Текст книги "Ольга"

Мои желания завели нас в ту ночь в разные места. Мы то успокаивались, безмолвно лежа рядом на полу гостиной, то вновь набрасывались друг на друга, сплетаясь телами возле большого окна и бесстыже улыбались подглядывающей за нами ночной Вене.

– Я не думал, что способен на такое, – признался Алексей, рухнув на кровать после того, как мы закончили последний акт нашей ночной сцены. – Даже раньше, когда еще был моложе. Такого никогда не было. Это что-то невероятное.

Он с трудом выговаривал слова от сбитого жадного дыхания.

– Мы ведь. Сколько сейчас уже? Почти три ночи. Ты потрясающая, – он повернулся ко мне и поцеловал мое плечо.

Мужчины после сексе бывают либо угрюмо молчаливыми, либо безудержно разговорчивыми. Алексей, судя по всему, странным образом попадал во вторую категорию.

– Я никак не могу поверить. Все в голове идет кувырком.

Я прервала его и без того затянувшуюся речь аккуратным поцелуем в губы, а затем спустилась ниже и легла ему на все еще жадно дышащую грудь. Через несколько минут он уже спал.

Голиаф был повержен. Теперь ночь принадлежала только мне.

«Ибо в темноте – там длиться то, что сорвалось при свете1414
  Строка из стихотворение Иосифа Бродского «Любовь».


[Закрыть]»: – шептала я губами, стоя у окна гостиной. Бесстыже обнаженная, с дерзким оскалом улыбки, чье отражение было для меня каким-то незнакомым. Я не могла узнать себя, но и не могла различить перемен. Все смешалось в этой ночи. Любовь или страсть? Насытилась я тем, кто лежал сейчас в соседней комнате, или это только начало?

Ответов не было и не могло быть. Было только дикое, кричащее чувство удовлетворения, которое уже привычно для сегодняшнего дня пугало и завораживало одновременно.

Глава IV

Следующее утро было продолжением нашей странной приспособленности к жизни друг с другом. Легкий завтрак в номере, за которым Алексей просматривал ленту новостей со своего планшета, а я набросала на листе бумаги по памяти расписание сегодняшнего дня. Два деловых человека, которых нисколько не смущала прошедшая ночь. Не было ни ощущения отдаленности, ни безразличия к друг другу. Наоборот, все было настолько естественно, словно мы годами формировали такой уклад жизни, в котором близость отношений была прагматично вплетена в деловую жизнь.

Алексей обсудил со мной предстоящий ланч, за которым он должен был встретиться с представителями голландского архитектурного бюро, одними из претендентов на разработку проекта нового берлинского офиса его издательств. Точнее, мы должны были встретиться. Его формулировки приняли этот объединяющий наши жизни поворот. «Нам нужно будет выбрать достойный проект». «Я думаю, мы сможем поужинать вечером». «Один знакомый написал мне, что нашу пару не обошли вниманием на вчерашнем вечере в Ратуше, и какая-то таблоидная он-лайн газетенка даже состряпала материал на наш счет».

Я проснулась в абсолютно другой жизни, но эта жизнь не была для меня чуждой. Я будто всегда ей жила, не отдавая себе в этом отчета. Складывая в голове пазл возможных отношений с мужчиной, я постоянно находила изъяны, основанные на собственных комплексах и неподтверждённых противоречиях. Все эти: я никогда не смогу быть с мужчиной, который… Не воспитан и груб. Не имеет чувства стиля. Не знает кто такой Джон Китс и Франсиско Гойя. И тому подобное.

И ровно тоже самое про саму себя: я никогда не смогу быть с мужчиной, потому что я… Слишком заморочена на работе. Мое детство не научило меня тому, что такое настоящая семья, и я едва ли смогу создать её в привычном для обычных людей смысле. Я излишне придирчива и склонна к необоснованному анализу всего и вся.

Так я жила все эти тридцать лет. Но оказалось, что все это полная ерунда. Чтобы узнать себя в отношениях, чтобы примерить их на свою жизнь, как платье в модном бутике, нужно решиться на них. Позволь я себе задуматься о том, что меня ждет с Алексеем, я бы непременно сбежала от него в ту же секунду, так и не прожив это утро полное комфортного сочетания наших с ним миров.

Алексей после завтрака предложил отправить своего водителя за моими вещами в «Единорог», но я отказалась, попросив просто отвезти меня туда. Времени оставалось достаточно для того, чтобы успеть все сделать самой. Но Кричевский все же настоял на том, чтобы машина дождалась меня и затем отвезла в выставочный центр.

Расставшись длинным поцелуем, мы условились встретиться за ланчем. Быстро спустившись к ожидавшей меня машине, я старалась остаться как можно менее заметной, что было весьма трудно осуществимо, учитывая мое вечернее платье. Портье у входа не смог скрыть улыбки и сделал осторожный игривый комплимент моему внешнему виду. Я улыбнулась ему в ответ и села в машину. Оставалось еще получить порцию двусмысленных улыбок от Кристофа и Аннет, и на этом можно считать этот утренний конфуз с вечерним платьем завершенным.

Но улыбок в стенах «Единорога» не было. Точнее Аннет смогла приветственно сложить губы в некое подобие улыбки, но по ней явно было заметно, что её мысли далеки от моего ночного отсутствия и неподобающего гардероба. Я хотела позволить себе спросить, что случилось и где Кристоф, обычно встречающий утро в холле гостиницы, но не решилась.

Оказавшись в номере, я сняла платье и аккуратно повесила его на плечики, словно оно было главным действующим персонажем прошедшей ночи. Для меня это платье от месье Сааба теперь навсегда останется проводником в те бурные воспоминания, которые еще не раз заставят мое сердце биться чаще.

Соорудив на голове некое подобие стильного хаоса забранной вверх прически, я надела скошенного покроя темно-синюю юбку и белую блузку свободного пошива, с элегантным драпированным запа́хом. Покружившись перед зеркалом, я вполне удовлетворилась этим вариантом, но все же пасмурная погода продиктовала мне завершить образ ассиметричным черным жакетом, который был куплен вместе с юбкой и блузкой в бутике Helmut Lang. Недалеко от кровати меня ожидали черные туфли от Saint Laurent, единственно попадающие в сегодняшний стиль, но доставившие мне столько проблем день тому назад. Взяв их в руки, я попыталась заговорить их в этот раз быть поприветливей со мной.

Телефон, лежащий рядом на кровати, дважды гулко завибрировал. Я сняла блокировку и обнаружила сообщение от Алисы. Быстро пробежав текст глазами, я улыбнулась. Словно сестра близнец, почувствовавшая, что этой ночью в моей жизни произошли некоторые перемены, Алиса недвусмысленно написала: «Мне кажется ты там без меня не скучаешь. Написать пару строк своей подруге сложно, только если тебя отвлекает кто-то более важный и интересный. Я права?». Чтобы сохранить интригу и не примешивать к ожидающей меня активной работе разъяснения на счет Алексея, я написала в ответ всего две буквы: «Да».

Не успела я закончить с макияжем, как телефон вновь завибрировал.

«Я бы порадовалась, конечно, за тебя. Но вот только пока я не получу подробный рассказ о произошедшем, я буду представлять, что тебя отвлек какой-нибудь бессмысленный стриптизер, и сейчас тебе просто стыдно в этом признаться».

Сообщение заканчивалось большим количеством смайликов.

Алиса оставалась неизменной себе. Даже в её ситуации она не переставала быть прежде всего хорошей подругой, которая с искренним вниманием относится к моей личной жизни. Мне стоило поучиться этому.

В холле гостиницы было шумно. Несколько молодых людей толпились у стойки ресепшена. Судя по объемным рюкзакам за их спинами и разложенными по полу большими сумкам, это были любители отдыха на природе. Здешние места часто привлекают фанатов дикой природы и всевозможных восхождений, экстремальных сплавов и тому подобного.

За стойкой была вновь Аннет, которая по-прежнему выглядела рассеянно. Кристофа так же не было рядом, что уже наводило на серьезные подозрения. Времени и возможности разузнать у хозяйки о том, что произошло у меня не было, поэтому я протиснулась между молодых людей и положила ключ на стойку. Аннет, казалось, даже не обратила внимание на меня и просто машинально ответила на приветствие, не отвлекаясь от заполнения анкет.

Выйдя на улицу. я не обнаружила черный Ауди, который привез меня сюда и должен был отвезти затем в выставочный центр. Я была немного удивлена, поскольку водитель-немец четко указал на то, что будет дожидаться меня сколько потребуется. Опаздывать я не могла, поэтому достав телефон, я начала искать номер службы такси.

В это время, из припаркованного недалеко от входа в «Единорог» серебристого «Мерседеса», вышел плотного телосложения мужчина, в белой рубашке и черных брюках.

– Ольга Николаевна? – осторожно спросил он по-русски, подойдя ко мне.

– Да, – ответила я.

– Здравствуйте. Меня зовут Семен.

– Здравствуйте.

– Я личный водитель Алексея Кричевского. Он приставил меня к вам.

Мужчина очень по-доброму улыбнулся.

Он был из той породы «больших мужчин», которые вместо устрашающего впечатления от их крупной фактуры создавали приятное ощущение добродушия. Семен был высокого роста, приближающегося к двухметровому, с короткострижеными светло-русыми волосами, покрывающими крупную голову лишь наполовину. На вид ему было не больше тридцати лет. Взгляд был очень чистый и добрый. Этакий добродушный великан с сюжетов на стенах «Единорога».

Он вежливо подвел меня к машине и открыл пассажирскую дверь. Затем дождался пока я сяду внутрь и, захлопнув за мной дверь, быстро сел на свое место.

– Я правильно понял, что вам сейчас сразу нужно в выставочный центр?

– Да.

– Хорошо, сейчас долетим.

Даже скорее простодушный. Вот то определение, которое лучше всего характеризовало первое впечатление от личного водителя Алексея. Пока мы «летели» по Вене в сторону центра, я подумала, что ведь личный водитель такого человека, как Алексей – это почти лучший друг и один из самых частых спутников. Он даже специально приехал сюда из Берлина, где жил и работал Кричевский, и, похоже, вообще сопровождал его повсюду. Желание расспросить его обо всех тайнах Кричевского было очень острым, но все это было из разряда девичьего любопытства, контролировать которое в отношениях с такими мужчинами, как Алексей, было крайне важно.

Добравшись до стоянки выставочного центра за удивительно короткое время, Семен продиктовал мне свой телефон и сообщил, что мне можно звонить по нему в любое время, и он тут же появится. Я поблагодарила его за приятную поездку и пожелала хорошего дня. Затем вышла из машины и направилась к уже такому родному входу в выставочный центр.

Оказавшись внутри, у меня в очередной раз словно прищёлкнуло переключатель, и я отстранилась от всего происходящего со мной вне стен рабочей выставки. Сегодняшний день был обозначен зеленым кружком и по прямой аналогии был посвящен всему, что имело в своем определении приставку «эко».

Эта тематика была несколько сложной для меня, так как я не имела однозначного мнения о всей разбушевавшейся в последние годы «зеленой» эйфории. Мне казалось, что изначальная идея борьбы за чистоту экологии уже давно осталась в стороне, превратив эко-движение в модный тренд, который в своих попытках выделиться на фоне других ничем не отличался от любой другой тенденции. Порой затраты на формирование «зеленых» инноваций были немыслимыми и в конечном итоге вовсе не окупались, ставя производителей в губительное положение. Которое они затем компенсировали наращиванием дешевых производств, приставку «эко» на которые мог повесить разве что завравшийся политик. К тому же я жила в России и писала для российской аудитории. А в нашей стране, с её углеводородной и металлургической империей, произносить в слух понятие «эко-тренд» было крайне странным. Но поделать было нечего. Все цивилизованное общество давно пытается найти себя в «зеленом мире», и мне нужно было хоть на время стать его частью.

Во время одной из презентаций, которую организовывало мексиканское архитектурное агентство, что само по себе было диковинном событием, но едва ли интересовало российских читателей, я решила предать свой блокнот, записи в котором велись вяло, и обратиться к своему ноутбуку. Проверив рабочую почту, я обнаружила в ней письмо от своего главного редактора Татьяны Тимофеевны. В нем она благодарила меня за содержательное интервью с Анри Сантером, с черновым вариантом которого она ознакомилась, а также прикрепила к письму фотографии, которые были присланы в редакцию после интервью. Татьяна Тимофеевна отобрала три снимка на фон разворота, на которых были запечатлены мы с архитектором сидящие друг на против друга. Мне предстояло выбрать один из них, и именно он должен был попасть в печатный вариант.

Я с нетерпением нажала на изображения, и они один за другим открылись на экране. Первый кадр отпадал сразу. Движение раскрытой ладонью в сторону собеседника было интересным и отдавало непринужденным профессионализмом. По крайней мере такое впечатление у меня вызывали деловые женщины журналисты в европейских изданиях. Их позы и манеры всегда были несколько свободными и не подчинялись привычным для нашей журналистики стереотипам. Но кадр невозможно было отправить на разворот журнала из-за глупейшей улыбки на моем лице. Я не раз слышала абсолютно искренние комплименты в адрес моей улыбки. Её считали презентабельной и по-голливудски красивой. Но меня саму эти открытые ряды крупных зубов и растянутая поверхность губ – приводили в ужас. Одно время я даже вовсе старалась не улыбаться широко, чтобы не выглядеть так глупо. Есть определенный типаж женщин, которым очень идет подобная улыбка. Она украшает их, а не делает из них статичных кукол. Но я, к сожалению, не из их числа.

Следующий снимок был куда лучше. На нем я аккуратно скрестила руки на колене, элегантно держа ручку между пальцев. Ноги так же были сложены превосходно. Четкая линия брюк, спадающая вниз единой струей и завершающаяся превосходно выглядящими в кадре туфлями на высоком каблуке. Я перевела взгляд себе под ноги и еще раз полюбовалась на идеальную работу мистера Слимана. Лицо же в кадре было довольно серьезным. В тот момент я явно вдумчиво выслушивала ответ архитектора. Остановиться на этом кадре не позволял разве что излишний прищур, который свойственен мне, когда я пытаюсь сконцентрироваться на чем-то.

Оставалась последняя надежда. На третьем снимке архитектор слегка поддался вперед, чтобы акцентировать какой-то важный момент в интервью. Моя же поза представляла из себя эталон рекламного снимка. Ноги скрещены в идеальные линии, а руки сложены в замок на колене, создавая еще одну прямую линию от плеча к ладоням. Подбородок слегка приподнят. Глаза широко открыты и обращены на собеседника. На губах неявная улыбка. Волосы красиво спадают на плечи ровной струящийся линией. Спина застыла в строгой осанке, приподняв грудь.

Наверное, это мой лучший деловой кадр. Тому островитянину с кучерявой шевелюрой стоит выслать отдельную благодарность. Удовлетворившись выбранным фото, я закрыла ноутбук и обратилась к происходящему за кафедрой.

Закончив с презентациями, я затем провела свободные пол часа за быстрым редактированием обзорной заметки третьего дня всемирной выставки архитектуры и дизайна в Вене. Отослав материалы на почту редакции, я направилась в небольшой ресторан расположенный на крыше одного из павильонов выставочного центра. Именно там должна была состояться встреча Алексея с представителями голландского архитектурного бюро.

Поднимаясь на лифте, я поймала себя на неожиданной мысли. Интересно, кем именно я буду являться на этой встрече? Чье мнение так нужно Алексею? Ольги-профессионала или Ольги близкого друга? Проще говоря, считает ли он меня теперь нечто большим, чем просто хорошим сотрудником его журнала?

Вместо ответов на эти вопросы, я довольно грубо отругала себя за все эти мысли, посчитав их слишком уж банальными. «Его девушка или еще нет? Встречаемся мы или просто вместе спим?» Такие вопросы отпугивают мужчин. Я – это я. И заслуживаю такого отношения, которое сама буду считать достойным. В этом ланче я безусловно профессионал.

Но мои теории и настрой были тут же разбиты в пух и прах довольно нескромным поцелуем в губы, который Алексей позволил себе, как только я подошла к столику, за которым уже сидели два архитектора.

– My girlfriend and my best expert, Olga Vorontsova1515
  (англ.) Моя девушка и мой лучший эксперт, Ольга Воронцова.


[Закрыть], – таким представлением я была награждена от Алексея.

Мне ничего не оставалось, как «глупо» улыбнуться, поприветствовав молодых архитекторов.

Встреча прошла довольно быстро. Два из трех представленных голландцами проектов были очень хороши. Один из них вообще на мой взгляд не имел изъянов. Во втором же были небольшие вопросы по внутренней отделке и планировке некоторых помещений. Алексей не стал высказывать своего мнения, и ситуация повернулась таким образом, что от меня, и только от меня, зависело, какой из проектов будет в итоге выбран основным.

Я честно могу признаться, что немного растерялась от такой ответственности, все же для меня этот ланч предполагал лишь роль некого стороннего мнения. В итоге я попросила внести коррективы в спорный проект и после этого уже окончательно рассмотреть оба устроивших нас, а точнее меня, варианта.

Представители голландского бюро согласились с таким предложением, и мы договорились встретится через несколько недель, когда они закончат доработки. После чего наша встреча могла считаться завершенной, и они, попрощавшись, покинули нас.

– Ты находка, – произнес Алексей, заняв место рядом со мной. – Быть красивой и умной женщиной, для бизнеса это большая редкость. Женщины в бизнесе слишком часто проигрывают, потому что основные решения все же принимают мужчины и им не нравится уступать вам. Порой они готовы пойти против логики бизнеса лишь бы не показаться более слабыми, чем женщина-партнер. Я веду к тому, что тандем мужчины и женщины – это лучший и самый сильный вариант для любого бизнеса.

– Я часть твоего бизнеса? – решилась на колкость я.

– Ты часть моего… – он не закончил и вместо этого поцеловал меня в губы.

– Хороший ответ. В нем нет ответа, – продолжила свою саркастическую линию я.

– Это вопрос о том, что представляют из себя наши отношения и что их ждет дальше? – серьезным тоном спросил Алексей.

– Возможно. Так ты ответишь?

Мое подсознание выкрикивало все самые жуткие и нелицеприятные ругательства, которые только могла знать девушка, повзрослевшая в девяностые.

– Давай я отвечу так, – он сделал глоток свежевыжатого апельсинного сока. – Когда я хочу открыть новый бизнес, я изучаю рынок и подбираю наиболее актуальный вариант. Когда я хочу получить удовольствие, я арендую яхту и выхожу в море. Когда я хочу выглядеть хорошо, я покупаю Gucci, – он, наконец, улыбнулся сняв напряжение излишней серьезности. – Но вот когда я хочу длительных серьезных отношений, я не знаю, что изучать и что выбирать. Я смотрю на женщин и пытаюсь что-то почувствовать. Никогда раньше у меня не было никаких чувств, я брел вслепую. Вчера же я чувствовал. И чувствую это до сих пор.

Он умолк, смотря мне прямо в глаза. Отвести взгляд было бы огромной ошибкой, но именно это хотелось сделать более всего. Поводья вновь были у него в руках.

– Satisfied?1616
  Удовлетворена? (англ.)


[Закрыть] – на этот раз саркастически произнес он, подражая киношным интонациям.

Из этого неловкого момента был только один разумный выход – промолчать и сменить тему разговора. Но я им не воспользовалась.

– Извини, мне не стоило это спрашивать, – ругательства в моем подсознании сменились пренебрежительным молчанием.

– Нет, я рад, что это сказал. Это стоило сказать, учитывая обстоятельства.

Полное поражение по всем фронтам. Обстоятельства означают, что ему бы пришлось так или иначе произнести все это и без моего вопроса.

«Ах, да. Что ты хотел сказать? Я тебе нравлюсь, и ты хочешь со мной длительных отношений. Какой приятный сюрприз. Я совсем об этом не думала» – вот это было возможным всего несколько минут назад.

А теперь оставалось только:

– Что за обстоятельства?

– Я вылетаю в Берлин через три часа. Мой партнер перенес встречу, которая должна была состояться через неделю. Поэтому наш ужин не состоится. Я не хотел, чтобы это выглядело, как будто я пытаюсь от тебя скрываться. Но я надеюсь, ты и сама теперь это понимаешь.

Я вновь вернулась к безмолвным кивкам.

Дальнейшая часть нашего ланча была посвящена обсуждению будущего редакции «ArchD» и неопределенностью в поиске кандидатур на место главного редактора. Алексей поинтересовался, комфортно ли мне с его личным водителем. На что я ответила, что Семен – это находка, хоть как-то вернув себе пару очков. Затем мы обсудили будущие планы. Мое возвращение в Москву, которое должно было состояться рано утром. Кричевский сказал, что Семен останется со мной до вылета и отвезет меня в аэропорт, чтобы проводить на посадку. Так ему будет спокойней, почеркнул он. Наша же возможная встреча могла быть в понедельник, или в среду. А может только в конце недели мне самой придется прилететь на выходные в Берлин.

«Ничего – разберемся. Наши отношения ведь уже длятся годами и как-то решали подобные проблемы до этого. Решим и в этот раз. Ничего страшного, милый».

Мое подсознание окончательно перестало воспринимать действительность без саркастической улыбки.

Прощальный поцелуй был долгим и до неприличия откровенным. После него я почувствовала себя маленькой школьницей, которая при всех поцеловалась со старшеклассником. Странное и глупое ощущение, с которым я отправилась на вторую смену своих школьных занятий.

Оказавшись одна, я быстро забыла все то, что произошло за ланчом. Меня вдруг охватил холодный озноб от его главного итога. До этого, начиная с откровений Алексея на улице возле «Единорога», я была связана с ним непрерывной нитью. Пусть мы не были вместе все время, но я понимала, что у нас есть вечер в Ратуше, затем утро в гостинице, наконец, этот ланч, а за ним ужин. Всегда было это – еще. Теперь же, Алексей улетал в Берлин, и мы могли не увидится целую неделю.

Нет, сомнений в том, что мы увидимся – не было. Тут было другое. Как я проведу эту неделю без него. Буйство прошлой ночи несколько охладило желание физической близости, но ведь это пройдет. А что будет тогда? Я захочу написать смс или решусь позвонить? А он? Позвонит или нет? О чем мы поговорим? Нужно обязательно о чем-то поговорить. Узнать, что он ел и какое у него настроение. Как прошла встреча с партнером. Все это важно. Очень важно.

Вопросы рождались один за другим и мысли улетали куда-то далеко от грядущих презентаций. Я вновь включила режим автономных записей в моем блокноте и провела вторую половину рабочего дня в поисках немыслимых ответов.

Я – Ольга Воронцова. Влюбилась. По-настоящему. До мурашек, рождаемых воспоминаниями о его прикосновениях. До сдавленной в комок груди, когда я представляю все те часы, которые мне предстоит провести без него.

Единственной возможностью выплеснуть все эти эмоции был звонок Алисе и тот самый подробный рассказа о том, что со мной произошло за эти дни в Вене. Пусть для неё сейчас это будет звучать не самым приятным отголоском её проблем, но, во-первых, скрывать от неё все это было бы сродни предательству, а во-вторых, помощь сейчас требовалась мне. Причем срочно.

Закончив с рабочим днем, я вышла из здания выставочного центра и очень искренне поблагодарила его за все то, что он подарил мне за эти четыре дня. Все-все, начиная от неловкости с Дмитрием Ореховым и заканчивая интервью с Анри Сантером. Эти ланчи с Алексеем, которые как под копирку прошли неудачно. Пусть. В жизни хорошее дается ровно в тех же пропорциях, что и плохое. Просто к первому мы излишне высокомерно относимся, требуя от простых вещей слишком многого. А на самом деле именно из них все и складывается.

Подъехав к гостинице, я долго не решалась выйти из машины. «Неужели моя жизнь так сильно изменилась?» – не переставая, спрашивала себя я. Еще вчера я была совсем другой. А сегодня я лечу вниз по неведомой мне кроличьей норе со странным чувством счастья, которое мне кажется таким непривычным на вкус. А что если там внизу не будет острых камней? Что если я не разобьюсь?

– Госпожа Воронцова? Госпожа Воронцова! – прервал мои размышления Семен.

– Да, да. Простите, я отвлеклась.

– Мы на месте.

– Спасибо. Я тогда пойду, – все еще оставаясь на пороге между своими вопросами и реальностью, сказала я. – Доброй ночи. До завтра.

– И вам доброй ночи. Если что-то понадобится. Наберите меня. Я буду тут недалеко.

– Вы останетесь прямо в машине? – удивленно спросила я.

– Нет, что вы? – добродушно улыбнулся Семен. – Я просто снял номер в гостинице рядом, чтобы не ездить через весь город и быть всегда доступным для вас.

– Вы очень хороший водитель, Семен. И очень добрый человек. Я рада, что с вами познакомилась.

– Спасибо. Я тоже очень рад с вами познакомиться, – произнес личный водитель Кричевского и выйдя с водительского места обогнул машину, чтобы открыть мне дверь.

– Еще раз, доброй ночи, – сказал он на прощание.

Оказавшись в «Единороге», чтобы провести остаток вечера в смутном ощущении одиночества, которое начало непривычно отзываться где-то в районе груди щемящим дискомфортом, я обнаружила, что в холле гостиницы было пусто. Не было никого и в обеденной комнате, свет в которой был вовсе погашен. На прозвеневший, висящий у входной двери звонок, вышла хозяйка. Её покрасневшие от слез глаза не оставляли сомнений в том, что что-то произошло.

– Добрый вечер, Ольга, – Аннет подошла ко мне и застыла, словно не понимая, что ей нужно сделать далее.

– Ах, да. Ключи.

В её голосе звучало какое-то безразличие ко всему происходящему.

На этот раз я не смогла сдержаться:

– И вам добрый вечер. Что-то с Кристофом? – спросила я очевидное.

– Нет-нет. Все нормально. Он просто немного приболел, и его оставили в больнице.

Я очень хорошо знала это «все нормально». Слишком часто в своем детстве я слышала этот скомканный в горле стон, убеждающий окружающих, что все в порядке.

– Если вам нужно быть в больнице, то поезжайте, – тут же предложила я, понимая, что хозяйка вернулась сюда, а то и вовсе не уезжала из гостиницы только потому, что ей не на кого было больше оставить «Единорог». – Я могу переночевать тут в холле и, если что, раздать ключи. Постояльцев ведь не так много.

– Что вы? Это было бы слишком обременительно. Вы моя гостья. Завтра утром приедет моя сестра и заменит меня на время.

Её силы сдерживать слезы были на исходе. Ключ в протянутой мне руке нервно бился о деревянную столешницу стойки регистрации.

Я взяла её руку и крепко сжала своей.

– Завтра может быть уже поздно? Ведь так?

Она так сильно сдавила поджатые губы, что вместо красного они стали белыми, и коротко кивнула.

– Аннет, я понимаю, что вы считаете это неудобным, но я все равно останусь тут с вами и буду ночевать здесь, – как можно решительней произнесла я. – Но ваше место там с Кристофом. Я сейчас позвоню водителю, и он отвезет вас в больницу. Хорошо?

Чтобы не дать ей возможность вновь заговорить об обременительности, я достала мобильный телефон и набрала номер Семена. Не объясняя ситуацию в присутствии Аннет, я просто попросила его срочно подъехать к «Единорогу». Хозяйка все это время держала свою руку под моей, словно пытаясь набраться от меня хоть каких-то сил, чтобы пережить эту ночь.

– Вы хороший человек, Ольга. Простите меня за все это. Я бы не согласилась, если бы был иной вариант, – вновь начала оправдываться Аннет.

– Давайте считать, что мы обе делаем это для Кристофа.

Аннет сдержанно кивнула.

– Вы собирайтесь и не беспокойтесь за «Единорог». Я знаю его очень хорошо и позабочусь о нем.

– Но ваш вылет ведь рано утром? – вспомнила хозяйка указанное мной время выселения.

Я надеялась, что она не припомнит об этом. Для себя я моментально решила, что отменю рейс и вылечу в Москву, только когда это будет нужно. Давать Аннет еще один повод для беспокойства мне совсем не хотелось.

– Не беспокойтесь. Я перенесла рейс, чтобы закончить кое-какие дела в Вене. Даже не думайте об этом. Это просто поход по магазинам. Приеду в другой раз.

Не уверена, что моя ложь не была раскрыта, но тем не менее хозяйка отправилась в свою комнату. Мой телефон издал короткий сигнал. Это был Семен, который уже успел вернуться к гостинице.

Я вышла на улицу и объяснила ему ситуацию.

– Мне остаться там в больнице? – без доли сомнений предложил Семен.

– Нет, я думаю она справится там сама. Просто отвезите её куда она скажет. И проводите.

– Хорошо. Я все понял, – собранно произнес Семен.

Вернувшись в «Единорог» я застала Аннет уже в верхней одежде, разбирающей какие-то бумаги за стойкой ресепшена. Её действия не носили хоть сколько-нибудь упорядоченного характера, скорее она просто растягивала момент до того, как покинет это место.

Подойдя к ней, я вновь взяла её руки и сжала их.

– Вы справитесь. Главное, что вы будете рядом.

Мне меньше всего хотелось вселять в неё какую-то неуместную в этих случаях надежду, поскольку я лучше многих знала, какой испепеляющей властью она обладает. Каждый любящий человек верит в возможное чудо и надеется на то, что все будет хорошо, гораздо больше, чем кто-либо другой. В такие моменты ему не хватает не поддержки или увещеваний, а решительности. Холодной действенной решительности, которая накрыта волной переживаний. Именно это и нужно было Аннет.

Я взяла её под руку и повела к выходу из гостиницы.

– Два номера. Молодые ребята. Они ушли гулять в старый город. Вернуться поздно. Комнаты шесть и семь, – медленно разделяя предложения на отдельные слова, произнесла хозяйка.

– Хорошо. Я запомнила, – спокойно ответила я.

– И еще моя сестра. Её номер там на стойке. Я покажу где, – она было начала возвращаться обратно к стойке, но я сильно прижала её руку к своей и не дала ей развернуться.

– Я все найду. Не беспокойтесь. У вас есть телефон. Вы можете в любой момент мне позвонить и узнать, как тут дела, – придумала я вариант, от которого Аннет не смогла бы отвертеться.

– Да, – сдавшись, произнесла хозяйка, и мы вместе вышли из «Единорога».

Семен, как только увидел нас, выходящих из дверей гостиницы, тут же выбежал из машины и открыл пассажирскую дверь.

– Это Семен. Он отвезет вас в больницу и проводит куда вам нужно.

– Что вы. Мне только доехать. Дальше я сама.

Я качнула головой, чтобы показать Семену, что не стоит её слушать. Он тут же все понял и кивнул в ответ.

Смотря в след уезжающей машине, я что есть сил сжала правую руку в кулак, так что кольцо до боли сдавило указательный палец, на который оно было надето. «Помоги им, они хорошие люди» – произнесла я про себя, обращаясь к неведомому адресату.

Я никогда не была религиозной и скорее отрицала существование бога или каких-то высших сил, ведущих нас по этой жизни. Мне было не понятно, как порождаемая религией предопределенность может диктовать людям их судьбу. Кто там решил, что я должна прожить именно эту жизнь? Кто забрал у меня маму? Но я понимала все чаще, что если какие-то высшие силы и посланы нам, то они посланы нам во спасение. Они не определяют судьбу, а помогают что-то пережить. Что-то созданное нами и выбранное нами.