Текст книги "Зажги мое сердце"

Глава 32

Человек в черном устало вздохнул, подходя к своему байку. В последние дни он был жутко раздражен. Раньше ему думалось, что Майя, мечта его грёз, отталкивает всех парней. Вот такая она: немного странная, закрытая, но в то же время воздушная и невесомая. Майя ему напоминала ангела, а ее улыбка свет в тёмном туннеле.

А потом появился этот… Откуда он только взялся, одному Богу известно! Человек в черном навел о нем справки, хотя знал парня, пускай и не лично. Илья Рубцов, бывший капитан местной хоккейной команды. Богатенький мажор из влиятельной семьи. Говорили, что он бросил лед после смерти брата. Да вообще, много чего говорили об этом парне.

Он был одним из тех, кто выжимал по полной программе: тренировался с ночи до утра, не пил, не курил, не употреблял всякой дряни, в драки не влезал, девчонок не менял. Эдакий пример для подражания. Им гордилась семья, команда. У него был даже свой собственный фан-клуб, словно у какой-то знаменитости.

Человек в черном таких людей на дух не переносил. Они казались ему до мерзости идеальными, и все-то им доставалось легко, благодаря золотой ложке, хорошей внешности и чуточке усердия. Поэтому, когда он узнал, что Илья бросил лед и ведет затворнический образ жизни, обрадовался. Так ему и надо. Не бывает вечного звездопада.

Сам же он был из простой семьи: мать работала поваром, отец сантехником. Денег не сказать, что особо много водилось, но на еду и одежду хватало. А на восемнадцать лет родители даже подарили ему мотоцикл. Нет, не новый, конечно, подержанный, с коцками, но зато теперь у человека в черном был свой личный транспорт. И следить за Майей стало проще.

А ему необходимо было видеть ее постоянно. Она была подобно вдоху кислорода, без которого человек в черном задыхался.

Он до сих пор живо помнил тот день, когда впервые встретил ее. Сколько ей тогда было? Шестнадцать? А ему семнадцать. Его подкараулили парни со школы, хотели побить за то, что он сдал одного из них учителю за кражу телефона у мальчишки из младших классов. Человек в черном мысленно желал каждому из них смерти, притом такой, чтобы мучительно и долго.

Мать еще вечно твердила, мол, все со временем изменится. Эти крутые ребята в жизни ничего не добьются, не стоит на них обращать внимания. А как не обращать, когда тебя нет-нет, да в туалете запрут, под окнами выжидают, в живот дадут. Человек в черном жил мечтой, что судьба этим придуркам воздаст по заслугам. Однако время шло, и никаких возмездий со стороны кары не было.

Наоборот, парни умудрялись и похвалу получать, и с девочками лучшими встречались, и даже учителя их со временем ругать перестали. А он, человек в черном, как был невзрачной тенью, так ею и оставался.

И вот в тот злосчастный день, когда на дворе лежал снег, а небо затянуло тучами, он бежал через дворы. Надеялся, что сможет отстать от них, придурков со школы, что, в конце концов, судьба сжалиться над ним. И судьба впервые сжалилась.

Когда парни его поймали и стали бить, откуда ни возьмись, появилась Майя. Она что-то крикнула им, даже схватила палку, хотела отбить его. Жалкое, конечно, зрелище, человеку в черном было очень стыдно. Но и от помощи отказываться он был не готов.

На голос милого ангела вышли местные жители и школьным "героям" пришлось отступить. Он тогда хоть и валялся на земле, кряхтел, однако запомнил до мелочей Майю: чувственный изгиб губ, глубокие глаза, обрамленные черными густыми ресницами, родинку на шее. А она… Ему казалось, она тоже его должна была запомнить. Ведь как смотрела – глаз не сводила. Однако в тот роковой день они не перебросились ни словом.

Человеку в черном стало неудобно подходить, а ангелу не дали местные старушки. Они-то и вызвали родителей, скорую, полицию. Дело, правда, как обычно замяли, у тех придурков были семьи с деньгами. Но, по крайней мере, человека в черном они больше не трогали, да и их отцы всучили белый конверт его семье. Мать не хотела принимать, долго возмущалась, а вот папаша взял, не думая. Проблем хватало, грех было отказываться.

Сам же человек в черном задался целью – отомстить. И он отомстил, правда, через полгода: создал ситуацию, в которой рассорил лучших друзей-мажоров. В итоге они между собой и подрались, и подставили друг друга за прошлые грехи. Было приятно наблюдать, как эти глупцы ссорятся, не подозревая, что на самом деле никто из них не виноват.

Месть придала силу человеку в черном, и он решился найти Майю. Выяснил, в какой школе она учится, сколько ей лет. В один из дней он пришел туда, поджидал у ворот, спрятав за спиной одну несчастную гвоздику. Другой цветок принести не получилось, а эту удалось стащить из-под носа у одной бабульки в цветочной лавке.

И вот момент икс! Ангел вышла! Она шла в короткой темной плиссированной юбке, светлой широкой майке, в белых гольфах до колен и кедах. Такая забавная, словно героиня какого-то аниме. Ангел о чем-то болтала с подругой, постоянно улыбаясь. Яркая, красивая. Нет! «Красивая» здесь было неуместно. У ангела была иная привлекательность, словно она изнутри светилась. Человек в черном не мог перестать любоваться ей. Внутри у него дрожала каждая клетка, он то и дело от волнения прикусывал губу.

Шаг. Два. Три. Человек в черном старался успокоиться, перестать считать, сколько осталось шагов до него, но не мог. А когда они поравнялись, и он стал поднимать руку в качестве приветствия, другую же прятал за спиной с цветком, Майя вдруг… прошла мимо.

Не узнала его. Даже не посмотрела в его сторону.

Как же так?! Почему? Это невозможно. Она же запомнила его! Точно запомнила! Он откашлялся, надеясь, что привлечет ее внимание, но она как шла, так и шла. Будто человека в черном не существовало.

Это было безумно обидно. Он стоял там, как дурак, сжимая во влажных пальцах украденную гвоздику, и не знал, куда себя деть.

Потом, конечно, думал, бросить затею с ангелом. Все же они были разными, нечего о ней мечтать. Но по ночам его посещал ее образ, драконил, манил, словно красная тряпка. Тогда-то человек в черном и начал свою слежку. Сперва он хотел просто узнать об ангеле больше информации, а потом попытать судьбу – вновь познакомиться с ней. Но чем больше времени проходило, тем интереснее становилось именно наблюдать издалека. Так человеку в черном казалось, что он причастен к ее жизни. Хотя бы немного.

Майя занималась танцами, бегала на подработки, усердно училась. Он узнал, что она любит читать, ненавидит математику, мечтает уехать в Америку, и что ее подруга-дура влюблена в хоккеиста. Ирина, та самая подруга, человеку в черном вообще не нравилась. Он был убежден, что она двуличная. Богатые все такие: ищут только личную выгоду.

Однажды ему даже пришла в голову идея рассорить Майю с Ириной. Он запустил в интернете унизительный слух об Ангеле, а корни направил в сторону этой дуры – подруги. Но по итогу в школе никто не поверил этому слуху, а Майя ни на минуту не усомнилась в верности Ирины. Человек в черном тогда жутко взбесился. Он так старался, хорошо еще соображал в разных программах для взлома и в целом дружил с компьютерами, а план провалился.

К счастью, эта Ирина сама все испортила, выбрала танцы в Америке и свалила. Человек в черном тогда был невероятно счастлив, что едва не сорвался и не подошел к Ангелу. Однако за всю свою слежку он упустил один вечер из-за матери. Приспичило же ей болеть именно в тот день. Он был уверен: что-то случилось тогда, вот только что – не знал.

То событие, видимо, изменило Майю, она будто погасла. Человек в черном хотел как-то встряхнуть Ангела. Позже, уже летом, он собрал небольшую сумму денег и купил ей букет цветов. Красивый. Пышные бутоны пионов около тридцати штук. Шел в ДК и сам не верил, что вручит ей цветы. А потом увидел Илью… Букет выпал из его рук, сердце замерло, словно его вырезали из грудной клетки.

Он ждал, что Ангел забудет богатого мажора. Был терпелив, хотя и умирал от ревности. Однако она не забывала, не отталкивала.

Человек в черном долго думал, как бы отвадить этого мажора от Ангела, как бы заставить ее взглянуть под другим ракурсом на бывшего хоккеиста. И тут ему в голову пришла идея: сперва напугать девушку, а потом прийти на помощь, как герой из комиксов. Он продумал все до мелочей. Но героем стал Илья.

Раз за разом. Раз за проклятым разом.

“Подонок. Сволочь”, – проклинал его человек в черном, кусая от ревности губу до крови.

В итоге он вообще забрал ее к себе. Забрал то единственное, что было в жизни человека в черном. А Ангел… теперь эта девчонка больше не была ангелом. Кто-то будто раскрасил ее яркий светлый лик мрачной краской.

«Не прощу тебя», – думал про себя он сегодня, выглядывая из-за старого дуба. Зубы его сводило от злости. В мыслях зарождался план мести.

Глава 33

Мы ехали в неизвестном направлении в абсолютной тишине. За окнами сменялся пейзаж, тучи все больше затягивали вечернее небо. Где-то вдали сверкнула яркая молния, настолько красивая, что я невольно подалась вперед, в надежде рассмотреть ее поближе.

Крупные капли стали медленно падать на лобовое стекло машины Ильи. Они стекали вниз, словно кто-то прозрачной акварелью рисовал узоры. Я тайком взглянула на Рубцова: на то, как он сжимал крепко руль, как сконцентрировано смотрел на полупустую трассу и явно о чем-то думал. Хотя нет, ни о чем-то, наверняка, он думал о брате.

Можно ли простить себя за ошибки прошлого? Можно ли зажечь потухшую звезду в сердце человека? Я коротко вздохнула, не представляя, чем могу помочь Илье. Скорее всего, многие уже пытались вытащить его из собственного панциря, говорили правильные слова, поддерживали, убеждали. Но судя по тому, что Илья бросил лед, у людей вокруг не было ни шанса.

Пожалуй, нет ничего более ужасного, чем смотреть на близкого человека и быть не в состоянии ему помочь.

– Давай остановимся где-нибудь в полях? – предложила я.

В моей голове зародилась одна крайне банальная идея. Я просто вспомнила тот день, когда танцевала в курортной зоне и случайно в толпе увидела Илью. Он смотрел на меня немигающим взглядом, и, казалось, мир вокруг него менялся: раскрашивался в яркие оттенки. А что, если я смогла бы заставить его сердце вновь биться быстрее? Что, если танец способен зажечь звезды тех, кто на него смотрит? Мне необходимо было попробовать.

– Зачем? Хочешь наткнуться на маньяка? – сухо отозвался Рубцов. Впереди был как раз поворот на загородную трассу и белая табличка с названием населенного пункта.

– А как же мои танцы? Видео для батла, помнишь? – напомнила я, предположив, что это отличный предлог.

– Точно, тогда так и поступим.

Илья повернул на том самом повороте, а минут через десять мы оказались на дороге, которая проходила вдоль зеленых полей. Днем эта дорога могла бы запросто стать прототипом какой-нибудь картины, но сейчас, в сумраке уходящего дня, летние краски природы были почти не видны.

Проехав еще немного, Рубцов сбавил скорость, а я скрупулезно пролистывала в голове плей-лист в поисках нужной песни. Возможно, словами в подобной ситуации можно помочь лучше, но у меня не было ни одной подходящей фразы на уме, которая смогла бы переубедить Илью, донести, что в его поступках не было ничего катастрофического. В конце концов, совесть обычно мучает не плохих людей, и не тех, кто совершил ужасные поступки.

Когда двигатель заглох, в колонках заиграла песня “Hopes and Dreams” 7eventh Time Down. Мне она очень нравилась, под нее хотелось танцевать, представляя себя свободолюбивой птицей, парящей в лучезарном небе. И я вдруг подумала, что танец может быть не только для меня спасением. Выходя на сцену, танцоры ощущают прилив адреналина и свободу. Именно этого не хватало Илье: скинуть с себя оковы и вновь вдохнуть свободу в легкие.

Конечно, было ровно девяносто девять процентов, что Рубцов не захочет станцевать со мной на улице и не будет скидывать оковы со своих запястий. Однако, если был даже один крохотный шанс что-то изменить в его жизни, я хотела попробовать. Все-таки именно он оказался рядом со мной в трудную минуту, пускай и до сих пор не говорил по какой причине.

Но всегда ли важны причины…

– Я сделаю погромче? – спросила с улыбкой на губах я. Илья взглянул на меня, но быстро отвел взгляд в сторону, будто его что-то настораживало или пугало. Однако я не придала этому особого значения.

– Конечно. Ты хочешь танец под дождем?

– Да, это будет круто. Я в одном фильме видела, мне понравилось.

– Хорошо, я постараюсь снимать как следует.

– Рассчитываю на тебя, – кивнула я и вышла из машины, оставив дверь открытой.

На улице шел несильный дождь, но он создавал прохладу. Фары от автомобиля подсвечивали пустую трассу, а шелест листвы на деревьях придавал какую-то особую атмосферу романтизма этому вечеру. Я остановилась напротив машины Ильи, звуки музыки доносились не достаточно отчетливо, поэтому мне пришлось закрыть глаза и мысленно напевать себе этот трек. Я плохо знала слова, только мелодию, и именно она повела меня по пути свободы.

Я взмахнула руками над головой и стала двигать бедрами в такт. По телу скатывались капли от дождя, медленно, нежно, словно чьи-то ласковые прикосновения. Тогда я коснулась пальцами шеи, скользнув ниже к своей талии. Шаг влево. Еще шаг. Взмах руками. Мысленно я представляла, что передвигаюсь по воде, осторожно касаясь ее поверхности, затем превращаюсь в ветер, который может преодолеть любую преграду. Мне хотелось говорить на языке танцев, мне хотелось, чтобы Илья смотрел на меня, и его оковы сами упали с запястий.

Он должен захотеть коснуться ветра, он должен вместе со мной превратиться в феникса и воспарить над небом. Раскинув руки в разные стороны, я плавно их свела и обняла себя, а затем резко расправила и сделала сделала гимнастический выпад. Музыка проникала под кожу, она слилась со мной, мы стали единым целым.

Я не смотрела на Илью, но чувствовала, нет, знала, что он не сводит глаз с меня. От его взгляда внутри что-то загорелось, что-то очень яркое и невероятное, напоминающее комету. Никто и никогда так на меня не смотрел, будто сама Вселенная касалась кожи, будто шептала нечто приятное.

А потом я все-таки открыла глаза и перевела взгляд на Рубцова. Короткий миг. Это был всего лишь миг, когда он стоял там, направив камеру телефона на меня. Но тут же Илья приблизился, засунув мобильный в карман. Он остановился напротив, буквально в шаге, его грудь слишком часто поднималась и опускалась, словно не я, а он танцевал, отдавая энергию в высоту.

– Разве это законно? – спросил Рубцов, а я видела как потухшие звезды в его глазах одна за другой вспыхивают. Броня этого парня дала серьезную трещину. Нет, не так. Сейчас он был без неё, а губы его растянулись в хищной улыбке.

– Что именно? – я остановилась и опустила руки, делая глубокие вдохи. Кислород обжигал лёгкие, но мне нравилось это ощущение. – Хотя не отвечай, просто давай попробуем вместе?

– Вместе?

– Да, ты и я, ветер, дождь и музыка! Тебе понравится! – я улыбнулась ему, а затем нагло взяла руки Ильи и положила к себе на талию. Он не сопротивлялся, лишь молча прожигал меня взглядом. Это было нечто невероятное, словно под кожей парили бабочки, словно они дотрагивались до моего сердца и заставляли его биться быстрее.

Я подошла ближе к Илье, обвила руками его вокруг шеи и стала двигаться в такт музыки, ритмично покачивая бедрами. Сам он не танцевал, просто наблюдал за мной, но улыбался. Искренне улыбался.

– Закрой глаза и отдайся музыке, – прошептала я.

– Не получится, – с усмешкой ответил он.

– Какая глупость. Мы сами строим стены на своей дороге. И только мы сами в состоянии их разрушить. Сделай шаг, не бойся. Если ты оступишься, я протяну тебе руку.

Он опустил ресницы, устремляя взгляд вниз. Однако улыбка не сходила с его губ, довольно чувственных и притягательных. Я вспомнила наш поцелуй, обжигающий каждую клетку в теле. Мне вдруг захотелось встать на носочки и повторить его, но я не представляла, что могу быть инициатором в подобных штучках.

– Дело совсем не в этом. Скажи мне честно, что ты хочешь? – спросил Илья, вновь окинув меня взглядом.

– Зажечь погасшую звезду в твоем сердце.

– Думаешь, это возможно?

– Я думаю, у меня уже получилось.

С минуту он молчал, а я двигалась под музыку. Звук прорывался сквозь меня, будто ветер разрывал в клочья бумагу. На улице продолжал идти дождь, проникая под нашу одежду. Листва так и шелестела, словно нашептывала какие-то загадочные фразы. Вокруг были бесконечные поля, в воздухе витал запах мокрого асфальта. А мы стояли посреди пустой дороги, ведущей в деревушку. Только мы вдвоем. Только я и Илья. И музыка, доносящаяся из колонок его джипа.

– Майя, – прошептал Рубцов. Он склонился ко мне, его дыхание будто рисовало узоры на моей шее. Но всего на миг. Безумно сладкий и жутко волнительный. Затем его губы вдруг коснулись моего уха, он стал прокладывать дорожку из коротких поцелуев вдоль скулы, до самого края подбородка. И в эти секунды мою кожу будто пронзали разряды электричества.

“Поцелуй меня”, – не переставала мысленно просить я.

Илья остановился у моих губ, провел по нижней языком, как бы заигрывая. Я больше не двигалась, не могла просто, жар сковал тело. А потом это все-таки случилось. Мы поцеловались. Жадно. Вдыхая друг друга, словно путники, затерявшиеся в пустыне и мечтающие о заветной капле воды.

Мир вокруг перестал существовать, звуки пропали, капли дождя будто повисли в воздухе, а над нами образовался огромный купол. Я чувствовала себя маленькой льдинкой, которая тает от ярких лучей солнца. Я отвечала с таким же напором, с каким Илья сминал мои губы.

Крепкие объятия. Едва слышные стоны. Тяжелое дыхание. И прикосновения, в которых два человека утопали. Мы стали падающими кометами, пролетающими над бесконечным океаном.

Рубцов подхватил меня под бедра, а я и не заметила этого, просто прижималась крепче к нему, боясь, что если мы прекратим целоваться – разобьемся о скалы. Илья усадил меня на капот своей машины и, казалось, перестал сопротивляться. Его руки оказались у меня под майкой, они были горячими, немного шершавыми, но невероятно нежными. Я изгибалась под его напором, позволяла касаться себя почти везде, даже груди. Кожа горела. Я горела. Сердце готово было вырваться из грудной клетки и воспарить в небо.

– Черт, – прошептал Илья мне в губы, вдруг разрывая наш поцелуй. – Кто тебя научил так круто целоваться?

– А что? Ты уже на пределе? – игриво ответила я, поражаясь тому, что вообще произношу такие вещи вслух.

– На полном. И это попадос, детка.

Глава 34

Илья помог мне слезть с капота его машины, затем взял за руку и открыл дверь. Он вел себя со мной как с маленькой девочкой, которая нуждалась в его заботе. И я совру, если скажу, что мне не нравилось принимать его внимание.

– Кушать не хочешь? Мне кажется, я бы съел быка, – признался он, когда сел на водительское кресло. А я только и могла смущенно поглядывать на Илью. Губы до сих пор горели от страстных поцелуев, под кожей порхали разноцветные бабочки. Мой мир вдруг перестал быть серым и угрюмым, он приобрел разные краски. Именно такими рисуют картину под названием “лето”.

– Да, очень, – кивнула я, сводя руки перед собой в замок.

– А на счет видео, я много снял. Сегодня вечером сделаю монтаж, и у тебя будет целых два крутых материала, – сказал он, коротко взглянув на меня. Карие глаза теперь искрили, в них словно тлели угольки пламени. Броня парня, который планировал отдалиться ото всех, рядом со мной рушилась по кирпичикам. Он сдался. И это заставляло улыбаться.

– Я и не переживаю, уверена, будет что-то крутое.

– Ты классно танцуешь.

– Ты только сейчас это заметил? – игриво протянула я. Илья нажал на кнопку зажигания, и мы стали сдавать назад.

– О, да, – с усмешкой кивнул он.

– Врешь.

– Это так очевидно?

– О, да, – повторила я на его манер, и мы оба засмеялись. Оказалось, что наш смех звучал звонко и радостно, он был искренним и теплым. Рядом друг с другом мы оба раскрывались, становились теми, о ком пытались забыть.

Кто-то бы сказал, что от неудач нет лекарств. И, наверное, еще месяц назад я бы, не задумываясь, согласилась. Но сейчас в голове пронеслась другая мысль: от неудач есть волшебное лекарство и имя ему – человек. Да, не каждый может проложить дорогу в темноте к потерянному сердцу. Даже у меня получилось не с первого раза. И я очень надеялась, что теперь все наладится. У нас обоих наладится. Нам больше не понадобится проклятый защитный панцирь.

– Что бы ты хотела поесть? – спросил Рубцов, выворачивая на магистраль.

– А чтобы ты хотел мне приготовить?

– Я? Это обязательно?

– Мне казалось, тебе нравится готовить, – честно сказала я. Пожалуй, в списке идеальных мужчин я бы поставила галочку рядом с тем, кто умел соединить несколько продуктов во что-то вкусненькое. В этом смысле у Рубцова были все звездочки.

– Моя мама не умеет готовить, у нее это вообще выходит фигово. Стоит только встать у плиты, так сразу чуть ли не пожар, – стал рассказывать Илья. Я же включила нам подогрев сидений, потому что одежда была мокрая и в салоне веяло прохладой.

– Серьезная проблема, – тихо хихикнула я. Если бы моя матушка не умела готовить, отец бы уже давно помер с голоду. Он был не в состоянии отрезать себе даже кусок хлеба. Поэтому и я рано научилась делать простенькие блюда.

– Она переживала по этому поводу, но старик решил взять кухню в свои руки. И хотя со временем у нас появился личный повар, папа все равно нет-нет да подходил к столешнице. А мне нравилось наблюдать за ним. Знаешь, в те редкие минуты, когда он нарезал овощи кубиками, мы могли поболтать по душам, – голос Ильи все еще оставался жизнерадостным, на лице его продолжала таиться улыбка. Он говорил с нескрываемой ностальгией, мне показалось, Рубцов скучал по тем дням, когда мог готовить вместе с отцом.

Я склонила голову, взглянув на свои сцепленные руки и мокрую одежду. Мне вдруг захотелось тоже что-то рассказать о себе. Что-то из прошлого, такое же теплое, вызывающее улыбку. Но вместо ярких воспоминаний возникал образ отца, который проигрывал деньги, и мамы, живущей на работе. Наша семья отличалась от Рубцовых, и, несмотря на это, я любила родителей.

– Я сказал что-то не то? – спросил вдруг Илья, явно заметив мой поникший вид.

– Нет, просто… – я запнулась, устыдившись собственных мыслей. Рубцов делился со мной частичкой себя, а я вздумала заниматься самокопанием. Не лучшее время.

– Просто? Тебе не нравятся парни, которые умеют готовить?

– Что? Нет! – не сдержавшись, я прикрыла рот ладонью и тихонько засмеялась. Как он только пришел к этому выводу. – Парни, умеющие готовить – это круто.

– Это уже второй раз, когда ты говоришь, что я крутой. Орлова, у тебя серьезные проблемы! – останавливаясь на переезде, заявил с деланным видом Илья. А главное, еще так посмотрел, что у меня под кожей вспыхнула каждая венка. Щеки опять залились краской.

– Во-первых, я не говорила, что ты крутой. А во-вторых…

– Ты запала на меня, – запросто заявил он. У меня аж дар речи пропал. Однако я быстро взяла себя в руки и постаралась ответить максимально уверенно – перевести стрелки. Если мы сейчас заигрывали, то я не готова проиграть.

– Или же ты на меня. Эй, признайся, ты пересматривал видео со мной? Сколько раз включал на повторе?

– Ладно, ничья. Твоя взяла! Выбирай ужин, так уж и быть, сделаю все по высшему разряду, – хмыкнул он. Перед нами открылся шлагбаум, и Илья вновь дал по газам, проехав железнодорожный переезд.

– Тогда… – я задумчиво провела языком по нижней губе, прикинув, что бы хотелось съесть на ужин. – Как насчет пасты?

– Идет, паста так паста.

* * *

Пока Илья готовил, я с удовольствием наблюдала за ним. Оказалось, это очень залипательное зрелище: смотреть, как парень управляется с ножом, очищает овощи и при этом иногда подмигивает мне. А уж какая у него получилась паста, словами не передать. Пожалуй, это было самое вкусное блюдо за всю мою жизнь, даже мама не готовила так. У Рубцова явно были задатки шеф-повара. Ну и в фартуке он выглядел до ужаса сексуально. Я умудрилась тайком сделать парочку фоток себе в коллекцию.

После ужина мы сели смотреть фильм, какую-то комедию по спутниковому. Хотя «смотрели» – это громко сказано. Сперва Илья просто наклонялся ко мне, словно вдыхал запах моих волос. Потом поцеловал в висок, закинул руку на плечо. Я не отталкивала, наоборот, ждала чего-то большего, но сама не решалась проявить инициативу. А минут через тридцать мы уже вовсю целовались, не в состоянии оторваться друг от друга. Жадно, неистово, будто сорвались с цепи, будто ждали волшебного мига вечность.

Илья повалил меня на диван, его руки стали нагло блуждать по мне, проникая под майку. Он плотно прижимал меня спиной к подушке, а я сходила с ума, ощущая тяжесть его сильного тела. В какой-то момент я перестала сдерживаться и закинула ноги ему на бедра, стараясь прижаться ближе, хотя ближе уже было некуда. Казалось, каждый из нас горел, казалось, вот-вот случится самый яркий звездопад в моей жизни.

И я знала, что мы чувствовали одно и то же, что оба были готовы шагнуть в пропасть, пускай и навсегда бы затерялись в темноте. Наверное, это и есть та страсть, о которой пишут в книгах. Когда перестаешь думать о будущем, а жаждешь навсегда запечатлеть миг настоящего.

Единственное, что меня останавливало – страх. Вдруг Илье не понравилось бы, вдруг “первый раз” девушки для парня нечто максимально неинтересное. В этих вопросах у меня совершенно не было опыта. Поэтому, когда губы Ильи опустились к моей шее, я решила сказать ему как есть. Пусть лучше суровая правда, чем ванильные замки.

Я положила руки на плечи Рубцову и оттолкнула его от себя. Глаза Ильи, в которых в тот миг искрились все звезды нашей вселенной, смотрели на меня с нескрываемым обожанием. Это внушало надежду на понимание.

– Я… у меня никогда… – прошептала тихо, смущаясь собственного голоса. В мыслях о подобном говорить было проще, чем в реальности.

– Вот как? – он облизнул алые от поцелуев губы и тут же слез с меня, усаживаясь рядом. Закинул пятерню в волосы и задумчиво потрепал их.

– Угу, – я тоже поднялась, поправила одежду и облокотилась о спинку дивана. Сердце в груди едва не выпрыгивало. Его будто кто-то завел и включил ускорение, я жутко нервничала.

– Пойду, кофе сварю, ты будешь? – неожиданно предложил Рубцов. Я ожидала чего угодно, но не предложения выпить кофе. Мы могли бы обсудить происходящее, прийти к чему-то, в конце концов, не каждый день случается “первый раз” в жизни девушки. Однако Илья будто отодвинул эту тему, посчитав ее маловажной.

– Да, было бы неплохо, – согласилась я, не зная, как и реагировать.

– Кстати, дурацкий фильм. В следующий раз лучше выберем что-то в “кинопоиске”.

– А? – я посмотрела с удивлением на Рубцова, он поднялся с дивана и пошел на кухню. Завершил наш разговор, который собственно и не начался.

Мы выпили кофе, обсудили мои видео, Илья показал мне несколько штук. А затем разошлись каждый к себе в комнату, будто ничего не было, будто не мы сгорали друг от друга в жарких поцелуях.

Плюхнувшись на кровать, я с тоской рассматривала белый поток. Была бы у меня подруга, я бы, наверное, позвонила ей и пожаловалась, а она придумала бы самый крутой план мести негоднику – хоккеисту. Мы бы болтали до утра, а может, устроили бы девичник с мороженым и просмотром какой-нибудь ванильной комедии. Однако моя единственная подруга переехала в Америку и забыла о моем существовании. Ее лента пестрила яркими фотками новой жизни, моя же тухла от отсутствия контента.

И на меня вдруг накатила такая грусть, тоска по былым дням. Я взяла телефон и написала сообщение Ирке: длинное, которое не уместилось бы на альбомный лист. Я высказала ей там все: свою обиду, разочарование в собственном отце, и рассказала даже об Илье, зародившихся чувствах. Но по итогу ничего не отправила, удалила весь текст и пошла переодеваться в пижаму.

Завтра у моих девочек будет тренировка, а еще обещали хорошую погоду. Все наладится, утешала себя я. Главное, чтобы солнце выглянуло из-за туч и тогда на дороге обязательно включится зеленый свет. Не стоит отчаиваться раньше времени.

После того как я переоделась и залезла в кровать, думала уже попробовать уснуть, но в дверь неожиданно постучали.

– Входи, я еще не сплю, – крикнула, накинув одеяло до пояса и подтянув к себе ноги.

Илья неспешно вошел в комнату, на нем были пижамные шорты серого цвета и белая майка, облегающая прокаченное тело. Волосы слегка взъерошены, кажется, он только что из душа.

– Надеюсь, я не разбудил тебя? – спросил он немного виноватым тоном.

– Надейся, – с натяжкой произнесла я. Откровенно говоря, желания разговаривать особо не было.

– Как тебе спится на новом месте? – Рубцов сел на кровать и посмотрел так, словно я была его хозяйкой, а он моим котом, который норовил умоститься на запрещенном месте. Это было слишком мило, и я не сдержала улыбку.

– Неплохо, – пожала плечами я. – А что, хочешь побыть моим охранником?

– Вроде того.

– Только не говори, что чувствуешь себя виноватым и хочешь повернуть время вспять, – на одном дыхании произнесла. Пожалуй, именно этого мне хотелось меньше всего. Лучше уж делать вид, что между нами ничего не было, чем озвучить это вслух и попросить все забыть.

– Я думал, что своим напором испугал тебя, если ты об этом. Но нет, поворачивать время вспять я не хочу.

– Да ладно? – покачала головой я, скрестив руки на груди. – Разве хоккеисты не повернуты на сексе? Типа, чем быстрее ты уломал девушку, тем выше твой рейтинг и все дела.

– Какая чушь, ты пересмотрела американских фильмов, – усмехнулся он и залез с ногами на мою кровать, усаживаясь в позу по-турецки.

– Ну ладно, а как в реальности бывает? Вы не делитесь трофеями?

– Ты хочешь поговорить об этом? – Илья выгнул бровь, словно я задала максимально глупый вопрос. Хотя, может со стороны он и звучал глупо, однако я была уверена, что парни вроде него обсуждали подобное. Однажды мы с Иркой случайно услышали, как наши одноклассники делились своими подвигами. Это было… не очень приятно.

– Ну… – помялась я.

– Знаешь, ценность человеческих отношений глупо измерять по сексуальной шкале. У вас может быть все круто в постели, но при этом вы никогда не сможете зажечь друг друга, если погаснете. Поэтому не запаривайся. Когда будет нужно, я имею в виду, когда придет время, я соблазню тебя, и ты не сможешь сказать мне “нет”.

– Что? – у меня даже голос охрип от столь наглого заявления. Но почему-то на душе вдруг стало теплее, словно Илья развеял все мои страхи и официально принял меня такой, какая я есть.