Текст книги "Ольга"

Немолодой мужчина в пиджаке, стоящий в проходе рядом с моим креслом, бросил на меня недовольный взгляд. Его сумка с ноутбуком болталась в его руках, которые были подняты вверх, чтобы держаться за отделения для ручной клади. Ему было необходимо балансировать на грани, чтобы не ударить своей сумкой о мою голову. В его осудительном взгляде читалось, что я нарушаю общий порядок вещей, зачем-то решив соблюдать правила до конца.

– Вы не могли бы пересесть? – не выдержал он, почти грубо обратившись ко мне и указав на свободное место возле иллюминатора.

– Извините, но пока горит лампочка «пристегните ремни», я физически не могу это сделать, – с улыбкой произнесла я и указала на закрытый замок в районе моего живота.

Всегда приятно наблюдать сколь обезоруживающей является справедливая вежливость, произнесенная в ответ на пошлую грубость. Отец учил меня, что воспитанность является лучшим оружием против невежества. Ты выигрываешь любой спор только тем, что не желаешь в него вступать.

Вот и в этот раз мужчина в пиджаке был вынужден лишь обескураженно уставиться на меня, пока я продолжала сидеть в удобном кресле, ожидая полной остановки самолета.

Покинув аэропорт, я взяла такси и сразу направилась домой. Мое трепетное отношение к моей квартире вновь возвратилось, и я с диким воодушевлением ожидала, когда, наконец, смогу оказаться дома. Наверное, это может прозвучать странно, но мне больше всего хотелось поделиться именно со своей квартирой всеми теми переменами, которые теперь ожидали меня. Хотя удивительного в этом совсем нет. Последние годы именно мой диван, картины, книги, афиши были моими главными спутниками. Они прошли со мной весь этот путь, и я хотела отблагодарить их за это.

Въезжая во двор, я поймала себя на мысли, что однажды мне придется покинуть эту квартиру, когда наше будущее с Алексеем приведет меня в другое место или, быть может, даже в другую страну. Но в этой перспективе не было ничего тревожного или разочаровывающего. Совсем. Я понимала теперь, что любая перемена – это еще один важный шаг навстречу самой себе. Наоборот, остановиться означало бы потерять себя.

Поднявшись на четвертый этаж, я подошла к входной двери и повернула ключ в дверном замке. Открыв входную дверь и войдя в квартиру, я сразу уловила терпкий аромат свежесваренного кофе. В зоне кухне определенно кто-то был, но я не могла убедиться в этом с того места, в котором я была. Опустив глаза, я посмотрела на ряды моей обуви возле входа, но не обнаружила ничьей лишней пары.

Осторожно пройдя по большой комнате, я заглянула за выступ, скрывающий со стороны входа зону кухни, и увидела на ней стоящего ко мне спиной мужчину. Он облокотился на столешницу бара и, держа в одной руке чашку кофе, другой зажал между пальцев свежий номер моего журнала «ArchD». Мужчина был с голым торсом, так что на его спине виднелась большая татуировка в виде орлиного крыла, на каждом большом пере которого были написаны какие-то строки и символы. Татуировка начиналась у правого плеча и, занимая почти всю спину до талии, заканчивалась на левом боку. В его ушах были наушники, и именно поэтому он не смог услышать то, как я открывала входную дверь.

Я не знала, как поступить. Сомнений в том, что это был тот самый мужчина Алисы, ради которого она попросила у меня ключи, почти не было. Едва ли воры выглядят как рок-звезды, хотя на ум и приходит мистер Клуни в роли Сета Гекко в «От заката до рассвета», но все же то Голливуд с его будоражащими фантазиями, а это реальная жизнь. Дилемма была в том, что раз на нем наушники, то мое неожиданное появление за его спиной, сколько бы раз я не была хозяйкой этой квартиры, его элементарно напугает. Позволить себе подобное поведение по отношению к незнакомцу я не могла.

Поэтому не найдя никакого разумного решения этой ситуации, я просто застыла посреди большой комнаты, продолжая смотреть на то, как мой гость спокойно пьет кофе, почитывая мою статью про элементы неоготики в дизайне современных загородных домов. Странность ситуации усиливало то, что похоже мужчине на моей кухне было вполне комфортно, и он не собирался никуда оттуда уходить. Он сделал несколько размеренных глотков и даже перелистнул следующую страницу. Затем и вовсе поставил чашку на столешницу, при этом не отрывая взгляда от журнала, что в моем случае означало – не заметив того, что за его спиной всего в нескольких шагах, не шевелясь, стояла я, держась обеими руками за сумку, словно именно она делает меня невидимой.

Похоже, скорее стоило ожидать того, что из спальни появится Алиса, чем этот мужчина с татуировкой оторвется от чтения журнала. Это, конечно, с одной стороны мне льстило, но сейчас я бы многое отдала, чтобы ему, наконец, наскучила эта статья и он повернулся и заметил меня.

Я осторожно собралась поднять руку, чтобы посмотреть, который сейчас час, и оценить возможно ли, что Алиса проснется в ближайшее время. Но от оцепенения, в котором пребывали несколько минут ладони, сжимающие сумку, вслед за тем, как рука с часами разжала ладонь на ручке, вторая ладонь поспешила за ней, и сумка с грохотом упала на паркет.

Я поджала плечи и зажмурила глаза, не желая видеть, как на этот грохот отреагирует мой гость. Затем тут же открыла их, поняв, что куда более нелепо будет, если первым, что он увидет за своей спиной, окажется сгорбленная хозяйка этой квартиры.

Мои глаза открылись ровно в тот момент, когда голова мужчины спокойно оборачивалась в мою сторону. Никакого испуга или резких движений. Мой утренний гость вынул из ушей наушники и улыбнулся.

– Доброе утро, Ольга. Я был уверен, что эта квартира принадлежит именно вам. Не хотите кофе?

Так обычно бывает в сериалах, в основу которых положена драматическая линия на мотив триллера: напряжение нарастает и нарастает, а затем развязка шокирует вас своим неожиданным поворотом. Вы сидите напротив экрана и понимаете, что всего несколько секунд назад были готовы предположить какое угодно развитие сюжета, кроме только что увиденного.

Ровно так произошло и со мной. Кто угодно мог оказаться на этой кухне. Сам Джордж Клуни в моей голове был более правдоподобным кандидатом, чем тот, кто только что предложил мне чашку кофе.

Денис. Тот самый фотограф из зала Врубеля, который словно наваждением просочился в мою жизнь и исчез из неё, как казалось, навсегда.

Зачем он здесь? Почему именно он?

– Мне ведь не нужно пояснять, почему я нахожусь здесь? – прочитал мои мысли Денис. – Алиса сказала, что ты в курсе, что она может переночевать у тебя.

Я была ошеломлена. Во мне начинала кричать какая-то неконтролируемая ненависть ко всему происходящему. Почему Алиса решила встретиться именно с ним? Почему он решил встретиться именно с ней? Как такое может быть?

– Да, да. Все хорошо, – смогла я вытянуть из себя ответ, продолжая параллельно выстраивать цепочку, приведшую Дениса ко мне домой.

Алиса говорила, что встретилась с ним несколько недель назад. То есть до того, как я побывала в Третьяковской галерее. Значит, он мог встретиться с Алисой, узнать, что она моя подруга, потом выследить меня и затем оказаться на моей кухне. Стоп. Почему мне так важно, чтобы он непременно интересовался именно мной? Он провел ночь с Алисой. И не одну. Я – случайность, а не она.

В лежащем на плече Дениса наушнике продолжала играть какая-то агрессивная мелодия с жестким гитарным рифом. Он смотрел на меня, на этот раз сам боясь пошевелиться и явно ожидая хоть каких-то действий от меня. Но я уже так глубоко просочилась в роль непредвиденной гостьи, что продолжала стоять посреди комнаты, даже не подняв с пола сумку.

– Давайте я помогу, – наконец, решился прервать неловкую паузу фотограф и направился ко мне, указывая рукой на сумку, из которой вывалился кошелек и маленькое зеркальце.

Я с трудом сдержалась от того, чтобы не отпрыгнуть в сторону, когда фигура Дениса склонилась над сумкой возле меня.

Нужно было срочно взять себя в руки, продолжать подобное поведение было уже просто невоспитанным.

– Спасибо, – произнесла я, размышляя как именно выйти из этой ситуации.

Кофе. Он предлагал кофе.

– Я согласна, – странным высоким голосом сказала я и тут же еще больше занервничала, понимая, насколько нелепо могло это звучать для него.

Но Денис лишь улыбнулся уголками рта и, положив сумку на диван, направился к барной стойке, заменяющей мне обеденный стол. Он без труда нашел чашку, каким-то образом угадав, что черная кружка с белым шлемом Дарта Вейдера именно моя. Затем налил немного американо из кофе-машины и, достав из холодильника коробку молока, долил его до середины. Идеальный кофе Воронцовой. Я выждала еще несколько секунд, чтобы убедиться, что он не положит сахар, но затем сама отреклась от этой затеи, понимая, что это просто невозможно. Этот человек знает меня лучше меня самой, повторила я про себя фразу, произнесенную Алисой.

– Хорошая статья, – указал Денис на открытый журнал. – Но я все же не думаю, что нынешняя неоготика оживляет дух средневековья. В том духе было слишком много поиска себя среди окружавшего человека той эпохи неведомого мироздания. Сейчас же все ровно наоборот. Мироздание формирует нас самих, указывая, как и что нам нужно делать. Мы не ищем, а только потребляем.

Мне не нужен был глоток кофе, чтобы прийти в себя. После этих слов, которые пронизывали меня словно лучи солнца из окна, я словно зажглась внутри. Есть наслаждение эмоциональное, которое возникает от ощущений, чувств, а есть наслаждение интеллектуальное. Редкое и почти потерянное в наши дни. Денис был именно из этой породы. Он, как и тогда, в галерее, попадал ровно в ту область моего сознания, которую до него баловали возбуждением только строки на страницах книг.

Я сделала второй глоток кофе, растягивая удовольствие от произнесенного этим загадочным мужчиной. Он смотрел на меня, не скрывая легкой удовлетворенной улыбки и, словно вновь понимал меня, не решаясь потревожить мое наслаждение.

– Я не знаю, почему вы здесь и какими неведомыми путями наши судьбы вновь соприкоснулись, но я рада этому. Безумно рада, – произнесла я то, что была более не в силах сдержать в себе.