Текст книги "Король рая. Профессор Браун. Галактика Черона"

А между тем мимо него постоянно прибывало подкрепление. Савойя дивился: «генерал Дробель, да сколько их у вас там ещё, всё никак не кончатся?». Дробель лишь грустно посмотрел на своего короля и ответил: «часа на три нас хватит, а потом – не знаю» – «Три нам достаточно» – сказал загадкой Савойя. Дробель как-то неопределённо пожал плечами. Савойя вышел из зала. Его путь лежал к королевскому звездолёту. Но вдруг остановился, словно споткнулся, и в тишине коридоров раздался его беззаботный смех. Ещё мгновение, и в коридоре никого уже не было.

Как только флот снялся с боевого дежурства, все командиры и экипажи кораблей были немедленно арестованы. Воины, специализирующиеся на воздушных операциях, были разоружены и заперты. Среди командиров третьего пространства свободно дышал и жил только главнокомандующий флотом третьего пространства. Он уже был весь мокрый от напряжения, т.к. был один и ему всё приходилось решать и делать самому. Окружающие помочь ему не могли, т.к. ничего не знали и поэтому полностью зависели от него. Вдруг ноги его подкосились и он упал. Его бросились было поднимать, но командующий больше уже не дышал. Все растерянно посмотрели друг на друга. Они оказались в ловушке. Даже выхода в третье пространство они не знали и их корабли были поэтому даже бесполезны. У кого-то возникла идея допросить пленных, но все потом единогласно пришли к мнению, что это ничего не даст. Смерть им была ближе, чем предательство. Только никто не заметил, как где-то там вдали замигали огоньки звездолёта господина министра. «Ну вот, без транспорта ведь никак нельзя – сетовал министр Полицейский – поторапливайтесь, бездельники, у нас ещё двадцать девять человек осталось, а времени у нас мало».

Иноземцы словно сбились в кучу. Теперь их интересовало только два вопроса: кто виноват и что делать? А в это время в горах был туман. У одного из бункеров словно из ниоткуда проявилась фигура. Невинно звякнула щеколда. И снова наступила тишина. Фигура снова как бы растворилась в тумане. Капитан воздушных воинов вздрогнул. Или ему послышалось? Толкнул в бок своего помощника: «ступай тихо, проверь дверь». Тот молча кивнул и за одно мгновение неслышно оказался у двери. Ткнул её пальцем. Дверь плавно отворилась. Тишина. Капитан всё понял. Встал посередине бункера и руками стал рассказывать воинам, что делать. После этого бункер беззвучно опустел. Этим воздушным воинам завидовало даже четвёртое пространство. «Этих бы воинов, да на наши корабли! Такая армия была бы непобедима» – поговаривали завистливо офицеры четвёртого пространства.

Вот щеколды беззвучно отворились в других бункерах. Но уже с помощью воинов капитана. События развивались даже более чем стремительно. Вдруг завыли корабли и почти одновременно все поднялись в воздух. Выбегающие иноземцы как подкошенные падали на землю. Всё было кончено очень быстро, даже как бы и не начинаясь. Весь флот до единого корабля стремительно удалялся в сторону дворца. Помощник командующего проведя всё это время за свою строптивость в яме с водой, жаждал мщения. Он был ужасно зол. Но ненависть всё-таки не лишила его разума. Понимал, что всё решается там, во дворце. Наземная армия напрасно с надеждой встречала глазами боевой флот. Корабли летели к дворцу.

К сожалению, генерал Дробель немного ошибся. Больше, чем полтора часа они продержаться уже, наверное, не могли. Теперь он уже сам держал в руках оружие и крутился, как волчок, с королём Борсисом. Оба были грамотными воинами, но в их глазах застыл ужас. Уж очень не хотелось умирать. И так оба увлеклись обороной, что не заметили, как вокруг уже давно наступила тишина. Ни единого выстрела в ответ не было. Но оба продолжали стрелять в разные стороны. «До последнего патрона» – эти слова генерала Борсис воспринял буквально, а у Дробеля это была уже цель. Поэтому, пока не закончился арсенал, к дворцу невозможно было подойти. А арсенала хватило ещё на четыре часа. Но вот боеприпасы закончились и эти двое остановились воевать: было уже нечем. Ни сил ни боеприпасов у этих двоих воинов больше уже не осталось. И только остановившись они вдруг услышали тишину. Чего-то ждали. Но было тихо. Никто не решался приблизиться к загадочному дворцу, вот уже несколько часов поливающего свинцом и огнём окружающее пустое пространство вокруг.

Ещё немного посидев на полу залы, оба от переутомления погрузились в глубокий сон. Их нашли воздушные воины, вынесли на свежий воздух и передали обоих королевскому медику Гуэду.

Один за другим стали приземляться и другие корабли флотилии. Они помогали наземным войскам. Даже и не помогали. Одного вида кораблей флота было достаточно, чтобы иноземные воины поняли, что проиграли. Воевать против флота находясь внизу на земле всегда считалось бесполезным занятием.

Савойя уже сидел на троне и слушал доклад министра Полицейского. Все фамилии в списке были уничтожены. Министр справился даже на пять минут раньше и очень этим гордился. Но Савойю интересовал заместитель командующего флота, генерал Валон, потомок королевского рода. Он был настоящим военным и привык безоговорочно, не думая подчиняться приказам сверху. Поэтому-то он и поверил командующему флота, что необходимо временно отвести флот на базу. А когда всё-таки заподозрил предательство, было уже поздно. Начал было сопротивляться, но его быстро скрутили и опустили в яму с водой. Там и просидел до своего освобождения. А сейчас это была единственная кандидатура, на кого временно можно было оставить планету.

В его преданности можно было не сомневаться. «Генерал, – обратился Савойя к Валону – я ненадолго отлучусь в четвёртое пространство. Всех жителей планеты выведите из укрытия. Сохраняйте строгое военное положение все 24 часа в сутки, пока я лично не отменю его. Оставьте здесь небольшую часть флота и всю армию воздушных воинов. Остальной флот отправьте к границам третьего пространства. Там вас ждёт флот четвёртого пространства. Половину кораблей своего флота пошлите охранять четвёртое пространство под командованием генерала Мориса, а здесь оставьте половину флота четвёртого пространства. В общем, наводите порядок. Я скоро вернусь». Встал и вышел из залы. Когда генерал Валон бросился было ему вслед, чтобы спросить что-то, по его мнению очень важное, то к своему большому удивлению Савойю не обнаружил, и никто его не видел, нигде он не проходил.

Главному конструктору крейсера грозило распыление в космосе. Его обвинили в недостаточной продуманности конструкции скафандра. Когда крейсер благополучно был доставлен на базу, изумлённым спасателям предстала следующая картина: королева Марина лежала рядом с командующим флота Гуэрло. В руке у неё бы зажат винт от его шлема. Сам Гуэрло был полуживой. Королевский медик откачивал его очень долго, но жизнь ему сохранить удалось. Пока он не мог ничего говорить. Королева тоже не говорила ни слова. Чувствовала себя хорошо, но предпочла уединение в своих покоях.

Встревоженные эксперты не могли понять, какая трагедия произошла в командирском салоне крейсера. Но в любом случае конструктора обвинили в том, что не учёл человеческий фактор. Хотя, между тем эксперты не забывали удивляться чрезвычайно чёткой работе крейсера в исполнении «лепестка». Весь состав крейсера чувствовал себя прекрасно, никаких повреждений обнаружено не было. Но единственная загадка: что произошло в командирском салоне до сих пор не была разгадана.

Трибунал настаивал однозначно: главного конструктора за неучтение человеческого фактора приговорить к смерти. А также командующего флотом Гуэрло так же приговорить к смерти за то, что применяя манёвр «лепесток», подверг риску жизнь её высочества. И семья конструктора и весь аристократический род Гуэрло были в глубоком трауре. Теперь дело оставалось за пустой формальностью: приговор осталось только подтвердить королю. Но Савойя не торопился высказывать своё мнение. Он просто не знал, что ему говорить и что делать вообще. Марюша молчала и даже ему не говорила ни слова. Гуэрло тоже в свою защиту не вымолвил ни звука. Все понимали странность ситуации, но решение всё равно надо было какое-то принимать.

И тут Савойя встал и начал говорить: «я вижу у судей много эмоций, а эмоции – плохой советчик. Может быть так и надо сделать, а может быть и не так. Мы подождём ещё девять дней, а на десятый вынесем окончательное решение. И как судьи решат, так и будет. А пока все двенадцать судей будут молчать и не говорить ни слова ни с кем-то, ни друг с другом. Для этого каждому из них будут отведены отдельные палаты. У палат выставить охрану от проникновения к судьям посторонних лиц.

На десятый день все собрались снова. После совещания слово взял главный судья: «мы все как один, пришли к следующему: «мы не знаем, что произошло в салоне управления крейсером, но мы знаем лишь факты: королева чувствует себя хорошо. Нареканий и обвинений от её королевского величества в адрес Гуэрло не последовало. Ещё мы знаем, что крейсер выполнил всю программу манёвра идеально и сбоев нигде не было. И не смотря на то, что рисковать жизнью и здоровьем коронованных особ запрещено под страхом смерти, но на это была воля её высочества и для Гуэрло она оказалась сильнее его собственной жизни.

Исходя из этого, на волю решения его величества короля Савойи мы выносим наше следующее и уже окончательное решение: наградить Гуэрло высшим знаком отличия за военные заслуги со всеми вытекающими из этого финансовыми и социальными последствиями для всего его рода. Наградить главного конструктора высшей наградой за создание нового оружия. Указать главному конструктору на необходимость скорейшей доработки «Лепестка», чтобы обеспечить безопасность крейсера после выполнения этого манёвра. Начинать строить различные корабли нового поколения, обеспеченными программой «лепесток». Главный судья поклонился и сел. Все взоры обернулись к королю. Савойя встал, осмотрел всех присутствующих в зале, поклонился судьям и вышел, не сказав ни слова. Когда дверь за королём затворилась, зал находился несколько минут в полной тишине. А затем, как по-команде, взорвался радостью и веселием. Непосредственно присутствовавшие в зале в каком-то непонятном эмоциональном порыве подхватили на руки судей, Гуэрло и главного конструктора и вынесли их на улицу навстречу огромному множеству народа, который с замиранием сердца ждал окончательного приговора.

А Марюша в это время обнимала своего профессора и просила прощение за молчание. Её профессор сам тоже плакал, они плакали вместе. «Милый, любимый мой профессор, – шептала она – я-то думала, что вот мы правим огромным королевством в целых два пространства, что вот мы выиграли войну и подавили заговор, что вот теперь всё закончилось, и мы будем жить спокойно. Но – посмотрела на него и в её глазах, переполненных слезами, было трудно что-то прочесть – всё только начинается. Я угадала?» – «Да – послышался в ответ тихий голос её любимого – всё только начинается».

Всё только начинается

Глава 11. Порядок в доме

В полутёмном зале с огромными окнами аккуратно завешанными тяжёлыми бордовыми занавесками отдыхала тишина. Посторонний шум сюда не проникал. Зал был практически пуст, если не считать два огромных кресла, раскинувшихся посередине залы напротив друг друга. Они были настолько огромными, что едва можно было понять, что оба кресла были заняты. Острые черты лица, зачёсанные назад полуседые волосы, и сравнительно молодое лицо с пронзительными карими глазами отличали одного из присутствующих в зале. Взгляд был устремлён куда-то туда, непонятно куда. Длинные пальцы едва отображали движение его мысли, язык их движения было не понятен.

Ровно напротив сидела молодая женщина удивительно красивая. Светлые вьющиеся волосы спадали на плечи. Огромные синие глаза отображали того, кто был напротив неё. Тоненькие пальчики так же шевелились удивительно и непроизвольно в такт с теми, которые были напротив. Может, они разговаривали друг с другом? А может, их мысли просто совпадали. Ни то и ни другое не исключено. Но вот взгляд его вернулся. И тишину зала разбудили первые звуки: «помнишь, милая, мы говорили, что всё только начинается? – и не ожидая ответа голос продолжил – вот скажи, разве мы живём только для того, чтобы посадить дерево, построить дом и вырастить детей?

В информационных мирах нас учили, что это самое главное в жизни: успеть сделать это. Но ведь в жизни каждого из нас это происходит само собой. Разве каждый из нас не родился для того, чтобы сделать и создать что-то своё, только ему присущее? Разве наша жизнь не предназначена для какой-то высшей цели и задачи? Мы все рождаемся, ходим в школу, учимся, работаем, женимся, рожаем детей, и потом умираем. А что дальше? Но даже прожив уже много в этой жизни, если вдруг начинаешь задавать себе этот вопрос, значит именно в данный момент жизнь только и начинается, всё вообще только начинается.

И не надо бояться всё начинать сначала. Каждый из нас должен сделать в своей жизни что-то своё, необычное, то что может сделать только он лично“. Заметил удивлённый взгляд: „а разве не так?“ – „А я-то думала, что всё только начинается! Начинается борьба за существование нашего королевства, ведь ему угрожает опасность и ничего не закончилось. Нам ещё предстоит выявить источник наших хлопот и неприятностей“. Ласковый взгляд отнюдь не праздничных глаз нежно прошёлся по красивой фигуре молодой женщины: „родная, ты не права. И я не прав. А вместе мы правы. Не может быть одного без другого. Нельзя отправляться в дальний поход, предварительно не наведя порядок в доме. Вот теперь у меня есть ты.

Теперь могу осуществлять свою мечту и предназначение. Но ведь не могу же отправиться без тебя. Это было бы неправильно. А ты не можешь пойти со мной, пока в нашем доме, в нашем королевстве не будет порядка. Тронный зал ждёт тебя, любимая. А я скоро приду. Мысли, мысли, мысли, они ещё не отпускают меня». Женщина подошла, нежно поцеловала его и медленно удалилась.

Министр-Полицейский Дубрас задумался. Вопрос, который задала ему королева был всё-таки сложный для него. Да и королева глядя на реакцию своего министра это сама уже поняла. Высокий, рослый, с мясистыми губами и мутным взглядом, так это всё не сочеталось одно с другим! Но уши, уши сразу выдавали ищейку-профессионала: огромные и сильно прижатые. Марина ну никак не могла разгадать этот тип. Пригласила министра информации: «господин Байт, – обратилась к нему – вам двоим поручается следующая задача: помните тот злополучный список участников переворота? Его надо проанализировать. Про каждого человека в самые кратчайшие сроки должны узнать, что именно привело каждого из них к такому действию. Поднимите их родословные, а если там всё чисто, то тем более выясните, почему. Подключите к этому министерство Аналитики. Господин Дубрас при необходимости окажет вам всякое содействие».

Байт поклонился: «слушаюсь, Ваше высочество». Но это ещё не всё. Понимаете, что не буду особо вникать в ваш доклад. Поэтому в нём должны быть так же и предложения по устранению подобного на будущее. Самые жёсткие и даже жестокие меры». Дубрас, прищурившись, проговорил: «а уж на этот счёт не сомневайтесь, Ваше величество. Меры будут приняты самым надлежащим образом» – «А я и не сомневаюсь в ваших способностях – взглянула в глаза Дубрасу, потом перевела взгляд на Байта, и так же заглянула в его глаза – вы проявили себя с самой лучшей стороны и незамедлительно позабочусь о вашем вознаграждении». Поманив пальчиком советника, что-то прошептала ему. Советник, поклонившись, исчез.

«Ваша дочь – обратилась она к Дубрасу – мне послышалось, испытывает финансовые трудности в приобретении с аукциона красивейшего замка недалеко от нашего дворца. Того самого, который покупает какой-то магнат из информационного мира. Но разве магнат богаче короля?». Марина выдержала паузу и продолжала: «ну конечно мне послышалось. Конечно же это замок вашей дочери, господин Дубрас. Не забудьте пройти в королевский секретариат и получить на замок соответствующие бумаги. И поздравьте её от меня лично с днём рождения».

Дубрас бросился к трону и неистово стал целовать туфли королевы. «Да полноте, полноте, господин министр, просто мой подарок – королевский, и не более того. Взглянула на министра Информации. «А вы очень способный министр Информации! И как же так, ваш сын не выдержал конкурс на главного магистра министерства Аналитики! А ваша жена, как я слышала, из рода очень талантливых магистров. Что же случилось с вашим сыном?». Байт открыл было, рот, чтобы объяснить королеве, что его сын был чрезвычайно расстроен отказом родителей его невесты.

Они почему-то решили, что его сын не очень подходящая для их дочери пара и отказали ему в канун самого экзамена. От расстройства и горя мальчик всё забыл. Но королева подняла руку и остановила его объяснения: «ах не стоит, господин Байт, размениваться по пустякам, не волнуйтесь. Ваш сын уже назначен на должность главного магистра. Экзаменаторы учли волнительное состояние вашего сына. Я им немножко объяснила сама, если вы не возражаете. А родителям невесты уже объявила, что буду свидетелем на свадьбе вашего сына с их дочерью. Вот видите, как всё благополучно завершилось. Ну что вы, господин Байт, какие слёзы, какие благодарности! Ваша работа – бесценна и я надеюсь, что ваш сын так же будет служить своему королю».

Пока королевские пажи бережно уводили под руки растроганного Байта в королевский секретариат для получения необходимых бумаг на подтверждение слов королевы, взгляд Марины вдруг упал в конец зала. Показалось, что увидела профиль Медогора. Сердце учащённо забилось. Не знала, как вести себя с ним, не была готова. «Ах, где же мой милый?! Выручай, Савушка, свою Заиньку. Твоя Зайка боится». А внутри так вся и затрепетала. Из глубины зала в сопровождении её советника к королевскому трону направлялся Медогор.

«Я не вынесу, не смогу, что мне делать?! Руки стали сильно дрожать. Попыталась даже отвернуться в сторону, как бы находя сторонний интерес где-то там, в стороне. Но ведь это же не могло продолжаться вечно! Медогор всё-таки приблизился к трону не превышая полагающее по этикету расстояние и задал королеве вопрос: «Ваше величество, я вот тут оказией. Меня конечно же не приглашали, уж извините, так получилось случайно. И вот что решил спросить у вас, коли уж так вышло: ваш генерал, Морис, на мой вопрос: что случилось, отвечал, что у вас учения флотов третьего и четвёртого пространств! А мне вот тут говорят, что какие-то пираты напали на Вас. И всё бы ничего, я конечно понимаю, но

Вы сами знаете наши законы: обман коронованной особы карается смертной казнью. Категорически требую выдать мне Мориса. По законам наших пространств моя просьба справедлива и уместна. Если вы мне его не отдадите, то нарушите кодекс двенадцати пространств со всеми вытекающими отсюда последствиями». В тронном зале нависла угрожающая тишина. Все знали, как Морис блестяще провёл операцию по завершению уничтожения второй половины пиратской армады.

Морис был героем! Да, кстати, он был недалеко и всё слышал. Королева вызвала его для разговора и он ждал своей очереди на аудиенцию. Медогор вопросительно повернул голову как бы показывая этим, что ожидает ответа как и подобает этикету. И ответа определённого: «да», или «нет».

Королям запрещалось говорить загадками друг с другом. Ясность в отношениях между правителями пространств – это был незыблемый закон. Глаза Марины заполнились страхом. Но вот удивлённому взору Медогора, да и не только его, ибо все взгляды в этот момент были устремлены на Медогора и королеву Марину, проявилась расплывчатая фигура. Колыхалась между королевой и Медогором. Подплыла к Медогору и… прошла сквозь него! «Оох» – пронеслось по залу, а фигура вернулась к трону, уселась прямо на королевский, и стала медленно проявляться. Ещё немного и все узнали короля Савойю.

Придворные, наполняющие тронный зал, не поклонились, а попадали на колени то ли от страха, то ли от почитания. А Медогор настолько расстроился и оторопел от неожиданности, что забыл свой вопрос. Смотрел на Савойю и пытался соображать, но у него не получалось даже этого. Савойя повернулся к королеве и заметил, как её губы попытались изобразить улыбку, но она только скривилась. И получилось как-то очень глупо всё это со стороны. Савойя сделал медленный жест рукой, приглашая придворных подняться.

Взглянул на Медогора и дружески ему улыбнулся. Но Медогор успел оценить взгляд Савойи: тот не предвещал ничего хорошего. Мысли короля двенадцатого пространства лихорадочно работали: «кто же главный из нас? Ведёт себя так, словно я нашкодивший мальчишка. Надо взять себя в руки и задать ему перца, этому зазнавшемуся щенку».

Но тут между двумя королями произошёл диалог, суть которого уловить не удалось никому, потому что Медогор думал, а Савойя отвечал ему на мысли. Но отвечал-то Савойя вслух!

«Ну право же, господин Медогор, щенок – это забавно, забавно. А вот как главному следовало бы не забывать, что иногда надо и помогать в борьбе с пиратами, а не пассивно наблюдать, кто кого. Так кто же первый нарушил кодекс?! А ведь кто первый нарушил, тот и виноватый. Морис или Медогор, Медогор или Морис. Красивый цветок ромашка, слыхали про такой? – в руках Савойя вертел невесть откуда взявшуюся ромашку – что она нам расскажет, кто первым нарушил кодекс?». Неожиданно Савойя рассмеялся и захлопал в ладоши: «браво, браво, я надеюсь, что все славно пошутили и повеселились. Оркестр, музыку!

«А мы пока пойдём с его величеством королём Медогором, угощу его вином из наших знаменитых винных погребов!». Спустился с трона, подошёл к Медогору, обнял его по-дружески и, помахав в залу ручкой, величественно удалился с Медогором из тронного зала. И тут оцепенение как бы со всех спало. Королевские вельможи стали нервически веселиться и улыбаться. У королевы продолжилась аудиенция, и окружающие постарались скорее забыть происшедшее недоразумение.

А, тем временем Савойя обняв короля Медогора молча проводил его до королевского крейсера двенадцатого пространства. Сделал знак рукой, и вот Медогору поднесли ящик лучшего королевского вина, самого лучшего. А Савойя, не говоря ни слова учтиво, согласно этикету, поклонился Медогору, повернулся и зашагал обратно в сторону дворца. Медогор с яростью и восхищением смотрел ему вслед. Они незримо обменялись претензиями. У Медогора уже не было вопросов к генералу Морису, а у Савойи тоже не было вопросов к заговору Медогора. На этом они молчаливо поспешили счастливо обо всём позабыть. Как буд-то бы ничего и не было.

Красу было одиноко. Конечно, король выделил ему огромные земли и даже часть морей, озёр и рек. Они построили большие города на земле. Бывшее подземное царство славило мудрого и вечного короля Краса. В учебники истории срочно вписывались новые главы о герое-короле Красе. Но скорее, ему не было скучно. Веселья кругом хватало. А одиноко ему было на душе. Мышану свою он тайно, но всё-таки похоронил в яме с дохлыми кошками, как и мечтал. А теперь у него не было подруги и он очень страдал. Да и этот Венс куда-то запропастился вот уже как несколько дней.

Но вдруг он его увидел. Бросившись было отодрать шкуру пропавшего паршивца, внезапно остановился. Вид у Венса был несчастный и затасканный. Неожиданно для себя Крас его вдруг пожалел. «Ваше величество, – простонал Венс – я был у родственников в информационных мирах. Там такое творится, такое…”. Крас посмотрел на него с любопытством: «и что же там творится?» – «Карликов везде обижают. Всюду взятки и несправедливость». Но Крас остановил его: «погоди, не всё так сразу». Повернулся куда-то в сторону и махнул рукой. В мгновение ока перед ним предстал грамотей с пером и чистым листом бумаги. «Ну, а теперь говори да спокойно, обстоятельно, не волнуйся». И Венс начал рассказывать ужастики, которые с ним произошли в течение этих нескольких дней.

«Моя троюродная сестра по матери моего неродного отца его двоюродного дедушки троюродной прабабушки и, надеюсь всё-таки родной тётушки моего родного папы, решила выйти замуж. Они сняли угол с завтраком, обедом и ужином в спальне некоего графа. Оформили прописку, всё как положено по закону. Но вдруг к графу пришли какие-то люди лысые, в чёрном. И предъявили графу претензии, что он им чего-то должен. Ну граф, естественно, в полицию, так, мол, и так. А они к нему приходят на следующий день и говорят, что, мол, нехорошо, когда дядя полицейский беспокоит их по пустякам и просит их самих разобраться с графом. И что полицейский упрекнул их, что они установили плохой порядок, если люди на них в полицию жалуются. И вот граф снова хотел пойти пожаловаться, но ему добрые люди посоветовали лучше не связываться и всё отдать, потому что этот полицейский сам получает зарплату от главы правительства, которого те, лысые в чёрном, зовут Папой.

Но вот только граф всё не мог никак понять, почему они его так называют, он что у них, за родителя? Т.е., как я понимаю, эти в чёрном наверное ну как минимум его приёмные дети. В общем, граф отдал всё и даже старую тумбочку, которая была арендована семейством его троюродной сестры по-матери от неродного отца его двоюродного дедушки троюродной прабабушки и всё-таки, он очень надеется, родной тётушки его родного папы».

Крас с нетерпением ждал продолжения, но Венс замолчал. «А что дальше-то было?» – нетерпеливо спросил Крас. – «А что дальше… о проблеме графа прослышал его сосед и предложил ему услугу. Сказал, что у него есть знакомые, которые смогли бы помочь графу с его проблемами и разобраться с этими чёрными. А граф обрадовался, встретился с этими знакомыми. В общем, они пообещали помочь. А через неделю приехали к графу и сказали, что люди эти, лысые в чёрном, которые отобрали у него всё и даже тумбочку – очень злые и сильные. Они грозились лишить графа жизни, но им еле удалось уговорить их не делать этого.

И теперь он должен радоваться, что вообще остался жив. Однако эти знакомые понесли непредвиденные расходы, и всё-таки дом свой и автомобиль ему придётся им отдать на покрытие расходов на бензин и затраченного ими времени. Граф стал их благодарить за спасение своей жизни, но знакомые ответили ему, что людям надо помогать и что так они всем помогают, кто к ним обращается“. – „Ну и что тебе с этого? – не удержался Крас – графа жалко? У тебя же всё есть, о чём ты лично печалишься?“. – „Да я—то что – отвечал Венс – вот граф, например, сейчас Без Определённого Места Жительства. Кормится подаянием и говорит, что счастлив, что жив остался. А моя троюродная сестра…”. Но тут Крас сделал жест рукой, призывая его не перечислять её сомнительную родословную. «…Но она-то в отличие от графа – несчастлива! Она заплатила за эту тумбочку за год вперёд аренду, а граф деньги вернуть не может. И что теперь моей троюродной сестре делать?». Крас задумался. И тут у него возникла идея: «сейчас отошлю все твои переживания королю Савойе. Может, он поможет твоей сестре». Взял лист бумаги и, не доверяя своему грамотею, решил лично написать письмо Савойе.

«Ваше величество, пишет Вам король страны Красов. В информационном мире творятся странные вещи. Похоже, что королевская династия там свергнута и миром правят какие-то элементы. Самый главный из них – Папа, приёмный отец всех их. Народом правит закон, как эти элементы лично его понимают, т.е. справедливость в их собственной интерпретации. Я обеспокоен, потому что эти миры граничат с моей страной, и с вашей как бы тоже, и как бы являются ещё дополнительно и вашей страной тоже. Это определённо чума. Но позвольте заметить, что у нас этой чумной палочки точно не было. Скорее всего, она была нам занесена из миров одного из пространств. Прошу Вас принять незамедлительные меры. В подтверждение моих слов прилагаю рассказ очевидца событий, моего придворного поэта: карлика Венса. Всегда Ваш, Крас».

Удовлетворённо хмыкнул, что у него получилось быть полезными королю Савойе, и собрался уже было запечатать написанное, как Венс вдруг произнёс: «и ещё, я не всё ещё рассказал». Крас насторожился. А Венс продолжил: «а ещё, я был проездом у моего кузена. Так вот, этот кузен – Крас остался доволен, что перечисления родословной не последовало – состоит на службе его величества, короля Савойи. Работает в министерстве «разведки страны и налоговых сыщиков». Так как карликов много, а работа нужна всем, трудоустроены были все до единого. И теперь буквально в каждом доме тайно в скрытом положении находится один представитель разведки и один налоговый сыщик, чтобы обязательно знать, как платятся налоги и есть ли скрытые доходы.

Моему кузену надо было отлучиться к своей девочке, к которой у него – не подумайте ничего плохого, Ваше величество, – только серьёзные настроения». Крас про себя поморщился. Ну какое ему, Красу, дело до этой девчонки с его кузеном. «А в это время – продолжал Венс увлечённо – к хозяину дома пришёл какой-то Сыромач. Так его хозяин называл». И тут Крас вздрогнул. Уж он-то знал, что Сыромач – правая рука Медогора. «Он принёс какой-то порошок от господина Стиляги. И хозяин дома клятвенно обещал, что сделает всё, что надо. Ну, а дальше, говорили слишком тихо, что я не расслышал, что именно. А потом, уже чуть громче, но тоже шёпотом, хозяин обещался всё сделать в лучшем виде, и что он уже направляется во дворец третьего пространства. А потом Сыромач сказал, что как только это произойдёт, флот его господина немедленно начнёт действовать, что стоит он во втором пространстве и только ждёт сигнала к выступлению. Но это что, а вот самое главное и самое интересное это то, что пришла его пятилетняя девочка со школы и рассказала стихотворение, которое они учили в школе и оно мне очень понравилось». Розовое лицо Краса немножко изменилось цветом, рот открылся, а Венс, отнеся это на счёт заинтересованности стихотворением, снова вцепился в гитару:

 
В тёплых снегах я умирал.
Не было дней, не было лет.
Был только миг, но я не знал,
То ли миг – мрак, То ли он – свет…
……………………
……Может душа моя быть на распятии,
Тело невольное – в чьих-то объятиях,
Или в саду твоём на алтаре,
Или в душе твоей, или нигде…
 

Крас безнадежно взглянул на грамотея. Тот старательно записал и это тоже. Однако Венс, глядя на вытаращенные глаза Краса, и ещё больше раскрывшуюся его пасть, вдруг перестал петь дальше и весело захлопал в ладоши: «А я так и знал, Ваше величество, что вам понравятся эти слова! Их много, я их все запомнил, и до конца лично Вам сейчас пропою». Но тут Крас взял Венса за шкирку, размахнулся, чтобы шлёпнуть его об одну из четырёх стенок, но вот рука его застыла в воздухе, словно наткнулась на новую мысль: «спой мне что-нибудь, Венсик, есть что-нибудь новое?». Венс взял гитару и снова запел: