Текст книги "Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей"

Васильевский спуск
Спуск у Кремля

Пространство между храмом Василия Блаженного и Кремлевской стеной называют Васильевским спуском. Про него даже отдельная статья в энциклопедии «Москва» есть. Площадь – не площадь, улица – не улица (в справочнике «Имена московских улиц» он не упоминается), так… спуск. И хоть объявлен он торжественно в упомянутой энциклопедии местом проведения концертов, спортивных мероприятий и народных гуляний (все правильно, имеет место быть и бывать), памятен спуск все же как место триумфа юного немецкого хулигана Матиаса Руста. Того самого, что 28 мая (День пограничника!) 1987 года в 18 часов 45 минут спустился на этот самый спуск, предварительно перелетев без спросу и контролю из Финляндии в столицу страны, считавшей себя защищенной. Смеху и позору – на весь мир. А Васильевский спуск окрестили Шереметьевом-3.

Васнецовы
Машины времени

Представляете ли вы, где находится Вятская губерния? Ну, или хотя бы современная Кировская область? У черта на рогах, не правда ли? (Хотя, справедливости ради, это – только с точки зрения москвича или еще какого жителя центральных или, там, черноземных областей России, ведь Кировская область – это еще Европа, между ней и Азией есть Пермская и часть Свердловской, и даже до середины России оттуда еще столько же, сколько до Смоленска.) А вот выросли в этой глуши у сельского священника Михаила Васнецова два сына, Виктор и Аполлинарий, добрались до Москвы и влюбились в нее.

Ну, уж про Виктора-то Васнецова вы все знаете, и «Богатырей», и «Аленушку», и «Ивана Царевича на сером волке» видели, если и не в музеях, то в букваре каком-нибудь. Начинал Виктор Михайлович как обыкновенный (хороший, конечно, но традиционный) художник-передвижник. А вот поселился в Москве, вдохновился ее духом, и началось… «После побоища Игоря Святославовича с половцами», «Царь Иван Грозный», «Царевна-лягушка», «Ковер-самолет»… Спроектировал в «русском стиле» церковь и «Избушку на курьих ножках» в Абрамцеве у Мамонтова, оформил фасад Третьяковской галереи, придумал свой собственный дом (сейчас дом-музей на улице его имени). Виктор Михайлович Васнецов считается идейным вдохновителем неорусского стиля и русского модерна. И все благодаря Москве.

Однако не стоит забывать и о другом: был Виктор Васнецов членом черносотенного Союза русского народа, отдавал свой несомненный талант оформлению его листков. Неприличным, мягко скажем, получилось развитие русской идеи у художника. Окончил свои дни Союз русского народа (жаль, сохранились наследнички, да, к счастью, бесталанные), окончил их и Виктор Васнецов. И покоится русский талант в земле Введенского кладбища. Того самого, что имеет второе, более знакомое всем имя – Немецкое, потому что хоронили там иноземцев да иноверцев. Вот такая судьба. И урок ее очень прост: не должен русский человек, особенно награжденный Богом, отграничивать себя от всего мира.

Младший брат его, Аполлинарий Михайлович, пошел тоже по живописной линии и сформировался сначала как пейзажист. Но судьба играет человеком… В 50-летия гибели Лермонтова готовили массовые юбилейные издания. Принял участие в их оформлении и Аполлинарий Васнецов (как, кстати, и Виктор, иллюстрировавший «Песню про купца Калашникова»)… И заболел Москвой. И помножил свой талант художника на увлечение русской историей, культурой и трудолюбие археолога и историка. А нам в результате этого сплава осталось более сотни картин. И хоть невелики они по своим размерам (самая большая из работ Аполлинария «Всехсвятский каменный мост. Конец XVII века», например, в три раза меньше «Богатырей» Виктора), зато прекрасно иллюстрируют любую тему по истории Москвы – от возникновения Кремля до XIX века.

Уж не знаем, что поставить на первое место – тщательную научную проработку исторических и археологических материалов или художественное предвидение (точнее, ретровидение), но работы Аполлинария Васнецова обладают высокой точностью. Взять, например, акварель «Воскресенский мост в XVII веке». Написана она в 1921 году. Тогда же Аполлинарий Михайлович сделал доклад о мосте в Комиссии по изучению старой Москвы. Воскресенский мост через речку Неглинку располагался у Воскресенских ворот на Красную площадь. Неглинку, если вы помните, загнали в трубу еще в начале XIX века, а Воскресенский мост в том виде, который изобразил Васнецов, прекратил свое существование еще раньше, даже точное место его расположения позабыли. А когда в начале 30-х годов минувшего столетия при строительстве метро покопались в этом районе, то выяснилось, что мост стоял именно так, как на акварели. Наверное, была у Аполлинария Васнецова машина времени и подглядывал он в московское прошлое.

А если предположить, что такая машина была у одного из братьев, то почему бы не иметь ее и второму? Аполлинарий путешествовал в реальное прошлое, а Виктор – в описанное в сказках и прочей мифологии. Ведь, как утверждают другие братья, Стругацкие по фамилии, такая машина времени тоже возможна. Видно, получается, что не изменили братья Васнецовы своим первоначальным художественным специализациям и продолжали до конца жизни писать картины с натуры. С помощью машин времени.

Варварка
Московские тайны

Полна загадок история Москвы! Ну, казалось бы, читаешь простые и понятные строчки серьезного издания, а столько вопросов возникает! Вот, например, об одной из трех главных улиц Китай-города сообщают, что Варварка впервые упоминается под названием Всехсвятской (по церкви Всех Святых на Кулишках), когда по ней в Москву триумфально въехал победитель Куликовской битвы князь Дмитрий Донской. Вам все ясно? Нам – нет. Дело в том, что церковь Всех Святых на Кулишках – это на нынешней Славянской площади – была построена как раз в память русских воинов, погибших на Куликовом поле. Она потому и освящена в честь Всех Святых, что невозможно перечислить поименно всех павших в той сече. Единственным средством связи в конце XIV века был, как вы понимаете, гонец на лошади. Как же быстро, выходит, возвели на месте нынешнего тот первый, еще деревянный, храм Всех Святых на Кулишках, что к тому времени как с пешим войском подтянулся сам великий князь Дмитрий (как раз за эту победу прозванный Донским), по церкви уж и улицу успели назвать!

Так или иначе, был в истории Варварки период, когда она называлась Всехсвятской. Но недолго. С 1434 года в летописях ее поминают под названием Варьская или Варварская. Занятно: сначала улицу назвали по церкви, расположенной в одном ее конце, а через пятьдесят лет – по храму, стоящему в конце противоположном (впрочем, «в конце» – это будет неточно: в те векодавние времена улица начиналась прямо от Спасских ворот Кремля). Если хотите, это опять загадка: во-первых, с чего вдруг переименовали? И еще одна: все источники утверждают, что нынешняя церковь Варвары построена на рубеже XVIII–XIX веков на фундаменте храма, сооруженного Алевизом Фрязиным в 1514 году. Если даже оставить в стороне путаницу с Алевизами (Фрязиными, если помните, они были оба), строил церковь, по всей видимости, все-таки Новый, поскольку Миланец был по большей части инженер, а не архитектор, – все же, согласитесь, называть улицу по храму, который вырастет на ней лишь через 80 лет, – это попахивает чертовщиной. Может, и до Алевиза Нового стояла здесь церковь и итальянец строил на святом месте, которое, как известно, пустым не должно быть? А может, правы те историки, которые считают, что Варьская – это не Варварская улица, а улица, где стоит варя, то есть место, где что-то варят – медовуху, например, или соль. Были, говорят, в Москве такие вари, иностранные путешественники это примечали и отмечали в своих записках.

Вам кажется, что на недлинную Варварку загадок хватит? Нет, еще остались. Не загадка, конечно, что улица, идущая по так называемой Псковской горке, вела по направлению к городу Владимиру. Тут как раз все понятно: на ней жили бывшие псковичи, причем привезли их в Москву для оживления торговли. А вот каким образом на эту улицу заехал Дмитрий Донской, возвращаясь с Куликова поля, то есть верховьев Дона, которые, как известно, находятся в нынешней Тульской области, то есть к югу от Москвы, тогда как Владимир – к востоку и даже чуть на север? А ведь дорога на юг уже была – мы называем ее теперь Ордынкой. Вот почему он по Варварке на поле ехал – это известно: встреча у него с соратниками была в Коломне назначена, а дорога на Коломну пролегала как раз через нынешнюю Славянскую площадь.

У вас еще не идет голова кругом от загадочной Варварки? Тогда продолжим. В 1671 году по улице провезли на Красную площадь – место казни – закованного в железа бунтаря Стеньку Разина. И этот проезд остался в истории улицы: она, подобно реке Волге, увидала подарок от донского казака – всю советскую эпоху носила его имя.

Сегодня Варварка – практически улица-музей. Перейдешь через улицу и попадешь из Москвы XVI века от старого Английского двора времен Ивана Грозного в купеческую Москву к Гостиному двору, построенному великим Кваренги. Перейдешь обратно – вот Знаменский монастырь конца XVII века, в советское время грубо, как ножом мясника, разрезанный эстакадой гостиницы «Россия», к счастью, нынче снесенной. Опять форсируешь проезжую часть – и оказываешься в деловой Москве, как пишут в учебниках, эпохи развития капитализма в России. И так до самой площади Варварских Ворот (она же бывшая Ногина, она же наполовину нынешняя Славянская), где когда-то улица действительно упиралась в ворота Китай-города. А если вам к метро, то остатки воротной башни вы там увидите – в переходе.

ВСХВ, ВДНХ, ВВЦ, ВДНХ
Выставки и достижения

Первую всероссийскую выставку в Москве провело Министерство финансов при царе Николае, причем не Втором, а Первом, – в 1831 году. Проходила выставка ни больше ни меньше как в Благородном собрании, известном большинству наших современников под названием Дом союзов, и демонстрировала мануфактуру и все достижения в этой области. С той поры всероссийские выставки стали проходить в России… хотели бы написать «регулярно», но не можем: регулярностью это мероприятие не отличалось. Тем не менее раз в 8-10 лет это происходило. Особым размахом отличалась политехническая выставка 1872 года, посвященная 200-летию со дня рождения Петра I, – после нее в Москве образовалось сразу два музея, Политехнический и Исторический, а на открытии выставки исполнялась кантата, специально написанная П.И. Чайковским. Параллельно Московское общество сельского хозяйства начало организовывать сельхозвыставки – благо гордиться было чем: не зря же во всех учебниках пишут, что Россия до революции была сельскохозяйственной страной. С началом Первой мировой выставки в Москве прекратились, а там и революция подоспела.

Какими достижениями собирались хвастать большевики сразу после окончания Гражданской войны – знал только их коммунистический бог Ленин. Но в 1922 году призвали архитектора Щусева и назначили его главным архитектором Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки. Будущий творец мавзолея не подкачал, и 19 августа 1923 года на территории, которую через пять лет займет парк культуры имени Горького, выставка открылась. Ленин ее даже успел осмотреть – это случилось в его последний приезд из Горок.

В середине тридцатых годов о выставке вспомнили снова. За дело взялись с размахом. Отвели 140 гектаров площади в Останкине, призвали архитектора В. Олтаржевского, кстати сказать, помощника Щусева по проектированию выставки 1923 года (Щусев, заметим, был еще жив), и назначили его главным архитектором. В 1939 году Всесоюзная сельскохозяйственная выставка, компактно свернутая в аббревиатуру ВСХВ, распахнула тогдашний главный вход – теперь его обыкновенно называют Северным. Обратите внимание: деревню успели раскулачить, по всей стране задымили заводы – первенцы уже не только первой, но и второй и третьей пятилеток, а выставка по-прежнему сельскохозяйственная и даже кустарно-промышленный довесок к названию утеряла. Потом, конечно, спохватятся и назовут-таки ее Выставкой достижений народного хозяйства – ВДНХ, но это случится при ее третьей реинкарнации в 1959 году, после войны и очередной перестройки-перепланировки. Вместе с Выставкой пришлось переименовать и станцию метро, построенную за год до этого и названную – понятно – «ВСХВ».

Все годы советской власти Выставка пользовалась большим успехом у гостей столицы – валом валили. Ну как же: фонтаны бьют, здания пышные с архитектурными излишествами стоят. И настоящую гордость за страну хоть здесь-то можно ощутить: 82 павильона, и все набиты достижениями. Где еще такое увидишь – не в магазинах же пустых?

С кончиной СССР закончились и достижения. Выставку в очередной раз переименовали, причем за эвфемизмом ВВЦ, то есть Всероссийский выставочный центр, скрывалась всего-то огромная ярмарка. Теперь выставке снова вернули историческое имя ВДНХ и назначение – парк отдыха с образовательным уклоном. Хоть на коньках катайся, хоть космосом гордись!

Вдовий дом
Богадельня на Кудринской

Бежите это вы, предположим, с Большой или Малой Никитской, а то и с Поварской, к метро «Баррикадная». Шум, толпа, на Садовом кольце машины в …надцать рядов, пробка и угар – токсикоман обзавидуется. Вот и несетесь вы в прямом смысле как угорелый и не замечаете опять, как и сто раз прежде не видели, замечательную тем не менее постройку по правую руку от вас на Баррикадной. В Париже каком-нибудь к такому дворцу туристов водили бы, но у нас тут не Европа, в Москве таких образцов классицизма – спасибо Бове со товарищи – как елок в подмосковном лесу. Так и пролетаем мимо, головы не поворачивая.

То, что внутри великолепного дворца работы Жилярди-сына, теперь невнятно называется Академией последипломного образования врачей. В советские времена было то же самое, но понятней: Институт усовершенствования тех же докторов. Интересно, что по ведомству медицины здание начало служить задолго до большевиков – еще с начала XIX века. Тогда дом (совсем еще не нынешний, а только часть его правого крыла) работы Жилярди-отца отобрали у проворовавшегося генерал-прокурора Глебова и устроили в нем приют для вдов и сирот военных и чиновников, прослуживших царю и отечеству больше десяти лет. По другим источникам, Инвалидный дом на этом месте стоял еще в середине XVIII века. Как бы то ни было, в здании поселились бедные (не только потому, что потеряли мужей, но и оттого, что не имели средств к существованию) вдовы. Отношение к медицине у вдов было самое прямое: крышу над головой и кусок хлеба они честно отрабатывали – бесплатно ухаживали за больными на дому. Таким образом, обитательниц дома вполне можно назвать первыми русскими сестрами милосердия.

В 1812 году во Вдовьем доме устроили госпиталь для раненых русских солдат, но его вместе с домом уничтожил пожар. Жилярди-младший не ограничился восстановлением отцовской постройки, а воздвиг великолепный дворец в стиле ампир с классическим портиком. Роскошное здание у вдов, однако, не отобрали, и они продолжали там жить вплоть до революции. Этому есть и литературные свидетельства: жизнь дома описал, например, тамошний обитатель Саша Куприн. После революции дом по какой-то циничной логике швондеров, пришедших к власти, передали Наркомздраву – для разных медицинских надобностей. А вдов и сирот отправили строить светлое будущее собственными руками.

Высоцкий
Два города

Знатоки творчества Владимира Высоцкого – хоть ночью разбуди – наизусть отчеканят известные по песням московские адреса поэта-актера. Вот, пожалуйста: «…родился, и жил я, и выжил, – дом на Первой Мещанской – в конце», «Где твои семнадцать лет? На Большом Каретном». Тут все точно: место рождения – дом на бывшей 1-й Мещанской, 126, он не сохранился, там теперь стоит дом 76 по проспекту Мира, в котором жила мать Высоцкого после сноса старого дома. Семнадцать лет – опять все правильно – на Большом Каретном, там была квартира, где Высоцкий жил с отцом, там находилась школа № 186, которую он закончил (это уж потом, в 1956 году, переулок станет улицей Ермоловой, а теперь он опять Большой Каретный). Все поклонники помнят ответ Владимира Семеныча на вопрос анкеты про любимое место в любимом городе: Самотека, Москва. Фанаты, наизусть знающие биографию кумира, расскажут вам про Спартаковскую, дом 2, где в бывшем доме графа А.И. Мусина-Пушкина помещался Инженерно-строительный институт, на первый курс которого Высоцкий поступил в 1955 году. В Камергерском, 3а (тогда проезд Художественного театра) вам покажут Школу-студию МХАТ, которую он закончил. Потом ходил на работу на Тверской, 23 в театр имени Пушкина, а с 1964 года и до последних дней жизни – в театр на Таганке, на Верхнюю Радищевскую – угол Земляного Вала (будь неладны эти советские переименования, но в годы, когда здесь служил Высоцкий, Земляной Вал назывался улицей Чкалова). Последние годы Высоцкий прожил в квартире на Малой Грузинской.

Но есть и другая Москва Высоцкого – та, которую густо населяют герои его стихов и песен. Смотрите: с матерью и батей жил на Арбате солдатик, который лежит весь в бинтах в медсанбате, Мишка Шифман, который башковит и у него предвидение, тот в Мневниках, Канатчикову дачу (психбольницу в прошлом имени Кащенко, теперь имени Н.А. Алексеева на Загородном шоссе) оккупировали жертвы телевидения, «к Склифосовскому» попал незадачливый муж гулящей жены, к трем вокзалам за коньяком готов поехать черт, который привиделся запившему от одиночества, в Химки и в Медведково не смогли разъехаться по пьянке и позднему времени персонажи песни «Милицейский протокол». Шпион Джон Ланкастер Пек – тот вообще облазил всю столицу: жил в гостинице «Советской», это на Ленинградском проспекте, а нехорошие свои дела творил и в ГУМе, и во МХАТе, и в Манеже. А уж Петровка, 38 – просто дом родной для героев ранних, «блатных» песен Высоцкого. Может, потому и написал он от имени такого вот персонажа с сорока фамилиями и семью паспортами:

 
И хотя во все светлое верил –
Например, в наш советский народ, –
Не поставят мне памятник в сквере
Где-нибудь у Петровских Ворот.
 

Карманному вору – нет, не поставили. И самому поэту Владимиру Семеновичу Высоцкому советский народ не поставил, хоть может и хотел – да кто б народ послушал? А «дорогие россияне» Высоцкого увековечили, и как раз там, где мечталось его герою. О художественных достоинствах творения скульптора Г. Распопова, что установлено в 1995 году на Страстном бульваре у Петровских Ворот, мы говорить не будем. Об этом лучше всего сказал сам Высоцкий в рефрене «Песни-сказки о нечисти».

Владимирская больница
Больница как пример

Вот все говорят, что Россия в XIX веке была отсталая страна. Только и знала, что хлебом всех снабжала. Ан нет. Например, на Всемирной выставке 1878 года в Париже детская больница в Москве была признана образцовой. А как ей не быть образцовой, ежели проектировали ее не только архитектор Гедике, но и педиатр Раухфус. Построили больницу на Покровской Дворцовой улице, на месте бывшего дворца Михаила Федоровича (сейчас – Рубцовско-Дворцовая улица, церковь в названии улицы заменили на село, а дворец оставили, хотя церковь, единственная из этой тройки, сохранилась, но это все – к специфике московской топонимики), на пожертвования промышленника Павла Григорьевича фон Дервиза. Дервиз разбогател на строительстве Московско-Рязанской железной дороги, но проживал состояние не только сам – был известным меценатом. Традиции меценатства сохранились и после его скоропостижной кончины (ушел из жизни, получив известие о смерти дочери Варвары): вдова была попечительницей приюта и основала женскую гимназию, сын приобрел оргáн для Большого зала Московской консерватории.

Но вернемся к больнице. Названная при основании именем Святого Владимира, в советские времена этого имени, естественно, была лишена. В наименование ей досталась фамилия Ивана Васильевича Русакова. С именем больнице, считайте, повезло. Ведь завотделом народного образования, член МК РКП(б) и президиума Моссовета был все же врачом по специальности. Когда он погиб при ликвидации Кронштадтского мятежа, фамилию больнице и передали. Сейчас она вновь Святого Владимира, или попросту Владимирская. И церковь Троицы Живоначальной, выстроенную в свое время на средства фон Дервиза, отреставрировали и вновь освятили. Там в семейном склепе и упокоены сам меценат, его супруга, дочь Варвара и сын Владимир. Тот самый, в чью память фон Дервиз возвел Владимирскую больницу.