Текст книги "Ты – Моя ошибка"

Куда-то подевалась робость и смущение, на бледных скулах забегали желваки. Кажется, я умею вывести из себя даже таких. Забавная.

– Ты же не хотела уходить, – игриво произнес я, заострив внимания на алых губах. Идеальной формы, не очень большие, не маленькие – то, что надо.

– Это твои влажные фантазии, – процедила Ульяна, вырвавшись.

Решительно скрестила руки на груди, наверное, вот-вот и ножкой топнет. Такая вся из себя строгая.

– Я говорю о деньгах. Мне не нужно, чтобы кто-то решал мои проблемы. Я верну, только время дай.

– Выйди, – раздражение стало еще сильнее. Меня интересовал секс, а не деньги.

– Ч-что?…

– Закрой дверь с другой стороны. Я планирую стянуть шорты с трусами, но если ты очень…

– Подожду снаружи! – прервала мой словесный поток девчонка, и, не дожидаясь ответа, выбежала наружу.

Дурочка. Лучше бы осталась здесь. Хотя… нет. Не самое лучше место для секса.

Глава 16 – Ульяна

Сидеть в клетке с потертыми стенами без окон и ждать вестей – оказалось невыносимо. Я вся извелась: то вышагивала из угла в угол, то разглядывала пошарпанный потолок, с которого время от времени сыпалась известь. Казалось, здание рушилось на глазах.

Томясь в тревожном ожидании, я успела позвонить Марине и сообщить, что все нормально, и отправить девчонку домой. А время все тянулось, откатывалось, казалось, вовсе не двигалось. Я крутила в дрожащих пальцах телефон и постоянно поглядывала на часы.

А еще во мне бурлила ненависть к брату за вранье. Ему хватило смелости прийти сюда, сделать ставки на живых людей, хватило ума взять деньги в долг, но признаться в своих поступках – Ванька не смог. Хотя как будущий глава семьи, как мужчина, он должен учиться решать проблемы, а не создавать их.

С каждой минутой, проведенной в четырех стенах, напряжение росло в геометрической прогрессии. В какой-то момент тревога достигла своего пика, и мне стало тяжело дышать, будто кто-то выкачивал из маленького помещения кислород. Круговорот мыслей про Никиту не останавливался: он вышел на ринг, его могут побить, покалечить. А если… Нет, не надо этого «если». С ним будет все хорошо, постаралась убедить себя я. Не такой он глупый, чтобы рисковать жизнью ради незнакомой девчонки и ее дурака-брата.

Прошло почти два часа, прежде чем дверь снова открылась. За это время я успела подумать о самом худшем, но надежду все равно не теряла. Она единственная грела душу и не давала свалиться от бессилия на грязный бетонный пол.

Костей сообщил, что мы с Ваней свободны и даже предложил пройти обратно, к выходу. Я воспротивилась, и начала слезно умолять отвести меня к Нику. Хотела убедиться, что он не пострадал. Мужчина не выказал никаких эмоций, молча пожал плечами, мол хочешь, без проблем, и махнул рукой в сторону одной из дверей. Оказывается, она вела не в комнату, а в соседний коридор. Господи, это не здание, сплошной лабиринт.

Мы прошли вглубь, пару раз завернули в разные стороны, и до меня донеслись голоса людей, громкая музыка, запах алкоголя и табака.

– Это с ринга, – сообщил Костей, заметив мое любопытство.

– Далеко еще? – я почему-то стала раздражаться.

– Следующая дверь.

– Он… с ним все хорошо? – прошептала я дрожащим голосом, останавливаясь в метре от долгожданного места.

– Он выиграл, – прилетел сухой ответ Костея.

– Я спрашивала про его здоровье, а не о результате дурацкого боя! – прорычала я, сжав кулаки.

– Войди и сама увидишь.

И я вошла.

Увидела. Испугалась. Нет, не так уж плохо выглядел Новиков. В уголке губы засох сгусток крови, видимо разбили, небольшая припухлость у правого глаза, и кровоподтеки возле брови.

Сердце у меня сжалось, во рту затесался ком вины. Я прикусила щеку изнутри, стараясь не разреветься.

Ему наверняка больно. Из-за меня. Из-за глупого Ваньки.

Однако Никита вел себя… примерно так же, как и в наши предыдущие встречи. Казалось, ему плевать на раны и ссадины, потому что интересовало Новикова кое-что другое, вернее, кое-кто. В этом пустом взгляде читалось то самое предложение, которое не так давно он озвучил мне в медкабинете. Господи! Неужели из-за одной ночи я превратилась для него в доступную игрушку? И он решил постоянно мне этим тыкать…

С одной стороны я была безумно благодарна за помощь, и конечно, планировала вернуть деньги. С другой, поведение Новикова раздражало. Он вел себя как обаятельный придурок: к нему притягивало магнитом и отталкивало, как от удара током.

Противоречивые чувства.

В конце концов, я вышла, вернее, выбежала за дверь. Хотелось поскорее на воздух, а лучше подальше от этого проклятого здания, где кажется, умерло понятие человечности. По пути я встретила Костея, собственно он и проводил меня к Ваньке, который ждал на улице.

Мой неразумный братец сидел на ступеньках, потирая замерзшие ладони и пытаясь согреть их дыханием. Из его рта вырывались клубы пара, но он упорно продолжал сидеть на одном месте.

– Уля! – воскликнул Ванька, видимо услышав шаги. Он подскочил, правда тут же замер и перевел взгляд на Костея. Мужчина потоптался пару секунд, затем, кинув скупое: «всего доброго», скрылся за железными дверями, оставляя нас вдвоем.

– Уля, – повторил брат и шагнул ко мне, но я попятилась.

– Как ты мог? – произнесла, еле сдерживаясь, чтобы не надавать ему пощечин. Меня распирало от негодования и злости.

– Я… я думал…

– А о чем ты думал? О чем, скажи? Там люди, Ваня! – прошипела я ледяным тоном.

– Знаю, но… – мямлил он.

– Знаешь?! Ты ставил деньги на людские жизни! Ты вообще в своем уме? Там кто-то умирает, а ты на их смерти пытался заработать!

– Не один я, – воспротивился брат.

Не выдержав, я ударила его по лицу. Ванька ошарашенно посмотрел на меня и вскипел: губы сжались в тугую нить, во взгляде мелькнула ненависть, будто я обидела его, доброго и совершенно невинного ребенка.

– Не смей, слышишь?! – прошептала я. – Не смей вести себя так, как те уроды, которые играют чужими жизнями ради денег или развлечения. Ты не такой! Мой брат – не такой!

Ваня прижал ладонь к щеке, которая все еще горела от моего удара.

– Твой брат пытается выкарабкаться из дерьма…

– Ваня! – прорычала я.

– Неплохой способ выбраться из дерьма, малой, – неожиданно раздалось за спиной.

Я резко оглянулась и замерла, увидев Новикова. Он стоял у закрытой двери, сжимая в руках спортивную сумку. На нем были черные джоггеры, а из-под расстегнутой парки виднелась светлая толстовка. Еще не успевшие до конца обсохнуть волосы торчали в разные стороны.

– Ты… ты кто такой? Ты из-за моей сестры решил вмешаться? Уля, у тебя что, шашни с этим? – выкрикнул братец.

Мне стало стыдно. Да как у него вообще язык поворачивается так разговаривать, после всего, что сделал Ник.

– Некрасивое слово – шашни, – усмехнулся Никита. – Пошлое, грязное. К шлюшкам больше относится, а твоя ненаглядная сестрица… – он перевел взгляд в мою сторону, и в пустых глаза зажегся огонек. Маленький, едва заметный, но такой манящий, безумно опасный.

Порой мы не понимаем, как опасен свет и как сильно он может обжечь, оставить шрамы от ожогов на всю жизнь.

– Замолчи, – процедила я сквозь зубы. Ване не нужно знать о моих грехах и тайных желаниях.

– Слышишь, ты! – крикнул брат, сделав шаг навстречу к Новикову.

Никита продолжал неотрывно смотреть на меня, словно его не интересовало ничего вокруг, и уж тем более мой Ванька.

– Подвезти? – спросил Ник, пропустив мимо ушей нечто, напоминавшее попытку наезда от моего брата.

– Нет! – не унимался Ваня.

– Да! – принципиально согласилась я.

Не знаю, я сделала это назло братцу или потому, что понимала – другого варианта быстро убраться отсюда у нас нет. Мы будем идти пешком либо очень долго, либо попадем в очередные неприятности.

– Уля, – произнес Ванька, переведя на меня непонимающий взгляд.

– Никита, где твоя… ну… м…

– Вот за тем забором моя… ну… тачка, Снежинка. Пошли, малой. Не бухти, девушки зануд не любят.

Глава 17 – Ульяна

Ванька может и хотел воспротивиться, да видимо не решился, только надулся, словно маленький ребенок: скрестил перед собой руки, демонстративно не смотрел на меня, но спокойно шел в сторону так называемой парковки.

В округе машин заметно уменьшилось, чем было, когда я только примчалась сюда в качестве спасателя. Окинув взглядом парковку, я предположила, что тонированная посаженная черная приора принадлежит Нику. Он живет в общаге, а здесь, вероятно, зарабатывает деньги. Глупое занятие, конечно, опасное. Я даже подумала, что стоит сказать ему свои мысли на этот счет, поругаться, потом, правда, откинула эту затею: нужны ли ему мои нотации?..

Пока шли, я перебирала в голове варианты как заработать денег и вернуть долг. Идей особо не было, однако я решила – как угодно, должна отдать эту сумму. Тем более Никита сам не из богатых, судя по тому, как доставались ему деньги, лишними они точно не будут, что бы он там не говорил.

– Какая из них твоя? – спросил Ваня.

Он больше не злился, скорее с любопытством разглядывая иномарки. Мы прошли мимо высокого черного джипа, двух меринов и тонированного лексуса.

– А какая тебе больше нравится? – ответил в привычной немного высокомерной манере Новиков.

– Вон тот спорткар. Остальные стариковские и слишком пафосные, – не растерялся брат.

Мне захотелось отвесить ему подзатыльника. Пару минут назад он вел себя как последний придурок, наезжая на Никиту, а теперь вдруг переобулся и довольно завилял перед ним хвостиком.

– Зачет, малой, – усмехнулся Ник и вытащил из куртки брелок. Тот самый спортивный автомобиль моргнул фарами.

– Эта джитиха твоя? – вскрикнул брат, то ли радостно, то ли мне показалось.

А вот я прибывала в легком шоке. Автомобиль выглядел дорого, нет, безумно дорого: матовый окрас, раскосые фары, спортивный спойлер на багажнике, тонированные окна, турбины. Машина была прекрасна во всех отношениях и явно стоила бешеных денег.

– Нет, у меня ключи от всех здешних тачек, я – местный парковщик. Снежинка, на чем хочешь катнуть?

В улыбке Никиты сквозили неприкрытые намеки.

– Мне все равно, – я скрестила руки на груди и отвернулась. Какая разница, на чем ехать, главное, убраться отсюда скорее.

– А можно вперед сесть? – выдал Ванька.

У меня едва челюсть не отвалилась от такой наглости.

– При одном условии, – кивнул Новиков. – Расскажешь, каким образом оказался здесь, и на что тебе нужны бабки.

Брат помялся и задумчиво посмотрел на небо, будто на нем были написаны ответы на все вопросы: о жизни, о бытие, и о том, как перестать спотыкаться на прямой дорогое.

Никита неторопливо обошел автомобиль, открыл пассажирскую дверь и, откинув переднее сиденье, жестом пригласил меня садиться. Уступив брату, я выбрала место сзади. Мы с Новиковым и так в странных отношениях, и находиться рядом – заведомое поражение. От одного его взгляда у меня пробегал мороз по коже, и лезли абсолютно ненужные мысли с нотками непонятных надежд. Мозгами прекрасно понимала, что в словах Новикова сплошные провокации и исключительно хищные намерения.

Я уселась в кожаный салон, а следом плюхнулся и Ванька. Брат вроде пытался скрыть свои интерес, да только глаза его так горели, что это было невозможно. Кажется, он завидовал Нику.

Новиков завел машину, и стал выезжать с парковки. В салоне негромко заиграл трек Halsey – «Without Me», мне нравилась эта песня.

– Ну, так что? – спустя минут десять, когда мы оказались на трассе, спросил Никита. – В какую сторону, господа хорошие?

– Могу забить адрес? – спросил Ванька.

– Забивай. Заодно расскажи, зачем тебе деньги. Не просто ж так ты уселся рядом.

– Не твое дело, – покрылся колючками брат, пробурчав ответ себе под нос.

– Ваня, – я вылезла в проем между сидением и ущипнула его. Он поморщился, отмахиваясь от меня рукой, как от назойливой мухи.

– Малой, – спокойно проговорил Никита. – Ты не отменная красотка, которая исполняет финты в койке, а за пассажирское приходится платить, не телом, так языком. Так что колись, зачем тебе бабки?

Впереди на трассе резко выскочил мотоциклист и Ник дернул руль вправо, выругавшись.

– Ради девушки, – ответила я за Ваню. – Он думает, что деньгами можно купить все.

– Заткнись, Ульяна! – гаркнул брат, отвернувшись к окну.

Новиков цокнул.

Машина неожиданно затормозила, да так резко, что я едва не улетела вперед. Хорошо, успела удержаться за сиденье. Хотела спросить, какого черта, но Никита заговорил первым:

– Ваня, Ванечка, дорогой мой мальчик, – он повернулся к моему брату, испепеляя его строгим и несколько усталым взглядом. Повисла многозначительная пауза, а затем с его губ сорвался вздох и он продолжил. – Девочек нужно удивлять тем, что у тебя между ног, а не в карманах.

– Такой умный, да? – фыркнул Ваня, прищурившись. Вид у него был такой, словно братец прожил сотню лет и имел чемодан мудрости за спиной.

Между ними казалось, повисло напряжение, воздух в салоне едва не искрил. Чиркни спичкой и могло вспыхнуть пламя.

Может и стоило вмешаться, но я решила быть молчаливым зрителем. В конце концов, никто и никогда так не разговаривал с моим братом. Наравне. Мужским языком. Обычно так отцы говорят с сыновьями, хотя наш, полагаю, и не знает о наличии у него детей. Мне всегда было интересно, какой он, как его зовут, чем занимается, вспоминает ли о матери. Вот только спрашивать о таком не принято, по крайней мере, в нашей семье. А если и принято, ответов все равно не будет. Мама давно закрыла тему.

– Мозги здесь ни при чем, мальчик. Просто представь, что ты домашний котик, и у тебя есть выбор: остаться жить в хате с полным холодильником еды, где тебе подтирают жопку, или выпрыгнуть в окно и ждать очередной косточки.

– Она не такая! – крикнул брат.

Я откинулась назад, потирая пальцами виски. Слушать Ванькины оправдания было просто невыносимо.

– То есть, ты думаешь, что домашний кот свалит из теплой квартиры на улицу под дождь ради вшивой кошки?

– Я тебе еще раз говорю: она не такая! – раздражался Ванька.

– Притворяться дурачком и быть им – разные вещи, малой. Эй, Снежинка, ты бы бросилась ко мне за мешок с китикетом? – Ник повернулся, выдавая обаятельную улыбку. Она у него была какой-то магнетически притягательной, и парень явно это знал, потому что умело, использовал ее в качестве орудия для соблазнения девушек.

– Меня не привлекает кошачий корм, – хмыкнула я, поджимая губы. Вот чего он так смотрит, будто душу пытается разглядеть?

– Видишь, Ванечка, – усмехнулся Новиков. – Уста женщины глаголят истину. Корм привлекает только голодных. Сытых привлекает отменный тра…

– Никита! – теперь уже воскликнула я, краснея. Ну что за дурацкие сравнения? Хочет читать морали, можно было бы делать это нормальным языком.

– Ох, скажи-ка еще раз, – Новиков снова посмотрел в мою сторону, да таким взглядом, словно касался меня точно так же, как той ночью: нежно, обуреваемый страстью. Я отчего-то смутилась: к щекам прильнул румянец.

– Что сказать?

– Может, поедем уже? – прервал наши переглядки Ванька.

Новиков помолчал пару секунд, а потом отвернулся к рулю, и, прежде чем двинуться с места, обратился к моему братцу:

– Пригласи ее на свидание. Завтра.

– Чего? – не понял Ваня.

– Подойти и пригласи. Если она согласится, я дам тебе две штуки баксов. Если нет, ты перестанешь пускать слюни. Забьемся? – Никита протянул ладонь Ваньке, а тот ошарашенно уставился на нее, открывая и закрывая рот, подобно рыбке, которую вытащили из воды.

– Эй, ты совсем? – вмешалась я.

– Реально дашь? – хлопал глазами брат.

– Не смей! Ваня!

– Давать тебе девочки будут, а я лишь выполню часть сделки. Честной сделки.

– Никита! – воскликнула я, делая такие глубокие вдохи, словно вот-вот собиралась нырнуть.

– У-у! Как сексуально, Снежинка.

– Согласен! – не успела я вставить последнее слово, а эти двое уже пожали руки.

Мне вдруг показалось, что это не просто сделка смертных парней, а, скорее, сделка дьявола с человеком. Уверенный в своей правоте Новиков и наивный Ванька-дурачок, о чем оба думают?..

– Я против!

– Тебя ник… – попытался огрызнуться брат, но Ник его перебил.

– Пристегнись, Снежинка. Моя ласточка умеет разгоняться до двух сотен.

– Чт…

И мы реально ускорились. Да так, что меня резко откинуло на спинку. Цифры на приборной панели набирали обороты, пейзажи за окном стремительно менялись. И в какой-то момент показалась городская дорога.

Я предпочла больше ничего не говорить, хотя может и стоило настоять, чтобы они отменили дурацкий спор. С другой стороны, какой нормальный человек будет обещать такие деньги за свидание? Ну это же глупость, я решила, что не буду придавать ей значение.

Новиков довез нас до конечного пункта, который был вбит в навигатор, остановив машину во дворе возле нашего дома. Музыка стихла. Я молча выжидала, пока Ванька отстегнет ремень.

– А как сидение отодвинуть? – спросил брат.

– Ты выходи, я отодвину, – улыбнулся Ник, отбивая пальцем какой-то ритм на кожаном руле. Казалось, он чего-то выжидает.

– Ага. Эй, как тебя там?

– Ваня, – шикнула я на брата.

– Ну, я же должен знать, как зовут человека, с которым заключил сделку. Мне потом еще найти его надо будет.

– Запоминай, – Новиков продиктовал свой номер, и Ванька вбил его в телефон, а потом, наконец, открыл дверь и выскочил на улицу.

Я мысленно отвесила мелкому подзатыльник. Дома поговорю с ним. Это уже совсем!

– Бывай, – кинул ему Ник и потянулся в сторону пассажирского сиденья.

Я думала, отодвинет и выпустит меня, однако Новиков сделал абсолютно обратное: захлопнул дверь прямо перед носом Вани.

В долю секунды двигатель взвыл, и машина сорвалась с места.

– Какого… – прошептала непонимающе я, ощущая как учащается сердцебиение.

– Хорошие мальчики не занимаются благотворительностью, Снежинка, – сказал Никита, засмеявшись в голос.

Глава 18 – Никита

Не знаю, почему я решил подвезти эту девчонку и ее брата. У меня на Снежинку вообще какая-то странная реакция, сразу начинаю думать не тем местом. Даже мелкому зачем-то пытался донести, что не деньги создают образ крутого парня в глазах девушки, хотя кажется, он не особо-то понял. Что ж, порой надо самому упасть в гребаную яму и измазаться в грязи, чтобы снять розовые очки, через которые мир кажется воздушно-прекрасным облаком. Особенно когда тебе пятнадцать и желание совершать безрассудные поступки бьет ключом, по себе помню.

Стоило Ване выйти из машины, как в моей голове щелкнул спусковой крючок. Всю дорогу я поглядывал на Ульяну в зеркало, но то, как она произносила мое имя…У меня от ее голоса сладостно отзывалась в паху. Не помню, когда в последний раз так отчаянно жаждал затащить девчонку в кровать.

Поэтому я захлопнул дверь и дал по газам. Снежинка замерла явно, не особо понимая, чего ожидать дальше, а затем начала ерзать по сиденью и задавать вопросы, но я старательно делал вид, что не слышу. Пока она не закричала, нет, просто завопила обезумевшей кошкой.

– Эй! – я остановился прямо посреди дороги. Позади сигналили недовольные водители, кто-то открыл окно и отвесил в мою сторону трехэтажный мат.

– Выпусти меня! Какого черта происходит? – Снежинка злилась, ее грудь быстро поднималась и опускалась, а губы, казалось, наливались алым цветом.

В ней однозначно что-то было. Что-то такое, чего я и сам объяснить не мог. Вставляло. Хотелось слушать ее стоны вместо воплей.

– Ты думаешь, я глухой? Сейчас какой-нибудь умный дядька выйдет из дорогой тачки и наваляет мне за то, что создал пробку.

– Пусть станет в очередь! Потому что первой буду я! – уверенно заявила девчонка.

В глазах ее сверкали искорки, которые норовили превратиться в пламя.

– Ролевые игры? – усмехнулся я. – Плетка или ремень?

– Ты больной?

– Неизлечимо, – кивнул, поражаясь тому, с какой легкостью строится наш диалог.

– Я не буду с тобой спать, если ты думаешь…

– Я на насильника похож?

В окно постучали. Ульяна подпрыгнула от неожиданности и, увидев, что возле машины вырос недовольный качок с татухой на всю шею, все же испугалась.

– Что он хочет? – осторожно спросила девчонка.

– По морде мне дать, что ж еще.

– К… что? – уверенность исчезла, появилась паника.

Мне нравилось наблюдать, как меняются эмоции на лице Снежинки. Она походила на ненормальную погоду, когда после знойной жары вдруг выпадает снег.

– Обработай мои раны, самому будет сложно. И тогда все останутся живы: и я, и этот дебил за окном.

– Никита…

Она произнесла моё имя так, словно попробовала на вкус что-то безумно приятное, вроде дорогого французского вина.

– «Спасти нельзя помиловать» – где поставишь запятую? – я продолжал кайфовать от зрелища, пока мужик пытался разнести окно моего спорткара. Он злился, пинал ногой по колесу, кидал отборные маты. В другой раз я бы вышел и доходчиво объяснил, что так себя вести не стоит. Вот только сегодня товарищ мне был абсолютно неинтересен.

– Только раны? – Ульяна переводила взгляд с меня на орущего идиота, который, кажется, планировал совершить извержение вулкана, и теребила край куртки, нервно покусывая губы. Было любопытно, за кого она так волнуется…

– Ну, если захочешь боль…

– Нет! Только раны, – выкрикнула девчонка.

Я кивнул ей, не сдержав довольной улыбки. Показал в окно средний палец недовольному качку и снова дал по газам. Смысла стоять здесь больше не имело смысла.

– Кажется, он разозлился, – Ульяна поддалась вперед, положив пальчики на края передних сидений.

От нее исходил такой приятный аромат, что мне вдруг захотелось повернуться и впиться в ее губы жадным поцелуем.

Интересно, после меня у Снежинки кто-то был?

– Ой, надо Ване позвонить, – спохватилась девчонка и отодвинулась.

Правильно, лучше держаться на расстоянии, нам еще надо как-то доехать. Вытащив мобильный, она набрала брату и попыталась что-то объяснить. Я удивился, когда услышал, что Ульяна говорила правду.Вернее, ту правду, которую я озвучил: про раны и чувство благодарности.

Наивная дурочка.

Если бы была специальная красная книга для таких людей, я бы занес в нее Снежинку и дополнительно бы еще выделил цветом – зеленым, он ей идеально подходит. Народ должен знать героев в лицо. Одно до сих пор неясно – почему мы переспали? Девочка из красной книги должна беречь невинность до последнего или умереть с ней в монастыре. Неужели произошел сбой системы? Неужели это я сломал ее…

– Нам далеко ехать? – ворвалась в мои размышления Снежинка, когда я остановился на последнем светофоре. Ненавижу красный. Ненавижу ждать.

– Так не терпится? – я глянул в зеркало и заметил, как она, надув губки, хмыкнула и отвернулась. Недотрога, блин.

– Вдруг, ты не доживешь? Истечешь здесь кровью, и что потом прикажешь делать? – прозвучал ответный ход. Мне стало смешно, знала бы она, перед кем храбрится.

– Рот в рот, слышала такое?

– Ты о чем-то кроме этого думать можешь?

– Сказать, что ты мертва?

Но ты жила лишь сутки.

Как много грусти в шутке

Творца!

Не знаю, зачем я вспомнил стихи Бродского. Вообще я не фанат поэзии, а уж тем более данного автора. Просто память хорошая: могу прочесть один раз и запомнить. С минуту Ульяна молчала, а я поглядывал в зеркало, наблюдая за очередной сменой выражения лица. Раздражение сменилось задумчивостью. Обычно после такого девушки говорят что-то вроде: «ох, как круто» или другую фигню, комплименты всякие. Хотя я не балую дам рифмой. Но Снежинка продолжает упорно выделяться среди всех и просто молчит. Что с ней, черт возьми, не так?..

– Мне казалось, – произносит неожиданно Ульяна, когда я окончательно теряю надежду услышать хоть какое-то подобие восторженной реакции.

– Что тебе казалось? – я заворачиваю в сторону новостройки, останавливаюсь напротив шлагбаума и тянусь за пластиковой картой.

– Всевышний создал бабочку мертвой, потому что дал ей такой короткий срок жизни, – говорит Снежинка.

Моя рука зависает в воздухе, а в горле застревает ком размером с теннисный мячик. Оглянувшись, я спрашиваю у нее:

– А разве это не так?

– У Бродского странные стихи. И нет, я не считаю, что он прав. Бабочка прекрасна, она за свой короткий век может увидеть многое и ей этого будет достаточно. Она не рождается мертвой. У нее потрясающие узоры на крыльях, непохожие на других. Так и человек, он неповторим, по-своему идеален. Порой может казаться, что наша жизнь не имеет смысла, как и полет бабочки. Но это не так, далеко не так. И выучи другой стих, этим ты можешь соблазнять только дурочек!

Теперь и я замолкаю. Перевариваю. Ладно, отдам должное: эта девчонка необычная. Она уловила больше, чем я пытался заложить. Она почувствовала многое, только соединить в единое целое не смогла. Неужели для кого-то я перестал быть закрытой книгой?– Намек понял, – я улыбнулся в ответ, в этот раз искренне, без высокомерия, которое мне присуще. Ульяна тоже неожиданно улыбнулась. Всего на секунду мы будто приоткрыли свою скорлупу, позволив заметить то, что прячем под тяжелым замком.

– Приехали?

– Типа того.

***

Снежинка неуверенно топталась в дверях моей квартиры, не решаясь пройти дальше. С интересом рассматривала шкаф с верхней одеждой, тапочки, люстру. Я не пригласил ее, просто ушел на кухню и включаю чайник. Гостеприимство – не мой конек. Наверное, этому должны приучать с детства родители, но меня никто не воспитывал. Отец, вечно занятый работой, уделял внимание сыну крайне редко, и чаще всего оно проявлялось в нотациях, упреках и взглядах, пропитанных отвращением.

Минуты через две, Ульяна все же решилась переступить порог. Хотя так и осталась около двери, держа руки в карманах, даже не расстегнув куртку. В этой квартире было много девушек, и большинство скидывали шмотки сразу же, вместе с трусами, оставляя все добро на полу. Снежинка первая, кто, спустя столько времени, продолжала оставаться в верхней одежде. Она лидировала по всем позициями, и я однозначно должен переспать с ней второй раз.

– Никита, – мое имя прозвучало столь необычно, что я не сразу откликнулся.

Ульяна закладывала неведомую мне интонацию в каждую букву, которая содержалась в этом пустом слове.

– Никита… – повторила она осторожно.

– Аптечка в ящике, – кивнув, я сел на стул и приподнял подбородок, напоминая про ссадины.

Вздохнув, Ульяна все же подошла ближе, тихо, словно кралась на носочках. Я заметил, какая у нее маленькая ступня и худенькая ножка. Да и сама она кажется хрупкой: дунь – рассыплется.

– В каком из?

– Куртку-то сними, не замерзнешь, не переживай.

– А я и не переживаю, просто скажи в каком ящике аптечка или достань сам! – пробурчала она недовольно. А затем все–таки стянула пуховик, аккуратно положив его на спинку стула. Я скользнул взглядом по ее аппетитной заднице и тонкой талии. Обтягивающие вещи однозначно идут девушкам. Вернее, Ульяне.

– Напротив тебя ящик, – сообщил я, не отводя взгляд. Чувствовал себя чертовым извращенцем, который испытывает кайф, нагло разглядывая девушек. Настроение вмиг заиграло яркими красками. Я даже забыл про отца, его водителя и скандал на этой самой кухне, произошедший пару часов назад. Хорошо, что они убрали осколки от кружки, о которой я уже тоже успел позабыть.

– Оно? – Снежинка повернулась ко мне, держа в руках пластмассовую прозрачную коробочку.

– Бинго, миссис Холмс.

– Ты всегда такой? – девушка подошла ближе, открыла аптечку и начала ковыряться там, видимо пытаясь понять, где лежит перекись и лейкопластыри.

– Всегда. А ты?

– А что я?

– Всегда бежишь спасать брата, который тебя ни во что не ставит? – меня понесло, хотя надо бы заткнуться, иначе обломлюсь с сексом.– Он просто дурак, – неожиданно ответила Ульяна, теребя в пальцах упаковку в ватными палочками. И даже не стала кидаться в меня колкими фразами, защищая брата. Удивительно. – Будет больно – кричи.

Сказав это, Снежинка шагнула ко мне ближе, взяв бутылочку с перекисью и ватную палочку. Она слегка наклонилась, отчего ее пушистый хвост упал вниз, оказавшись возле моего носа. Пряди вкусно пахли клубникой.

– Мне не бывает больно, – я посмотрел на нее снизу вверх, но Ульяна этого, конечно, не видела.

Она аккуратно поднесла перекись к моей брови, капнула на ссадину и зачем-то подула. Такой вроде бы обычный жест, но меня пробрало. Слишком заботливо и нежно выглядела эта манипуляция. У меня перехватило дыхание, пульс вдруг зачастил, а она все продолжала дуть, аккуратно касаясь ранки и медленно подтирая сгустки крови. Черт! Даже врачи неотложки не бывают такими милыми с пациентами при смерти.

– Ринг – это опасно, ты часто бываешь там? – спросила Ульяна будничным тоном, словно мы сто лет знакомы. Меня напрягал и этот тон, и этот вопрос, и то, что она стояла так близко, дула на ссадину.

– Жизнь вообще опасная штука, можно и с крыши упасть, и камнем по голове получить.

– Это стечение обстоятельств, а здесь – намеренное попадание в цель.

– Вот как?

Ульяна заклеила мне бровь пластырем и наклонилась еще ниже, останавливая взгляд на моих губах. А я в свою очередь неотрывно смотрел на ее губы. В какой-то момент я заметил, что она смутилась, выдал легких румянец на щеках. Видимо, мы все-таки думали об одном и том же – о поцелуях и о сексе.

Снежинка поднесла бутылочку, и капля перекиси попала на мои губы. Она снова заботливо подула, непонятно для чего. А у меня по телу прошелся, словно разряд тока из-за нахлынувшего возбуждения.

«Хочу ее» – настойчивая бескомпромиссная мысль вспыхнула в голове. Она была подобно дьяволу, который шептал команды к действию. И я не мог не послушаться. Обхватив пальцами подбородок девчонки, наклонил и страстно накрыл ее губы поцелуем.