Текст книги "Ты – Моя ошибка"

Глава 32 – Ульяна

Бывает же так, что ты безумно чего-то ждешь, считаешь часы, минуты, которые почему-то тянуться неприлично долго. Вот и у меня случилась подобная стадия, я ждала вечера, как, наверное, голодающий не ждет еды. Купила билеты через онлайн-бронирование, три раза прочитала описание к фильму. Даже когда столкнулась с Ивановым, спокойно отвернулась, сделав вид, будто мне все равно, а ведь мне, в самом деле, было все равно. Он, к слову, уже который день вел себя странно: не смотрел, обходил стороной, лишнего слова не говорил. В голове у себя я отметила, что может быть, наша выходка с Никитой так подействовала. Что ж, я только рада. Вообще бы испарился из нашего университета, или на худой конец, из моего поля зрения. В целом меня интересовало больше другое: о нас с Новиковым никто не говорил, хотя я уверена, поцелуй не остался не замеченным. Обычно вокруг популярных ребят слухи расходились мимолетно, стоило им элементарно заговорить с кем-то, с кем ранее не общались. А тут…

То ли радоваться, то ли грустить… Непонятно

После пар я позвонила Ваньке. Разговор получился в этот раз более живой: брат поделился, что вчера столкнулся с Маринкой, моей ученицей. Она шла после учебы на какую-то секцию, а он раздавал листовки возле торгового центра. В итоге они вместе зашли на фудкорт и пообедали. Как уж так получилось, я не спрашивала, но пусть лучше с Мариной общается, чем по своей Кристине сохнет. Тут хотя бы возможна взаимность.

Про маму я ничего спрашивала, Ваня тоже молчал. Будто эта тема для нас обоих стала табу. Казалось, брат знал того, чего я ему не рассказывала. Нет, я прекрасно понимала, вечно не получится скрывать событие той ужасной ночи. Однажды придется переступить порог родной квартиры, встретиться лицом к лицу с мамой, может даже с Валерием, и поговорить. Но я почему-то старательно откладываю общение с матерью «на завтра».

В кино поехала сама, Новиков как бы не обмолвился, чтобы подвезет меня. Да и дома его не оказалось. Где он все время находился – вопрос, конечно, интересный. Зато у меня было время, чтобы подкраситься, переодеться и распустить волосы.

Пока сидела в зале ожидания, заметила шумную компанию ребят, которые только что вышли из эскалатора. Они выглядели такими веселыми, беззаботными и бодрыми, что я невольно позавидовала. Не знаю уж как получилось, но один из парней неожиданно заметил мой пристальный взгляд. Я тут же опустила голову, одернув края кожаной юбки, которая, как мне показалась, немного задралась. Надо было надевать джинсы.

– Привет, – послышался знакомый голос.

– О, привет, – улыбнулась я, заметив выросшую рядом фигуру Никиты.

Он скинул парку и остался в темно-синем пуловере и черных джинсах, красиво обтягивавших его накаченные ноги. Мой взгляд скользнул ему за спину, на того парня, смотревшего на меня минуту назад. Новиков заметил это и вдруг повернул голову туда же, а потом снова вернулся глазами ко мне.

– Да ладно, – усмехнулся он, наклонился и положил ладонь на спинку дивана, рядом с моим плечом.

Запах хвои ворвался в мои легкие. Я смущенно взглянула на Никиту, который навис надо мной. Внутри, казалось, происходили маленькие микровзрывы, от столько внезапной и такой приятной близости. А может это звезды зажигались, пытаясь сделать огонек надежды еще ярче.

– Если ты планировал меня поцеловать, то это лишнее, – постаралась отшутиться я. Вести себя непринуждённо в его компании было сложно, мне требовалось больших усилий, чтобы придать лицу равнодушный вид.

– Нет, – насмешливым тоном ответил Новиков, а затем неожиданно коснулся пряди моих волос, нежно заправив ее за ушко.

В этот момент мне показалось, что между нами какое-то невероятное притяжение, а может во всем была виновата страсть. Хотя второй вариант я старалась не рассматривать. Да и Никита вдруг отстранился, приняв свой типичный облик – мне на все фиолетово.

– Пошли, а то сеанс скоро начнется, – произнесла я, стараясь скрыть робость и некоторую неудовлетворенность в голосе. Кажется, в этой негласной битве я явно проигрывала.

Поднявшись с диванчика, я обогнула Ника и направилась в сторону буфета.

– Если фильм будет скучный, и я усну, тебе придется брать билеты на следующий сеанс. Ненавижу просыпаться.

– А если я усну? – спросила, оглянувшись.

– Ну и спи. А я пойду домой.

– В тебе умер джентльмен.

– Во мне он никогда и не рождался, – усмехнулся Никита.

Мы принялись рассматривать ассортимент кинобара. Хотя я и так прекрасно знала, что хотела взять, но почему-то все равно задумчиво пробегалась взглядом по полочкам. В воздухе витал запах карамельного попкорна, и пепси колы. Он должен был напомнить о прекрасном детстве или школьных годах, когда ты сбегаешь с подругой с уроков, потому что вышла премьера ожидаемого фильма, а еще по средам в первой половине билеты со скидами. Однако у меня не было денег ходить в кинотеатры, да и с подругами не везло.

– С шоколадом вкусный, – произнес Ник, внезапно оказавшись за моей спиной. Он наклонился, и горячее мужское дыхание обожгло шею.

– Хорошо, но если будет невкусно…

– Тогда я его съем. Но будет вкусно. А я себе возьму с кокосом.

– Да ты сладкоежка, – я посмотрела на него из-за плеча, невзначай скользнув взглядом по острым скулам и чувственным губам парня.

– Ты сейчас флиртуешь что ли со мной, Снежинка? – мы встретились взглядами, и у меня отчего-то перехватило дыхание. И вроде бы не первый раз Ник на меня смотрел, а я продолжала то и дело смущаться, словно школьница.

– Делать мне больше нечего. Ты слишком высокого о себе мнения.

– Да нет, просто ты слишком плохая актриса, Снежинка.

Я ничего не ответила, ведь он был прав: врать плохо умею, да и строить из себя неприступную крепость, как оказалось тоже. Расплатившись за еду, вернее, за нее расплатился Новиков, сказав, что, раз уж я брала билеты в кино, то он должен хотя бы оплатить вкусности, иначе совсем не солидно, мы направились в зал.

– Фильм явно будет высший пилотаж, – заявил Ник с сарказмом, оглядывая широкие диванчики и пустое помещение вип-зала

Я тоже с интересом рассматривала местечко. Никогда раньше не была здесь, не по карману так-то, но сегодня захотелось потратиться. На первых рядах были одиночные кожаные кресла, а на задних – двойные диванчики. По бокам стояли маленькие столики, куда можно было выложить еду. Я взяла нам места на диванчике, решив, что так будет удобнее.

– Просто билеты дорогие и не все могут себе позволить, – спокойно ответила я, усаживаясь на купленные места. Никита поставил вкусности на стол, плюхнулся рядом, широко расставив ноги, и откинул голову к потолку, разглядывая черное полотно.

– Если фильм будет скучный – тебе хана, Снежинка.

– Да с чего ты взял, что он будет скучный?

– Оглянись.

– Скоро все придут! – заявила я уверенно.

– Ну-ну.

Когда свет погас, стало ясно – мы будем единственными зрителями. В очередной раз Новиков попал в десяточку. Кинолента началась с интригующих кадров, я даже напряглась и отложила шоколадный попкорн. Правда, минут через, интрига скатилась, и все стало слишком предсказуемо.

– Убийца профессор, да? – спросила тихо я. Не знаю, почему тихо, ведь в зале не было даже контролеров.

– Нет, это ты.

– Что? Эй, – я ущипнула парня между ребер.

Детская шалость неожиданно помогла разбить непонятный барьер между нами. Новиков сел ко мне полубоком, на его лице читалось возмущение. Словно я была первой, и, наверное, единственной девушкой, кто мог позволить себе подобную выходку.

– Ты обнаглела?

– А ты?

Несколько секунд Никита молча крутил головой, словно проверял, нет ли кого-то поблизости. А затем наглейшим образом подхватил меня на руки и усадил к себе на колени.

– Ты ч-чего?

– Я же сказал, что тебе хана. Не люблю скучные фильмы.

– В смысле? Отпусти меня сейчас же! – запротестовала я, поражаясь этой выходки. Хотя и удивляться было особо нечему, пора уже привыкнуть, что Никита делает ровно то, что хочет и плевать ему на чужое мнение, в том числе и мое. Нет, наша близость была обоюдной, он не брал меня силой, не принуждал, я с радостью поддалась его ласкам. Да и откровенно, сейчас мне тоже было трудно протестовать. Я как глупая рыбка, которая плыла к наживке, заведомо зная, что ее поймают и убьют, почему-то продолжала плыть.

– Активнее, активнее, – подтрунивал он. Когда мужские губы коснулись моей шее, я замерла, не в силах двинуться. Его язык скользнул вверх, добравшись до мочки уха. Это было столь сладостно и приятно, что бабочки в моем животе закрутились роем, а мозг кто-то поставил на паузу.

– Прекрати, – прошептала я, стараясь отодвинуться. Все это неправильно, не потому что мы в общественном месте, а потому что доступность не дает будущее. А мне хотелось, что у нас появилось завтра. – Ты путаешься в словах, детка. Надо говорить «продолжай».

– Никита, – прошептала, смакуя мужское имя.

С одной стороны, я понимала, что совершаю ошибку, а с другой, ну как отказаться от близости с парнем, от которого захватывает дух? Я поражалась сама себе, убеждала, что это сила притяжения, в итоге именно она сработает, соединит два сердца. Наверное, поэтому позволила целовать себя, а потом и вовсе наклонилась к Нику, коснулась губами его щеки.

Он тут же отозвался на мою ласку, вздрогнул, словно ощутил разряд электротока. Осознание, что парень так реагирует на меня, возбуждало, будоражило кровь.

Никита казалось, получил команду «фас», он дотронулся до моей груди, задевая самые чувствительные участки.

Но к счастью, или нет, порочной связи не дано было случиться. Раздался звук каблучков, который мы услышали не сразу. А когда я осознала, что к нам возможно, приближается смотритель зала, моментально отпрянула и перелезла на свое место. Не знала куда деть глаза, как перестать смущаться. То и дело покусывала губу, протирая влажной ладонью шею.

Сотрудник кинотеатра явно заметила нашу шалость, я видела, как она состроила выражение лица вроде: «позорники, шли бы домой». Мне захотелось провалиться под землю.

– Блин, – прошептала я, поправляя юбку.

А потом мне вдруг стало смешно. Не знаю почему, может адреналин зашкаливал, может просто перепад эмоций, но я не сдержалась и засмеялась.

– Ну и чего ты слезла? – неожиданно спросил Новиков, наклонившись ко мне. Казалось, он издевался надо мной, задавая этот вопрос.

– Фильм смотри, – отвернувшись, сказала ему.

Никита, конечно, для вида перевел взгляд на экран, где уже происходили максимально для нас непонятные события. Потом снова вернулся ко мне и заявил:

– Я могу выпроводить ее.

– Я и не сомневаюсь.

– Бояться совершать странные поступки – возбуждает. Особенно, когда это первый раз.

– Ты настолько сильно возбудился? – я повернулась к Никите, разглядывая в темноте его глаза, в которых мелькали яркие задорные огоньки.

– Нет, но ты – да.

– Дурак, – громче положенного произнесла я. Сотрудник кинотеатра снова покачала головой, показывая всем своим видом, что мы ее порядком достали.

Никита больше ничего не сказал, да и не сделал. Я все ждала, что он положит мне руку на плечо, приобнимет, может, скажет очередную дурацкую фразу в его стиле. Ведь так ведут себя парочки, так могли бы вести себя и мы. Однако Новиков лишь скрестил руки на груди и уставился на экран, принимая отстраненный вид.

Внутри я извивалась от досады, неприятно осознавать, что воздушный замок, который ты выстроил в голове, лишь плод воображения. С другой стороны, сейчас мне было хорошо рядом с Никитой, рядом с ним я, ощущая себя банально желанной, даже нужной в какой-то степени.

Наверное, если бы он потащил меня ко дну, я бы не отпустила руку. Пожелала познать, что значить лететь в мрачную бездну, где нет лучика света. В конце концов, глаза Никиты говорили именно об этом. Он находился далеко, он не готов был пускать кого-то в свое сердце. Я просто… должна попробовать стать для него особенной, той, кому он захочет протянуть руку.

Глава 33 – Ульяна

Домой мы вернулись не сразу, решили немного прогуляться по ночным улочкам города. Было холодно, но от свежего воздуха приятно покалывало в груди. Я наслаждалась тишиной, совершенно не присущей нашему городу, видимо мороз распугал людей. В парке, у озера почти никого не было, только громко шелестела листва.

Серебристая луна освещала узкую безлюдную тропинку, а звезды над головой переливались, притягивая к себе внимание. Мы не держались за руки, но шли на небольшом расстоянии, обсуждая фильмы и книги. Я и до этого предполагала, что Новиков много читает, а в разговоре он открылся еще больше.

– Интересно, что здесь было до того, как началось строительство города? – задумалась я, разглядывая маленький островок в центре зеленого озера, на котором росли деревья, кустарники и стоял маленький домик для живности.

Мы остановились напротив лунной дорожки, ведущей в сторону плакучей ивы, ветви которой аккуратно скользили по водной глади.

– Думаю, здесь кто-то жил. Может, даже поселение. Но, скорей всего, они не занимались своим домом, какой-то народ нагрянул, колонизировал и…

– Захват земель – это ужасно, – произнесла я, вдохнув полной грудью. Все-таки надо было надеть джинсы, потому что ноги ощутимо подмерзали из-за низкой температуры.

– Смотря, с какой стороны посмотреть.

– В смысле? – я повернула голову, стараясь разглядеть профиль Ника. Он выглядел старше своих лет, такой задумчивый, словно успел повидать не одно поколение людей.

– Понимаешь, право на собственность существовало еще до появления правительства. Оно есть у нас априори. Потому что мы люди.

– Не понимаю, к чему ты клонишь, – я перевела взгляд в сторону зеркальной поверхности.

В ней отражалось два человека: таких разных и в то же время чем-то похожих. По крайней мере, мне почему-то так показалось. Новиков держал руки в карманах черной парки, выдыхая ртом клубы пара, ветер шаловливо играл с волосами парня, раскидывая короткие пряди по широкому лбу.

– Собственность человека заключается в его личности. Труд и работа – и есть его собственность. Наш труд принадлежит только нам. Но если мы прожигаем жизнь, не используем землю по назначению, не вспахиваем ее и не приумножаем богатства, то это уже не является нашей собственностью. По сути, мы не имеем права претендовать на нее.

– То есть ты согласен, что, если кто-то придет и захватит твой огород, за которым некогда ухаживала твоя мама, ты будешь мирно стоять и кивать, потому что не приложил руку к нему? – с дерзостью в голосе спросила я.

Я заметила, что Никита напрягся, будто я задала неуместный вопрос, тронула ту ниточку, которую нельзя было касаться. Между нами повисла затяжная пауза. Новиков продолжал молчать и смотреть вдаль, погрузившись глубоко в свои мысли. Напряжение вокруг нас искрило и медленно опускалось на плечи, отчего мне сделалось совсем не по себе.

Спустя минут десять этой томительной тишины, я поняла – разговор и милая прогулка закончились.

– Холодает, пошли домой? – спросила я, прочистив горло, но Никита никак не отреагировал.

Он словно был не здесь, пребывал мыслями в другом мире. Набравшись храбрости и наглости, я вытащила руку из кармана и коснулась его ладони, переплетя наши пальцы. Только после этого Новиков повернул голову в мою сторону, испустив тяжелый вздох.

Он приподнял наши скрепленные руки и внимательно посмотрел на них. В глазах парня читалось замешательство. Я услышала, как едва уловимо сбилось его дыхание, даже физически ощутила, что подобное явление для него в новинку. Неужели девушки никогда не брали за руку этого парня? Или же… здесь кроется нечто более глубокое?

– Пошли, – повторила я тихо, пытаясь нежно улыбнуться.

Никита внимательно посмотрел на меня, словно искал ответ на какой-то очень важный вопрос. А потом, словно опомнился, и отстранился. Он высвободил руку, обогнул меня и стал подниматься на тропинку. Один… как и всегда.

Мой розовый мир, в который раз дал трещину. В груди будто погасла очередная звезда надежды, а их там оставалось уже не так много. Никита отдалялся и с каждым шагом становился для меня все более чужим, человеком, до которого невозможно дотянуться.

Я скрестила руки на груди, вдруг стало так холодно, но было ли дело в колючем ветре? Ступив на ступеньку, тут же замерла. Новиков неожиданно остановился. Вытащил руку из кармана и посмотрел на свою ладонь. Ту самую, которую я сжимала некоторое время назад. Сжал пальцы, потом снова разжал, все также внимательно рассматривая руку. А потом, наконец, оглянулся и устремил взгляд в мою сторону.

Я поднялась на тропинку, догнав его. – Меня ждешь? – спросила я, подойдя ближе.

– Нет, – ответил мягко Ник. – Луна просто красивая. Тебя ждать неинтересно.

Мы шли какое-то время молча, на небольшом расстоянии друг от друга. Странно, я бы могла сбежать от него, но почему-то не могла. Словно кто-то связал нас невидимой красной нитью, которую так легко не разорвать.

***

В пятницу после пар мы с Ваней пошли поужинать в местную забегаловку, где заказали себе два таше – что-то типа шаурмы, только в булочке, колу и жареную картошку. Пока ели, разговорились. Не сказать, что прямо по душам, но это был большой шаг к принятию новой реальности, в которой мамин ухажер едва не изнасиловал меня. Нужно было двигаться дальше, что-то делать, прошлого при любом раскладе изменить не дано.

– Как дела дома? – спросила я.

Из большой булочки то и дело выпадали кусочки еды, которые я собирала вилкой.

– Ну… – Ваня отложил таше, с грустью посмотрел на меня. В его глазах промелькнула тяжесть от чего-то, чего он будто бы не мог сказать вслух.

– Ну?

– Мама пребывает в разных стадиях.

– Что это значит? – не поняла я. Кусок мяса застрял в горле. Я закашлялась, взяла стаканчик с колой, сделала насколько глотков и вновь вернулась взглядом к брату.

– Она сначала несла какую-то чушь, про то, что… – Ваня запнулся.

– Про то, что… что? Вань, говори!

– Я не хочу этого говорить, если честно. Просто знай, что мама переживает о тебе. И, наверное, вам нужно обсудить какие-то вещи тет-а-тет. Понимаешь?

– Не понимаю.

Сама мысль, что он знает о той ночи, казалась отвратительной. Я вновь ощутила себя измазанной грязью.

– Как дела с Ником? Мне он нравится, – резко сменил тему брат.

– Никак, все сложно, – отмахнулась я, пытаясь показать, что этот парень был мне не интересен.

Между нами происходило нечто непонятное. Я толком не знала, как обозвать наши отношения. Свободные? Гостевые? Или это вообще были не отношения? Мы не ездили вместе в универ, мы не обедали вместе, хотя порой пересекались в коридоре. Новиков здоровался и молча проходил дальше, продолжая тонуть в привычной ему пучине. Я смотрела с обидой в эту широкую спину. А еще завидовала парочкам, которых видела в здании института, на улицах, в автобусах: они миловались, говорили всякие нежности, обнимались, держались за руки.

Мне тоже хотелось этой по-женски ванильной мишуры, но Никита даже не оставался спать со мной в одной кровати, на какие нежности тут уж надеяться. С одной стороны, он не выгонял меня из квартиры, часто готовил ужины, с интересом рассказывал о пользе овощей и мяса, никогда не отказывался от просмотра фильмов, сериалов или обсуждения книг. Я могла смело подойти и поделиться с ним своими наработками по домашнему заданию или репетиторству. Новиков вполне серьезно реагировал, хотя порой и отшучивался, позволяя заметить редкое явление – его теплую улыбку.

Я не понимала – кто мы друг для друга? А спросить не решалась. Наверное, потому что боялась ответа. Мы жили в одной квартире, занимались сексом каждый вечер и каждое утро просыпались в разных кроватях. Уверена, меня бы осудили, назвали дурой, что ж… Я и сама считала, что в этом не было ничего нормального. Однако продолжала держаться за эту ниточку, хоть и кусала губы до крови, разбиваясь в непонимании.

– Знаешь, Никита не похож ни на кого, с кем я когда-либо был знаком. Он какой-то закрытый. Будто не хочет никого подпускать к себе, – сказал Ванька, откинувшись на спинку красного кожаного диванчика.

– И что мне делать?

– Я в детстве себя ощущал одиноким, – вдруг признался брат. Его взгляд скользнул в мою сторону, а губы растянулись в полуулыбке. – Мечтал завести кошку или собаку, а, может, хомячка. Ну, знаешь, чтобы было о ком заботиться. Я ведь мужчина, в конце концов, значит, должен оберегать кого-то. А меня всегда оберегала ты. В итоге я решил, что буду защищать тебя.

– Ваня, – спину осыпал рой мурашек. Мы были такими одинокими, и в то же время, мы были друг у друга. Я была благодарна матери, что она подарила мне брата.

Да, Ванька часто вел себя странно в детстве. Например, ту девчонку, которая отрезала мне волосы в школе, он позже облил краской: подкараулил и устроил ей сюрприз. Я узнала об этом позже, когда сидела, понуро склонив голову в кабинете директора. А однажды, помнится, тогда маму бросил очередной кавалер, она срывалась на нас сутки напролет: заставляла мыть полы каждый день, била посуду, выбрасывала еду на улицу, говоря, что я ужасно готовлю. Правда, она так и не узнала, что готовил Ванька. Он молча забирал у меня картошку, которую я начинала чистить со слезами на глазах, и отправлял в комнату.

Сама тоже пыталась проявлять заботу о нем, а как иначе? Мы ведь самые близкие друг у друга. Зашивала ему порванные майки и носки, в ответ он таскал мне конфеты или мороженое. Сперва я думала, это мать его тайком балует, потому что он младше, а младших обычно лелеют больше. Потом узнала, что мама не причастна к сладостям, это просто Ванька возомнил себя настоящим хулиганом: мог отобрать у кого-то послабее сладости или заставить купить их. И нет, не для себя. Конечно, когда я узнала, ему хорошенько влетело. Но только сейчас, смотря на него, такого глупого дурочка, я поняла – это было проявление заботы.

– Ладно, мне уже пора! – заявил брат, закинув в рот остатки таше, и поднялся с дивана. – Подумай о том, что я сказал.

– О Никите?

– Э, нет… о разговоре с матерью. Увидимся, Уля.