Текст книги "Ты – Моя ошибка"

Глава 40 – Никита

Что-то пошло не так. Ринг перестал вышибать из меня силы, перестал давать ту желанную свободу. Я начал проигрывать, все чаще ощущал кровь на губах, а легче мне не становилось. Квартира теперь меня тоже напрягала, она напоминала теплое пламя, к которому я тянулся подобно глупому мотыльку. В конечном итоге бабочки в огне все равно умирают. Под кожей, тем самым непонятным органом, я тоже знал финал своего полета. Знал с детства.

Ульяна не вернулась. Собственно, это было ожидаемо. У девушек должна быть гордость, а Ветрова далеко не дура. Мы помогли друг другу, мы развлекли друг друга, и хватит.

Я не думал о ней, твердо уверенный, что она мне не нужна. Секс – однообразное развлечение. А я был в том состоянии, когда не то, что секс, даже элементарно есть не хотелось. Убежать бы ото всех и в том числе от себя. И я пытался, каждое гребаное утро. Приезжал на вершину склона и мчал вдоль лесной тропинки, пока силы окончательно не покидали. Пока ноги не начинали гудеть от боли, а сердце лихорадочно барабанить в перепонках.

Мне никто не нужен.

На этой неделе я не был в универе, зато успел сразиться в четырех боях, срубить денег и проиграть поединок в пятницу. Это был хороший бой, но эйфория от пьянящего чувства свободы продлилась недолго.

Стоило только доковылять до дома и переступить порог квартиры, как меня снова накрыло непонятное, ранее неизведанное чувство. Я даже толком не мог придумать ему описание, хотя был далеко не глупым парнем. Знал только одно – в нем таилось душевное терзание. Я искренне не понимал, почему в этот раз мое состояние настолько пошатнулось. Вроде отец ничего нового не сказал, он и в детстве не следил за языком. Я злился, сходил с ума, но через пару часов остывал и благополучно откладывал плохое в дальний ящик.

В этот раз все затянулось настолько, что казалось – подыхаю.

Ночевать пошел на крышу, взяв с собой одеяло и подушку. Ключей не было, да когда они мне были нужны? Я благополучно обходился обычными инструментами, тем более замок там был старый, еле живой.

На крыше оказалось холодно, не лучшее местно для сна. Туман сгустился, он словно сырая мгла захватывал город в свою власть. С неба срывался снег: пушистые белые хлопья падала мне на ладонь. Они были красивыми, несмотря на то, что моментально таили от соприкосновения с моей кожей рук. Я не заметил как улыбнулся, вспоминая Ульяну.

«Холодает, пошли домой», – казалось, где-то рядом прозвучал ее голос

Я оглянулся и понял, что мозг издевается надо мной. И зачем он напоминает об этой девушке? Разве между нами не просто секс…

В кармане завибрировал телефон, отчего-то в груди все сжалось. В книгах такое чувство именуют глупой надеждой, странно, что оно возникло у меня в эту холодную ночь. Увидев номер… не ее, а Ромы, я думал, что облегченно выдохну, но наоборот сделалось хуже. Я покачал головой, списав все на недосып или что у меня там было. – Чего тебе? – равнодушно спросил, принимая вызов.

– Где ты, смертник? Я возле твоих дверей, чего не открываешь? – возмущенно взвыл Рома.

– На крыше, занят. Пытаюсь, разгадать причину мироздания.

– На какой крыше? – не понял Фил.

Я объяснил ему, как подняться, хотя больше всего на свете хотел побыть в одиночестве, постараться понять, что со мной происходило. А Ромка, он хороший друг, и этот хороший человек явно попытается наставить меня на путь истинный.

Филатов поднялся быстро, оглядел местечко, поежился, а затем уселся рядом и чуть не свалился от вида моего раскрашенного лица.

– Не корчись, а то от смущения сдохну, – я смотрел на небо, там не было звезд, только какая-то беспросветная темнота.

– Ты чего такой красивый? С батей опять пообщались?

– Ага, переобщались, блин.

– Что на этот раз? – Рома все так же разглядывал меня, словно заботливая мамочка. Он всегда был таким, иногда я принимал это нормально, а иногда, как скажем сегодня, немного раздражался.

– Прекращай, а то тебе тоже достанется. Катерина домой, потом не пустит.

– А как Ульяна относится к тому, что ты ушел в затворники? – неожиданно спросил Фил.

От одного имени, произнесенного вслух, меня словно пробило током. Будто пока я не произносил его, пока старательно откидывал на задний план, дышать было проще.

– Она… – я замолчал, обхватив пальцами виски.

– Чего с ней? Не ругается?

– У нас все, – озвученная фраза камнем повисла в горле. Этот камень мне вдруг показался настолько большим, острым и болезненным, что протолкнуть его глубже не получилось.

– Ты… ты прогнал ее? – Рома удивился настолько сильно, будто я предложил ему спрыгнуть с крыши.

– Да, я ее прогнал. У нас был секс без обязательств. Все.

– Врешь, – на повышенных тонах отмел мой ответ Фил.

– С чего бы?

– Секс без обязательств у тебя дома никогда не жил. И, если уж совсем откровенно, ты на нее так смотрел и обнимал, какой там «просто секс»? Постой! – Рома подскочил, нервно прошелся мимо меня, а затем снова уселся рядом. Он прерывисто дышал, видимо, в голове шел активный мозговой процесс.

– Ты на пары не ходишь с начала недели. Когда с отцом посрались?

– В воскресенье.

– А Ульяну когда прогнал?

– В воскресенье.

– Угу, – кивнул Филатов, словно нашел лекарство от всех болезней, в том числе и душевных.

– И что, Шерлок?

– Ты скучаешь по ней.

– Мне плевать на нее, – решительно заявил я, искренне веря в свои слова. Да, нам было хорошо вместе, но у всего хорошего есть сроки годности. И лучше соблюдать их, чтобы однажды не стало плохо.

– Она в общаге живет, – сообщил Рома, засунув руки в карманы куртки, и вытянул ноги, морщась от прохладного ветра.

– Вот как, – я ведь даже не думал о том, что Ульяне негде жить.

Хотя… собственно, о чем я вообще думал? Режим эгоиста включился на полную катушку. Вполне ожидаемо, что девчонка не вернулась к матери. Сложно ей, наверное. Она и не знает, что этот сукин сын больше никогда близко к порогу их дома не подойдет.

– А еще там живет Игнат Митин.

– Не знаю таких, – ответил, продолжив думать про общагу. Может, зря я прогнал Снежинку? Ей негде жить, а эти грязные обшарпанные стены – то еще удовольствие.

– Конечно, не знаешь. Он же с понедельника в ее группе учится. И, судя потому как активно сплетничают девчонки, Митин на твою ненаглядную положил глаз.

– Чего? – не понял я, повернувшись к Филу. В сердце как-то резко кольнуло.

– Говорю: продолжай заниматься самобичеванием, а кто-то другой будет ухаживать за девушкой, которая тебе нравится, что бы ты там ни втирал и мне, и себе, Ник. И кстати, – Рома усмехнулся, закатив глаза. – Катя моя тоже заценила этого Игната. Говорит, слащавенький. Мало нам Макарова, так еще один нарисовался. В общем, я бы на твоем месте в понедельник явился на пары. У нас как раз совместная будет, по физре.

– Да мне пле… – хотел было высказаться, но Филатов не стал слушать и поднялся.

Перешагнув деревянную балку, на которой мы оба сидели, друг кинул на прощание:

– Ну, раз плевать, тем более приходи. А вообще… Они с твоей Снежинкой ничего так смотрятся. Как думаешь, он уже успел к ней подкатить?

Рома всегда знал, куда бить и эта фраза не промазала. Она словно стрела попала прямо в цель, хотя я старалась отрицать факт так называемого ранения. Сжав руки в карманах куртки, сделал несколько глубоких вдохов. Настолько глубоких, что можно было, смело нырнуть с головой в океан, проплыть там приличное расстояние и вернуться.

Я стал убеждать себя, что между нами был просто секс. Хороший, на твердую пятерку, секс. Вот только если это так, то почему меня волнует, с кем ложиться в постель Снежинка?

– Проваливай, – прошипел я, нервно притоптывая ногой.

Посидел еще какое-то время на крыше, а потом плюнул и пошел домой. Не хватало еще подхватить воспаление легких. Сняв верхнюю одежду, я направился в спальню и плюхнулся на кровать. Сжал крепко подушку, пытаясь уснуть. Моя ладонь прошлась вдоль покрывала. И в этот момент в груди отозвалась ноющая боль. Я прекрасно знал название этой боли, даже не сомневался. Но, как и любой сумасшедший, старательно отодвигал мысль о своей… теперь уж точно – болезни.

Так прошла неделя… Бессонная, словно в меня залили ударную дозу энергетика. Плюсом появилось раздражение на все: слишком пусто, тихо, а потом наоборот громко из-за звуков телевизора. В холодильнике нет еды, а когда появлялась злился – для кого ее купил? Приготовил себе салат и понял, что порция вышла не на одного, пришлось половину выбросить.

Я окончательно запутался, что со мной происходило. Знал лишь одно – мне не хватало Ульяны. И это… было странно.

Глава 41 – Никита

Выходные промаялся, устроив очередные забеги от реальности и тренировки без остановки. Я практически прописался в боксерском зале. А еще окончательно переехал из спальни в зал. Закрыл дверь в ту комнату и больше не заходил.

Бессонница тоже не прекращалась, мы с ним видимо перешли на новый уровень отношений. Я слонялся по дому и не понимал, как одна глупая девчонка смогла пробраться туда, куда я никого обычно не подпускаю? Пройдет. Отпустит. Я не умею привязываться к людям, и им не стоит привязываться ко мне. Ошибочная дорога. Дорога в никуда.

Когда настал понедельник, я реально не выдержал и поехал в институт. И как полагается, увидел его – новенького. Высокий такой, под два метра, будто баскетболист, мы с ним были почти одного роста. Правда, в плечах он немного скромнее, я пошире буду, зато морда смазливая, вон сразу в соцсети, покорять девочек. Фил мне его показал, еще до физры.

Нам опять назначили совместную пару. Когда мы с Ромкой пришли, то Ульяна с этим Игнатом уже сидели в зале: девчонки отдельно, мальчики отдельно. И стоило мне только переступить порог, как глаза моментально нашли Снежинку. Я пытался на нее не смотреть, но как? Получалось, откровенно говоря, плохо. Да и что я там пытался разглядеть. Волосы? Нет. Грудь? Нет. Глаза? Может… Хотя нет. Я и сам не знал, просто хотелось смотреть, и я смотрел.

Она заметила меня не сразу, но, увидев, побледнела, а потом вздохнула и мимолетно улыбнулась. Я подумал, может поздороваться, не посторонние вроде. Уже поднял руку, чтобы махнуть в качестве приветствия, как вырос этот Игнат, нагло перегородив обзор, и начал что-то громко вещать ей, кривляться. Недовольный вздох слетел с уст непроизвольно. А потом я понял, что сжал кулаки – злюсь.

«Ну что за чушь?», – мысленно зарядив себе подзатыльник, я поспешил принять свой типично равнодушный вид.

– Как тебе мальчик? – спросил Фил, широко улыбнувшись.

– До меня ему, как до Москвы, – буркнув я, и отвел взгляд, через силу, так и тянуло обратно.

– Ну, кстати, – продолжал давить в слабые места Рома. – На днях они все только на него и глазели, а вот сейчас, смотрю, тайком и на нас с тобой поглядывают. Только ты такой злой и вредный, а он – добрый котей. Как думаешь, у кого преимущество?

– Плевать мне на него и его преимущества, – огрызнулся я, сделав акцент на последнем слове.

Физрук вовремя явился, иначе я бы может окончательно потерял контроль. Это было такое непонятное ощущение, словно кто-то посягнул на мою территорию, пытается забрать то, что я не готов отдавать.

Оказавшись в разных сторонах спортзала, я все равно продолжал тайком поглядывать на Снежинку. Она делала растяжку и потерялась равновесие что ли, в общем, я толком не понял, как Ульяна упала. Я должен был кинуть в кольцо мяч, но он с грохотом выпал из рук. Дернувшись, думал, подойти и помочь ей подняться, но Игнат уже сидел рядом. Касался ее щиколотки, какие-то вопросы задавал, пока я полыхал от накипевших чувств..

– Эй, ты чего? – толкнул меня в бок Филатов.

– Не знаю, – я шумно выдохнул.

Физрук крикнул, чтобы парни разделились на команды и играли в баскетбол. Что же, неплохой способ немного остыть. Спорт всегда помогал мне привести мысли в нужное русло. Однако в этот раз помог еще, и устроить публичные выяснения отношений с Игорем.

Сперва мы просто играли. А минут через пять сложилась удачная ситуация: я бросил мяч Филу и побежал к другому концу площадки. Двадцать пар кроссовок со скрипом носились по паркету, перекидывая мяч из рук в руки. Рома отдал пас Димке, тот перевел Артему, сбоку от которого бежал я, жестами показывая, что готов принять подачу.

Мяч полетел в мою сторону, и в этот момент впереди вырос Игнат. Недолго думая, я развернулся плечом и практически силой снес его с ног. Народ завыл. Митин свалился, проехавшись по паркету задницей. Мяч полетел прямо в кольцо, обеспечив нам победное очко.

Я прошел мимо, ухмыльнулся, но руку не подал и зачем-то перевел взгляд в сторону, где занимались девчонки. Не знаю, зачем я это сделал. И надо ж было наткнуться на глаза Ульяны. Ее грудь то и дело вздымалась от частого дыхания, и что-то во мне вновь зажглось. То самое, чего не хватало целую неделю. То самое, из-за чего я не мог спать на гребаной кровати. Я знал это, и старательно избегал.

Матч продолжился. Очередной пас, очередная подача, и Игнат снова у меня на пути. Я перевожу мяч из стороны в сторону, он двигается позади, и в тот момент, когда мы сталкиваемся уже на хорошем расстоянии от кольца, я делаю пивот[ПW1] *, затем подпрыгиваю и забиваю очко.

– Гол! – закричали парни.

Я прошел мимо Митина, специально задев его плечом, и посмотрел с выражением: «выкуси». Он повернулся, недовольно кривя губам, еще бы, никому не нравится проигрывать. В ответ я развел руками, мол, ну что поделать.

На третий раз мы снова встретили. И да, я делал это намеренно. Парень упал, правда, тут же и рванул как не в себя к кольцу. Видимо собирался сделать слэм-данк[ПW2] *, но я успел отбить подачу, вырвав мяч прямо у него из-под носа. Игнат прорычал что-то нечленообразное, хотел уже идти в атаку, но его затормозили друзья из команды. В их глазах так и читались советы новенькому: лучше не суйся, Новиков отмороженный. Репутация у меня мягко скажем, была не вау. В итоге, игра закончилась победой нашей команды, но не моей победой, если это вообще можно назвать состязанием.

После свистка, мы пошли в раздевалку, К счастью, группа педагогического заняла соседнюю комнату. Переодевались в шуме и возгласах радостных парней: они хвалились, как круто обошли соперников, и обсуждали, как те отстойно играли.

– Ты намеренно его сбивал? – шепнул Фил, натягивая майку.

– Просто эта улыбка на его лицо мне не понравилась, – не сорвал я.

– Или кое-что на букву «р», – не упустил с подколом Ромашка, за что получил под дых.

Мы вышли из раздевалки, и по какому-то волшебному стечению обстоятельств оказались позади тех, кого бы я лучше обогнал. Впереди нас шла Ульяна, а рядом с ней этот новомодный товарищ в белой водолазке и потертых джинсах, обтягивающих ноги так, что не каждая девушка в подобном ходит. Игнат откидывал банальные комплименты Снежинке, она в ответ ему мило улыбнулась.

Парочка явно не знала, что мы шли сзади, считай, дышали им в спину. Они спокойно разговаривали, хотя мне почему-то казалось, Ульяна вот-вот обернется. От нее исходило лютое напряжение, только виду не подавала.

– Как твоя нога? – заботливо поинтересовался блондин.

Я закатил глаза, а Фил ухмыльнулся. С кого – еще вопрос, конечно.

– Нормально, спасибо, – максимально мило и любезно ответила девчонка.

Я скривился от такой ванильности, а мне постоянно хамила и зубки показывала.

– Рад. Слушай, а я раздобыл телек. Хочешь, тебе в комнату поставим? Ты ж одна пока, скучно, наверное?

– Как мило, – прошептал Ромка.

– Ага, целый телек, раритет же, – прошептал я.

– Да нет, не стоит. Мне нравится тишина, – радуги только изо рта не хватало этой заразе. Какая прелесть. Она со всеми умела быть милой, получается? Ну, кроме меня, конечно.

– Кстати, в пятницу все у Сереги собираются. Ну, в честь моего заселения. Придешь?

Я втянул щеку между зубами и раздраженно стиснул челюсть. Ладно. Я не относил себя к категории парней для отношений и для ревности. Но, твою мать, какого черта меня так бесило все это? Зачем я вообще шел следом и подслушивал их, как пятилетка? И этот еще рядом посмеивался.

– В пятницу? – удивленно спросила Ульяна.

Я резко остановился. Нет. Не хочу слышать ее ответ. В конце концов, у нас был секс, не стоит об этом забывать: ни ей, ни уж тем более мне. Пускай идет куда хочет, ее жизнь меня не касается. К тому же, уверен – лучше, чем я, вряд ли кто-то у нее будет.

– И что ты встал? – Рома наклонился и щелкнул пальцем у меня перед носом.

– Пойду поем, – хмуро бросил я. И, не дожидаясь ответа Фила, развернулся в сторону другого коридора. Может… Может это был новый этап в моей жизни?

«Нет», – покачал головой. – «Я не из этой серии».

___

Примечание 1: Разворот с мячом на опорной ноге.

Примечание 2: игрок выпрыгивает вверх и одной или двумя руками бросает мяч сквозь кольцо сверху вниз.

Глава 42 – Никита

Во вторник ночью меня посещает очередная гребанная бессонница. Я уже себя лунатиком чувствую, ей богу. Слоняюсь по дому, скоро скулить начну. И вроде все как обычно, а что-то не так. Только что именно, не понимаю.

В среду решаю немного расслабиться. Надоела серость, хотя я к ней в принципе привык. Поэтому заруливаю к знакомому в кинозал и под вискарь мы засаживаемся играть в мафию. Не мой вид развлечения, от слова совсем, но хоть что-то. Возвращаться в квартиру с каждым разом сложней, там из меня словно высасывают жизненные силы.

После игры и пустой болтовни, прихожу на хату. Скидываю вещи, иду в душ, потом на автомате тянусь к ручке, поворачиваю ее, переступая порог спальни. Я не был здесь так долго, что на полках кажется, появилась пыль. Ложусь на кровать, закрываю глаза, а рука сама скользит по покрывалу, будто пытается добраться до чего-то, но не получается.

Резко поднимаюсь и понимаю, надо еще выпить. Почему я вообще не пил все это время? Сразу такая легкость в плечах и желание вернуться в спальню. Иду на кухню, нахожу там бутылку золотого рома, и тащусь с ней обратно на кровать. Делаю глоток, другой. Губы расплываются в улыбке, дышать становится легче. Поворачиваю голову, и тут в позвонке простреливает. До такой степени больно и остро, что я едва не выпускаю из пальцев бутылку.

Ульяна.

В ней было что-то такое… Она лежала рядом, ее руки касались меня, ее глаза наполняли теплом. Глупые объятия. Задорный смех. Приятный запах. Каждый раз, когда эта девчонка клала голову мне на грудь, казалось, это навсегда. Страшное ощущение. Стойкое. Единственное в своем роде. Непередаваемое.

Я тянусь к телефону, и мой пьяный мозг выдает команду – позвонить. Пару быстрых движений, гудок на другом конце. Сколько на часах? Половина второго? Да и плевать.

– Але, – разлетается трепетный сонный голосок. Мрак. А мне вот совсем не спится. Какого черта. Выдыхаю громко, накрывая ладонью глаза. В комнате темно, в моей душе тоже беспросветная тьма. А я по какой-то наивной тупости тянусь к проклятому свету. Маленькому огоньку. Смертник. Мотыльки летят на огонь. В закрытые окна. Чертовые смертники.

– Мне кажется, время ломается, – шепчу в трубку, растягивая губы в ненормальной улыбке. Пальцы начинает покалывать, а я как последний дурак вслушиваюсь в дыхание Снежинки, в короткие звуки, которые она пытается скрыть за трубкой. Алкоголь напоминает, что я давно не слышал ее голос. Алкоголь навевает странные мысли. Неконтролируемые.

– Я бы обнял тебя, – честно признаюсь, потому что будь она рядом, мои руки уже бы скользили по ее бархатной коже. Такой нежной и мягкой, как шелковые нити.

Ульяна не отвечает и мне требуется больших усилий, чтобы услышать хоть какие-то звуки. Она здесь или нет? Вспоминаю детство. Вспоминаю то самое чувство. Я знаю ему название, от него прячутся под кроватью поздно ночью. Из-за него ставят рамки на полках, а спустя двадцать лет зачем-то протирают с них пыль. Я жил с этим чувством всю жизнь. А потом, вероятно, потерял его.

– Давай займемся сексом? – спрашиваю тихо.

– Ты серьезно? – раздается неожиданно давно забытый голос. Или незабытый? Усмехаюсь, потому что смешно. Я выгляжу смешно. Напился в хлам, лежу на кровати и звоню какой-то непонятной девчонке, предлагая потра*аться. Хотя почему же непонятной? Очень даже понятной. Красивой. Теплой. Яркой орхидее. Говорят, она очень прихотлива. Говорят, за ней нужен специальный уход, но, если очень постараться, цветок ответит невероятной красотой. Когда Ульяна успела стать орхидеей?..

– А что не так?

– Ты позвонил мне, чтобы предложить заняться сексом? Серьезно, Ник? – злится. Не ждет ответа. Да и к черту. Потому что у меня его нет. Отвожу трубку от уха. Смотрю на экран. Сбросила.

Откидываю мобильник на подушку, поднимаюсь и ухожу из комнаты, громко хлопнув за собой дверью. Я забыл это чувство, с которым жил рука об руку с детства. Я забыл пустоту. Куда она, черт возьми, ее дела?..

***

В четверг случайно замечаю Ульяну в холле. Не одну. Опять этот ушлепок крутится рядом, улыбается, размахивает руками, рассказывает что-то с пеной во рту. Откровенно говоря, мне хочется врезать ему, но вспоминаю, как она сбросила вызов и желание драться отпадает само собой. Отпадает ровно до вечера.

Потому что вечером заявляется Филатов. Довольный, как черт, с бутылкой вискаря. Однако не спешит заходить в квартиру, и разуваться.

– Чего встал как не родной? – скрестив руки не груди, спрашиваю у него. Мы стоим в коридоре моей удушливой хаты, и откровенно говоря, даже открытые окна не дают мне столько кислорода, сколько было раньше. Переехать что ли… Планировку сменить…

– Я к Сереге планирую, ты со мной?

– А жена разрешит? – закатываю глаза.

– Э… – улыбается Фил. Ну, все понятно, Катя не знает. Опускаю голову, прекрасно понимая, к чему этот концерт.

– Зачем, Ромашка? Катерина тебя по жопке не погладит.

– Да, – вздыхает массовик-затейник. – Как думаешь, Снежинка твоя сегодня погладит по жопке Игната, – после этой фразы бровки Филатова поднимаются, а в глазах поселяются озорные огоньки. Мне хочется ему врезать.

– Ты притащился ко мне, чтобы поговорить с кем тра*ается Игнат?

– Нет, Снежинка.

– Я тебя! – рычу сквозь зубы, натягивая указательный палец в форме пистолета. Выдыхаю полной грудью, хватаю куртку и вылетаю в подъезд. К черту. С этим дурнем или без, я все равно планировал пойти на вечеринку. И нет. Дело не в Ульяне. Она может с кем угодно веселится. Правда, после меня будет не очень кайфово. Ощущения не те. Жаль девочку. Но что поделать. Время одноразовых интрижек закончилось.

– Малиновая лада, малиновый закат, – запевает Филатов на весь подъезд, радостно покачивая задницей в такт. Кажется, он всю жизнь ждал момента, когда мы поменяемся местами. Теперь не заткнуть, если только кляп потолще. Но сопротивляться ж будет, умник.

Мы прыгаем в мою тачку, потому что Рома планирует выпить. Как бы между делом, интересуюсь по поводу их отношений с Катериной, мало ли, в депрессию пацан впал.

– У нас любовь, и у тебя тоже скоро будет любовь, – заявляет уверенная рожа.

– Ты что уже набрался?

– Еще нет. Мне надо быть трезвым, когда в тебе включится режим ревнивца.

– Иди в жопу, больной женатик, – хмыкаю, крутя болванку. Мы едем довольно быстро, в колонках играет «Chase Atlantic – Friends», я отбиваю по рулю в такт, пропуская мимо красные сигналы.

В глазах пьянка, пластиковые стаканчики, девки на руках у парней, чужие ладони на ее ногах. Стискиваю челюсть, резко сворачивая вправо. В нас чуть не влетает старенькая вольва, и тетка в окно орет благим на всю улицу. Филатов тоже орет, ясен пень, ему жить охота. А что мне охота, я и не знаю.

Возле старого здания общаги, паркуюсь. Не соблюдаю правил, подпираю мотак, который занял целое гребаное место. Выскакиваю из тачки, громко хлопнув дверью. Ромашка следом, уже откручивает бутылку вискаря и зачем-то протягивает мне. Улыбаюсь, без особой радости, и отпиваю пару добрых глотков, которые моментально обжигают глотку.

А потом мы пересекаем этаж, и останавливаемся. В коридоре орет музыка, веет дешевым пойлом и табаком. Не верится, что Снежинка здесь. На меня накатывает то самое чувство, которое неизвестно откуда вылезло. Стискиваю челюсть, выдыхаю и начинаю двигаться в сторону комнаты. Фил маячит сзади, поэтому вид на гулянку открывается сперва мне, и лишь потом другу.

В маленькой комнатушке собралось человек двадцать, они громко разговаривают, разбирая по очереди картошку с общей сковородки.

– О! Пополнение! – крикнул Серега, подскочив с царского места в центре. Растолкал народ и едва не распластался передо мной. Мы были знакомы, да что уж там, я знал большую часть уника, как и Филатов. Нам были рады везде.

– А мы с горяченьким, – лыбится Ромашка и пинает меня в спину, чтобы переступал порог. Я морщусь, не переношу запах травки. Очевидно, Жорик Люев курит, вон он сидит, задрав ноги у окна. В спортивках и грязной майке, а рядом с ним Маринка, местная звезда общаги, за которой бегают или она за всеми бегают, я не особо в курсе.

Прохожу мимо и усаживаюсь на свободное место, Филатов приземляется рядом. Выставляет вискарь в центр стола, а я тем временем обвожу взглядом дружную толпу.

– Новенький-то где? – опережает Рома. – В честь него такой стол накрыли, а виновник не пришел.

– Да у бабы своей трется, – угорает Жорик, качаясь из стороны в сторону. Челюсть у меня тут же сводит, какого черта. Какого, мать твою, черта?

– Может в карты на раздевание? – предлагает Аленка, с переводческого. Ее подружка подпрыгивает и вытаскивает из заднего кармана колоду.

– Не успел перевестись, уже подружкой обзавелся? – цежу сквозь зубы. Кажется, глаз начал дергаться. Наклоняюсь, беру со стола пластиковый стаканчик и заливаю туда дешевую водку.

За раз осушаю. Весело. Нет. Весело. Твою мать, нет. Кожа натягивается, ощущение, словно вены вот-вот разорвет. Пальцы обливает кипятком, сердце лихорадочно прыгает до самой глотки. Совсем не весело. Твою мать. Даже дышать удается через раз.

– Ой, да нужна она кому-то, – усмехается Аленка. – Говорят, – переходит на шепот девчонка. – Она была целкой. Прикиньте? – заливается смехом.

– И что? – серьезным тоном произносит Филатов, пока я делаю очередной заброс водки в тело.

Весело. Нет. Отпускает. Нет. Твою мать. Сжимаю руку в кулак, перед глазами пелена, и только изредка в ушках звенит ее голос. Яркий. Теплый. Заливистый. Будто она присела, подняла одеяло и заглянула под кровать. Пустота исчезла. Ее ладонь появилась.

– Ник, – возвращает в реальность Рома, толкая меня в бок. Поворачиваюсь к нему, то и дело моргая. – Ты как, друг?

Обвожу взглядом народ, они уже успели сыграть партейку, Аленка без майки в одном красном лифе, улыбается, держит в руках стаканчик. Дрянь. Что мы здесь оба делаем…

– А ты что не играешь? – спрашиваю у Фила, продолжая слушать гул в ушах.

– Ник, – кричит Алена, пробираясь сквозь толпу и дальний столик. Всего секунда и девчонка оказывается у меня на коленях. Обвивает руками вокруг шеи, трется грудью, ерзает, как полагается. Да только мне хочется ее прикончить. Всех здесь. Скидываю наглые руки и планирую выругаться, но тут в проеме появляется виновник торжества.

– Игнатик! – ревет толпа. Перевожу взгляд, но лучше бы не переводил. Стоит там, глазища округлила, дышит громко, губы поджимает. Все переворачивается – земля переворачивается. Они реально вместе? Они пришли из ее комнаты? Они тра*ались? Серьезно…. Мать твою…

Мене передергивает. Еще и эта шлюха на коленях вьется, будь оно не ладно.

– Эй, – шепчу. – Слезь-ка.

– Ну, ты чего? – выпучивает накрашенные губы Аленка.

Перевожу взгляд на Ульяну, она больше не смотрит на меня. Но и не входит. Что-то говорит Игнату, так тихо, не хрена не слышно. Он ей отвечает, брови хмурит, качает головой. В итоге Митин заходит внутрь комнатушки, где нечем дышать и негде сесть, а Ветрова скрывается с радаров, видимо решила сбежать.

– Твоя подружка к нам не присоединится? – спрашивает Степан, с физмата. Игнат плюхается рядом с ним и тянется к стаканчику с выпивкой.

– Голова у нее болит, – вздыхает он. Не выдерживаю, срываясь на смех. Хотя мне совсем не смешно, скорее это истерия. Голова у нее болит. Серьезно. У неприступной королевы болит голова.

– Ты чего? – кто-то пытается понять, что со мной происходит, да только я и сам не понимаю.

– Свали, – рычу и наконец, скидываю Аленку с колен. Та обидчиво вздыхает и садится на соседний стул.

– Эй, это же ты тогда во время баскт… – хочет сказать очередную неинтересную реплику Митин. Однако я перебиваю, поднимаюсь резко. Меня пошатывает, голова идет кругом. Но я планирую стойко держаться, по крайне мере, пока не доберусь до комнаты этой заразы. Пусть скажет в глаза, какого тра*аться с этим упырем. Невинная, то же мне.

– Ты куда, Ник? – Ромашка округляет глаза, беспокойно поглядывая на меня. В вонючей комнате перестает играть музыка и почему-то все взгляды обращены на одного пьяного психа.

– К Снежинке, – заявляю. Разворачиваюсь и пытаюсь пройти к дверям.

– Что за Снежинка? О ком он? – чужие голоса звучат отголосками, и я не особо вникаю, кому они принадлежат.

– Ты же не знаешь, в какой комнате она живет, – кричит Филатов мне в спину.

– Ален, – кидаю через плечо влажный взгляд и подобие улыбке девчонке. Она тут же приподнимается, глазки сиять начинают. Дура. – Сделай доброе дело: на секунду выйди.

И Алена выходит. Тянет руки ко мне, даже губы. Морщусь, замечая, как плавно качается пол, и я вместе с ним. Твою мать. А гадское чувство в груди не угасает. Сколько ж надо выпить, чтобы отпустило? Ринг не помогает, боль не помогает, даже дешевое пойло. Какого со мной творится…

– В какой комнате Ветрова живет? – строго спрашиваю, облокачиваясь о стенку.

– Чего? – лупится во все глаза эта доступная дамочка.

– Ульяна Ветрова. Давай, отвечай. А то знаешь, – произношу с улыбкой психа. – Я могу быть той еще тварью.

– В… – Аленка выдыхает, кривя губами. Заправляет волосы за ухо, кидает обиженный взгляд, и все-таки выдает нужную информацию. – Триста пятой.

– Благодарствую, – разворачиваюсь и начинаю отдаляться. Надо ж еще как-то лестницу осилить, и не встретится лицом с бетоном.

– Эй! – вопит дура, подбегая ко мне. – Она с Игнатом вообще-то.

– Она со мной вообще-то! – грубо, жестко и бескомпромиссно произношу. И да, я сам в шоке от того, что говорю.