Текст книги "Змеиный князь"

Установленные на городских стенах катапульты швыряли бочки с горючей смесью. Шесть неприятельских машин были охвачены пламенем. Солдаты суетились вокруг них, пытаясь загасить огонь, и погибали один за другим, сраженные стрелами нибурских лучников. Но смерть и разрушения не могли остановить солдат Лесного воина, и они продолжали идти вперед. Главной целью штурмовые отряды избрали городские ворота. Камни летели в них почти непрерывно, нанося тяжелые глухие удары. Ворота вздрагивали, но держались.

– Что если врагу удастся пробить брешь в стене?

– Тогда ему придется искать людей, способных переправиться через реку, и схватиться в ближнем бою, а сейчас Лесному воину едва хватает сил, чтобы обслуживать машины. Да и те остались целы лишь благодаря волчьей стае.

– Волки держатся вне досягаемости наших выстрелов и ждут своего часа. Это необычайно разумные создания, вы не находите, дон Мигель?

– Волки и в самом деле удивили меня. Благословение Господу – они не умеют летать.

Между тем осадные башни, обстреливаемые со всех сторон, подъезжали к мосту.

– Всё же они идут на штурм, – обеспокоенно воскликнул один из рыцарей.

– Пусть! У нас появятся великолепные мишени для катапульт. Усилить огонь по башням! – приказал дон Мигель.

Один из приближенных объявил приказ дона Мигеля во всеуслышание.

– Мы сметем их, как трактирщик сметает крошки со стола, – продолжал дон Мигель. – Штурм такого города как Нибур требует от воинов выучки и дисциплины, а от полководца знаний и опыта. У нашего противника нет ни того, ни другого. Лесной воин собирается перекинуть мост через наши ворота? Большей нелепости я не встречал. Осадные башни нужно направлять в слабые места оборонительных стен, но никак не к многократно укрепленным воротам.

Дон Мигель с удовольствием высказывал суждения о ходе сражения. Остальные молча слушали и наблюдали за тем, что происходило на другом берегу. Мал был согласен с тем, что штурм со стороны реки немногочисленной армией, состоящей из легковооруженных пехотинцев в сопровождении метательных машин и осадных башен, – несуразная затея. Но наивная тактика Лесного воина нисколько не успокаивала Мала, наоборот, он все больше и больше думал о том, что за действиями призрака скрывается непостижимый ни для него, ни для испанца замысел.

Одна из осадных башен, поблескивая защитными железными пластинами, въехала на мост. Поединок между стрелками Нибура и Лесного воина ожесточился. Малейшая неосторожность могла стоить и тем, и другим жизни. Нибурские арбалетчики и лучники беспрестанно пополняли заплечные колчаны стрелами из стоящих рядом бочонков. Из баллист в башню летели стрелы с железными наконечниками. Они без труда расщепляли дерево и глубоко входили в башенные стены и балки. С греческого огня нибурские катапульты перешли на каменные снаряды. Под их ударами стены не выдерживали и ломались, а железо отслаивалось. Проехав половину пути, после меткого выстрела нибурской катапульты, башня накренилась в сторону и рухнула в реку. Лучники принялись добивать оставшихся без прикрытия солдат из сопровождающего отряда, а также тех, кому удалось выжить внутри свалившейся башни и выплыть на поверхность реки.

Дон Мигель взял поднесенный ему кусок кожи, круглые стекла, соорудил из них оптический прибор и принялся рассматривать днище поваленной башни.

– Хотел бы я знать, где они взяли железные оси для колес. Такие нигде, кроме как в Нибуре, выковать невозможно. Только наши мастера способны справиться с большими кусками выплавленного железа. Не могли же они пренебречь ковкой! Чтобы железо было прочным, его следует ковать. Дьявол знает, откуда взялись эти машины!

– Этого дьявола зовут Лесной воин, – сказал Мал. – Вы еще не видели его в бою. Это не человек. Вы можете сколько угодно говорить, что стратегия врага глупа, но когда вы поймете ошибку, будет слишком поздно.

– Не хотите ли вы сказать, что нам пора просить у него пощады, – усмехнулся дон Мигель.

– Возможно.

– Вы думаете, что я буду вместе с вами распространять страхи о вездесущем призраке и подрывать дух наших воинов? Или вы знаете, как одним ударом победить его?

– Я могу вступить с Лесным воином в переговоры. Думаю, что ему нужен именно я. В любом случае город сможет выиграть время…

– Если ему нужны вы, тогда зачем разрушать стены Нибура и посылать на смерть сотни людей?

– Лесной воин превосходит любого из нас как в способности сражаться, так и в силе ума, – в разговор вступил Хуфтор. – Нам придется признать, хоть его действия и не поддаются объяснению, это вовсе не означает их бессмысленность. То, что я знаю о Лесном воине, заставляет меня просить вас предупредить правителей города о грозящей ему опасности.

Рассудительный бедуин заговорил в тот момент, когда Мал, раздраженный самоуверенностью Дона Мигеля, уже едва сдерживал себя. И Хуфтору удалось найти слова, заставившие испанца прислушаться.

– Это вполне разумное предложение. Чем больше мы знаем о противнике, тем больше вероятность нашей победы. Предлагаю изложить известные вам сведения на военном совете города. Сейчас же напишите приказ на имя принца Мала и проводника Хуфтора!

Мал был в очередной раз поражен умением Хуфтора вовремя сказать точные слова.

Получив скрепленную печатью Дона Мигеля бумагу, Мал, Хуфтор и Верн стали спускаться по винтовой лестнице. На одной из ступенек Мал почувствовал, что перевязь для щита, надрезанная в бою, мешает ему, поправил ее и замер, как вкопанный. На него внезапно накатил приступ страха. Мал, мучительно преодолевая обездвиженность тела, потянулся к мечу Рамзеса.

– Хуфтор, я чувствую… – Мал не договорил.

Его рука легла на рукоять меча, тело словно ожило и дернулось вверх. Страх улетучился. Мал вытянулся. Воздух со свистом разрезал нож, ударился острием в грудь и отскочил, упав на каменные ступени. Если бы не реакция Мала, он мог бы торчать в одной из глазниц. На лестнице послышался шум. Сверху спускались двое в красных туниках. И тот, и другой были вооружены копьями. Один еще и держал нож в левой руке. В следующий момент Мал увернулся от удара копья и вжался в стену, одновременно доставая меч Рамзеса. Тот приобрел форму короткого клинка с широким лезвием. Второй рукой Мал ловил копье уже пробившее кольчугу, не давая ему войти глубже в тело. Удерживая древко, он изо всех сил ударил мечом и перерубил его. На Мала навалился могучий воин и прижал тяжелым телом, продолжая вдавливать в него перерубленный, но еще торчащий в кольчуге наконечник копья, одной рукой вцепившись в руку с мечом, второй сдавливая железной хваткой шею. Перед лицом мелькнуло лезвие ножа. Мал увидел Хуфтора. Взмах сабли, и хватка на горле ослабла. Тело нападавшего обмякло. Он захрипел, повалился на спину и покатился по ступеням вниз. Мал откашлялся. Перед ним стояли Верн и Хуфтор. У их ног лежал воин в алой тунике с глубокой раной на шее.

Из кольчуги Мала торчал наконечник копья. Хуфтор протянул руку и вытащил его. Наконечник вышел из змеиного торса, не причинив боли. Следов крови на нем не было. Мал попытался ощупать рану, но так и не смог ее найти. Кожа на животе была мягкой. С трудом верилось, что она могла защитить от удара увесистым копьем, несмотря на то, что торс уже не в первый раз доказывал неуязвимость. Очевидно, что враги знали об этой способности змеиной кожи, поэтому метили удары не куда-нибудь, а в голову.

Хуфтор рассмотрел один из кинжалов и сделал вывод:

– На лезвие – яд. Мал, на тебя напали хашшишины.

– Неужели, они больше никогда не оставят меня в покое?

– Этого я не могу тебе сказать.

Сверху спустились привлеченные шумом стражники. Осмотрев трупы, они признали в неудачливых убийцах чужаков.

– Кто повелевает хашшишинами? – спросил Мал.

– Их повелитель обитает в горах вблизи реки Аламут. Арабы называют его богом ножей. Среди сарацинов принять смерть от его воинов почитается за большую честь. На этот раз она уготована для тебя, – с улыбкой отвечал Хуфтор.

– Честь? – переспросил Мал.

– Хашшишины убивают только знатных людей и считают высшей доблестью исполнить приказ своего повелителя. Когда он назначает кому-либо смерть, то произносит имя жертвы и бросает в толпу острый нож. Тот, кто сумеет первым его схватить, получает право совершить убийство.

– Наверное, бог ножей хорошо платит подданным?

– Хашшишинов нельзя прельстить золотом. Но они верят, что, исполнив приказ повелителя, после смерти получат райское блаженство, поэтому без сожаления посылают кинжалы в сердца своих жертв.

Возле входа в башню их ждали Илин и капитан с лошадьми. Морквард сидел, прислонившись к стене и прикрыв глаза. Как только Мал, как и все остальные, уже готов был вскочить на лошадь, монгол встрепенулся и спросил Хуфтора:

– Поговорили?

– Поговорили.

Хуфтор не захотел вдаваться в подробности, и Мал добавил за него:

– Мы едем в Замок Правителей. Я хочу вступить в переговоры с Лесным воином и выяснить, что он задумал.

– Но ведь мы уже встречались с ним, и что? Какой толк с этих встреч!

– Это был поединок. В нем не нашлось места словам. Тогда как только они могут спасти город от Лесного воина.

– Неужели тебя волнует будущее Нибура, Мал? – спросил капитан.

Мал задумался. И в самом деле, что же им двигало? Скорее всего, это был гнев на Лесного воина. Как жалкая тень от человека посмела напасть на Великий Нибур! Как Лесной воин смеет разрушать самый красивый город из тех, что ему довелось увидеть! Но неужели всё так просто? И это всего лишь прихоть? Что бы там ни было, Мал хотел предпринять всё возможное для защиты Нибура…

– Я не оставлю Нибур на произвол судьбы и не позволю Лесному воину расправиться с ним. Что меня заставляет это делать, я не могу объяснить ни вам, ни себе самому.

– А как же Маргарита?

– Я ни на мгновение не забываю о ней.

Мал солгал: нападение на Нибур заставило его забыть обо всем.

– Смотрите! – воскликнул Морквард, – там, у городских ворот что-то происходит! Похоже, что неприятель все-таки прорвался?!

В сторону ворот летели стрелы, перед ними выстраивались полукругом нибурские воины.

– Этого не может быть!

Мал сказал это и понял, что солгал во второй раз подряд. В действительности, он помнил, что враг непредсказуем и способен на всё.

Пилигримы вскочили на лошадей и помчались к воротам. Там возвышался призрак. Он оглядывал сверху нибурских воинов, не обращая внимания на стрелы, летящие сквозь него. Заметив приближение Мала, Лесной воин переместился в гущу нибурцев. Те попытались достать его мечами, но тщетно. Мал смотрел на него и понимал: то, что будет дальше, город запомнит надолго. Одно мгновение, и Лесной воин обратился в старика с огромной секирой в руках. Стальное лезвие блеснуло на солнце и обрушилось на головы нибурских воинов. Отсеченные части человеческих тел разлетелись по сторонам. На землю обильно пролилась кровь. Старик размахивал секирой с невероятной скоростью и сеял смерть вокруг себя. В него непрерывно летели стрелы. Они вонзались в тело старца, пока не истощили накопленную им силу. Тогда Лесной воин остановился и рассыпался без остатка. На месте старика появился призрак. Он полетел над телами раненых, жадно втягивая в себя их жизненный воздух. Едва слышный стон обрекал жертву на смерть. Неосторожно сказанное слово, и на теле проступали кровоточащие язвы. Это длилось недолго. Насытившись, призрак вновь принял человеческий облик, и на этот раз его целью стал засов на городских воротах. Удар секиры, и огромный окованный железом брус рассечен надвое. Еще удар, и тяжелая железная решетка, опущенная перед воротами, отлетела к ногам ошеломленных нибурцев. Следом секира одну за другой перерубила цепи, удерживающие мост. Стрелы, стократно пробившие телесную оболочку призрака, заставили его вновь стать самим собой. Но он уже сделал свое дело – дорога волкам Упуата была открыта.

Звери хлынули в город. Серая стая быстро и почти беззвучно заполнила пространство, разделявшее ворота и оставшихся в живых воинов. Нибурцы перестроились и образовали каре, рассекающее поток волков на две половины. Прозвучал сигнал к отступлению, и нибурцы двинулись к замку.

Пилигримы повернули лошадей к воротам во второе городское кольцо. Мал надеялся, что в этот раз они должны успеть, и им удастся избежать схватки с сильным и опасным врагом. Но они не проехали и полпути, как замыкающего строй Моркварда настигла волчица и выбила из седла. Разъяренного зверя остановила стрела Илин. К лежащему на земле Моркварду мчались другие волки. Мал развернул коня, вытащил меч из ножен, сблизился с серыми убийцами и вонзил клинок в пасть тому, кто первым оказался на его пути. Второго сразил Верн. Третий успел вцепиться в горло коня под Малом и повалил животное на землю. Мал едва успел вытащить ногу из стремени и отскочить от тяжело падающего тела. К нему, оскалив клыки, бежали двое серых. На помощь Верна рассчитывать не приходилось – он схватился с одним из волков. Разве что уже вставший на ноги Морквард мог бы прикрыть его. Мал со всей силой направил меч в грудь набегающему зверю и почти полностью погрузил клинок в заросшее шерстью тело. Волк взвыл от боли, но не издох, а, обдавая зловонным дыханием, потянулся зубами к горлу человека, пытаясь достать его любой ценой. Мал, отшатнувшись, провернул лезвие меча в ране и рванул вниз, распоров зверю брюхо. Пока Мал расправлялся с ним, Морквард принял удар другого серого, не устоял на ногах и теперь лежал, раздавленный зверем. Сквозь разорванную когтями кольчугу сочилась кровь. Мал растерянно оглянулся – он не успевал прийти на выручку монголу. Когда он снова посмотрел на Моркварда, в голове нависшего над ним волка торчал дротик. Жизнь монгола в очередной раз спас Хуфтор. Мал бросил на него взгляд, исполненный благодарности, и увидел, что бедуин что-то кричит ему.

Оглянись, Мал! – разобрал он по губам.

Но было поздно. Мощный удар свалил с ног. Ремень на груди лопнул, и щит отлетел в сторону. Волк еще раз прыгнул к Малу, но не долетел до него живым. Вовремя подоспевший капитан перебил серому мечом хребет, а стрела, отправленная Илин, вонзилась волку в глаз. С предсмертным рыком зверь рухнул на Мала. Когда он выбрался из-под него, то увидел, что Морквард и Верн расправляются с еще одним отделившимся от стаи волком. Это был последний из тех, что отправились за ними в погоню. В этой схватке пилигримы лишились трех лошадей. Чтобы достичь ворот, им осталось пробраться сквозь опустевшие торговые ряды.

Нибурские воины продолжали отступать, закрываясь плотно сомкнутыми щитами. Волки бросались на них, нарывались на лезвия клинков, огрызались, видя смерть своих собратьев, яростно рычали и пытались вытаскивать людей поодиночке. Но, как бы ни был ужасен их облик, как бы ни был страшен рык, они были уязвимы для копий и мечей. Когда им удавалось вырвать человека из строя, нибурцы, не дрогнув, смыкали ряды и продолжали отступление. Каждый из них принимал смерть такой, какая она есть, и, прежде чем вступить в поединок и скрестить мечи, расставался со страхом боли и разрушения собственного тела. Нибурский воин умел хранить рассудок при любых обстоятельствах. Что бы не происходило, он хладнокровно оценивал положение и рассчитывал силы. Истинная цель для него заключалась не в убийстве, не в обретении победы, не в проявлении силы или сокрытии слабости, а в том, чтобы стать безупречным воином, тем, кому нет равных в бою. Тот, кто желал достичь совершенства, которое не измеряется ни опытом, ни знаниями, не забывал об этом ни на мгновение и неустанно шел к цели.

Волки взбирались на крепостную стену через осадные башни и теснили нибурцев, отрезав им путь к отступлению. Вслед за волками в город входили лучники Лесного воина. Огненные стрелы летели во все стороны, поджигая всё, что могло гореть. Огонь вспыхивал повсюду, намереваясь обратить Нибур в пепел. Глядя на то, как солдаты Лесного воина и волки Упуата уничтожают город, Мал с трудом укрощал в себе ярость и желание отправить на тот свет десяток другой волков. Его жажду мести утоляла Илин – она то и дело опережала скачущих, разворачивалась и выпускала одну за другой несколько стрел. Серое воинство убавлялось – русалка не промахивалась. Волки вновь попытались преследовать их, но были остановлены потоком стрел со второй крепостной стены. Лучники, заняв новые позиции, прикрывали отход пилигримов и нибурских воинов. Поле битвы огласил волчий вой, и оставшиеся в живых звери отступили.

Пилигримы укрылись за воротами. Там их встретили нибурские лекари. Все, за исключением Илин, были изранены. Морквард потерял шлем, его кольчуга была разорвана, на плечах виднелись следы от волчьих когтей. Мал и Верн отделались кровоподтеками и царапинами. Им помогли раздеться. Мал позволил снять с себя только кольчугу, не желая выставлять змеиный торс на всеобщее обозрение. Раны промыли и смазали целебным снадобьем. Кровоточащую руку Хуфтора укутали в ткань, так же как и раненое плечо капитана. Уцелевший в бою клочок бумаги с подписью дона Мигеля позволил им получить новых лошадей. На них пилигримы доехали до пятой городской стены. Здесь они спешились, сели в узкую и длинную лодку, проплыли по каналу вдоль центральной площади и высадились на берег. Замок Правителей был окружен крепостью с башнями и бастионами. В центре возвышался донжон, увенчанный вычурной крышей с несколькими шпилями. По четырем сторонам замка стояли меньшие по размерам башни, соединенные между собой галереями с окнами в форме глаз. Мал подумал, что такая крепость, если и неприступна, но не для призрака:

– В войне для него нет ничего невозможного. Если Лесной воин пожелает разрушить город, его ничто не остановит. Ему по силам свершить это одному. Стереть любой город с лица земли – для Лесного воина – вопрос времени.

За воротами располагался тесный внутренний двор. Всё полутемное пространство было занято мастерскими. В них трудились каменщики, плотники, кузнецы. Они тесали камни, строгали дерево и ковали железо. Пилигримы в сопровождении стражников вошли в центральную башню. Через несколько лестничных пролетов они разошлись по разным сторонам. Моркварда, Верна, Оцеано и Илин повели по галерее в другую башню, а Мал и Хуфтор поднялись этажом выше. Провожатые подвели их к двери и дали знак подождать. Стражник с бумагой дона Мигеля прошел внутрь и через некоторое время пригласил Мала и Хуфтора войти в залу Военного совета.

Стены просторной залы украшали копья и алебарды. На небольшом возвышении стоял оратор, а по обе стороны от него – двое писцов с навесными досками на плечах. Выступление слушали два десятка людей, одетых в такие же, как и у дона Мигеля, доспехи тонкой выделки. Среди них были и две женщины.

Высокий человек с коротко обрезанными волосами убеждал военный совет в том, что штурм города захлебнулся. Вражеской армии удалось взять первую линию укреплений и на этом ее силы иссякли. Она будет окружена и уничтожена в ближайшее время. Сейчас нибурские воины вышли через северные и южные ворота и атакуют вражеские метательные машины, стоящие на западной стороне города, с тыла. Окончив речь, оратор представил Мала и Хуфтора другим членам совета. Некоторые из них улыбнулись проводнику как старому знакомому.

Мал встал между писцами и кратко изложил суть дела:

– Лесной воин – бессмертный призрак. Его нельзя убить обычным оружием. Он один может уничтожить всех жителей Нибура. Обитель Лесного воина – Волчья гора, где когда-то стоял храм Упуата. Оттуда появились осадные башни, волки и люди. Возможно, что в этом месте есть переход из одного мира в другой. Иначе, откуда бы им всем взяться? Несмотря на могущество призрака, он не пошел бы на штурм города с малыми силами. Если его воины смогли преодолеть границу двух миров однажды, вполне возможно, что у них это получится и еще раз. Лесной воин когда-то был человеком со змеиной кожей. Наши судьбы связаны, и я схож с его первоначальным обликом. – Мал обнажил змеиный торс. Никто из членов совета никак не отреагировал на увиденное. – Я полагаю, что могу помочь восхитительному Нибуру. Для этого мне нужно встретиться с Лесным воином.

Хуфтор дополнял Мала, когда считал нужным. Члены Военного совета спокойно выслушали речь чужеземцев. Мал ждал вопросов, но их не было. Нибурцы молча смотрели на него с таким видом, как будто бы им всё сразу стало ясно.

Высокий человек с короткими волосами произнес слова благодарности за желание помочь в обороне города и предложил Малу и Хуфтору принять пищу, пока члены совета будут обсуждать новые сведения о Лесном воине. Их проводили в комнаты для гостей замка, где уже находились их спутники. Те сидели за накрытым столом. Хуфтор с ходу принялся описывать встречу с Военным советом, а Мал, чувствуя сильную усталость, закрыл глаза и, прислушиваясь к едва долетавшим до слуха словам рассказчика, задремал. Во сне мелькали обрывки сражений ушедшего дня: истекающие кровью безликие воины, волк, вцепившийся в лошадиную шею, он сам, утирающий кровь с меча краем плаща хашшишина.

Утром им предложили переодеться. Мал облачился в белую рубашку, зеленые штаны и жилет. Хуфтор с обеспокоенным видом появился к утренней трапезе.

– Какие новости? – спросил Мал.

– Враг разбит. Но победа не радует нибурцев. Волки мертвы, а люди, сдавшиеся в плен, захлебнулись собственной кровью. Они не сказали ни слова: никто так и не узнал, кто они и откуда.

– Но ведь мы знаем, что это войско Лесного воина, это волки Упуата, чьи знамена мы видели собственными глазами.

– Всё это так, но нибурцы склонны сомневаться.

– Выходит, они вам все-таки не поверили, – вставил Морквард.

Хуфтор молчал.

– Если они нам не верят, мы немедленно уезжаем, – сказал Мал.

– Так скоро мы уехать не можем, – отвечал Хуфтор. – Город все еще на осадном положении.

Мал задумался: его долг как можно скорее ехать к маленькой Маргарите, но что-то мешало ему покинуть город. Закон, принуждающий гостей защищать Нибур во время осады, был не единственной нитью, связывающей с городом. Разом оборвать все до одной он был не в силах.

– Капитан, почему в Нибуре мы не встретили оборотня?

– Я могу ошибаться, но это может быть еще одним испытанием для тебя. Возможно, настал твой черед идти к ней. Если мы сегодня уедем из Нибура, значит, она дорога тебе, как и прежде.

После трапезы пилигримов сопроводили в местный арсенал, где предложили выбрать любое оружие и доспехи. Мал и Морквард взяли для себя по три кольчуги с капюшоном, закрывающие тело и голову, подстежки под них, кольчужные рукавицы, и по три шлема. Мал также выбрал себе щит, – тот, что напомнил ему подаренный отцом. Верн восполнил оставленный в одном из волчьих тел короткий меч. Хуфтор взял два дротика, Илин – новый лук и два колчана стрел, только капитан остался равнодушен к нибурскому оружию.

На выходе их встретил высокий человек, выступавший на военном совете. Он приветствовал всех и обратился к Малу:

– Мнения членов военного совета разделились, принц. Но большинство все же склонилось отправить вас к волчьей горе для переговоров.

– Сколько человек поедет со мной?

– Четверть сотни. Мое имя Бердан. Я возглавлю отряд.

– Согласен.

– Что если мы не найдем Лесного воина на Волчьей горе?

– Скорее всего, его там и нет. Обычно он сам находит того, кто ему нужен. Полагаю, что призрак ждет меня где-нибудь вблизи города.

– Это было бы даже лучше. Собирайтесь, мы отправляемся в путь.

– Где вы нас будете ждать?

– Там, где вам будет угодно.

– Ворота замка дона Мигеля.

– Буду ждать вас там.

Бердан повернулся, чтобы уйти, но Мал остановил его.

– Можем ли мы покинуть город, если Лесной воин даст мне слово оставить Нибур в покое?

– Пусть он твердо пообещает прекратить осаду, тогда вы и ваши спутники ничем не будут обязаны городу. Разумеется, если безопасность Нибура и в самом деле зависит от воли призрака.

Пилигримы вышли из замка правителей. Город еще спал. Его покой охраняли дозорные на сторожевых башнях и крепостных стенах. Проходя мимо летающего корабля и каменной лошади, Мал спросил Хуфтора, что их связывает.

– Эта кобыла, прозванная египтянами дочерью солнца и ветра, стоит рядом с кораблем не случайно. Только она имеет право ступать на центральную площадь Нибура. Кобыла заслужила его во время войны между греками и египтянами. Тогда город носил другое имя и еще не был окружен могучими стенами и высокими башнями. На этом месте произошло сражение. Все египетские воины, охранявшие корабль, были убиты. Когда подоспело подкрепление, корабль был похищен, а на его месте паслась рыжая кобыла. Принц Джихути изрек:

– Если бы эта лошадь обрела разум и показала нам путь, куда ушли похитители Великого корабля, то я сделал бы всё, чтобы память о ней осталась в веках. Да услышит мои слова милостивый Ра: если лошадь укажет нам верное направление, я до конца жизни буду раздавать хлеб голодным, воду жаждущим и одежду нагим!

Кобыла, словно бы вняв его словам, поскакала к Нилу и пошла вдоль реки. Джихути повел войско за ней, к утру настиг греков и отвоевал у них священный корабль. С тех пор жители города сходят с лошадей перед тем, как выйти к святыням Нибура.

Под стенами испанского замка, где еще вчера шла безжалостная битва, нибурцы собирали человеческие и звериные трупы, складывали их на повозки и везли за восточную стену. Там, рядом с медвежьей горой, находилось нибурское кладбище. Пока пилигримы следовали к замку дона Мигеля, город проснулся и превратился в гигантскую мастерскую. На удивление среди его жителей сейчас не было никого, кто бы оплакивал погибших или произносил проклятья. Все занимались своим делом, так же как и за много дней до войны с Лесным воином.