало на меня первым.

Бидж машинально взглянула на упавшую березу и вспыхнула.

– Не лги.

– Почему бы и нет? – Однако меч он опустил. – Это самая естественная вещь на любом языке.

Человек воткнул меч в кочку и отпустил рукоять.

– Меня зовут Диведд. – В ответ на вопросительный взгляд Бидж он неохотно добавил: – Диведд Оганнон. Полагалось бы сказать Оганнон Диведд, да только я бастард.

Бидж кивнула. Незаконность происхождения не слишком волновала ее.

– Имя кажется мне знакомым. – Он посмотрел на нее со смесью надежды и смущения, и Бидж быстро сказала: – Я слышала его раньше – от друга. Сама я не знакома ни с одним Оганноном.

На лице человека появилось то ли облегчение, то ли разочарование.

– Никто здесь не знаком. Там, откуда я родом, это распространенное имя. Моя матушка позаботилась, чтобы я знал, из каких я Оганнонов, и, если повстречаюсь с отцом, мог претендовать на родство. – Он улыбнулся. – Как будто я мог бы что-нибудь доказать! Оганнонов кругом много – то ли это большая семья, то ли батюшка был очень активен.

– Откуда ты знаешь английский?

– Этот язык именно так называется? – Он поскреб в затылке, явно довольный, что узнал название. – Он был одним из тех, на которых разговаривали в лагере Морганы.

При имени Морганы Бидж замерла на месте.

– Ты был наемником.

Он пожал плечами, и Бидж заметила, каким отчужденным – словно многие миры их разделили – он сделался.

– Да, чтобы не умереть с голоду.

– И ты сражался под командой Морганы? Участвовал в ее походах? – Бидж постаралась не показать, как ее интересует эта тема.

– Не в том походе, когда она раздобыла ту книгу, о которой мечтала. А вот в следующем участвовал – когда она решила доказать, что способна своего добиться. Я был во втором эскадроне. – Он потер шею и ухмыльнулся. – Тот еще был эскадрон… Настоящие убийцы шли впереди. Мы были второй волной, уборщиками… – Он сделал жест, как будто вытирает тряпкой пол.

– Подтирщиками.

– Подтирщиками, да, так она это называла. – Диведд хмыкнул. – Неудивительно, что я не знал такого слова. Ей пришлось объяснять по-анавалонски – я ведь никогда не жил в местах, где чисто.

– Это был первый случай, когда ты не знал английского слова?

– Меня учила Моргана. Она собиралась научить меня читать. – Он смотрел прямо перед собой. – Да и вообще у нее для меня были большие планы. Я уже совсем собрался дезертировать, когда она повела нас сюда – в последний раз.

В той битве Бидж участвовала и даже помогла выбрать место для сражения.

– Я не думала, что кто-то из ее воинов попал на Перекресток.

– Так оно и было, но мы дошли до выхода из каньона как раз на границе. Несколько человек успели разбежаться по сторонам прежде, чем твой толстый приятель с копытами закрыл дорогу перед войском.

– Мой толстый приятель… – Бидж вспомнила Филдса, сатира, самого любящего и заботливого хранителя, какого только может иметь земля, вспомнила, как тот, раненый, лежал в пропитанной кровью пыли. – Это ты убил его?

Диведд покачал головой.

– Все тогда перепуталось – я понял, что наконец-то имею шанс сбежать. Так что я сунул Танцора в ножны и вскарабкался на скалы, даже не оглядываясь. – Его губы скривила циничная улыбка. – По-твоему, это делает меня лучше тех солдат, которые выполняли то, за что им было заплачено?

Тактично ответить на этот вопрос было нельзя. Бидж откровенно сказала:

– Я рада, что это не ты убил Филдса.

– Иначе ты наложила бы на меня проклятие? Это часть того божественного дара, что передал тебе сатир? – Когда Бидж изумленно взглянула на Диведда, он засмеялся. – Как, ты думаешь, я сюда попал? Я осмотрелся там, поглядел на вас и догадался, что вы найдете себе местечко получше. Так что я следил за вами, не попадаясь на глаза, и пришел сюда следом.

– Если бы мы тебя заметили, мы бы тебя убили. Диведд пожал плечами.

– Не думаю. Вы все тогда совсем вымотались. Бидж взглянула на его меч.

– Обычно дерево рубят топором.

– А у тебя он есть? – Он оглядел Бидж, словно ожидая, что из ее рюкзака выскочит топор с двумя лезвиями. – Я был бы рад одолжить топор.

Бидж неохотно ответила, не желая ни присоединяться к шутке, ни признавать отсутствие оружия:

– К сожалению, топора у меня нет.

– Однако ты вооружена, – заметил он равнодушно. – Одним из тех коротких мечей с загнутыми рукоятями, которые, говорят, на Перекрестке используются для игр в трактире.

– Ловилкой. Да. – Бидж показала ее. – А твой меч зовут…

– Прости. Я должен был познакомить вас: это Танцор. – Он быстро взмахнул мечом так, что тот словно кивнул, как танцующая марионетка, и сделал реверанс.

– Красивое имя.

– Его полное имя Кровавый Танцор. – Он показал на заостренный ромб на середине лезвия. – И такого ты никогда не видела, верно? – Неожиданно он подбросил меч в воздух; ромб лег точно на ладонь. Диведд протянул Бидж рукоять меча, сжимая ладонями клинок. – Давай, испробуй его.

Рукоять была горячей от его руки, хотя Диведд держал меч совсем недолго; Бидж машинально по привычке попыталась определить, какова же в таком случае температура его тела. Диведд, стоя перед ней безоружным, казался возмутительно уверенным в себе. «Каким бы тяжелым меч ни оказался, – поклялась себе Бидж, – я легко с ним управлюсь». Она двумя руками взмахнула клинком, ожидая, что ей придется преодолеть инерцию размаха, однако меч, казалось, обрел дополнительный вес, и Бидж пошатнулась.

Диведд сделал шаг вперед, протянул руку и остановил клинок.

– Если ты собираешься нанести такой удар, ты должна одновременно сделать шаг вперед. – Он показал движение, удивительно напомнив при этом Бидж игрока в бейсбол.

Она попробовала снова, подражая Диведду и вспомнив опыт игры в софтболnote 8Note8
  Софтбол – широко распространенная в США спортивная игра, напоминающая бейсбол: она идет на поле меньшего размера с использованием более крупного мяча.


[Закрыть] в колледже. Диведд кивнул:

– Уже лучше. Тебя, правда, уже убили бы, но замахнулась ты правильно. – Он похлопал ее по ребрам справа – месту, которое она оставила незащищенным. – Таким мечом не следует взмахивать вбок, если только ты не собираешься приготовиться для следующего удара. К тому же на тебя при этом можно напасть сзади. – Он опустил глаза. – Даже ноги у тебя стоят как надо.

– У меня была некоторая практика, – ответила Бидж. – У меня на родине есть такая игра.

– Хороша же тогда твоя родина, нечего сказать.

– Я скучаю по ней, – неожиданно для себя сказала Бидж.

– По своей я тоже скучаю, хотя ничего там нет, кроме пыли и вечных потасовок. – Он протянул руку. – Дай мне свою ловилку.

Бидж поколебалась всего секунду, прежде чем передать ему оружие, но в его глазах появилось лукавое выражение. Диведд поднял ловилку, приготовившись сделать выпад, и сказал:

– Держи Танцора прямо перед собой, как щит. Делай замах только от локтя и используй нижнюю часть клинка для защиты – как ловилку.

Он сделал выпад. Бидж стала парировать удары, как ее учил Диведд, и обнаружила, что меч словно вращается вокруг выпуклого ромба; защищаться им было легко и удобно. Диведд нападал, нанося удары и сверху, и снизу, а Бидж отражала их, поднимая или опуская меч, но все время держа его вертикально.

Диведд сделал шаг назад.