Текст книги "Зажги мое сердце"

– А может, ты хочешь прямо сейчас? – его чувственные губы растянулись в обаятельной улыбке. И в груди у меня словно распустились разноцветные цветы.

– Да ты! Ты! – я вытащила подушку из-за спины и кинула ее в Илью. Он сморщился, изобразив мученика, когда она в него прилетела. А потом мы оба засмеялись. Кажется, между нами что-то окончательно вспыхнуло: яркое, теплое и искреннее.

Глава 35

Илья

Всю ночь я думал, как дурак, о Майе. Сперва пытался отвлечься, взывать к чувству вины, но тщетно. Чувства, давно забытые, яркие и чертовски приятные, захлестнули с головой и пробуждали в моем сердце что-то живое. Например, мне снова хотелось выходить чаще на улицу, бегать по утрам, смотреть комедии и даже позвонить родителям, поужинать с ними. Мысленно я ругал себя за то, что встаю обратно на дорогу, на которой сам же и повесил знак «Кирпич». С другой стороны, слова Майи не давали покоя, я прокручивал их и приходил к выводу, что Женька был, в самом деле, взрослым парнем. Он осознанно влез в кучу говна.

Мог ли я его тогда спасти? Зависела ли его жизнь от принятого мной решения? Кажется, такие вопросы не имели ответов. По крайней мере, я не знал их.

Утром в хорошем настроении я спустился на кухню и стал готовить завтрак: яичные рулетики с помидором, сыром и беконом. Аккуратно свернул их, нарезал и выложил на тарелку. Отец иногда делал такие, когда хотел порадовать маму. Собственно, мне тоже хотелось заставить Майю улыбаться.

В половину шестого утра я ушел из дома. Ноги вели к ледовому дворцу, но не на лед, а к тому мальчишке, о котором говорил Сотников. Я знал примерное расписание тренировок и полагал, что пацан должен был в это время уже бить клюшкой по шайбе. К слову, мое предположение оказалось верным.

Когда я приехал во дворец, было без десяти шесть. Я прошел вдоль темного коридора, здесь уже везде горел свет, а на входе сидел охранник, дядя Паша, мужчина за пятьдесят с лысиной на голове. Он пил горячий кофе. Запах бодрящего напитка разлетался вдоль помещения.

Я кивнул мужчине в качестве приветствия и пошел дальше, к выходу на лед. Пока шел, сердце в груди словно вспыхнуло пламенем, оно так быстро билось, учащаясь с каждым шагом. Я поднял руку, коснулся подушечками пальцев стены, что была рядом со мной. И даже на мгновение представил, как мы выходим с ребятами из раздевалки, одетые в хоккейную форму, как по коридору разносится шум от наших голосов, и раздаются звуки уверенных шагов. Мы идем вырвать победу у соперника, иного варианта даже не рассматриваем.

Раньше я не задумывался об этом, но сейчас, если бы кто-то спросил меня, что такое ностальгия, я бы сказал – идти по пустому коридору и чувствовать, как вибрирует под подушечками пальцев воспоминания. Потому что хоккей всегда для меня означал нечто большее, он был целой жизнью, от которой я отказался.

Дернув ручку дверей на себя, я переступил порог и вдохнул прохладу, идущую ото льда. Там на коньках рассекал тот мальчишка. Он пытался повторять наши тренировки, но многие упражнения выполнял неправильно. Тренер такое сразу бы заметил и уже поднял бы шум. Но на ледовом стадионе никого не было, кроме этого мальчишки, его клюшки и маленькой шайбы.

Я остановился у бортика и с минуту наблюдал за движением юного хоккеиста. Наверное, не будь он таким упорным, я бы сразу ушел. Но парень, несмотря на ошибки, продолжал бить по шайбе. Именно такие становятся звездами на льду, и именно таких ждет континентальная лига – не умеющих сдаваться.

– Фигово бьешь, – крикнул я. Мальчишка резко остановился и оглянулся, а когда заметил меня, глаза его, как две черных бусины, едва не выпали на лед от удивления.

– Не твое дело, – буркнул в ответ он. Сжал крепче клюшку и уже хотел зарядить ей по шайбе, как вновь кинул на меня взгляд. В этот раз внимательный, изучающий, словно мы были давними знакомыми. Его губы дрогнули, и мальчик вдруг двинулся в мою сторону.

– Ты же! – воскликнул он, подъехав ближе. Теперь я мог отчетливее разглядеть его по-детски наивное лицо: худое, овальное с острыми скулами, казалось, даже форма ему велика. Зато глаза были красивые, глубокие, словно бездна. Он не смотрел ими, а будто сканировал до мельчайших деталей.

– Я же! – усмехнулся я.

– Илья Рубцов! Я знаю тебя! Ты очень круто играл! Я все твои игры видел! – голос мальчишки был таким возбужденным, что мне стало немного не по себе. Этот ребенок видел во мне восходящую звезду, а я по итогу оказался затворником.

– А тебя как зовут, малой? – постарался перевести тему я.

– Коля, в честь деда! Ой! – плечи парнишки дрогнули, когда с другой стороны льда раздался щелчок от дверей. – Надо срочно уходить! Так, ну-ка, в сторону! – командным тоном заявил мой новый знакомый. Я отошел, и Коля отворил дверцу, затем вышел со льда на обычное покрытие. Он схватил меня за руку и потащил за угол, то и дело оглядываясь. Я не сопротивлялся, хотя был удивлен неожиданному повороту событий.

Юркнув под трибуны, мы притаились. В помещение вошла женщина, Валентина Ивановна, тренер фигуристок. Ей был лет сорок пять, с короткими темными волосами, парни называли ее прическу “горшок в стиле восьмидесятых”. Она была худенькой, даже слишком: красный спортивный костюм висел на ней, как на вешалке.

– Опять шайбу забыли! Вот же! – возмутилась Валентина Ивановна. К слову, нас тренер фигуристов не любила, она считала, что хоккей – ужасный вид спорта. Нет в нем ни красоты, ни чувств, ни смысла. Зря только лед занимали. Другое дело ее красавицы– двенадцатилетние девочки, которые, подобно птицам, парили на льду.

– Мы прячемся? – уточнил я.

– Ну… – помялся Коля.

– Ладно, пошли, возьмем в автомате чай, поболтаем.

– Нет! – категорично заявил мой новый знакомый. – В смысле… я не хочу чай.

– Ну ладно, попьешь воды.

– Я вообще не хочу пить!

– Тогда просто составишь мне компанию, – сдался я. Хотя откровенно говоря, казалось, что Коля хотел пить, вот только его что-то останавливало. Однако я не стал вдаваться в подробности, и мы молча вышли из помещения.

– Не хочешь ничего сказать? – спросил я, пока мы шли вдоль пустого коридора.

– Скорее попросить. Можешь сохранить это в секрете? – он посмотрел щенячьим взглядом, полным мольбы.

– Ты о том, что тренируешься нелегально?

– Угу. Пожалуйста! Иначе маму точно уволят, – Коля сглотнул, я видел, как он крепко сжимал клюшку, которую волочил за собой.

– Без проблем. Я умею хранить секреты. Но как ты это провернул?

– Это не я, а мама, – признался малец. Мы подошли к аппарату с чаем и кофе, я вытащил бумажник из кармана.

– Здесь не самый отстойный чай. Я угощаю, выбирай.

– Что? Нет, я…

– С малиной вкусный. Попробуй.

– Я не… – сопротивлялся Коля. Тогда я, не дожидаясь ответа от него, засунул стольник в аппарат и нажал две кружки чая. Скорее всего дело было в деньгах, которых у Коли не имелось. Он не мог сказать об этом прямо, видимо постеснялся.

– Я уже заказал. Так как вы провернули-то с тренировками?

– Я прихожу на лед в смену дяди Паши, взамен мама делает ему три больших бутерброда. Они договорились. Но я обязан уходить незаметным, иначе у всех будут проблемы.

– Почему ты решил играть в хоккей? – спросил я. Автомат издал звук готовности, пришло время пить чай. Мы уселись с Колей на лавку рядом, из окна, напротив нас, падали лучи летнего солнца. Все-таки утро – прекрасное время, особенно для подобных разговоров.

– Чтобы однажды отвезти маму на море, – признался вдруг мальчишка. Он склонил голову над картонным стаканчиком, будто в малиновом чае было то самое море, крик чаек и звук волн, разбивающихся о скалы.

– Странный выбор.

– Почему? – выгнул удивленно бровь Коля.

– Чтобы поехать на море, достаточно хорошо зарабатывать в любой профессии. Допустим, быть программистом или неплохо продавать дорогие вещи.

– Или играть в хоккей, – заявил Коля.

– Шансы достойно зарабатывать в этой сфере слишком малы, дружище, – сказал я довольно негативно. Из нашего города за последние несколько лет никто не выбивался в крупные команды. Многие просто завершали карьеру и посвящали себя платежеспособной работе. Моя команда был тем редким исключением, которое можно встретить раз в сотню лет. И то, я понятия не имел, почему так вышло.

– Как и шанс поступить в универ, найти крутую работу и поехать на море, – слишком уж по-взрослому говорил мальчишка. Я взглянул на него, он продолжал крепко сжимать картонный стаканчик, не решаясь сделать глоток чая.

– Ты прав, – согласился неожиданно сам для себя я. Поднялся со стула и подошел к стенду, где висело расписание льда на сегодня. – Но играть толково ты не научишься без тренера. Я попробую тебе помочь.

– Что? – Коля подскочил с лавки и подбежал ко мне. – Я не… по правде сказать, у меня нет особо денег.

– У клуба есть возможность взять одного игрока на свое финансирование. И почему бы этим игроком не стать тебе? Нет, я ничего не обещаю. Там при любом раскладе будет смотр. Но если покажешь себя хорошо, сможешь стать на шаг ближе к морю. Неплохая возможность, скажи?

Однако ответом Коля меня не удостоил. Его карие глаза вмиг покраснели, губы дрогнули, словно он вот-вот расплачется. Мальчишка отвернулся, сжал кулаки, затем посмотрел на меня с вызовом и внезапно одобрительно кивнул.

Глава 36

Когда я утром спустилась на кухню, была приятно удивлена, увидев вкусный завтрак и записку: “Съешь меня, иначе я съем тебя ночью”. Я засмеялась, но в то же время мое сердце сладко екнуло: не каждый парень будет готовить для девушки завтрак. Илья забрал все звездочки в номинации “Топ из топов”. Теперь я была не удивлена, откуда у него орава поклонниц. С другой стороны, вряд ли они знали его такого. Для многих фанатов Рубцов оставался красавчиком, который умело забивал шайбу в ворота.

Закончив с едой, я собралась и поехала в ДК. Выбрала летний сарафан лилового цвета чуть выше колен, завязала дульку, при этом распустив несколько прядей спереди. Даже глаза подвела, настроение было такое, что хотелось блистать. Перед тем как уехать, я отправила два видео с танцами организатору конкурса. Илья скинул мне их вчера, получилось чертовски круто. Я даже не ожидала, что на камеру смотрюсь настолько хорошо.

Тренировка по итогу прошла энергично. Мы с девочками смогли выучить несколько новых движений, кое-какие старые довели до более четких и плавных, а потом еще полчаса болтали в зале, обсуждали осень и соревнования.

– Как думаете, мы сможем занять хоть какое-то место? – спросила Люда, сегодня она отработала лучше всех и могла собой гордиться.

– Даже если и нет, у нас будет кое-что покруче, – приободрила я учениц.

– Кое-что? – смущенно произнесла стесняшка Аня. Вблизи я отметила их со Стасом схожесть во взгляде: такой же теплый и лучезарный.

– Да, у вас будет опыт!

– Ну… – протянула Яна, недовольно надув губки бантиком.

– Ну? – усмехнулась я. – Опыт сможет принести вам в будущем большие достижения, так что выше нос.

Мы еще немного поболтали, затем девочки ускользнули в раздевалку. Я же глянула в телефон, почему-то думала, увижу там пропущенный от Ильи. Однако он не спешил радовать меня своим вниманием. Тогда я написала ему сама:

“Я в ДК, если не занят, как насчет подышать свежим воздухом?”

Правда, ответа так и не дождалась. Рубцов не заходил в сеть, соответственно, сообщение мое не видел. От нечего делать, я взяла полотенце, мои вещи продолжали лежать в шкафу тренерской комнатки, и пошла в душ. Хотелось немного освежиться, да и жара сегодня стояла знойная, пару движений – одежда вся взмокла.

Душевые здесь находились на первом этаже. Старенькое помещение с двумя кабинками и предбанником. Никаких шторок или ковриков, только пошарпанная плитка со всех сторон. Окон тут тоже не было, а с потолка свисала одинокая желтая лампа. Я включила свет, скинула с себя спортивный наряд, который использовала для тренировок, полотенце повесила на крючок рядом с кабинкой.

Перешагнув через маленький порожек, я оказалась в узком пространстве. Хлынула теплая вода, ее капли касались моей кожи, расслабляя мышцы. Мыло я с собой не брала, поэтому просто довольствовалась освежающей влагой. Сделала напор сильнее, теперь шум воды разносился повсюду, заглушая посторонние звуки. Но, откровенно говоря, я особо и не вслушивалась, не было поводов. До одного момента…

Спустя минут десять, когда я стала закрывать старый кран, неожиданно раздался скрип. Петли на дверях давно надо было смазать, они, словно издавали последние вздохи умирающего животного. Вздрогнув, я сглотнула и вжалась спиной в мокрую от воды кафельную стенку.

Кто мог войти в душевую?

Сердце ухнуло, в мыслях мелькали жуткие образы. Я сразу вспомнила тот день, когда сидела в коморке и плакала в темноте, пока Илья не приехал. Руки у меня затряслись, а ноги сделались тяжелым, словно приросли к полу. Вязкое чувство страха, подобно урагану, затягивало в свою воронку, из которой не было спасения. Я покачала головой, стараясь не поддаваться панике, хотя какой там, она уже завладела почти на сто процентов моими конечностями.

Поборов себя, я все же закрыла кран до конца, и помещение погрузилось в зловещую тишину. Лампа иногда издавала треск, и освещение из ярко-желтого становилось тусклым, будто вот-вот комната погрузится во мрак. Из крана неожиданно упала капля воды, и мне показалось, она с таким шумом разбилась о плитку пола, что я едва не подпрыгнула, перепугавшись.

Безумная тишина. Убийственная. Пробуждающая нездоровые образы в голове.

Однако никаких шагов больше я не слышала, как и повторного скрипа. Мне даже подумалось, может звук померещился, мало ли… А я тут умирала от страха, притаившись в душевой кабинке. Героини американских фильмов в таких ситуациях обычно накидывали на себя халат, или хотя бы полотенце, и шли выяснять причину скрипов.

“Но их убивают… Не лучшая затея брать пример с героинь триллеров”, – напомнила себе я. И как назло телефона рядом не оказалось, можно было бы позвонить Илье. С другой стороны, что бы я ему сказала? Стою обнаженная в душе и услышала скрип? Это уже попахивало сумасшествием.

Сделав несколько глубоких вдохов, я протянула руку и нащупала полотенце, висящее на крючке. Стянула его и быстренько соорудила подобие платья. На носочках вышла из душевой, подкралась к предбаннику, сглотнула и только собиралась выглянуть, как раздался еще один звук – дверь закрылась.

Здесь точно был человек!

Мое сердце бешено забилось, дыхание сделалось учащенным и сумбурным. Я вроде и вдыхала кислород, но создавалось ощущение, что ничего я не вдыхаю. Мне вдруг перестало хватать воздуха. Стены вокруг будто двигались, а проклятая лампа стала чаще моргать.

Треск. Треск. Треск.

Почему она трещала?

Кап. Кап. Как.

Звук капель, будто удары молота, медленно убивал мою психику. Каждый раз я вздрагивала, прижимая руки к груди, обмотанной полотенцем. А потом откуда-то взялась решимость, что-то явно происходило в этом проклятом ДК, кто-то пытался запугать меня. И этот кто-то сейчас был здесь. Я могла поймать врага с поличным и потребовать объяснений.

Скинув полотенце, я оделась и вышла в коридор, оглядываясь по сторонам. Еще несколько глубоких вдохов, затем ноги сами повели меня обратно в тренерскую. Бороться в одиночку неизвестно с кем – глупо. Кто знал, что за человек пытался напугать меня! Вдруг он большой и сильный или еще хуже – психопат. Нет, мне нужна была помощь Ильи.

Заскочив к себе в каморку, я нашла мобильный, он лежал в сумке, и набрала номер Рубцова. К моему счастью, он ответил на первом же гудке.

– Слушай, я немного…

– В ДК опять что-то происходит, – сходу ответила я. – Кто-то был в душе, когда и я там была. Мне страшно, но если этот человек сейчас здесь…

– Что? Стой! – закричал Рубцов в трубку. – Так, сиди там! Закройся в тренерской. Я тут недалеко, скоро буду.

– Хорошо!

Я сбросила вызов и даже закрыла дверь на замок, как сказал Илья. Стала измерять шагами маленькую комнатку, мысленно прокручивая звук скрипа в голове. Точно ли он был? Не показалось ли? С другой стороны, два раза не кажется. И нет, я была уверена, что не спятила. Мой взгляд метнулся к закрытым дверям, и я внезапно подумала: чем дольше нахожусь здесь, скованная цепями паники, тем больше вероятность упустить того человека. Значит, он сможет вернуться и опять вытворять эти ужасные трюки. Пугать меня. Изводить. Или чего хуже – навредить. В конце концов, я не знала, что на уме у таких людей.

Подойдя к дверям, я подняла руку к замку и в нерешительности замерла. Пальцы казались каменными, кислород будто отказался проникать в легкие. Я прикусила губу. Страх – одно из худших человеческих качеств. Если он возьмет власть над разумом, сможет сломить волю, заставит вечно сидеть в кустах и бояться собственной тени. Я не хотела вечно бояться. Поэтому отворила замок, несмотря на дрожащие ноги, и вышла в зал.

Бегло окинула взглядом помещение – никого. Никаких звуков. Теней. Людей. Было настолько тихо, что звуки собственного сердцебиения казались мне чертовски громкими. Оглушающими. Подобно отсчету до взрыва бомбы.

Нет! Я не сдамся!

Не самыми уверенными шагами, но я двинулась к выходу из зала, продолжая оглядываться, словно меня кто-то преследовал. Оказавшись в пустом коридоре, я случайно заметила чью-то тень в окне. Тень была за маленьким зданием, где хранился инвентарь для уборки двора. Недолго думая, я помчалась на улицу, сжимая кулаки.

Больше не смотрела в окно, просто бежала, просто пыталась заставить себя не останавливаться. Ведь в душе мне, как и любой девушке, хотелось вернуться в тренерскую и ждать Илью. Храбрость – удел сильных, а я не считала себя сильной. Даже в тот зимний день, когда бросилась помогать мальчишке, которого избивали во дворе. Мне было чертовски страшно. Мои ноги дрожали, но пальцы почему-то крепко сжимали палку. Наверное, тогда я понимала, что кто-то нуждался во мне, и я готова была рискнуть всем ради незнакомого человека. Точно. Это был адреналин. Необузданный порыв, побеждающий страх. Сейчас его не было. Сейчас страх был сильнее.

Я толкнула дверь, впуская в коридор теплый летний ветер. Он коснулся моего лица, а лучи солнца ударили в глаза. Я прищурилась, но не остановилась. Спустилась по ступенькам, повернулась к тому сарайчику, где хранился инвентарь, и замерла.

– Майя! – произнес знакомый и такой родной мне голос. – Привет.

Глава 37

Я не могла поверить своим глазам, даже протерла руками веки в надежде, что передо мной все же какой-то морок или плод разыгравшегося воображения. Но нет, все было реально: Ирка и еще две девушки с нашей группы, уехавшие в Америку, стояли во дворе дома культуры и смотрели на меня с белозубыми улыбками.

Наумова однозначно похорошела: ее кожа приобрела бронзовый оттенок, а пшеничные волосы, струящиеся по плечам до самой поясницы, отливали неподдельным блеском. На Ире были обтягивающие потертые джинсы, которые подчеркивали ее худенькие стройные ноги, а поверх она надела короткий красный топ, демонстрируя плоский живот. Я всегда говорила, что моя бывшая подруга была красоткой, но после отъезда в Америку она будто стала еще краше, ярче, увереннее. Она должна была подцепить себе там какого-нибудь крутого парня, рассекать с ним на “Мустанге” вдоль морского побережья и звонко смеяться.

Так почему же Наумова вернулась обратно?

– Хорошо выглядишь, – это единственная фраза, которая пришла мне в голову. Ну не буду же я спрашивать у нее: «Как дела и прочее». В конце концов, мы не общались полгода, в подобных вопросах не было смысла.

– А ты не очень, – ответила за Наумову Лена. Раньше они друг друга не особо любили. Ленка была бунтаркой, не желающей жить по правилам общества. Карамельное каре, вечно подкрашенные слишком ярким цветом губы и глаза, татуировки, которых становилось больше. Родители Лены пытались обуздать дочь: нанимали ей репетиторов, отправляли на тысячу кружков, встречали с танцев. Однако Ленка умудрялась вырваться из этой цепи запрета. Она меняла парней, как перчатки, тайком курила, два раза ее задержали за мелкий грабеж в магазине, а один раз она подралась с девчонкой на заброшенном складе. Танцы были единственным серьезным увлечением Лены, и да, она прекрасно владела своим телом. Я не удивилась, когда узнала, что именно Ленка прошла в финал и поехала в Америку.

– У тебя все нормально, Майя? – до ужаса заботливым тоном спросила Ира. Я едва сдержалась, чтобы не скривить губы. Никогда не любила открытое лицемерие.

– В полном, – я скрестила рук на груди, теплый ветерок развивал ткань моего лилового сарафана.

– А мы в гости решили зайти, – сказала Катя. Она была общительной, легкой на подъем и очень улыбчивой. Раньше у Кати были русые волосы, но сейчас она покрасилась в голубой цвет, он привлекал к себе много внимания. Девушка будто выбивалась из привычного уклада общества. Хотя, безусловно, ей шла эта короткая рваная стрижка под мальчика, легкие сиреневые тени и светло-розовые губы, которые блестели от нанесенного на них блеска.

– Откуда вы узнали, что я здесь? – спросила в лоб я.

– Тренер рассказала, – ответила довольно быстро Ирка. Она оглянулась, в ее взгляде так и застыла какая-то жалость что ли. Мне сделалось не по себе. Ведь я не чувствовала себя обделенной или жалкой. У меня была замечательная группа учениц, я занималась любимым делом. Да, путешествие в Америку не состоялось, однако сейчас мне было хорошо и здесь. Может даже лучше, чем было бы в Штатах.

– Понятно.

– Ты преподаешь? – Ленка облизнула пухленькие губы, и я подумала, что уж из нее точно вряд ли бы вышел хороший наставник. Она была слишком грубой, дети обычно таких бояться.

– Да, вроде того. А вы что здесь делаете? Почему не загораете на золотых песках?

– У нас каникулы, приехали в гости домой. В конце концов, никогда не знаешь, когда еще выпадет возможность заглянуть в родные земли, – призналась Катя.

Она улыбнулась мне, Ирка тоже улыбнулась, Лена же пристально смотрела на меня, видимо, не знала, какую реакцию выдать. Пожалуй, ее подход мне понравился больше, чем Наумовой. По крайней мере, она честно демонстрировала свое отношение, а не строила из себя подругу, которая очень тосковала и вернулась повидаться. Я вообще не понимала, зачем Ира пришла.

Мы все втроем замолчали. Воздух вокруг стал каким-то раскаленным, словно на улице далеко за пятьдесят градусов. Я коснулась шеи, провела вдоль нее ладонью и переступила с ноги на ногу. Надо было либо прощаться, либо о чем-то говорить, но я понятия не имела, что сказать.

– Может, прогуляемся? – вдруг предложила Катя. Они с девчонками переглянулись и одновременно кивнули, будто мое мнение их особо не интересовало.

– Отличная идея, я как раз хочу пить. Не откажусь от колы без сахара, – сказала Лена. Она вытащила из заднего кармана своих коротких джинсовых шорт телефон и стала кликать по экрану пальцами. – Как насчет заглянуть в кофейню?

– Я не откажусь, – кивнула Катя. – В ту, которая возле ледового дворца?

– Угу, куда Ирусик хотела.

– Майя, – Ира посмотрела на меня, ее голос был мягким, а улыбка яркой. Так, словно мы продолжали оставаться лучшими подругами. – Ты не против?

– Вообще-то у меня дела, – может мой ответ и прозвучал резко, но я хотя бы была честной.

– Ой, да ладно тебе, – скосила на меня взгляд полный усмешки Лена. И я вспомнила, как Ира поливала ее разными словами, называла хабалкой. Удивительно, что теперь они подружки. Как быстро менялся мир. – Мы не виделись целую вечность, неужели не найдешь для нас полчаса? Тем более мы туда не просто так идем.

– Что, прости? – я порядком удивилась от ее заявления. Уж кому, а Лене уговаривать меня на посиделки было странно. И к чему она вела, сказав, что они пойдут туда не просто так? Хотя…

Стоп! Ледовый дворец! Самое важное слово, которое я пропустила мимо ушей. Ира хотела пойти в кафе рядом со спортивным комплексом, чтобы увидеть Илью. Какая ирония! В иной раз я бы закатила глаза или рассмеялась, но сейчас почувствовала обиду. Незнакомый парень для бывшей подруги значил больше, чем человек, с которым она, считай, росла бокобок.

Я коротко вздохнула, но постаралась не выдать разочарования.

– Думаю, вы и без меня прек… – однако договорить я не успела.

Высокие стальные ворота дома культуры были открыты, и прямо во двор въехала черная иномарка. Девочки оглянулись на шум, а я замерла, внутри все похолодело. Следующие события происходили словно в замедленной съемке. Вот дверь джипа открылась, оттуда выскочил Илья.

Он был как всегда хорошо одет: белая майка, открывающая его спортивные руки, загорелая кожа выделялась на фоне ткани. Черные шорты прямого покроя до колен, кеды на ногах и дорогие часы на запястье. Быстрыми шагами он сократил между нами расстояние, хотя мне показалось, что он шел очень медленно, а лучи солнца искрились на его каштановых волосах. Все происходило, словно на экране кино. Не глянув на моих знакомых, Илья вырос напротив меня. Такой высокий и сильный. Сколько в нем было? Метр девяносто? И плечи такие широкие, мужественные. А миндалевидной формы глаза смотрели с нескрываемой тревогой и заботой.

Разве можно не пасть под чарами этого красавчика?

– Почему ты здесь? – без приветствия заговорил Рубцов. – Я же сказал, оставайся в тренерской.

– Все нормально, – я тихо выдохнула. Рядом с Ильей я почему-то ощущала себя маленькой девочкой, которая нуждалась в его защите.

– Ты уверена?

– Да, – я улыбнулась, в то время как мое сердце прыгало в груди. Ветер игрался с тканью моего сарафана, где-то вдали раздавалось пение птиц и шелест листвы. Но я почему-то ничего не слышала и не видела, кроме Ильи.

Что это за странное чувство? Когда таешь от того, что рядом с тобой появляется другой человек. У него есть название?

– Привет, – Рубцов повернулся, он наконец-то заметил, что мы не одни. Я перевела взгляд на девчонок. Глаза Ирки вспыхнули, она стала часто моргать, прикусила кончик нижней губы. Я знала эту реакцию: Наумова смутилась, ведь мечта ее грез впервые оказалась настолько близко.

– Вы куда-то собрались? – спросил Илья, он почти не смотрел на девушек, которые нагло пялились на него.

– Да, – сказала Ленка.

– Нет, – отрезала я.

Наверное, это было неправильно – поступать так с Ирой. Ведь она была влюблена в Рубцова столько лет, и еще полгода назад я бы никогда не предала ее. Но больше не было той дружбы, поэтому я не ощущала укор совести. Мы не близки. Теперь не близки.

– Но мы же… – попыталась вставить пару слов Катя.

– Я же сказала, что у меня планы. Поехали? – я взглянула на Илью, он кивнул, а потом вдруг взял меня за руку и повел за собой в сторону машины. Моя спина в тот короткий миг горела пламенем, да и в груди творился тот еще пожар.

“Я не воровка”, – мысленно отчеканила себе я.

А когда мы сели в машину, я тихо выдохнула.

–

Дорогие читатели! У себя в телеге я выложила визуал Ильи. Заглядывайте. Канал называется "Любовь на страницах книг. Ники Сью"