Текст книги "Ангелы Миллениума. Игрушка на удачу"

5

До Рамодановска оставалось не больше десяти километров, когда Валентин заметил на обочине машину с мигалкой. Молоденький лейтенант при виде «нивы-шевроле» оживился и дал отмашку, приказывая остановиться.

– Вас мне только не хватает, – сердито пробурчал юноша, съезжая с дороги.

Затормозив около легковушки ДПС, извлек из бардачка документы, и опустил стекло передней дверцы машины.

– Лейтенант Пономарев, – козырнул гаишник, – ваши права и техпаспорт, пожалуйста.

Валентин молча передал ему документы. Гаишник окинул их взглядом.

– Выйдите, пожалуйста, из машины, и откройте багажник.

Пришлось вылезать. Осмотр багажника лейтенанту ничего не дал. Кроме домкрата, троса и стандартного набора слесарного инструмента, там ничего не было. Гаишника это не смутило.

– Куда следуете?

Это стажеру уже не понравилось. Из всего потока машин гаишник выбрал именно его, правил Валентин не нарушал, это он знал точно, документы в порядке, а значит, ждали именно его…

– А почему это вас так интересует? – вопросом на вопрос ответил он.

– Стандартная проверка. На машину класса «нива-шевроле» у нас есть ориентировка, так что извольте ответить на вопрос. Куда следуете?

– Домой.

– Откуда следуете?

– Захотелось подышать свежим воздухом, погулять по лесу. Надеюсь, это законом не запрещено?

– Садитесь в машину.

– Может, сначала вернете документы?

– В мою машину садитесь. Техпаспорт и права вы получите в отделении.

– Нет, лейтенант, так не пойдет…

Очень не хотелось Валентину лишний раз козырять корочками, но пришлось. Юноша извлек из кармана джинсовки служебное удостоверение, раскрыл и ткнул его под нос гаишнику. При виде удостоверения ФСБ лейтенант вытянулся по стойке смирно.

– Прошу прощения! Вот ваши документы. Можете ехать. Сами понимаете, служба.

– Понимаю. – Валентин захлопнул багажник, взял документы и вернулся в машину.

Отъезжая, он внимательно наблюдал за действиями лейтенанта в зеркало заднего вида. Его подозрения оправдались. Гаишник вытащил рацию и начал кому-то что-то докладывать.

– Оперативно работают ребята, – пробормотал стажер, сообразив, откуда уши растут. – Надо будет серьезно заняться вашей коллекторной фирмой.

Юноша прибавил газу, и машина помчалась в сторону Рамодановска. «В траве сидел кузнечик, в траве сидел кузнечик…» – запел мобильник.

– А я думаю, чего это от тебя так долго вестей нет? – хмыкнул Валентин. Эту незатейливую музыку он поставил на своего ментора. Импульсивная Дашка иногда напоминала ему зелененького попрыгунчика. Нацепив на ухо гарнитуру хэндс-фри мобильного телефона, чем-то напоминающую слуховой аппарат, юноша включил связь, и засипел:

– Алле…

– Ты что, до сих пор не оклемался? – послышался из наушника возмущенный голос Дарьи.

– Тяжко мне… – простонал стажер.

– Так, сейчас я приеду, и…

– Не надо, – испугался юноша, – мне уже лучше.

Мимо «Нивы» с шумом пронеслась встречная машина.

– Это что такое?

– Что?

– Я слышала какой-то шум.

– Какой шум?

По встречной полосе пронеслась еще одна машина.

– Ты что, на улице?

– Не, это я у окна стою, дышу све…

– Свежими выхлопными газами. Ты хоть что-нибудь за это время выучил?

– А как же!

– Что именно?

Валентин выдернул из пакета Энциклопедию сверхъестественных существ Кирилла Королева, положил его перед собой на приборную панель и открыл на первой же попавшейся странице.

– Гномы, вот про гномов выучил.

– Излагай.

Стажер плавно притормозил, сворачивая на обочину, чтобы строчки перед глазами не прыгали, и начал читать.

– Гномы относятся к элементалам, то бишь к стихийным духам, которые делятся на четыре группы – гномов, сильфов, ундин и саламандр.

– Каких ундин, ты что, обалдел?

– А я тут при чем? Тут так написано.

– Это где так написано?

– Ну в этом, как его… Этике и этносе гуманоидных рас, да и еще в этикете.

– А еще что там в этом этикете написано? – вкрадчиво спросила Дарья.

– Ну… вот, Парацельс, например, считает, что гномы способны передвигаться в земле столь же легко, как рыба в воде.

– Ясно. По Королеву гномов изучаешь, подлец!

– Что ты, Дашка! – Валентин не ожидал, что его так быстро расколют. – Как ты могла обо мне такое подумать?!!

– Хватит мне зубы заговаривать. Чтобы к вечеру ты о гномах и эльфах знал все наизусть! Так, чтобы от зубов отскакивало! На любой вопрос – немедленный ответ. Проверю!

Из наушников послышались короткие гудки.

– Да, трудно нам, мужикам, – пробормотал Валентин, заводя опять мотор, – надо поторопиться, чтоб хотя бы про гномов успеть прочитать.

Однако поторопиться у него не получилось. Уже на въезде в город он почуял неладное. Появилось ощущение, что за ним следят. Интуиция не подвела. Попетляв по улицам Рамодановских окраин, юноша вычислил черный BMW, следовавший за ним чуть не по пятам, строго сохраняя дистанцию в две-три машины.

– Ладно, поиграем в кошки-мышки. – Резко вывернув руль, юноша заставил свою машину нырнуть под арку дома, проскочил двор, выехал на параллельную улицу и влился в поток машин. Ехал он теперь, правда, в обратном направлении, но это его не смущало. – Что, съели? Так-то вот!

Радовался он недолго. Проклятый BMW нарисовался буквально через два квартала и вновь сел ему на хвост.

– Ну до чего ж настырные попались.

Валентин не меньше часа кружил по городу, пока не оторвался от преследователей. Кем бы они ни были, знать конечную цель путешествия им ни к чему. А целью его был новый центральный офис Ювираструм-банка. «Неплохо идут у них дела», – удивился юноша, подъезжая к нему. Величественное здание из стекла и бетона было видно издалека. Раньше банк ютился в помещении поскромнее. Валентин загнал машину на платную стоянку, затолкал в пакет, в котором уже лежала игрушка и злополучный справочник, взятые с бою бумаги коллектора, не вылезая из машины, переместил кобуру из подмышки за спину (система подпруг и подтяжек «сбруи», разработанная в его конторе, позволяла сделать это одним движением руки) – и только после этого счел, что готов для серьезного разговора. Покинув «ниву», стажер заблокировал дверцы машины и двинулся к стеклянным дверям офиса банка. Рамка при проходе через турникет предупреждающе пискнула, и к нему тут же устремился охранник:

– Что у вас в пакете?

– Бумаги. – Валентин раздвинул ручки целлофанового пакета так, чтобы охранник видел содержимое, – игрушка для племяша и книга.

– Позвольте, я все это подержу, а вы пройдите турникет еще раз.

– Нет проблем, – удрученно вздохнул Валентин, – только знаешь, братан, даже если я разденусь догола, ваша рамка все равно пищать будет. У меня с августа прошлого года под сердцем девять граммов сидит. В очень неудачном месте. Хирурги не рискнули извлекать.

– Понимаю… – Охранник уважительно кивнул. – Куртку распахните.

Валентин распахнул полы джинсовки, позволив обозреть свою майку, обтягивающую его широкую грудь.

– Проходите.

Юноша повертел головой.

– Слушай, друг, подскажи. Я тут в первый раз. Как бы мне с Караваевым повидаться? С Василием Петровичем?

– Трудно будет. Он очень занятой человек. Вон к той стойке подойдите, – указал охранник на стойку администратора, – она вас запишет на прием.

– Спасибо, – Валентин приветливо махнул рукой и направился к указанной стойке.

– Слушаю вас… – Суровая дама бальзаковского возраста уставилась на стажера сквозь роговые очки, всем своим видом давая понять, что посетитель пришел в очень серьезную организацию и по мелочам здесь беспокоить не принято.

– Я к Василию Петровичу Караваеву.

– От какой организации?

– Ни от какой.

– Вам назначено?

– Нет.

– По какому вопросу?

– По личному.

– Ваша фамилия, имя, отчество?

– Святых Валентин Сергеевич.

Администратор вынула из стола журнал, раскрыла его и записала данные стажера.

– Пятое октября, девять тридцать. Просьба не опаздывать. У Нестора Алексеевича очень плотный график.

– Во-первых, вы забыли уточнить год. Две тысячи девятый или две тысячи двадцатый? – усмехнулся Валентин. – Во-вторых, мне нужен не Нестор Алексеевич, а Василий Петрович, и в-третьих, я не могу ждать столько времени. Мне нужно встретиться с Караваевым сейчас и немедленно, – твердо сказал Валентин.

– Личными вопросами клиентов, – снисходительно улыбнулась администраторша, – у нас занимается именно Нестор Алексеевич. Оставьте свой телефон. Если в его расписании появится окно, мы вам позвоним. Остальное не в моих полномочиях.

– Вот что, уважаемая… – Голос Валентина стал еще строже. – Я иду не брать кредит и не просить об отсрочке кредита. Я иду к отцу моего друга. По очень важному для него лично делу! Свяжитесь с ним и назовите мое имя. Надеюсь, на это у вас полномочий хватит? – подковырнул он администраторшу.

– Ну… я не знаю, – неуверенно пробормотала администраторша.

Очень Валентину этого делать не хотелось, но пришлось. Он извлек из кармана удостоверение.

– ФСБ? – сразу собралась администраторша. – Я попытаюсь что-нибудь сделать.

Она сняла трубку и нажала кнопку селектора.

– Нестор Алексеевич, тут некто Валентин Сергеевич Святых настаивает на срочной встрече с Василием Петровичем. Утверждает, что знает его лично…

– Алевтина Семеновна, – послышался из динамика раздраженный голос, – сколько раз вам объяснять: у нас одни правила для всех. Между прочим, у Василия Петровича сейчас совещание с управляющими филиалов банка. А личные дела ваш Валентин Святых может решить в ресторане или на дому, и…

Алевтина Семеновна торопливо отключила кнопку громкой связи и стремительно залилась краской, проклиная себя за оплошность.

– В принципе, справедливо, – кивнул Валентин. – Одна беда: мне нужно видеть Василия Петровича очень срочно.

Память у юноши была превосходная. Домашний телефон Женьки он знал наизусть. Выудив из кармана мобильник, стажер набрал номер.

– Лера Владимировна, здравствуйте.

– Кто это?

– Не узнали? Это я, Валентин Святых, ну помните, мы с Женькой…

– Ой, Валечка, это ты? Ты где, в Рамодановске?

– Да. Вот из армии недавно вернулся.

– Ой, Валечка, а ты о Жене слышал?

– Слышал, потому и хочу с вами встретиться.

– Такое горе… – Лера Владимировна захлюпала носом с другой стороны трубки, – …а ты ведь даже на поминках не был!

– Я только вчера об этом узнал.

– Валечка, приезжай, адрес, надеюсь, помнишь. Женечку нашего помянем…

– Лера Владимировна, обязательно, только мне сначала с дядей Васей встретиться надо, ряд вопросов утрясти, а это до вечера, пока он не освободится. У него совещание вроде, да и вообще меня к нему пускать не хотят. Так что придется по улицам бродить, пока у него рабочий день не кончится. Отловлю на выходе.

– Так ты в банке?

– Да. В головном офисе.

– Валечка, никуда не уходи, я все улажу. Он тебя сейчас примет. Да, а ты к нему по какому делу?

– Вообще-то по личному, но оно напрямую касается Жени. Неудобно, правда, совещание…

– Какое совещание, если пришел друг Жени, да еще и по делу, связанному с ним! Жди, не отключайся. Сейчас, я ему позвоню.

Судя по всему, Лера Владимировна уже связывалась с мужем по мобильнику. До Валентина донесся ее взволнованный голос.

– Вася, ты должен срочно принять… какое совещание? Друг нашего Жени приехал, сидит там у тебя как бедный родственник, а ты его принять не можешь?! Что значит какой друг? Валечка! Ты что, забыл, как они… – Лера Владимировна, по-видимому, что-то вспомнив, внезапно разрыдалась: – Они же… они… да, что ты меня успокаиваешь? Я спокойна!!! Где? Не знаю, в приемной или еще где. Прими его немедленно! Он о Женечке нашем с тобой поговорить хочет. И вообще сворачивай там у себя все – и приезжайте. Я сейчас на стол соберу… Вот и умница…

Голос в трубке зазвучал громче:

– Валечка, ты еще не ушел?

– Нет, тетя Лера.

– Сейчас тебя к нему проведут. Не волнуйся. Только вы потом сразу сюда, к нам домой.

– Как только дела утрясу, – пообещал Валентин, с ужасом понимая, что про этику, этикет и этнос всяких там сверхъестественных существ на сегодня можно забыть. – Дашка меня убьет…

– Что?

– Нет, нет, ничего. Это я о своем. Обязательно приеду. Не знаю, как дядя Вася, а я точно приеду. Так, это, кажется, за мной. Все, тетя Лера, целую, ждите.

Валентин отключил телефон. Из лифта напротив стойки администратора вышла пара накачанных молодцев в фирменных одеждах охраны банка. Только одно в них Валентину не понравилось. У каждого на бейджике красовалась надпись: ЧОП «Страж»…

– Валентин Святых кто здесь будет?

6

– Ну, здравствуй, Валентин, здравствуй… – Василий Петрович вышел в приемную, чтобы лично встретить друга своего покойного сына, окинул его оценивающим взглядом. – Экий ты вымахал, крепыш! Извините, – повернулся он к выходящим из его кабинета членам сорванного Валентином собрания, – основные вопросы мы уже обсудили, а остальное в рабочем порядке.

– Ну разумеется!

– О чем речь!

Управляющие поспешили откланяться, бросая украдкой любопытные взгляды на Валентина. Всем было интересно, ради кого шеф так поспешно свернул собрание. Как только приемная освободилась, Василий Петрович распорядился:

– Анечка, на сегодня все встречи отмени, и никого ко мне не пускать.

– Хорошо, – откликнулась секретарша, – вам что-нибудь принести? Чай, кофе?

– Пока не надо. Лучше держи оборону. Ну проходи, Валентин, потолкуем.

Василий Петрович провел юношу в кабинет, усадил в кресло, извлек из мини-бара-холодильника, встроенного в стену, бутылку коньяка, пластиковый поддончик с нарезкой сервелата, поставил все это на стол, выудил из ящика стола две рюмки – и только после этого сел рядом. Валентин с легкой грустью смотрел на отца Женьки. За эти два года Василий Петрович резко сдал. В некогда иссиня-черных волосах еще нестарого, чуть-чуть за сорок, мужчины пробилась седина, на лице появились первые морщины.

– Давай, Валя, помянем моего сына. – Василий Петрович откупорил бутылку, наполнил стопки. – А уж потом о твоих делах поговорим.

– Дядя Вася, я за рулем, – робко сказал Валентин.

– Об этом не беспокойся, – отмахнулся Василий Петрович, – мои архаровцы тебя до места довезут и тачку твою доставят.

– Ну, если только так, – юноша поднял рюмку, – помянем Женю, дядя Вася.

– Помянем.

– За упокой души.

– За упокой.

Они выпили не чокаясь.

– Вот ведь как судьба-то распорядилась. Ты – единственный из класса, кто даже не стал поступать в институт, а пошел в армию, и вот ты жив…

– Да кто бы меня в институт взял, – поспешил увести разговор в другое русло Валентин.

– Это да. Всегда заводилой был. Все шкоды от тебя исходили. Где служил-то?

– В спецназе.

– Не удивил. А сейчас где?

Валентин выудил из кармана удостоверение и показал его Василию Петровичу.

– Ого! Растешь. А вот моему Женьке теперь… – Валентин Петрович скрипнул зубами, налил себе и Валентину еще по одной. – …Некуда расти. Что ж такое творится-то? Не успели школу кончить – и уже четверых из вашего класса нет.

– Ошибаетесь, Василий Петрович, уже шестерых.

– Как шестерых? Паша, Валя, Сашка, я знаю, мой Женька…

– После Женьки еще двоих не стало. Я вчера на поминках был. Сорок дней. Лешка Черныш на машине разбился. А еще раньше Мишка Селиванов. Самосожжение, говорят. Только я в это не верю. Он же на религии повернут был. Верующий, а для них самоубийство – страшный грех.

– С ума сойти. Они ведь на поминках Жени были.

– Давайте, дядя Вася, и их помянем.

– Давай.

Выпили еще по рюмочке, закусили ломтиками сервелата.

– Как сейчас помню вашу великолепную семерку неразлейвода. Как придете, обязательно набедокурите. То кошку в космос попытаетесь отправить, то над мопсиком нашим измываться начинали, к пограничной службе готовить. Ты всегда заводилой был, а Женьке моему всегда доставалась роль нарушителя границы в моей квартире.

– Так это я из соображений безопасности, – начал оправдываться Валентин, – хозяина пес сильно не покусает…

– Да… ну, давай о твоих делах. Решим их по-быстрому и едем домой, там Лере на тебя посмотреть не терпится. Так какие у тебя проблемы? Чем смогу – помогу.

– Дядя Вася, у меня к вам два вопроса.

– Излагай.

– Первый и основной вопрос. Я хочу разобраться во всех этих смертях. Погибли мои друзья, и я не верю, что погибли случайно. Кстати, если заметите, из нашей компании один я в живых остался.

– А ведь и верно, – нахмурился Василий Петрович.

– С чем это связано, пока не знаю. Может, потому что в Рамодановске меня эти два года не было, может, еще по какой причине. Я хочу разобраться.

– Это официальное расследование?

– Нет, мое личное. Буду вести его в нерабочее время. Я вообще обо всем этом только вчера узнал. Свинство, конечно, но после возвращения из армии меня сразу… скажем так, подпрягли в органы, и… закрутило, короче. А как узнал, решил для себя – наизнанку вывернусь, но до истины докопаюсь!

– Это ты молодец. Правильно. Не забываешь друзей.

– Да как забыть! Мы ж с первого класса вместе. Друг за друга… – на Валентина нахлынули воспоминания.

– Не заводись. Я ведь тоже все помню. С работы как-то прихожу, дверь открываю, а из квартиры мимо меня Женька с лыжной палкой на лестничную площадку рвется. Лыжная палка в июле! Куда? – кричу. Вальку обидели! – отвечает. В окно выглядываю, а там уже вся ваша компания подтягивается – кто с дрыном, кто в карманы голыши заталкивает, а ты вообще трубу притащил. Побитый весь, в синяках. Как ты ее вообще доволок? Она же больше тебя была.

– Со злости, наверное, – невольно улыбнулся Валентин. – Ходынинские меня тогда поймали. Хотел по их улице незаметно проскочить. Спешил куда-то. От души, помню, отметелили. Но мы им потом тоже задали! – Война улицы на улицу в Рамодановске была обычным явлением. – А давайте, дядя Вася, еще по одной за упокой их души.

– Давай.

Выпили еще.

– И как будешь дело вести? – поинтересовался Василий Петрович. – С чего начнешь?

– А вот с дела и начну. Хотелось бы его почитать. Ни заказчика, ни убийцу Женьки до сих пор не нашли, значит, где-то это дело еще лежит в производстве какого-нибудь следака. И потом, я больше чем уверен, что на самотек вы дело не пустили и наверняка наняли кучу частных детективов. Ведь так?

– Так, – кивнул Василий Петрович. – Только к частным я не обращался. Я на это дело нацелил свою службу безопасности. Среди них немало бывших, из органов.

– Дадите посмотреть?

– Дам. А вдруг чего накопаешь. Тем более с возможностями своей конторы.

– Обязательно накопаю. Главное сейчас – понять, кому он мог помешать. Если разобраться, совсем еще пацан. Студент. Ну драка там, я понимаю, молодежная разборка. Так ведь бомбу подложили. Это не на вас, случаем, наезд через него, дядя Вася?

Василий Петрович грустно посмотрел на Валентина:

– Сразу видно, что давно в Рамодановске не был. Мой Женька финансовый гений был. И как это я раньше, пока он в школе учился, этого не замечал? Через полгода, после того как он на экономический факультет поступил при сельхозинституте (честно говоря, я его туда воткнул в надежде, что чадо пойдет по стопам отца, хоть он и брыкался), Женька пришел в наш банк и сделал такое предложение, что его сразу включили в совет директоров. У нас как раз вакансия организовалась. И не просто предложение внес. Нашел под свою программу клиентов, в банк стали обращаться очень серьезные люди. Программа и сейчас работает. Капитализация банка за год утроилась. А ты говоришь, студент!

– Так, это уже интересно, – оживился Валентин, – действительно не знал. А такой вопрос: на вакантное место в совете директоров никто больше не метил?

– Метил, – поморщился Василий Петрович, – и сразу отвечаю. Его трясли первого. Стопроцентное алиби – и ни одной зацепки. Что менты, что моя служба, ничего на него не накопали. Чист, как стеклышко.

– Для очистки совести скажите, кто это?

– Управляющий филиалом нашего банка в Новолипеевском районе. Борько Нестор Алексеевич. Сейчас ответственный за кадровую политику и связи с общественностью.

– Так он в состав директоров вошел?

– Вошел, – кивнул Василий Петрович. – Женька-то случайно на это место выбился, а он уже давно к нему шел. Вот как сына не стало, оно ему и досталось. Все материалы, что у меня есть, я тебе дам. А вот то, что у ментов, – извини. Не в моей компетенции.

– С этим я сам разберусь.

– Ну а второе какое у тебя дело?

– Второе дело… налейте-ка мне для храбрости. Неприятное дело… для вас неприятное. Язык о нем не поворачивается говорить, а надо.

– Вот даже как…

Василий Петрович расплескал по рюмкам. Они молча выпили.

– Ну давай, говори. Чувствую, обвинить меня в чем-то хочешь. Руби сплеча.

– Сплеча так сплеча. Я, конечно, понимаю, Василий Петрович, горе. Сын погиб, закрутились, но обязательства-то его, сына вашего Женьки, неужели нельзя было выполнить, хотя бы ради его памяти? Старики ведь на улице оказались. Уверен, что при ваших доходах это можно было сделать легко! А… – Валентин махнул рукой. – Короче, помогите мне переоформить поручительство на меня.

– Стоп, стоп, стоп! – Василий Петрович откинулся на спинку кресла, поднял руки кверху. – Валя, о чем ты говоришь? Какое обязательство? Какие старики? Толком объяснить можешь?

– Я про Пашкин кредит говорю, который он в вашем банке на строительство дома брал. Женька у него поручителем был. Он и Валя Одинцова. Вы что, об этом не знали?

Ошарашенный вид Василия Петровича послужил ему ответом. Тогда, не тратя время даром, юноша вынул из пакета бумаги, изъятые у коллектора, и передал их отцу Женьки.

– По договору Пашка еще и квартиру свою заложил. Теперь у стариков его ни квартиры, ни прописки, ни практически отстроенного дома на Волынинских двориках нет.

Василий Петрович лихорадочно листал бумаги. Там были практически все копии, начиная от кредитного договора и кончая соглашением, который коллектор подсовывал старикам на подпись.

– Я ничего… поверь, я ничего не знал! Чтоб я за своего Женьку… стоп! Но это же все чушь! – Василий Петрович, внимательно вчитался в какой-то документ. – Такое можно делать только через суд, и никакой нотариус… а кто тут у нас нотариус? Я так и думал.

– Что? – подался вперед Валентин.

– Ничего. Знаю я эту гниду. За хороший откат все, что хочешь, подтвердит и все, что угодно, оформит. Даже если клиенту при нем раскаленным утюгом живот гладят. Теперь понятно, зачем им это соглашение об отказе от претензий. Ловкий ход. Сто тысяч – и ты отхватываешь громадный кус, оплаченный другими. Как же родители Паши такое допустили? Они что, не могли ко мне прийти или, наконец, просто в суд подать?

– Дядя Вася, – вздохнул Валентин, – возможно, вы не знаете, но Паша наш, как и Мишка Селиванов, сирота. Только родители Пашки в авиакатастрофе погибли, а родители Мишки в автокатастрофе. Их бабушки с дедушками воспитывали.

– А ведь и верно, Женька, помнится, говорил. Это выходит, стариков на помойку… вот сволочи! Ничего святого! – Василий Петрович побагровел. – …Надеюсь, они ничего еще не подписали?

– Не успели, я вовремя подоспел.

– Молодец. Квартира их ушла, тут уже ничего не поделаешь, банк имел полное право выставить ее на торги, все по закону… Хотя какой к черту закон! По такой цене квартиру почти в центре города! Явно липовый аукцион из одного человека устроили. Это надо иметь своего, прикормленного человека в городской администрации, своего судью и нотариуса. Только при таком раскладе такая афера пройдет. Мрази! Квартира ушла… за нее теперь бороться трудно будет, а вот насчет дома – дудки. Я этим лично займусь. Мне ты, надеюсь, веришь?

– Если бы не верил, не пришел.

– Тогда оставь мне эти бумаги. Они хоть и копии, но пригодятся. Быстрее до оригиналов доберусь. Это дело теперь на мне. А я тебе вместо них другие бумаги дам. – Василий Петрович грузно поднялся, подошел к сейфу в углу кабинета, открыл его и извлек оттуда папку. – Здесь все, что моя служба безопасности накопала. По всем ключевым фигурам – кто хоть как-то мог быть причастным… ну, ты понимаешь. Только все впустую. Ни одной зацепки.

– Пока ни одной. – Валентин принял папку, положил ее перед собой на стол. – Потому что ваша служба рассматривала только одно дело: гибель Женьки, – а я буду рассматривать все дела. Уверен, что гибель моих друзей не случайна. Где-нибудь следы и пересекутся. Неплохо бы, кстати, выяснить: кто в вашем банке занимался Пашкиным кредитом конкретно, почему не доложили вам, что ваш сын был поручителем, и так далее.

– Я выясню, – мрачно сказал Василий Петрович, – уж теперь-то я все выясню!

– Да, а что насчет переоформления поручительства на меня?

– Валентин, ты за кого меня принимаешь? Мой Женя был поручителем! Это оскорбление его памяти будет. Там и осталось-то четыреста пятьдесят тысяч загасить с учетом набежавших процентов. Забудь! Все загашу – и оформлю этот дом на стариков. Последние постановления знаешь?

– Какие?

– В домах дачных приусадебных участков разрешено прописываться как в обычных домах, если там есть все условия для нормального проживания и нет другого жилища. В этом доме есть условия для проживания?

– Немножко денежек вбухать в ремонт, на внутреннюю отделку, – расплылся Валентин, – и я бы сам туда переехал из своей хрущевки. Остальное все есть: крыша, стены, газ, вода, электричество.

– Сделаем и ремонт.

– А вот это, дядя Вася, я возьму на себя, – решительно сказал Валентин, – и не спорьте!

Чтобы предотвратить возражения, стажер открыл переданную ему папку, начал ее листать, особо не вчитываясь, и… замер. На третьей странице к делу была приложена фотография. Макет центрального офиса банка, в котором они сейчас находились, был выполнен очень искусно. Это была идеально точная миниатюрная копия. Только стекол на первых двух этажах не хватало. Их осколки лежали на подставке. Точно такой же, что сейчас лежала в пакете Валентина. Только цвет она имела другой. Словно макет стоял на сером, невзрачном асфальте.

– Что это? – прошептал Валентин.

– Это сын мой собрал. Талантливый мальчик был. На одном из советов директоров предложил его в качестве образца для постройки нового офисного здания.

– Откуда он его взял?

– Кого?

– Макет.

– Не знаю – говорю же, сам собрал.

– А почему он оказался в деле?

– Макет рядом с машиной лежал. Вернее, с тем, что от нее осталось. Она прямо у офиса взорвалась. Ты представляешь, Женю в клочки, в банке стекла на двух этажах вышибло, а макету хоть бы что.

– Тогда еще один вопрос. Вы Сашку Пушкарева помните?

– Конечно. Женя у него на поминках был, а потом вот и сам…

– Он от него на память ничего не приносил?

Василий Петрович задумался.

– Вроде что-то было.

– Что именно?

– Какую-то загогулину… тройная спираль на подставке, кажется. Деталей в ней много было. Саня у вас химиком был, вот что-то на досуге сконструировал. Да, вспомнил. Женя тогда сказал, что Саня над этим работал. Его мама на поминках Жене подарила. На память о друге.

– А где эта загогулина сейчас?

– Не знаю. Должна быть в его комнате. Она у нас закрыта. Я, честно говоря, туда не захожу. Больно. Лера раз в неделю заходит, пыль там протереть или еще чего.

– А можно мне его комнату осмотреть?

– О чем речь? Конечно! Можешь, кстати, на память о нем что-нибудь себе взять.

– Кажется, уже взял, – пробормотал Валентин, покосился на пакет, в котором лежала игрушка, и решительно затолкал в него папку с делом Женьки. – Все, поехали. Тетя Лера, наверное, уже заждалась. Я ей обещал, что приеду и вас привезу. А я привык держать слово.

– Молодец, сынок. Поехали. Да, Валентин, ты же расследование частным путем делаешь?

– Ну…

– Если потребуются финансы, не стесняйся. Любые деньги отдам. Только найди эту сволочь!

– За информацией, возможно, обращусь, а вот насчет денег… вряд ли.

Валентин предпочитал делать ставку не на деньги, а на свою удачу и спецназовскую выучку.

* * *

В комнате Женьки, как он и предполагал, подставки с загогулиной не нашлось, можно было бы и восвояси, но его тут же усадили за стол, и… Короче, у Караваевых Валентин засиделся дотемна. Василий Петрович и Лера Владимировна лично проводили его до машин у подъезда, где их поджидали два охранника.

– Боря, Федя, – обратился к ним Василий Петрович, – доставьте моего гостя… Валя, а где ты живешь?

– Рядом с окружной. В Песочне. Я покажу.

– Короче, куда скажет, туда и доставьте. Не в службу, а в дружбу, как говорится, но с меня потом причитается.

– Доставим, – скупо улыбнулся Борис, сел на водительское сиденье «нивы», кивком предложив Валентину устроиться рядом, и завел мотор.

Федя затушил сигарету, кинул ее на обочину дороги, заслужив укоризненный взгляд Леры Владимировны, и поспешил занять место водителя легковушки, стоявшей позади «нивы». На ней охранники собирались возвращаться обратно, после того как доставят Валентина домой.

– Валечка, ты нас не забывай, – мама Жени всхлипнула и расцеловала юношу на прощание, – заходи хоть иногда.

– Обязательно зайду, тетя Лера.

– Давай, сынок, с Богом, – Василий Петрович крепко пожал ему руку. – И в случае чего…

– Обращусь. Не волнуйтесь. Я буду держать вас в курсе, – пообещал Валентин и сел на переднее сиденье своей «нивы» рядом с Борисом.

Тихо заурчал мотор. Машины плавно отъехали от подъезда, вывернули из проулка на основную трассу и, набирая скорость, помчались в сторону окружной. По этой дороге, где не было почти ни одного светофора, до Песочни было добираться удобней.