Текст книги "Зажги мое сердце"

Глава 56

Илья исполнил свое обещание и приехал ровно к семи. Я как раз вышла из душа и только подошла к окну, прикрыть форточку, как увидела его. Он расхаживал вдоль узкой улочки, засунув руки в карманы брюк. Мимо проносились машины, суетливо бежали пешеходы, в Москве вообще был довольно быстрый ритм жизни. От него на плечи ложилась усталость, хотелось нажать на паузу.

Моих губ коснулась улыбка, на самом деле, я была рада появлению Рубцова и совсем не испытывала злости в его адрес. Он приехал ко мне, он был на моем выступлении, он аплодировал вместе со всеми зрителями, когда я закончила танец. Если человеку наплевать, он не пошевелит и пальцем, не говоря уже о нечто большем. Но прощать его в два счета я не планировала, из вредности.

Вытащив из сумки, свежую майку и шорты, я надела их, отправив банный халат обратно на вешалку. Подкрасила глаза подводкой, добавила немного лёгких сиреневых теней на веки, скулы подчеркнула румянами. Я не собиралась выходить на улицу и кидаться в объятия Ильи, но хотела быть готовой ко всему.

И не прогадала…

Через полчаса в мою комнату постучали. Я поднялась с кровати, окинув помещение беглым взглядом. В целом номер был довольно скромный: спальное место, тумба с зеркалом и маленькая плазма на стенке. Ценник необоснованно высокий, но зато центр города.

Когда я открыла дверь, увидела сперва букет роз на длинной ножке почти с меня ростом. Белоснежные, как облака на летнем небе. Их шапки казались невесомыми и пушистым, а аромат моментально заполнил собой скромный номер.

– Цветы? – спросила я. Мне никогда не дарили таких букетов.

– Надеюсь, их есть куда пристроить, – он убрал букет, и теперь я могла видеть улыбчивое лицо Ильи.

– Кто сказал, что я их возьму? – нахмурилась я, хотя мысленно уже искала вариант, где бы раздобыть вазу или ведро.

– Я, – самодовольно заявил Рубцов и нагло вошёл в комнату, закрыв за собой дверь.

– Откуда такая уверенность?

– А почему нет? Ты либо веришь в себя, либо идёшь гулять лесом. Я выбираю первый вариант.

– Но моё мнение тебя при этом не интересует? – я скрестила руки на груди, ощущая, как приятная волна нежности разливается по телу. Мне нравился напор Ильи, нравилось, что он не сдаётся и пытается добиться моего прощения. Я в нем не ошиблась.

– Конечно, интересует, – он прошёл мимо меня и положил букет на тумбу, затем повернулся и окинул взглядом узкую комнату. Тут даже не было коридора. – Поэтому ты можешь выбрать ресторан, где мы поужинаем, а потом и вечернюю программу. Я готов слушаться и исполнять твои желания.

В глазах Рубцова что-то сверкнуло: яркое и очень теплое. Этой теплоты мне не хватало не только сегодня, но и все дни нашей разлуки. Она внушала веру в лучшее, согревала подобно солнцу. А еще я вдруг поняла: в Илье что-то изменилось, словно он наконец-то принял себя настоящего и готов был двигаться дальше, только теперь вместе со мной. От него больше не веяло холодом, как от северного моря.

– Я не хочу идти в ресторан.

– Хорошо, а куда ты хочешь?

– Неправильный вопрос, – хмыкнула я. Мы прожигали друг друга взглядами, в которых читалось взаимное притяжение. Клянусь, мне казалось, Илья еле сдерживался, чтобы не обнять меня, не прильнуть к моим губам, как это случилось в гримёрке. Да и я сама была на пределе: безумно соскучилась по нему. Обида давно отступила на задний план.

– Неправильный ответ, – моим тоном ответил Рубцов. Он подошел ко мне и неожиданно схватил за руку. Я не успела опомниться, как меня уже силой вытащили из номера и повели, словно маленькую девочку, по лестнице на первый этаж.

– Это наглость, – пробурчала я, но сопротивляться не стала. Пальцы Ильи были прохладными, отчего у меня по спине пробежали мурашки. Довольно приятные, немного будоражащие. Перед глазами вспыхнул наш поцелуй несколькими часами ранее, вернее, поцелуи, и я не смогла сдержать улыбку.

– Я еще не начинал наглеть.

– Что будет, когда ты начнешь наглеть?

– Я тебя поцелую, – ответил он, открывая передо мной дверь. Мы оказались на шумной улице. Повсюду горели фонари, небо окрасилось малиновыми всполохами. Оно казалось волшебным, будто художник смешал несколько цветов и подарил своему зрителю нечто прекрасное.

– Как страшно, – в моем голосе появилась игривость, которую я не могла контролировать.

– Рано боишься.

– А когда нужно? – продолжала кокетничать я. Илья остановился и повернулся ко мне. Воздух между нами едва не вспыхивал искрами, он сделался настолько обжигающим, что у меня перехватило дыхание. Я словно медленно таяла, как льдинка в знойную жару.

– Я тебе потом расскажу, когда ты перестанешь злиться. Или нет… – задумчиво протянул Рубцов. – Лучше покажу. Так будет интереснее.

– Я не простила тебя, – прошептала едва слышно и совсем неуверенно.

– Знаю, но обязательно простишь. Я постараюсь. А теперь пошли, кажется, вон там продают хот-доги. Я жутко голодный.

И мы пошли вдоль улочки, пока не оказались в городском парке. Я не знала его названия, да и если честно, оно меня мало интересовало. Главное вместе с Ильей, остальное неважно.

В фудкорте с уличной едой Рубцов взял нам по хот-догу с колой, отмечу, что они были довольно вкусными, или же я просто проголодалась. Мы быстро расправились с вкусняшками и пошли гулять по вечерней Москве. Больше не было особых пререканий, лишь душевные разговоры о всяком разном. Илья слушал о моих тренировках, о решении не уезжать. Он попытался даже привести несколько аргументов в сторону поездки в Америку, на что я на него недовольно покосилась.

– Молчу, молчу, – усмехнулся Рубцов, и тема с переездом окончательно закрылась.

Однако кое-что меня все-таки волновало, и когда мы сели на лавочку на набережной, я задала свой вопрос.

– Скажи, почему ты все-таки приехал?

Илья повернулся ко мне и коротко вздохнул. Летний ветерок коснулся его коротких каштановых волос, я бы тоже хотела потрепать по ним пальцами, как делала раньше. Но пока стоило держать дистанцию. Временную дистанцию. Мимо нас прошла группа подростков, они громко смеялись и обсуждали какие-то игры. Следом парочка с детской коляской и несколько девушек, которые держали в руках пластиковые стаканчики с напитками. Вечерний город жил другой жизнью, он будто освобождался от оков после жаркого дня. Мне даже начало нравится в Москве, особенно огоньки вдоль улочек. Они напоминали звезды.

– Ну… – Рубцов посмотрел на небо, его губ коснулась улыбка. Совсем негрустная, какую я видела когда-то. Наоборот, в ней читался целый спектр разных чувств.

– В цветы и поздравления не поверю.

– Какая ты, – усмехнулся Илья и перевел на меня взгляд. Ветер коснулся моих распущенных прядей, и я поспешила убрать одну из них, что упала на губы, но Рубцов меня опередил. Он заботливо заправил прядь мне за ухо, при этом не сводя своих глубоких глаз. Я замерла, почти и не дышала, пока он это делал. А потом смущенно прикусила кончик нижней губы. Сердце забилось сильнее, настойчивее. Оно будто хотело выпрыгнуть и оказаться в руках парня напротив.

– А какая я?

– Напрашиваешься на комплимент? – Илья убрал руку, и между нами снова воцарилась прежняя атмосфера недосказанности.

– Скорее жду правду, от которой ты увиливаешь.

– Ладно, ладно, – он поднял ладони, демонстрируя жест, будто сдается. – Когда ты танцевала, я видел, как горели твои глаза, и если изначально мной двигало просто желание отблагодарить тебя, отдать должок, то потом… – Рубцов помедлил, не иначе пытаясь подобрать слова. – В общем, я был убежден, что ты создана для сцены. Ну а я… Я бы все испортил, понимаешь? Я не хотел, чтобы однажды ты проснулась с полным разочарованием в своей жизни. Перед человеком и мечтой не может быть других людей. Иначе не получится сделать правильный выбор.

– Илья… – на выдохе произнесла я. Меня трогала его искренность, не каждый сможет пожертвовать чувствами во благо второй половинки. Наверное, даже я бы не смогла.

– Я знаю, что поступил, может и не лучшим образом, обидел тебя, но поверь… – он посмотрел на меня, и я ощутила, как в груди вспыхнули звезды. Они загорались только рядом с ним и только для него одного.

– Я поняла.

– Правда? – почти неслышно спросил Рубцов.

– Да.

– То есть… ты меня прощаешь?

– Что? Нет! – я покачала отрицательно головой и уперлась руками о деревянную лавку. У нее не было спинки, не самое удачное решение для отдыха.

– Вообще без шансов что ли?

– Ну… – я вытянула губки трубочкой, разглядывая прохожих. Люди здесь были такими разными: кто-то с розовыми волосами, кто-то в откровенных нарядах, а кто-то, наоборот, в широких майках. И каждый из них явно чувствовал себя свободным. Смотря на незнакомцев на улице, я подумала, что хотела бы тоже что-то сделать для Ильи. Что-то по-настоящему особенное. И у меня вдруг возникла одна, может не самая гениальная, но вполне себе интересная идея.

– Я прощу тебя при одном условии, – сказала, повернувшись к нему лицом.

– Уже интереснее. И что за условие.

– Ты… – протянула медленно я.

– Я? – в моей манере повторил Илья.

– Вернешься на лед, хотя бы на одну игру.

– Ч-что? – его голос из уверенного вмиг охрип. Рубцов явно не ожидал подобного.

– Я хочу хотя бы раз увидеть тебя на льду. Поэтому… либо лед, либо я тебя не прощу. Выбирай.

Глава 57

Два месяца спустя

Шел второй период, фанаты громко скандировали и выкрикивали поддерживающие реплики. Рядом со мной сидел мальчишка лет шести и неугомонно дудел в трубку, звук от которой меня жутко нервировал. И пересесть было некуда, зал забит до последнего места. Хорошо еще, что Илья достал нам с Ваней билеты, и мы смогли вообще прийти на матч.

К моему удивлению, в этот раз смотреть хоккей мне нравилось больше, чем когда-либо. Я не могла отвести взгляда от Рубцова, когда его коньки коснулись льда, когда он склонился, сверля взглядом соперника и сжимая крепко клюшку. Раздался свисток, играбыла довольно напряженной. И вот уже “Витязь”, против которого играли “Черные Ястребы”, умудрился заработать три удаления. Они показывали себя очень жестко.

– Кажется, намечается поп-корн, – усмехнулся Ваня, когда Рубцов и его прямой конкурент под номером десять встретились лицом к лицу. Оба выглядели так, словно вытащили топор войны и уйти со льда сможет только один. Я вжалась в кресло, то и дело теребя фанатский шарф, который мне вручил Ваня.

Для Рубцова этот матч был важным событием. Он долго отказывался выходить на лед, искал тысячу причин, не поддавался уговорам. Я как только не пробовала его переубедить, в итоге сдалась, уехала загород вместе с Иркой, теперь мы иногда встречались и болтали о всяком разном, и просто отключила мобильник.

Илья тогда жутко взбесился, понятное дело, он переживал обо мне. Ему все мерещилось, что вот-вот вернется Стас, однако того посадили в тюрьму на три года. Да и в самом зале суда, куда мы ходили вместе с Рубцовым, мой личный сталкер попросил прощения. Не знаю, было ли это искренне, но он склонил голову и поджал губы, будто впервые осознал, как плохо себя вел. Я сказала ему, что отпускаю ситуацию, обида давно в прошлом, и на этом мы разошлись. Больше я не видела Стаса и ничего о нем не слышала.

– Ух! – воскликнул Ваня. От неожиданности я едва не подпрыгнула на месте, он был таким громким. Тем временем номер десять нагло впечатал в борт Рубцова, фанаты завыли, кто-то позади нас нецензурно выругался.

– Вот же гад! – сорвалось и у меня. Мысленно я надеялась, что Илья крепкий и что он не пострадал. Все-таки хоккей – не самый легкий вид спорта.

– Для хоккея – это норма, детка, – крикнул Ваня мне в ухо. Нападающий “Витязя” забил шайбу в ворота и снова наш сектор загудел, тогда как фанаты соперников громко аплодировали.

– Можно было бы и помягче, – пробурчала себе под нос я. Может зря вообще пыталась вернуть Илью на лед? Там совсем небезопасно.

– В хоккее не бывает мягко, там всегда жестко и больно. Не секс, конечно, – пошутил Сотников. – Но тоже круто.

Илья мчался вперед, обходя то одного, то другого защитника. Однако проклятый номер десять его преследовал, с явным намерением напасть сзади. Я прикусила от волнения губу, сжав кулачки, когда десятый стал совершать нападающий маневр. Но в ту же секунду Рубцов дал отпор: его соперник оказался на льду. Возможно, он этого и добивался, в надежде остановить маневр своего конкурента, а может, не рассчитал, что получит сдачи. На самом деле, я все еще плохо разбиралась в происходящем на “поле боя”.

Рубцов скинул шлем и перчатки, он хотел кинуться с кулаками на десятый номер. Раздался свисток судьи, игроки окружили своих, словно рой пчел. Мы толком не видели, что там у них творится. Но уже через минуту игра возобновилась.

Третий период начался довольно напряженно. Парни, напоминающие медведей, рассекали лед на бешеной скорости и готовы были перегрызть друг другу глотки за заветную шайбу. Они бились в полную мощь, они отдавали свои сердца льду и каждый из игроков в этот момент сиял, подобно яркой звезде. Илья не был исключением. Мне казалось, под шлемом он улыбался. И я тоже невольно улыбнулась.

– Ты чего? – спросил Ваня, явно удивившись моей улыбке.

– Илья выглядит круто.

– На самом деле, для многих лед, клюшка и шайба – это элементы хоккея. Но для Рубцова это был смысл жизни. После смерти брата он потерял себя, не хотел жить дальше. А теперь он держит клюшку и готов проломить шею сопернику, я рад за него. Черт возьми! – воскликнул Ваня, подорвавшись с места. Илья забил шайбу. – Ура! – закричал он, а следом и наш сектор.

Игра закончилась победой наших, пускай и всего в одно очко, опередив «Витязей». И это не могло не радовать, возвращение Рубцова прошло гладко, я уверена, для него была важна эта победа. Она словно символ, который означал, что мой парень движется в верном направлении.

После матча мы с Ваней больше часа ждали Илью. Сначала выпили по кружке кофе в буфете, потом пошли на улицу, дышать воздухом. Сегодня была отличная погода: яркое теплое солнце согревало город, хотя до этого несколько дней были дожди. Золотистая листва шуршала под ногами, легкий прохладный ветерок касался наших щек и иногда заставлял поежиться. Лавочки возле ледового дворца были заняты, некоторые фанаты дожидались игроков, видимо, хотели получить автограф.

Я вспомнила, как и мы с Иркой вот также мерзли на улице, высматривая, когда же “Ястребы” дружным составом выйдут из спорткомплекса. Они вечно задерживались.

– Заждались? – неожиданно за нашей спиной раздался голос Ильи. Мы с Ваней стояли на парковке, нас закрывал автобус клуба, на котором был изображен ястреб с мужественным клювом. Он нес победу.

– Ты уже все? – воскликнула я, оглянувшись. Рубцов в привычной для него манере приобнял меня и прижал к себе. От него вкусно пахло цитрусовым гелем для душа, но при этом исходил бешеный жар, словно рядом со мной не парень, а само солнце.

– Ребята хотели засесть сейчас в кафе, но мы решили перенести на вечер. Вы придете? Они хотят отметить нашу победу.

– Ой, ну я не знаю, – театрально вздохнул Ваня.

– Что ты не знаешь? Караоке не переживут твое отсутствие, да и орешки с соком тоже.

– Орешки – товарищи важные, – кивнул Сотников так, словно он был президентом, которого пригласили на важный саммит.

– Ну вот, грех огорчать их.

– Ну раз они так настаивают, – продолжил в своем репертуаре Ваня. Я тихо хихикнула, мне всегда нравилось наблюдать за этими двумя. Их дружба внушала веру в лучшее, что для людей на первом месте все-таки человеческие отношения. А потом мой взгляд зацепился за знакомую фигуру. Она крутилась возле автобуса, но попав в поле моего зрения, стала пятиться.

– Ира! – крикнула я. – Наумова!

Ей пришлось остановиться. Я подошла к Ирке, парни за мной следом.

– Эм, привет, – сказала подруга. Они как-то странно переглянулись с Ваней, и Ира тут же притупила взгляд, словно… смутилась.

– Ты же… – Сотников показал на нее пальцем, широко раскрыв рот от удивления. – Та самая девушка из клуба.

– Нет-нет, – она замахала ладонями перед собой. – Я не та самая. Ты ошибся.

– Да нифига я не ошибся, – заявил Ваня. Он сделал шаг вперед, коснулся подбородка Ирки и покрутил его в разные стороны, внимательно изучая ее лицо.

– Да не я это, – Наумова оттолкнула парня и поджала губы. Мне показалось, ей стало не по себе.

– Вань, ты чего? – не поняла я. Происходящее выглядело странно.

– Розовое платье, жаркий поцелуй в шею! – не унимался Сотников. Он прищурился и внимательно изучал лицо Ирки. Подруга вмиг покраснела, ее губки, подкрашенные блеском, чуть вытянулись вперед, а грудь стала чаще подниматься от глубоких вдохов.

– Что ты несешь? – прорычала она.

– Это же ты спрашивала тогда про Илью и Майю, я все помню, – деловито заявил Сотников.

– Так, любовнички, – вмешался Рубцов. – Вы тут разбирайтесь, а мы с Майей пойдем, поедим. Я с утра ни куска во рту не держал.

– Нам нечего обсуждать, – воспротивилась Ирка.

– Ага, особенно после того, как ты сбежала из моего номера, – добавлял пикантных подробностей Ваня. Теперь уже и мне сделалось неловко, словно мы с Ильей становились свидетелями чего-то тайного и интимного. Так что я подхватила его под локоть и потащила к машине, лучшая тактика в этом случае – оставить двух людей наедине. Зато теперь я поняла, откуда Ирка узнала про планы Ильи касательно меня. Больше не осталось никаких недосказанных моментов. А что до друзей, сами разберутся. Это уже другая история.

Рубцов открыл мне дверь, я плюхнулась в салон его джипа, и уже через пару минут мы ехали домой. Нас ждал вкусный обед и сладкие поцелуи.

Эпилог

2 года спустя

Я стояла на остановке, переминаясь с ноги на ногу, и смотрела на небо. Оттуда падал пушистый белый снег. Он медленно оседал на землю, кружась, словно поток бесконечно летящих звезд в космосе. Я подняла ладонь лицевой стороной вверх и смотрела, как снег тает, когда соприкасается с теплом моей кожи.

– Майя! – послышался со стороны трассы голос Ильи. Он опустил стекло в машине и улыбнулся мне. Каждый вечер, вот уже почти два года Илья встречал меня после занятий по танцам. Две группы днем и две во второй половине занимали достаточное количество времени. Но я не жаловалось, наоборот, выполняла свою работу с энтузиазмом школьницы: продолжала искать новые движения, интересные треки и конкурсы, куда бы могла повести своих учениц. А недавно они завели страницу нашей школы в социальных сетях, стали выкладывать туда разные ролики, и желающих записаться ко мне на пробные уроки увеличилось.

Я подошла к машине Рубцова, открыла дверь и сразу почувствовала запах свежеиспеченного лаваша. В животе сладко уркнуло.

– Ты из пекарни? – спросила я, усаживаясь на пассажирское кресло. Илья наклонился и чмокнул меня в щеку. Вполне обыденный жест, без которого я уже не представляла свою жизнь.

– Пришлось простоять пятнадцать минут в очереди. Но я молодец, урвал таки.

– Ты мой самый большой молодец, – улыбнулась я и потрепала его по волосам.

– Значит, я заслужил порцию обнимашек.

– А то ты бы ее не получил, – усмехнулась я. Мы отъехали от остановки и смешались в потоке машин. В городе в это время были заторы, автомобили еле двигались. Казалось, порой куда-то проще дойти пешком.

– У нас выездные послезавтра, ты же знаешь. Порция обнимашек требуется в двойном размере.

– Кстати, – я повернулась к Илье, разглядывая его профиль и пальцы, сжимающие руль. Мне всегда нравилось смотреть вблизи на Рубцова, таким он мне виделся сильным, неукротимым. Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. – А Коля? Когда у их команды игра? Я бы хотела сходить.

– Через две недели. Я заходил к тренеру, он говорит, что Коля – это находка. На днях им интересовался один клуб из столицы.

– Ого! – воскликнула я. Сейчас уже было сложно представить, но два года назад Коля хотел бросить лед, однако Илья ему не позволил. Он приходил на каждую его тренировку и наблюдал с трибун, как мальчишка пытается забить шайбу. И если изначально ребята с команды издевались над Колей, то после первой победы стали смотреть на него иначе. Они увидели в новом игроке свет в конце туннеля, а со временем сдружились.

– Да, но это ожидаемо. Малец круто гоняет.

– Я рада за него, – на выдохе произнесла я, улыбнувшись. На душе было тепло, словно грудь обмотали вязаным шарфом. Мы все делали правильно, мы стали частью чьего-то нового незабываемого пути. И хотя я никогда не говорила этого Илье, на самом деле, я им очень гордилась. Он не просто вернулся на лед, он не дал рухнуть мечте едва знакомого ребенка.

– Мне кстати тоже поступило интересное предложение, – сказал вдруг Рубцов. Мы повернули в сторону загорода, на дорогу, ведущую к дому Ильи. Нас уже давно называли женатиками, потому что мы жили вместе.

– Ну-ка, я вся во внимании.

– Ваня предлагает поехать вместе в горы на новогодние. Как тебе идея?

– Вместе? – я хихикнула, вспомнив о том, что Сотников и моя Ира уже пять раз расставались. Их отношения напоминали бесконечные американские горки. Я бы уже сбежала из этой цепи, но Наумова была по уши влюблена в Ваню, как и он в Ирку. Их тянуло друг к другу магнитным притяжением.

– Да, они вчера помирились. Ты не в курсе последних событий?

– А я думаю, откуда у меня три пропущенных.

– Странные они, – усмехнулся Илья, заворачивая к нашему дому. Он заглушил двигатель, на приборной панели погасли огоньки.

– Счастье и нормальность – не всегда синонимы, – пошутила я, выходя из машины. Рубцов выскочил следом, вытащил пакет с выпечкой и овощами. На ужин у нас явно намечалось что-то вкусненькое. Мне в этом плане повезло, кое-кто любил баловать кулинарными изысками.

– Думаешь? Значит мы тоже немного того?

– Ну… – я остановилась и подняла голову, разглядывая снежинки. В свете потухающих фар автомобиля, они искрили еще ярче. – Разве что чуть-чуть.

– Красивая, – сказал он вдруг.

– Ты о снеге?

– Нет, – Рубцов остановился напротив меня, наклонился и прошептал. – О тебе.

– Илья… – я отчего-то смутилась, грудь стала вздыматься чаще в лихорадочном предвкушении поцелуя.

– Закрой глаза.

– Зачем?

– Просто закрой.

– Ну… – тихо лепетала я.

– Без «ну», закрывай.

И я закрыла, а Илья в этот момент коснулся моих губ. Всего на короткое мгновение, потом тут же отпрянул, посмотрел на меня с нескрываемой нежностью и снова поцеловал. Это был не просто поцелуй, он будто им признавался в своих истинных чувствах. Говорил, как благодарен за то, что я есть у него, как не хочет отпускать и хочет всегда быть рядом. Слишком чувственно, от этих прикосновений у меня покалывали губы, и в животе словно просыпались бабочки. Красивые с разноцветными крыльями, яркие, будто их пробудила сама природа. Я обхватила Илью вокруг шеи, привстала на носочки и жадностью ответила на его поцелуй. Я хотела, чтобы мы стали единым целым на всю жизнь и больше никогда не отпускали рук друг друга.

И я была уверена, у нас это взаимно.

Конец.