Текст книги "Возвращение"

Глава 8

К сожалению, во вторник Натали мне не писала. Я знал, что она занята на работе, да и у меня имелись дела. Ладно, «дела» – это громко сказано. В общем, я тоже решил не писать. Не то чтобы я все время о ней думал – просто лучше бы думал поменьше.

Я обзвонил обе службы скорой помощи. Как и в случае с больницей, меня несколько раз перенаправили, прежде чем нашлись сотрудники, готовые помочь. Да, сказали они, у них имеются записи о местах, откуда пациентов забирали в больницу; нет, сказали они, прямо сейчас мне эти сведения не предоставят: потребуется несколько дней. Если к концу недели со мной не свяжутся, следует позвонить самому.

Спешил-спешил – а теперь сиди и жди.

Такова жизнь.

* * *

Надеясь поговорить с отцом Клода, я решил пообедать в «Фактории». Подъезжая, я увидел у входа палатку: там продавали пакеты со льдом, уцененные дрова, баллоны с пропаном, компрессоры для накачки шин. Здесь же притулился старенький автомат с закусками и газировкой – непонятно зачем, ведь напитки имелись в магазине. Увы, кресла-качалки на веранде пустовали.

Клод снова стоял за кассой. Он помахал мне, когда я направился в гриль-кафе. Столики, как обычно, были заняты, так что я примостился у стойки. Здоровенный мужчина – на голову выше меня и раза в два шире – кивнул в знак приветствия и протянул мне миску с вареным арахисом. Я догадался, что передо мной Фрэнк – местный повар. В отличие от Клода, парень оказался молчуном. Впрочем, я не возражал.

В память о дедушке я заказал сэндвич с беконом и томатами, картошку фри и маринованный огурчик. За столиком позади меня двое мужчин обсуждали недавнюю рыбалку – жаловались на скудный улов и спорили, куда лучше податься на выходных. Я тихонько обернулся. Оба рыболова носили бейсболки; один, судя по мускулистым рукам, работал на стройке, другой носил униформу компании по сбыту пропана. Первый заявил, что недавно видел аллигатора, и я навострил уши.

– Точнее, сразу четырех, – похвастался мужчина. – Грелись себе на солнышке у воды, рядом с лесом.

– Крупные? – поинтересовался его товарищ.

– Не. Молодняк.

– А где ты их видел?

– Знаешь причал? Так вот, в паре поворотов от него, по правому берегу. Помнишь, там еще гнездо орлана на кипарисе?

– Какое еще гнездо?

– То же, что и год назад!

– Не помню никакого гнезда.

– Да ты вообще дальше своего носа не видишь!

– Я рыбак, а не турист какой-нибудь!

– Кстати, ты ездил на карьер? Недавно мне попались там хорошие окуни…

Беседа вернулась в рыболовное русло, и я задумался о своем. Хотелось бы посмотреть на орланов и аллигаторов! Интересно, Натали составит компанию?

Фрэнк поставил передо мной тарелку: подоспел обед. Приступив к основному блюду, я еще раз убедился, что нигде не пробовал сэндвичей вкуснее. Закусив огурчиком, я съел немного картошки фри. Артерии и сосуды, конечно, спасибо не сказали, зато вкусовые рецепторы пришли в восторг.

Покончив с обедом, я выглянул в окно и увидел, что в креслах-качалках сидят двое пожилых мужчин. Наконец-то, подумал я и подошел к кассе. Клод – сегодня без засаленного фартука – выглядел куда довольнее, чем в прошлый раз.

– Добрый день! – поприветствовал его я. – Там, на веранде – ваш отец?

Вытянув шею, Клод посмотрел в окно.

– Да, он самый. Тот, что в рабочем комбинезоне. А рядом – Джеррольд.

– Ваш отец не будет против, если я его поспрашиваю о моем дедушке?

– Конечно, не стесняйтесь. Правда, не уверен, что он вам поможет, – предупредил Клод. – И услышит ли вообще ваши вопросы.

– Попытка – не пытка, – пожал плечами я.

– Только один совет: с Джеррольдом держите ухо востро. Он частенько несет околесицу и смеется не пойми над чем.

Я не все понял, но на всякий случай кивнул.

– Ваш отец еще долго здесь пробудет?

– Как минимум час, – ответил Клод. – Они с Джеррольдом еще не обедали.

– Что он обычно берет на обед?

– Сэндвич-гриль с шинкованной капустой и кукурузные шарики[37]37
  Кукурузные шарики (англ. Hushpuppies – букв. «Цыц, песики!») – шарообразные оладьи из кукурузной муки, распространенный на юге США гарнир к рыбным блюдам.


[Закрыть].

– Давайте я оплачу?

– Зачем? Я с него денег не беру: он все-таки совладелец магазина.

– Раз уж я его побеспокою, то по крайней мере накормлю, – твердо решил я.

– Что ж, дело ваше, – пожал плечами Клод.

Я достал из бумажника несколько банкнот и протянул ему. Убрав деньги в кассовый аппарат, Клод сложил ладони рупором и крикнул:

– Эй, Фрэнк! Обычный обед для папы, хорошо? Отдай Тревору, он отнесет на веранду.

Ждать долго не пришлось. Когда я проходил с тарелкой мимо кассы, Клод протянул мне бутылочку с шоколадным напитком «Ю-ху», предварительно открутив крышку, а затем неплотно ее нацепив.

– Это тоже.

– «Ю-ху»? – удивился я.

– Папа его обожает, уж поверьте.

Я взял бутылочку и, так как руки были заняты, толкнул дверь ногой. Когда я подошел к креслам-качалкам, меня сразу окинул взглядом отец Клода – Джим. Костлявый тощий старик с морщинистым лицом, шишковатыми пальцами и россыпью пигментных пятен на коже. Несколько зубов отсутствовали. В его глазах за стеклами очков сверкнула искорка любопытства, отчего я предположил, что Джим мыслит яснее, чем описывал мне Клод. Возможно, мною просто двигал оптимизм.

– Добрый день, Джим, – поздоровался я. – Вот, решил принести вам обед. Найдется минутка, чтобы поговорить?

Старик прищурился:

– А? Что?

Джеррольд наклонился поближе к товарищу и гаркнул:

– Парень хочет с тобой поговорить!

– О чем? – удивился Джим.

– Откуда мне на хрен знать? Он только что пришел!

– Кто он такой?

Джеррольд покосился на меня. Немногим младше Джима, он тоже давно уже вышел на пенсию. Я заметил у него слуховой аппарат, который мог упростить дело. Или наоборот?

Джеррольд громко обратился к Джиму:

– Думаю, он что-то продает! Наверное, женские трусики!

Я моргнул, не зная, обижаться или нет, и тут вспомнил предупреждение Клода.

– Пусть говорит с моим сыном, – отмахнулся Джим. – Я на пенсии. От торгашей мне ничего не нужно.

– Ясен хрен! – усмехнулся Джеррольд. – Тебе баба нужна и выигрыш в лотерею.

– А?

Джеррольд откинулся на спинку кресла, весело сверкая глазами.

– Женские трусики! – хохотнул он, явно довольный собой. – Ты и правда торгуешь трусами, парень?

– Нет, – буркнул я. – Просто хотел поговорить с Джимом.

– О чем же?

– О моем дедушке. А еще я принес Джиму обед.

– Тогда не стой столбом. – Джеррольд махнул на меня сухощавой рукой: – Отдай ему еду, хватит клювом щелкать.

Наклонившись, я протянул Джиму тарелку с едой и напиток. Джеррольд нахмурился; морщины у него на лбу стали глубже – хотя глубже, казалось, некуда.

– А где же мой обед? – осведомился он.

Вопрос застал меня врасплох. Я не учел, что старики захотят пообедать вместе.

– Простите, я как-то не подумал… Что вам принести?

– Гм-м-м… – Джеррольд почесал подбородок. – Пожалуй, филе-миньон и шейку омара со сливочным маслом. А еще, как там его… ризотто.

Он произнес врастяжку: рии-зоо-тто.

– Здесь такое готовят? – опешил я.

– Конечно, нет! Закажи в каком-нибудь из этих, модных местечек.

Похоже, он замахнулся на обед из ресторана!

– Где же мне это заказать?

– Что он говорит? – спросил Джим.

Джеррольд наклонился к приятелю и крикнул:

– Говорит, что не купит мне обед! Зато тебе презентует «кадиллак».

Я удивленно моргнул. Совсем потерял нить беседы.

При чем тут вообще «кадиллак»?

– Я такого не обещал! – воскликнул я. – И я готов принести вам что-нибудь из местного ме…

Джеррольд хлопнул себя по колену, и я осекся.

– Парень, да ты тупой как пробка! «Кадиллак»? На хрена он Джиму? – Тряхнув головой, старик усмехнулся и громко повторил для товарища: – «Кадиллак»!..

Я застыл на месте, не зная, что сказать. Джеррольд, впрочем, и не ждал ответа: он был слишком увлечен собой, чтобы обращать внимание на других. А Джим, казалось, витает где-то в облаках. Я решил завладеть инициативой.

– Я хотел побеседовать с Джимом о моем дедушке – Карле Хэверсоне.

Пошарив в кармане, Джеррольд извлек пакетик снюса[38]38
  Снюс – измельченный увлажненный табак, который на какое-то время помещают между губой и десной. При этом в организм поступает никотин.


[Закрыть]. Развернув обертку, подцепил щепотку листьев и засунул за верхнюю губу. Затем он немного подвигал челюстью и снова откинулся на спинку кресла. Вид у старика стал такой, будто он страдает от зубной боли.

– Говоришь, вы с Карлом родня? – поинтересовался он.

– Он приходился мне дедушкой, – повторил я. – Мне нужно узнать, что он делал в Южной Каролине. Они с Джимом дружили – так сказал Клод. Вот я и хотел задать пару вопросов.

– Это будет непросто, – заметил Джеррольд. – У Джима беда со слухом. И язык заплетается. Порой не понять, что он там бубнит.

Про вас можно сказать то же самое, подумал я.

– Вы не могли бы мне помочь?

– Чем тут поможешь? – отозвался Джеррольд.

– Вы знали моего дедушку? Не говорили с ним перед отъездом?

– Говори-ил, – врастяжку произнес старик. – Я приезжал сюда и болтал с ним. Не так часто, как Джим, конечно. Однажды Карл не появлялся целую неделю. Мы с Джимом сидели вдвоем. Когда я узнал, что случилось, – удивился. Все удивились. Ведь Карл ничем серьезным не болел.

– А вы знали, что он едет в Южную Каролину?

– Нет, об этом он не рассказывал.

– Может, он необычно себя вел?

Джеррольд мотнул головой:

– Не припомню.

Я переступил с ноги на ногу, гадая, не трачу ли время впустую. Внезапно Джеррольд встал с кресла. Он схватился за оба подлокотника и медленно, с болезненной гримасой, выпрямился.

– Вы двое, поболтайте немного, – произнес он. – Может, Джим что-то еще расскажет. Он лучше знал Карла. Главное – говори громче, в правое ухо. Оно у него едва слышит, но левое – еще хуже.

– Не нужно уходить, – возразил я.

– Садись в мое кресло, – настоял Джеррольд. – Ему нужно видеть, как шевелятся твои губы, чтобы разобрать слова. Поймет он примерно половину, так что почаще повторяй.

– Куда ты? – встрепенулся Джим.

– Есть хочу! – рявкнул его приятель. – Пойду в магазин!

– Что-что?

Отмахнувшись, Джеррольд взглянул на меня:

– Не стой как истукан! Садись. Я скоро приду.

Шаркая, Джеррольд направился к двери. Убедившись, что он зашел, я сел в освободившееся кресло и наклонился поближе к Джиму.

– Добрый день! – сказал я погромче. – Меня зовут Тревор Бенсон!

– Тренер бесов?

– Тре-вор Бен-сон, – повторил я. – Карл – мой дедушка.

– Кто – дедушка?

– Карл! – гаркнул я, жалея, что Джеррольд не выступает посредником.

– Ах, Карл! – прошамкал Джим. – Он умер.

– Знаю. Мы с ним – родня, – сказал я, надеясь, что фразочка Джеррольда поможет лучше меня понять.

Джим прищурился, пытаясь вспомнить. Прошло несколько секунд.

– Ты – военный врач? Женат на Клэр?

– Да, – ответил я.

Клэр приходилась мне матерью, однако я решил не усложнять и без того затруднительную беседу.

– Он любил пчел, старина Карл, – прибавил Джим. – Долго с ними возился. Столько ульев. Мед собирал.

– Ага, – кивнул я. – Хочу поговорить с вами о Карле.

– Пчелы мне не по душе, – поморщился Джим. – Никогда не понимал, что он в них находит.

Стараясь все максимально упростить, я сказал напрямую:

– У меня к вам пара вопросов. Надеюсь на вашу помощь.

Джим и ухом не повел.

– Прошлым летом Карлу было непросто с пчелами, – пробубнил он. – Из-за артрита.

– Наверное, он…

– Хотя ему помогала та девочка, – прибавил старик, будто меня не слыша.

– Девочка?

– Ага, – кивнул Джим. – Девочка. Она сейчас тут.

– Гм. – Я задумался, о ком речь.

В тот день в магазине я девочек не видел. Впрочем, Клод предупреждал, что его отец порой заговаривается. Подражая интонациям Джеррольда, я медленно и громко произнес:

– Вы знаете, зачем Карл поехал в Южную Каролину?

– Карл умер в Южной Каролине, – буркнул Джим.

– Да, – кивнул я и спросил снова: – Зачем он туда поехал?

Джим откусил от сэндвича, медленно пожевал и ответил:

– Там Хелен.

Должно быть, он не расслышал мой вопрос, подумал я и громко переспросил:

– Хелен?

– Угу, Хелен. Так он мне сказал.

Или Джим так услышал? Могу ли я доверять его слуху и памяти?

– Когда он вам сказал про Хелен?

– Что-что?

Я повторил вопрос, на этот раз громче. Джим отправил в рот кукурузный шарик и, медленно его прожевав, сглотнул.

– За неделю до отъезда. Где-то так. Он тогда чинил пикап.

Хотел убедиться, что машина не заглохнет по дороге. И все же… Кто такая Хелен? Как дедушка встретил женщину из Южной Каролины? У него отродясь не водилось ни компьютера, ни мобильника, к тому же он почти не выезжал из Нью-Берна.

– Как они познакомились – Карл и Хелен?

– А? Кто?

– Хелен, – повторил я.

– Да, Хелен. Так он говорил.

– Хелен живет в Исли?

– Что за Исли?

– Город в Южной Каролине, – объяснил я.

Старик съел еще один кукурузный шарик.

– Я плохо знаю Южную Каролину. Меня направили туда во время Корейской войны. Как только уехал – вздохнул с облегчением. Слишком там жарко, слишком далеко. Сержант-инструктор… как там его… на «Т»… секретная фамилия…

Джим крепко задумался, а я попытался осмыслить, что от него узнал. Если старик не спятил, то в Исли жила женщина по имени Хелен, и дедушка поехал к ней.

– Тайни! – внезапно воскликнул Джим. – Вот как его звали! Сержант Тайни! Самый злобный и вредный человек в мире! Однажды заставил нас спать на болоте. Грязно, сыро, тучи комарья… Кусали всю ночь, пока я не раздулся, как шар. Пришлось идти в лазарет.

– Вы знакомы с Хелен? – спросил я.

– Нет.

Джим взял бутылочку «Ю-ху» и долго возился с крышкой, хотя Клод закрутил ее неплотно.

– Ладно, – сказал я. – Спасибо вам!

Джим опустил бутылку.

– Девочка, наверное, знает больше.

Я не сразу сообразил, о ком речь.

– Вы про девочку, которая сейчас тут?

Старик указал бутылкой на окно магазина.

– Забыл ее имя. Карл с ней дружил.

– Вы про Хелен? – на всякий случай спросил я.

– Нет. Про эту, здесь.

Я совершенно запутался, и тут – как раз вовремя – вернулся Джеррольд с тем же обедом, что и у Джима. Такое мясо-гриль – сдобренное уксусом и посыпанное хлопьями красного перца – готовят только на востоке Северной Каролины. Я уступил Джеррольду кресло.

– Вы двое поговорили? – поинтересовался тот.

– Да, – ответил я. – Поговорили.

– Я предупреждал, что у него мысли блуждают, – добавил Джеррольд. – Ты выяснил все, что нужно?

– Не знаю… – протянул я. – Дедушка вроде бы ехал к какой-то Хелен. А еще Джим упомянул девочку, которая сейчас здесь, в магазине. Но я так и не понял, о ком речь.

– Думаю, я могу кое-что прояснить, – заметил Джеррольд.

– Что именно? – оживился я.

– Насчет девочки, – уточнил старик. – Джим говорил про Келли. Она дружила с твоим дедом.

* * *

Когда я вернулся в магазин, Клод по-прежнему стоял за кассой. К нему выстроилась небольшая очередь, и я дождался, пока он всех рассчитает.

– Как успехи? – поинтересовался он.

– Есть над чем подумать, – ответил я. – Скажите, а когда Келли придет на работу?

– Она и сейчас здесь. Просто у нее перерыв на обед. Через пару минут вернется.

Вот почему я не встретил ее в магазине.

– Не подскажете, где она?

– Если не кормит кота, то обедает за столиком для пикников. Это рядом, у причала.

– Спасибо! – Я снова вышел во двор.

Решив, что проще поговорить с Келли, пока она на обеде, я обогнул магазин и зашагал по тропинке к реке. Там находился не только столик для пикников, но и несколько бензоколонок у самой воды. Мы с дедушкой не раз заправляли там лодку.

Тропа какое-то время петляла среди кустов и деревьев, а затем вывела на открытую поляну, где за столиком сидела Келли. Приблизившись, я заметил незамысловатый обед, который девушка, очевидно, захватила из дома: бутерброд с арахисовым маслом и джемом, бутылка молока и яблоко в пакете из вощеной бумаги. Услышав шаги, Келли посмотрела на меня и сразу отвернулась к реке.

– Келли! – позвал я, подойдя ближе. – Клод сказал, что ты здесь.

Насторожившись, девушка снова взглянула на меня. И почему она не ходит в школу, подумал я, отметив, что на руке у нее уже два синяка. Келли молча откусила от бутерброда. Вспомнив, какая она пугливая, я остановился чуть поодаль, чтобы не стоять над душой.

– Я хотел бы поговорить с тобой о дедушке. Говорят, прошлым летом ты помогала ему на пасеке.

– Кто вам сказал? – встрепенулась Келли.

– Разве это важно? – ответил я вопросом на вопрос.

– Я ничего плохого не сделала.

Эти слова меня озадачили.

– Я ни в чем тебя не обвиняю. Просто хочу выяснить, зачем дедушка ездил в Южную Каролину.

– С чего вы взяли, что я смогу вам помочь?

– Мне сказали, вы с дедушкой были друзьями.

Встав из-за стола, Келли отправила в рот последний кусок бутерброда, запила его молоком, а все, что осталось, убрала в сумку.

– Мне пора, – буркнула она. – Иначе опоздаю на работу.

– Хорошо, – кивнул я. – Не буду задерживать. Я лишь хочу понять, что случилось с дедушкой.

– Я ничего не знаю, – отрезала Келли.

– Но ты ведь помогала ему со сбором меда?

– За деньги. – Ее бледные щеки залила краска. – И я ничего не украла, если вы об этом. Ни единой баночки.

– Верю, – ответил я. – Почему же ты не рассказала, что работала на пасеке?

– Потому что не знаю вас.

– Ты знала, что Карл – мой дедушка, – возразил я.

– И что с того?

– Келли, послушай…

– Я ничего не сделала! – перебила она. – Просто шла мимо, а он меня увидел и попросил помочь с медом. Я согласилась. Всего на два дня. Затем я наклеила этикетки и поставила банки в стеллаж. Ваш дедушка заплатил за работу.

Я не поверил, что дедушка попросил о помощи незнакомку. И, судя по нашим с Келли разговорам, она не из тех, кто охотно откликается на просьбы. В то же время я почувствовал, что толика правды здесь есть: Келли действительно помогала дедушке на пасеке. Вопрос в том, какие подробности она скрыла.

– Дедушка когда-нибудь упоминал Хелен? – поинтересовался я.

Глаза у Келли внезапно расширились, в них впервые промелькнул неподдельный страх. Впрочем, он исчез, стоило ей резко мотнуть головой.

– Мне жаль вашего дедушку, честное слово! – воскликнула Келли. – Мне нравилось ему помогать. Но я понятия не имею, зачем ему понадобилась Южная Каролина, так что оставьте меня, пожалуйста, в покое!

Девушка вздернула подбородок, развернулась на каблуках и зашагала обратно к магазину. Не останавливаясь, она швырнула пакет с остатками еды в мусорное ведро.

Я глядел ей вслед, недоумевая, чем же так ее расстроил.

* * *

Вернувшись домой, я подытожил все, что узнал за день.

Стоило ли верить Джиму? А Джеррольду? Дедушка и впрямь очутился в Исли из-за женщины по имени Хелен?

А что я вынес из разговора с Келли? Отчего она так встревожилась? Я не знал. И все же не мог отделаться от чувства, что она сказала – или подсказала – нечто важное. Ответ на один из многочисленных вопросов? Чем крепче я задумывался, тем туманнее становилась картинка, словно я хватал пальцами струйку дыма.

Глава 9

В среду, предвкушая вероятное свидание с Натали, я решил поплавать на дедушкиной лодке, чтобы посмотреть на аллигаторов и орланов, о которых услышал от рыбаков.

Еще раз осмотрев суденышко, я отвязал тросы и запустил мотор. К счастью, других лодок вблизи не было, и я спокойно приноровился к управлению. Мне совсем не хотелось стать участником водных гонок или случайно зацепить берег, поэтому я плавно снизил обороты и, повернув штурвал, отплыл от причала. Как ни странно, лодка показалась мне гораздо маневренней, чем прежде: похоже, дедушка изрядно над ней поколдовал. Вскоре я уже бодро рассекал реку, словно заправский выпускник Военно-морской академии – кем, в общем-то, и являлся.

В детстве я обожал кататься с дедушкой на лодке, но, в отличие от многих, предпочитал не полноводные Трент и Ньюс, а речку поменьше – Брайсес-Крик. Ее русло, змеившееся по территории заповедника Кроатан, должно быть, не изменилось с тех пор, как в начале XVIII века на этих землях высадились первые колонисты. Мы с дедушкой словно путешествовали в прошлое: стоило заглушить мотор, и вокруг царил птичий щебет, а у поверхности тут и там мелькали рыбешки, оставляя круги на темной, безмолвной глади.

Я потихоньку освоился с управлением, удерживая лодку ближе к середине реки. Для столь диковинной посудины плыла она на удивление ровно. Дедушка придумал такую конструкцию, потому что его жена Роуз боялась глубины. Страдая от приступов эпилепсии, которые с возрастом участились, бабушка так и не научилась плавать. Поэтому дедушка соорудил судно, неспособное опрокинуться или затонуть, снабдив его поручнями, чтобы жена не упала в воду. Впрочем, Роуз не всякий раз соглашалась подняться на борт, и дедушка частенько плавал один – по крайней мере, пока не подросла моя мать. А когда начал приезжать я, мы с ним почти каждый полдень проводили на лодке.

Река явно настраивала дедушку на задумчивый лад. Порой он рассказывал о своем детстве, которое выдалось гораздо интереснее, чем у меня; порой говорил о пчелах, о работе на лесопилке или о том, как воспитывал мою маму. Впрочем, почти всегда его мысли возвращались к Роуз, укутывая его в привычное одеяло меланхолии. Со временем истории стали повторяться, и наконец я уже мог пересказать их наизусть. Однако я слушал молча и никогда не перебивал, наблюдая, как дед парит в воспоминаниях.

По правде сказать, история его любви казалась мне волшебной; она уходила корнями в то время, о котором я знал лишь из черно-белых фильмов: чудесный мир грунтовых дорог, самодельных бамбуковых удочек и добрых соседей, что укрывались от жары под козырьками веранд, с улыбкой приветствуя прохожих. Вернувшись с войны, дедушка впервые увидел Роуз: болтая с друзьями, она пила содовую у аптекарской лавки. Незнакомка так ему приглянулась, что он поклялся приятелям когда-нибудь на ней жениться. Затем последовала череда случайных встреч: у Епископальной церкви Христа, куда девушка ходила с матерью, в «Пигли-Вигли»[39]39
  «Пигли-Вигли» – американская сеть супермаркетов. Первый был открыт в 1916 г. в Мемфисе, штат Теннесси. В отличие от других магазинчиков того времени, в «Пигли-Вигли» имелись корзинки для покупок, заранее взвешенные и расфасованные товары с ценниками, несколько касс.


[Закрыть]. Роуз тоже обратила внимание на моего дедушку. Позднее тем же летом на окружной ярмарке открыли танцплощадку, и моя бабушка пришла туда с друзьями. Дедушка никак не решался к ней подойти, а когда наконец пригласил ее на танец, Роуз призналась, что весь вечер этого ждала.

Не прошло и полугода, как они поженились. Медовый месяц провели в Чарльстоне, а затем вернулись в Нью-Берн, где и свили семейное гнездышко. Дедушка построил дом; и он, и жена хотели завести кучу ребятишек. Увы – вероятно, из-за слабого здоровья – у Роуз случилось несколько выкидышей, целых пять за восемь лет. Когда супруги уже оставили надежду, Роуз снова забеременела и родила девочку – мою маму. Ребенка сочли даром свыше; дедушка вспоминал, что тогда жена казалась ему особенно прекрасной: играла ли она с дочкой в классики, читала или же просто стояла на веранде, вытряхивая пыльные коврики.

Много лет спустя, когда маму приняли в колледж на полную стипендию, у дедушки, по его словам, начался второй медовый месяц с Роуз, который продлился вплоть до последнего дня, проведенного ими вместе. Каждое утро дедушка собирал жене букетик полевых цветов; она готовила еду, и оба садились завтракать на задней веранде, наблюдая, как над речкой лениво стелется туман. Поцеловав Роуз на прощание, дедушка уходил на работу, а когда возвращался, они вдвоем отправлялись на вечернюю прогулку, держась за руки – и этим возмещая проведенные порознь часы.

Однажды – это случилось в субботу, когда дедушка до полудня мастерил новые ульи на пасеку – он обнаружил Роуз на кухонном полу. Рыдая, он подхватил на руки ее безжизненное тело. И только через час вызвал полицию. Он был настолько убит горем, что мама, желая его поддержать, впервые в жизни взяла академический отпуск. Несколько месяцев дедушка вручную гравировал надгробный камень для жены и вплоть до конца еженедельно навещал ее могилу.

Для него существовала только Роуз; он клялся, что ни одна женщина ее не заменит, и я не видел ни единой причины сомневаться. Дедушка дожил до девяноста с лишним лет. В последние годы он страдал артритом и вечно чинил пикап; он вел простую жизнь – ухаживал за пчелами и возился с лодкой, все время лелея воспоминания о жене, которую не в силах был забыть.

Я снова об этом подумал после разговора со стариком Джимом. То, что я узнал, никак не вязалось с привычным образом дедушки. Я по-прежнему верил: он ни за что и никогда не поехал бы в Южную Каролину к какой-то женщине по имени Хелен.

Поворот за поворотом, лодка несла меня вверх по течению, пока наконец я не приплыл на главную пристань заповедника Кроатан. Кстати, любопытный факт о его лесах: это единственное в мире место, где можно увидеть венерину мухоловку и другие насекомоядные растения в естественной среде обитания. Мы с дедушкой порой искали их в зарослях. Как ни странно, несмотря на браконьерство, они по-прежнему встречаются довольно часто.

Рыбаки в «Фактории» упоминали причал как отправную точку маршрута. Орланов и аллигаторов они видели дальше по течению – может, уже за первым витком реки, а может, спустя десяток. Я замедлил ход, внимательно осматривая оба берега. Вскоре я понял, в чем основная загвоздка: я толком не знал, что именно высматриваю.

Тогда – спасибо техническому прогрессу – я достал телефон и загуглил, как выглядят гнезда белоголовых орланов. На мой взгляд, самые обычные, разве что гораздо крупнее.

Наконец я увидел то самое гнездо – высоко в ветвях болотного кипариса. Упрощал задачу тот факт, что там сидел крупный орлан – отец или мать, – в то время как второй маячил на верхушке соседнего дерева.

К слову, искомый кипарис находился в двух поворотах реки от пристани.

Я заглушил мотор и поискал на берегу аллигаторов, но тут потерпел неудачу. Впрочем, я заметил безлесый, покрытый грязью пятачок земли с красноречивыми следами. Я видел такие раньше, когда жил во Флориде. Увы, самих аллигаторов поблизости не оказалось, но я надеялся на их возвращение, ведь эти рептилии привязаны к месту обитания.

Затем я переключился на орланов и сделал несколько фотографий на телефон. Темно-бурые, с белыми головами птицы выглядели точь-в-точь как на Большой печати США[40]40
  Большая печать США – государственная эмблема, подтверждающая подлинность документов, выпущенных правительством Соединенных Штатов Америки. На лицевой стороне изображен белоголовый орлан с тринадцатью стрелами в одной лапе и оливковой ветвью – в другой.


[Закрыть]. Хотя вживую я их видел впервые, скоро мне наскучило. Пернатые почти не шевелились, разве что вертели головами. С тем же успехом я мог наблюдать за деревьями. Я задумался, есть ли в гнезде яйца, – и тут заметил парочку орлят. Малыши то и дело вытягивали шейки, и мне жутко захотелось кому-нибудь о них рассказать. Снова достав телефон, я написал Натали:

Может, созвонимся чуть позже?

Я снова поймал себя на том, что уставился на экран, проверяя, прочитала ли она сообщение. На удивление, ответ пришел быстро:

Можно. Я освобожусь около восьми.

Я улыбнулся: становилось все интереснее. Конечно, не как у дедушки с Роуз, но все же любопытно.

* * *

Работники скорой помощи по-прежнему не звонили, и я решил подождать до понедельника, а затем опять с ними связаться. Затем пару часов я провел с пользой – если, конечно, считать полезным долгий сон после неспешной речной прогулки.

Поужинать я решил в «Таверне у Моргана». Все, как я люблю: центр города, паркетные полы, стены из грубого кирпича, высокие балочные потолки и большой выбор блюд. В главном зале мест не осталось, поэтому я сел за столик в барной зоне. Зато обслужили быстро, и еда пришлась мне по вкусу. Я неплохо скоротал время перед разговором с Натали.

Чтобы не показаться слишком пунктуальным, я набрал ее номер в семь минут девятого. Натали ответила после четвертого гудка – возможно, чтобы не показаться слишком нетерпеливой.

Ребячество, ей-богу…

– Привет! – Я рискнул перейти на «ты». – Как у тебя дела на работе?

– Неплохо. Я рада, что еще нескоро предстоит дежурить ночью. Сложно уснуть, когда за окном солнце. Мой организм бунтует.

– Поступай в резидентуру. Тогда спать не придется вовсе.

Натали хихикнула.

– А у тебя как дела?

– Ни за что не угадаешь, где я сегодня побывал.

– Ты для этого и позвонил – чтобы я поугадывала?

– Нет, – ухмыльнулся я. – Я сегодня плавал по реке.

– На дедушкиной лодке?

– Я предпочитаю называть ее яхтой.

– Ого! – В голосе Натали послышались веселые нотки. – А почему ты решил рассказать о своем плаванье?

– Потому что я охотился на аллигаторов!

– Только не говори, что ты их нашел!

– Не нашел, – признался я. – Зато выяснил, где искать. Может, поищем их вместе в субботу? Прокатимся на лодке, потом поужинаем у меня? Как тебе идея?

На миг повисла тишина. Затем Натали проронила:

– Но ведь по субботам на реке полно лодок?

Думаю, она имела в виду: «Твоя посудина привлечет слишком много внимания, а я предпочла бы, чтобы нас не видели вместе».

– Там, куда мы поплывем, никого не будет, – пообещал я. – Мы отправимся вверх по течению. После полудня там довольно безлюдно. А затем поужинаем у меня дома. Я поджарю стейки.

– Я не ем красное мясо.

Натали, как я заметил, редко отвечала «да» или «нет». Впрочем, я уже почти привык.

– Могу приготовить морепродукты на гриле. Так пойдет?

– Пойдет.

– Сможешь подъехать в полпятого? Пару часов поплаваем, затем вернемся, и я разожгу гриль. Откроем бутылочку вина. И я обещаю: даже если не найдем аллигаторов, ты увидишь нечто удивительное.

– Что же? – поинтересовалась Натали.

– Сюрприз. Ну как, договорились?

– В полпятого?

– Можем и пораньше, но позже точно не стоит, иначе возвращаться будем в темноте.

В наступившей тишине я попытался угадать, где сейчас находится Натали. У себя на кухне? В гостиной? В спальне?

Наконец она снова заговорила.

– Ладно. – В ее голосе все еще слышалось сомнение. – Значит, в полпятого.

– Если хочешь, я за тобой заеду.

– Не нужно, – отказалась Натали.

Потому что я не должен знать, где ты живешь?

– Отлично! – воскликнул я, наплевав на подозрения. – Еще парочка вопросов. Ты не против тунца?

– Очень даже за.

– А какова теперь вероятность, что ты приедешь? Чуть выше, чем пятьдесят на пятьдесят?

Натали усмехнулась.

– Приеду в полпятого.

Может, у меня разыгралась фантазия, однако, по-моему, ей льстила моя настойчивость.

– Спокойной ночи, Тревор.

– Спокойной ночи, Натали.

* * *

В четверг мне позвонили из первой службы скорой помощи. Выяснилось, что дедушку отвозили не они.

В пятницу объявилась вторая скорая, и – бинго! – после недолгой беседы мне выслали копию отчета.

Моего дедушку, Карла Хэверсона, подобрали на сто двадцать третьей автостраде у отметки «седьмая миля», а затем доставили в Баптистскую больницу города Исли. В кратком отчете говорилось, что пациента нашли без сознания, с нитевидным пульсом. По дороге надели кислородную маску, а в 8:17 утра доставили в больницу.

Данных оказалось немного. Я узнал разве что о вероятном местонахождении пикапа. Проведя быстрый поиск в интернете, в том числе с помощью «Гугл Планета Земля», я увидел нужный участок шоссе. Неподалеку стоял обшарпанный торговый центр. Фотографии ничем мне не помогли, ведь я понятия не имел, как развивались события. Шел ли дедушка к пикапу, ехал ли по шоссе. А может, вышел, чтобы перекусить в кафе? Я не знал, кто позвонил в скорую и что означала отметка «седьмая миля». Требовалось поехать и разобраться на месте.

Время прибытия в больницу натолкнуло меня на мысль, которой следовало появиться гораздо раньше. Исли находился в шести часах езды на автомобиле. Дедушка, учитывая возраст и состояние пикапа, добрался бы туда часов за девять. Неужели он ехал ночью? В это верилось с трудом. Он всегда был «жаворонком». Скорее уж он сел за руль с утра пораньше, а ночь провел в гостинице или придорожном мотеле.