Текст книги "Стратегические аспекты обеспечения экономической безопасности организации в условиях пандемии"

Скажем откровенно – как часто мы все ошибались, создавая стойкое и, главное, «тотальное» представление о каком-либо человеке, став (вольно или невольно) свидетелем единичного эпизода с участием данного лица. Сложившаяся у нас на этого человека установка будет долго преследовать нас в ситуациях, связанных в той или иной степени с присутствием этого человека в системе производственной или социальной активности. Думается, мы не ошибёмся, если предположим, что в подавляющем количестве случаев такие впечатления оказывались или ошибочными начисто, или породили потом немало ошибочных решений, связанных с участием этого человека. А виной всему – неучёт того простого положения, что все мы ведём себя в обществе не так, каковы мы на самом деле (когда, например, расслабившись, остаёмся наедине с самими собой), а так, как считаем правильным вести себя по отношению к корпоративной группе, к которой принадлежим на данном этапе нашей жизни и деятельности. Расхожим даже стало выражение, что все люди носят некие социальные «маски», меняя их в соответствии с ситуацией, требующей максимального проявления (и демонстрации) своих лучших качеств и достоинств. Речь пойдёт о таком важном для руководителей всех управленческих звеньев вопросе, как «компенсаторные функции» человека. Неучёт этого фактора поведения своих подчинённых чреват серьёзными ошибками в управлении, предугадать последствия которых будет очень непросто.

Наш обзор этой важной темы, касающейся в конечном итоге проблем здоровья и работоспособности (как производственного коллектива, так и его управленческого звена любого ранга), целесообразнее начать с раннего детского периода развития, так как именно в этом возрасте формируются основные базовые структуры психофизиологического и личностного статуса субъекта, которые потом всю дальнейшую жизнь будут определять его трудовые, коммуникативные, творческие и другие способности и возможности их реализации. Не обойтись и без экскурса в историю науки дефектологии, в недрах которой в начале прошлого века выявлялись основные законы развития здорового и ограниченного в возможностях организма ребёнка, его личностного статуса, его приспособительных и компенсаторных навыков. Благодаря классическим трудам таких исследователей, как Ж. Пиаже, Л. Выготский, К. Гроос, В. М. Бехтерев, П. П. Блонский, Е. Келлер и др. мы теперь можем экстраполировать развитие того или иного адаптивного алгоритма лиц, испытывающих преграды в общественной жизни, исходя из исходных психодиагностических реалий.

Исходя из основополагающих постулатов этапного развития личности, о так называемых «критических периодах» в процессе пробуждения и бурного включения в системное развитие дремлющих до определённого возраста функциональных потенциалов организма и психики, а также учитывая клинический опыт в этиологии и патогенезе множества нозологических групп, накопленный человечеством за прошедшие века, позволил в начале XX века наиболее авторитетным учёным-психологам, педагогам и врачам – клиницистам, нейрофизиологам обратить внимание на такую категорию развития в детском возрасте (когда закладываются все основные психофункциональные и личностные качества дальнейшей жизни человека) как компенсаторный функции развития. Господствовавший до того времени в большинстве стран подход выявления факторов недостаточности у детей дошкольного и раннего школьного возраста (с целью дальнейшего распределения их по степени «одарённости» или отсталости») подвергся тотальной критике со стороны психологов – исследователей, в числе которых был и советский учёный Лев Семёнович Выготский. Он, фактически и явился основателем предельно стройной и систематизированной доктрины компенсаторного развития личности. Он, в частности, настаивал на том, что нельзя опираться на то, чего у данного ребёнка недостаёт для полноценного, гармоничного развития, но нужно иметь хотя бы смутное представление о том, чем он обладает, что он собой представляет в плане его потенциальных возможностей. Он с предельной остротой указал на главную методологическую ошибку современных психолого-педагогических исследований раннего возраста: дефектный ребёнок рассматривался исключительно с биологизаторских позиций, без какого-либо учёта его социального развития в окружающем социуме. Господствовавшие в то время тестовые определения степени развитости или отсталости по тем или иным качествам и способностям опирались на статически полученные одноразовые величины, совершенно игнорируя особенности динамики, развития тех или иных фиксируемых характеристик организма и личности. Поэтому – отмечал Л. Выготский – в педагогической среде сформировалось представление, что выявленное таким тестовым способом нарушение уже как бы не подлежит никаким сомнениям, и что обнаруженное несоответствие с «принятыми нормативами» будет определять развитие такого ребёнка вплоть до его взрослого состояния. На самом деле «С точки зрения диалектики нет более ошибочного и неправильного представления, чем это, именно в процессе развития первичное, выступающее на ранней ступени развития, многократно «снимается» возникающими качественными новообразованиями» – отмечал Л. С. Выготский в одном из своих трудов по проблемам дефектологии [Выготский Л. С. Собрание сочинений. Том пятый. Основы дефектологии. – М.: «Педагогика». 198з.-с.118].

По поводу понятия «снятие» некоторых основополагающих биологических (а в процессе развития и таких же психологических) функций Л. Выготский приводит пример с двояким смыслом применяемого им глагола aufheben («схоронить»): с одной стороны – мыслится нечто похороненное как переставшее существовать, а с другой стороны – схоронено что-то, спрятано за ненадобностью, исходя из неактуальности на данный период жизни, однако не теряющего свою жизнь и свой функциональный потенциал. Поэтому Л. Выготский отмечает, что те биологические закономерности, которые названы им как «первичные» с точки зрения на процесс формирования организма на этих первых этапах своего развития как бы “«схороненными», не уничтоженными, но «снятыми» в процессе развития ребёнка, имеющего врождённую дефективность» [там же, с.118]. Что же из себя представляют такие вторичные функции развития, которые «снимают» первичные, дефективные функции, помогая человеку тем самым приспосабливаться к возникшим трудностям в процессе роста и взросления. В процессе развития каждого ребёнка, приобретшего или врождённо, или в самом раннем возрасте тот или иной недостаток функционального значения, очень рано начинает распознавать сигналы из внешней среды о некотором дискомфорте, возникающем у него при выполнении требующихся решений, действий, движений. Психика реагирует соответствующим образом: возникает тревога, фрустрация или отчаяние, которые требуют срочного включения неких компенсаторных процессов, могущих помочь в выполнении перечисленных функций. Взрослея, личность такого человека непременно вовлекается в формирование таких компенсаторных функций, возникающих в ответ на собственную недостаточность в процессе освоения новых жизненных пространств, для решения задач, каждодневно диктуемых активным приспособлением к окружающей среде: природной, социальной, технической. С помощью выработанных и закреплённых функций компенсации происходит выравнивание, нивелирование первичных недостатков… Однако для правильно подобранного комплекса компенсаторных упражнений необходимо достаточно хорошо (и это очень важно) знать, как развивается данный субъект. Ведь с точки зрения дефектологии и педагогики важны не сами изъяны или недостатки, не сама по себе неполноценность, но тот тип реакции, который возникает в личности человека в ответ на те трудности, рождаемые этой неполноценностью, и с которыми он сталкивается по мере необходимого приспособительного процесса. Организм, психика такого человека перестраиваются, личность как единое целое, выравнивается, компенсируется процессами социально-коммуникативного развития гражданина (начиная с юных лет и продолжая своё развития в зрелые годы). Итак, как мы отметили, если ребёнок уже вполне осознаёт свою некую «недостаточность» по сравнению с окружающими его сверстниками, то у него непременно возникает мучительное чувство малоценности, которое и может лежать в основе образования им компенсаторных процессов. Каждый из нас может в связи с этим привести множество примеров, как отстающие в росте мальчишки, сосредоточившись на том, чтобы «доказать всему миру» свою значимость, идут в спортивные секции (особенно связанные с боевыми единоборствами) и работают до самозабвения, пока не добиваются первых значимых успехов в соревнованиях. Это касается и лиц, перенесших в раннем детстве последствия ДЦП и с усердием усваивающих все премудрости компьютерного мастерства, успехи которых поражают потом и видавших виды преподавателей соответствующих факультетов ВУЗа.

Однако более важной Л. Выготский считал задачу в том, чтобы суметь ответить на вопрос: каким образом возникают процессы компенсаторного развития там, где они не связаны с осознанием, где дефективность функции не может вызвать чувство малоценности и недостаточности и осознания его. В любом случае судьба компенсаторных процессов и развития самого ребёнка связаны не только с тяжестью врождённого дефекта, но и от социальной реальности, в которой этот дефект предстоит перед маленьким человеком как некое препятствие к разрешению проблем, к достижению целей и решению поставленных им задач.

С вопросом об источниках компенсаторного развития связан вопрос фондов такой компенсации. Откуда берутся жизненные силы такой компенсации, что движет процессами развития? Одни утверждают (и в этом, несомненно, присутствует своя истина) – что источником является внутренняя целеустремлённость самого жизненного процесса развития, внутренний жизненный порыв, исходящий из целостной, интегративной личности. Другие придают важнейшее значение накапливаемому опыту социально-коллективной жизни ребёнка, коммуницирование ребёнка в социально-организованных группах, в которых он находит материал для построения внутренних компенсаторных алгоритмов развития. И данный фактор следует также признать весьма важным в рассматриваемой нами парадигме науки дефектологии.

Касательно вопроса компенсации недостаточного функционирования когнитивных процессов или развития органов чувств в человеческом обществе постепенно вырабатывались средства замещения, позволяющие стимулировать другие, смежные области функциональности, в той или иной мере заменить, сгладить, нормализовать недостаточность жизнеобеспечения. Для слабовидящих и слепых сограждан была изобретена азбука Бройля; для глухонемых – система знаковых жестов и т. п. Задачей общества всегда было построить воспитательный процесс по линии естественных тенденций к сверхкомпенсации, то есть не смягчать тех трудностей, возникших по причине дефекта, а ввести дефективного человека в режим, когда нужно напрягать все силы для компенсации потерянных или недостающих функций, выдвигать перед человеком – носителем такого дефекта, только те задачи и в том порядке, какие отражают принцип постепенности формирования всей целостной личности под новым углом зрения. Отсюда вытекает некий системообразующий постулат для педагогов специального образования: воспитание и обучение детей с ограниченными возможностями должно идти по принципу развития психической надстройки над физическим (или физиологическим) дефектом: так, человек с проблемами зрения стремиться компенсировать свой дефект активизацией других анализаторов: тактильного, осязательного, психомоторного, то есть он пробуждает некую психическую надстройку над выпавшей в результате дефекта функцией. Такой манёвр имеет одну задачу – заменить недостающее зрительное звено; глухой всеми способами вырабатывает средства для преодоления изолированности и уединённости от людей вследствие немоты. Долгое время бытовало положение, когда специалистами не принимались в расчёт эти психические резервы, эта воля к здоровью, к социальной полноценности, которая заложена в каждом человеке, тем более в ребёнке раннего возраста. Рассматривался только сам дефект, причём заведомо со статусом отрицательного влияния на общее развитие индивида. Положительные же силы, пробуждаемые в действие таким дефектом, были как бы в стороне от воспитания. Практические психологи и педагоги-дефектологи просто не были знакомы с открытым А. Адлером законом об априори находящихся в оппозиции «органически данной недостаточности» и «психологических стремлений к компенсации». Предпочтение почему-то отдавалось лишь вопросу о степени дефективности. Они не понимали, что дефект есть не только психическая или физиологическая «обеднённость» личности, но одновременно и «источник богатства»; не только слабость, но и источник силы. Мы столкнулись с неким методологическим абсурдом: все думали, что рост и развитие слепого ребёнка направлено только к слепоте. На деле же оказалось (и многочисленные эксперименты это подтвердили), что такое развитие направлено к преодолению слепоты. И эти закономерности работают в дефекте любого модальности анализаторов человека. Целью воспитания и обучения в данном случае непременно должна быть социальная полноценность индивида и личности, так как все процессы сверхкомпенсации направлены на завоевание социальных вершин. Кроме того, компенсация в своём векторном движении направлена не к дальнейшему уклонению от нормы, хотя бы и в положительном смысле (к сверхнормальному, односторонне уродливому, гипертрофированному развитию личности в отдельных отношениях), но в сторону системной, сбалансированной нормы; «в сторону приближения к определённому социальному типу. Нормой сверх компенсации является определённый социальный тип личности» [Выготский Л. С. Основы дефектологии… с.41]. Лев Семёнович далее подчёркивает, что у дефективных детей включаются дополнительные механизмы к повышению социальных контактов, к воли к общественной жизни, жажды общения. Например, психологическая способность к речи у таких детей, выключенных из всех социальных связей, обратно пропорциональна его физической неспособности полноценно говорить. Парадоксально, но глухой ребёнок больше нормального стремится к разговорам с людьми и тяготеет к усвоению речи.

Исходя из повседневных сводок настоящего времени, значительно участились такие неблагоприятные, стрессогенные для человека труда факторы, как стихийные бедствия, техногенные катастрофы, войны, локальные конфликты, распад привычных социально-экономических связей, распространение новых эпидемиологических заболеваний и проч. – и все эти пережитые людьми катаклизмы, как известно, бесследно не проходят. Для понимания тех психофункциональных и поведенческих изменений, которым подверглись люди в результате таких перенесённых ими испытаний, необходим, конечно, анализ индивидуальной, семейной, коллективной и общественной перспективы «посттравматической ситуации». А факты говорят о том, что даже спустя несколько лет после перенесённой беды, развиваются связанные с таким переживанием различные невротические и патохарактерологические осложнения, на фоне которых часто развиваются патологические состояния. «Накопление невротизирующих механизмов» и их отдалённая активизация от того злосчастного события, которое пришлось пережить человеку, является отражением общих закономерностей возникновения и функционирования индивидуального барьера психической адаптации, о чём мы неоднократно подчёркивали в своих предыдущих публикациях, фокусируя внимание на интегральности такой личностной структуры как стресс-устойчивость. Оказалось, что те или иные стрессогенные факторы – служат лишь пусковым механизмом, раскручивающим подготовленный предшествующей историей индивидуальной борьбы за сохранность такого барьера адаптации – конгломерат биологических и социально-психологических взаимодействий. В результате мы являемся свидетелями возникновения у конкретной личности на «клиническом уровне» того или иного варианта дезадаптации, относимой уже к пограничному расстройству. Затянувшийся ряд неблагоприятных факторов, в котором оказался человек, постепенно способствует формированию такого феномена как «кризис идентичности личности» [Положий Б. С. Психическое здоровье и социальное состояние общества //Очерки социальной психиатрии.-М. 1998. С. 47–73]. И хотя этим понятием Б. С. Положий обозначает психологический феномен, связанный с потерей чувства самого себя («собственной самости») в ответ на радикальные и стремительные изменения в жизни страны и общества и относит такие расстройства в регистр клинических, с ним не согласны некоторые исследователи, которые базируются на концепции саморазвития и стабильности на протяжении всей жизни таких категорий как типология личности и характерологическая структурированность человека, которые подвергаются крайне медленной динамической трансформации на протяжении всей жизни а значит выделенные автором 3 «клинических варианта» изменения личностного алгоритма поведения человека и его основных систем жизнеобеспечения, мы вправе подразумевать под некими долгосрочными формами компенсаторной перестройки. Вот характеристика этих вариантов:

Аномический – выражается в апатии, отчуждённости, социальной отгороженности, что обусловливает астенические, тревожные, депрессивные и апатогипобулические расстройства.

Диссоциальный («агрессивно-деструктивный») – характеризуется декомпенсацией преморбидных (предболезненной почвы) акцентуаций по возбудимому или неустойчивому типу. Это сопровождается аффективной неустойчивостью, деструктивной, направленной вовне агрессией, снижением толерантности (жизненной устойчивости) к психогенным факторам, ослаблением контроля за своим поведением.

Мегифреничекий – определяется развитием магического мышления со сверхценными (бредоподобными) идеями мистического, иррационального содержания [цит. по: Александровский Ю. А. Пограничные психические расстройства…с.179].

Приведённые здесь примеры психосоциальных расстройств, изучаемые в рамках такого нового в нашей социальной психиатрии феномена как посттравматическое стрессовое расстройство, несомненно представляющих методологическую ценность в плане изучения пограничных расстройств и состояний личности, тем не менее требуют дальнейшей верификации получаемых психодиагностических и психофизиологических данных, так как описанный феномен базируется на обострении ригидности личностных установок, убеждений, системы ценностей, и формировании своеобразных стереотипов поведения таких лиц в меняющихся условиях экономической, политико-идеологической и мировоззренческой жизни общества. Те болезненные формы перестраивающейся психики человека к меняющимся социальным условиям жизни и деятельности были предвидены Л. С. Выготским: «Выпадение функций (в нашем случае – застой и невостребованность тех функций, которые много лет подряд были основными трудосодержащими функциональными «органами» людей, попавших в осложнённые социальные условия – С. О.) вызывает к жизни новые образования, представляющие в своём единстве реакцию личности на дефект, компенсацию в процессе развития» [Выготский Л. С., Основы дефектологии…с. 14, 40], а любая реакция на изменившиеся внешние привычные условия в большинстве случаев – болезненна и требует определённого периода возникающей «цепи метаморфоз» для создания некой «надстройки» над дефектом в биологическом смысле (а в нашем примере такими «дефектами» можно признать факторы ригидности (непластичности) нейро-психологических и нейро-физиологических механизмов саморегуляции), проявившие себя в ответ на изменения социальной обстановки).

Лев Семёнович часто достаточно жёстко и бескомпромиссно критиковал тех педагогов и психологов-авторов методик по реабилитологии дефектных больных, обвиняя их в методологической слепоте и половинчатых мерах. Во главу угла любой методологии он всегда ставил фактор социального вовлечения больного в контекст любого производственного труда или социально значимого мероприятия. Он не признавал «оперетточных» уроков по выработке навыков письма, речи, или коммуникативных приёмов, выдернутых из контекста каких-либо жизненно важных ситуаций, с которыми наяву сталкиваются реабилитанты в своей повседневной жизни. Мы, следуя в фарватере таких подходов Л. С. Выготского, всё же немного намеренно смягчим категоричность только социального императива в аспекте приспособляемости дефективных граждан, так как считаем важным подключение к реабилитационному процессу в параллельных рядах – всех уровней саморегуляции: сенсорно-перцептивного, психомоторного, интеллектуального, социального, духовно-мировоззренческого. Отсюда и наши рекомендации:

Для выработки неких недостающих звеньев для перенесения привычных навыков производственной, коммуникативной, психомоторной сферы жизнеобеспечения – необходимо постоянное наращивание эталонов саморегуляции, или – по терминологии Л. С. Выготского – фонда адаптации. Для этого годятся Курсы повышения квалификации или Переобучения с целью овладения новыми профессиями. Активизация мотивированного хобби, для которого, наконец, нашлось время для его основательного раскрытия в жизни. Неплохо попробовать себя в творческих видах самовыражения: живопись, резьба по дереву, литературные пробы; важно лишь то, чтобы все описанные здесь пути повышения собственной значимости, востребованности, самоактуализации были сочленены с обще наметившимися тенденциями в развитии общественно – производственных процессов. Ремесленник-одиночка вряд ли добьётся успеха, если не будет постоянно контактировать с людьми, объединёнными общим интересом, общими целями, задачами и мировоззренческими взглядами на реальную действительность.

Психофункциональная компенсация. Мы помним, что разработки психологов– дефектологов прошлого века сделали немало важных открытий в синергии тех или иных функций человеческого организма: так интеллект и психомоторика оказались в числе таких синергетически взаимосвязанных сфер жизнедеятельности: чем ниже проявляют себя в функциональном плане когнитивные процессы (память, внимание, мышление), тем полезнее такому человеку занятия по активизации различных групп мышц, суставов и сухожилий. Такая компенсация постепенно выравнивает в человеке условия для развития и активизации познавательных механизмов, выравнивая их отставание. В условиях депрессии и неверия в свои возможности, в которых оказываются представители описанного нами контингента сограждан, просто необходимо заставлять себя каждодневно прибегать к пробежкам, занятиям на тренажёрах, плаванию, езде на велосипеде, игре в футбол и проч., а зимой – обязательные лыжные походы в ближайший парк или за город. При этом – опять-таки необходимо напомнить, что описанные нами рекомендации должны вызывать к жизни самый главный мотивационный импульс – «мою значимость» и «мой долг» перед семьёй, друзьями, страной.

Овладение методиками саморегуляции и самоконтроля. Для борьбы с внезапно нахлынувшими на сердце тревогой, отчаянием, апатией необходимо знать методики «скорой помощи» для предотвращения и блокирования возникающих неблагоприятных психофункциональных состояний. Для этого существует множество различных пособий – от хатха-йоги до методов глубинного холотропного дыхания по В. Грофу, нами выработан в процессе многолетней практики со спортсменами и пациентами психоневрологических учреждений Социальной защиты населения свой метод так наз. медитативной саморегуляции, включающей в себя нервно-мышечную релаксацию, работу с психическими энергиями и нормализацию (гармонизацию) структурных элементов локуса контроля. Более подробно с этой методикой можно ознакомиться в наших книгах: [Самороднов О. В. Принцип соборности… СПб:, «Нестор-История». 2014.-240 с.]; [Самороднов О.В. «Вавилонские башни» нашего времени. – СПб:, «Нестор-История». 2016. – 360 с.].

Нельзя, на наш взгляд, пренебрегать и таким важным звеном процесса адаптации, как фармакологическое воздействие. Своевременно и грамотно подобранный специалистами комплекс лечебных средств (будь то природные или даже химические средства коррекции баланса нервно-психических и нейро-физиологических констант организма) существенно может помочь в сглаживании негативных проявлений состояния здоровья в период нового приспособления к изменившимся жизненным условиям.