Текст книги "Шипы и лепестки"

6

Джек сидел за компьютером в кабинете на втором этаже своего дома. Здание было старым, но Джек перестроил его так, чтобы удобно было и жить, и работать. Проектом модернизации студии Мак он занимался в свободные от работы часы, и, поскольку ни Мак, ни Картер особо не спешили, у него была возможность поиграть и с общими планами, и с мелкими деталями. Теперь, когда Паркер попросила подумать и над первым этажом, пришлось пересмотреть всю концепцию. Действительно, разумнее сделать все сразу.

Он играл с линиями, пространством, светом. Перестройка первого этажа позволит вдвое увеличить площадь кладовки для реквизита, добавить гардеробную, а в санузел поставить душевую кабину, что Мак и Картер очень скоро оценят… Кабинет Картера на втором этаже…

Джек откинулся на спинку стула, отхлебнул воды и попытался представить себя преподавателем английской литературы. Чего бы хотелось профессору? Что ему необходимо? Пожалуй, никаких изысков, ничего супермодного. Практичность и традиции. Это точно в духе Картера. Книжные полки вдоль стены. Нет, вдоль двух стен.

Открытые книжные полки, решил Джек, передвигаясь к другому концу подковообразного рабочего стола и принимаясь за карандашный набросок. А внизу закрытые. Для канцелярских принадлежностей и ученических работ.

Темное дерево, английская классика. Но огромные окна, как и во всем доме. Высокая крыша, чтобы разбить монотонность. Пара световых люков. Скруглить стену так, чтобы получился альков для дивана. Это добавит кабинету изюминку, и парню будет куда сбежать, когда жена на него разозлится или если захочется вздремнуть после обеда… балкон, где можно посидеть со стаканчиком бренди и сигарой. И обязательно широкие стеклянные двери.

Не переставая обдумывать проект обустройства кабинета Картера, Джек повернулся к тихо бормочущему плоскому телевизору. На его глазах «Филлиз», выяснявшие отношения с «Ред Сокс», выбили в аут. Обидно. Он вернулся к наброску. И вдруг его словно пронзило: Эмма.

Чертыхнувшись, Джек пригладил пятерней волосы. Он так здорово потрудился, чтобы вытеснить любые мысли о ней, с привычной ловкостью раскидал все по полочкам. Работа, бейсбол, повседневные дела. Эмма была отправлена в самый дальний уголок памяти и надежно там заперта. Он не желал о ней думать. Ни к чему хорошему это привести не могло. Без сомнения, он совершил ошибку, но не самую страшную. Он поцеловал девушку, только и всего.

Потрясающий поцелуй, думал он теперь. Ну, случается. Еще несколько дней, и громовые раскаты утихнут и все вернется на круги своя. Эмма не из тех женщин, кто станет раздувать случившееся, обвинять… И кроме того, она сама не без греха. Джек нахмурился, с жадностью глотнул воды. Да, черт побери, она активно в этом участвовала. Так какие к нему претензии?

Они взрослые люди; они поцеловались. Конец истории.

Если Эмма ждет извинений, то не дождется. Ей просто придется смириться с этим… и с ним. Они все друзья, и Дел, и Квартет, а учитывая переделки, задуманные Паркер, в следующие несколько месяцев ему придется проводить в поместье кучу времени. Джек снова провел пятерней по волосам. Ладно, раз уж ничего не изменишь, будем справляться.

– Черт. – Джек энергично растер лицо, приказал себе вернуться к работе. Нахмурившись, уставился на набросок. Прищурился. – Ну-ка, ну-ка.

Если этот угол срезать, а здесь, наоборот, повернуть стену и сделать консольную арку, то образуется уютный, частично крытый внутренний дворик. Мак с Картером получат личное пространство на свежем воздухе, может, в будущем посадят сад или живую изгородь. Ну, об этом позаботится Эмма. Патио украсит дом, расширит жилое пространство без лишних затрат на строительство.

– О, Кук, ты гений, – похвалил себя Джек, но не успел перейти к разработке нового замысла, так как раздался стук в заднюю дверь. Еще полностью сосредоточенный на чертеже и уверенный, что явился Дел или кто-то из приятелей, и, дай бог, с собственным пивом, Джек пересек гостиную и кухню, распахнул дверь и в мерцающем свете уличного фонаря увидел Эмму, вдохнул аромат ночных лугов.

– Эммелин.

– Нам нужно поговорить. – Эмма проскользнула мимо него, откинула волосы с лица, развернулась. – Ты один?

– А… да.

– Хорошо. Что на тебя нашло, черт побери?

– Если можно, пожалуйста, в контексте.

– Не пытайся шутить. Мне не до шуток. Ты флиртуешь со мной, заводишь мою машину, массируешь мне плечи, ешь мой салат, одалживаешь мне куртку, а затем…

– Наверное, надо было небрежно помахать и проехать мимо, оставив тебя дрожать и синеть от холода на заснеженной обочине. И я был голоден.

– Это не все! – Отчаянно жестикулируя, Эмма пронеслась через кухню в широкий коридор. – Ты предусмотрительно упустил массаж и «а затем».

Джеку оставалось лишь последовать за ней.

– Ты выглядела усталой и напряженной. И тогда у тебя не было никаких претензий.

Эмма обернулась, прищурилась.

– А затем?

– Ладно, «а затем». Не отрицаю. Ты там была, я там был. Я на тебя не набрасывался, ты от меня не отбивалась. Мы просто… – Слово «поцеловались» показалось ему слишком многозначительным. – Ну, зацепились губами. На минутку.

– Зацепились губами? Тебе двенадцать? Ты меня поцеловал!

– Мы поцеловались.

– Ты это начал.

Джек улыбнулся.

– Тебе двенадцать?

Эмма тихо зашипела, отчего его шея покрылась мурашками.

– Джек, там, на лестнице, ты со мной заигрывал. Это ты принес мне вино, это ты стал подлизываться ко мне и массировать плечи. И это ты меня поцеловал.

– Виновен. По всем пунктам обвинения. Но ты ответила на поцелуй. А потом сбежала, будто я тебя укусил.

– Паркер вызвала меня по рации. Я работала. Ты прохлаждался. Сбежал ты. И до сих пор бегаешь.

– Сбежал? Я спокойно ушел. Ты бежала со всех ног, будто за тобой черти гнались, а Уитни разозлила меня до смерти. Вот я и ушел. И, может, ты удивишься, но я работаю так же, как и ты. И ни от кого не бегаю. Господи, поверить не могу, что я это сказал. – Джек судорожно вздохнул. – Послушай, давай присядем.

– Я не хочу садиться. Я слишком зла, чтобы садиться. Ты просто не имел права уйти без объяснений.

Поскольку Эмма обвиняюще ткнула в него пальцем, он сделал то же самое.

– Ушла ты.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я: рация, Паркер, работа. – Эмма снова вскинула руки. – Я никуда не уходила. Я просто вышла, потому что невеста решила проинспектировать букет перед тем, как соблаговолит его бросить, и потребовала моего присутствия. Она любого способна разозлить до смерти, но я не уходила. – Эмма легко толкнула его в грудь ладонью. – Ушел ты. Это было грубо.

– Господи. И ты решила спустить с меня шкуру? Постой, ты уже это делаешь. Я тебя поцеловал. Признаю. У тебя такие губы, что я хотел… ну, понятно, чего я хотел. – В его глазах засверкали молнии, заметались грозовые тучи. – Ты не звала на помощь, я и воспользовался. Можешь меня линчевать.

– Дело не в поцелуе. То есть в поцелуе, конечно, но не только. Вопрос, почему, и что дальше, и что.

Джек вытаращил глаза.

– Что?

– Да! Я имею право на разумный ответ.

– Где? Как насчет где? Где разумный вопрос? Сформулируй, и я попробую найти разумный ответ.

Эмма словно разгоралась медленным огнем. Джек и не представлял, что так бывает. Чертовски сексуально.

– Если ты не хочешь обсудить это, как взрослый человек, тогда… – Что она собиралась сказать, осталось неизвестным.

– К черту.

Если ему предстоит гореть на адском костре за один поцелуй, то с тем же успехом можно пострадать и за два. Джек схватил Эмму и притянул к себе. Она издала тихий звук, который, вероятно, был началом «что» или «почему», но он не дал ей закончить, прижавшись губами к ее рту, и слегка укусил, отчего ее губы изумленно раскрылись в ответ. Когда их языки сплелись, когда он почувствовал ее вкус, от которого забурлила кровь, ему уже было не до выяснения. Он погрузил руки в ее дивные волосы и приподнял ее лицо.

Стоп. Она честно хотела это сказать. Она собиралась его остановить. Но ее будто окатило влажным, летним зноем, и все разумные мысли мгновенно вылетели из головы, а злость растаяла, уступив место лихорадочному желанию.

Когда Джек оторвался от нее и выдохнул ее имя, она только затрясла головой и снова прижалась к нему. Его руки блуждали по всему ее телу, разжигая, возбуждая.

– Позволь мне… – Он затеребил пуговицы ее блузки.

– Хорошо. – В этот момент она готова была позволить ему что угодно, а когда он накрыл ладонью ее бешено бьющееся сердце, потянула парня на пол.

Гладкая кожа, тренированное тело, жадные, изголодавшиеся губы. Эмма изогнулась, сдернула с него футболку и царапнула зубами его грудь. Джек целовал ее губы и шею с отчаянием, не уступающим ее страсти. Он перекатился так, что она оказалась под ним, и уже готов был сорвать с нее одежду… Ее локоть ударился об пол с треском, похожим на выстрел. Эмме показалось, что искры брызнули из глаз.

– Ой! Боже!

– Что? Эмма. Черт. Дьявол. Прости. Дай посмотрю.

– Нет. Погоди. – Все вокруг было как в тумане. Ошеломленная, потирая ушибленный локоть, она села. – Забавно. Ха-ха. Боже мой.

– Прости. Мне жаль. Дай-ка. – Джек начал растирать ее руку, одновременно пытаясь отдышаться.

Руку покалывало, а его хриплое дыхание показалось Эмме подозрительным.

– Смеешься?

– Нет. Нет. Изнемогаю от вожделения.

– Смеешься. – Эмма ткнула его в грудь указательным пальцем непострадавшей руки.

– Нет, мужественно борюсь со смехом. – Что, как он понял, впервые происходит с ним во время неуправляемого сексуального возбуждения. – Ну, как? Уже легче? – Джек заглянул в ее глаза и тут же понял, что совершил ошибку. Смех, искрящийся золотом в темном бархате ее глаз, оказался таким заразительным, что Джек прекратил борьбу и покатился со смеху. – Мне очень жаль.

– Почему? Ты проявил такую поразительную ловкость.

– Да, мне все так говорят. А ты шлепнулась на пол, когда в десяти футах отсюда стоит отличный диван и чуть выше по лестнице прекрасная кровать. Но нет, ты не в силах сдержаться и пару секунд. Я бы дотащил тебя до мягкой поверхности.

– Только нытику нужна для секса мягкая поверхность.

Джек сел, соблазнительно улыбаясь.

– Я не нытик, детка. Предлагаю вторую попытку.

– Подожди. – Эмма прижала ладонь к его груди. – Ммм, между прочим, отличные мышцы. – Она медленно подняла еще болезненную руку, откинула волосы. – Джек, что мы делаем?

– Если я должен объяснять, значит, я делаю это неправильно.

– Нет, правда, я хочу сказать… – Эмма опустила взгляд на свою расстегнутую блузку и дерзко белеющий кружевной бюстгальтер. – Только посмотри на нас. Посмотри на меня.

– Поверь, я смотрел. Еще как смотрел. И мог бы смотреть бесконечно. Твое тело сводит меня с ума. Я хочу…

– Да, да. Я поняла. Но, Джек, мы же не можем… Мы где-то сбились с пути.

– Ну да, сбились… по дороге домой, насколько я помню. Дай мне пять минут, чтобы согласовать наши впечатления. Одну. Дай мне одну минуту.

– Возможно, хватило бы и тридцати секунд, но ты их не получишь, – добавила Эмма, заметив его ухмылку. – Правда. Мы не можем сделать это просто так. Или вообще не можем. Наверное. – Интересно, кого она уговаривает – его или себя? – Я не уверена. Мы должны подумать, хорошенько подумать, взвесить все «за» и «против». Джек, мы же друзья.

– Я просто умираю от дружелюбия.

Эмма протянула руку, коснулась его щеки.

– Мы друзья.

– Друзья, – покорно повторил он.

– Более того, наши друзья тоже дружат. Мы все так тесно связаны. Поэтому, как бы я ни хотела сказать, какого черта, давай испытаем тот диван, потом кровать и, может, проведем третий раунд на полу…

– Эммелин, – не выдержал Джек, – ты меня убиваешь.

– Секс – не поцелуй на черной лестнице, даже такой потрясающий поцелуй на черной лестнице. Поэтому, как я уже сказала, мы должны подумать и так далее, прежде чем примем решение. Джек, я не могу рисковать нашей дружбой только потому, что в данный момент хочу заполучить тебя голым. Ты слишком много значишь для меня.

Джек испустил тяжкий вздох.

– Лучше бы ты этого не говорила. Ты тоже много для меня значишь. И всегда значила.

– Тогда давай возьмем тайм-аут и все обдумаем.

Эмма отстранилась и начала застегивать блузку.

– Ты и не представляешь, как мне тяжело смотреть на это, – пожаловался Джек.

– Представляю. Очень хорошо представляю. Не вставай. – Эмма вскочила на ноги, подобрала с пола сумочку. – Если тебя это утешит, я проведу скверную ночь, размышляя о том, что могло бы случиться, если бы мы не включили мозги.

– Не утешила. Мне предстоит то же самое.

Эмма, уже направившаяся к двери, оглянулась.

– Поделом тебе. Ты это начал.

Утром, после предсказуемо бессонной ночи, Эмма решила утешиться в компании подруг и оладий миссис Грейди. Поддержка и сочувствие подруг всегда предоставлялись безоговорочно, а вот по второму пункту пришлось заключить с собой сделку: оладьи только после ненавистной разминки в домашнем спортзале. Эмма с тоской натянула спортивный костюм и поплелась к главному дому. Организм, не получивший привычной дозы кофеина, отказывался повиноваться, однако Эмма – не найдя ни одной причины, почему бы Макензи не помучиться вместе с ней, – сделала крюк к студии.

Она по привычке не стала стучаться и прошла прямо в кухню. Мак в легкомысленной пижамке стояла, прислонившись спиной к кухонному шкафчику, с кружкой кофе в руке и с широкой улыбкой на довольной физиономии. Напротив подруги стоял Картер точно в такой же позе, с такой же улыбкой во весь рот, только в твидовом пиджаке.

Надо было постучаться, запоздало упрекнула себя Эмма. Теперь, когда здесь живет Картер, надо обязательно стучаться.

Мак взглянула на нее и отсалютовала кофейной кружкой.

– Привет, Эм!

– Прошу прощения.

– У тебя опять кончился кофе?

– Нет, я…

– Угощайся, – радушно предложил Картер. – Я сварил полный кофейник.

Эмма печально взглянула на него.

– Не понимаю, почему ты хочешь жениться на ней, а не на мне.

Кончики ушей Картера порозовели, но он непринужденно пожал плечами.

– Ну, может, если у нас не сложится…

– Парень считает себя остроумным, – холодно сказала Мак. – И, черт побери, он прав. – Она подошла к жениху и дернула его за галстук.

Поцелуй был мимолетным и нежным, каким, по мнению Эммы, и должен быть утренний поцелуй любовников, уверенных, что у них есть время, много-много времени для более долгих и жарких поцелуев, и она жутко позавидовала этой легкости и нежности.

– Отправляйся в школу, профессор. Просвещай юные умы, – напутствовала Мак.

– Так и было задумано. – Картер подхватил портфель, взлохматил свободной рукой огненные волосы невесты. – До вечера, детка. Пока, Эмма.

– Пока.

Открывая дверь, Картер оглянулся и ударился локтем о дверной косяк.

– Черт, – пробормотал он и аккуратно закрыл за собой дверь.

– Он делает это через два раза на третий… Что с тобой, Эм? Ты покраснела!

– Ничего. – Но она поймала себя на том, что потирает локоть и вспоминает. – Ничего. Я просто решила заглянуть к тебе по дороге в камеру пыток, а после страданий планирую выпросить у миссис Грейди оладьи.

– Подожди пару минут. Я переоденусь.

Мак бросилась в спальню, а Эмма – не в силах устоять на месте – заметалась по кухне, лихорадочно пытаясь придумать, как бы непринужденнее и проще объяснить Мак ситуацию с Джеком и попросить отпущение грехов за нарушение правила «не спать с бывшими парнями подруг».

Мак и Джек теперь друзья. Вот на что надо напирать. А еще важнее, гораздо важнее то, что Мак по уши, безумно влюблена в Картера. Боже милостивый, Мак собирается замуж! Разве настоящая подруга станет упрекать в нарушении правила «никаких бывших», если сама выходит замуж за Мистера Восхитительного? Это было бы эгоистично, глупо и подло.

В кухню легкой рысцой ворвалась Мак в спортивном бюстгальтере и велосипедных шортах.

– Бежим, пока я не передумала. Я уже чувствую, как наливаются силой бицепсы и трицепсы. О, мои классные руки!

– Ну почему ты так себя ведешь? – вопросила Эмма.

– Так? Как?

– Мы дружим с младенчества! Я не понимаю, почему ты так за него цепляешься, если он тебе совсем не нужен.

– Кто? Картер? Он мне очень даже нужен. Ты не успела выпить кофе?

– Если бы я выпила кофе, то уж точно нашла бы причину отвертеться от тренировки. И дело совсем не в этом.

– Ладно. Почему ты на меня злишься?

– Я не злюсь. Это ты на меня злишься.

– Хорошо. Попроси у меня прощения, и все забыто. – Мак распахнула дверь и гордо выплыла из дома.

– Почему я должна просить прощения? Я прекратила. – Эмма проследовала за подругой и захлопнула дверь.

– Что ты прекратила?

– Прекратила… – Эмма застонала, на мгновение закрыла глаза и сжала веки пальцами. – У меня кофеиновая недостаточность. И туман в голове. Я начала с середины. Или с конца.

– Чтобы распалить свою злобу, хотелось бы сначала узнать, почему я на тебя злюсь. Ведьма.

Эмма сделала глубокий вдох, задержала дыхание.

– Я поцеловала Джека. Или он поцеловал меня. Он это начал. А потом сбежал. Мне пришлось поехать к нему, чтобы вправить ему мозги, а он снова это сделал. А потом я снова это сделала. А потом мы катались по полу и срывали друг с друга одежду, пока я не ударилась локтем. Очень сильно. И это привело меня в чувство. Поэтому я все прекратила, и у тебя нет никаких причин на меня злиться.

Мак, изумленно раскрывшая рот и глаза еще в начале тирады, не сразу пришла в себя.

– Что? Что? – Она постучала ладонью по уху и покачала головой, словно вытряхивая воду. – Что-о?

– Не повторю, и не надейся. Я прекратила и попросила прощения.

– У Джека?

– Нет… ну да… нет, у тебя. Я тебе говорю, мне жаль.

– Почему?

– Очнись, Мак! Правило!

– Ладно. – Мак остановилась, подбоченилась и уставилась куда-то вдаль. – Нет, я все-таки не понимаю. Давай попробуем еще раз. – Она замахала обеими руками, будто стирая мел со школьной доски. – Итак, чистая доска. Ты и Джек – обалдеть! – беру минуту, чтобы осознать это… Готово. Вы с Джеком обслюнявили друг друга.

– Ничего подобного. Он классно целуется, как ты сама прекрасно знаешь.

– Я?

– И о том поцелуе я точно не сожалею, потому что все случилось совершенно неожиданно. Ладно, не совершенно неожиданно, поскольку у меня мурашки побежали еще под капотом.

– Под капотом? А, когда заглохла твоя машина. Господи, надо знать тебя всю жизнь, чтобы понять хотя бы половину того, что ты говоришь.

– Но, когда я присела отдохнуть на черной лестнице, я же не ждала, что он притащит вино. Я просто хотела перевести дух, я никого не трогала, сидела себе спокойненько.

– Вино, черная лестница, – забормотала Мак. – Ага, свадьба НЧС.

– Потом он стал массировать мне плечи, и я уже тогда должна была понять, но я собиралась вернуться на свадьбу, и мы встали. И он меня поцеловал. Потом Паркер вызвала меня по рации, и мне пришлось уйти, и я поняла, что наделала. Но это не предательство, совсем не предательство. У тебя есть Картер.

– И что я должна со всем этим делать?

– Но я с ним не спала, и это положительный момент. – Мимо, отчаянно крича, пронеслась какая-то птица. Эмма даже не взглянула на нее и с размаху уткнула кулаки в бедра. И нахмурилась. – Поцелуй был неожиданным. Оба раза. И по полу мы катались сгоряча. Я все прекратила, поэтому я – технически – не нарушала правило, но я все равно прошу прощения.

– Я с радостью приму твои извинения, если ты просто скажешь, что мне с ними делать.

– Правило «никаких бывших».

– Правило… ах, это правило. И какое отношение ко мне… Постой-ка. Ты думаешь, что я и Джек были… Ты думаешь, что у нас с Джеком был секс? С Джеком Куком?

– Ну да, с Джеком Куком.

– У нас с Джеком никогда не было секса.

– Не ври, был. – Эмма подкрепила свои слова тычком.

Мак ткнула ее в ответ.

– Нет, не был, и мне лучше знать, с кем я занималась сексом, а с кем – нет. У нас с Джеком никогда не было секса. У нас никогда и в мыслях не было ничего подобного. И уж тем более я не каталась с Джеком по полу и не срывала с него одежду.

– Но… – Озадаченная и растерявшая весь пыл Эмма бессильно опустила руки. – Но когда он только начал приезжать сюда с Делом… на каникулы и в праздники… еще в колледже… вы двое…

– Флиртовали. Точка. Начало и конец. Мы никогда не катались ни по простыням, ни по полу, ни по стенам, ни по каким другим поверхностям, и тем более – голышом. Ясно?

– Я всегда думала…

Мак поморщилась.

– Могла бы спросить.

– Нет. Потому что… Черт побери, я сама хотела флиртовать с ним, а ты меня опередила, поэтому я не могла и думала то, что думала. А потом, когда стало ясно, что вы снова просто друзья, заработало правило. Как я думала.

– И все это время ты была неравнодушна к Джеку?

– Местами и временами. Я перенаправляла свои чувства или подавляла их. Но недавно все осложнилось, я имею в виду перенаправление и подавление. Господи. – Эмма обхватила щеки ладонями. – Я идиотка.

– Ты шлюха. – Мак сурово насупилась и скрестила руки на груди. – Ты чуть не трахнулась с парнем, с которым я никогда не трахалась. Ну и какая ты подруга после этого?

Эмма опустила повинную голову, однако ее губы уже изгибались в улыбке.

– Я же попросила прощения.

– Может, я и прощу тебя, но только после того, как ты расскажешь мне все по порядку и в мельчайших подробностях. – Схватив Эмму за руку, Мак бегом потащила ее к дому. – То есть после кофе и тренировки.

– Мы могли бы пропустить тренировку и сразу перейти к кофе.

– Нет, я должна качать мышцы. – Мак влетела в боковую дверь и метнулась к лестнице, все еще волоча за собой Эмму. Когда парочка добралась до спортзала, оттуда как раз выходили Лорел и Паркер. – Эмма целовалась с Джеком и чуть с ним не трахнулась! – выпалила Мак.

– Что? – хором воскликнули Лорел и Паркер.

– Только не сейчас. Я еще не пила кофе. Никаких расспросов до кофе и оладий, – забормотала Эмма и, морщась от отвращения, поплелась к эллиптическому тренажеру.

– Понятно. Оладьи. Я скажу миссис Грейди, – сказала Лорел, бросаясь прочь.

– Джек? Джек Кук? – попыталась уточнить Паркер.

– Именно это и я сказала, – заявила Мак, нацеливаясь на «Бауфлекс».

Когда четыре подруги устроились в кухне за обеденным столом и Эмма вцепилась в первую чашку кофе, Мак подняла руку, как на уроке.

– Позвольте мне обрисовать ситуацию, поскольку так будет быстрее и к концу доклада вы еще сохраните способность соображать. Итак, Эмма давно втрескалась в Джека, но думала, что между мной и Джеком что-то есть, включая секс, в далеком прошлом, конечно, но она продолжала цепляться за правило «никаких бывших» и молча страдала.

– Я не страдала.

– Не влезай. Эту часть рассказываю я. Во время свадьбы НЧС Джек завел «о, ты такая напряженная, позволь помассировать тебе плечи», а потом набросился на нее с поцелуями. А потом Паркер вызвала ее по рации.

– Так вот почему ты была сама не своя. Спасибо, миссис Грейди. – Паркер улыбнулась миссис Грейди и взяла оладью с блюда, которое экономка поставила в центр стола.

– Вчера вечером, выждав неделю, Эм отправилась к Джеку домой, чтобы призвать его к ответу. Слово за слово, и они начали кататься по полу голыми.

– Полуголыми. Даже меньше. Может, на четверть голыми, – подсчитала Эмма. – По большей части.

– Сегодня утром наша грешница принесла мне извинения за то, что чуть не трахнулась с моим воображаемым бывшим.

– И правильно сделала, – высказала свое мнение миссис Грейди. – Нельзя красть парня у подруги, даже если та выбросила его на обочину.

– Ну, так получилось. – Эмма поежилась под пристальным взглядом миссис Грейди. – Я извинилась и прекратила еще до того, как мы…

– Потому что ты хорошая девочка и честная. Поешь фруктов. Это полезно. На сытый желудок и секс лучше.

– Слушаюсь, мэм. – Эмма наколола на вилку крохотный кусочек ананаса.

– Я не понимаю, как тебе вообще пришло в голову, что Мак спала с Джеком, – изумилась Лорел, заливая свои оладьи сиропом. – Если бы она с ним переспала, то обязательно хвасталась бы, пока не надоела нам до смерти.

– Ничего подобного, – возмутилась Мак.

– В далеком прошлом обязательно расхвасталась бы.

– Ну, верно, – согласилась Мак после недолгой паузы. – В далеком прошлом расхвасталась бы. Я повзрослела.

– И насколько все серьезно? – поинтересовалась Паркер.

– В высшей степени. Он вызвал у нее мурашки еще до черной лестницы. А на черной лестнице установил рекорд.

Не переставая жевать, Паркер одобрительно закивала.

– Он потрясающе целуется.

– Да, правда, он… Откуда ты знаешь? – спохватилась Эмма. Паркер только улыбнулась, и у Эммы отвисла челюсть. – Ты? Ты и Джек? Когда? Как?

– Какая гадость, – пробормотала Мак. – Еще одна лучшая подруга покушалась на моего воображаемого бывшего.

– Два поцелуя на первом курсе в Йеле. Мы случайно столкнулись на вечеринке, и он проводил меня до общежития. Было приятно. Очень приятно. Но как бы здорово он ни целовался, это было все равно что целоваться с братом. И как бы здорово ни целовалась я, по-моему, ему показалось, что он целуется с сестрой. На этом мы и остановились. Но, как я понимаю, Эм, у тебя с Джеком такого ощущения не возникло.

– Ни в малейшей степени. Никаких братских или сестринских чувств. Почему ты никогда не рассказывала нам, что целовалась с Джеком?

– Я не знала, что мы должны докладывать о каждом мужчине, с которым целуемся, но, если настаиваете, могу составить список.

Эмма рассмеялась.

– Держу пари, можешь. Лорел, а ты не хочешь доложить ни о каких приключениях с Джеком?

– К сожалению. Я чувствую себя обделенной, хоть он и воображаемый бывший. В конце концов, мог бы хоть разочек подкатиться ко мне. Ублюдок. А как насчет вас, миссис Грейди?

– Несколько лет назад в Рождество он поцеловал меня под омелой, но поскольку я не отличаюсь постоянством, то отказала ему очень осторожно, чтобы не разбить парню сердце.

– Думаю, Эм не собирается с ним церемониться, и, держу пари, против ее колдовских чар у него нет ни шанса.

– Ну, не знаю. Я должна подумать. Все так сложно. Он друг. Наш друг. И лучший друг Дела. Дел – твой брат, Паркс, и почти что брат всем нам. И мы все подруги и деловые партнеры. Дел – наш адвокат, а Джек никогда не отказывает нам в помощи. И он же проектирует все наши перестройки. Нас столько всего связывает, все так переплетено.

– И ничто так не запутывает отношения, как секс, – подала голос Мак.

– Вот именно. Что, если мы займемся сексом, а потом решим расстаться? Тогда нам будет очень неловко друг с другом, а остальным будет неловко с нами. Сейчас у нас равновесие, верно? Секс не стоит того, чтобы разрушать идеальное равновесие.

– Если ты так думаешь, то неправильно занималась сексом, – заметила миссис Грейди, качая головой. – Молодые слишком много рассуждают. Все, я начинаю мыть посуду.

Эмма надулась, пристально глядя в свою тарелку с нетронутыми оладьями.

– Миссис Грейди считает меня идиоткой, но я просто не хочу никого обидеть.

– Тогда определите основные принципы. Чего вы ждете друг от друга. И как будете справляться с проблемами.

– Какие основные принципы, Паркс?

Паркер пожала плечами:

– Это тебе решать, Эм.