Текст книги "Кто проспал начало войны?"

Таким образом, данной Директивой для ЗапОВО ставилась задача приводить в действие именно последний майский «План прикрытия Государственной границы» без каких-либо изменений! В отличие от Директивы для КОВО, которая предписывала выводить глубинные дивизии именно в новые лагеря согласно новой «прилагаемой карте».

Правда, некоторые «адвокаты генералов», защищая честь мундирскую, заявляют следующее для ЗапОВО: «Там не сказано, что выдвигаться согласно ПП, там сказано, что нужно выдвигаться в РАЙОНЫ, предусмотренные ПП. А это совсем другая история…»

Слава богу, что не подобные «специалисты-филологи» командовали тогда частями, а простые военные. И эти военные понимали распоряжения буквально. «Район, предусмотренный „ПП“ – запретная зона, войти в район прикрытия дивизия может исключительно в случае войны. Не стоит забывать и о том, что Москва не могла позволить себе прямо приказывать вводить в действие „Планы прикрытия“ и официально проводить мобилизацию. Напишешь в директиве: «выдвигаться согласно ПП» – ты «агрессор». А напишешь: «вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия», так вроде и не придерешься в случае чего – «учения проводим».

Почему для КОВО Директива от 12 июня выводила войска округа в иные районы, нежели те, что всего месяц назад указывались в майском «Плане прикрытия»? Какой в этом «изменении» был «злой умысел» ГШ – поговорим чуть позже. Но командиру дивизии, получившему новый район сосредоточения, приходилось заново заниматься рекогносцировкой, определением рубежей обороны, вообще выполнять все «мелочи» военной службы. Это в любом случае вряд ли способствовало успешному вступлению этих дивизий в войну. (В реальности они и не готовились к обороне в этих новых районах, и об этом тоже поговорим позже.)

То, что в сборнике «Яковлева – Сахарова» Директива «от 12 июня» для ЗапОВО показана как «черновик», можно, наверное, объяснить только одним: Павлов, обвиненный в том, что своими действиями он «ослаблял мобилизационную готовность войск» своего округа и не привел заранее части своего округа в боевую готовность, был «реабилитирован» Хрущевым как «невинная жертва сталинских репрессий». А если он «признан невиновным», то, значит, он «не получал» никакой Директивы «от 12 июня» в отличие от соседних округов (по крайней мере, КОВО). И, разумеется, «не получил» он ее только потому, что директива именно для его округа так и осталась в черновике. Иначе Павлов, конечно же, отработал бы все необходимые приказы и выполнил все распоряжения НКО и ГШ вовремя…

Но если действительно Павлов просто не получил директивы для ЗапОВО от Тимошенко и Жукова, в которой говорилось бы о фактическом введении в действии Плана прикрытия, значит, надо привлекать к ответственности наркома обороны и начальника Генштаба за то, что они не отправили в ЗапОВО эту директиву. На Украину зачем-то отправили (тоже, наверное, по «личной инициативе»?), а в Белоруссию, в ЗапОВО – нет? И как приводил свои части в боевую готовность тот же ПрибОВО – тоже без приказов из Москвы?

Протоколы допроса Павлова говорят, что подобные директивы от Тимошенко и Жукова он все же получал, директивы «от 12 июня» поступили во все округа. Отрицать это – значит обвинять наркома обороны СССР С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба Красной армии Г. К. Жукова в измене! И существование Директивы для ЗапОВО «от 10(?) июня» (как и существование точно такой же Директивы от 12 июня для ПрибОВО) подтверждают исследователи, бывающие в ЦАМО: «Лично ее смотрел. Дело в том, что это оригинал для шифртелеграммы. Сама она в 48 фонде хранится…» («Сергей ст.»). Как говорится – хотите верьте, хотите – проверьте.

Однако начальник штаба ЗапОВО Климовских, пометив на «графике накапливания частей ЗапОВО», что с 11 июня в округе начались «учения», подтверждает, что в это время в Белоруссии начались некие движения войск. Таким образом, Павлов действительно получил директиву для «проведения учений в сторону границы» и начал эти «учения» за 11 дней до 22 июня, как в соседних округах, согласно распоряжениям Москвы! Но тогда получается, что обвинения Павлова в том, что он срывал выполнение Директив из Москвы, «ослабляя мобилизационную готовность войск», не соответствуют действительности, и Павлов «реабилитирован» Хрущевым совершенно справедливо?

Да нет.

Если прочитать протоколы допроса Павлова, да с учетом того, что три дивизии остались в Бресте после и 15, и 18 июня, придется признать, что Павлов сознательно «ослаблял мобилизационную готовность войск» своего округа. Отвечал за вывод этих трех дивизий (две стрелковые и одна танковая дивизии – около 45 тысяч штыков) из Бреста на рубежи обороны вокруг города командарм-4 Коробков. Которому Павлов до 22 июня просто не дал команд на вывод частей из Бреста, не доведя до Коробкова ни Директиву от 10 июня, ни приказ ГШ от 18 июня, оставив этих бойцов на истребление утром 22 июня спящими в казармах. Ведь и Директива НКО и ГШ № 503859/сс/ов от середины мая, и «План прикрытия» ЗапОВО разработанный согласно ее указаний, предписывали частям 4-й армии занимать оборону вокруг Бреста. И на 22 июня большая часть батальонов этих дивизий находилась вне Бреста, но занимались эти батальоны строительством, рекогносцировкой и прочими тому подобными работами и занятиями. Оружия у этих батальонов не было, и это были будущие десятки тысяч пленных, если только командиры не уводили их в тыл после нападения. И такое не только в этой армии творилось.

В самом Бресте из этих трех дивизий оставалось около 8–10 тысяч бойцов, остальные были вне города. И Павлова потом на следствии трясли именно насчет того, почему эти три дивизии оказались не боеготовы и почему они вообще оставались в Бресте перед 22 июня. Ведь находящиеся на работах и занятиях батальоны должны были вернуть в Брест самое позднее после 18 июня и привести в боевую готовность. Они должны были получить оружие и быть выведены из города-ловушки на рубежи обороны вокруг Бреста…

Павлов не довел до Коробкова Директиву «Для повышении боевой готовности…» от середины июня 1941 года и приказ ГШ от 18 июня, Коробков не собрал подразделения дивизий в расположения и не вывел эти дивизии с «зимних квартир» из Бреста. В итоге личный состав трех дивизий – 6-й и 42-й стрелковых и 22-й танковой – был уничтожен: кто в самом Бресте, в «спящих» казармах, а кто и вокруг Бреста, не находящихся в боеспособном состоянии.

Три приграничные дивизии 4-й армии оставались в городе согласно п.2) Директивы «от 10 июня»: «2. Приграничные дивизии оставить на месте, имея вывод их на границу в назначенные им районы, в случае необходимости будет произведен по особому моему приказу…» Кстати, команда вполне здравая – вывод этих дивизий мог послужить поводом для обвинения СССР в военных приготовлениях с целью напасть на Германию. Поэтому приграничные дивизии и имели задачу до последнего стоять на месте. И они стояли, изображая «безмятежность», до «особого приказа» наркома или начальника Генштаба.

Однако Павлов обязан был дать команду на их вывод, получив 18 июня телеграмму ГШ о приведении в повышенную боевую готовность приграничных частей своего округа, которая и предписывала отвести приграничные части на свои рубежи обороны! 72-я горнострелковая дивизия 26-й армии КОВО тоже была приграничной, и она после 18 июня отошла от границы и заняла к 24.00 21 июня свой район сосредоточения: «Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций… Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года»…

Выходит, что в КОВО такую «шифровку ГШ» 18–19 июня для приграничных дивизий получили, а в ЗапОВО опять не был отправлен аналогичный приказ? Забыли?

Не забыли. Но об этом чуть позже – в протоколах допроса Павлова и его подельников. А сейчас – подробнее о том, почему же в сборнике Яковлева не указали точную дату Директивы НКО и ГШ для Павлова и о каких «учениях» написал Климовских в графике «Накапливания частей, выделенных в состав войск прикрытия» госграницы ЗапОВО.

А дело в том, что Павлов не только получил эту Директиву «от 12 июня», но и даже одним из первых в западных округах. И его начальник штаба и указал на это, сделав пометку на графике накопления частей, составленном еще 29 мая: «График перемещений составлен без учета совершаемых штабами ск и стрелковыми дивизиями учений начиная с 11 июня 1941 г.». Написал это Климовских сразу после 11 июня 1941 года и только потому, что в Минск эта Директива пришла уже вечером 10 июня! (Впрочем, все тот же «Сергей ст.» уверяет, что данная пометка не принадлежит Климовских.)

Директива для ЗапОВО «с датой» пока официально не опубликована, но дело в том, что, получив данную Директиву, оперативные отделы всех округов стали ежедневно доводить в Генштаб оперативные сводки о том, как идет выполнение приказов. И из ЗапОВО первая такая сводка ушла уже вечером 11 июня, после 23.00, а последняя, 11-я – 21 июня после 22.00. Данные сводки выложил в Интернете С. Л. Чекунов («Сергей ст.»):

«Оперсводка № 1 к 23.00 11.6 Штаб ЗапОВО Минск карта 200 000

1. Части 17 сд (271, 278 сп, 20 ап, обс) выступили из пунктов старой дислокации в 10:00 11.06 с/г и совершив марш к 21:00 сосредоточились на ночлег ст. Фарилово. Штадив Полоцк.

2. 37 сд (247 сп) с 18:00 11.06 на марше из Лепель в район Березино. Штадив Витебск.

3. Части 121 сд – 383 сп, 1/507 гап в 7:00 11.06 выступив из Бобруйска к 22:00 сосредоточились Замошье, Лучицы. 574 сп, 297 ап а 7:00 11.06 выступив из Бобруйска к 22:00 сосредоточились Глуша. Штадив Бобруйск…»

Однако Директива от 10 июня требовала от ЗапОВО «вывод указанных войск закончить к 1 июля 1941 года». И 18 июня из ГШ пришла Директива, подписанная Ватутиным, в которой устанавливались сроки окончания движения дивизий резерва округа на 25–27 июня (по факту):

«Минск. Комвойсками ЗапОВО лично. Расшифровать и вручить немедленно

Выполнить перевозки:

Первое. 64 и 108 сд, управление ск эшелоны 17101-17170. Погрузка Дорогобуж, Вязьма, Смоленск. Отправление 20.06 темпом десять маршруту Смоленск – Минск – Радковичи. Выгрузка Минск, Радошковичи.

Второе. 143 сд эшелоны №№ 17181-17212. Погрузка Гомель. Отправление 20.06 темпом шесть маршруту Гомель – Калинковичи – Лунинец – Барановичи – Лесная. Выгрузка Лесная….

Отчетность линии ВОСО не включать. Ходе перевозок доносить шифром лично мне ежедневно к 22:00 указанием № отправленных и выгруженных эшелонов. Тщательно организовать руководство погрузкой и выгрузкой. Указания линии НКПС даны. Целях сохранения военной тайны: 1) начальника передвижения предъявлять задание только лично начальнику дороги без указания № эшелонов; 2) никаких открытых телефонных, телеграфных разговоров не вести; 3) поезда с эшелонами пропускать через узловые и городские станции с хода, вынося все технические операции на предузловые станции и на пути удаленные от досмотра.

Ватутин 18 июня 1941 г…»

(ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2513, д. 9, лл. 123–124.)

В терминологии ВОСО «темп десять», «темп шесть» и т. п. означает количество эшелонов в сутки. Таким образом, 69 эшелонов 64-й и 108-й стрелковых дивизий резерва округа должны были за 7 суток, к 27 июня, перебросить из-под Смоленска в Минск, а 31 эшелон 143 стрелковой дивизии – за 5 суток, к 25 июня, из Гомеля в Барановичи. По майскому Плану прикрытия данные дивизии находились «в непосредственном распоряжении командования округа…: 3. 44 стр. корпус, в составе 108, 64 и 161 стр. дивизии, 37 и 143 стр. дивизий – все в пунктах постоянной дислокации, с дальнейшей переброской их в состав армий по плану развертывания». А по Директиве от 10 июня они выводились в район Барановичи «по усмотрению» командующего ЗапВО, и их вывод должны были закончить к 1 июля.

Последней сводкой в ГШ доложили, что к вечеру 21 июня дивизии сосредоточились в новых районах, но на самом деле дивизии резерва были еще в пути, а некоторые даже на станциях погрузки.

«Из Минска

Генерал-лейтенанту тов. Ватутину

Оперсводка № 11 к 22.00 21.6.41 Штаб ЗапОВО г. Минск Карта 200.000

1. 17 сд совершив ночной марш к 8:00 21.06 сосредоточилась: 271, 278 сп, ОБС, 20 ап и автоколонна в районе Биюцишки (3 км юго-западнее Боруны) в готовности с 21:00 21.06 продолжать марш в район Трабы, Коркенята, Грушеницы, по маршруту: Биюцишки, Гольшаны, Трабы.

55 сп к 7:00 21.06 сосредоточился в районе Синя Гура (13 км южнее Крево) в готовности с 21:00 21.06 продолжать марш в район Юратишка, по маршруту: Синя Гура, Вишнев, Юратишки. Штадив 17 Биюцишки (6 км северо-восточнее Гольшаны)…

4. 143 сд перевозится по желдороге из Гомель в Лесна. Отправлено 11 эшелонов из 19.

5. 64 сд перевозится по желдороге из Смоленска в район Ратомка, Радошкевичи, Белорусь. Отправлено 6 эшелонов из 21…

№ 9/ОП Зам. начальника штаба ЗапОВО Семенов…»

(К сожалению, архивные реквизиты оперсводок из ЗапОВО «Сергей ст.» не указал.)

Как мы видим, 18 июня произошло изменение сроков окончания выдвижения «глубинных дивизий», находящихся в «непосредственном распоряжении командования округа». Произошло это из-за того, что 18 июня в полосе ЗапОВО был проведен облет на У-2 госграницы, с «инспекцией» немецких войск, о результатах которой было доложено в Москву. Доклады пошли через пограничников в Москву, и было принято решение на изменение сроков движения глубинных частей и на отвод приграничных дивизий от границы с отводом их на их рубежи обороны. И в приведенных выше телеграммах был установлен четкий срок для резервных дивизий – к 25–27 июня закончить движение и доложить о выполнении. Скорее всего, и для дивизий первого эшелона были подобные телеграммы, изменяющие сроки выдвижения с «к 1 июля» на «к 21 июня». В Директиве от 10 июня для ЗапОВО «официально» установлена дата окончания вывода войск «к 1 июля», но в эти же дни от Тимошенко в округа пошли личные приказы и указания. Мартиросян в своих работах приводит такие телеграммы Генштаба в Минск от раннего утра 17 июня, подписанные Ватутиным:

«Минск

Комвойсками ЗапОВО лично

Народный комиссар обороны приказал о ходе передислокации войск, проводимой на основе полученного от него личного приказа доносить к 22:00, добавляя в адрес лично Ватутину.

Ватутин. 17.06.1941 г.»

(ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2513, д. 9, л. 76.)

Телеграмма заместителя начальника Генштаба Ватутина Д. Г. Павлову.

«Минск

Комвойсками ЗапОВО лично.

Немедленно телеграфируйте заявку на ж/д. перевозки, связанные с передислокацией согласно личного указания НКО.

Ватутин. 17.06.1941 г.»

(ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2513, д. 9, л. 78.)

Т. е. Тимошенко личными указаниями ставил задачу Павлову на передислокацию «глубинных дивизий» в сторону границы, а также телеграммами «от Ватутина», замначальника ГШ по оперативным вопросам, требовал ускорения перевозок войск. Но интереснее то, что нарком ставил задачу командующим округов устно, по телефону, давая, видимо, пояснения к Директивам «от 10–12 июня» и более конкретные задачи, чем это указано непосредственно в Директивах тех дней. Помните, как потом назвал это Жуков – «нарком рекомендовал командующим провести учения в сторону границы». Но, как видите, ни о каких учениях речь тут не идет вовсе.

Когда говорят о датах выдвижения войск, часто звучит примерно такой вопрос: «Если в директиве ясно и однозначно указано: “вывод… войск закончить к 1 июля”, то на основании чего Павлов должен был угадывать, что на самом деле ему нужно вывести войска к 00:00 22 июня?»

Вот что ответил «сомневающимся» по этому вопросу полковник-штабист С. Мильчаков: «Вывод ВСЕХ войск в районы прикрытия не может происходить одновременно, и поэтому боевые части соединений (полки прикрытия, например) “пулей летят” при получении сигнала на заранее указанные позиции. А части обеспечения соединений (не говоря уж про тыловые структуры) имеют совершенно другие временные нормативы по выводу в секретные районы. Так было принято в Советской армии вплоть до ее развала. Так что указание “вывод… войск закончить к 1 июля”, как раз и не противоречит здравому смыслу – это обычная практика развертывания войск в угрожаемый период…»

То есть в подобных приказах наиболее важна не дата окончания вывода войск в районы по плану прикрытия – фактическое начало выполнения Плана прикрытия. Ключевая дата – это дата подписания подобного документа и дата его поступления в округ! 10 июня Директива «Для повышения боевой готовности…» была подписана, и 10 июня она поступила в Минск. Так что, возможно, именно поэтому в сборнике Яковлева Директива Павлову приводится «без даты».

Также в Директиве для ЗапОВО отдельным пунктом оговариваются и «сроки» для дивизий: «5. План вывода с указанием порядка и сроков вывода по каждому соединению представить с нарочным к… [июня 41 г.]». К сожалению, из-за того, что в сборник 1998 года вошел не оригинальный текст Директивы от 10 июня для ЗапОВО, а текст «из шифроблокнота», то неизвестна дата представления в ГШ «плана вывода». Неизвестен пока и сам «план», в котором для каждой дивизии расписаны сроки выдвижения в районы, «предусмотренные планом прикрытия». Но если директива пришла в Минск 10, а 11 июня в ГШ уже поступали оперсводки с отчетами по выдвижению войск, то, даже не имея «плана вывода», по одному этому можно утверждать, что выдвижение началось для боевых частей именно «немедленно», и срок прибытия в районы сосредоточения им был поставлен все же не «к 1 июля».

Однако адвокаты генералов директивой о приведении в боевую готовность войск ЗапОВО называют исключительно «Директиву № 1» из сборника Яковлева по ЗапОВО. Но, вообще-то, данная «директива» Павлова характеризует его как командующего округом вовсе не с лучшей стороны. Сначала Павлов открыто бездействовал все эти дни (этот факт подтверждается его же показаниями на следствии и суде), «ослабляя мобилизационную готовность войск», а потом не нашел ничего лучшего, как примитивно продублировать «Директиву № 1» в ночь на 22 июня, якобы «приводя округ в боевую готовность»? И это – вместо того, чтобы дать в армии округа короткие приказы-команды на поднятие по тревоге и приведение в полную боевую готовность! Ведь командиры на местах вроде как должны были «знать свой маневр», должны были уметь действовать именно по короткой команде-приказу из штаба округа.

«№ 605. Директива командующего войсками ЗапОВО командующим войсками 3-Й, 4-Й И 10-Й Армий

22 июня 1941 г.

Передаю приказ Наркомата обороны для немедленного исполнения:

1. В течение 22–23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.

Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

ПРИКАЗЫВАЮ:

а) в течение ночи на 22 июня 1941 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22 июня 1941 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

Тимошенко Жуков

Павлов Фоминых Климовских».

(ЦАМО РФ. Ф.208. Оп. 2513. Д. 71. Л. 69. Машинопись. Имеются пометы: «Поступила 22 июня 1941 г. в 01–45», «Отправлена 22 июня 1941 г. в 02–25 – 02–35». Подлинник, автограф.)

Зачем командармам такой длинный приказ? Если бы они находились в повышенной боевой готовности, как следовало, им был бы нужен только короткий приказкоманда о приведении своих частей, находящихся согласно «ПП» в «повышенной БГ», в полную по тревоге. В связи с тем, что «в течение 22–23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев» и что, возможно, «нападение может начаться с провокационных действий». Все. Может, и не полное подобие того приказа, что во флоты отправил адмирал Кузнецов, но уж точно не примитивное копирование должно было произойти. Времени для перевода в полную боевую готовность войскам, находящимся в повышенной в полевых лагерях, много не надо.

Но Павлов примитивно сдублировал приказ Наркомата обороны, и получившие его командиры, если только они не участвуют в его заговоре, могли только опешить от такого приказа. Завтра война, многие находятся на зимних квартирах, понимая, что они ничего сделать не успеют и трибунал им обеспечен в любом случае. По сути, им остается только стреляться… Характерно, что во всех западных округах командиры частей начали терять время на звонки в округ с просьбой разъяснить смысл этих окружных «директив».

(Примечание. Кстати, кроме варианта из сборника документов под редакцией А. Яковлева, есть еще один подобный приказ, дублирующий «Директиву № 1» по ЗапОВО, но с другим текстом, несколько отличающимся от приведенного выше. Этот текст публиковался в «Сборнике боевых документов Великой Отечественной войны», подготовленном Военно-научным управлением ГШ, выпуск № 35, еще в 1958 г. (http://militera.lib.ru/docs/da/sbd/index.html). И этот приказ более похож на «настоящий приказ» по ЗапОВО. Так что этот «приказ Наркомата» из сборника Яковлева, скорее всего фальшивка, но об этом подробнее в следующих главах.)

Есть еще одна странность. «Директива» по ЗапОВО из сборника Яковлева не только слово в слово повторяет «Директиву № 1» от Жукова. В штаб КОВО «Директива № 1» пришла (по Баграмяну) в 00.25 22 июня, а в ЗапОВО – только в 01.45. В ГШ отправку «Директивы» закончили около 00.25, и в это же время она и начала поступать в Киев. Почему же с ЗапОВО было иначе? Тянули время?

Павлов в 2.25 ночи 22 июня отправлял эту директиву подчиненным ему частям, а в это время на границе уже начались перестрелки между немецкими частями и нашими пограничниками. Но даже остававшегося времени еще хватало, чтобы вывести подавляющее большинство частей из-под удара и рассредоточиться. Но и эти распоряжения не дошли вовремя, и бомбы посыпались на спящих. Более подробно протоколы допроса Павлова о том, как он сорвал вывод трех дивизий из Бреста, рассмотрены будут ниже. А пока стоит посмотреть, что делалось в ПрибОВО, в котором действительно были случаи измены, когда личный состав, призванный в армию из этих республик, убивал своих русских командиров и сдавался немцам толпами. Ненадежность проявили и национальные армии этих республик, часто даже форму носившие еще своего, старого образца. И именно удар из Литвы на Минск также осложнил ситуацию в Белоруссии после 22 июня.

Посмотрим, что происходило в Прибалтике с приказами о повышении боевой готовности и как выполнялись Директивы НКО и ГШ от 12–18 июня.

«Приказ командира 12-го механизированного корпуса № 0038 от 18 июня 1941 г. о приведении частей корпуса в боевую готовность

Сов. секретно

Особой важности

Приказ 12-му механизированному корпусу

№ 0033

18 июня 1941 г. Елгава (Карта 100 000)

1. С получением настоящего приказа привести в боевую готовность все части.

2. Части приводить в боевую готовность в соответствии с планами поднятия по боевой тревоге, но самой тревоги не объявлять. Всю работу проводить быстро, но без шума, без паники и болтливости, имея положенные нормы носимых и возимых запасов продовольствия, горюче-смазочных материалов, боеприпасов и остальных видов военно-технического обеспечения. С собой брать только необходимое для жизни и боя.

3. Пополнить личным составом каждое подразделение. Отозвать немедленно личный состав из командировок и снять находящихся на всевозможных работах. В пунктах старой дислокации оставить минимальное количество людей для охраны…

4. В 23:00 18.06.41 г. частям выступить из занимаемых зимних квартир и сосредоточиться:

а) 28-й танковой дивизии без мотострелкового полка – в лесах….

К 5:00 20.06.41 г. командный пункт – лес 1,5 км северо-западнее Норейки…

б) 23-й танковой дивизии в полном составе – в лесах в районе…

К 5:00 20.06.41 г. командный пункт – лес 2 км севернее Неримдайчяй…

в) 202-й мотострелковой дивизии в полном составе – в лесах в районе Драганы…

5. Марши совершать только в ночное время. В районах сосредоточения тщательно замаскироваться и организовать круговое охранение и наблюдение…

8. К 23:00 18.06.41 г. донести в штаб корпуса (Елгава) по телефону или телеграфу условной цифрой “127” о выступлении с зимних квартир…

10. Командный пункт 12-го механизированного корпуса с 4:00 20.06.41 г. – в лесу 2 км западнее г. дв. Найсе (1266). До 22:00 18.06.41 г. командный пункт корпуса – Елгава.

Командир 13-го механизированного корпуса генерал-майор Шестопалов

Начальник штаба корпуса полковник Калиниченко».

(ЦАМО Ф. 619, оп. 266019с, д. 11, лл. 14–15. Машинописная копия.)

Как видите, здесь тоже присутствует элемент секретности, «личных указаний» – части поднимали по боевой тревоге, но саму тревогу официально объявлять запрещалось.

Уже в августе 1941 года было составлено такое донесение:

«Донесение штаба 12-го механизированного корпуса о боевых действиях корпуса в период с 22 июня по 1 августа 1941 г. (схемы 2,3,4)

Секретно

Донесение о боевых действиях 12-го механизированного корпуса с 22.06 по 1.08.41 г.

До 18.06.41 г. До начала боевых действий части 12-го механизированного корпуса дислоцировались:

– 23-я танковая дивизия – в районе Лиепая;

– 28-я танковая дивизия – в районе Рига; (дивизия Черняховского. – К.О.)…

Части корпуса занимались боевой и политической подготовкой.

18.06.41 г. На основании директивы Военного совета Прибалтийского особого военного округа по корпусу был отдан приказ за № 0033 о приведении в боевую готовность частей корпуса, выступлении в новый район и сосредоточении.

28-й танковой дивизии (без мотострелкового полка) – в леса….

Штабу корпуса… – в лесу 2 км западнее г. дв. Найсе.

18–20.06.41 г. Части корпуса, совершая ночные марши, 20.06.41 г. сосредоточились в указанных районах. 202-я мотострелковая дивизия 20–21.06.41 г. вышла из указанного района и заняла оборону на рубеже…

18–21.06.41 г. В районах сосредоточения организованы охранение и круговая оборона своих районов. Приводились в порядок материальная часть и личный состав после совершения марша.

22.06.41 г. В 4 часа 30 минут из штаба 8-й армии [получен] сигнал воздушной тревоги.

В 5 часов над командным пунктом пролетел самолет противника.

В 8 часов [получено] приказание о ведении разведки 23-й танковой дивизией на м. Плунгяны и готовности к выступлению 28-й и 23-й танковых дивизий…

Командир 12-го механизированного корпуса комдив КОРОВНИКОВ

Военный комиссар 12-го механизированного корпуса батальонный комиссар Петров

Начальник штаба полковник Гринберг».

(ЦАМО Ф. 619, оп. 382857с, д. 1, лл. 1-14.) («Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 33.» Военное издательство Министерства обороны Союза ССР, Москва, 1957 г.)

Данный мехкорпус приводился в повышенную боевую готовность приказом по корпусу, отданным на основании приказа из штаба ПрибОВО. А округ дал такие приказы на основании Директивы НКО и ГШ от 12 и 18 июня для ПрибОВО, аналогичной Директивам, которые посылались в КОВО и ЗапОВО. Также в ПрибОВО 18 июня был издан приказ «С целью быстрейшего приведения в боевую готовность театра военных действий округа», его мы рассмотрим в следующих главах. Однако в сборнике Яковлева Директива для ПрибОВО от 12 июня вообще не приводится, как будто ее вовсе не было. Нет в сборнике также директив для ПрибОВО о том, что в Прибалтику должны прибыть части из внутренних округов. Конечно, это можно «объяснить» тем, что все в Прибалтике все делали по своей «личной инициативе»! Ведь поднимал же «по личной инициативе» тот же адмирал Кузнецов Балтийский флот по тревоге. Однако в ПрибОВО посылалась, например, такая телеграмма (которая показывает, что в ПрибОВО все же повышалась боевая готовность округа), которая приводится в сборнике Яковлева:

«…№ 554. Телеграмма заместителя начальника Генштаба Красной Армии начальнику штаба ПрибОВО

№ Орг/912 14 июня 1941 г. 06–20 Совершенно секретно

К 23 июня 1941 года из ОРВО в Ваше распоряжение прибудут три отдельных легких бронепоезда в следующие пункты:

40 отдельный легкий бронепоезд – Митава,

44 отдельный легкий бронепоезд – Вильно,

46 отдельный легкий бронепоезд – Паневеж.

О прибытии бронепоездов донесите в Генштаб.

Соколовский».

(ЦАМО РФ. Ф. 140. Оп. 680086 с. Д. 7. Л. 128.)

Также в этом сборнике есть Директива НКО и ГШ «не позднее 30 мая 1941 г.» для ПрибОВО на разработку «Плана прикрытия», и свой «ПП» в Риге разработали. И, вероятно, по «случайности» привели по «личной инициативе» командования войска в боевую готовность за пару дней до нападения, «вопреки Сталину».

Генерал М. А. Пуркаев (бывший начальник штаба КОВО) так писал об этих днях сразу после войны: «13 или 14 июня я внес предложение вывести стрелковые дивизии на рубеж Владимир-Волынского укрепрайона, не имеющего в оборонительных сооружениях вооружения. Военный совет округа принял эти соображения и дал соответствующие указания командующему 5-й армией… Однако на следующее утро (15 июня?) генерал-полковник М. П. Кирпонос в присутствии члена Военного совета обвинил меня в том, что я хочу спровоцировать войну. Тут же из кабинета я позвонил начальнику Генерального штаба… Г. К. Жуков приказал выводить войска на рубеж УРа, соблюдая меры маскировки». (ВИЖ № 5, 1989 г., с. 26)

Эти же дни, 15–22 июня, описывает другой очевидец, генерал А. А. Лобачев, в июне 1941 года – член Военного совета 16 армии («Трудными дорогами», М., Воениздат, 1960 г., – http://militera.lib.ru/memo/russian/lobachev_aa/index.html). По его словам, Управление армии прибыло в КОВО из Забайкалья раньше частей своей армии:

«…15 июня я приехал в Киев и направился к Михаилу Федоровичу Лукину… Он… разговаривал с командующим округом генерал-лейтенантом М. П. Кирпоносом… Лукин считал, что война вот-вот начнется. Кирпонос разделял это мнение. Командующий округом только что вел переговоры с Москвой. Он просил разрешения занять укрепрайоны, двинуть войска к границе, вернуть с полигонов артиллерию, части связи и саперов. Ему отказали.

– Дали понять, что войны не будет, – заявил М. П. Кирпонос.

На следующий день вместе с Михаилом Федоровичем снова побывали в штабе округа, где встретились с М. П. Кирпоносом. Командующий округом говорил, что армии фашистской Германии подведены к Бугу… Руководители округа были обеспокоены тем обстоятельством, что они практически не имеют реальных возможностей дать ясную ориентировку комсоставу частей и соединений».

Если помните – в Директиве от 13 июня для КОВО ставится задача выводить войска в районы, не соответствующие «Плану прикрытия», что действительно вызывало вопросы у командиров частей.