Текст книги "Обреченный на любовь"

Калинов пришел в себя окончательно. Он порылся в столе отыскал среди разного хлама, хранящегося там, снимок Виты. Взял его в руку и повернул изображением к экрану.

– Вот моя жена. Ее в самом деле зовут Витой… Это она звонила вам?

Марина открыла ротик. Ее удивление выглядело таким восхитительным, что Калинов чуть не прослезился от умиления.

– Нет, мне звонила совершенно другая женщина.

Калинов сразу почувствовал себя сотрудником специальной службы и подобрался.

– Как она выглядела?

– Ну… – Марина замялась. – Лицо у нее такое, круглое, на подбородке ямочка… Волосы светлые, даже светло-желтые, такой певучий голос… О глазах ничего сказать не могу, она была в зеркальных очках. Знаете, бывают такие, от солнца?

Нора, понял Калинов. Вот сучка! Выходит, она не случайно оказалась «У Медного всадника». Ну стерва, пора тобой заняться вплотную!

– Мариночка! – сказал он проникновенно. – Это не моя жена. Но я догадываюсь, о ком вы говорите.

– Так! – Она снова прищурилась. – У вас еще и любовницы на каждом шагу!..

– Она мне не любовница… – Он осекся, вспомнив позавчерашний вечер.

– В общем, я работаю в таком учреждении, что многого не могу вам объяснить.

– Ну разумеется, – сказала она. – Вы ведь ловите шпионов с Сириуса! Куда уж мне, с моими памятниками?!

Калинов крякнул: все-таки она была восхитительна.

– Ежик, – попросил он, – спрячь иголки.

Она фыркнула, попыталась состроить гримаску недовольства, но гримаска не получилась, и тогда она рассмеялась. Смех был добрый. Калинов облегченно вздохнул.

– Хорошо, – сказала она. – Я прощаю вас. Но я должна быть отмщена. А для этого вы исполните мое желание.

– Согласен, – вскричал Калинов. – Загадывайте скорее!

Марина сделала таинственное лицо:

– Я обязательно придумаю его. К нашей следующей встрече…

Глаза ее смотрели на Калинова с ожиданием, и он понял: надо обязательно назначить ей свидание, сейчас, немедленно. Иначе между ними все будет кончено, она ему просто не поверит.

– В таком случае, – он деланно-строго посмотрел на нее, – вы должны придумать желание к субботе, к восьми часам. Я постараюсь выполнить его. «У Медного всадника». И никакие шпионки с Сириуса не смогут нам помешать!

– Правда? – спросила она очень тихо.

– Правда! – твердо ответил он и отключился. Посидел некоторое время, жмурясь от удовольствия. Потом мысли его обратились к Норе.

Он разыскал в ящике стола брошенную туда пуговицу, вынул рекордер и вставил в приемник тейлора. На дисплее возник вид Московского проспекта. Калинов выставил максимальное увеличение и рассмотрел каждое женское лицо, зафиксированное рекордером. Женщин было много, некоторые носили зеркальные очки, но ни одна из них не была Норой. Во всяком случае, он не смог узнать ее с какой-либо уверенностью. Тогда он включил запись в движении: вдруг поможет походка. Прогнал запись раз, другой, третий, но… Вздохнув, он прекратил бессмысленное занятие. Пришлось сознаться себе, что не очень-то он ее и помнит. Если, скажем, она позавчера следила за ним, использовав для маскировки парик, то ему ее и вовек не отыскать на этой записи. Вот если бы он услышал сейчас ее голос!.. Напрягаясь, он попытался проанализировать малейшие крупицы информации, зацепившиеся тогда за отравленный алкоголем мозг. Помнится, она говорила, что не из Питера… И кажется, упоминала что-то насчет площади Александра Невского… И как будто бы даже назвала свою фамилию… Или не называла? Хоть в лоб, хоть по лбу – ни черта не вспомнить!

Он прекратил насиловать память и связался с Милбери.

– Рэн! Есть еще одна задачка. Надо разыскать некую дамочку по имени Нора, фамилия неизвестна… Имя, кстати, тоже может оказаться другим… Блондинка, цвет глаз неизвестен, рост… – Калинов прищурился, вспоминая, – примерно сто шестьдесят пять – сто семьдесят.

– А вайтлз?[10]10
  Вайтлз – цифровые показатели объема груди, талии и бедер


[Закрыть] – Милбери с трудом сдерживал улыбку.

– Найдешь ее – измеришь сам! – парировал Калинов. – Позавчера предположительно останавливалась в отеле «Москва».

– Предположительно? – Милбери не удержался и все-таки фыркнул.

– Предположительно… Зато абсолютно точно я подбросил ей «жучка». Так что особенного труда для поисков не потребуется.

Милбери посерьезнел:

– Связи, шеф?

– Можешь покопать, но сначала доложи мне, кто она, откуда и где сейчас находится.

Едва Милбери отключился, Калинова вызвал к себе Рассел.

– Что нового? Или отпускника расспрашивать начальству возбраняется?

Последний вопрос Калинов пропустил мимо ушей.

– Кое-чего мы добились… Во всяком случае, теперь можно с полной определенностью сказать, что нервного срыва не было. По крайней мере, у Крылова.

– Это я уже знаю. Милбери доложил мне о происшедших вчера вечером событиях. А что с первыми тремя?

Калинов легонько пожал плечами:

– С первыми тремя сложнее. Совершенно не за что зацепиться. Впрочем, после вчерашнего я не удивляюсь. Ведь фактически нападавшего видел живьем один я. Довгошею он представлялся, как некое туманное пятно, отдаленно напоминающее фигуру человека.

– Это я все знаю, – нетерпеливо сказал Рассел.

– А если бы мы не использовали дисивер, – продолжал Калинов, словно не замечая нетерпения шефа, – уверен, и я бы ничего не разглядел. Этого типа должен был увидеть только Крылов. Увидеть и умереть от страха… Так же, наверное, умерли Накаяма и Андерсон.

– А Бойль?

– О Бойле мы вряд ли когда что-либо узнаем… Но не представляю, как можно проникнуть на борт летящего корабля!

– А если еще не летящего?

Калинов развел руками: в этом направлении говорить было не о чем.

– Ладно, – сказал Рассел. – Какие у тебя версии насчет вчерашних событий?

– Во-первых, это могла быть какая-нибудь разновидность гипноза. Хотя я и не могу себе представить гипнотизера, воздействующего на видеоаппаратуру. Если только этот гипнотизер не ксен!

– Ну-у, милый! – Рассел покачал головой. – Ты мне тут наговоришь!.. Ксенами можно что угодно объяснить. Так же как и Господом Богом!.. Не будем забывать о старике Оккаме![11]11
  Оккам Уильям (ок. 1285—1349 гг.) – английский философ-схоласт; сформулировал принцип «бритвы Оккама», согласно которому в логические построения не следует вводить новые сущности


[Закрыть]

– Возможно, использовали голографию…

– Интересная голография! Один видит, другой – нет!

– Скажем, применялись поляроиды, хотя не могу себе представить, где можно было скрыть технику… Нет, думается, это все-таки что-то другое…

Рассел побарабанил пальцами по столу, лицо его начало постепенно краснеть.

– Хороший вывод, – сказал он. – Главное, чрезвычайно определенный!

– Я не Бог, – спокойно заметил Калинов. – В этом деле сплошная неопределенность. А для определенных выводов попросту не достает информации.

– Ну так ищите, черт бы вас побрал! – взорвался Рассел. – Который день толчете воду в ступе! Мафия – не мафия, болезнь – не болезнь, ксены – не ксены… Что мне отвечать Космической комиссии? Пять раз на дню звонят, интересуются, не пора ли отзывать из отпусков тех космонавтов, кто пока еще жив.

Калинов молчал. Разговор пошел ковровый, в одни ворота. Надо ждать, пока шеф успокоится, но все равно я ему пока ничего не скажу.

Шеф успокоился быстро.

– Ладно, – бросил он. – Что думаешь делать дальше?

– Добывать информацию.

– Дисивер намерен впредь использовать?

– Обязательно! – соврал Калинов.

Нетерпение шефа было понятным, но успокоить его пока нечем, не рассказывать же о сегодняшних подозрениях!.. Поэтому Калинов попросил разрешения удалиться. Рассел только рукой махнул.

Едва Калинов вошел к себе в кабинет, позвонила Аллочка Крылова. От нее удалось отделаться только через десять минут, и это стоило ему немало нервов. «Мисс миллионерша» договорилась, в конце концов, даже до обвинений в том, что он, Калинов, никогда и не был другом Игорю. Калинов едва сдержался.

Потом позвонил Мищенко и сказал, что никаких толковых идей в головы комиссии, занимавшейся расследованием гибели Бойля, так и не пришло, либо это происки дьявола, либо необычным образом организованный суицид, мнение некоторых должностных лиц, будто Бойль вовсе не собирался сводить счеты с жизнью, – это частное мнение некоторых должностных лиц, комиссии нужны более серьезные доказательства, конечно, кто-то будет наказан, комиссия не может работать вечно, на комиссию давят, да вы, Александр, и сами все понимаете…

Потом позвонил еще кто-то и сказал еще что-то.

А потом позвонила Нора. Ждавший доклада Милбери Калинов чуть с кресла не упал, удивление удалось скрыть с огромным трудом, но профессиональная закалка помогла.

– Здравствуйте, Саша! – Нора была, как и позавчера, пшеничной блондинкой. И в тех же зеркальных очках.

– Добрый день, – сказал Калинов. – Что-то я не припоминаю, когда давал вам свой служебный номер.

Нора, кажется, улыбнулась. Когда глаз не видно, об улыбке можно судить лишь довольно приблизительно: то ли улыбка, то ли гримаска неудовольствия. Во всяком случае, уголки ее рта разошлись в стороны.

– Разумеется, не помните, – сказала она. – Ведь вы были так пьяны! И так прилипчивы!.. Мне очень нужно с вами встретиться, и чем быстрее, тем лучше.

Да, я был пьян, подумал Калинов. И наверное, был прилипчив. Но служебного номера я тебе никак не мог дать! Иначе я бы не работал в нашей организации.

Он перестроился. Теперь Нора видела не сотрудника отдела аномалий, а на все готового донжуана.

– Конечно. – Донжуан закивал и чуть ли не приложил руки к груди. – Всегда рад встрече с вами. Где и когда могу вас найти?

Нора взглянула на часы:

– Хоть сию секунду… Отель «Москва», двести пятый номер. Я буду ждать. Это очень срочно и очень важно для меня. Да и для вас тоже. – Она снова улыбнулась-сгримасничала и отключилась.

Так, сказал себе Калинов. Кажется, интуиция меня не подвела: другая сторона зашевелилась. И кажется, я верно определил направление, в каком она собирается шевелиться.

Он вызвал Милбери.

– Вот как выглядел Крылов-старший в последний год своей жизни, – сказал Милбери.

На экране появилось изображение мужчины. Калинов чуть вздрогнул: это был именно тот, в кого стреляли вчера они с Довгошеем, неуязвимый посетитель.

– Так! Интересно… Информация о его смерти подтвердилась?

– Абсолютно, шеф. Тело было найдено. Погиб он при обвале. Никаких сомнений… Кстати, он вовсе не Крылов. Это девичья фамилия матери Игоря, а отца звали Назаров. Кирилл Назаров.

Ай да Лидия, подумал Калинов. Игорь Сергеевич Крылов – сын Кирилла Назарова… Эко она разобралась с мужем, никакой памяти ребенку не оставила!.. Однако Назаров и в самом деле погиб. Ничего себе! А кто же тогда разговаривал вчера со мной?..

Он потер рукой подбородок и передернул плечами. Ему стало вдруг не по себе: чертовщина продолжалась.

– А девушка?

– С девушкой вот какое дело… Зовут ее Эленор Шепард. Она из Лос-Анджелеса. Отель «Москва», двести пятый номер. Прибыла в Петербург во вторник вечером. Я связался с Лос-Анджелесом, и выяснился весьма любопытный факт… Оказывается, Эленор Шепард умерла.

– Что-что?!

– Она умерла, – повторил Милбери. – В понедельник. Утонула при неизвестных обстоятельствах. Признаков насильственной смерти не обнаружено. Информация абсолютно достоверна, подтверждена лос-анджелесской полицией. Так что ее именем пользуется кто-то другой.

– Снимок ее есть?

– Да.

На экране появилось изображение. У Калинова отвисла челюсть. Это несомненно была она, разве что без зеркальных очков. Цвет волос, овал лица, форма подбородка – все совпадало. Калинов покачал головой.

Интересный поворот, подумал он. Что же это за силы нам противостоят? Что за тяга к умершим?.. Во всяком случае, встретиться с нею надо немедленно.

– Сестры-близнеца у нее нет? – спросил он.

Милбери удивился, пожал плечами.

– Не проверял.

– Проверь. И свяжись с американцами еще раз. Пусть получше проверят информацию, что-то тут не так.

Милбери кивнул.

– Далее, – сказал Калинов. – Я собираюсь навестить эту Эленор или как там ее. Отправь в отель Довгошея, пусть поболтается у входа, подстрахует меня на всякий случай. Связь с ним я буду держать через вибрас, частота номер пять.

– Есть, шеф! – Милбери отключился.

Калинов посидел немного, потом достал кобуру с пистолетом, пристроил под левую мышку. Поупражнялся немного, доставая оружие и снова пряча его. Поморщился: до автоматизма было как до Луны. Тогда он положил в карман пиджака парализатор, надел на левую руку вибрас и отправился на свидание.

Довгошей был уже тут, подпирал стенку, равнодушно посматривая по сторонам и оживляясь лишь, когда мимо проходила какая-нибудь девушка.

Калинов встретился с ним глазами, подмигнул и вошел в вестибюль. Портье оказался на месте, пришлось подойти, поздороваться, спросить дорогу. Представляться, естественно, не стал. Если портье и позвонит Норе, ничего страшного не случится, все равно она ждет. В лифте было пусто. Вызвал Довгошея, проверили связь. Выйдя из лифта, быстро разыскал нужный номер, постучал.

– Войдите, – отозвался знакомый голосок.

Калинов вошел.

Нора сидела на диване. Она была одета в строгий синий комбинезон, как бы подтверждавший, что сегодняшняя встреча будет носить сугубо деловой характер. Ничего общего с позавчерашним вечером. Разве лишь зеркальные очки. Да скрытая под ними полуулыбка-полугримаска. Впрочем, Калинов тут же был вынужден признаться себе, что и в комбинезоне она выглядела привлекательно. Экая конфетка – разверни да съешь!..

– Садись, – пригласила конфетка.

Калинов сел в одно из кресел у невысокого столика и огляделся. На полу пушистый ковер, слева от дивана дверь – наверное, в спальню. Номер был невелик и имел казенный вид: отель – он и есть отель. Хотя теперь, с широким развитием джамп-связи, количество их и сократилось и владельцы из кожи вон лезут, чтобы превратить свое хозяйство в стопроцентные человеческие жилища, но все тщетно – были они гостиницами, гостиницами и остаются. Не хватает самой малости, без которой не существует дома, – духа его обитателей. Временное жилье никогда не будет похоже на постоянное, потому что никто не пытается подогнать интерьер гостиничного номера под свои вкусы и привычки.

Поэтому номер ничего не сказал Калинову о теперешней хозяйке. Тогда Калинов встал и открыл дверь в спальню. Спальня была совсем крохотная, и никто к ней не прятался.

– Под кровать загляни, – посоветовала сзади Нора.

Калинов оставил ее совет без внимания, закрыл дверь и вернулся в кресло.

– Что будешь пить? – спросила Нора.

– Ничего.

– А я, с твоего позволения, выпью. – Она подошла к бару и неторопливо принялась готовить себе коктейль, время от времени оглядываясь на гостя.

– Зачем ты назвалась моей женой? – спросил Калинов, когда она уселась в кресло напротив со стаканом в руке.

Она промолчала. Зеркальные очки были непроницаемы для взгляда.

– Я жду ответа! – Калинов поджал губы.

Она поставила стакан на стол, сцепила пальцы рук и проговорила:

– Мне необходимо было встретиться с тобой.

– И попасть ко мне в постель тоже было необходимо?

Она кивнула.

– Для чего?

– Странный вопрос! – Она фыркнула. – Ты словно не знаешь, для чего женщины попадают в постель к мужчинам… А впрочем, это и будет предметом нашего разговора.

Она взяла стакан, отхлебнула и снова поставила на стол. Поднялась, подошла к тейлору, включила его.

– Смотри сюда.

Засветился экран. Потом появилось изображение, и Калинова бросило в жар.

Это был со вкусом сделанный порнографический фильм, главным героем которого являлся он, Калинов. Имелась, разумеется, и героиня – куда ж без героини? Лицо ее, правда, было закрыто желтым прямоугольником: по-видимому, режиссер фильма не хотел портить репутацию актрисы. Но голос выдавал ее, да многое Калинов и попросту помнил.

Некоторое время они молча наблюдали за происходящим на экране. А когда началось самое интересное, Нора выключила тейлор.

– Отснятого материала у нас на два часа, но уж больно он возбуждающ. Боюсь, наш разговор перейдет не в то русло! – Она снова села в кресло напротив и взяла в руки стакан.

– Пожалуй, я был неплох. – Калинов ухмыльнулся. – Тебе не кажется?

– Да. – Она кивнула. – Ты был очень и очень неплох. Тем хуже для тебя!

– Значит, шантаж? – спросил Калинов, все еще ухмыляясь.

– Да. – Она снова кивнула. – Шантаж! А ты подумал, что я сняла все это с целью рыдать потом над воспоминаниями?

Калинов перестал ухмыляться, потер переносицу и прикрыл глаза. Не знаешь – где найдешь, где потеряешь, подумал он.

– Ерунда! У тебя устаревшие представления. Моему начальству абсолютно все равно, с кем я сплю!

Она фыркнула:

– Зато это не все равно твоей жене!

Да, подумал Калинов, Вите это действительно будет не все равно. То есть ей это до такой степени будет не все равно, что я даже не представляю…

– Ты неплохо осведомлена.

– Конечно. – Она кивнула. – Мне, например, известно, что ты живешь вторую жизнь. Я даже знаю, что ты никогда не изменял своей жене. До позавчерашнего вечера, разумеется…

Калинов снова прикрыл глаза. Я действительно не изменял, подумал он. Потому что считал, что именно Вита дала мне вторую жизнь. Своей любовью. Наверное, верностью выражалась моя благодарность судьбе…

– Кто вы такие? – спросил он. – И что вам от меня надо?

– Кто мы такие – абсолютно неважно. А надо нам только одно: Игорь Крылов. Договоримся с тобой – фильм этот исчезнет, как будто ничего и не было. Не договоримся – его увидит твоя жена. Со всеми вытекающими из этого события последствиями… Таким вот образом!

Таким вот образом, повторил про себя Калинов. Наверное, меня должно в дрожь бросать при мысли о том, что Вита увидит эти сцены. Да вот почему-то не бросает…

– Моя жена не ревнива, – сказал он.

– Она не ревнива потому, что ты не давал повода. Поверь мне как женщине, что, увидев, чем ты занимался в ее отсутствие, она станет похожа на разъяренную тигрицу.

– Поверить тебе как женщине, – сказал Калинов. – Интересное предложение. Вот только женщина ли ты? Что-то я сомневаюсь.

– Позавчера ты, кажется, не сомневался! – Она расхохоталась, с издевкой, немилосердно, словно чужая.

Калинов решил не обращать внимания на этот дьявольский хохот.

– Зачем вам Крылов?

– Какое это имеет значение? – ответила она вопросом на вопрос.

– Немалое. – Калинов вздохнул. – Может быть, я пошлю одного из своих самых близких друзей на верную смерть? И не говорите, будто я ошибаюсь!

– Ты его в самом деле пошлешь на смерть… Только не лги, что он твой самый близкий друг. Разве не ты украл у него девушку, ставшую потом твоей женой? Разве семнадцать лет назад он желал не твоей смерти?

Скажите, пожалуйста, подумал Калинов, экая осведомленность!

– Кто вы? О том, что было семнадцать лет назад, известно только нам с Игорем…

– Как видишь, НАМ тоже известно. Остальное неважно.

– Нет, – сказал Калинов. – Даже если я продаю душу дьяволу, я должен отдавать себе отчет…

– Я – не дьявол! – перебила она. – Дьявола не существует, он живет в тебе самом. И ты не продаешь душу. Ты продаешь жизнь обыкновенного человека… Разве в твоей работе тебе никогда не приходилось совершать подобные сделки?

Калинов крякнул:

– Приходилось. Но то были враги.

– Крылов и есть враг!

– Чей?

– И твой тоже.

– Ерунда! Я не верю голословным утверждениям. Мне необходимы факты.

– Придется поверить без фактов. – Она встала из кресла, неторопливо подошла к входной двери и заперла ее.

Калинов усмехнулся:

– Запертая дверь вместо фактов – хороший разговор!.. Я так понимаю, что за шантажом последует запугивание…

Она не обратила никакого внимания на его реплику.

– Тебе же будет лучше, дурачок, – сказала она, – если ты ничего не будешь знать. А угрызения совести можно и пережить… Поверь мне – это знание слишком велико для тебя.

– Ни одно знание – как бы велико оно ни было – не стоит угрызений совести. И уж тем более оно не стоит жизни друга.

Она вернулась в кресло и вперилась в Калинова своими зеркалами. Потом спросила с сожалением:

– Значит, нет?

– Увы! – Калинов развел руками.

– Зря, – сказала она. Потом придвинулась, опершись грудями о край стола, и прошипела: – Ты причиняешь нам много хлопот, но в конечном итоге повредишь только себе. Все равно в субботу Крылов будет мертв!

– Не будет, – сказал Калинов спокойно. – Я позабочусь об этом. – И добавил, улыбнувшись: – Неужели тебе не больно? Посмотри, как ребро врезалось в твой молокозавод!

Она опустила голову. Он резко перегнулся через стол и сорвал с ее носа зеркальные очки. Она зажмурилась. Калинов удовлетворено хмыкнул. Она была очень похожа на девушку-американку, снимок которой показывал ему Милбери, но вряд ли это был один и тот же человек. Мордашка американки была живенькой, а черты лица лже-Норы выглядели несколько застывшими. Словно пластиковая маска. По-видимому, она имела менее развитую мимику, чем настоящая Нора Шепард.

– Зря ты это сделал, – сказала она монотонным голосом, не открывая глаз. – А впрочем, как знаешь!

Она откинулась на спинку кресла и подняла веки.

– О Господи! – Калинов отшатнулся и выронил зеркалки.

У нее были неживые глаза. Они двигались в глазницах, но зрачки были мертвы: они даже не дрогнули, когда она опустила и вновь подняла веки. Но самое страшное было не это, самое страшное было в том, что ее глаза не имели ВЗГЛЯДА. Они попросту не видели ни Калинова, ни комнаты, ни дневного света. Ничего вокруг.

– Зря! – Она медленно начала подниматься, рваными движениями – как манипуляторы – потянула к нему руки.

Он отшвырнул кресло и прыгнул назад, вытаскивая из кармана парализатор. Отскочил к стене.

Она басовито хохотнула. Калинова заколотило.

– Зря! – Она начала обходить стол, слепо ударилась об его угол. Стол с грохотом отлетел в сторону. Словно на него наскочил робот с разладившейся программой. Хохоча, она шагнула вперед, по-прежнему протягивая к Калинову руки. Пальцы были чуть согнуты и мелко дрожали. Как от вожделения…

И тогда Калинов выстрелил. Уровень был максимальным. Разряд пришелся ей в голову, пшеничные волосы вспыхнули и мгновенно сгорели, хорошенькое личико превратилось в черную безглазую лоснящуюся маску. Воротник комбинезона начал тлеть.

Она не обратила на выстрел никакого внимания, только замогильный хохот стих.

– Зря-а-а! – прошептала она, с треском разлепляя черные склеившиеся губы, и сделала еще один шаг.

Калинов бросил парализатор и выхватил из-за пазухи пистолет. Получилось на удивление быстро.

Боже, подумал он, неужели действительно ксены? Или…

Больше он подумать ничего не успел.

– Зря! – Она прыгнула.

Калинов клюнул указательным пальцем спусковую скобу. Грянул гром.

Она дернулась, уронила руки, но сделала еще один прыжок. Калинов успел выстрелить дважды, прежде чем падающее тело сбило его с ног. Толчок был настолько силен, что Калинов крепко приложился затылком к стене и на мгновение поплыл.

– Шь-ря-а-а-а… – Ее скрюченные пальцы шевельнулись, проскребли по ковру, все еще пытаясь дотянуться до противника, и застыли.

Калинов сидел на полу, прижавшись спиной к стене и не выпуская из руки пистолета. В номере противно пахло паленым. Нора лежала неподвижно, ничком, вытянув вперед руки. Словно нырнула в неизвестность да так и застыла. В коридоре, за дверью, послышались испуганные возгласы.

Калинов с трудом поднялся на ватных ногах и, крадучись, стал подбираться к вытянувшемуся на ковре телу, осторожно, бочком, готовый в любой момент снова открыть пальбу.

Нора не шевелилась. В запертую дверь раздался первый робкий стук. Шумели уже громче.

Ну вот, подумал некстати Калинов, испортил прекрасный ковер. Он наклонился и перевернул тело на спину, стараясь не смотреть в лицо. Все три серебряные пули попали в область сердца, изорвав комбинезон и левую грудь. Но крови на полу не было. И на комбинезоне – тоже.

В дверь снова постучали, громко и настойчиво. Калинов нажал кнопку на вибрасе, подавая сигнал тревоги. Потом сдернул с кресла накидку, набросил на верхнюю часть трупа.

В дверь начали ломиться. Послышался голос Довгошея.

– Да иду я, иду… – пробормотал Калинов и пошел открывать.

– На твое счастье Довгошей у нас сообразительный парень, – сказал Рассел, едва Калинов появился в его кабинете. – Если бы успела прибыть полиция, наверняка бы разразился скандал.

Калинов молча сел в кресло. Не спрашивая разрешения, налил себе стакан минеральной воды и залпом выпил.

– Задал ты нам работенку, – продолжал Рассел. – Я послал туда Милбери… Придется ему попотеть, пока отобьется от прессы. С полицией я только что договорился: она согласна дать нам возможность самим провести расследование.

Калинов по-прежнему молчал. Из глубин памяти на него смотрели мертвые глаза живой женщины. Зрелище не для слабонервных… Он зябко передернул плечами. Рассел сделал вид, будто не замечает состояния своего подчиненного.

– Чем эта дамочка так тебя напугала, – говорил он, – что ты взялся палить в нее сразу с двух рук? Не предполагал я, что у тебя нервы институтки!.. И что теперь прикажешь с тобой делать?..

Слушая воркотню шефа, Калинов постепенно успокаивался. И наконец-то смог достойно оценить инсценировку с его, Калинова, арестом, которую разыграл перед невольными зрителями в отеле Довгошей. Действительно, не растерялся парень, сообразил… Иначе объясняться бы сейчас в полиции! А они спокойно могут на сорок восемь часов задержать – закон позволяет. Конечно, в иной ситуации это было бы даже интересно, но не сейчас. Нет у него сейчас свободных сорока восьми часов…

– Что с засадой? – спросил он.

Рассел замолк на полуслове, встал из-за стола.

– Ничего. – Он принялся расхаживать по кабинету. – Тишина и покой – парни словно в отпуске.

Может, Игоря уже и след простыл, подумал внезапно Калинов. Да нет, невозможно. Из закольцованных кабин дорога открыта разве что в преисподнюю. Вместе с планетой!

– Зачем ты убил женщину? – спросил Рассел, продолжая шагать от окна к двери и обратно. – Неужели ты не мог взять ее без огневых контактов?

– Это не женщина, – пробормотал Калинов и опять содрогнулся. – Это исчадие ада!

– Ну прямо уж исчадие? – усомнился Рассел. – Зачем ты с нею встречался?

– Мне показалось, она связана с делом космонавтов. Я решил проверить…

– Вот и проверил! – сказал с сарказмом Рассел и уселся за стол. Достал из ящика стола пачку сигарет и пепельницу, закурил.

Кажется, шефа все-таки допекли, подумал Калинов. Года три не видел его курящим. С тех пор, как мы столкнулись с Альянсом Воинствующих Теофилов.

Послышался легкий шум заработавшей вентиляции: автоматика среагировала на табачный дым.

– Она действительно оказалась связана с этим делом. Она потребовала, чтобы я отдал ей Крылова.

– И чем же она мотивировала такое требование?

– Ничем! По ее мнению, мотивов мне лучше не знать…

– Тут ты обиделся и схватился за оружие! – Рассел с силой выдохнул под потолок струю дыма: похоже, он был все-таки чрезвычайно зол.

Калинов чувствовал, что рассказ про мертвые девичьи глаза будет встречен шефом без должного энтузиазма. А уж о тех сумасшедших подозрениях, что пришли сегодня Калинову в голову, и говорить не приходится. Сумасшедшим место – известно где…

– Я хотел ее обездвижить, – соврал он, – но в спешке неправильно выставил уровень.

– К спешке приводит плохая подготовка, – ядовито сказал Рассел. – Тебя ли учить?

Калинов решил не реагировать на подобные выпады. Все равно будет себе дороже.

– И тут оказалось, что смертельный для любой земной женщины разряд подействовал на Эленор Шепард – или как там ее? – словно красная тряпка на быка. Улавливаете?.. Вместо того, чтобы спокойненько упасть замертво, она бросилась на меня. Пришлось сменить оружие.

– И старенький пистолетик совершил то, что не смог сделать парализатор последней модели!

– Она получила три пули в сердце, – сказал Калинов. – Однако я напоминаю вам, что земной – земной! – женщине за глаза хватило бы и парализатора.

Рассел потушил сигарету, сложил губы куриной гузкой.

– Ты все-таки хочешь сказать, что против нас работают ксены?

– Ох да не знаю я, кто против нас работает!.. Но эта дамочка – не Эленор Шепард и вообще не человек! Из ее ран не вытекло ни капли крови. По-моему, это достаточно красноречивый факт…

Рассел молчал, глядя на Калинова с явным подозрением. Как на не уличенного до времени преступника.

– Сдается мне, милый, ты что-то не договариваешь, – сказал он наконец. – Засажу-ка я тебя под домашний арест. От дела ты пока отстраняешься. Иди к себе в кабинет и носа оттуда не высовывай. Тейлор твой я дам команду отключить. Полагаю, к вечеру медики разберутся, человек или ксен была эта твоя Эленор Шепард.

К двадцати двум часам Калинов окончательно решил, что шеф забыл о нем.

Когда днем, после разговора с Расселом, он зашел к себе в кабинет, он думал, что шеф просто пошутил. Не было еще случая, чтобы Рассел сажал кого-либо из своих подчиненных под арест. Конечно, необходимость иногда появлялась – все кругом люди: бывают и нарушения, – но Рассел всячески защищал своих ребят и старался вывести их из-под удара. Поэтому Калинов и подумал о его последних словах как о шутке.

Однако, едва он зашел к себе, за спиной легонько щелкнул замок. Калинов дернул дверь и понял, что его заперли. Для интереса он набрал привычный код, но дверь не открылась: по-видимому, код уже сменили. Тогда он бросился к тейлору. Тот был мертв.

Ну и прах с вами, подумал Калинов. Надоели мне ваши веселые игры!..

Он опустил из стены тахту и разлегся, решив, что арест надолго не затянется. Но тут дверь отворилась, и в кабинет вошел Милбери.

– Рассел велел, чтобы вы сдали оружие.

– Даже так?! – Калинов сел. – Ну и ради Бога!

Милбери забрал парализатор и кобуру с пистолетом.

– Вы не обижайтесь, шеф. Ваш рассказ и вправду выглядит странным. Да и шуму получилось слишком много. Надо разобраться.

– Разбирайтесь, – равнодушно сказал Калинов, снова лег и отвернулся к стене.

Милбери виновато хмыкнул, постоял некоторое время и, ничего больше не добавив, вышел. Снова легонько щелкнул замок.

И вот разбор, похоже, затянулся. Калинов успел поспать, в девятнадцать часов поужинал – рисивер заблокировали частично, и он смог заказать по сети «Сэплай» ужин, – потом еще немного поспал. Потом пожалел, что его не посадили под настоящий домашний арест. Домой он мог бы пригласить Марину, и, если бы она пришла, они бы очень мило побеседовали. А вдруг бы она осталась ночевать!.. Тут он помотал головой: мысль была не слишком своевременная. Но от несвоевременности она не стала менее приятной.

В двадцать два часа ожил тейлор. От неожиданности Калинов вздрогнул: он уже думал, что теперь о нем вспомнят только утром. Он подошел к столу.

Звонил Рассел.

– Я от медиков.

– И что они выяснили? – вскинулся Калинов.

– Странные вещи… Твоя дамочка – все-таки человек, но это не самое удивительное. Удивительнее другое… Медицина утверждает, что выстрелы из парализатора и из пистолета были произведены по трупу. Эленор Шепард была мертва к этому моменту уже как минимум сутки.

У Калинова отвалилась челюсть.

– Это не все, – сказал Рассел. – Врачи обнаружили, что выстрелы из пистолета произведены серебряными пулями. Это верно?