Текст книги "Ты – Моя ошибка"

У.: «Только наглый кот мог появиться у тебя. Обычного ты бы не пустил на порог».

И снова ожидание: волнующее, от которого пульс зашкаливал. Я прикусила нижнюю губу, секунд пять не дышала точно. Все ждала и ждала, а время тянулось, словно резиновое. Вот уже все поели, вот и пара начнется скоро, ответа все нет. И только собралась убрать телефон, как он пришел ответ.

Н.: «Ну я и сам далек до обычного…»

– Эй, – Анфиска закинула руку мне на плечо и заглянула в экран мобильного.

Я не успела его убрать и тут же наткнулась на удивленный взгляд подруги. Кажется, тайна больше не сможет оставаться тайной. Придется рассказать, наверное, стоило сделать это гораздо раньше.

– Кто это? – шепнула Анфиса.

– После пары расскажу, – пообещала я.

Мы вошли в кабинет, хорошо, преподавательница уже сидела на своем месте. Выглядела она не очень довольной, окидывая взглядом полупустующие ряды. Мы с Анфиской приземлились за десятой партой возле окна. Игнат уселся перед нами вместе с Димой, а рядом – несколько девчонок с общаги, мило улыбавшиеся Митину. Заметив меня, они состроили такие лица, словно увидела бомжа, хотя и бомжи не заслуживают подобных кривляний. Но если честно, мне было все равно них, главное придумать ответ Никите, главное чтобы наша переписка не закончилась слишком быстро. А окружающие… подождут.

Поэтому откинув ненужное, я принялась писать сообщение. Мне вдруг захотелось столько сказать, чувства переполняли, вопросы кружили в голове, а как их сформировать в единую мысль, как не отпугнуть Никиту, я не знала. Поэтому писала, затем стирала и снова писала. Перечитывала, опять удаляла. Все это время Ник был в сети, и мне казалось, терпеливо ждал весточки от меня.

Пара уже началась, а я никак не могла собраться с мыслями и решить, что хочу ему сказать. Кроме трех незамысловатых слов, в душе было еще так много и так мало всего одновременно. С губ слетел тяжелый вздох. Хорошо еще, что мы сидели в группе на пятьдесят человек, и никому не было дела до студентки, которая не отрывает глаз от экрана телефона.

И вот вроде бы я придумала, что написать, соединила слова в предложения, как Никита начал писать сам. Буквально секунд через десять, как я заметила, что он пишет, пришло новое сообщение. Слишком глубокое, непохожее на смс от обычных парней. Никто бы не написал так, с таким намеком, как написал Новиков.

Н: «Тихо летят паутинные нити.

Солнце горит на оконном стекле.

Что-то я делал не так;

извините:

жил я впервые на этой земле.

Я ее только теперь ощущаю.

К ней припадаю.

И ею клянусь…

И по-другому прожить обещаю.

Если вернусь…»

Я перечитала, наверное, раз пять, если не больше. Казалось, каждая строчка откликнулась у меня в сердце. Он извинялся, не прямо, как это принято в обществе, по-своему, словно ребенок, который впервые учится ходить и еще толком не знает, что нужно делать, как правильно. Но я почему-то была уверена, что в этом послании нечто большее, нежели обычные «прости». В нем заключался первый шаг, тот самый, который я ждала. Мы однозначно должны поговорить. Хватит бегать.

__

Примечание: Никита цитирует стихи Роберта Рождественского

Глава 48 – Ульяна

Стоило только закончиться паре, как я подорвалась с места и понеслась в другой корпус, не обращая внимания на окрики Анфиски и Игната. Не сейчас. Есть такие вопросы, которые нужно задать в определенный момент, их нельзя откладывать.

Я бежала по бесконечным коридорам, проскальзывая мимо толп студентов. Наши факультеты находились слишком далеко друг от друга. Уже началась следующая пара, а я только переступила порог новенького корпуса, в котором учился Никита.

В холле было тихо, и я поняла, что опоздала. Обреченно окинула взглядом пустые стулья, где искать Ника, на каком этаже у него может быть пара – непонятно. А потом одернула себя, решив, что это будет максимально глупо, если я прямо сейчас сорву человека с занятий. В каком свете предстану перед ним? Влюбленной дурочкой? Нет! Так не пойдет. Подожду, приведу мысли в порядок, и лучше напишу ему сообщение или позвоню – вот это будет правильно.

На свою пару, откровенно говоря, идти желания у меня не было. Поэтому я зашла в магазинчик за углом, купила себе теплый кофе в баночке, и решила подняться на второй этаж. На факультете у Новикова была довольно удобная мебель, самое то, чтобы отсидеться полтора часа, а если надоест пойду в столовую.

Когда я поднялась на лестничную клетку, которая соединяла первый и второй этажи, замерла в проходе. Из открытого маленького прямоугольного окошка доносились голоса. И один из них был мне знаком. Я привстала на носочки, опершись о пластиковую панельку окна, и заметила Никиту. Он находился буквально в полутора метрах от здания затылком ко мне, а рядом с ним стоял какой-то высокий солидно одетый мужчина.

Лицо незнакомца показалось настолько усталым, что могло бы рассыпаться. Но это была не банальная усталость от работы или физических нагрузок. Он будто устал от жизни или чего-то такого, от чего не было таблеток. На висках местами прослеживалась седина, а черное драповое пальто до колен и классический костюм под ним добавляли возраста.

– Мне без разницы, делай что хочешь, – Никита говорил отстранённо, словно разговаривал с первым встречным.

В отличие от мужчины он был в одной толстовке, хотя на улице погодка обозлилась не на шутку. Новиков держал руки в карманах худи, и больше я ничего о нем не могла сказать – лица не видела же. Интересно, почему он не оделся? Заболеть ведь можно.

– Тебе всегда без разницы, – усталость сквозила во всем у незнакомца, даже в интонации. Казалось, слова давались ему настолько тяжело, что лучше бы он молчал. Мужчина на Никиту не смотрел, его взгляд был прикован куда-то вдаль.

– Пап, вот скажи честно, для чего ты приехал? – произнес Никита.

Я от удивления даже рот приоткрыла, и попыталась внимательнее всмотреться в черты лица этого человека. Неужели он, в самом деле, отец Ника? Внешне они были совсем не похожи, разве только рост один, а так…

– Я продаю дом и уезжаю, вот зачем.

– Замечательная новость, давно пора продать этот воздушный замок! – с явным раздражением в голосе сказал Новиков. – Ошибки молодости нужно исправлять.

– Замолчи, – глаза Новикова-старшего вдруг сузились, а брови сошлись на переносице. Он провел рукой по лицу, словно у него болела голова.

– Ну ладно. Только от ошибок молодости не скрыться одной продажей дома, – мне вдруг показалось, что Никита специально заострял внимание на слове «ошибка».

Вероятно, было что-то еще, чего я не знала. Надо все-таки уходить. Подслушивать личные разговоры нехорошо – завопил внутренний голос. – Ты прав, одну исправить не получится, увы, – ответил его отец, понуро склонив голову.

– Например, стереть с лица земли меня, да? Слушай, пап, в смерти мамы виноваты мы оба, не находишь? – Никита не кричал, однако фраза прозвучавшая с его уст, заставила меня вздрогнуть. О чем он говорил?

– Ну что ты молчишь? Твой ребенок – твоя самая неисправимая ошибка, – продолжал наседать Новиков.

Мне сделалось дурно. Разве такое возможно? Нет, я и сама порой считала себя ошибкой матери, особенно после нашего последнего разговора. Но ведь не все такие странные. У Ника же солидная семья, у них нет проблем с деньгами и его отец… откровенно говоря, он не выглядел затворцем, умирающим от потерянной любви. Осознание жестокой реальности, словно ударило под дых и мне стало тяжело дышать. Я не могла понять: вдыхаю кислород или стеклянную пыль?

– Самая большая и неисправимая! – фраза, прозвучавшая из уст мужчина, была похлеще любого ножа. У меня из рук выпала баночка с кофе, с грохотом покатившись вниз по ступенькам.

– Папа…

– Если бы не ты… – Новиков-старший смотрел какими-то стеклянными глазами, будто застрял в прошлом и ничего в округе не видел. Он сжал руки в кулаки, а я подумала, что происходящее напоминает дешевую драму из сериала или бульварного чтива. Да, люди умирают, но разве это повод винить в этом детей? Разве Ник не был тем, кто тоже потерял близкого? Его отец нес какие-то абсолютно неадекватные вещи.

Слушать эту чушь было невыносимо, и хотя я не вправе вмешаться, но стоять здесь и быть немым зрителем не смогла. Поэтому сорвалась с места и помчалась на улицу. Я представила, как Никите больно слушать слова папы, как его душа разрывается в клочья при каждом их скандале. Мне хотелось закрыть ему уши, стереть память, дать понять, что Он – не ошибка. Дети не бывают ошибкой.

На улице завывал ветер, маленькие капли дождя упали на руки и волосы. Холод скользнул под одежду, вызвав легкую дрожь. Я наступила в грязную лужу, запачкав сапоги и забрызгав колготки. Но добило меня не это, а следующая реплика отца Никиты, которую я невольно услышала, когда завернула за угол.

– Ты! Ты – моя ошибка! – крикнул в сердцах мужчина и поднял руку, будто собирался ударить сына.

А Ник… Даже не шелохнулся. Так и стоял с опущенными плечами, разглядывая отца. Было ли ему страшно в ту минуту? Во все минуты прошлого? Было ли одиноко?…

Я ускорила шаг, буквально подлетела и закрыла собой Никиту в тот самый миг, когда Новиков старший все-таки решился замахнуться.

Быстро.

Картинки событий сменялись так стремительно.

Я и сама толком не поняла, что произошло. Только почувствовала, как шершавая ладонь ударила меня по лицу. Голова рефлекторно дернулась вбок. Сердце замерло, провалившись куда-то к пяткам. Но мне не было больно, только противно.

Откуда-то вспыхнула ярость. Острые, как лезвия, слова рвались наружу. Я даже не задумывалась о том, что не имею право лезть в чужую семью, не могу влезать в их разногласия.

Я медленно повернула голову и посмотрела на мужчину, не скрывая отвращения. Его глаза испуганно расширились, рот приоткрылся, а лицо вдруг словно посерело. Стало таким же серым и унылым, как лужи и грязь в эту мрачную осеннюю погоду. Мужчина отшатнулся, все пытаясь понять, что произошло.

– Вы просто отвратительны! – выплюнула я, скривившись.

Этот человек не мог быть отцом Никиты. Да, Новиков обидел меня, выставил из дома, не давал никакой надежды. Но он был рядом в самый трудный период жизни, не бросил, не оттолкнул. Его руки обогрели, а забота помогла не увязнуть в страхе перед будущем.

– Кто ты… я… – что-то бормотал мужчина.

– Вы никогда видимо не любили свою жену! – крикнула, сжимая пальцы в кулаках.

– Ульяна, – прошептал Ник каким-то сломленным голосом, словно пребывал в шоке от происходящего. Да что уж там, я и сама не особо отдавала отчет своим действиям!

– Да как ты смеешь? – вспыхнул Новиков-старший.

Мне вдруг показалось, еще одно слово, и он снова замахнется. Однако мужчина сдержано стоял, и лишь желваки на его скулах выдавали раздражение.

– Ваша жена оставила вам большее, о чем только можно мечтать! Она подарила вам частичку себя – вашего сына. Если бы она услышала то, что вы считаете его ошибкой, уверена, вы бы получили смачную пощечину, как минимум. Очнитесь! Напротив вас стоит результат вашей любви. А вы?.. Что вы сделали ради своей любимой женщины? Серьезно?! Это не любовь! И ваш сын – не ошибка. Он лучшее, что оставила после себя его мать! Однажды вы это поймете, но будет поздно. На том свете, если вы встретитесь, она не простит вам ваших слов.

Мне хотелось ударить человека, замершего напротив. Хотя я понимала, что не имею на это права. Поэтому молча нащупала руку Ника, переплела наши пальцы, и потянула за собой. Подальше от отца, которого нельзя было назвать отцом. В целом, как и мою мать тоже нельзя было назвать матерью. Эти люди отлично гармонировали бы друг с другом. Наверное, нам просто не повезло. Наверное, в прошлой жизни у нас были идеальные родители, и по закону Сансары теперь нам пришлось иметь дело с теми, в груди которых поселился сплошной лед.

Я уверенным шагом шла вперед. Мелкий дождик противно мочил мое лицо, заставив дрожать каждую клеточку тела. Никита шел позади. Он не оттолкнул меня, ничего не сказал. Он будто позволил вытащить его из оков собственной тюрьмы.

Мы прошли мимо стоянки и почти спустились к шлагбауму, за которым был вход в главный корпус. С высоких каштанов, возвышавшихся над нами, капали крупные капли от дождя. Одна из них упала мне за шиворот, прямо на разгоряченную кожу. Я остановилась, почему и сама не поняла, Никита последовал моему примеру. А потом он вдруг развернул меня и притянул к себе, обнимая.

– Эй, – прошептала я, дрожащим голосом.

Несмотря на противный холод, мне было тепло. Сердце Никиты билось неистово громко, я чувствовала его, словно оно оказалось внутри меня.

– Ты – не ошибка. Ничья, слышишь? – нежно произнесла я и, высвободив руку, потянулась к волосам Ника.

Когда мне было страшно или больно, больше всего мне хотелось, чтобы кто-то погладил по голове. Провел ладонью по волосам, передавая свою поддержку, и сказал какие-нибудь простые слова с надеждой на лучшее будущее. Я коснулась волос Новикова, и он поддался навстречу, уткнувшись носом в мое плечо. Его запах окутал меня, напомнил, как хорошо нам было вместе, и как сильно я тосковала.

– Все в порядке, – говорила я, теребя пальцами волосы Никиты.

Дождь тем временем становился сильнее. Наша одежда окончательно намокла и прилипла к телам. Надо было уходить под крышу или в здание, а мы так и продолжали стоять в обнимку по среди улицы. Я не знала, о чем Никита думает и о чем мечтает. Не знала, будем ли мы вместе и нужна ли я ему. Хотя сейчас полагаю, и смысла особо в этом не было.

Просто иногда наступают такие моменты, когда человеку нужен человек. Чужое плечо, чьи-то горячие ладони, объятия. Обнимая друг друга, мы пытались излечить неизлечимые раны. Да, чудес не бывает, но в пик всепоглощающего отчаяния кто-то должен быть рядом.

– Ульяна, – спустя пять минут тихим голосом позвал Ник.

– Я здесь, – ответила с нежной улыбкой на губах.

– Какая же ты дурочка, – прошептал Новиков, таким тоном, словно ближе меня у него никого не было.

Словно за этими словами скрывалось нечто другое. Он продолжал меня все так же крепко обнимать, и в его руках я чувствовала себя маленькой хрупкой куклой, которую оберегают от страшных бурь.

– Ты тоже не самый умный, – ответила тихо, перебирая короткие пряди его мокрых волос.

– Я самый плохой парень, из всех, кого ты могла выбрать.

– Согласна.

Ник неожиданно отпустил меня и отдалился, а затем обхватил мое лицо ладонями, внимательно всматриваясь. Его глаза покраснели, а губы дрожали, словно он вот-вот заплачет или уже успел выдать пару-тройку горьких капель. Я вдруг тоже ощутила, как слезы подступили, а губы затряслись. Смотрела снизу вверх на Никиту, не в состоянии поверить в происходящее.

– Я скучал, – произнес едва слышно Новиков и коснулся своим лбом моего, обдав горячим дыханием.

– Ч-что? – переспросила я, не веря в услышанное.

– Ночи без тебя стали бесконечно длинными.

– Р-романтизируешь, – мой голос дрожал, а мысли плыли, потому что слышать такое от Ника – за гранью возможного.

Настоящий Никита Новиков никогда не говорил нежных слов, он – другой. Может, это сон? Может, я сплю и сейчас проснусь, разревусь, а потом буду долго горевать? Если так, то не будите. Лучше уж спать вечность.

– Я просто хочу, чтобы ты была со мной, каждый чертов миг. Всегда. Понимаешь, какой парадокс, Снежинка?

Я ничего не ответила. Лишь привстала на носочки и молча коснулась губ Ника. Они были прохладными из-за дождя, немного соленными и очень мягкими. Мы всего лишь коснулись друг друга, а под ногами будто растворилась целая Вселенная. Мир перестал делиться на до и после, на плохое и хорошее.

Остались только я и Никита. Его ладони на моей талии. Его дыхание на моих губах. Это был поцелуй боли, печали, тоски и воскрешения. В нем не было страсти или огня. Только сдвинувшаяся грань между жизнью и смертью. Желание двигаться дальше. Желание быть вместе, рука об руку.

Я опустилась на ноги, закончив короткий поцелуй. Вновь посмотрела на Ника и произнесла:

– Ответь мне честно: ты уверен, что хочешь быть только с од…

– Да, – уверенно ответил он.– Никого не было ни до, ни в процессе, ни после.

– Может… – смущенно проронила я, растерявшись от столько неожиданной откровенности. – Тогда чай попьем? Кажется, я замерзла.

– Можно, кстати, хочешь, познакомлю тебя с Арчи?

Глава 49 – Ульяна

На оставшиеся пары мы оба не пошли. Во-первых, потому что промокли, а во-вторых, настроение было такое, ну какие пары? Глупость, конечно, отодвигать учебу из-за чувств. Но я не смогла отказать Нику, и мы поехали к нему, знакомиться с котиком.

Пока ехали, Новиков держал меня за руку почти всю дорогу. Он смотрел прямо, и лишь изредка поглядывал в мою сторону, однако уголки его губ были приподняты, а пальцы крепко сплелись с моими. Я не знала, чем закончится вечер и, если честно, не хотела знать. Мне было достаточно, что сейчас мы есть друг у друга.

Возле дома Ник забежал в магазин, мне же наказал греться в салоне под звуки иностранных треков и работающую печку. Вернулся он минут через пятнадцать с пакетом, полным продуктов, и кошачьим кормом. Оказалось, Арчи должен есть только сухой и не простой, а особый, для котят. Там и витамины, и минералы. Так Ник говорил, пока мы поднимались в подъезде. Никогда не думала, что из него выйдет заботливый и чуткий хозяин.

Дома нас встретил тот самый комок шерсти. Он пугливо глянул на меня, выглядывая из комнаты. Глазки у Арчи, переливались как маленькие бусинки, и мне захотелось погладить его. Я разулась, сняла куртку, подошла к котенку и присела на корточки перед ним. Малыш отступил, переводя взгляд на Ника, словно спрашивал, стоит или нет подпускать к себе незнакомого человека. Забавно, но Арчи напомнил мне своего хозяина.

– Малой, – Новиков тоже скинул с себя вещи и подошел к нам, усаживаясь на корточки. Он протянул ладонь, и котик сделал шаг, ощущая безопасность. Никита взял его на руки, прижимая к груди. Мне показалось, они улыбнулись друг друга, выглядело это до того милым, что я растрогалась и едва сдержала слезы.

– Тебя теперь зовут Арчи, понял? – сообщил Ник котику. Тот в ответ мяукнул, а я засмеялась.

– Что ты угораешь?

– Арчи все понял, да, Арчи? – я протянул руку и осторожно коснулась ушка кота, медленно опускаясь к шее пушистика. Ему явно понравилось, потому что котейка сразу же замурчал, вскинув голову и подставляя область для ласк.

– А губа-то не дура, – буркнул Ник. Затем нагло всучил мне Арчи, а сам скрылся на кухне. Пушистик сжался, будто еще не знал точно, можно ли мне доверять. Однако, когда я его прижала к груди и начала медленно гладить по головке, он расслабил лапки и впился ноготками в мое платье.

– Где ты нашел его? – спросила, заглядывая на кухню, в обнимку с котенком. Мы уселись вместе на стул, и пушистый зверек спустился на коленки, растягиваясь и укладываясь удобней. Он не спешил слезать.

– Ехал с ринга и заметил, как он убегал от собаки. – Ответил Ник, раскладывая продукты на столе. Я моментально напряглась от одного упоминания про ринг. Принять такое увлечение невозможно, я просто не смогу. Сидеть ночами и грызть ногти, переживать, вернется ли твой любимый невредимым. Нет! Подобное не по мне.

Я опустила голову, улыбка сползла с моего лица. Арчи продолжал моститься, и издавать мурчащие звуки, словно нашел себе удобную подушку. Мне нужно было что-то сказать, объяснить свою позицию на этот счет Нику, но перемирие такое хрупкое. Я боялась, что все испорчу…

– Ты чего замолчала? – спросил Новиков, подходя ко мне. Он взял Арчи и отнес к миске, куда только что выложил сухого корма. Я вздохнула, сжав края мокрого платья. Тело было влажным, как и одежда. Без печки, которая согревала в машине, меня стало немного потряхивать.

– Ульяна, – позвал Ник. Я и не заметила, как он присел перед мной на корточки. Глаза его были такими же обеспокоенными, как и у Арчи, когда он впервые увидел меня. – Иди в комнату и переоденься. У меня полно сухой одежды.

После этой заботливой идеи, Никита поднялся, и планировал вернуться к чайнику с бутербродами, однако я схватила его за руку. Такие вещи нужно обсуждать. Если не сейчас, потом будет поздно. Поэтому, набрав полные легкие воздуха, я решительно заявила.

– Я против ринга.

С минуту Ник не сводил с меня глаз, молча разглядывая. Щеки прожигало от его взгляда, грудь запекала, словно там творился пожар. Наверное, это как ждать вердикта перед расстрелом. Вроде и дуло к виску, а вроде и возможно помилование. Однако в каждом человеке живет огонек надежды, во мне он в тоже жил.

– Меня выперли, – ответил, наконец, Новиков. Уголки его губ чуть приподнялись, но это была не улыбка, а скорее утешение. Для меня утешение.

– Серьезно? – Я резко подскочила со стула, выпрямляя спину.

– Да, Арсен сказал, что у меня шарики за ролики поехали. Теперь вот надо искать другой способ вымещать эмоции. Хотя… – Никита сделал шаг навстречу и его ладони легки на мою талию. Он притянул меня к себе, чуть наклонился и шепнул на ушко. – Думаю, мы решим эту проблему другим способом, да?

– Не знаю, – смущенно прыснула я. Оттолкнула его и убежала в спальню. Оглянулась даже, думала, вдруг он пошел за мной, но нет, Ник остался на кухне.

В груди разливался победный марш. Может, конечно, я рано праздную, однако это прогресс. Новиков отказался от боев, он попытается начать жизнь с чистого листа. Это ли не повод для радости?.. Мысленно я улыбнулась, а затем потянулся к ручке шкафа, в поисках одежды.

Провела пальчиками по идеально сложенным майкам и брюкам, вдохнула запах, парящий в спальне. Мне нравилось здесь находиться, нравилось снова чувствовать себя частью Никиты и его дома. Я выбрала черную широкую майку с белыми надписями на английском языке, переоделась, отнесла вещи сушиться в ванну, а затем вернулась на кухню.

– Схватываешь на лету, Снежинка, – игриво произнес Новиков, скользя по моим обнаженным ногам. Майка едва прикрывала бедра. Я прищурилась, поджав губы, и уселась на стул, закидывая нога на ногу. Арчи вскинул голову, кажется, ему тоже нравились мои ноги. С разбегу он запрыгнул, да так активно, что я ойкнула от ноготков кота.

– Ему надо ногти подстричь, – взвывала, сводя брови от боли.

– Ну не знаю, – пожал плечами Ник. – Был бы я котом, тоже бы запрыгнул.

– Я не об этом.

– А я об этом.

Мы пообедали горячими сэндвичами, выпили чай, и Новиков ушел в душ, потому что все это время прибывал в мокрой одежде. А потом общим решением мы втроем улеглись на кровать в спальне, и включили фильм. Я плюхнулась на самую большую подушку, Никита умостился рядом. Но спокойно полежать и насладиться просмотром не удалось. Потому что у Арчи проснулось желание играться. Он умудрился снести какую-то кружку на кухонном столе, веник и запутаться в занавесках. Никите пришлось бегать туда-сюда, то и дело возвращая котенка, однако тот постоянно ускользал. Было забавно наблюдать за и их диалогами.

– Ты понимаешь, что так нельзя делать? Запоминай, веник – это зло. Запомнил?

В ответ кот лишь хлопал глазами, а потом снова убегал. Игры закончились тем, что Арчи улегся рядом со мной, уложив мордочку мне на живот. Ник тоже пришел, сперва просто сидел, но, когда фильм ему показался скучным, спустился ниже и склонил голову мне на плечо.

– Уля, – шепнул на ушко Новиков, и меня осыпало мурашками. Мое имя из его уст звучало подобно колыбельной, слушать и слушать. Я улыбнулась, смущенно поглядывая на него боковым зрением.

– Что? – приподнявшись, я взяла Арчи, который тут же начал возмущаться и мяукать, однако стоило только уложить котика на подушку рядом, как он замурлыкал и закрыл глазки.

– Лучшее решение, – Ник схватил меня за руку и вернул к себе, укладывая обратно на подушку. И вот я лежу под ним, и не могу насмотреться на пушистые ресницы, пухлые губы, и глаза, которые теперь согревали теплей любого солнца.

– Такая красивая? – кокетливо произнесла, радуясь тому, что человек, по которому неистово тосковало сердце, смотрит с таким трепетом.

– Очень, – ответил он, а затем накрыл мои губы поцелуем. От сладкого прилива, я едва слышано застонала. Боже! Как же давно мы не целовались. Как давно я не ощущала вкус его губ. Одной рукой Ник обхватил мою спину, другой – попу. Он целовался страстно, жадно, казалось, мы задыхаемся, казалось, его губы касаются каждого участка моего тела. Я обвила рукой вокруг шеи Никиты, раздвигая бедра и прижимаясь ближе к нему. Его ладонь скользнула мне под майку, достигая бугорков. Ближе. Господи! Еще ближе. Мы прижимались еще ближе, буквально пожирая друг друга. У меня в глазах сверкали искры, а тело прошибали разряды электричества.

– Кажется, кое-кто очень скучал, – прошептал Никита, резко отрываясь от поцелуя. Затем он прикусил мою губу, оттягивая ее. Это походило на игру. Он дразнил меня, его рука опустилась с моей груди вниз, под шортики, от чего я моментально изогнулась. Однако тут же пришла в себе и оттолкнула Ника, продолжая прелюдию.

Встала, упираясь коленями в кровать, улыбнулась, и коснулась пальчиком его в области ключиц, проводя медленно вниз, по лини груди и рельефному прессу, который скрывался за тканью майки, достигая ремня.

– Значит, ты очень скучал? – игриво произнесла, опускаясь к ширинке. Ник вздрогнул выпрямляясь. Откинул мою руку, и быстрым движением стянул с себя джинсы с майкой. Всего секунду скользил по мне возбужденным взглядом. Его губ коснулась наглая ухмылка, он качнул головой, и неожиданно дернул меня за ногу, вновь нависая сверху. Твердая выпуклость под тканью его боксеров коснулась заветного места, дразня и требуя продолжения. Я застонала, не выдержала.

– Зараза ты, а не Снежинка, – это была последняя реплика, а затем последовали горячие поцелуи, и невероятно нежные прикосновения, ласки и сердце на износ. Мы будто окунулись друг в друга, стали единым целым.

Кажется, Ник никогда не целовал меня, как в эту ночь. Кажется, и я никогда не целовала его так. Мы любили. До последнего стона в унисон, и все равно нам было мало.

Не помню, как уснула. Помню только, руки Никиты, по-хозяйски блуждающие по моей талии, его разгоряченную грудь, касающуюся моей спины, и дыхание, опыляющее шею. А потом на кровать запрыгнул Арчи, видимо ему тоже захотелось тепла.

В итоге уснули мы вместе, словно всю жизнь прожили вот так. Я, Новиков и его пушистый друг. А утром, когда оба благополучно проспали на первую пару, Ник сказал то, от чего бабочки у меня в животе вспарили, словно наступила весна.

– Слезь с меня, наглец, – буркнул он, когда кот перелез на соседнюю сторону кровати.

– Кажется, он тебя любит. Ты ему как папочка, – улыбнулась я, зевая. Арчи проваливался в одеяле, но терпеливо полз к цели.

– Арчи, спи на мамочке. На мне спать нельзя.

– Чего? – опешила я, поворачиваясь к Нику. Он ерзал по кровати, пытаясь скинуть котейку, но тот вдруг решил, что с ним играют и начал впиваться ноготками в ткань, прыгать и вилять хвостиком.

– У него есть мамочка? – спросила я, хихикая.

– Конечно, Арчи, фу! Арчи… – котик присел, приготовился и совершил прыжок прямо Нику на голову. Ох, сколько было воя, не моего, правда. Я только смеялась, разглядывая этих двоих.

– И кто ж его мамочка? – сквозь смех спросила.

– Кто-кто? Ты, конечно. Арчи! Да твою ж… Озверел совсем. Фу! Брысь! Арчи!