Текст книги "Рассвет над Майдманом"

– Ты не увиливай, ты перед советом стоишь! Зачем гномы с человеком якшаются?

– Безглазый одного из гномов от смерти летом спас. Теперь они отдариваются. Доброй сталью и братанием. Как я понял, дружбу ему предложили.

– Это что же, теперь вместо одного ублюдка нам еще с десятью возиться придется?!

Хмурый скосился на крикнувшего и довольно оскалился.

– Я не могу советовать уважаемому совету, не дорос еще. Но если кто из почтенных камлателей шаловливыми лапками человека на собачий корм пустит, придется тому шаману десяток взбешенных гномов в могилы укладывать. А мертвые гномы – это плохая новость для наших северных соседей перед началом войны. Очень плохая новость.

Лапа вождя аккуратно легла на рукоять широкого ножа.

– Кроме того, я прошу совет рассмотреть мою просьбу. Человек принял под личную опеку то, что осталось от моего клана. Человек провел обряд посвящения в вольные охотники для моих сестер по крови. Человек не осознавал в полной мере, какую ношу он кладет им на плечи… Но боги приняли этот дар, и я прошу совет подтвердить право владеть оружием для тех, кто всегда найдет кров в моей юрте по праву родственника. Если это не будет выполнено, две молодые самки останутся шайтами человека, смерть которого потребует от меня встать на след и забрать жизнь убийцы. Я не смогу разрешить жить тому, кто осиротит самок моего клана еще раз. Пока их не признают взрослыми, я буду вынужден мстить, как требует закон.

Шаманы загомонили. Пока они спорили, ругались, обсуждали давно известную всему городу новость, крылатая тварь у ног вождя ехидно скалилась. Что, съели? Убить человека сейчас – и получить во враги орка, которому благоволят Хранители. Провести обряд, и молодой вождь получит право набирать под знамена желающих пополнить его клан. Неизвестно еще, против кого он повернет эти набранные мечи. Да и с человеком что потом делать? Кто согласится испортить отношения с гномами перед тяжелой военной кампанией? Сплошная головная боль из-за этого вонючего куска мяса…

Старик в мрачно-черных одеждах на краю площади вслушался в поднявшийся гомон, скривил клыки в брезгливой усмешке и наклонился к замершему рядом Топтуну.

– Молодой вождь получит согласие совета, можно не сомневаться. Засиделись по юртам, хочется размяться уважаемым шаманам. Покричат еще минут с десяток и угомонятся. Нам же надо беспокоиться о том, чтобы обряд поднятия нежити прошел как следует. Многоголовый пока смотрит на наши шалости сквозь пальцы. Но если мы ему не предоставим войска к будущей битве – полетят многие головы и не спасут никакие заклинания и заслуги. Но ведь никто не мешает нам пригласить на обряд и гостя, не так ли?

Топтун, оправившийся после столь неудачно закончившегося столкновения с чужаком, согласно замотал башкой.

– Так что ты заглянешь вечерком к моему ученику. Тот тебе подскажет, что и как надо сделать. Чтобы и этому прыткому безволосому воину досталась наша похлебка. А с новой армией и вожди нам простят столь мелкое прегрешение.

– А гномы?

– А что гномы? Виноваты будем не мы. Вот пусть гномы на других и обижаются.

И два шамана тихо засмеялись, представив в красках совсем недалекое будущее…

– Одного, Мим, не понимаю. Чем виночерпий мог так насолить нашему безглазому другу, что он рискнул пробраться в Пять Сестер и прикончить его?

– Ты считаешь, что это его рук дело?

– Хоть и осторожничал брат Визариус, но в городе серьезные люди прекрасно осознавали, на кого он работает. Никто в Полане не захочет связываться с тайной полицией, себе дороже. Можешь попасть на каторгу, а то и просто исчезнуть поздним вечером. Так что я склонен приписать этого мертвеца вполне конкретному человеку, который отнюдь не пылает любовью к старому замку и его обитателям.

– Если бы он не любил всех, то кто ему мешал отравить колодец и отомстить сразу всему гарнизону?

– Не знаю, кто может предугадать действия умалишенного…

– Что раскопали дознаватели?

– Пусто. Убитого не пытали, просто связали и потом всадили его же столовый нож в сердце. Ценности в комнате не тронули, ничего не сломано. Похоже, пришли просто свести счеты.

– Ладно, это дело темное, поспрашиваем потом, если руки дойдут. На сегодня у нас другие задачи.

Двое мужчин повторно наполнили бокалы вином и продолжили беседу, сидя у жарко натопленного камина.

– Я просмотрел привезенные бумаги и могу отметить, что мы вдвоем сумели произвести благоприятное впечатление на королевских особ в трех государствах. Нас считают высокоинформированными и полезными для личных дел господами. Я собираюсь поддерживать данное мнение по мере сил, пока не закончится поток золота от Спящих. Затем можно будет тихо уйти в тень и пожинать плоды. В ближайшие дни придется выехать следом за войсками. Лавры прошедшей кампании получат высокопоставленные участники. Мы должны отметиться, чтобы потом аккуратно жонглировать военными победами и тяготами перенесенных лишений. Побываем в обозе Драконов, затем я помелькаю у поххоморанцев, повидаю старых друзей. Можно нанести визит и древнему полководцу, которого достали с пыльной полки и послали за очередной победой. Тебе нужно будет прокатиться по стоянкам болотников. Мелкие подарки, чуть-чуть золота и улыбок. Закончим прогулку в объединенной ставке, я договорился о пропусках. Одна просьба – не лезь в схватки. На переднем крае нам делать нечего. Помни, мы с тобой зарабатываем на безбедную старость, а вовсе не пытаемся в очередной раз сыграть в веселую игру с матушкой смертью.

– Спасибо за напоминание, учту.

– Я абсолютно серьезен. И не забыл, что в бурной молодости ты не раз одним из первых забирался на стены штурмуемых городов.

– Когда это было. Жалкие наградные за буйные выходки давно пропиты.

– Тогда мы друг друга понимаем. Легкая лесть, выпивка для господ офицеров и мелких баронов. Пусть машут мечами в нашу честь, а старые вояки в нашем лице в этот раз отдохнут в тылу. Сейчас зима, пыльно в обозе не будет. После первой же крупной победы отметимся на паре пирушек – и назад. Задел будет сделан.

– Когда отправляемся?

– Завтра с утра займешься покупками в дорогу, я нанесу визиты к местным тайным кукловодам, что имеют интересы на северных землях. Если все успеем, послезавтра выезжаем.

– Отлично, я успею отдохнуть от седла. В этот раз гнал как проклятый.

– Привезенные новости того стоили. Я их с удовольствием оберну завтра в золото. Держи на расходы и давай на отдых, время уже позднее.

Фрайм с улыбкой взвесил кошель в руке и галантно откланялся. Неугомонное время уже перевалило за полночь, и следовало в самом деле отдохнуть перед очередным суматошным днем.

– И тогда бабушка Большой Гребень достала из трясины огромную палку, всю покрытую тиной…

– Такую же огромную, как центральный столб юрты?

– Нет, столб чуть побольше. Я думаю, палка была размером с копье. Но вся суковатая, узловатая и зеленая-презеленая. Вот этой палкой бабушка с размаху огрела речного крокодила. А потом потребовала от него отчет, как это он посмел разорить ее садки для рыбы…

Глэд с улыбкой смотрел на маленьких орчат, которые, как завороженные, слушали сказку про необычный хвостатый народ, живущий на бесконечных болотах и воюющий каждый день за жизнь родных против страшных чудовищ в воде и на суше. Третий день, как он заглядывает на огонек к ящерам вечерами вместе с подопечными. Сразу после встречи Хмурого с шаманским советом примчался гонец, и малышек увели на торжественную церемонию посвящения в воины. Теперь две маленькие непоседы с гордостью носили на поясе украшенные мелким бисером ножны, где дремали до поры ножи с тяжелым матовым лезвием. Первыми после вождя их поздравили прибывшие с дальних рек бойцы, пригласившие безглазого и орков на дружеские посиделки. Вожди кочевников ограничили передвижение союзников пределами города, но без нареканий поставляли мясо к их столу. Вот ящеры и убивали время чередой изматывающих групповых тренировок, вечерними прогулками в гости и приемом ответных визитов. За неполный месяц, что они стояли на постое, многие орки лучше узнали собратьев по оружию, с которыми им придется отражать собирающиеся на юге армии людей.

Глэд заглянул пару раз к гномам, но так и не смог определиться, как вести себя с необычным тайным посольством. Подарки он спрятал подальше, оставив себе лишь новый талисман. Бородатый десяток тихо квартировал в выделенном им доме и старался не беспокоить человека понапрасну. Тем более гуляющего в сопровождении орчат человека не трогали, принимая или за раба, или за домашнюю игрушку. А вот гномов исподтишка пытались зацепить – бранным словом, насмешкой, угрозой применить оружие. Орки с удовольствием принимали боевые машины и сталь с севера. Но не терпели личного присутствия гномов, внешним видом почти не отличающихся от людей. Поэтому угрюмые союзники старались не мозолить глаза понапрасну и терпеливо ждали редкие моменты, когда к ним заглянет воин-одиночка.

Вождь Диких племен выторговал для Глэда какую-то отсрочку в решении его судьбы. Теперь тот пользовался свободным временем, потихоньку готовясь к возможной схватке с шаманами. Вряд ли они выпустят его без какой-либо каверзы. Вряд ли Многоголовый пойдет поперек нужных ему сейчас колдунов, позволив человеку просто уехать в сторону северных скал… Вот и приходится безглазому полдня тренироваться до кровавых мозолей с оружием, а потом брать у Хмурого малышек и идти гулять по щербатым плитам древнего города, осторожно заводя знакомства и искать пути возможного бегства через переполненные орками улицы и неизведанные загородные земли.

Сэр Летер выглядел монументально в новой броне. Крепкий конь, закованный в стальные доспехи, молодой барон под флагами с родовыми гербами, доблестная дружина, бдительно следящая, чтобы любимого кормильца никто не посмел пальцем тронуть. Хотя здесь, в заречных землях, с лета не видели ни одного орка. Да и какой мохнатый посмеет появиться среди бесконечной вереницы идущих на север войск. Вот и сейчас барон с удовольствием оглядывает двигающиеся мимо него колонны пехоты и мелькающие меж низких холмов конные отряды. Злые на морозе отряды наемников двигались спешным маршем мимо отдыхающего после долгого путешествия барона. Около семи тысяч конницы и шесть тысяч пехоты. А ведь это только наемники, купленные на звонкое золото далеко на юге. Если же посчитать, сколько народу собрали Драконы, получается очень недоброе и немалое крепкое войско. Которое с легкостью поднимет на копья всю шваль, которая еще осталась в этих медленно заносимых снегом землях. Сэр Летер поспособствует этому по мере возможности, чтобы отомстить за убитого отца и покрыть меч неувядаемой славой. Слава – дорогой товар, который высоко ценится в любимом королевстве. Славу легко потом можно обернуть в золото, должность при королевском дворе, удачный брак. Поэтому молодой любимец короля гонит дружину все дальше и дальше на север, вместе с широко раскинувшимися по степи войсками. Туда, где три государства соберут воедино силы для сокрушающего удара по остаткам степной Орды…

– Странно. На них напали ночью, но пока не до конца понятно, как оркам удалось выманить большую часть отряда из лагеря.

– Скорее всего, пара орков потревожила часовых и заманила спешно организованную погоню в ловушку.

– Возможно, но все равно не могу поверить, чтобы Тор так легко попался на эту простую уловку.

– Все мы когда-либо ошибаемся. Кто-то неудачно женится, а кто-то в степи вместо одного орка находит сотню…

Два следопыта мрачно смотрели на стылое пепелище, в котором лежали три обгорелых до костей тела. Бывшая стоянка резала взгляд рваными мешками и разбросанными вокруг вещами. Пространство между валунами уже успели пометить дикие звери и орки. Между кострищем и дальним ручьем кочевники натоптали с такой старательностью, что понять что-либо в следах стало невозможно. Рядом с заводью орки свалили тела убитых в одну кучу, не забыв обобрать покойников. Сейчас с десяток солдат ожесточено долбили промерзшую землю, дабы отдать последние почести погибшим следопытам и захоронить павших.

– Выходит, не все взрослые твари сгинули на драконьей пирушке.

– Выходит так. Придется усилить разъезды и быть настороже.

– Эх, Тор. Не вовремя нашел ты проклятое стойбище, за что потом и поплатился.

Воин отхлебнул из маленькой фляги, аккуратно притер обратно пробку и поднялся в седло.

– Ладно, поквитаемся. Не впервой. Только в этот раз мы отплатим с лихвой, чтобы до скончания веков хватило…

За пологом палатки гулко дважды ударила о землю пятка копья.

– Безглазого к вождям.

– Иду. – Глэд поднялся со шкуры и быстро собрался. Повернулся к зашевелившимся малышкам: – Спите, вас никуда не звали.

Подкинув пару полешек в слабо горящий костер, человек застегнул пояс с мечом и широким ножом в грубых ножнах и выбрался на улицу, поправляя мохнатую шапку. У юрты стояли два широченных орка с нашивками незнакомого клана. Интересно, куда в этот раз? В обед Хмурый с большей частью тысячи умчался за город – охранять подготовленный шаманами обряд, о котором прожужжали уже все уши. Большая часть оставшихся солдат охраняла рабов, живущих под неусыпным присмотром на северном кладбище. Шагая рядом с сопровождающими, Глэд отмечал, как в ту же сторону спешат редкие прохожие, стекающиеся в тонкие ручьи и полноводные орочьи реки. Похоже, сегодня ночью состоится главное представление.

Вереница ярких костров опоясала невысокий холм, сбегающий пологой стороной к кладбищу. На вершине холма на расстеленных коврах во главе с Многоголовым сидели все вожди, прибывшие в город. Наряженные в парадные одежды, хозяева клановых судеб с интересом наблюдали, как помощники и ученики шаманов руководят солдатами, сгоняющими людей к расставленным на кладбище котлам с тускло-зеленым булькающим содержимым. Издалека казалось, что в огромных котлах кипятят болотную тину. Над ночным кладбищем нарастал шум, сплетенный из криков подгоняемых пленных, визгливых приказов шаманов и ругани солдат, яростно орудующих дубинками и тупыми концами копий. С другой стороны обвалившейся ограды собрался почти весь город: не занятые в охранении орки, ящеры, десяток гномов, потерявшийся в общей толпе.

Когда Глэд добрался до холма, удалось организовать какое-то подобие порядка и более четырех тысяч оборванных и изможденных людей разбили на группы у расставленных по всему кладбищу чанов с кипящим варевом. Безглазого у жарко пылающей жаровни встретила эльфийка, затянутая в черное с серебром. Рядом с ней суетился старый знакомый – Топтун.

Энна-эной повернулась к наблюдающим сверху вождям и отвесила легкий поклон.

– Все готово, воины степи, – неожиданно громко и четко раздался ее звонкий голос. – Руны разбужены, силы призваны, шаманы замкнули круг вашего будущего войска. Пора начинать.

Топтун принял каменную чашу, до краев заполненную неизвестным Глэду варевом, на вытянутых лапах протянул эльфийке. Та невесомо подхватила щепотку порошка с лежащего на раскаленной жаровне подноса и бросила в густую темно-зеленую жидкость. Повела ладонью над чашей и содержимое медленно закружилось в бесконечном хороводе, меняя цвет с темного на ярко-зеленый, стало наливаться внутренним светом, незримо связанное с другими огромными котлами. Не прошло и минуты, как все кладбище покрыл мертвенно-бледный зеленый туман, клубящийся над субстанцией в котлах. Энна-эной постояла пару мгновений, вслушиваясь во что-то, слышимое только ей, и устало кивнула.

Топтун осторожно двинулся к Глэду, бережно неся парящую зеленой дымкой чашу. Эльфийка удивленно выгнула бровь:

– Что-то не так?

– Совет доверил ему честь участия в обряде.

В ледяных глазах черной с серебром фигуры появилось подобие интереса:

– Да? Ну что же, этому воину оказана великая честь. Видимо, он в самом деле доблестный боец.

Топтун злорадно осклабился, протягивая Глэду чашу.

– Да, он великий воин. Настало время делать выбор. Или выпить – или умереть.

Безглазый стоял, впитывая безумно знакомый кислый запах, источаемый неизвестным зельем. Вот только неизвестным ли?

Где-то далеко за горизонтом, в сумраке невероятно древнего леса, среди прелой листвы он когда-то давным-давно уже вдыхал этот запах, запах бесконечной смерти и ненависти, обрушившийся потом на бесчисленное количество народов, населяющих огромный материк.

«Ты что-то вспомнил, брат?»

«Да, человек. Лучше это не вспоминать, но у нас нет выбора. Нам придется принять бой, здесь и сейчас».

«Я готов. Надеюсь, мои тренировки не прошли даром».

«О нет, я говорю не о холодной стали, которую ты готов напоить свежей кровью. Я говорю об испытании, которое придется пройти нам вместе. Посмотри вокруг… Воины и ученики шаманов готовы вцепиться в тебя при малейшем неосторожном движении. Тебя свяжут и вольют зелье – и мы проиграем сразу, не сделав даже попытки».

«Я выбью чашу!»

«Здесь таких чаш сотни, хватит утопиться. Нет, нам придется поступать по-другому. Доверься мне. Позволь мне вернуться – в последний раз. Вернуться, как только ты сделаешь последний глоток».

Глэд судорожно вздохнул и кивнул сам себе.

«Я верю тебе, брат».

«Сними с себя лишнее. Затем выпей все, до капли. Молись любым богам, чтобы мои знания проснулись в тебе и спасли всех нас…»

Безглазый медленно развел в стороны руки и повернулся к напряженно застывшему сбоку орку:

– Нас ждет доброе веселье, как я понимаю. Негоже участвовать в нем с острой сталью на поясе. Я прошу тебя сохранить мое оружие до утра.

Глэд медленно расстегнул пояс и подал орку ножны с мечом и ножом. Далее последовала теплая накидка. Затем он осторожно взял у обеспокоенно насупившегося Топтуна холодную как лед чашу и поднес ее к губам. Выдох и долгий глоток, обрушивающийся в сжимающийся от отвращения желудок. Еще глоток, другой, борьба с нахлынувшей дурнотой и позывами к рвоте. Пить, пить, до последней капли, замечая краем глаза, как у ближайших костров орки заставляют людей зачерпывать варево и делать первые глотки. Выдох… Долгий, как сама усыпанная колючими морозными звездами ночь… Чаша пуста…

Холод камня в руках и тяжелый жар, медленно растекающийся по телу. Ну что, брат, ты смог защититься от магии орков, сможешь ли ты пройти по грани силы, более древней, чем предки Владыки? Тебя захлестывает веселое бешенство, это хорошо. Спляшем, Глэд, в этом наше спасение! Спляшем… И во весь голос, надрывая голосовые связки:

– А что, спляшем, ублюдки!

Долой ставшей жаркой шапку! И каменную чашу на голову, чтобы холод камня остудил закипающие мозги! И – вприсядку, с притопыванием, чтобы в пятках гудело! И – с разворотом, от холма подальше, где застыли удивленными столбами орки и изящная тень в черных одеждах. Пойдем с присвистом, Глэд, туда, где стоят мертвые, мертвые люди, принявшие сегодня смерть из котлов, залитых режущей глаз зеленью. Пойдем, спляшем!

Хррррум… Тяжело притопнула правая нога у застывших в зеленом мареве четырех с лишним тысяч человек. Четырех с лишним наливающихся зеленью тел, медленно сжираемых разгорающимся магическим пожаром.

Хррррум… Вторая нога. И снова – первая, вторая, первая… Людская масса заколыхалась, притопывая и по каплям отдавая волю беснующемуся в центре этой массы человеку, который выламывал суставы в безумной пляске… Перенаправляя затопивший его жар, согласно древним обрядам, в безумие тела, сочащееся отливающим зеленью потом… Танцуй, брат, танцуй…

Под пышной кроной гигантского дерева остановился запыхавшийся от быстрого бега эльф. Недоверие в его глазах медленно сменилось ужасом. На тронутой вековой пылью траве алел упавший разлапистый лист. Первый упавший лист вот уже за почти две тысячи лет. Тишину леса нарушил слабый звук, стоном отозвавшийся в душах темного народа, тенями возникающего за спиной прибежавшего первым. Дерево теряло листья. Одно за другим. Они кружились в напоенном лунным светом воздухе и падали багровыми лопухами на протянутые руки. Падали, пролетая мимо отполированного дождями ствола, сквозь кору которого начал сочиться сок, кровавыми каплями прокладывающий дорожки вниз, к далекой земле…

Стоящие по краю кладбища шаманы подняли руки, замыкая невидимую границу, не выпуская ни капли ворочающейся темной силы. Старейшие из колдунов встали у подножия холма и затянули плач-заклятие, посылая души умирающих врагов за грань реальности, выжигая магическим огнем то, что составляло раньше суть человеческую. Вождям необходимо послушное войско, так пусть рабы послужат для доброго дела, пусть нежить получит пополнение…

Под лучами болезненно кричащего света, исходящего изнутри, плоть плавилась и медленно начинала сползать с топчущихся на месте тел. Сползала и обнажала распадающиеся связки, мышцы. Вперемешку с падающими кусками мяса валилась одежда, не способная удержаться на скользких голых костях, остающихся от того, что раньше называли мужчинами и женщинами. На стылой земле между котлами скоро сияющие зеленым кости утаптывали распадающуюся в зеленый дым слизь. Под медленно плывущие звуки переливающийся болотными оттенками дым сгущался, скрывая за собой происходящее на кладбище. В размеренную тягучую мелодию медленно вплетались удары ног, отбивающих размеренный ритм, подчиняющий себе происходящее вокруг.

Хррррум… Хррррум… Хррррум…

Энна-эной испуганно всматривалась в происходящее. Ее сжатые до белизны кулачки теребили шитый серебром поясок…

Танцует человек, плывя кричащим от боли телом по волнам всепоглощающего ритма. Рассыпается на картинки истерзанное зеленой мукой сознание, множа в сумасшедшем калейдоскопе образы мира…

Свернулось в комок тело – и почувствовал человек, как топчут копыта заснувшую степь… Развернулось с мукой – и шагнули через границы осушенных болот бородатые мужики в крепких кольчугах с широкими топорами на плечах… Укусило источенные невозможными нагрузками суставы – и затрещали они следом за сухим ковылем, который сминают орды закованных в сталь Драконов… Под сиплое дыхание из забитой немым криком глотки – текут вереницы конников мимо засыпанных снегом обгорелых тел, мимо покрывшейся коркой льда заводи, мимо укрывшего его когда-то переката… И над всей этой мешаниной образов – полные ненависти глаза шаманов, требующих от него смерти, мучительной и неотвратимой… Смерти… Лишь в одних глазах плещется страх, страх узнавания… Встает над другими картинками в калейдоскопе видение плачущего кровавыми слезами могучего дерева, вспомнившего под тягучие напевы сожранные беспощадными пожарами земли далекого юга…

Хррррум… Хррррум… Потерявшие суть человеческую смотрели на единственного оставшегося в живых. Кто посмел бросить вызов настоящему, спрятавшись от него в миражах прошлого. Кто умер с ними одновременно, но зацепился упрямством населяющих его теней за грань, перешагнув которую ты начинаешь ненавидеть живых, кому позволено все то, что навсегда утеряно тобой, мертвым. Мертвым, но не упокоенным в благой земле.

Нежить ударила белыми костлявыми пятками по промерзшей земле в последний раз. И на зеленую дымку обрушилась тишина…

– Мой добрый вождь. А можно ли поднять павших ранее? У нас целое кладбище под боком.

– Увы – те кости уже нам мало помогут. Они почти все переломанные, старые. Лучшие бойцы получаются из свежего мяса.

– Да? Жаль. Так бы мы получили не четыре тысячи новых бойцов, а намного больше.

– Ну и этих ребятишек мы пристроим к делу. Наши шаманы не растеряли навыки, это радует.

Многоголовый довольно оскалился.

– А как управлять ими?

– Новички будут слушать учеников колдунов, которые заранее подготовлены и примут на себя поначалу командование. По дороге к Усыпальнице мы будем проводить обучение во владении оружием, и через неделю-другую мертвые рекруты станут самостоятельными. Главное, они послушны только нам и со всей ненавистью мертвых стремятся вцепиться в глотки живым людям. Эти, – могучая лапа показала на исчезающий под порывами ветра зеленый дым, обнажающий застывшие у погасших котлов ряды белеющих скелетов, – эти нас не предадут. Утром же высылаем гонцов, готовиться к битве.

– Разве мы не готовы?

– К сожалению, в наших землях нежить способна существовать лишь при помощи магии. Если их не подпитывать, через пару недель они рассыпаются голыми костями и становятся бесполезными для нас. Поэтому шаманы окропят дорогу до Усыпальницы и напоят поля перед ней необходимой магией. Здесь нам не удержать человеческие орды. Поэтому соберем и двинем все войска туда, к скалам. Где и дадим главную битву.

Топтун с ужасом смотрел, как к ним медленно движется человек. Изможденный часовой пляской, шатающийся и еле стоящий на ногах, покрытый вонючим потом и грязью, но живой. Живой, трясущийся от холода, со скрюченными руками и еще больше ввалившимися пустыми глазницами, в которых, как мог поклясться шаман, плескались остатки исчезнувшего зеленого дыма, сгинувшего навсегда под напором степных ветров. Сгинувшего над потухшими кострами, но оставшегося где-то на дне бездонных черных глазниц.

Глэд требовательно протянул руку. Надел полученную обратно накидку. Подпоясался. Затем медленно вынул из ножен меч и повернулся к Топтуну:

– Меня можно вызвать на поединок и убить. За то, что я человек. Меня можно привязать к коням и разорвать в степи. За то, что называю себя воином и не могу пока попасть стрелой в комара на другом конце города. Но нарушать законы гостеприимства и обманом опаивать всякой дрянью…

Удар развалил колдуна от плеча до бедра. Глэд вытер о кусок одежды меч и вернул его в ножны.

– Балет закончен…

Многоголовый с интересом рассматривал стоящего перед ним человека. Потом повернулся к эльфийке:

– Говоришь, нежить слушает только его? И все наши подготовленные заклинатели могут собраться на дальней окраине и удавиться там от тоски? На большее они все равно не сгодятся. Как это получилось?

– Я не могу пока объяснить всего, великий вождь. Мне понадобится совет старших, с которыми я свяжусь в ближайший вечер. Пока могу сказать лишь одно: человек сумел пляской побороть полученное снадобье. А ненависть к обманувшим его шаманам послужила точкой силы и воли, которые объединили твое новое войско вокруг безглазого.

– И что?

Энна-эной зачастила словами, стараясь выложить все, что она думала, этому мрачному орку, готовому отправить незадачливую колдунью на костер.

– Ваши войска преданы вам, несомненно. Никто не может изменить сущность нежити. Если они встретятся с живыми людьми – они немедленно атакуют. Ваши воины легко обучаемы, и за эти несколько недель мы подготовим их должным образом. Но они чувствуют привязанность к этому человеку. Так как он представляет с ними одно целое. Его воля лучше других может управлять ими.

– И если я убью безглазого?

– Боюсь, тогда они признают в нас врагов. Не иначе.

Многоголовый удовлетворенно кивнул и повернулся к Глэду.

– Я слышал, ты бежал от людей, ослепивших тебя. Мало того, ты принял под покровительство двух дочерей моего народа, отбив их у воинов запада. В городе живет десяток гномов, прибывших спасать твою шкуру. Столько интересных и запутанных фактов – и все связаны с тобой… Я подумал. И я решил… Там – мое новое войско. Ты – его командир. Так велели боги. Как мой командир, ты обладаешь достаточной властью, чтобы казнить и миловать вверенных тебе солдат. Как мой командир, ты находишься под моей защитой от любых глупостей, которые захотят придумать излишне горячие головы из моего народа. Подумай, согласен ли ты взять такую ношу на плечи. Если согласишься, после завершения этой войны будешь свободен от любых обязательств и сможешь уехать куда угодно. Хоть к гномам, хоть к людям. Если откажешься – я оставлю тебя здесь. В этом городе. Пусть с тобой разбираются драконьи выкормыши. Говорят, они очень не любят перебежчиков…

Глэд устало посмотрел на шаманов, скучившихся в стороне от вождей.

– Могу ли я поднять личный тотем над войсками?

– Какой?

– Человеческий череп будет вполне уместен.

Многоголовый раскатисто захохотал, колотя себя от избытка чувств лапами по животу.

– Да, ты в самом деле одно единое с нежитью! Клянусь богами, мы неплохо повоюем… Согласен, поднимай свой тотем. Вечером жду тебя в моей юрте, обсуждаем поход. Твои бойцы выходят ночью. Эльфийка поможет тебе сохранить им силы. А ты постарайся не забывать про обучение во время похода. Сотников я тебе выделю. Да, и забери этих бородатых угрюмых скалокопателей с собой, можешь считать десяток гномов личной охраной. Все, свободен.

Глэд коротко поклонился и, шатаясь, стал медленно спускаться с холма. Возбужденные увиденным вожди с интересом разглядывали уходящего человека, вопреки воле степных богов вернувшегося из могилы.

Огромный орк шагнул к застывшей Энна-эной и обдал ее вонючим горячим дыханием.

– Если твои знания так хороши, то почему мы получили живого вождя нежити? Я не знаю, как ты добудешь ответы на мои вопросы и с кем будешь советоваться, но запомни хорошенько. Если мои новые войска не доживут до битвы и не смогут оказать нам необходимую помощь – я расторгну договор с Темным Домом. По причине нарушения вами ранее оговоренных условий. Поверь, я тебя даже пальцем не трону. Но с удовольствием посмотрю, что с тобой сделают соплеменники. Все, можешь идти.

Затем Многоголовый развернулся в сторону мрачных шаманов и улыбнулся, показав в оскале крепкие острые клыки.

– Что, бормочущие за моей спиной, вволю поиграли? Вам мало того, что я терплю бесконечное перешептывание в дальних шатрах. Вам мало того, что племена вынуждены сидеть в холодных кочевьях у северных гор и не получают необходимой помощи от клановых шаманов. Вам этого мало, вместо помощи близким вы жрете мое мясо и плетете против меня интриги. Может быть, вы вообще хотите отделиться от своего народа?

Вожди медленно разворачивались единым фронтом против застывших в оцепенении колдунов, поглаживая рукоятки мечей. С другой стороны тягуче стали рассредоточиваться телохранители. На холме наливалась еще не пролитой кровью тишина.

– Так что, почтенные, еще поиграете в паршивые игры? Поставив под удар будущее всего народа? Будете мстить жалкому человечку, рискуя судьбой четырех тысяч будущих бойцов? Сколько мне еще оглядываться в вашу сторону, ожидая оттуда подлого удара?

Раздвигая толпу, вперед выбрался старый орк, раскрашенный с макушки до пят ритуальными красками. Шагнув перед застывшими коллегами по магическому мастерству, орк рухнул на колени и протянул к вождю украшенные амулетами лапы:

– Прости, вождь. Видимо, ненависть к голокожим в самом деле затуманила нам разум. Мы не осознавали, как сильно рискуем. Позволь нам исправить совершенные ошибки. Позволь принести пользу нашему народу!

Многоголовый с улыбкой поднял шамана с колен, похлопывая по спине, прижал к себе. Через пару минут развернул его к остальным и в полную глотку рявкнул: