Текст книги "Шипы и лепестки"

3

Эмма устало втащилась в спортзал в главном доме. Ее переполняли обида и жалость к себе. Вероятно, поэтому она с утра чувствовала себя совершенно разбитой и испытывала непреодолимое отвращение к тренажерам, которые Паркер подобрала так же безукоризненно, как все, что она делала.

На экране плоского телевизора бормотал что-то диктор CNN, Паркер – с неизменной телефонной гарнитурой – наматывала мили на эллиптическом тренажере. Сдернув фуфайку, Эмма злобно покосилась на нагло сверкающий в углу «Бауфлекс» и повернулась спиной и к нему, и к велотренажеру, и к полке с компакт-дисками, на которых слишком самоуверенные или слишком пылкие инструкторы заманивали простачков в мир йоги и пилатеса, пытали несчастных огромным ярким мячом или унижали гимнастикой тай чи.

Эмма раскатала коврик, уселась, намереваясь разогреться перед тренировкой, но в конце концов просто растянулась на полу.

– Доброе утро. Ты не выспалась? – спросила Паркер, не останавливаясь ни на секунду.

– Сколько ты уже пашешь на этой штуковине?

– Хочешь сюда? Я почти закончила. Сейчас освобожу, только сбавлю темп.

– Я здесь все ненавижу. Пыточная камера с натертыми полами и красивыми стенами все равно остается пыточной камерой.

– Тебе станет легче, когда пройдешь милю-другую.

– С чего вдруг? – Распростертая на полу Эмма вскинула руки. – Кто это сказал? Кто решил, что все должны каждый день шагать до посинения или скручиваться в неестественные позы? Кто решил, что это полезно? Я думаю, те, кто продает все эти жуткие тренажеры и рекламирует соблазнительные гимнастические костюмы вроде твоего. – Эмма уставилась на синевато-серые обтягивающие легинсы Паркер и ее серую с розовым маечку. – Сколько у тебя таких прикидов?

– Тысячи, – сухо ответила Паркер.

– Вот видишь? А если бы тебя не убедили шагать до посинения и скручиваться в неестественные позы – и так классно при этом выглядеть, – ты не тратила бы бешеные деньги на спортивные костюмы, а жертвовала бы их на добрые дела.

– Эти легинсы отлично подчеркивают мою задницу.

– Не спорю. Но никто, кроме меня, не видит твою задницу, так в чем смысл?

– В собственном удовольствии. – Паркер замедлила шаг и вскоре остановилась, затем спрыгнула с тренажера, протерла его дезинфицирующей салфеткой. – Эмма, что с тобой?

– Я уже сказала. Я ненавижу эту комнату и все, что она символизирует.

– Ты и раньше так говорила, но я узнаю тон. Ты раздражена, а это с тобой бывает очень редко.

– Я раздражаюсь, как любой другой человек.

– Нет. – Паркер обтерла лицо полотенцем, отпила воды из бутылочки. – Ты почти всегда веселая, оптимистичная, благожелательная. Даже когда стервозничаешь.

– Я такая? Боже, какая гадость.

– Ничего подобного. – Паркер подошла к «Бауфлексу» и принялась с кажущейся легкостью качать руки и плечи. Эмма знала, что это вовсе не легко, и, предчувствуя новый прилив негодования, приняла сидячее положение.

– Я раздражена. Мое раздражение бьет через край. Вчера вечером… – Эмма осеклась, поскольку вошла Лорел – с закрученными на затылке волосами, в спортивном бюстгальтере и велосипедных шортах, выгодно подчеркивающих ладную фигурку.

– Долой новости, они мне неинтересны. – Лорел взяла пульт и переключила канал. Бормотание диктора сменилось грохочущим роком.

– Хотя бы сделай потише, – попросила Паркер. – Эмма хочет рассказать, почему она так злится сегодня.

– Эмма никогда не злится. – Лорел раскатала на полу коврик. – Какая гадость.

– Вот видишь? – Эмма подумала, что раз уж она сидит на полу, то с тем же успехом можно поделать упражнения на растяжку. – Вы – мои лучшие подруги и все эти годы позволяли мне раздражать окружающих.

– Может, это раздражает только нас. – Лорел приступила к «скручиваниям». – Мы больше всех с тобой общаемся.

– Ну и катитесь. Боже милостивый, неужели вы обе измываетесь над собой каждый день?

– Паркер – каждый, она одержимая. Я – три раза в неделю. Четыре, если есть настроение. Обычно это случается в выходной, но мне пришла в голову идея для омерзительной невесты, и я завелась.

– Ты уже можешь что-то показать? – спросила Паркер.

– Вот видишь, Эм, она одержимая. – Лорел приступила к подъемам верхней части тела. – После. Сейчас я хочу послушать о раздражении.

– Как у тебя это получается? – возмутилась Эмма. – Как будто кто-то дергает за веревку-невидимку.

– Стальной пресс, детка.

– Я тебя ненавижу.

– Кто бы стал тебя винить? Думаю, раздражение вызвано мужчиной, – решила Лорел. – Выкладывай подробности.

– Вообще-то…

В комнату влетела Мак, на ходу стягивая фуфайку с капюшоном.

– Господи, что это? Женский день в потогонке Браунов?

– Скорее снегопад в преисподней, – откликнулась Лорел. – А ты что здесь делаешь?

– Я иногда сюда забегаю.

– Ты иногда разглядываешь тренажеры и называешь это тренировкой.

– Я начинаю жизнь с чистого листа. Ради своего здоровья.

Лорел ухмыльнулась:

– Бред собачий.

– Ладно, бред. Просто я собираюсь купить свадебное платье без бретелек, и мои руки и плечи должны быть идеальны. – Мак повернулась к зеркалу и потянулась. – У меня хорошие руки и плечи, но недостаточно хорошие. – Виляя бедрами, Мак высвободилась из спортивных брюк и вздохнула: – Я потихоньку превращаюсь в одержимую, суетливую невесту. Я сама себя ненавижу.

– Зато ты будешь одержимой, суетливой невестой с идеальными руками, – утешила Паркер. – Посмотри, что я делаю.

– Я вижу. – Мак нахмурилась. – Но мне это не нравится.

– Ты просто не спеши. Я ослаблю сопротивление.

– Это намек на мою изнеженность, Паркс?

– Я делаю эти упражнения три раза в неделю. Если ты начнешь на моем уровне, то завтра будешь стонать и плакать.

– У тебя и правда классные руки и плечи.

– И еще я знаю из достоверных источников, что моя задница классно смотрится в этих легинсах. Итак, Макензи, не торопясь, аккуратненько. Три подхода по пятнадцать раз. – Паркер похлопала Мак по плечу. – Надеюсь, больше никаких отвлечений. Эмма, на пол.

– Она уже на полу, – заметила Мак.

– Тсс. Эмма злится, потому что…

– Потому что вчера вечером я ездила к Адаму и Вики – помните Макмилланов? – что я совершенно не планировала, так как весь день был забит битком, и сегодня мне предстоит та же песня. В общем, день прошел отлично, особенно последняя консультация. Потом я составила контракты, привела в порядок заметки, решила легко поужинать, посмотреть какой-нибудь фильм, рано лечь спать.

– И кто же вытащил тебя из дома? – спросила Мак, сосредоточенно борясь с тренажером.

– Сэм.

– Болван-компьютерщик – бывает же такое сочетание! – в сексапильных, старомодных очках, как у Бадди Холли?

– Нет, нет. – Эмма затрясла головой. – Это Бен. Сэм – рекламщик с потрясающей улыбкой.

– Тот, с которым ты решила больше не встречаться, – уточнила Паркер.

– Да. Это не было настоящим свиданием. Я отказалась поужинать с ним и не позволила заехать за мной. Однако… ладно, я клюнула на вечеринку и согласилась встретиться у Макмилланов. Еще две недели назад я прямо сказала, что не собираюсь с ним спать, но, похоже, он не поверил. Зато на вечеринке была Аддисон, моя дальняя кузина, кажется, с папиной стороны. Она очень красивая и точно в его вкусе. Я их познакомила, и, по-моему, удачно.

– Может, включим в пакет услуг сватовство? – предложила Лорел, переходя к подниманию ног. – Даже если ограничиться парнями, которых бросает Эмма, мы удвоим прибыли.

– В слове «бросать» есть негативный оттенок. Я их перенаправляю. Короче, там был Джек.

– Наш Джек? – уточнила Паркер.

– Да, к счастью для меня. Я уехала рано, но на полпути моя машина заглохла. Представляете! Закашлялась, подавилась и вырубилась. Вокруг снегопад, темень. Я замерзаю, а на дороге, разумеется, никого.

Поскольку упражнения на поднимание ног не показались ей ужасными, Эмма стала повторять движения Лорел.

– Ты должна установить спутниковый навигатор, – посоветовала Паркер. – Я найду необходимую информацию.

– Вам это не кажется жутковатым? – пропыхтела Мак, продираясь сквозь третий сет упражнений. – Они всегда точно знают, где ты находишься. И, по-моему, они все слышат, даже когда не нажимаешь на кнопку. Они подслушивают, точно, подслушивают.

– Им скучно, и они развлекаются фальшивым пением водителей под радио. Кому ты позвонила? – спросила Паркер.

– Не пришлось никому звонить, потому что подъехал Джек. Он только взглянул и понял, что дело в аккумуляторе. И помог мне завестись. Да, и он одолжил мне свою куртку, которую я потом забыла ему вернуть. Я всего лишь хотела поесть салата и посмотреть романтический фильм! А вместо этого мне пришлось увиливать от губ Сэма, затем я умудрилась застрять посреди ночи на обочине в жуткий мороз, теперь мне нужно тащить машину в мастерскую и как-то возвращать Джеку куртку. И все это при том, что у меня сегодня ни одной свободной минутки! Ни одной. Это отвратительно, потому что… – Эмма перекатилась и занялась другой ногой. – Я плохо спала, потому что тревожилась, как все это успеть, и ругала себя за то, что вообще попалась на удочку. – Эмма перевела дух. – А теперь, когда я все вам выложила, получается, что я дергалась из-за ерунды.

– Поломка машины не подарок, – подала голос Лорел. – А ночью и в снегопад просто кошмар. Ты имеешь право на раздражение.

– Джек заявил, что я сама виновата. И что самое противное, он прав: я действительно ни разу не возила машину на техобслуживание. Но он меня спас. Плюс куртка. Плюс он проводил меня до дома, чтобы убедиться, что я добралась в целости и сохранности. Теперь я должна искать механика. У меня полно знакомых парней, которые взяли бы на себя все заботы, но я не желаю выслушивать еще одну лекцию на тему, как плохо я обращаюсь со своей машиной, бла-бла-бла. Итак, Паркер, куда мне ее тащить?

– Я знаю, я знаю! – Мак с облегчением покинула тренажер. – Поезжай к приятелю Дела, который зимой отбуксировал мамину машину. Я голосую за любого, кто может противостоять разбушевавшейся Линде.

– Поддерживаю, – согласилась Паркер. – Если ему доверяет Делани Браун, то и ты можешь довериться. Дел – маньяк во всем, что касается его автомобилей. Механик Каванаф. Я дам тебе его телефон и адрес.

– Малком Каванаф, владелец автомастерской, – добавила Мак. – Классный парень.

– Правда? Ну, может, сдохший аккумулятор – не такое уж несчастье. Я постараюсь все уладить на следующей неделе. А сегодня кто-нибудь едет в город в окрестности офиса Джека? Я точно не смогу выбраться.

– Отдашь куртку в субботу, – предложила Паркер. – Джек в списке гостей вечернего приема.

– О, прекрасно. – Эмма с отвращением посмотрела на эллиптический тренажер. – Ну, раз уж я здесь, можно и попотеть немного.

– Посмотрите на меня, – потребовала Мак. – Я уже накачалась?

– Потрясающие улучшения. А теперь поработаем над бицепсами, – скомандовала Паркер. – Я покажу тебе как.

К девяти часам утра Эмма успела принять душ, одеться и устроиться за любимым рабочим столом в окружении любимых цветов. К пятидесятилетию совместной жизни родителей дети решили воссоздать их свадьбу – прием в саду, только более пышный.

На доске перед Эммой были прикноплены копии фотографий из свадебного альбома юбиляров, ее собственные эскизы, список цветов и аксессуаров. На другой доске красовались рисунок Лорел – простой, но изящный трехъярусный свадебный торт, украшенный ярко-желтыми нарциссами и бледно-розовыми тюльпанами, – и фотография фигурки, венчающей торт и очень похожей на пару в день их свадьбы вплоть до кружевного волана на пышной юбке коктейльного платья невесты.

Пятьдесят лет вместе, размышляла Эмма, разглядывая фотографии. Множество дней и ночей и повторяющихся из года в год праздников. Рождения и смерти, споры и примирения, слезы и смех. Почему-то это казалось ей даже более романтичным, чем сказочные замки посреди пустынных болот. Пожилая пара получит свой сад. Целый мир садов.

Эмма начала с желтых нарциссов, рассаживая их в длинные, устланные мхом корытца, перемежая белыми нарциссами, тюльпанами и гиацинтами, добавляя тут и там побеги барвинка. Раз шесть она полностью уставляла цветами тележку и отвозила их в холодильную камеру. Она смешивала галлоны цветочной подпитки с водой и наполняла высокие стеклянные цилиндры, очищала стебли, обрезала их под струей воды и составляла композиции из дельфиниума, левкоев, водосбора, воздушной гипсофилы, кружевной декоративной спаржи. Сочетание растений разной высоты, соцветий нежных и дерзких оттенков создавало иллюзию весеннего сада.

Время бежало незаметно. Эмма повела затекшими плечами, покрутила головой, размяла пальцы. А теперь пятьдесят букетов невесты, пятьдесят копий того букета, что невеста держала в руках пятьдесят лет назад. Эмма смочила маленький флористический оазис, прикрыла его блестящим листом лимона, обрезала стебли разноцветных роз – даже не чертыхнулась, когда царапнула руку, – и, начиная с центра, принялась кропотливо собирать первый букет. Получилось очень красиво, весело… очаровательно.

– Осталось всего сорок девять, – произнесла Эмма вслух, устанавливая подставку с букетом в широкую стеклянную вазу, и решила сделать небольшой перерыв, вознаградить себя за утренние труды.

Оттащив мешки с цветочными обрезками к компостерному контейнеру, отчистив зелень с пальцев и из-под ногтей, Эмма устроилась в патио с баночкой диетической колы и тарелкой салата из спагетти.

Над прудом, усеянным глянцевыми листьями лилий, склонились едва зазеленевшие ивы. Парк Браунов не мог пока конкурировать с тем садом, что Эмма создавала своими руками, но еще немного – и из земли, успевшей забыть под весенним солнцем о выпавшем ночью снеге, вырвутся зеленые побеги, на деревьях набухнут бутоны, освежится листва многолетних растений. И все станет как полвека назад в Южной Вирджинии, где поженилась счастливая пара.

На веранде главного дома появилась группа людей – потенциальные клиенты. Паркер им что-то говорила, указывая на арку и беседку. Клиентам придется включить воображение, чтобы увидеть изобилие белых роз и буйство глицинии, но Эмма подумала, что и высаженные ею в вазоны анютины глазки, и стелющийся барвинок смотрятся очень мило.

Интересно, будет ли через пятьдесят лет флористка, которая на данный момент еще даже не родилась, прилежно создавать пятьдесят букетов в память о свадьбе жениха и невесты, только планирующих сегодня свое торжество? И будут ли дети, внуки и правнуки так любить их, что захотят устроить им этот праздник?

С тихим стоном – из-за боли в мышцах, изнуренных утренней тренировкой, – Эмма закинула ноги на соседний стул, подставила лицо солнцу и закрыла глаза. Остро пахло влажной землей и мульчей, весело чирикала какая-то птица…

– Нельзя так надрываться. – Эмма вздрогнула и распахнула глаза. Джек? Без единой мысли в голове она смотрела, как он выдергивает завиток спагетти из ее тарелки и бросает себе в рот. – Вкусно. Еще есть?

– Что? О боже! – Эмма в панике взглянула на часы и вздохнула с облегчением. – Наверное, я задремала, но всего на пару минут. У меня еще сорок девять букетов.

Джек сдвинул брови.

– У тебя сорок девять невест?

– Хм. Нет. – Эмма потрясла головой, пытаясь развеять окутавший мозги туман. – Пятидесятая годовщина свадьбы и копия букета невесты за каждый год. А ты что здесь делаешь?

– Приехал за курткой.

– Ах да. Прости, я вчера забыла о ней.

– Ничего страшного. У меня тут неподалеку деловая встреча. – Джек выхватил из тарелки еще один завиток. – Так как насчет салата? Я пропустил ленч.

– Да, конечно. Уж ленч я тебе точно должна. Садись. Я принесу тарелку.

– Отлично, и я не возражал бы против дозы кофеина. Неважно, горячего или холодного.

– Без проблем. – Внимательно глядя на него, Эмма поправила волосы, выбившиеся из-под шпилек. – Ты какой-то взъерошенный.

– Тяжелое утро. И минут через сорок меня ждут на очередной стройплощадке. Ты оказалась между двумя объектами, так что…

– Тебе повезло. Я сейчас вернусь.

Конечно, взъерошенный, думал Джек, усаживаясь и вытягивая ноги. И вовсе не от работы или утренней стычки с инспектором, с которой он справился бы лучше, если бы выспался, а не метался почти всю ночь в постели, пытаясь заблокировать сексуальные грезы о красотке со жгучими испанскими глазами. Любой бы на его месте выглядел взъерошенным. И только мазохист мог воспользоваться идиотским предлогом и явиться за курткой. С другой стороны, кто знал, как соблазнительно выглядит разомлевшая на солнце Эмма?

Он теперь знает. И это не избавит его от бессонницы. Необходимо волевым усилием разделаться с наваждением. Назначить свидание какой-нибудь блондинке или рыжей… несколько свиданий нескольким блондинкам и/или рыжим, и не успокаиваться, пока не удастся задвинуть Эмму обратно в «Запретную зону» и надежно там запереть.

Эмма вернулась с подносом и злополучной курткой.

Джек подумал, что именно от такой красоты у мужчин перехватывает дыхание, а улыбка Эммы – вот такая, как сейчас, – пронзает, как молния. В общем, срочно пришлось мысленно воздвигать знак «Запретная зона».

– У меня осталось немного оливкового хлеба. Очень вкусного. И я принесла холодный кофеин.

– Отлично. Спасибо.

– На здоровье. Приятно передохнуть в компании. – Эмма опустилась на свой стул. – Чем ты сейчас занимаешься?

– Несколько параллельных объектов. – Джек с аппетитом откусил огромный кусок хлеба. – Ты права. Потрясающе.

– Секретный рецепт тети Терри. Ты сказал, что одна из строек где-то рядом?

– Даже две. Та, куда я сейчас еду, никогда не закончится. Два года назад у клиентки возникло желание переделать кухню, что плавно перетекло в полную реконструкцию хозяйской ванной комнаты, которая теперь может похвастаться деревянной японской ванной, джакузи и душевой кабиной, способной вместить компанию из шести человек.

Эмма задумчиво пошевелила бровями, невольно привлекая внимание к роскошным темным глазам, и откусила крохотный кусочек спагетти.

– Затейливо.

– Я все ждал, когда клиентка спросит, нельзя ли расширить ванную комнату, чтобы воткнуть бассейн, но она переключила свою энергию на летнюю кухню у открытого бассейна – увидела в журнале и решила, что жить без нее не может.

– Как только остальные обходятся без летней кухни?

Джек улыбнулся.

– Ей двадцать шесть лет. Мужу пятьдесят восемь. Он ее обожает и с радостью потакает всем ее бесчисленным капризам.

– Я уверена, что он ее любит, и если может себе позволить, то почему бы не сделать ее счастливой?

Джек пожал плечами:

– Да ради бога, а я не буду испытывать недостатка в пиве и чипсах.

– Циник. – Эмма ткнула в его сторону вилкой, а потом наколола на нее салат. – Ты видишь в ней охотницу за богатым мужем, а в нем – старого дурака.

– Держу пари, его первая жена придерживается того же мнения, но лично я вижу в них клиентов.

– В любви или браке дело не в возрасте, а в самих людях, в их чувствах. Может, рядом с ней он чувствует себя молодым и полным жизни и открывает в себе что-то новое. Если бы дело было только в сексе, то зачем жениться?

– Допускаю, что женщина с ее внешностью обладает колоссальной силой убеждения.

– Вероятно, но мы проводили здесь свадьбы для множества пар со значительной разницей в возрасте.

Джек взмахнул вилкой и воткнул ее в салат так же, как это сделала Эмма несколькими минутами раньше.

– Свадьба еще не брак.

Эмма побарабанила пальцами по столешнице.

– Ладно, ты прав. Однако свадьба – прелюдия, символичное и ритуальное начало брака, поэтому…

– Они поженились в Вегасе, – перебил ее Джек с непроницаемым выражением лица. Эмма еле сдержала смех.

– Многие женятся в Вегасе. Это вовсе не значит, что они не будут жить долго и счастливо.

– Их обвенчал трансвестит, изображающий Элвиса.

– Ты все выдумал. Но даже если это правда, подобный выбор… свидетельствует о чувстве юмора и веселом нраве, которые, между прочим, я считаю важными составляющими успешного брака.

– Да бог с ними. Отличный салат, – похвалил Джек и оглянулся на веранду главного дома, где сейчас сидела Паркер с потенциальными клиентами. – Похоже, бизнес процветает.

– На этой неделе пять торжеств на нашей территории и девичник на выезде.

– Я приглашен на субботний вечер.

– Друг невесты или жениха?

– Жениха. Невеста пугает меня до смерти.

– Боже, не буду спорить. – Эмма со смехом откинулась на спинку стула. – Она принесла фотографию букета своей лучшей подруги, но не для того, чтобы я его повторила, чего она точно не желала, потому что у нее абсолютно другой стиль. Она просто посчитала розы и сказала, что в ее букете должно быть хотя бы на один цветок больше… и предупредила, что пересчитает.

– Не сомневайся. Обязательно пересчитает. И ручаюсь, что, как бы отлично вы ни провели ее свадьбу, она найдет, к чему придраться.

– Да мы и сами поняли, но ничего не поделаешь. Приходится работать и с ведьмами, и с ангелами, и с кем угодно, но сегодня я не хочу о ней думать. Сегодня счастливый день.

Джек понял, что Эмма имеет в виду. Она словно светилась, правда, ему всегда казалось, что она излучает волшебное сияние.

– Потому что ты должна сделать пятьдесят букетов?

– Да, и еще я точно знаю, что моя золотая невеста в них влюбится. Пятьдесят лет вместе. Ты можешь себе представить?

– Я не могу представить любые пятьдесят лет.

– Неправда. Твои здания простоят и пятьдесят лет, и дольше.

– Один – ноль в твою пользу, – согласился Джек. – Но то здания.

– И с браком так же. Он строит жизни. Он требует труда, заботы, защиты. Наша золотая пара доказывает, что это возможно. Ладно, мой перерыв закончен.

– И мой тоже. Я тебе помогу. – Они поднялись. Джек с подносом, на который составил посуду. – Ты сегодня одна? А где твои феи?

Эмма открыла ему кухонную дверь.

– Прилетят завтра. И здесь будет сумасшедший дом, поскольку мы начнем составлять композиции для всех субботних и воскресных торжеств. А сегодня здесь только я, около трех тысяч роз и благословенная тишина.

– Три тысячи? Ты не шутишь? Да у тебя пальцы отвалятся.

– У меня очень сильные пальцы. А если понадобится, вызову кого-нибудь на пару часов обрезать стебли.

Джек поставил поднос на кухонный стол, с удовольствием вдыхая царивший в доме аромат. Ему всегда казалось, что здесь пахнет, как на лугу.

– Желаю удачи. Спасибо за ленч.

– Не стоит благодарности.

Эмма пошла провожать его. У двери Джек остановился.

– Ты подумала насчет машины?

– Угу. Паркер дала мне наводку. Мастерская Каванафа. Я обязательно ему позвоню.

– Он хороший механик. Не тяни со звонком. Увидимся в субботу.

Джек шел к машине, представляя, как Эмма возвращается к своим розам, как сидит часами, окутанная их ароматом, очищая стебли от шипов и… ну, делая все такое, что должна делать флористка, чтобы осчастливить клиенток.

А еще он вспоминал, как выглядела Эмма, когда он нашел ее на патио: лицо обращено к солнцу, глаза закрыты, пухлые губы слегка изогнуты, как будто ей снится что-то очень приятное… и масса заколотых на затылке темных локонов… и серебряные висюльки в ушах… Он с трудом подавил острое желание наклониться и поцеловать ее. А зря. Он вполне мог поцеловать ее, а потом пошутить насчет Спящей красавицы. У Эммы отличное чувство юмора, и она посмеялась бы вместе с ним. Правда, и вспыльчивости ей не занимать, хотя она умеет сдерживаться и взрывается нечасто.

Но все это не имеет никакого значения, ведь он упустил свой шанс. Нечего думать об Эмме. Придется заглушить непозволительное вожделение роем блондинок и рыжеволосых. Друзья должны оставаться друзьями, а любовницы – любовницами. С любовницей еще можно подружиться, но только попробуй начать встречаться с подругой, как тут же ступишь на зыбкую почву…

Джек уже почти подъехал к стройплощадке, когда вспомнил, что так и не забрал куртку.

– Черт, черт, черт.

Теперь он похож на одного из тех идиотов, которые нарочно оставляют что-то у женщины, чтобы запастись предлогом для возвращения. В его случае ничего подобного.

Ничего подобного?

Черт. Кто знает?