Текст книги "Семейная хроника: сборник рассказов. Том 1"

РУССКИЙ ХАРАКТЕР

У известного писателя А.Н. Толстого был такой рассказ для читателей всего мира. Мой рассказ для чтения нашей семьи. Речь пойдёт о Стенякине Владимире Васильевиче, жизнь которого трагически оборвала война в расцвете сил. В рассказе для полной достоверности будет использован местный диалект. События изложены из рассказов 2-х женщин – моей мамы и соседки т. Тани Асаевой.

Шёл 1943 год. От большой дороги до Стенякиных (расстояние около 400 м) народ для питья брал воду из колодца с лучшей водой. Таким колодцем был Стенякин.

Соседка Асаева т. Таня, зачерпнув воды из этого колодца, пошла домой по нижней дороге. Они жили слева от этой дороги. Её изложение события:

– Когда я дошла до Митирова бугра, в овражке, супротив Яшкиных по тропочке поднимался мужчина в военной одежде. Шёл прихрамывая с палочкой со стороны Котышёвки. Я основилась, вроде как устала. Дождалась, когда он поднимется на дорогу. Он вышел на нижнюю дорогу и повернул к дому родителей. Я, как омежная понеслась мимо своего дома к Смирновым.

Продолжает мать:

– Влетела в избу Таня, как кипятком ошпаренная.

– Ой, Маньча! Ваш Володя возвернулся! Пошёл домой.

– Я ещё прытче Тани понеслась к нашим. Прибежала, а там полна горница слёз. Володя рассказывал, как получил ранение, как скитался по госпиталям, как добирался до Кевды.

На другой день я опять наведалась. Володя собрался бриться. Ремень свой офицерский зацепил пряжкой за гвоздь от занавески. Левой рукой натянул другой конец ремня. Правой рукой точил об ремень отцовскую опасную бритву. Отец сидел на кровати, мать топила печку и возилась ухватом с чугунками. По щекам катились слёзы в два ручья.

Володя её спрашивает:

– Мам, что же ты всё плачешь и плачешь? Ну – инвалид, ну – калека. Живой же вернулся! Завтра поеду в Толковку, привезу Шуру с дочкой!

– Ой, сынок! Не ездил бы ты туда.

– А, чего так?

– Она, как получила извещение, что ты пропал без вести, и вышла замуж.

Его эта новость, как молоньёй прошила! Весь почернел и сразу стал каким-то чужим. Молча побрился и успокоил мать:

– Не плачь, мама. Кончится война, мы найдём другую, не хуже. Завтра я в Чембар уезжаю.

Отец сразу всё понял и начал отговаривать:

– Не уходил бы ты, сынок, из дома! Ты уж и так себя наполовину потерял. Оставь отцу с матерью хоть такую радость.

– Да я не на долго. Решу в военкомате нужные дела.

На этом и закончилось его пребывание в родном доме. Ушёл из Кевды навсегда и больше его отец с матерью уже не увидели. Потом, в Чембаре, отец заходил в военкомат. Там сказали – отправлен на фронт по собственному желанию.

Родители наши хорошо знакомы со школьной программой. Проходили её 5 раз вместе с нами. Когда я учил стихотворение Симонова «Жди меня», мать его уже знала наизусть и поправляла меня, когда я запинался.

Дочка Владимира Васильевича – Тамара

Удивительное дело!

За всю послевоенную жизнь Томкина мать т. Шура приезжала много раз к нам в гости со вторым мужем. Родители всегда встречали их очень тепло и радушно. Не было ни единого упрёка!

Так бабушка всю жизнь и прожила, не ведая о том, где и как погиб её сын.

К 70-летию Победы, Пензенский краеведческий музей прислал мне информацию о гибели Стенякина Владимира Васильевича.

Фрагменты из жизни Александры Васильевны Стенякиной

Закончилась война с Германией. Она возвратилась в Кевду. Через некоторое время её вызывают в Пензу. Наш отец повёз её в Титово. Там на вокзале она призналась:

– Миня, я ведь еду на войну с Японией! Дома я не решилась об этом сказать. Скрыла. Будут лишние слёзы. Родителям особенно тяжело терять детей. Они после гибели брата Володи места себе на земле не находят. Ты скажи об этом только Няне (нашей матери, Марии Васильевне), а родителям повремените. Если уж не судьба, как Володе, вернуться домой, тогда пусть родители простят меня!

Как же вычеркнешь эти странички из жизни?

ЭКСКУРСИИ

Божественная и бесконечно родная наша учительница Анна Алексеевна Асаева, вложила в наши головёнки память и любовь к родной школе и Кевде во времена с 1-го по 4-й класс. Спроси нас, любого из класса, что же ты крепче всего помнишь в эти годы, то каждый ответит – милую Анну Алексеевну и её чудесные экскурсии в лес «Лещёв». Конец учебного года, 3 месяца предстоящих каникул. Её удивительную любовь и аккуратность в общении с каждым учеником каждый помнит и бережно несёт через всю жизнь! Эта любовь к экскурсиям оставила такое сильное радостное чувство, что мы даже самостоятельно сговорились и пошли в лес. Команда наша состояла из одних мальчишек класса, и ходили мы в лес «Земнишний». Были настолько уверены в себе, что даже не боялись заблудиться! Особенность лесов вокруг Кевды в том, что если целеустремлённо идти всё время куда-то в одну сторону, то обязательно выберешься на край. В лесу мы нашли какое-то дерево, на котором было совиное гнездо. Каждому так хотелось забраться на дерево и полюбоваться на совят, но у нас был лидер Витя Ерзиков, который был самым мудрым и сильным в классе, имея самый богатый стаж в каждом классе. Если он сказал – полезу я, то никто против этого решения возникать не решался. Кулаки его испытал на себе почти каждый. Он долез до гнезда, и репортажем с места события доложил, что в гнезде находятся двое совят, сидящих боком друг к другу и головками наоборот, чтобы был круговой обзор. У всех это вызвало ещё большее желание забраться и посмотреть на эту картинку. Но парадом командовал Витя. Он взял край подола рубашки в зубы и в получившуюся «зыбку» сложил обоих совят. На обратном пути, метрах в 3-х над землёй, у него под ногой обломился сухой сучок и Витя «засвистел» на землю. При этом приземление прошло не лучшим образом. Подол рубашки выскочил из зубов, один из совят, помогая крыльями, благополучно приземлился на землю, другой оказался боязливей, и решил покрепче вцепиться за рубашонку. Под рубашкой оказался голый живот, который для его коготков оказался хорошей зацепкой. Один коготок проткнул живот с одной стороны, все остальные с противоположной. Можно представить, как Витьке было больно! Совёнок хлопал крыльями, но отцепляться левой ногой от живота не собирался. Наши попытки разжать коготки и вытащить их из живота ни к чему не привели. Они наоборот, крепче сжимались, как клещи, проткнув брюшину навылет с обеих сторон. Ситуация усугублялась ещё и тем, что Витька от боли ругался и дрался. Зная его увесистые оплеухи, мы решили позвать на помощь взрослых. Хорошо, что на краю леса работали люди, был первый сенокос. Мужчины косили, а женщины пели и занимались сушкой сена. Но были некоторые женщины, которые ходили в клину мужчин с косами на равных. Позже, уже в студентах, когда я ходил летом за отца косить, я убедился на себе, что это за мужики! «Дарькины», «Васёныч» это же были ходячие «комбайны»! Им во многом не уступала т. Маруся Морозова. Мужики выслушали нашу просьбу – вытащить совёнка, и отреагировали на это матом – не жуя по гнёздам лазить! А т. Маруся Морозова, как женщина, откликнулась на нашу просьбу и пошла с нами. Увидев на нём подмоченные штаны на резинке, она не стала Витьку мучить и отрезала косой совёнку ногу. Только так ей удалось вытащить коготки из живота. Завязала Витьке живот своей косынкой и заставила нас писать по очереди на это место. Но это легко было сказать, но не так легко было сделать! Попробуй написать на своего командира, даже если этого строго требовала т. Маруся!

До матери нашей эта история дошла всё равно. Рассказала ей соседка т. Таня Асаева. Мать сделала мне соответствующее внушение для памяти на всю жизнь.

ВАНЕЧКА КЛАДОВ

Почему вдруг всплыл этот герой рассказа? Когда создавался рассказ «Родители», описывалась тяжёлая пора создания колхозов. Тогда пострадало от «раскулачивания» большое количество невинных жителей. Как говорил отец:

– У власти стали такие люди, многие из которых были вечными нищими и не имели ни «кола ни двора». Они ходили по селу с угрозами:

– «Ну, буржуи! Теперь вы у нас попляшете!».

Я, при этих словах, почему-то явственно представил Ванечку Кладова.

Жил он на ул. Большая Симановка. Домик его был ветхим. Жена у него умерла, и он остался одиноким. Занимался «перетряхиванием», т.е. ремонтом, старых ветхих домиков, собирая из двух ветхих один полу ветхий. Параллельно с этим клал печки. Вероятно, отсюда и появилась его кличка. Главным же средством для его жизни была милостыня (подаяния).

Жизнь его была настолько бедной, что в зимнюю пору, чтобы не замёрзнуть насмерть в своём доме он ночевал внутри своей русской печки.

За подаяниями Ванечка часто заходил к бабушке Стенякиной. Её добрая душа никогда не отказывала ни одному нищему. Не случайно, её дочь, т. Нюра, ставила её фотографию рядом с иконами! Бабушка не только с собой ему подавала, но ещё и покормит, «чего Бог послал».

В зимнюю пору, Ванечка, отогревшись у Стенякиных от уличного холода, рассказывал про свою жизнь.

Получается, что моя одинокая бабушка тоже относилась к категории «буржуев», так как она жила значительно лучше нищих. Каким трудом нам с бабушкой всё это доставалось мной изложено уже в своих рассказах. Один из них «Человек из будущего». Начиная с раннего школьного возраста, а конкретно со второго класса, когда я был «прикомандирован» в помощь бабушке, у меня возникал вопрос, почему нищие не хотят строить двор, заводить скот, ухаживать за ним, трудиться и жить как большинство людей?

Отец мой на это отвечал жёстко:

– Эти люди – вечные лентяи, и бездельники! У них никогда не было ни кола, ни двора. Они никогда не стремятся постичь (научиться, освоить) то, что знают и делают умные люди. Не хотят трудиться не только для людей, но даже и для себя!

Но Ванечку Кладова родители к этой категории не относили. Они считали его добрейшей души человеком. Когда для нашей семьи сложилась трудная ситуация и двор со скотом остался пустым, первым пришёл Ванечка с ягнёнком на руках. Вот уж действительно – «от сумы и от тюрьмы не зарекайся»! Отец про Ванечку говорил, что это «нищий интеллигент»! Во время войны с Японией, Ванечка был денщиком у какого-то высокопоставленного русского генерала. Наверняка, на этот пост было много кандидатов, но в выборе генерала оказался Ванечка.

Бабушка Стенякина на вопрос о нищих мне отвечала так:

– Видать, они немощные! Бог не дал им здоровья к труду. Согласен полностью с т. Нюрой. Место фотографии нашей бабушки рядом с иконами!

Не случайно, у этой великой труженицы (я не ошибусь в использовании этого слова) была кличка «Терпуг», что означало терпеливая работница. Женщина одинокая, преклонного возраста, а «держала» корову! Молоко раздавала соседям бесплатно! Сам разносил горшки с молоком в узелке по её команде!

Почему, многие соседи, кому разносилось молоко на много лет моложе её, но у них не было «ни кола, ни двора» и, соответственно, никакой скотины! Что мешало заниматься этим?! А ведь нам с бабушкой, кроме скота надо было ещё и за огородом ухаживать: поливать, полоть! На огородах тогда выращивались даже хлебные культуры. Была рожь, пшеница, просо. Думаю, многие коллеги по моему возрасту помнят, какая морока была с прополкой сорняков в посевах проса! Стоишь, как циркуль, босиком, ноги надо ставить на тех местах, где нет растений проса, и целый день под палящим солнышком «выклёвываешь» сорняки.

Потом, осенью, на своём, маленьком «зернотоке», размером 10 на 6 метров проводили обмолот «цепами». Зерно шло людям и птице, солома на корм скоту. Родители постоянно «на каждом шагу» (как теперь реклама по телевидению) твердили:

– Если хочешь есть свой хлеб, то трудись! Хочешь есть чужой хлеб, то собирай милостыню!

В голове надёжно и на всю жизнь осело, живи за счёт своего «горба»!!!

Недалеко от Ванечки жила Поленька Пачетова. Жила так же бедно, но без подаяний. Заходила почему-то всегда к бабушке. Зимой погреться, когда идёт мимо, летом тоже всегда зайдёт, поделиться своей горестной жизнью.

Бабушка ей как-то посоветовала:

– Полька, «сойдись» с Ванечкой-то. Ведь он, как-никак, а мужик всё-таки! И тебе и ему это на пользу должно пойти!

Слова бабушки оказались пророческими. Ванечка из трёх домиков, своего, Поленькиного и «Сатеихиного» (она уехала в «Сельмаш» и продала им свой домик), собрал один. И они стали жить совместно на месте «Сатеихи».

Поленька как-то жаловалась бабушке:

– Ой, бабка, я углядела, что окна-то в перебранном доме разные, одно больше, другое меньше! Ему об этом и говорю. Видать во всех трёх домах окна-то разные были. А он мне:

– Что ты, Полька, «зрятину» (чушь, напраслину) несёшь!

Ванечка взял, руки развёл и приставил к одному окну. Потом перешёл к другому, и приложил их:

– Видишь! Тютелька в тютельку!

Бабушка её успокоила:

– Ты уж, Поленька, не придирайси! Зимой метель в избу сугроб не нанесёт, и слава Богу. Рама-то подошла к окну. Чай уж не замёрзнете зимой-то, вдвоём!

Так и получилось. Всё сложилось как в романе Лажечникова «Ледяной дом». Нажили себе совместную дочку, да такую «продуктивную»! Как оказалось позже, у дочки этой родится двойня! Ванечка стал работать в колхозе сторожем колхозных амбаров, которые были у кладбища. У него там была караульная избёнка, небольшая. Когда становилось холодно, он топил там печурку. За топкой ходил на кладбище, собирал ветхие упавшие кресты. Когда упавшие кресты закончились, стал собирать те, которые «плохо стоят», по его разумению. На «промысел» выходил по «темну», т. к. начались жалобы. На некоторых остатках крестов люди стали обнаруживать следы топора.

Как рассказывал Ванечка, доставалось и лесозащитной полосе, которую от кладбищ до кирпичного завода, сажали и выращивали мы, школьники. Хотя полоса в это время была ещё неказистой, но выбора не было. Надо было чем-то топить печурку. Начальству колхозному, тому, которое из Кевды, было наплевать на проблемы Ванечки. А тому начальству, которое из райцентра Чембара, тем более! И тем и другим важнее было заниматься строительством своих особняков! Когда произошло ЧП, всколыхнувшее всю Кевду, тогда на это безобразие обратили внимание на колхозном собрании.

Однажды, по темну, Ванечка, как всегда, вышел на промысел за топкой на кладбище. Нашёл подходящий крест и начал рубить его топором. Вдруг его слух уловил какой-то голос неподалёку! Голос шёл из-под земли. Покойник взывал о помощи!

Бросив топор, он со страху пустился в Кевду за народом.

Бабушка, перекрестившись, сказала:

– Ой! Это тебя, грешника, Бог наказал! Зачем кресты трогал? На что же покойникам молиться-то!

– А, может, наоборот, через меня Бог показал, какое бессовестное начальство! И ещё попутно, опять через меня, спас молодую бабу! Когда пришли люди с фонарями из Кевды и раскопали ближайшую свежую могилу, то оказалась там действительно живая девка (по Кевденскому словарю – женщина молодая, не замужняя).

– Где ж её могилка-то?

– Недалеко от неё потом похоронили Шурку, внука «Кузнечика» (т. Наташиного сына).

Ванечка называл её Кевденскую кличку. Пожила она после этого дней 10. Поседела, тронулась умом и померла. Хоронили ее второй раз уже через Чембар, удостоверились в надёжности смерти.

Сейчас в эту историю трудно верится! Но, тогда я слушал её с мурашками на теле. И верил всему безоговорочно. На детскую психику это подействовало сильно. Когда ходили на кладбище и подходили навестить Шурку, всегда прислушивались и озирались вокруг. В те времена мне не ведомо было, что такое «анатомическое вскрытие». Теперь, естественно, вкрадываются некоторые сомнения. Но с другой стороны, даже и сейчас, обязательное вскрытие, проводится в двух случаях: когда человек умер в больнице и когда есть подозрение на насильственную смерть. В остальных случаях вскрытие по желанию родственников. Большинство покойников в сельской местности хоронят без вскрытия. Так были похоронены и наши родители. Позже мне станет известным и то, что история эта не является уникальной и неповторимой. Подобные ситуации имеют повторения. Знала бы бабушка, что уважаемый ею писатель Гоголь Н.В. тоже умирал дважды. Его тело (по некоторым источникам) было обнаружено в гробу с повёрнутым вниз лицом. Причиной второй смерти в гробу Гоголя, его современники считают странную болезнь головы. От этой болезни он терял сознание, становясь практически без признаков жизни. У Вересаева подобная ситуация с женщиной также встречается. Однако, женщине из рассказа Вересаева, повезло меньше, чем Кевденской. Её крики о помощи не были услышаны. При похоронах кого-то из родственников рядом, посмотрели на её состояние в гробу, и пришли в ужас от увиденного. Она лежала с расцарапанным лицом и в повёрнутом состоянии. На руках были намотаны вырванные клоки волос. Многие вопросы в этом деле остаются загадочными и необъяснимыми. В Кевде практикуются некоторые особенности при захоронении. В низу могилы, в одной из стенок, делают иногда нишу, куда и устанавливают гроб с покойником. Цель – уменьшить психологический шок родственникам от давления земли на гроб. Так был похоронен дедушка Стенякин. Похороненный, вскоре, рядом с ним д. Паша Тимин был поставлен так же в нишу. Случайно, ниши оказались навстречу друг другу, и гробы оказались рядом. Могильщики не выдержали и посмотрели, как изменился наш дедушка – Василий Иванович Стенякин.

На следующий день к бабушке Стенякиной пришла т. Маша Батякина и рассказала следующее:

– Я во сне видела Вашего мужа. Он сказал, что живёт в отдельном доме. С народом живёт в ладу. Но вот пришли «разбойники» и сломали внутренний запор у его дома. Он просил, чтобы ты исправила запор!

Когда, по дороге в церковь в Лермонтово, к ней зашла т. Маша «Курноска», бабушка ей всё рассказала. Т. Маша посоветовала заказать в церкви отдельную службу для дедушки. Так и было всё сделано.

Как и чем объяснить эти таинственные «звонки» с того света? Моя тёща, согласно последней её просьбе, похоронена в д. Гремячево. Это за 210 км от Ленинграда. Там, когда-то была её Родина. Её дочь, Татьяна получила аналогичный «звонок» во сне. Там, где она находится, ей плохо! В итоге мне поступил «наряд»:

– Езжай, в Гремячево. На кладбище что-то случилось. Кладбище в лесу, может быть на могилу, от урагана, упало дерево.

Пришлось ехать, не дожидаясь «Радоницы». Действительно, пятая часть кладбища была завалена упавшими деревьями. Могила тёщи не пострадала, но крест стоял под наклоном, градусов на 45. Пришлось упрочнять ту часть креста, что в земле. Я усилил его металлическими планками с четырёх сторон. Пришлось ещё много деревьев резать бензопилой на куски, чтобы освободить дорогу к кладбищу и подход до могил. Хорошую помощь в этом оказали Левины.

В этом возрасте ремонт креста я произвёл уже полностью на кладбище.

А вот когда-то в Кевде, в школьные годы, я увидел, что крест на кладбище, сделанный для бабушкиной сестры руками деда Стенякина – стал ветхим. Нижняя перекладина даже упала на землю. Я забоялся, что крест в любую минуту приберёт Ванечка Кладов. Привёз тачку на кладбище, и забрал крест со всеми деталями домой. Вертикальная стойка стояла не устойчиво. Сделал для подземной части крепкий, дубовый надставок по всем правилам плотницкого дела. Закрепил подземную часть на двух болтах собственного производства. Резьбу нарезал отцовской самодельной леркой (с регулировкой). Проверял после каждого прохода – накручивается ли гайка. Потом в дубовом кресте и в дубовой надставке просверлил отверстие для стяжки болтами. Дуб – коварное дерево! Запросто может сломать «затравчик» у бурова (инструмент для сверления по дереву). А это будет большой неприятный сюрприз для отца. Я видел, сколько труда в кузнице стоило отцу, чтобы оковать буров, сделать напильником вручную «затравчик» (конический штопор), потом грамотно закалить и частично отпустить всё сделанное, чтобы буров был прочным, но не хрупким! Иначе инструмент сломается на сучках. Это дело настолько тонкое, и решается хорошим опытом буквально в секунды по цветам «побежалости»! Естественно, когда три взрослых мужика по нашей улице, живших от нас в сторону к «большой дороге» (не хочется их компрометировать в глазах наследников) брали у отца буровы для работы, а возвращали со сломанными «затравчиками», то это вызывало у отца бурное негодование:

– «И голова и руки» растут у этих мужиков не из того места! Следует отметить, что роль отца для детей, особенно для мальчишек, крайне важна! Даже, если он чему-то не учит специально. Я, например, по личному опыту, могу сказать, что следил всегда за каждым его движением и впитывал всё, всё! Только благодаря этому, за всю жизнь, начиная с детского, сопливого возраста, не сломал ни одного его бурова.

За ремонт креста отец похвалил меня (что бывало редко), когда увидел его отремонтированным на кладбище. Но, когда узнал, что я делал ремонт дома, тут же отчитал за это:

– С кладбищ ничего нельзя выносить! Надо всё делать только там, на месте!

Такая инструкция забилась мне в голову намертво, почему-то. Иногда, после поездок в лес вечером по окончанию работы, отец посылал меня отгонять лошадь на ночной отдых к Кирпичному пруду. Возвращаться домой приходилось глубокой ночью через кладбище. Даже в темноте, ноги сами как-то, находили тропинку. Не хотелось наступать на могилы и беспокоить покойников. Голосов о помощи никаких не было слышно. Но слух в это время, уверен, в несколько раз был чувствительнее!

Однажды из Будогощи в Гремячево (в Ленинградской области) надо было идти 10 км пешком с рюкзаком, килограмм на 40. Это приходилось делать каждую пятницу. Электричка (после работы) приходила в Будогощь двадцать минут первого ночи! Дорога проходила мимо кладбища. Поздняя осень. «Белые ночи» уже прошли. Начались тёмные, Кевденские. Напротив могилы, трагически погибшего председателя колхоза А.Н. Круглова, на меня из темноты уставился «зелёный глаз». Уговорив себя, что это галлюцинация, я дошёл до речушки «Рябушка», всё время думая об этом «глазе».

Мне стало как-то некомфортно. И я решил, зачем идти все 10 км с мыслями об этом?

Я вернулся к могиле, снял рюкзак и стал на коленях искать на могильном холмике «хозяина глаза». В темноте эти поиски оказалось совсем не трудными! «Хозяином глаза» оказался светлячок! Я его забрал в спичечную коробочку и принёс сыну Алёше в Гремячево!

Бабушка Дуся ругала меня за этот подарок. Алёшу трудно было уложить спать после этой радостной для него игрушки!