Текст книги "Ты – Моя ошибка"

Глава 13 – Ульяна

– Отпустите! – крикнула я, когда поняла, что меня тащат подобно мешку с картошкой куда-то наверх.

Попыталась вырваться, но хватка у мужчины была сильной. Я никак не поспевала за ним и едва не упала на ступеньках, пытаясь перескакивать одну. В какой-то момент равновесие все-таки покинуло, правда, незнакомец не дал мне прильнуть лицом к бетону и на том спасибо.

– Куда вы меня… – собиралась спросить я, как заметила в узком коридорчике свет из дальней комнаты.

Мы свернули влево, справа слышался какой-то шум, а за углом раздавались шаги. Здесь однозначно были люди. Наверное, мне стоило закричать и попросить о помощи. Я сделала глубокий вдох, словно собиралась нырнуть, планируя издать вопль, и тут же оборвала себя, потому что мы резко остановились возле той самой двери, откуда виднелся свет. Мужчина отпустил мою руку и жестом указал, чтобы проходила внутрь.

Во рту вмиг пересохло, будто я уже который день шла вдоль жаркой пустыни. Ноги затряслись от страха, а сердце, оно уже не понимало, чего ожидать, сжалось в тугой комочек, и притаилось. В голове лихорадочным калейдоскопом сменялись безумные образы, что будет дальше: надругаются, изнасилуют и выбросят, или – еще хуже – убьют. И почему я не подумала об этом, когда тащилась в старое заброшенное здание? Надо было наступить на гордость и попросить Иванова. Я же… с ума сойти.

– Кто там, Костей? – спросил тяжелым басом мужской голос.

Я сделала шаг в неизвестность, переступив порог. Комната неожиданно оказалась светлой и совсем не убитой, наоборот, даже опрятной: возле окна стоял большой кожаный диван, рядом дубовый стол на толстых ножках, небольшой шкаф, даже вешалка для верхней одежды имелась, а в углу украшала помещение – маленькая пальма.

На кожаном диване сидел Ванька, понуро опустив голову. Жив, не связан, не избит до кровавых подтеков, и к горлу никто ничего не подставляет. Выходит, зря переживала?..

– Кто такая? – вырывал меня из размышлений мужчина, облокотившийся о стол.

Выглядел он серьезно, будто пришел из прошлого и был одним из группировки девяностых. . Лицо круглое, нос картошкой, глаза впалые, на голове ни одной волосинки. Незнакомец лениво прокручивал в пальцах зажигалку, иногда пуская газ, позволяя огоньку увидеть свет.

– На улице паслась, Арсен, – ответил тот, который меня притащил, кажется, его и звали эти странным сокращением – Костей.

– Я… – тихонько произнесла я, и Ванька будто очнулся ото сна. Подскочил, глаза расширились, щеки побледнели. Он выглядел как испуганный котенок, которого напугали злые люди.

– Уля, ты… – с придыханием вырвалось у брата. Он лихорадочно посмотрел по сторонам, хаотично разглядывая мужчин в комнате.

– Твоя?.. – протянул вальяжно Арсен.

На вид ему было около сорока, может чуть больше. Оттолкнувшись от стола, он направился в мою сторону и остановился буквально в двух шагах. Не спеша скользнул по мне оценивающим взглядом, словно в голове у него был список, где мужчина выставлял галочки по определенным критериям. Я поежилась, нехорошее предчувствие впилось в тело острыми иглами.

– Сестра, – почти шепотом ответил Ванька. Он весь сжался, да и говорить видимо, не особо хотел. Я сглотнула, не представляя, во что влип мой брат, и чем теперь это мне обернётся.

– Что происходит? – с хрипом произнесла я. Мой некогда уверенный голос теперь звучал подобно поломанному радиоприемнику, я и сама себя не узнавала.

– Костей, выйди-ка.

– Понял, – мужчина прикрыл за собой дверь, но не до конца, оставив небольшую щелку.

– Вань, что…

– Ульяна, – обратился неожиданно Арсен, и я посмотрела на него, отметив полное безразличие в его взгляде. – Твой брат участвовал в нелегальном тотализаторе. Последняя ставка была в кредит, но он проиграл. Увы, так бывает.

– Что? – вырвалось у меня истерично. Он же говорил, он же… Выходит, соврал.

– Не буду вдаваться в подробности, но должен он мне две тысячи. Вы можете отдать наликом или, как я уже озвучил твоему брату, отработать.

– Две тысячи? Всего две? – я облизнула пересохшие от нервного напряжения губы. И начала суетливо бить себя по карманам в поисках кошелька или телефона.

У меня на карте около десяти точно есть, так что проблем не будет.

– Да. Две тысячи долларов.

Телефон, который я успела вытащить, выскользнул из рук и полетел на пол.

– Как? – у меня дернулась мышцы в области век от услышанного.

– Проценты, проигрыши, ставки – все это очень непредсказуемо, – спокойно ответил Арсен.

Он присел рядом с Ваней, положил руку ему на плечо с видом человека, абсолютно безразличного к чужим проблемам. Его явно интересовала только своя выгода, которую мужчина планировал достичь любой ценой. Надо было что-то сказать, найти какие-то аргументы или вообще причину, почему мы не сможем отдать деньги, однако слова будто растерялись. Я почувствовала себя куклой, чьи ноги прибили к полу. Осознание, что выхода нет, ударило слишком болезненно под дых. Кажется, в эту минуту я ненавидела и своего брата, и мать, и даже отца, которого никогда не видела.

Говорят, в безвыходном положении человек становится агрессивным, перестает отдавать отчет своим эмоциям, действиям и желаниям. Видимо, я находилась именно в такой стадии. Но и оставить Ваню не могла.

– Ну что, дорогой? – обратился Арсен к брату.

– Что вы… хотите от моего брата?

– Участие в ТФС. Мне не хватает бойца.

– ТФ… что? – Я была настолько растеряна, что плохо соображала. Хотя, скорее всего, такой аббревиатуры ранее не слышала.

– Бои пять на пять, стенка на стенку, по сути. Очень зрелищное шоу, наши зрители любят. Через час начнут подтягиваться. Один выход – и я спишу долг.

– Бои? Я ничего…

– Твой брат, прекрасная моя, участвовал в ставках на подпольных нелегальных боях. Изначально он был зрителем, а теперь станет участником. Я, конечно, не отвечаю за его сохранность. Но, тут уж извините, деньги кровью не пахнут, – усмехнулся Арсен.

В этот миг я отчего-то ощутила себя подбитым пулей солдатом, который вот-вот упадет камнем на землю. У меня дрогнули колени, голова стала кружиться, да и бесстрашие куда-то улетучилось, забирая вместе с собой последние крупицы надежды. Мой брат участвовал в подобном… Ставил ставки на людей, на их жизни. Я перевела на него разъяренный взгляд, пытаясь разглядеть в этом уже не ребенке своего любимого Ваньку. Куда же он подевался? О чем он думал, когда приходил сюда, вытаскивал деньги, притом не свои, а чужие?! Где была его голова…

– Я не буду! – выкрикнул Ваня. – Я же умру там, вы понимаете? Я отработаю, могу убирать, полы мыть. Но… пожалуйста.

– Мне не нужна уборщица, сынок, – спокойно ответил Арсен. – Мне нужен боец. В равный бой ты выйти не сможешь, да и толку от этого нет. А вот в ТФС будет забавно. Там любят мясо, кишки, зрелища. Ну, или ты можешь прямо сейчас отдать бабки.

– Пожалуйста, – произнесла я дрожащим голосом.

Перед глазами вспыхнула ужасная картина, словно кадр из какого-то триллера с печальным концом. Как брат лежит на ринге, истекает кровью, как его сердце ведет отсчет, подобно детонатору, планирует остановиться. Мне сделалось настолько страшно, что я готова была упасть на колени и молить пощады.

– Пойдите нам навстречу. Мы вернем деньги, пожалуйста! – я сцепила руки с замок перед собой, жестом умоляя дать шанс.

– Навстречу я пошел твоему брату, когда дал ему кредит. В остальных случаях я не иду никому навстречу. Поэтому ты, – он указал на Ваньку, – выйдешь на ринг через час.

– Мой брат не умеет драться, его там реально убьют! Вы хотите, чтобы на вашем ринге оказался труп?

– Не убьют, так, покалечат, и все, – отмахнулся Арсен, будто ему каждый день говорили подобное, и он уже привык.

– Да как вы можете? – вскрикнула я. – Даже в банках дают время на выплату, мы выплатим.

Мне не верилось, что все происходящее реально. А ведь эти люди не шутят, они, в самом деле, заберут моего дурачка-брата и вытащат на смертельную схватку.

– Я не банк, – повысил голос мужчина в ответ и, резко поднявшись, направился в мою сторону.

Я попятилась, ощущая себя беззащитной букашкой.

– Послушайте, – я старалась звучать уверенней, но Арсен настиг меня быстрее, чем я успела закончить предложение.

Шершавые пальцы схватили мое лицо, с силой сжав щеки.

– Отпустите ее! – подскочил Ванька.

Дверь открылась со скрипом, и в комнату вошел Костей. Казалось, он специально стоял в коридоре и выжидал нужного момента, чтобы перегородить дорогу Ване. Брат всячески попытался оттолкнуть его, крутился влево, вправо, да только смысла в этом особо не было.

– Отпусти мою сестру! Арсен! – кричал не своим голосом брат. Я тоже дергалась, хотя понимала, что мы в разных весовых категориях. Ко всему прочему, мужчина достаточно жестко держал в пальцах мое лицо.

– Ты… А-а! – завопил Ваня.

Лишь краем глаза я успела заметить, как Костей ударил его в живот. Не сильно так, слегка, потому что мужик был большой и мощный, и если бы ударил в полную мощь, брат бы уже лежал на полу солдатиком.

– Девочка, – обратился ко мне Арсен, заставляя перевести на него взгляд. – Твой брат задолжал бабки, и он их отработает. А ты здесь посидишь. Или что? Может, мне пустить тебя по кругу? – зло засмеялся он.

– Уля, – проскулил брат, держась за живот.

Я закрыла глаза, сдерживая рвущиеся наружу слезы обреченности. Мужская рука соскользнула с моего лица, даря свободу, хотя была ли это свобода?.. Когда бабочек сажают в клетку, они думают, что смогут улететь – машут крыльями, бьются о стенки и в итоге падают замертво. Я ощущала себя бабочкой, которая готова сломать крылья, лишь бы вырваться.

И когда показалось, что мир уже превратился в пепел, когда внутри меня погас последний огонек надежды, в помещении вдруг раздался мужской до боли знакомый голос. Глубокий, слегка грубоватый, дерзкий и наполненный высокомерием. Так говорят победители, так говорил он…

– Эй, ну что за невежество! С девушками так нельзя.

Спину осыпал табун мурашек… В происходящее было невозможно поверить, но оно, вернее он… оказался реален.

Глава 14 – Ульяна

Я не успела понять, когда Никита вырос передо мной, так и замерла, разглядывая его широкую спину, которая сейчас казалось, превратилась в мой личный щит. От этого парня исходила бешеная энергетика, словно он был смертельным ураганом, от которого принято спасаться бегством.

– Не лезь не в свое дело, Ник, – прорычал мужчина, нервно сжав кожаный ремень на темных брюках.

Я осторожно выдохнула и задавалась вопросом, откуда Никита Новиков здесь? Человек, связь с которым я обозначила для себя ошибкой, только что решил заступиться за меня? Если так, то почему? Зачем ему вмешиваться? Мы не настолько близки, чтобы делить проблемы на двоих.

Мы с Ванькой переглянулись, и я увидела в глазах брата панику. Да, он умел драться, но «уметь» и выстоять против опытных бойцов – разные вещи.

– Сколько он должен? – кивнул в сторону моего несносного братца Никита.

– Две штуки зеленых.

– Дайте нам время! – выкрикнула я.

Фраза больше походила на мольбу о помощи, чем на уверенное заявление. Две тысячи – сумма безумная. Чтобы собрать ее, придется найти вторую работу. И на это тоже потребуется время.

– Мой выход стоит три штуки баксов, – усмехнулся Никита.

– Хочешь выйти вместо этого юнца? – скривился Арсен, переводя взгляд с Ваньки на Ника.

– Что?.. – хриплым голосом прошептала я. Мне тяжело верилось, что верно истолковала его слова.

Жаль, Никита продолжал стоять ко мне спиной, иначе я бы смогла хоть немного считать его эмоции, понять – не шутит ли он. Ведь выйти на ринг против стольких бойцов – убийство. Да и если Новиков хорошо дрался, то с какой стати он обязан был отдавать свой выигрыш за моего брата? Я окончательно запуталась.

– А ты разве не хочешь срубить побольше зеленых? Чем зрелищнее бой, тем круче ставки. Да кого я учу, старик, – просто пожал плечами Новиков.

– Ну, раз так… Ты выйдешь бесплатно в счет его долга, – наконец сдался Арсен.

– Базару нет.

– Эй, – я дернула парня за локоть.

– Ну?.. – улыбнулся Никита, кинув на меня беспечный взгляд через плечо.

На короткий миг мне показалось, что время вокруг нас кто-то поставил на паузу. Пропали голоса, тревога… Были только глаза Ника, в которых словно зарождалась гроза. Точно также он смотрел на меня в ту ночь.

– Что ты..? – голос осип от испуга, и я не договорила.

– Сегодня слишком скучный вечер, чтобы отсиживаться на скамейке. Не принимай на свой счет, Снежинка.

Новиков не улыбался, хотя уголок его губ был приподнят, да и внешне парень оставался серьезен. Он будто смотрел сквозь меня, видел мою душу, в которой чего только не было: и страхи, и сомнения, и обиды…

Я тоже пыталась разглядеть в нем эмоции, ту частичку, которую люди обычно прячут за семью замками. От него веяло холодом и чувством, напоминающим безнадежность. Словно человек осознанно шел ко дну и не пытался спастись, выкарабкаться на берег. Мысленно я усмехнулась, ведь в какой-то степени, сама ощущала на своих ногах балласт, тащащий все сильнее вниз.

– Ник, – позвал Арсен, прерывая наши гляделки. – Жду тебя в соседней комнате. Сейчас.

Мужчина вышел, а следом за ним и Костей. Новиков тоже собирался уйти, но я коснулась края его толстовки подушечками пальцем и едва заметно дернула на себя. Он оглянулся.

– Кто ты и зачем вмешиваешься в чужие проблемы? – прошептала я. Слишком неуверенно и слишком тихо.

– Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо*, – усмехнулся Новиков.

В его усмешке крылось нечто большее, чем желание показаться крутым передо мной. Там таилась злость на этот мир, а может и на самого себя . Мне вдруг сделалось не по себе. Я медленно разжала пальцы, отпуская часть кофты.

– Не ходи, – произнесла шепотом.

Его прямой взгляд смущал, напоминал о той ночи. Господи! Сейчас самый отвратительный момент думать об ошибках прошлого.

– Поверь, лучше уж я грохну там кого-нибудь, чем грохнут твоего брата. Мне полезно, а ему потом ни одна девушка не даст с перекошенным лицом, будет печально, – как-то уж больно спокойно заявил Никита, словно если ему самому там что-то сломают, это ничего. Я поразилась этой интонации, что за чушь он несет? Зачем помогать постороннему, незнакомому человеку, рискуя собственной жизнью? Или же… Ник здесь частый гость и для него бои вполне нормальное явление?

И пока брат все еще кряхтел от боли в животе, а я переминалась неуверенно с ноги на ногу, Новиков хлопнул дверью. Резкий звук заставил вздрогнуть. Он будто отрезвляющая пощечина вернул в реальность: в старую комнату заброшенного здания, с дорогой мебелью, где решалась судьба моего брата.

Выходит, я дала свое согласие? С губ слетел усталых вздох. Я почему-то вспомнила о бабочках… Попадая в закрытое пространство они бьются, подобно безумцам о стены. Страх затмевает их разум, заставляя снова и снова биться, пока не сломаются крылья. Человек тоже перестает адекватно мыслить, будучи загнанным в клетку. Сейчас я чувствовала себя именно так. И все же: почему Никита решил помочь моему брату?

Через минуту дверь снова открылась. Костей жестом показал мне выйти.

– Не трогайте Улю! – взмолился Ванька. – Она ничего не сделала! Она не виновата! Лучше м…

– Тебе повезло, парень, – спокойно произнес мужчина. – Ник – один из крутых бойцов клуба. Он точно выиграет. А сестра твоя пойдет со мной. Как бой закончится, вернется, и вы поедете домой.

– Что? – брат явно испугался, голос его выдал.

Я окинула Ваньку хмурым взглядом. Никита пойдет на ринг вместо него, будет отбиваться от ударов, будет получать их. Кто-то поставит на него денежную ставку, а кто-то на его соперника. Зрители ждут победы ради денег, а может и ради зрелищ, выкрикивая имена своих чемпионов. Это бесчеловечно! И Ваня оказался одним из этих бесчеловечных людей.

Я отвернулась, поджав губы.

– Не трог…

– Пойдемте, – решительно произнесла.

Почему-то видеть Ваньку стало противно. Наверное, нужно время, чтобы найти ему оправдание, только сейчас у меня ни того, ни другого. А еще Никита… С ним же все будет в порядке?… В груди что-то болезненно натянулось, подобно струне, словно на ринг шел не посторонний, а кто-то особенный, важный сердцу.

– Уля… – жалобно позвал брат, но я вышла из комнаты, не оглянувшись.

***

Мы прошли вдоль темного коридора: пусто, обшарпанно, но чистого. В воздухе витал запах хлорки. Я старалась не смотреть по сторонам, однако взгляд нет-нет, да цеплялся за двери и таблички на них: душевая, раздевался, тренировочная… С другой стороны было много не подписанных комнат. Интересно, в какой из них Никита? Или он уже ушел на ринг?

Вдруг до дрожи в коленках захотелось остановиться и дернуть за каждую ручку, заглянуть в каждое помещение, найти этого странного, пугающего, но безумно очаровательного парня.

В конце коридора, рядом с открытым окном, вернее, с пустой рамой без стекла, мы остановились. Костей достал ключ из кармана, вставил в замок и пару раз повернул. Раздался неприятный скрип, заставивший меня поежиться и оглянуться.

– Заходи, – сказал мужчина, щелкнув выключателем.

За дверью оказалась маленькая комната со старым тканевым диваном, стеклянным столиком и одинокой лампой на потолке. Стены были абсолютно голыми, лишь по углам сидели пауки, видимо постоянные гости этого здания. Откуда-то задувал сквозняк, из-за чего здесь было прохладно.

– Зачем? – мой голос дрогнул.

– Будешь ждать здесь. Как бой закончится, выдадим на руки Нику вместе с братом.

– Что вы… – попыталась возразить, однако Костей толкнул меня в спину, чтобы не стояла на пороге столбом, а затем резко захлопнул за собой дверь.

Я была словно заключенный, который за свой проступок теперь обязан отбывать наказание. Замахнувшись кулаком на закрытую дверь, я тут же опустила руку. Никто не выпустит, хоть до крови стучи, хоть разорви глотку от воплей. Оставалось только мучительно ждать и… верить в лучшее, как бы банально это не звучало.

Оперившись спиной о дверь, я медленно опустилась на корточки. Обхватила руками колени, уткнувшись в них носом. В глазах так и застал взгляд Никиты, такой уверенный, будто ему весь мир нипочём. Интересно, он действительно, был здесь постоянным гостем? Если да, то зачем ему это? В конце концов, бои без правил подобны русской рулетке: никогда не знаешь, когда выпадет пуля, которую придется зарядить себе в лоб.

Мысленно я пожелала ему вернуться живым и невредимым. И хотя не особо верила в Бога, сейчас очень хотелось, чтобы он помог тому парню с глазами грозового неба. Я была виновата перед ним, что позволила взять обязанности брата на себя. Я…

Пожалуйста, пускай с ним просто все будет хорошо. Пожалуйста…

Примечание: Ник цитирует “Фауст” Гете.

Глава 15 – Никита

Отец сегодня выпил. Он редко пьет, но если выпивает, то за этим обязательно следует синдром буйной белки: его пробивает на разговоры, упреки, возникает желание излить свою тоску и ненависть. Наверное, поэтому за всю жизнь я видел его пьяным всего пару раз. И сегодня был один из тех немногочисленных случаев.

Старик явился ко мне домой. Вместе с водителем, который всегда сопровождает отца, он как-то умудрился подняться на нужный этаж, постучать в дверь, и едва не разложиться на пороге. Я удивленно поглядывал на них и прикидывал, сколько градусов уместилось в этом шатающемся теле.

Старик кое-как переступил порог, оттолкнув от себя водителя. И чтобы он не свалился, я сам проводил его на кухню, усадив на стул. Даже, как самый настоящий любящий сын, поставил перед папой кружку с водой. Сам же стоял напротив облокотившись о кухонный шкаф.

– А чего ты меня не позвал на этот праздник? Я бы тоже выпил за здоровье, за мир во всем мире и за отменные женские задницы. Ты вот за что пил, па?

– Ты никогда не думал… – заговорил вдруг отец, покачиваясь из стороны в сторону. Язык заплетался, слова с трудом собирались в предложения. – Что надо жить по-другому?

– Каждый день думаю. Вот скоро перееду на крышу, нацеплю пропеллер и буду спускаться к милым теткам за вареньем.

– Скотина, – произнес сухими губами папа, вскидывая голову. Если бы я знал, чем закончится этот разговор, оставил бы отца на пороге с другой стороны.

– Отменная, – кивнул я, выдавливая натянутую улыбку.

– Ты никогда не заменишь ее, – прошипел старик. Мне бы стоило закатить глаза, ведь ничего нового он не озвучил: я это знал с детства, заучил как мантру, оставалось только выбить ее на теле, в виде вечного клейма. Отец попытался встать, его сильно повело, но я успел поймать пьяное тело, не дав свалиться камнем на плитку. Однако он разозлился сильнее, начал брыкаться.

– Па, ты пьян, – я попытался донести до него очевидный факт. Усадить обратно на стул папу было не просто, каким-то чудом у меня получилось.

– Неизлечимо, – проговорил он бессвязно.

Водитель все так же топтался у дверей, и я подумывал, как бы сплавить благоухающего перегаром отца обратно в его объятия.

– Давай-ка вали домой, па.

– Ты не заменишь, – опять процедил сквозь зубы старик пьяным языком.

Я старательно делал вид, что не замечаю этой реплики, не позволял ей зацепить остатки души, которая медленно разрушалась все эти годы. Да отец настойчиво вбивал мне эту мысль в голову с рождения, вот только сейчас его слова почему-то, словно скользили тупым ржавым лезвием по хрупкой коже рук. В эти минуты наша ненависть была взаимной.

В какой-то момент старик снова попытался встать, и я позволил ему упасть. С грохотом полетала вниз и кружка, за которую зацепилось пьяное тело. Разбилась. Черт, она мне нравилась.

Я смотрел на осколки, о которые уже успел порезаться родитель, на них виднелись капли крови. Такие не склеишь, а если и склеишь, это ненадолго – рано или поздно ей придет конец. Усмехнувшись, я подумал, что наши отношения с папой напоминали эту кружку: ее разбили в день моего рождения, а склеить не смогли, или же не планировали. Молча собрали осколки в коробку и оставили в красивом замке, предназначенным для любящей семьи.

– Почему ее нет?! – голос отца заполнил собой кухню, врезаясь в стены, словно молоты. Я перевел на него взгляд, перестав смотреть на осколки, и заметил, что старик не мог сам подняться невидимая «пьяная» сила тянула тело на пол.

– И правда, – глухо произнес я. – Почему…

Стало горько, так если бы я упал и сломал себе ребра, а еще смешно. Я не сдержался, рассмеялся в голос, закрыв ладонью рот. Мой смех менялся, как осень, которая медленно превращали город в серую лужу. Он разрывал сердце, казалось, меня били колючей плетью, оставляя бесконечные шрамы. Смех бывает разный, от одного хочется воспарить к небу, а от другого задохнуться. Вот и я задыхался от переполнявшей меня боли. Каждый раз, когда мы говорили о матери, я падал в пропасть и не понимал, хочу ли подняться. В конце концов, разве сын готов услышать от отца, что он – ошибка? Что его жизнь – хренова ошибка?

Почему я выжил? Почему она умерла?

Эй, мам, какого черта? Неужели нельзя было по-другому?

Старик тем временем продолжал нести отменную чушь, и я не выдержал: выскочил из кухни, схватил ключи, натянул толстовку и хлопнул дверью. Мне нужно было срочно привести себя в чувства, разрядиться, хоть как-то успокоиться. Давно так не колотило, тело буквально разрывало от дрожи, грудь словно затянули цепями, по венам хлестал адреналин. Я плюнул на все и поехал на ринг. Драки всегда мне помогали. Физическая боль неплохо умела, заглушала душевную. Отличная таблетка, хотя и не самая полезная

Оказавшись в старой заброшке, где обычно проходили подпольные бои, я взбежал на второй этаж, ослепленный злостью, и вдруг услышал знакомый голос. Ее голос. Он был наполнен мольбой и животным страхом. Я заглянул в щелку приоткрытой двери, рядом с которой стоял Костей. Он не возражал, потому что все здесь – сплошной нелегал, сплошные проблемы.

И когда я увидел Снежинку, ее глаза, опущенные уголки губ, во мне кажется что-то щелкнуло.

Я вошел в комнату и предложил выйти на ринг вместо ее брата. Мне было плевать на деньги. Собственно, я приехал сюда, чтобы снять напряжение, а Снежинка… Ей повезло. Очередное удачное стечение обстоятельств.

***

Арсен задал только один вопрос: зачем? Я честно пожал плечами. Мы с ним были знакомы давно, хотя нас нельзя назвать хорошими товарищами или знакомыми, которые могут доверять друг другу. Это бизнес. Я приношу ему бабки, а он взамен дает возможность ощутить свободу. Мы – никто. Нет смысла объяснять почему.

Бой начался через час. Отменные девчонки разогрели сцену до появления бойцов, народу собралось много, ставки были приличными.

Когда я вышел на ринг, тело словно залилось лавой от предвкушения. Сжав пальцы, перевязанные белыми бинтами, я встал в боевую позу. Соперник был одного со мной роста, но менее прокаченным. Когда он занес руку и врезал мне в живот, с губ сорвался стон. Перед глазами вспыхнула вспышка: я мелкий выхожу из садика и смотрю, как какого-то мальчишку обнимает мама и говорит ему всякие нежности. Он улыбается ей, а она ему. Любовь… между ними парила любовь. Неизвестное для меня слово.

Очередной удар от соперника, только теперь по моему лицу. Во рту появился металлический привкус крови, точно такой же бывал, после нескольких побоев от отца.

«Ты никогда ее не заменишь», – в голове прозвучал его голос и я пошатнулся. Это был мой личный нокдаун. Несколько слов, сказанных родным человеком, умели поставить на колени.

Я опять пропустил удар по скуле. Во рту становилось больше крови, дыхание прерывалось, но в эти редкие минуты я ощущал себя живым. Когда выходил на ринг, когда позволял себя бить и бил в ответ, словно находился на границе мира. Мира, в котором с плеч исчезало чувство вины за смерть матери. Мира, в котором обычный мальчишка не желал увидеть улыбку родившей его женщины, и услышать добрые слова из уст отца. В этом мире у меня никого не было и я не переживал об этом.

Каждый раз я почти умирал, но продолжал почему-то возвращался, словно меня что-то держало, тянуло обратно.

Когда кулак попал мне под дых, я стал падать. Голова немного закружилась и я поднял ее, улыбнувшись темноте… Говорят, что не небесах живут наши предки. Что ж, мам, если ты там, если смотришь на меня, улыбнись в ответ. Пожалуйста… Несмотря на то, что ты никогда не гладила меня по голове, не желала добрых снов, просто улыбнись. Это такая мелочь, такая ерунда. Разве тебе так сложно, черт возьми, хотя бы раз улыбнуться мне? Интересно, как бы выглядела твоя улыбка предназначенная сыну под кодовым словом «ошибка»?

Поднявшись на ноги после очередного гонга, я взглянул на соперника, он двигался на меня, и явно планировал завершить бой победой, но я не мог позволить ему такую роскошь.

В такие моменты во мне всегда просыпалось второе дыхание, я стал наносить удары один за другим, бить сильнее, жестче, уворачиваться. И как обычно, победа осталась за мной, соперник сокрушительно проиграл. [ПW1]

В раздевалке Арсен поздравил крепким рукопожатием, мужик был рад такому раскладку. Он срубил денег, а я освободился от червя, который пару часов назад начал подъедать грудную клетку. У нас взаимное счастье. Правда, мое – временное, но Арсену об этом знать необязательно.

– Ты уверен, что откажешься от денег из-за этого мальчишки?

– Ты срубил с него с жирными процентами, старый лис, – ответил я, включая кран с ледяной водой.

В этом убогом месте не было горячей воды, даже кабинок не было. Плитка, небольшой бортик да сливная решетка.

– Скажешь тоже, – отмахнулся Арсен, улыбнувшись. Улыбка вышла безобразной, ему она явно не шла, слишком открыто демонстрировала гнилую душонку. Хотя в ком нет этой гнильцы? Уверен, даже Снежинка не без греха. Умотала, небось, уже в теплую кровать, укрылась одеялом с головой и греется, позабыв обо всем на свете. Рада до смерти, что ее брат остался жив. Любой бы так сделал. Я бы так сделал.

– Ты собрался поглазеть на мою голую задницу? – бросил взгляд на Арсена, все еще стоявшего сзади.

Тот повел плечом, кривя губами. Знаю, он ненавидел, когда с ним вот так общаются. Но я иначе не умел, увы.

– Если бы не бабки, я бы давно тебя оставил без зубов, – прорычал он и, развернувшись, направился к дверям.

– Если бы не ринг, у тебя бы и не было этих отменных зубов, – кинул я ему вдогонку.

Арсен собирался что-то ответить, но тут в комнату влетела она: во взгляде читался испуг, неподдельный такой, словно я был ей… не чужим человеком. Бледные щеки, на которых алые губы казались еще ярче. А волосы… черт, у нее были слишком красивые волосы.

– Костей, ты чего девку уже выпустил? – пробубнил Арсен-крутой дядя, оставляя нас вдвоем.

Хлопнула дверь. И этот звук будто подтолкнул Снежинку вперед, заставив ускориться. Я смотрел на нее и никак не мог понять, почему она не ушла? Хотя, может, ее и не опустили, у них там тоже какие-то принципы есть.

– Господи, – выдохнула Ульяна, остановившись в метре от меня. Худенькая рука с длинными тонкими пальцами потянулась к моему лицу, но девчонка вдруг остановилась и опустила ее.

– Ты обозналась, детка, – усмехнулся я. – Он сидит наверху, а мой котел внизу. Нам с ним явно не по пути.

– Сильно больно? – пропустив колкость мимо ушей, она снова посмотрела на меня своими глазами-огоньками. В ее взгляде была смесь тревоги, вины и… нежности? Обычно девушки смотрят иначе – им нравится, когда парни занимаются мордобитием. А тут было что-то в корне другое. Снежинка сама по себе другая.

– Хочешь полечить? – я шагнул к ней.

Ульяна отступила, едва уловимо скользнув кончиками пальцев по моей голой груди, и отвернулась, смущенно прикусив губу. Забавная. Когда мы занимались сексом, она вела себя иначе – была решительнее, стонала, а тут робеет. Раздвоение личности что ли…

– Я заработаю и верну деньги, – прошептала девчонка себе под нос какие-то глупости.

Меня начинало бесить ее поведение: зачем строить из себя недотрогу, к чему эти пафосно-ванильные фразы про деньги и долг?!

– Забей. И выйди.

– Нет, я…

– Нет? – усмехнулся я, резко схватив девчонку за руку, и потянул на себя.

Она буквально уперлась своим маленьким носиком в мою грудь, но не вырывалась, лишь громко дышала. Осторожно подняла на меня взгляд, и я заметил, как ее зрачки расширились. Несколько долгих секунд Снежинка разглядывала меня, словно диковинную картину, которую видела в первый раз. Я тоже воспользовался случаем, чтобы лучше рассмотреть ее милое личико. Она, в самом деле, была хорошенькой. И мне снова захотелось уложить ее на лопатки. Эта девчонка – дурман. От одной мысли, что могу взять ее прямо здесь, я моментально возбудился. Серьезно, мне нужно просто отыметь Снежинку, утолить жажду и непонятное желание улетучиться восвояси.

– Отпусти меня, – неожиданно взорвалась она.