Текст книги "Семейная хроника: сборник рассказов. Том 1"

ПРЯТКИ

Выполняю просьбу своей сестры Тани и уверен, что многим будет приятно окунуться в события тех далёких и счастливых дней нашего детства!

Несмотря на огромные лишения, по сравнению с сегодняшними сверстниками, не было тогда у нас компьютеров, да и света даже электрического не было, детство наше прошло удивительно счастливым, радостным и весёлым!

Смотрю я на современных обладателей «смартфонов», гоняющих всяких «блох» из серий американских игр и глубоко жалею таких детей! Как грамотно Америка отупляет, и ослепляет нашу молодёжь!

На конкретном примере собственного младшего сына очень показателен этот вред! Вечером часто дело доходило до слёз, не уложить спать из-за этих дурацких игр!

Польза нулевая, а вред очевидный! Все доводы вреда, в то время воспринимались в штыки! Теперь, когда получил права на управление автомобилем, понял прежнюю ошибку! В правах поставлена приписка: «управлять автомобилем только в очках!» Вот она расплата за слёзы с глупостью вперемешку!

Мы росли со здоровыми жизнерадостными играми. Они закладывали в нас спортивную подготовку, хитрость, выдержку, коллективизм, дружбу. Во время плохой погоды собирались у кого-то дома: у нас, у Блохиных, у Курдиных, у Жигаевых. Чаще всего это было у Горнеевых. У них было сразу 3 человека: Толя, Шурка и Коля. Их мать, тётя Оня была мягкой доброжелательной женщиной. Я не помню ни одного случая, чтобы она ругала или лупила своих ребят. К нам, посторонним, она была тоже терпеливой. В их доме, у нижней дороги, была редкая уникальная печка русская. Топка была ниже, чем у других. Чтобы женщине легче было возиться около печки и не мучить свою спину, около печки был выпилен пол. И тётя Оня могла либо распрямлять спину, встав в рост в этом углублении, либо посидеть на полу, как на скамейке, свесив ноги в это углубление перед печкой. Такая конструкция была только у Горнеевых! Главным развлечением в доме были карты игральные, либо «кулички». При игре в карты было столько безобидных интересных детских игр! Без злобы, без азарта! «Акулина», «Хлюсты», «Пьяница», «Шалаш», «Дурачок», фокусы всякие. При игре в «кулички» тому, кто «вадит», завязывают платком глаза, и он ловит на слух. Чтобы он не навредил в доме, когда ловит с завязанными глазами, его корректируют словами «горячо» или «холодно». Потом на «ощупь» надо правильно назвать того, кого поймал. Если кто-то из пойманных не выдерживает, когда его опознают, и захохочет, то поймавшему по голосу значительно легче узнать пойманного! Это развивало память слуха, память рук, память мозга. Кто от кого, чем отличается!

Когда погода была хорошая, то играли в «лапту» на улице. Ещё часто играли в прятки. «Считалкой» определялся тот, кому «вадить», а остальные все от него прячутся. Первого, кого вадящий застукает, будет вадить следующим. Но всё равно надо обязательно найти всех до одного из спрятавшихся.

Вадил Юрка тёти Клавдин. Застукал первого. Нашёл всех, а Коли Горнеева нигде нет! Ну, как в воздухе растворился! Правила требуют найти всех! Юрка ходил, ходил по всем злачным местам, нигде нет! Пошёл в конюшню на той стороне речки. Речка была в то время такой что, разбежавшись хорошо, можно её перепрыгнуть! У многих против своих огородов на склоне к речке были небольшие плотинки, которые ещё назывались запрудами, для поливки и птицы водоплавающей. Чтобы они не уносились весенними паводками, их укрепляли деревьями. Чаще всего это были лозины. Они неприхотливы к условиям посадки. Воткнёшь ветку в тину и забудь! Она спокойно растёт без твоего внимания. А что же такое тина? Это чернозём, стащенный весенними паводками в речку! Там он раскисает в воде и становится как тесто. В нём можно спокойно утонуть по пояс. Только гуси и утки, со своими перепончатыми лапками, могут спокойно ходить по нему.

Плотинка такая была под «низом» и у Жигаевых. Лозины, посаженные когда-то дядей Мишей, а может быть и его родителями, вымахали ого-го какие! Колю Горнеева осенила мысль, а что если спрятаться в кроне этих лозин? Во, Юрка, поищет!

И когда, сбившийся с ног, Юрка пошёл искать Колю на конюшню, он решил опередить его. Быстро слезть с лозины и сохранить секрет, где можно спрятаться ещё раз, вот такой был его стратегический план! Но лозина имеет особенность плохую. Она не любит быстрых лазутчиков. На ветки надо наступать с осторожностью. Они хрупкие, как стекло, и могут легко и совсем отвалиться. Это и произошло с Колей. На высоте 10, а может быть и более метров, он наступил на сучок. Сучок легко отломился и полетел вниз. Правая половина тела устремилась за ним. Левая половина ещё раздумывала, находясь на дереве. Правая половина решила догнать и перегнать сучок. Развернув голову к земле и стащив с дерева левую половину, тело быстро устремилось вперёд. Лидером в соревновании с сучком оказался Коля. Он развил такую скорость, что первым долетел до земли и на финише ушёл в тину по самую попу!

Но попа, находясь на поверхности и оценив всю ситуацию, командовала высвобождением из плена достойно! Потерь не было. На берег возвратились все части тела в целости. Вид, к сожалению, был не для людей со слабыми нервами!

Юрка, увидев это чудовище, обильно облепленное тиной, передумал возвращаться через речку и заорал нечеловеческим голосом:

– Чёрт! Чёрт! Чёрт!

После воплей Юрки все дружно сбежались на место происшествия. Действительно, скульптура была редкая по достоверности! Потом мы всей компанией довели Колю до дома, где он забрался с головой в кадушку с водой!

Ах, как жаль, что в те времена фотоаппараты были в народе большой редкостью!

ЧАСОВОЙ

Сестра моего папы, Анна Николаевна, которую мы, все её родные племянники, звали крестной, была для нас, практически, второй матерью. Отличалась она удивительной добротой, щедростью, умом, и, как Валентина Леонтьева (известная телеведущая), любила устраивать приятные и неожиданные для всех (даже для самой себя) сюрпризы. Жила она в «Сельмаше». Жила очень скромно, как позволяла зарплата уборщицы телефонной станции на заводе. Свои дети умерли в раннем возрасте от свирепствовавшей скарлатины и поэтому огромную, неиссякаемую, как родник, материнскую любовь она перенесла на нас. Мы это чувствовали и тянулись к ней как к родной Матери. Как бы не были ограничены по времени, всегда выкраивали возможность навестить ее в «Сельмаше».

Однажды оказался свободным целый воскресный день и она повела меня навестить бывших земляков по родной Кевде. Это к Паниным и к Палагиным. У меня какое-то чувство, что Кевдяшей в «Сельмаше» – половина жителей. Учился я в это время в Авиационном институте в Ленинграде. Хозяйка дома у Степановых, т. Маша, быстро накрыла стол и всем, что было в доме, нас от души покормила. Удивительная способность Кевдяшей, так просто и так душевно угощать! Потом появилась Мальвина, главное богатство дома – Нюра. Конечно, встретив ее где-то на улице, я бы никогда её не узнал. Много воды утекло с тех пор, как они переехали в «Сельмаш».

Потом пошли всей компанией к Палагиным. Они были нашими соседями по Кевде, и жили напротив нас у нижней дороги. Первая встретила нас Немая.

Она прекрасно понимала всё по губам и очень доходчиво объяснялась руками. Мы к ней привыкли в детстве и как-то очень легко общались.

Всех из компании она узнала, а кто же я-то? Крестная приказала мне молчать. И спектакль начался.

Немая долго и пристально меня рассматривала в глаза. Что в её голове творилось, одному богу ведомо. Крестная пошла в наступление.

– Ну, что уставилась? Ай, не признашь?

Немая отрицательно покачала головой.

– Эх, ты! А говоришь, что всех Кевдяшей помнишь!?

Немая опять покачала головой.

– Может ты, и Миньку Смирнова не вспомнишь?

Она резко встрепенулась, широко открыв глаза и рот.

– Ведь это же Коля, сын его!

Что произошло дальше, никто не ожидал. Взрыв эмоций. Она как закричит, на языке, понятном только ей! Кинулась обнимать, целовать меня. Слезы полились рекой. И не только у неё, но и у всех окружавших нас, при виде этой сцены.

Крестная, как хороший дирижер, продолжает:

– Ну, что, вспомнила, как пехтелём-то лупила? Ну-ка, Коля, расскажи!

– Да чего же рассказывать-то. Что было, то было. Она же была часовым поставлена. Мать с отцом в Каменку к дяде Коле уехали, а её попросили подомоседничать. Какой корм дать скотине и чем напоить её ребятенки сами всё знают и всё сделают. Ты им только блины пшённые утром напеки. На ночь из дома не пускай. Пусть дома уроки делают.

Все, что было предписано инструкцией, было нами сделано засветло. А как только стемнело, собрались дома. Зажгли керосиновую лампу. Вставили «машинку» в голландку, засыпали сухой «назём» и затопили. Мудрый отец для лучшего прогорания «назёма» придумал и сделал специальную «машинку» с дополнительным сводчатым поддувалом. Работала она великолепно. Занялись уроками. Потом пришли гости: Шурка Яшкин, Пилис (Петька Борисов), Ваня Курдин. Начали решать задачи из книги «математическая смекалка». Соорудили из спичечной коробки замок, вокруг замка с 4-х сторон разложили спички-рыцарей. Условие задачи: как расставить рыцарей так, чтобы с каждой стороны было по 9 рыцарей?

Немая сидела на конике у двери и толкла в ступе пшено на блины. Увидев на столе спички, подошла и одним движением сгребла и «замок и рыцарей» в подол передника и, пригрозив кулаком, ссыпала все в карман фартука. Больше никто не рискнул взять вторую коробочку с круга над лампой. Поиграли в «дурачка» в карты и гости решили расходиться по домам. Но Немая замкнула крючок на двери и, постучав одной рукой по другой, с пальцами, раскрытыми веером, подула на них. Это означало, что на улице темно, нет света, и из дома выходить нельзя.

Яшкин, как самый смелый (его отец воевал в дивизии Чапаева!), придумал манёвр. По его плану мне надо было зайти справа и схватить Немую за левую руку, а он в это время скидывает крючок и вылетает в сени. Ваня Курдин, как самый хитрый, занял позицию у кута, для разбега.

Но, Немая, блестяще в доли секунды, разгадала «Кутузовский» план Яшкина. Ловким движением «пехтеля» съездила сначала по лбу мне, а, вторым концом, Яшкину. Я устоял. Видно лоб был покрепче, и движение навстречу «пехтелю» не было таким стремительным, как у Яшкина. Шурке Яшкину повезло меньше. Рухнул пластом на спину и лежит на полу без памяти, как Христос на распятии.

Все остальные мгновенно оказались под лавкой. Оценив ситуацию, решили оттащить «Кутузова» от ступы, пока не очухался. Если зашевелится, она может расценить так, что он притворялся и сделает пехтелем «контрольный выстрел». Осторожно подползли, и тихонько уволокли его под лавку.

Немая с каменным невозмутимым лицом продолжала толочь пшено, молчаливо разрешая утащить с поля боя поверженных.

Под лавкой, Яшкин, очухавшись, выругался:

– Во, стерва, ловкая какая! Двоих успела окрестить! Так призвездячила, что, аж память отшибла. Такой «шишак» здоровенный мне припаяла! Да и тебе, Коля, тоже не меньше!

Немая тем временем перетолкла всё пшено, просеяла, затворила тесто и заняла прежнюю позицию часового на конике около ступы. Дремала ли она, сидя на посту, или нет, не ведомо.

Но более никто не решился на новый маневр. Так все и ночевали под лавкой.

Утром, когда рассвело, она, в соответствии с инструкцией, сняла крючок.

ГРОЗА

В пору нашей юности были какие-то сумасшедшие грозы. Мы, дети, спали все в мазанке. Спали, как игральные карты. Девчонки – головами к двери, мы с Володей – головами от двери. Дверь была металлическая с секретным засовом, очень крепким и очень надёжным. В случае какой – то беды, он мог открываться и детьми изнутри и родителями извне. Такой мудрый засов придумал отец. В двери было круглое отверстие для кошки. Когда сверкала молния, через отверстие в двери, в мазанке было так светло, хоть иголки считай. От грома был жуткий грохот, было такое впечатление, что мы как зерно в решете – прыгали на спальном месте. После одной из таких гроз, пришла утром мать и говорит:

– Ну, дети, пожалел нас Бог.

Ударила молния в трубу, прошла по опечнику, расщепив деревянное обрамление. Большие чугуны, в которых варилась картошка для скота, валялись на боку, а некоторые вверх дном. На полу валялся хлеб, ковриги, которые до этого лежали на брусе под потолком, для этого предназначенным. Валялись разбросанные до самого кута вилки и ложки.

Перепуганные страшным грозовым ударом, родители, которые ночевали в сенях – в чулане, почувствовав сильный запах гари, решили, что уже горит дом и с ужасом влетели внутрь помещения. В кромешной темноте по комнате двигались два голубых «глаза», расположенных на таком же расстоянии, как и у человека. Мать начала креститься и читать вслух молитву. «Глаза» по потолку начали двигаться от кута в сторону к образам. Не дойдя до образов метра два, они остановились напротив зеркала, и с грохотом, выстрелу подобным, «глаза» ушли в потолок. Видавший всякое отец, оцепенел от ужаса. Когда «глаза» исчезли, родители решились зажечь керосиновую лампу. В том месте, где пропали «глаза», в потолке остались две дырки, как следы от пуль. Утром, после такой страшной и тревожной ночи, родители забрались на чердак и были очень удивлены увиденным. На чердаке, напротив этих сквозных отверстий были обнаружены две воронки, с разбросанными листьями, которыми утепляется потолок со стороны чердака. Несколько дней это всё оставалось неподвижным, и народ приходил на экскурсию. Всех очень удивляло это чудо. Почему шаровая молния, оставив столько следов, пожалела дом и не зажгла его?

Днём грозы были не менее страшными. В конце улицы «Сибирь», есть дорога, идущая на «Зимнишний» лес. Эта дорога проходит через поле, где стоит часовенка. Было время, когда рожь косили вручную, специальными косами – «крюками», связывали её в снопы и молотили молотилкой. Грозы в полдень народ боялся. Они почему-то очень часто были с «бедой». Одна из таких гроз застала народ в поле за работой.

Грозные тучи затянули голубое небо и проглотили солнышко. Отвесные молнии свирепо с жутким грохотом впивались в землю и продолжали на какое-то время замирать в этом состоянии. Земля вздрагивала от этих ужаливаний. Уже начали падать крупные капли дождя и женщины бросились в укрытия – крестцы из снопов. Среди них была и наша мать. Пробегая мимо крестцов, где укрылись женщины с улиц «Бочкарёвка» и «Сибирь», услышала:

– Иди, Маньча, места хватит.

– Нет, уж. Я побегу до своих баб.

– Замокнешь, пока добежишь!

Как будто какой-то невидимый дирижёр жёстко спланировал весь этот сценарий.

Как только добежала до своих, шарахнула молния в те крестцы, мимо которых она пробегала. Убило 6 человек. Их перевезли в Кевду и выставили в гробах в клубе. Зрелище было ужасным, и покойные все были закрыты саванами. Те люди, которые из прощавшихся с погибшими, были посмелее, приоткрывали саваны, чтобы посмотреть покойных. И мы, сопливая молодёжь, крутившаяся там, видели лица людей, убитых молнией. Лица чёрные, глаза открытые, выпученные, кожа на лице стянута от ожога и зубы открытые, оскаленные. Чем объяснить то, что лошадь, которая везёт покойного, становится вся мокрой и с пеной у рта? При грузе, значительно более тяжёлом – этого не наблюдается.

Ранее эти часовенки бережно сохранялись. Трактористы, когда пахали и сеяли хлеб, аккуратно их объезжали. Теперь, при новых хозяевах из Англии, память о погибших людях стала безразличной.

АФОНЮШКА

Наше послевоенное поколение из Кевды с живым Афонюшкой не сталкивалось. О деятельности этого человека и последствиях общения с ним достаточно много было поведано нам поколением родителей. Но нашему поколению есть возможность увидеть следы его пребывания на земле. Это пещеры, названные его именем, это родник, именуемый Афонюшкиным.

В чем особенность этого человека, почему он увековечен в памяти народной? Что сделал он положительного или отрицательного?

Забегая наперед, и характеризуя его кратко и лаконично, можно сказать, что это был своеобразный Кевденский «Распутин». Он был одарен от природы здоровьем, хорошим познанием психологии человека, гипнозом, способностью умелого воздействия на психику и сознание своих односельчан.

Но обо всем по порядку. Жил он на ул. Голышовка, в доме на высоком, достаточно крутом берегу, на нижней стороне дороги. В этом доме потом жила Веронька Хорошева. Внизу, на противоположном берегу нашей Кевденской речушечки, его руками был сделан родник. Обычно, родником народ считает источник, из которого вытекает вода, а если нет, то колодец. Его творение не относилось ни к тому, ни к другому определению. Вода из него не вытекала, но достать ее можно было ведром, наклоняясь через срубовины. При этом, не выдержав равновесия, можно легко нырнуть головой в этот колодец. Ни крюка, ни ворота не было. Глубина от края срубовин до дна была метра два. Но дна почему-то не было видно, несмотря на то, что вода в ведре была прозрачной. Было в этом что-то мистическое, настораживающее, для многих. Вот, например, «Лещевский» или «Филягин» родники. Они какие-то притягательные, веселые, радостные. В них даже утонуть приятно! Но ходить в Афонюшкин родник, люди были вынуждены, так как колодцы на улице все обвалились. Ходил туда и я. Бабушка каждый раз напоминала: смотри, осторожней – не захлебайся! Взрослых этот родник почему-то тоже пугал. И тогда было решено сообща восстановить «Ванекин» родник, т. к. вода в «Ванекином», по воспоминаниям многих, была намного лучше. Такая же «легкая», как говорили люди, была еще в «Стенякином». Он был напротив бабушкиного дома, по середине между верхней и нижней дорогами. Обвалился он вторым по очереди, после Курдина колодца. Потом у Кузнечиковых, потом у Ульянкиных, потом у Семёнихиных. И вот после этого началось хождение по мукам. Человек, который занимался чисткой и ремонтом колодцев – Мишка Пичужкин, погиб при таинственных обстоятельствах. Он занимался чисткой и ремонтом колодцев по всему селу. И после его смерти, умерли также и многие колодцы. И, когда народом вычистили «Ванекин» родник и поставили новый сруб, вода, действительно, была в нем во много раз лучше, чем в «Афонюшкином». Теперь нет ни того, ни другого родника. Оба похоронила речка, когда соорудили новую плотину.

Однажды, после школы, мы с бабушкой копали картошку. Потом пригнали стадо и с картошкой дела были остановлены. Я пошел к матери, взял на погребе велосипед и поехал в «Каменный» искать папоротник. Надо было, по указанию Бориса Ивановича Скуратова, директора школы, который преподавал нам ботанику и зоологию, всем ученикам принести и сдать по ботанике папоротник с корнем. Когда я въезжал в лес «Каменный» – уже темнело. А когда я по сквозной дороге доехал до «Кузнецова» оврага, это расстояние от края леса 2 км, то темнота стала наступать стремительно. Почему меня туда занесло? Ну, во-первых: дано задание учителем. А я, как обязательный ученик, даже не задумывался о каких-то сложностях и последствиях в его выполнении. Во-вторых: приехал на это место потому, что отец летом косил на подошве «Кузнецова» оврага траву, а мне была дана команда, делать из этих рядов кучечки, чтобы потом быстрее собирать траву на повозку. Вот тогда я и запомнил, что там был папоротник. Было это место недалеко от Афонюшкиных пещер.

– Видишь, какая подошва ровная, как стол. Сколько труда сюда вложено людьми. Это всё из пещер нарыто.

– А кто же накопал?

– Афонюшка.

– И глубоко?

– Глубоко. Когда я был в парнях, не женатым, мы с ребятами забирались туда. Наматывали на палки тряпки, поджигали и ходили внутри.

– А, как там внутри? Просторно или тесно?

– По-всякому. Где потесней, там и вдвоем не разойтись, голову надо к груди прижимать. А где попросторней, там в рост стоишь. В стенках, как печурки углубления выточены. В них иконы ставились. Это у них молельная была. По сторонам от молельной много ответвлений было. Одному там и заплутаться легко. Когда у некоторых факелы догорели, началась суматоха, крики. В темноте никому неохота оставаться. А гурьбой сразу не выбежишь.

– Как же он такую пещеру выкопал?

– Народом. Разве один такую работу сделаешь? Сюда много людей ходило. И бабушка моя «Гулюшка» тоже ходила. Небось, песок, что под нашими ногами, и она в подоле наносила. И ее труд тут остался.

– Это что же, так все и наношено подолами?

– Ну, почему только подолами? У кого что было. Кто корзиной носил, кто ведром, кто мешком.

– А если бы вход завалился, то они бы там все умерли?

– Афонюшка был хитрый. У него было несколько ходов. Только попробуй их найди изнутри.

– А как же сам Афонюшка находил?

– На то у него и голова была. Нужные места он освещал свечками или лучинками.

– А он был святой или колдун?

– Кто его знает? Как стемнеет, начинал кричать по зрящему. А по лесу очень далеко разносится. Люди, кто припозднится с сеном или дровами, проклинали его. Лошади, услышав этот крик, как с ума сходили. Поднимаются на задних ногах на дыбы, храпят и становятся неуправляемые. Либо оглобли ломают, либо упряжь рвут, либо несутся, сломя голову, куда попало.

Однажды наша мать, находясь в такой ситуации ночью в лесу, во время такого крика не выдержала и в «сердцах» сказала:

– Болесть тебе!

На следующий день дочь Афонюшки пришла за водой в Стенякин колодец, и, увидев мать, выговорила ей:

– Ты зачем моему папаньке болесть посылала?

Мать так и не нашла разумного объяснения этому случаю позже, заявив просто – он колдун.

Однажды, на подъеме из «Кузнецова» оврага в сторону «Каменного» на сквозной дороге нашли повозку на боку. Повозкой придавило мужчину. Тут же был и бык, впряженный в повозку. Стоял рядом, в кустах. Мужик, окровавленный и мухами облепленный, был уже мертвый, когда его нашли люди. По какой причине произошла эта смерть? Почему бык бросился с дороги в кусты, по бычьей упрямости ли, или его кто-то напугал? И в какое время суток произошла эта трагедия? Никто не знает. Единственный свидетель этого события – мертвый мужик. Но он уже никому ничего не расскажет.

Отец всегда останавливался около этого места, когда ехал в «Горелый». Вырубал «усвист», вставлял его в спицы левого колеса, привязывал веревкой и съезжал с горы в «Кузнецов» овраг. Левое заднее колесо он затормаживал для того, чтобы повозку поджимало к горе, а не стягивало в овраг. Так велел делать всегда и нам.

Но, возвратимся к папоротнику. Я доехал до «Кузнецова» оврага, остановился у печально известного куста. Дальше ехать не рискнул. А вдруг тормоза у велосипеда не выдержат? И тогда будет еще один куст, политый кровью. Я спрятал велосипед недалеко от дороги, напротив этого куста и пешком пошел вниз в овраг на поиски папоротника. Я его нашел там, где когда-то видел. Стал вырывать из земли, но стебли отрывались от корней. А задача была выкопать с корнем! Тогда я стал искать чтото, чем можно выкопать. Когда я каким-то сучком подкопал и вытащил всё в нужном виде, темнота взяла меня в плен основательно, и я поспешил убраться подальше и поскорее от этих пещер. Добравшись до дороги, я стал подниматься в гору уже в полной темноте, практически на ощупь. Вот уже верх. Надо еще немного пройти и справа должен быть этот злосчастный окровавленный куст. А, напротив слева, должен быть велосипед. Это граница. Стал искать велосипед в предполагаемом месте, а его там нет! Как в жмурки с завязанными глазами стал отчаянно на коленях ползать и искать его на ощупь. Но бесполезно. Его нигде нет! Сколько таких попыток было? Я же боялся уползти далеко в лес и потерять дорогу, поэтому эпизодически я вынужден был выползать обратно на твердую дорогу. Было такое ужасное отчаянье, находиться как на цепи. К тому же еще за спиной злосчастный куст, слева Афонюшкины пещеры, справа Кевда с матерью, которая оторвет голову за потерянный велосипед. Эта обстановка еще больше усиливала мое бедственное положение. Для полного отчаянья – впереди зажглись два зелененьких огонька, и послышалось какое-то тявканье, такое, как щенячий лай. По всей видимости, моё молчаливое шебуршание в поисках велосипеда, привлекло лису, которая меня боялась больше, чем я её. И поэтому ближе она не подошла, и, потявкав, убралась. Это был 5-ый класс – ботаника! В этот экстремальный момент вспомнил все бабушкины молитвы. И что-то, где-то, наверно, сработало! Я наткнулся на велосипед. Радость была безмерная. Последней бабушкиной молитвой стала: «Господи! Дай мне силушки и от нечистой силы крылышки». И с этим напутствием я ринулся через весь «Каменный» пешком по сквозной дороге до самого выхода. Где-то справа, в глубоком овраге с крутыми высокими берегами находится «Дюков» родник, с дурной славой. Вершина этого оврага выходит на сквозную дорогу, каждый год, отвоевывая у дороги очередную дань. Вымывает овражек, глубиной по пояс. И дорога каждый раз отступает, огибая его стороной. Попасть в эту ловушку и чтото сломать очень легко, особенно ночью в чернильной темноте. Что и произошло потом, но об этом будет отдельная история. Пробираться пришлось на ощупь по середине дороги, где лошади своими копытами выбили тропинку. Если сползаешь к краю дороги на колею, то ветки, как распростертые пальцы, хватают за лицо. Когда выбрался из леса, дальше уже было не страшно до самого дома. Последний страх – это тихо, незаметно поставить на погреб велосипед, чтобы не заметили родители.

В школе, Борис Иванович, сделал выговор всему классу за невыполненное задание:

– Таких простых вещей не можете сделать, как другие, сказал он, помахивая над собой сдвоенным тетрадным листом с прикрепленным к нему моим папоротником.

Сейчас мне кажется другое. Весь класс тогда подумал о том, что, единственным лентяем, был тот, кто сделал это. Ведь у всех была причина общая и очень важная – копка картошки.

Эпилог

Лучшие друзья юности. Ваня и я

В школьные годы у Афонюшкиных пещер приходилось бывать много раз. Почему множественное число? У пещеры много входов. Если бы отец не рассказал про внутренне строение, то мы бы считали их отдельными. У одного из входов слева стоит камень высотой метра 2, похожий на ёлку. Вероятно, это был главный вход. Во время весенних паводков, песок запечатал вход.

В оставшуюся часть школьнику можно ползком залезть, но отсутствие фонарика и возможность столкнуться со змеями удержали меня от этого порыва.

Случайная фотография места жительства Афонюшки в Кевде. Дом его был слева у обрыва. То ли дом этот разобрали, толи он обвалился в речку. Родник был внизу у речки справа от этой наклонной дороги. Весенние паводки старательно пытались похоронить этот родник. Но он был «живучий». Удалось это сделать только плотине.

Уровень воды у плотины 11 метров. Над родником будет чуть меньше.

В рассказе «Кевденская речка» эти изменения в жизни речки хорошо видны.